История тринадцатая, веселье начинается
Четыре дня я провалялась в постели. Ашара сказала, что должна все еще лежать, но я всегда быстро выздоравливала, вот и сейчас не стала разлеживаться. Нет, ползать я начала с того момента, как в себя пришла, так как позволять подкладывать под себя судно для определенных дел считала слишком унизительным. Но если в первый день путешествие до туалета и обратно я совершала по-пластунски, то на вторые сутки это были уже четвереньки, на третьи — бодрые четвереньки, на четвертые я уже ходила, придерживаясь за стеночку. На четвереньках было бы удобнее, но как вспомню лицо отче, заглянувшего к нелюбимой дочери и узревшего ее бодрое передвижение в состоянии «ну очень надо», так и дурно становится. А проблема вся в чем — папик решил, что я умом тронулась, и приказал спешно вызвать эйтну. Просто не понимает великий воин, что когда уже вот-вот «из ушей потечет», то как-то не обращаешь внимания на всяких тебя окликающих и продолжаешь целенаправленный путь. Эйтна тогда прибыла, но это была какая-то другая эйтна, не из тех, что лечили меня. Впрочем, даже эта черномотанка сообщила папандру, что я в полном порядке, просто гордая очень. Ну, это, как выяснилось, у меня семейное… в смысле, эту черту папандр признал своей.
Но вот наступило утро пятого дня. Я проснулась, открыла глаза и улыбнулась солнцу. Кровать по моей просьбе передвинули ближе к окну, и теперь я могла наблюдать за рассветом, что и делала с огромным удовольствием. И вот лежу я, смотрю в окно и вижу: по стене крадется Наска. Потом парнишка перепрыгнул куда-то и исчез из поля зрения.
Мне стало любопытно, куда это он, и я вскочила с постели, побежала к окну, перегнулась через подоконник и вдруг поняла, что ничего уже совсем не болит, голова не кружится, слабость и ломота исчезли, и вообще мне на пробежку хочется. Ага, не отказалась бы от забега по магазинам вместе с Микусей, но за неимением лучшего я принялась вальсировать по спальне. В общем, вот так я и выздоровела. А куда Наска делся, увы, не увидела.
А потом пришла одна из служанок, с тонким белым пояском, увидела мои танцы по комнате и побежала за Ашарой. Та тоже остолбенела, увидев сие действо, а потом важно изрекла:
— Нрого должен увеличить плату.
— За что? — Я остановилась, весело улыбаясь, потому как возможность танцевать после вынужденного валяния в постели была сказочно прекрасна.
Ашара промолчала, но выразительно взглянула на служанок, которые толпились у дверей, поглядывая на меня. Дамы ретировались мгновенно. И я тут же подбежала к старушке, в надежде вытребовать у нее сейр, но Ашара величественно и громко заявила:
— Хассар Агарн, великий каган Шатар, обнаружил посторонние источники излучения. Дворец хассара отныне недоступен иным устройствам связи, принцесса Киран, и вы можете не беспокоиться о своей безопасности.
Я так и села. Причем на пол. Это получается, связь с мамой отныне под запретом. Зато теперь ясно, зачем папандр приходил!
— Принцесса Киран, — величественно продолжает Ашара, — хассар Нрого желает видеть вас. Могу я сообщить уважаемому воину, что вы готовы его принять?
Печально взираю на бабулю и грустно спрашиваю:
— А чем мне это грозит?
Старушка подмигнула и прошептала:
— А ничем, подарки получите.
Ну, я тогда подумала и, так как уже была готова выть от тоски, решила согласиться на встречу, предварительно поинтересовавшись:
— И где сие действо происходить будет?
Как выяснилось, место встречи осталось неизменным — моя гостиная. Кстати, ползая и пошатываясь по данной территории прежде, я обнаружила тюки и сундуки, но все было закрыто-запаковано, а любопытство убито напрочь моим состоянием, зато сейчас оно просто-таки требовало реванша!
— Это дары Нрого, — объясняла Ашара, помогая мне одеться в мое собственное белое платье, из запасов, — он должен преподнести их вам лично.
Собственное платье я выбрала не случайно — судя по всему, здесь начиналось лето, погодка становилась все жарче, а в их серых хламидах было как-то душновато. И потому я взяла сарафан — легкий, воздушный, чуть просвечивающий. А белых туфелек не было, зато имелись красные на высоком каблуке. И посему в тон к ним я набросила на плечи красный же шарфик. Глядя в зеркало на свое бледное и неподкрашенное отражение, я осталась вполне довольна внешним видом — краше только в санотсек кладут!
А потом в дверь постучали и сообщили, что Нрого ждет позволения войти в покои невесты.
— Минутку! — крикнула я, вылезла из туфелек, скинула шарф и опрометью рванула кое-куда.
Завершив с этими делами, покинула нужную комнатку и, поправляя лиф сарафана, прикрыла дверь, да так и замерла. В общем, пока я занималась общением с природой, в гостиную ввалились — сам великий Нрого, шесть его воинов, мой папандр с какой-то женщиной, но не бегемотихой, две эйтны, две белые зверюги, причем одна была мне уже знакома и, кажись, ее звали Акаши. Но все это не столь важно. Осознав, явление из какого помещения тут все застукали, я приобрела пунцовый окрас, но это не помешало мне вежливо спросить:
— Э-э-э, а что вы тут делаете?
— Минута прошла, — сообщил мне Нрого.
— Так я образно выразилась, — все еще красная, ответила я.
Нрого пристально посмотрел на меня и громко объявил:
— Принцесса еще не готова. Все на выход!
И все действительно потянулись к выходу, но тут уж мне совсем неудобно стало.
— Да оставайтесь, — мило улыбнулась присутствующим, — я на мин… я сейчас!
Лавируя между тюками, так как я постаралась пройти под стеночкой, дабы не пересекать центр гостиной, где обретались вторгшиеся, я вернулась в спальню. Надела туфли, набросила шарфик, полюбовалась своей пунцовой рожицей и, сделав вдох-выдох, вернулась к гостям.
Гости явно пребывали в некотором шоке, но смотрели все на меня.
— Драсти, — нервно выдала, — ну, я готова!
— Одеться забыла! — зло выдал Нрого.
Я почему-то резко трусики на наличие проверила, проведя рукой по бедрам. Трусяшки были на месте, а вот все присутствующие воины, кроме отца, вдруг начали тяжело дышать. Это как же они выживают с таким-то темпераментом? Хотя… Я мило улыбнулась и поправила бюстгальтер. А сарафашка с декольте…
Два воина, что на вид были помоложе, вдруг резко рванули к дверям. Остальные застыли, не отрывая взгляда… от декольте. И я подумала, что очень мне без Мики грустно, вот с ней за компанию такие вещи проделывать было веселее. Впрочем, и так сойдет.
— Жарковато, — томно произнесла я, поправляя волосы и тем самым открывая шею.
На сей раз к дверям сначала метнулись тени, следом — оставшиеся воины. Мое злобное хихиканье понеслось им вслед против моей воли, просто очень забавно было, несмотря на пугающий факт наличия у воинов этих самых теней. Зато папандр и Нрого устояли. Ну, тут все ясно — один родственник и просто взбешен сейчас, а второй староват и, соответственно, у него там не все работает как часы.
— Ой, а что это с ними? — Большие выразительные глаза.
— Киран не дура, — прошипел Нрого, — но притворяется хорошо!
— Да, я такая, — кокетливо поправляю шарфик, — так что там с моими подарками?
И невинный взгляд на тар-эна. Нрого посмотрел на отца, папандр не сводил взгляда с меня, эйтны взирали на бабенцию, бабенция на животинок, животинки на дверь. Я тоже на дверь посмотрела. Дверь хранила пофигистическое состояние и ни на кого не смотрела. Хотя… Наплевав на присутствующих, я направилась к оной и безмолвной, привлеченная едва заметным блеском. Подошла, присмотрелась…
— Ну вы и звери, — заметила я, скидывая туфли и пускаясь в забег до комнаты.
Через минуту уже извлекала из сумочки пинцетик, еще через мгновение, потребовавшееся на забег из спальни до собственно двери, я вытягивала из последней миниатюрную видеокамеру.
— Ой! — только и выдала, едва устройство легло на мою раскрытую ладонь. — Ай! — обиженно посмотрела на папандра, когда тот лишил возможности разглядеть сие чудо, попросту выбив его из руки и после припечатав сапогом.
— Это недопустимо, — сообщил Нрого, глядя на… зверушек.
И мы все тоже посмотрели на зверушек.
— Киран, принцесса Айгора, — возвестил Нрого, — прими мой первый дар. — И уже не мне, а зверушкам: — Икас.
Белоснежное чудовище сделало ко мне плавный шаг. Я — не менее плавный от него. Зверюга заинтересованно на меня взглянула, плотоядно облизнулась и сделала еще шаг. Я от него — два. Зверь свесил язык и совершил прыжок, сокративший расстояние между нами вдвое. Я оценила обстановку, расстояние до собственной спальни, до туалета, до Нрого, в конце концов, и сделала выбор.
— Мама! — и с диким визгом рванула к тому, кто гарантированно спасет, потому как уже спасал.
Воин привычно подхватил, хмыкнул и, обнимая, сообщил:
— Он играет с тобой, Киран. Икас — щенок Акаши, еще не взрослый.
— Предупреждать надо, — сообщила я, но слезать с Нрого не собиралась.
Во-первых, это злит папика, во-вторых, тут как-то безопаснее.
Но, как выяснилось, это было еще и выгодно моему будущему супругу:
— Киран МакВаррас не испытывает страха. Просьба великого воина Нрого будет удовлетворена! — торжественно произнесла одна из эйтн.
Я вздрогнула, посмотрела на воина, он нагло и хищно усмехнулся. Ах ты ж сволочь! Кажись, не только я читаю любовные романы, и он явно прочитал нечто, где черным по белому было сказано: «Женщины любят изображать жертву!»
А потом Нрого чуть наклонился ко мне и прошептал:
— У меня память великолепная!
Та-а-ак, кто-то был пьян, но все равно все помнит. И явно сейчас намекает на тот факт, что невинности он меня не лишал. Смотрю на Нрого, в его темные узкие глаза и, продолжая обнимать его же бычью шею, тянусь к его уху и тоже шепотом:
— У меня сейр с видеокамерой.
Нахмурился, даже чуть скривился. Снова склонился к моему уху и прошипел:
— Когда я его найду, он сдохнет.
— Сейр? — шепчу удивленно.
— Нет, он.
Не «если», а «когда»… Да уж. Впрочем, у меня имелось сообщение для Нрого:
— Главное, чтобы он меня не нашел, — доверительно прошептала я тому, кто собирался стать моим защитником.
Нрого оказался сообразительным мужиком, причем соображалка работала превосходно. Опустив меня на пол, он повернулся к эйтнам и вежливо произнес:
— Я просил бы отсрочить исполнение моей просьбы. Киран еще слишком слаба, и ей не следует появляться на состязаниях в Шоданаре.
Не, ну реально умный мужик!
А дальше Нрого взял меня за руку и повел к зверюге. Подвел вплотную, присел на корточки и погладил Икаса. Зверюга заурчала, завиляла хвостом, высунула язык — псинка такая добродушная.
— Дай руку, — повелительным тоном приказал Нрого.
— Спасибо, не надо, и так ясно, что она мясом питается, — пряча длань за спину, сообщила я.
Воин чуть склонил голову, внимательно осмотрел меня и задал очень правильный вопрос:
— У тебя не было домашних животных?
Киваю.
— Руку, — повторил приказ воин. — Быстро!
И почему-то я побоялась отказать. Нрого периодами был страшнее зверей… всех, вместе взятых. Схватив мое запястье, тар-эн поднес дрожащую и пытающуюся вырваться ладонь к морде зверюги и произнес:
— Охранять. Всегда! Хозяин.
И тут произошло нечто — зверюга ткнулась лбом в мою ладонь… и я растаяла. Это было так… невероятно. И зубастое чудище вдруг как-то сразу перестало восприниматься ходячей машиной смертоубийства и оказалось милым и чудесным пушистиком и шерстюсиком.
— Шерстюсик, — протянула я, опускаясь на колени перед зверюгой и запуская пальцы в белую шелковистую шесть.
— Угррр, — ответил Икас, тоже опускаясь и устраивая головенцию на моих коленях.
— Уау, — я продолжала гладить это чудо. — Просто — уау!
И тут такой «голос свыше» раздался:
— Киран МакВаррас, принимаешь ли ты дар великого воина Нрого, хассара Шаега?
В общем, всю идиллию нарушили, гады чернозамотанные. Поднимаю голову, смотрю на Нрого, я ему тут больше всех доверяю. Тар-эн едва заметно кивнул, ну я и ответила:
— От таких подарков не отказываются.
После этого обе эйтны поклонились папандрику и вышли. Я осталась сидеть на полу и гладить Икаса, Нрого так и сидел на корточках рядом, отче и еще одна женщина остались. Ну я еще немного побалдела, поглаживая шерстюсика, а потом Нрого сказал:
— Я должен представить тебя своим воинам…
Молча киваю. Мне сейчас на все абсолютно плевать, у меня есть вот это мохнатое чудо.
— Переоденься, — приказал воин.
Я подумала и решила согласиться.
Когда, вернувшись в спальню, доставала из шкафа лохмотья в иристанском стиле, прибежала Ашара. Начала торопливо помогать и, едва приступила к подвязыванию нагрудной хламиды, прошептала:
— Ужин среди воинов семьи.
Я удивленно смотрю на нее, а служанка, вроде как чего-то на груди поправляя, шепчет дальше:
— Не говори, прежде чем спросят. Не выражай эмоций. Ты дочь Киары, веди себя достойно, твою мать здесь почитали.
Смотрю на Ашару очень внимательно, а потом решаюсь спросить:
— А моя мать тут так одевалась? — выразительно указываю на хламиды.
Старушка замерла, потом отрицательно покачала головой.
— А как? — задаю следующий вопрос.
— Киара была воином, — сдавленно ответила Ашара. — Ты — нет.
Смотрю на служанку и вспоминаю, что больше всего любила носить мама — брюки. Обычно это были такие широкие штаны, затянутые широким поясом в талии, и к ним она надевала обтягивающую кофточку. Хотя мамочка иной раз могла пощеголять и в мини — с ее-то внешностью и формами могла себе подобное позволить. И все же, что мне выбрать? Судя по всему, там будет многолюдно…
Задумчиво подошла к шкафу, достала один из не распакованных чемоданов, начала сосредоточенно выбирать одежду. В результате выбрала длинную черную юбку в пол, ярко-красную рубашку с длинными рукавами, широкий черный пояс, ну и туфли на высоченном каблуке. Волосы решительно распустила, губы подвела алой помадой и осталась довольна собой сверх меры.
Ашара, внимательно следящая за моими приготовлениями, только едва заметно улыбнулась, одобряя мой выбор. Ну и я направилась в гостиную, все гадая, смолчит ли папандр на сей раз.
Едва вышла, узнала ответ:
— Нет! — взревел хассар Агарн.
— Я дозволяю, — встрял Нрого.
Бабенция внимательно осмотрела меня, после чего прошипела:
— Дочь Киары!
В общем, сразу ясно, что оделась я верно, за что себя и хвалю. И тут Нрого прошел к одному из тюков, достал… мой подарочек, разрезал ткань тюка, и оттуда вывалился ворох каких-то нарядов. Но воин искал другое, нашел и, вернувшись ко мне, прикрепил к поясу перевязь с ножнами. Крепил осторожно, после чего извлек черный охотничий нож с рукоятью, инкрустированной изумрудами, и негромко сообщил:
— Нож твоей матери! — Удивленно посмотрела на воина, и тот пояснил: — Нож, принесший победу хассарату.
Почему-то я в этот момент взглянула на отца — и отшатнулась. Столько ненависти было на этом достаточно-таки красивом лице, столько злости. Почему-то появилось ощущение, что этого отец Нрого не простит… Никогда не простит. И смолчать не захочет.
Словно в подтверждение, папандр произнес:
— У Иристана иная история.
— Для тех, кто не ведает, да. Но ее дочь должна знать правду, — возразил Нрого.
— Нож должен быть уничтожен! — изрек папашка.
И вот тут Нрого вскинул голову, пристально посмотрел на отца и, не скрывая ни ненависти, ни мстительной усмешки, произнес:
— Дар был принят. Отныне ты не имеешь власти над дочерью! И над ее имуществом.
Вот те раз.
— Я запрещаю личные встречи! — не менее мстительно ответил папандр.
Вот те два.
— Я настаиваю на охране принцессы Киран моими воинами!
Вот те три.
— А почему моя мама герой? — решила вставить слово я.
Оба воина перестали сверлить взглядами друг друга и уподобились монолитным скалам. Некоторое время сохраняя равнодушное молчание, явно обдумали ситуацию и пришли к выводам:
— Я доверяю воинам клана МакВаррас, — величественно поведал Нрого.
— Я дозволяю личные встречи, — не менее величественно сообщил отче.
— Я получу ответ на свой вопрос? — скорее раздраженно, чем величественно поинтересовалась я.
Нрого и папашка опять же — очень величественно — направились к выходу. У двери Нрого пропустил хассара вперед и прикоснулся ладонью к собственной левой груди… затем бросил взгляд на меня. И я не я, если это не было намеком.
— Минуточку, — заявила я женщине, которая явно меня ждала, и поторопилась в спальню.
Когда выходила, моя верная левая грудь прикрывала запас таблеток сухого спирта. Кажется, нам будет весело.
* * *
Впервые с прилета на Иристан у меня была возможность осмотреться, уделить внимание интерьеру, окружающим и вообще всему. И я неторопливо шла вслед за сопровождающей меня женщиной, озираясь вокруг, рассматривая потолок, вглядываясь в окна и пейзаж за ними. Дворец казался выстроенным из грубо обтесанного камня, но в его стенах журчала вода из водопроводов, полы были ровными и гладкими, двери открывались при нашем приближении. И это было удивительно. Дома я привыкла к излишкам цивилизации, да и сочетание стали и пластика давно стало понятным и привычным, здесь же удобства и достижения технического прогресса словно маскировались. Иначе к чему бы этот необработанный грязно-серый камень?
— Вам стоит поторопиться, — сухо произнесла женщина.
— Вам стоит рот прикрыть. — Я мило ей улыбнулась, и так, на всякий случай, напомнила: — Я больше не подчиняюсь вашему хассару.
Дамочка, вся в сером и унылом, сверкнула невыразительными глазами, но промолчала. А потом я вдруг услышала недовольное бормотание и нытье какое-то. При этом вскоре и шаги послышались. То есть кто-то шел и ныл, ныл и шел.
— Хочу в Шоданар… В Шоданар хочу… хочу тортик… ма-а-ам…
И как-то я не сразу даже поняла, кто это, пока из-за поворота не явились бегемотиха в персиковом и бегемотик в белом. Я так и застыла на месте. Нет, меня заинтересовала не Единственная папандра, а ее дочь — у бегемотика отсутствовали ресницы, брови и лоб стали значительно обширнее. Ну все как я и предполагала! И на душе такое злорадное чувство вечной справедливости!
Обе дамы, увидев меня, так и застыли, а мне, может, и следовало смолчать, так нет же:
— Интересно, — глядя в потолок, произнесла я, — а что на Иристане полагается за воровство? Нужно будет поинтересоваться у папандра…
Внезапно послышалось рычание, а затем на полном ходу ко мне примчался Икас, встал передо мной и мордой к бегемотам, глухо зарычал.
Бегемотик взглянула на моего зверя и, повернувшись к мамочке, заныла:
— Хочу Снежную смерть! Я тоже хочу Снежную смерть! Почему у нее есть, а у меня нету?
М-да… я, несомненно, тоже ребенок избалованный, но не до такой же степени.
— Идем, — сказала я зверю и, чисто по инерции, погладила его по спине.
Икас мгновенно заурчал, повернулся ко мне, уткнулся носом в живот и завилял хвостом. Сказать, что я была на вершине блаженства, — не сказать ничего. Я чувствовала себя так, как будто мы с Микой только что провели лучшие гонки в истории, обломали всех парней и купили по десятку новых пар туфель… хотя нет, я чувствовала себя лучше. И даже четко решила: заберу Икаса себе, вот!
— Идем, малыш!
Я отошла к двери, зверь радостно потопал рядом, повизгивая и продолжая махать хвостом.
Кажется, я готова расцеловать Нрого.
Толкнув двери, прошла по широкому длинному коридору, безошибочно угадав, что нужно двигаться в направлении огромных окованных желтым металлом дверей. Как я это поняла? Ну, сомневаюсь, что кто-то другой, кроме воинов, мог так громко шуметь.
Подойдя к дверям, я невольно погладила Икаса по загривку, собираясь с силами, а затем уверенно толкнула тяжелые створки, не пожелавшие открыться при моем приближении.
Ужин. В зале, который находился за дверями, собралось человек пятьсот воинов! Я стояла на возвышении, так как из зала к этим дверям вело ступеней двадцать, и в оцепенении взирала на присутствующих, те же, в свою очередь, уделили внимание мне. Пристальное такое внимание…
Итак, зал — огромный, овальный. В центре горело пламя внушительного костра, его дым поднимался вверх, исчезал в круглой дыре собственно в потолке. Следовательно, этажей над сим помещением не располагалось. Дикость? Отнюдь! Над костром жарилась внушительного вида дичь, но… но она крутилась, не имея видимой опоры, следовательно, тут применялась какая-то неизвестная мне технология.
На этом странности не завершались — костер окружала каменная кладка, высотой мне до колена примерно, а далее располагались столы. И все бы ничего, но в данный момент они именно — располагались. Вылезая из пола в виде узких полосок пластика, а затем раскрывались полновесными деревянными столами! И сейчас зал был словно разделен на две части: в одной — как грибы столы повылезали… со скамьями, в другой — стояли и до моего, видимо, появления общались воины.
Мой взгляд скользнул по этим переносчикам сплошного тестостерона и вдруг остановился, узрев зеленые глаза одного из тар-энов. Расстояние между нами имелось приличное, и в зале не особо светло было, но, глядя в глазищи воина, я отчетливо поняла — зеленые. И какие-то добрые, потому что на меня мужчина смотрел с нежностью и любопытством. Когда я начала рассматривать его всего, поняла, что он очень ласково мне улыбается… и почему-то улыбнулась в ответ. В ту же секунду этот воин целенаправленно пошел ко мне. Первой реакцией была некоторая напряженность, второй… это может показаться странным, но я его не боялась. Вообще. Чуть приподняв юбку, я нацепила на лицо вежливую улыбку и начала неторопливо спускаться, продолжая следить за идущим ко мне воином.
Мы встретились, когда я сошла на пол, а он как раз подошел к основанию лестницы. Огромный такой, как и все здесь, я ему едва по грудь. Красивый… красивее всех присутствующих, с черными волосами до плеч, зелеными глазами, волевым квадратным подбородком, уверенной линией губ и… какой-то весь родной.
— Рад видеть тебя на Иристане. — Воин улыбнулся шире и добавил: — Сестра.
У меня при этом промелькнула только одна мысль, невольно высказанная вслух:
— Кипец Микаэлле!
На охренительно красивом лице моего братика промелькнуло странное выражение, он чуть нахмурился и ответил:
— Нет, мое имя Араван МакЭдл. Твоя мать — единственная сестра моего отца.
— Киран. — Я протянула руку.
Брат улыбнулся и отрицательно покачал головой. Поняла, и тут же сделала вид, что поправила тусклую серебряную штуковину, висящую на его обнаженной груди.
— Ты совсем не знаешь наших традиций, — догадался Араван.
— Совсем, — призналась я.
— Я так и понял, поэтому и поспешил встретить тебя первым. — Теперь он говорил едва слышно, в общем, шепотом: — У нас одна кровь, это допускается. С братьями по отцу ты должна вести себя как женщина, то есть не смотреть в глаза, не говорить, пока не спросят, не повышать голос, не улыбаться.
— Ой, — я все это время, запрокинув голову, продолжала смотреть в его зеленющие глазищи, — а с тобой… с вами так можно?
Ар улыбнулся, кивнул и пояснил:
— Наши родители — рожденные разом…
— Близнецы?!
— Да. И мы с тобой единственные дети своих родителей, наша связь крепче, чем родственные узы. Можно на «ты».
Он мне нравился с каждой минутой все больше. Но оставался еще момент:
— Араван, а твой отец?
И полный горечи ответ:
— Война унесла жизни многих. Киара спасла меня, но не смогла сохранить жизнь того, с кем делила утробу матери.
— Какая у меня выдающаяся мама, — задумчиво протянула я.
— Как она? — вежливо спросил Ар.
— Да все было хорошо. — Я бросила недовольный взгляд в сторону отца, который стоял в окружении темноволосых воинов и поглядывал в нашу сторону. — В общем, все было замечательно, пока этот не явился!
Так как продолжала смотреть на папандра, не засекла реакции братика на мои слова. Зато моя реакция на его слова была бурной, ибо Ар сказал:
— По законам Иристана, за измену полагается прилюдная казнь. Твой отец проявил великодушие, позволив Киаре скрыться на другой планете и тем самым избежать смерти.
Вот теперь я резко повернулась к брату, взирая на него явно увеличившимися глазами, и упавшим голосом переспросила:
— Что?!
Ар ответил не менее удивленным взглядом, и изумление его явно относилось к моей полнейшей неосведомленности. Кажется, у меня назревает серьезный разговор с мамочкой!
— Киран, — Ар говорил едва слышно, — я ее не осуждаю, ведь как иначе Киара смогла бы проникнуть на вражеский корабль.
И вот пока я стояла и ресницами хлопала, братик поинтересовался:
— А кто твоя мать сейчас?
— Летчик-испытатель, — буркнула я, вспомнив слова матери: «Никогда не становись между воином и его честью». И в свете этого я задала вопрос: — На том корабле были ты и я?
— Ты была в безопасности у эйтны клана МакВаррас.
Короче, теперь мне все ясно — мамочка супер, а они все гады! Папандр первый гад!
Посмотрела на этого первого гада, обратила внимание на окружающих его воинов — там наблюдалось двадцать шесть груд сплошных мускулов, и все они были темноволосые, темноглазые, в общем, закрались подозрения.
— А сколько сыновей у моего отца? — поинтересовалась я.
— Живых — двадцать шесть, — последовал ответ.
— Бракованный навигатор! А дочерей?
— Две.
— Нестабильный атом! А чего так мало?
— У сильных воинов редко рождаются девочки.
Смотрю на Ара, тот улыбается, чуть снисходительно, но очень по-доброму, явно ему беседа доставляла удовольствие, а точнее, просветительская деятельность. Но, как выяснилось, дело не только в этом.
— Дочь воина — драгоценность, — пояснил братик. — За вас сражаются, воюют, вызывают на поединок. Воины не сражаются за женщин, но за дочерей великих готовы драться.
— Но меня отдали Нрого, — обиженно заметила я.
— Без Нрого хассарат Айгора был бы уничтожен. Отдав тебя, хассар отдает долг чести.
Осмотрела зал в поисках Нрого. Нашла. Тот стоял окруженный своими воинами, но те стояли чуть дальше, в общем, картинка совсем не та, что у папика с сыновьями. Хм. И тут поразила меня догадка — в мире, где мужики должны быть сильны не только физически, но и как… мужики, не иметь детей, вероятно, огромный позор. Это я у него последняя надежда? Так получается?
В этот момент дверь надо мной вновь распахнулась. Я запрокинула голову и узрела появившихся женщин. Они входили разом… штук сорок. А я явилась одна.
— Киара поступала так же, — понял мои моральные терзания Ар.
— А дальше я должна сесть за стол? — решила поинтересоваться, так, на всякий случай.
Араван усмехнулся, взял меня за запястье и отвел чуть в сторону от лестницы, дабы я не была на пути следования женщин. После пояснил:
— Женщины не едят в присутствии воинов. Но Нрого может дать позволение. — Ар взглянул в ту часть зала, где обретался отец, и добавил: — Вероятнее всего, он так и поступит, чтобы позлить хассара. Киара была воином, она могла есть в присутствии мужчин, но не пользовалась своим правом, став женой.
— Я запуталась, — честно призналась брату.
Ар кивнул и пояснил:
— Видимо, тетя не рассчитывала, что отец заберет тебя, потому что ты вообще ничего не знаешь. Хотя это странно… от воинов невозможно скрыться даже на конце вселенной, и Киара знает об этом.
Подумала о маме. Вспомнила ее вечное: «Эдвард такой красивый, Эдвард такой хороший. Сегодня поедем к Дрейгам, как тебе Мика?» И дошло до меня нечто невероятное — мамуля всегда подталкивала меня к Эду! И, видимо, по единственной причине — она знала, что Эд может меня защитить! А потом вспомнилось и еще кое-что: «Ты должна быть самостоятельной. Учись зарабатывать деньги. Хочешь новое платье — думай, как получить его, но никогда не проси денег у мужчины!» Так, значит, мама знала! Прекрасно знала, что рано или поздно нас найдут, вот и приучала меня к самостоятельной жизни, поощряя даже нашу с Микаэллой незаконную предпринимательскую деятельность. И, вероятно, ведая, что спасти себя не сможет, сделала все, чтобы я без нее смогла выжить. Ну, мама!
Пока я упивалась не особо приятными размышлениями, женщины чинно спустились. Невольно начала разглядывать сии создания, у коих и видно-то было только одно лицо. Большинство оказались достаточно полненькими, все в персиковом с серыми накидками на бедрах и груди и только две в белом — бегемотик, при взгляде на которого мне хотелось хохотать в голос, и еще одна девушка, тоже полненькая, лет шестнадцати, и очень хорошенькая.
— Ар, — я повернулась к братику, — мне стоит доверять Нрого?
— Может ли мышь доверять кошке? — с улыбкой переспросил Араван.
И в чем-то он был прав. Прав до такой степени, что мне даже нехорошо стало.
Ар нагнулся и прошептал:
— Задача Нрого — получить тебя как можно скорее, Пантеренок. Понимаешь?
Я кивнула, уже по одному этому «Пантеренок», догадавшись, что с Аром беседовала мамочка.
— А тот факт, что я приняла его дары, он что означает? — решила спросить я.
Ар едва заметно улыбнулся и сказал:
— Нрого подарил тебе Снежную смерть, зверя, что сохранился лишь в двенадцати экземплярах, и все они принадлежат клану МакДрагар. Это бесценный дар, и он знал, что ты не откажешься.
— А если отказалась бы, что тогда?
— Нрого был бы лишен права видеть тебя и преподнес бы еще дары, чтобы смягчить сердце своей избранницы.
— Бракованный двигатель, как-то быстро я сдалась. — Даже обидно стало.
Но тут Икас заурчал, и я поняла, что все барахло Иристана — ничто по сравнению с моим зверем.
— Снежная смерть — бесценный подарок, ты не продешевила. — Араван широко улыбнулся. — Но сдерживать смех в твоем присутствии очень сложно. Ты забавная.
А потом началось брожение: женщины, наконец, спустились все с лестницы и теперь стояли, потупив взор и не выражая эмоций. Воины молча смотрели на… меня. Мило улыбнулась всем присутствующим, встала еще ровнее, чем прежде, и вообще очень Микусика не хватало. Она бы заявила что-то вроде: «Внимание, начинаем парад абсурда. Кирюсь, твой выход!» Но Мики не было, а абсурд был.
— Чего народ ждет? — шепотом спросила я.
— Твоего приветствия, — так же шепотом ответил Ар.
— Потом чего?
— Потом ты должна пройти к Нрого.
— А-а-а…
И я шире улыбнулась всем, сверкнув зубами, затем вскинула руку и грациозно помахала, в знак приветствия.
— Не так, — прошипел братец.
— Хм.
Вскинула обе руки над головой, сцепив в замок, и потрясла ими, как делали некоторые из наших гонщиков, приветствуя толпу.
— И не так, — простонал Ар, скатываясь в банальную истерику, то есть едва не ухохатываясь.
После недолгих размышлений, вытянула правую руку вперед, ладонью вниз, подражая военному приветствию некоторых воинственных государств. И такая тишина наступила!
— Короче, всем драсти! — решительно произнесла я и потопала к Нрого.
И пошла я так, как ходим мы с Микой, — от бедра, спина прямая, высокий каблук позволяет чуть покачивать бедрами. От такой походки и в универе у многих крышеснос был, а тут… А тут я расслышала шуршание ткани. Остановилась, обернулась — дамочки и бегемоты всех мастей и размеров в этот самый момент разом опускались на колени, вслед за тем разом поклонились. Короче, это типа приветствия!
— Нестабильный атом, извращение какое-то, — задумчиво произнесла я. А потом решила поинтересоваться: — Дамы, а испачкаться не боитесь? Эти бугаи только с улицы, а там навоз после животинок в наличии, это ж вы сейчас чуть ли не мордой в дерьмо!
Все как одна резко выпрямились. Те, что помладше, даже с колен вскочили, а те, что старше, разом на меня посмотрели.
— Это не Киара, это хуже! — вдруг прошипела одна из присутствующих.
Ну да, мамочка женского унижения никогда не терпела, а значит, я вести себя буду так, как меня мама воспитала. Самодовольно улыбаясь, я гордо потопала к Нрого. На воинов в процессе шествия я не смотрела, зато взгляд кагана Шаега явно выражал всеобщую эмоцию, то есть смесь гнева и раздражения.
— Помню-помню, — подходя к нему, виновато пробормотала я, — на мышцы не смотреть, правду не вякать, дуру изображать, а если всего этого не делать, то вы себя неуютно ощущаете.
— Память — девичья, — насмешливо произнес Нрого.
— Женская, — проворковала я, памятуя, что мне за это абсолютно ничего не будет.
Нрого едва заметно усмехнулся, подошел, наклонился к моему уху и прошептал:
— Киара была бита за свой характер, и не единожды, малышка. Благодари богов, что мне давно плевать на порядки и устои Иристана, иначе сейчас я обязан был бы дать обещание наказать тебя сразу после нашего бракосочетания.
Все мое игривое настроение как рукой сняло. Нрого чуть отклонился, увидел произведенный его словами эффект и, вновь приблизившись, прошептал:
— Делай что хочешь. Язви, развлекайся, играй на нервах у папочки… сегодня я дозволяю тебе все.
Он вновь выпрямился, с загадочной улыбкой глядя в мои глаза, вот только…
— Ваше дозволение, — прошептала я, — не совсем то, чего я хочу от жизни.
Нрого усмехнулся и, наплевав на то, что у нашего разговора имелось предостаточно свидетелей, ледяным тоном произнес:
— Мое дозволение — тот единственный призрак свободы, который отныне тебе доступен!
Кажется, меня только что красиво поставили на место. «Не зарывайся, деточка» называется. Круто развернувшись спиной к супружнику, молча посмотрела на отца. Тот не отрывал от меня взгляда, а я вот о чем подумала: мамочка сделала все, чтобы исчезнуть отсюда. И мамочка до последнего не раскрывает мне всех иристанских реалий, и вот с чего бы? Подумала еще немного и поняла — она меня действительно очень хорошо знает. Так вот — кипец этим традициям!
Вновь развернулась к Нрого и кокетливо поинтересовалась:
— Я могу развлекаться?
Вместо ответа огромный воин взял меня за руку и повел за собой.
Во-первых, я поняла, почему женщины на Иристане не едят вместе с мужчинами — вполне обоснованно опасаются подавиться под жадными взглядами. Даже кусая ломтик местного черного хлеба с какими-то ароматными зернышками, я себя звездой порноиндустрии чувствовала! Стоит ли говорить, что колбаску, причем на вид очень аппетитную, пришлось попросту отложить, потому как мое поднесение оной собственно ко рту сопровождалось такими взглядами… в общем, я бы явно подавилась. Никогда не думала, что выпадет такой паршивый билетик, как нахождение под пристальным вниманием пятисот озабоченных единовременно.
Во-вторых, Нрого меня облапал и забрал таблетки. На мой недоуменный взгляд ответил шепотом, склонившись к моему же уху:
— Воины входят через иные двери, забери я ранее, сработал бы датчик.
Короче, нарики они.
В-третьих, у Нрого очень быстрая тень, и он убежден, что я ее не вижу. А я вижу уже!
В-четвертых, женщины едят за стеной, и у них нет никаких теней… а у воинов есть… у всех! То есть я фактически попала на ужин с привидениями!
В общем, я сижу во главе правого стола рядом с Нрого. В двадцати шагах от нас левый стол, который возглавляет мой отец… один. Ближе к нему сидят его сыновья, соответственно мои братья, далее остальные воины. Стол воинов МакВаррас заполнен до отказа, но… он цельный. Изгибистый, закручивающийся возле костра, и все же цельный. Стол, за которым сидим мы с Нрого, гораздо меньше, и есть подозрение, что столы подстраиваются под количество человек… возможно, все дело в датчиках на входе, которые фиксируют количество воинов… Возможно, но не факт. Здесь явно задействованы технологии, причем высшего уровня. И я молча смотрю, как туша огромного животного, поджаривающаяся над огнем без вертела, взмывает вверх, примерно на метр, и в следующее мгновение разрезается на порционные кусочки невидимыми лучами. Миг — и в воздухе не туша, а пара сотен кусков. И эти куски движутся к выходу из костра, а затем словно на невидимом эскалаторе плывут над столами… воины выбирают понравившиеся куски сами! И так со всей едой! Кстати, меню ограниченное — мясо, колбаски, мясо с кровью, хлеб трех видов, белый влажный и кислый сыр, странного вида овощи, жареная птица, жареная рыба, вареные овощи. Все. Из питья горьковатый сок, который Нрого мне пить отсоветовал, и стол преподнес просто воду, стоило воину ее потребовать. Но это все мелочи — у женщин-то имелись слуги! Две служанки подходили к костру, мясо кусками ложилось на их подносы, затем те же служанки переносили еду за стену… к женщинам! Бракованный навигатор в пустыню Тайгара, что здесь происходит?!
— С-с-странно, — вдруг прошипело что-то совсем рядом со мной, — девошшшка, ты видишь?
Не вижу я! Старательно беру колбаску, которую практически швырнула на тарелку еще пару минут назад, и начинаю ее есть. В спину носом ткнулся Икас. Уже привычно подхватываю кусок плавающего над столом мяса с кровью, ставлю на тарелку, подаю своему зверю. Прожаренное он не любит, а от мяса с кровью даже урчит. Но, оборачиваясь, я краем зрения посмотрела на тень и едва удержала вскрик — эта тварюга была не так призрачна, как мне показалось ранее — таблетки, которые у меня отобрал Нрого, тень понесла в сторону воинов моего отца!
Резко развернувшись к Нрого, я раздраженно прошипела:
— Любимый!
Поворот ко мне. Стремительный! Быстрый! Неестественный! И я засекла его тень… судя по всему, вторую. Тень теперь смотрела на меня, поверх глаз Нрого, и это было… это было…
— Ты видишшшь, — прошептала эта тварюга. — Видяшшшая…
А я смотрю на Нрого, на ходячую груду далеко не дряблых мускулов, и в очередной раз начинаю понимать, почему мама сбежала с этой бракованной планеты! В этот момент вернулась вторая тень, прошептала: «Сделано», и вошла в тело воина. Точнее как вошла — растворилась на поверхности его кожи.
Отвернувшись, я принялась жевать колбаску, уже наплевав на взгляды окружающих, и размышлять над очевидным — у всех воинов по одной тени, а у Нрого — две! Крутышка он, с одной стороны. А с другой, не в этом ли кроется причина его бесплодия? И вдруг представилась мне картина — ночь, я на постели в объятиях этой горы мышц и мускулов, а над кроватью склонились две тени… Бррр!
— Что-то не так? — вежливо вопросил тар-эн, приобнимая за талию.
Что-то? У меня тут не планета — фильм ужасов, а он спрашивает: «Что-то не так?»
— Все! — честно ответила я.
— Желаешь отдохнуть? — И вопрос такой предельно вежливый.
— Желаешь дать дозволение? — ехидно интересуюсь, скармливая Икасу еще кус мяса.
Нрого улыбнулся, глядя на меня, на сей раз нормальным взглядом, в котором тени участия не принимали, однако на колкость не отреагировал.
— Ты можешь уйти, — улыбка стала чуть шире, — но пропустишь самое интересное. — Он наклонился к моему уху и прошептал: — Моя зеленоглазая видящая!
Колбаска, которую я неосознанно опять обхватила пальцами, превратилась в фарш. Да, не стоило мне столь сильно ее сжимать… Брезгливо стряхнула мясной продукт, взяла салфетку, вытерла руки, а после повернулась к воину, мило улыбнулась ему и прошептала:
— Дорогой, разве я могу оставить вас веселиться… втроем?!
Я почти довела тар-эна до смеха. Почти. Обе его тени хохотали так, что выпали в осадок… в прямом смысле, сам Нрого лишь сдержанно улыбался.
Однако от созерцания данного ужаса меня отвлекло движение. Повернув голову к собственной тарелке, из-под полуопущенных ресниц я проследила за тенью, которая осторожно двигалась в нашем направлении. И сия субстанция подошла, остановилась… глаза ее полыхнули алым, а в следующее мгновение что-то в системе подачи пищи застопорилось и очередная группа порций мяса с кровью полетела в моего Нрого! Начинаю понимать того блондина, его слова про то, что все традиции Иристана имеют причину! Потому как увернуться в такой ситуации не сумел даже Нрого, что уж говорить о женщинах. Не зря, ох не зря их за стеночкой каменной усадили!
Но рычащий и изрыгающий проклятия на неизвестном мне языке Нрого был лишь началом!
— Смерть МакДрагарам! — заорал вдруг один из моих братьев и подскочил… затем грузно осел обратно… потом встал… пошатываясь.
Короче, он был пьян! И не только он!
— Ой, нестабильный атом, — простонала я, торопливо поднимаясь, набирая себе побольше колбасок, хлеба и оранжевых овощей, — ой что щас будет… что будет-то…
Наконец хоть какое-то развлечение.
За тем, что происходило, я наблюдала, сидя на верхней ступени той самой лестницы, по которой сюда спустилась. Жуя и запивая водой, кувшин с которой принес мой обожаемый Икас, я активно поддерживала… МакВаррасов.
— Хук слева ему! — ору одному из братиков, который в данный момент молотил какого-то узкоглазого МакДрагара головой о стремительно сворачивающиеся столы.
В общем, переоценила я соображалку Нрого. Не знаю, чего там ожидал мужик, но воины моего клана вместо танцев и признаний в собственной непонятости воспылали гневом, праведным или нет, не ведаю, и пошли бить узкоглазых. Ладно-ладно, каюсь, вопль «Бей узкоглазых!» первой издала я. Да что там издала — я скандировала сие, пока воины не подхватили.
— И-и воин с расквашенным носом наносит сокрушительный удар частью обгоревшей туши воину с обширной гематомой на груди! — Эх, нет громкоговорителя, но и так сойдет. — Ставлю десять к одному на победу МакВаррасов!
Жаль, даже ставки принять некому! Что за жизнь-то такая! Где она, справедливость?
— Эй, — я погрозила колбаской одному из МакДрагаров, который душил одного из МакВаррасов, — вы что себе позволяете, батенька? — И бросила одному из братишек: — Мужик, чего стоишь, там наших душат!
Стоящий воин моим словам внял и ринулся на защиту чести клана. Красота! Продолжаю жевать в радостном возбуждении. МакВаррасов было больше, кожа у них светлее, волосы в основном до плеч, глаза нормальные, большей частью серые и строение лица тоже нормальное. МакДрагары отличались длинными волосами, темно-оливковой кожей, узкими черными глазищами и высокими скулами… впрочем, сейчас им рожи-то подправят. Нет, я не имею ничего против узкоглазых, просто в такой ситуации всегда есть наши и чужие, так вот они были чужие. Ничего личного, короче.
— И счет двадцать три — десять. МакВаррасы ведут! — ору не своим голосом, Икас даже уши прижал.
Это я очередного сваленного на пол посчитала. Не нашего!
Под шум, гам, ломающиеся кости, хрипы и крики «Бей узкоглазых!» я благополучно съела очередную колбаску. И переедаю же, но меня всегда в кинотеатрах поесть тянуло, а тут такое представление!
От представления вдруг отделились две тени, приблизились ко мне, раздраженно зашипели.
— Не загораживайте вид! — рявкнула я им, откусывая от хлеба.
Обе субстанции переглянулись и сели рядом. Я уж думаю, с чего бы, и тут узрела — в дальнем конце зала папандр с супружником на мечах сошлись.
— Справится, — проследив за моим взглядом, заявила тень, которая справа.
— А ты нас не боишшшься? — вопросила левая.
— Как мы из воинов вылазззим? — поддержала правая.
Я хмыкнула и, отпив прямо из кувшина, с насмешкой ответила:
— Кто викрианских глистов видел, тот уже ничего не боится, — и, главное, правда же.
— Викрианские глисты? — переспросила левая.
— Планета Б-класса, шестой сектор, номер 34776901, паразиты высшего порядка. Разумные, — отчеканила правая.
— А-а-а, — левая хмыкнула, — те ярко-алые, которые из пор начинают выбираться после вызревания, вызывая у человеческих особей болевой шок и, как следствие, сумасшествие?
— Они самые, — подтвердила я, — и, согласитесь, вы реально лучше.
— Спасибо, девочка, — язвительно протянула правая, — умеешь ты делать комплименты!
— Да, я такая. — Откусываю от очередной колбаски. — А наши ведут.
Свои мысли по поводу данной тенями классификации решила оставить при себе. Потому как в цивилизованных странах давно принята единая система отсчета, и у нас Викриа имеет номер 972. А теперь делаем сравнительный анализ и понимаем, что наши три циферки — пыль в сравнении с их восемью. Следовательно, им известно гораздо больше планет, чем всей разумной вселенной! Мне уже стремно!
— Ставлю пять к одному, что победит мой папандр, — следя за боем двух хассаров, произнесла я.
— Принимаю, — сказала левая тень, — и ставлю на победу Нрого.
Однако беседу пришлось прервать ввиду того, что к нам поднялись Араван и еще какой-то воин. Ар подошел и стоял, пока я не поняла причину, — Икас ощерил клыки, а они у него о-го-го.
— Свой, — сказала я зверю.
Шерстюсик тут же утратил к Ару всяческий интерес и продолжил диверсионные действия — подныривая мордой мне под мышку, осторожно просовывая пасть и уворовывая очередную колбаску с моей тарелки. Я делала вид, что ничего не замечала, но подталкивала колбаску ближе, чтоб ему брать было удобней.
— Невероятно, — Араван рядом сел, — вы как-то быстро сошлись.
— Почему, считаешь, быстро? — Я погладила Икасика за ухом.
— Для того чтобы Снежная смерть безоговорочно слушался хозяина, его отбирают у самки после рождения и хозяин сам поит зверя молоком. Иначе слишком опасно.
Я повернулась к зверю, умильно заглянула в белые с черным глазищи и вопросила:
— Масенький, ты опасный?
— Угррр, — ответило чудо, ткнувшись мне в нос своим мокрым носищем.
— Наговаривают, да? — Отложив тарелку, обняла морду зверя обеими руками и прошептала: — Я тебя никому не отдам.
Обе тени переглянулись и, словно чернильные пятна, сползли по ступеням вниз.
И тут заговорил второй подошедший:
— Я — Киаф, твой брат по отцу.
— Привет, Киаф, я Кира, — оторвавшись от Икасика, протянула брату руку.
Тот застыл, посмотрел на меня, потом на Ара.
— Пожать полагается, — с усмешкой сказал Араван.
— Женщина, ты совсем не ведаешь традиций Иристана, — удивленно произнес Киаф и сел рядом, но на полметра дальше от меня, чем Ар.
— Мне можно, ему нельзя, — пояснил мой зеленоглазый братик.
— Почему?
— Я не должен приближаться к тебе ближе, чем на расстояние двух шагов, — пояснил мой черноглазый братик.
Я задумалась, подхватила тарелку и придвинулась ближе к Киафу. На его удивленный взгляд ответила:
— Мне можно, я не воин. И вообще, втроем веселее.
Араван тоже сел рядом, и теперь мы все умещались на ступеньке, как на скамейке, я раздала братикам по колбаске, предпоследнюю забрала себе, последнюю отдала Икасику, который сидел сзади меня и разместил свою головенцию на моем плече. А дальше самое интересное:
МакВаррас круче всех,
МакВаррас ждет успех,
МакВаррас победят,
МакДрагарам…
Я запнулась, подбирая рифму. Навалят, что ли?
— Отомстят! — поддержал меня Ар.
— Супер!
И я начала весело скандировать сие четверостишие:
МакВаррас круче всех,
МакВаррас ждет успех,
МакВаррас победят,
МакДрагарам отомстят.
Бей узкоглазых!
Эх, выпить бы сейчас. А братья смотрят на меня. Ар посмеивается, Киаф явно в шоке.
— Давай, — говорю черноглазому, — это весело!
Тот только удивленно глаза округлил.
И тут взметнулись искры. Я не сразу поняла, что происходит, а потом увидела — сражались папандр и Нрого. Сражались красиво, прямо на границе огня, но так быстро двигались, что пламя не успевало охватить их. Несколько секунд я решала, за кого болеть, потом определилась:
— Нрого! Нрого! Нрого! — заорала я, подскочив.
— Ты же наш клан поддерживала, — обиженно напомнил Киаф.
— Клан — да, папика — нет. Не хрен было меня продавать. — И я снова заорала: — Нрого! Нрого! Нрого!
— Так нечестно, — шипел черноглазый брат.
— А ты папку поддерживай. Нужно вскочить и орать не своим голосом: «Агарн!», — предложила я. И снова завела свою песенку: — Нрого! Нрого! Нрого! Бей его!
Брательник не выдержал, подскочил и во всю свою могучую глотку как заорет:
— Агарн! Агарн! Агарн! Агарн! Агарн!
В общем, мне на его фоне и вопить было нечего. Он меня не только на полторы головы выше, но еще и орет не в пример громче. Эх, где мой громкоговоритель?! Но мы врагам не сдаемся:
— Нрого! Нрого! Нрого! — орала я, спиной вперед поднимаясь на пару ступенек, чтобы хоть с братом сравняться.
И мой крик был услышан! МакДрагары, кто вскочив с пола, а кто просто перестав мутузить соседа, заорали, подстраиваясь под мой ритм:
— НРОГО! НРОГО! НРОГО!
Брательники, от момента начала воплей Киафа помалкивающие, сейчас осознали, что вражины орут громче, и понеслось:
— АГАРН! АГАРН! АГАРН!
Я наслаждалась! Дирижировала руками, сама орала то «Нрого», то «Агарн» и просто блаженствовала. В какой-то момент меч папашки просвистел в миллиметре от Нрого, и все застыли и даже замолкли, но только не я:
— Напряженнейший момент схватки двух величайших воинов современности! И кто победит?! Чей клинок окажется острее, а рука не дрогнет?! Господа, поддержите вашего кандидата вашим голосом. Итак, кто за Нрого?
МакДрагары разом заорали:
— НРОГО!
— А кто за нашего уважаемого хассара?
— АГАРН!
— А теперь все вместе!
Под наши дикие вопли два воина вновь скрестили мечи. От столкновения стали сыпались искры, напряжение было невероятное, все неистово вопили, стены тряслись, уже никто ни с кем не дрался, и все следили за величайшим сражением. И вот когда я уже была готова начать внедрять свой новый бизнес, то есть тотализатор в массы, одна дрянь все испортила!
— Что здесь происходит? — раздался негромкий, невероятно спокойный и в то же время угрожающе злой голос.
И вот сказала же негромко, а все услышали. Воины тут же умолкли, папашка и Нрого неуловимым движением спрятали мечи, я села, от досады по поводу того, что не удалось денег срубить на волне всеобщего азарта. В общем, на появившуюся эйтну с золотым поясом я смотрела со смесью злости и раздражения. Вот же инфекция черномотанная!
— Исчезни немедленно, — прошептал Ар, прикрывая меня от эйтны.
Но она, к счастью, на меня и не смотрела.
— Зверя бери с собой, — прошептал Киаф, становясь ближе к Аравану, то есть тоже прикрывая меня нехилым своим телом.
И как-то так они это сказали, что я даже не была против и, сняв туфли, поползла к двери. Туфли, правда, мешали, ибо держать их приходилось в руках. Решила оставить. Икас, радость моя, осторожно подхватил их зубами за каблуки, и мы бесшумно ретировались. Прикрывая дверь за собой, взглянула на эйтну — она нашего отхода не заметила, потому как играла в гляделки с обоими вождями.
Оказавшись в коридоре, я некоторое время задумчиво стояла, так как дорогу назад совсем не помнила. Зверь стоял рядом и смотрел на меня.
— Нам бы вернуться, — прошептала я.
Икас вильнул хвостом и пошел вперед. Я за ним. Через минут семь мы были в моих покоях — обожаю шерстюсика!
Что там дальше происходило в зале, я не ведаю. Я только и успела, что искупаться, переодеться и решить, что сегодня ночью я собираюсь поспать, так как слабость все еще присутствовала.
Спустя почти час, сидя у окна и расчесывая волосы перед сном, я внезапно услышала в отдалении:
МакВаррас лучше всех,
МакВаррас ждет успех,
МакВаррас победят,
МакДрагарам отомстят!
Рванула на балкон и увидела — воины расходились, но то тут, то там МакВаррасы начинали скандировать мой незамысловатый стишок, и это было так… ну так… просто ух!
Стою, умильно вытираю слезы, и тут дверь открывается.
Вошел отец. Сам. Стоит у двери, смотрит на меня, потом закрыл дверь. Прошел, сел на диван, похлопал рукой рядом с собой, явно намекая, что мне полагается сесть. А за окном снова раздалось веселое рифмоплетство про МакВаррасов. И отец вдруг как-то подоброму улыбнулся, я бы даже сказала — с гордостью. И тогда я решила послушать предка, подошла, села. Продолжая расчесывать волосы, уставилась на хассара.
Отче в данный момент был одет, то есть поверх татуированного тела натянул длинную, примерно до середины бедра, рубаху. Одежонка была просторная и легкая, и в ней папик казался каким-то… домашним. Даже волосы в данный момент оказались собраны в хвост, а два широких кожаных браслета на запястьях сменили те железные, что там были прежде. В общем, такой домашний-предомашний папка, разве что очень странный блеск в глазах.
— Ты очень красивая, когда не используешь краску для губ и ресниц, — неожиданно произнес отец.
Молча расчесываю волосы, ожидая продолжения диалога… например, я ждала, что папик, наконец, поведает мне о своих планах в отношении моей скромной персоны, однако вместо этого хассар начал говорить о своем, об иристанском:
— Воины на Иристане никогда не позволяют себе любить женщину. Желание допустимо, любовь — нет. Любовь — позор даже для самого слабого и проклятие для сильного… — Он на мгновение умолк и чуть тише добавил: — А я так сильно любил твою мать.
Расческа подло и коварно выпала из моих рук. Смотрю на папика, такого огромного, мускулистого, красивого и сильного, и я просто в шоке! То есть не оттого, что он маму любил… ну не сомневалась я как-то в том, что маму все любят, просто понять не могу, что именно он тут имеет в виду под любовью?!
Икас заворчал, подошел, поднял расческу, обслюнявив конкретно, я забрала то, чем до помывки пользоваться уже не собиралась, но благодарственно погладила зверюгу по головке. Отец отвлекся на Икаса, и я уж думала, что продолжения не будет, однако оно последовало:
— Все традиции Иристана имеют причину, Киран. — Голос хассара стал величественным. — Каждый обычай, что кажется тебе варварским и унижающим достоинство женщин, — обоснован. Тебя оскорбил поклон наших спутниц жизни, но так они демонстрируют беззащитность, напоминая воинам о своей слабости и необходимости в защите. Это не оскорбительно, Киран, это трогательно и умиляет сердца воинов.
То есть ползающие у мужских ног женщины вызывают умиление? Ну-ну.
— Отец, — я скептически усмехнулась, — что бы ты мне сейчас ни говорил, я четко знаю одно — ползающие у ног маленькие пушистые котята или зайчата — это да, умилительно и трогательно. Так и хочется поднять, потискать, по шерстке погладить… Но! Но вот не надо мне заливать, что, глядя на ползающих женщин, воины умильно слезки утирают — я-то знаю, откуда дети берутся! И воины явно также!
Хассар Айгора потемнел лицом, но сдержался и попытался вывернуть ситуацию:
— Воины желают женщин, и жены ведают об этом. Наши женщины не украшают себя, ибо ведают: воинам сложно сдержаться, а слияние с женщиной до заката солнца — признак слабости и невоздержанности.
Подняв руку, словно нахожусь на занятии, я позволила себе прервать отче, исключительно для того, чтобы задать один-единственный вопрос:
— То есть в иерархии Иристана место и время женщины четко определено — ночь, постель, поза «бревно к работе готово»?
На сей раз кто-то достаточно слышно скрипнул зубами. Я же изобразила милую улыбочку и подчеркнутое внимание собственно к папандру. Отец сдержался и сдержанно же произнес:
— Воин не может уделять все свое время женщине! У нас есть долг, ответственность, обязанности перед кланом, страной, планетой!
— Про семью забыл… — резко погрустнев, буркнула я.
Хассар сел ровнее, сложил руки на груди и переспросил:
— В каком смысле?
— В прямом, отец, — я тяжело вздохнула и, вспомнив семью Эда и Мики, неожиданно призналась: — Знаешь, я всегда хотела, чтобы у меня был папа… Как у Дрейгов… ну это семья, с которой мы дружили. Понимаешь, когда папа Мики приезжал домой, Микуся бежала к нему с криками «Папочка, папа приехал!». А он подхватывал ее, кружил, потом подкидывал вверх и ловил и снова подкидывал… И Мика так радостно смеялась, заливалась просто, а я… я стояла в сторонке и мечтала, что когда-нибудь мама выйдет замуж и у меня тоже будет самый настоящий папа. И я буду бежать к нему навстречу, а он мне скажет: «Как день прошел, маленькая?»…
Икас подошел, уместил свою огроменную голову у меня на коленях и тихо заскулил. Я нежно погладила его по голове, почесала за ухом, потом наклонилась и чмокнула в черный нос, с грустью подумав, что моя детская мечта так и не сбылась… как оказалось, к лучшему.
— На Иристане задача отца — заботиться о безопасности дочери и о ее судьбе! Не более! — неожиданно резко отрезал папандр.
Грустно усмехнувшись, я ответила:
— Кто бы говорил… вашу встречу с Адалин я видела, отец, так что изображать передо мной сурового воина по меньшей мере глупо!
И что я слышу в ответ!
— Наши женщины не произносят слов без дозволения, так как знают — любой воин умнее тысячи женщин, и демонстрировать собственную глупость дочери Иристана считают ниже собственного достоинства.
Классно сказал! Припечатал просто, мол, заткнись дура, ничего ты не понимаешь. Умнее он, как же… Та-а-ак, стоп! Совместим сказанное папандром и ту классификацию планет, что выдали тени… Да, возможно, воины реально хорошо образованны, но образование — еще не признак ума.
— Могу я спросить? — вежливо интересуюсь у отца.
— Я еще не все сказал, — последовал ответ. — Твое поведение сегодня… — он допустил паузу, видимо, собираясь с мыслями, затем последовало: — Ты сильна и отважна, Киран. Ты умна и находчива. Ты красива и умеешь быть соблазнительной. Но… но любой воин сломает тебя за несколько мгновений!
Нахмурившись, смотрю на папика и вспоминаю наш бой там, в моем доме.
— Я боялся причинить тебе вред, — произнес отец, угадав направление мыслей.
И все бы ничего, но…
— Ты отдал меня Нрого!
Усмешка и очень спокойное:
— Я приказал отдать тебе все то барахло, что ты скупила в космопорту.
Как же, как же, слова эйтны про план хассара Айгора я помню прекрасно. И для чего мне предоставили возможность отказать в интиме Нрого, я тоже в курсе. Однако будем изображать жертву ситуации.
— А фрукты с сонным ядом? — вопросила я.
— Ни один воин не оскорбит себя использованием тела спящей женщины. — Улыбка папика стала шире.
— Но… но… — Даже слов не было. — Но отдать меня вот так просто! Невинную девушку!
Тут у отца одна бровь полезла вверх, в то время как уголки губ дрогнули, и все же он не расхохотался. Он улыбнулся и вежливо спросил:
— Кто невинная девушка? Ты?! Ты, которая позволяла себе ночные прогулки по столице и попойки в увеселительных заведениях? Ты, которая была готова прилюдно позволять целовать себя за деньги? Ты, беззастенчиво разгуливающая полуобнаженной перед толпой?
Или мне кажется, или кто-то весьма осведомлен о моей жизни…
В общем, сижу нахмурившись, почесываю морду Икасика и думаю над создавшейся хренью.
— Киран, — отец чуть склонил голову, задумчиво глядя на меня, — что бы ни говорила твоя мать, что бы она ни предпринимала, Киара лишь женщина, я воин. Она просила дать возможность воспитать тебя — я дал. Она просила не искать ее — тринадцать лет я не вмешивался, и моим условием было лишь одно — ты должна носить знак клана МакВаррас. Она просила сохранить ее жизнь — десять плетей стали заменой смертной казни. Я шел на уступки везде, где было возможно, потому что твое рождение — моя огромная вина перед Киарой. Это была моя слабость, моя подлость, моя жестокость. Но изменить произошедшее я не в силах.
Кто-то что-то понял? Мы с Икасом переглянулись и сообразили, что ничего не поняли, вот. Точнее, я сообразила, звереныш просто сонно зевал.
— Так, — головой помотала, прогоняя ненужные мысли, — к чему весь разговор, а?
Отче грустно усмехнулся и поведал:
— Сегодня я видел, как Нрого смотрит на тебя. В его взгляде слабость — ты стала для него гораздо большим, чем он желал бы. Это забавно. Но я видел и твой взгляд на воина — ты испытываешь привязанность, Киран. Это недопустимо.
Ха-ха!
— И почему же? — мило интересуюсь я.
— Ты не станешь женой Нрого, — спокойно ответил папандр и добавил: — Никогда! К сожалению, твоя невинность досталась хассару Шаега… — Отец запнулся. — Мне жаль. Жаль, что ты была вынуждена испытать это. Жаль, что во времена, когда я нуждался в помощи, лишь Нрого стал моим союзником, выдвинув это требование. И мне жаль, что хассара Эталин попыталась увеличить твои повреждения, она будет наказана.
Молчу, просто молча смотрю на папика, потом не выдерживаю:
— А мне жаль, что ты просто не оставил меня с мамой в покое!
Отец устало покачал головой и тихо ответил:
— У тебя двадцать шесть братьев. Преступление Киары — позор клана МакВаррас. После моей смерти ее жизнь не составила бы и нескольких месяцев. А ты слишком ценна, чтобы остаться вне Иристана. Такие, как ты, Киран, — предмет сражений. Переходящий приз. Понимаешь?
— Я уже ничего не понимаю, — растерянно призналась отцу.
Великий воин сдержанно улыбнулся и, понизив голос, поведал:
— Я догадался, к чему стремилась твоя мать, приказав разделить ложе с Нрого.
После этих слов я так и застыла.
Хассар продолжил:
— Не согласен с ее планом, и, к сожалению, не успел пресечь вовремя. Даже мысли не допустил, что она прикажет тебе лечь с Нрого, а зря. Сейчас ты в статусе обещанной невесты, Киран. Ты уже не принадлежишь клану МакВаррас, но еще не принадлежишь клану МакДрагар. Зная Киару, я более чем уверен, что она уже вылетела за тобой, планируя увезти и скрыть среди сотен планет содружества. А так как у тебя сейчас особый статус, у твоих братьев не будет права преследовать тебя и Киару после моей смерти. Нрого же не посмеет опозорить себя признанием в любви к женщине и также не предпримет попытки догнать и вернуть. Хороший план.
После сей тирады на меня направили очень внимательный взгляд. Я же не менее внимательно смотрю на отче и не понимаю — чего папандр от меня вообще ждет сейчас? Признания в том, что именно так мы и планировали? Да это то же самое, что сказать: «Да-да, был заговор, был, виновна, чего там с наказанием?» Но признаваться глупо, и я этого делать не собиралась. Посему просто молча взирала на отца, стараясь не проявлять эмоций. Только смотрю и жду, что там будет дальше.
А дальше было вот что…
— Каждый раз, когда я вижу тебя, вспоминаю о том, что потерял, о собственной слабости… Мне казалось, что боль ушла. Но вот ты смотришь на меня зелеными глазами Киары, и эта боль рвет изнутри.
Хассар встал, направился к двери и, уже взявшись за ручку, повелительно приказал:
— План Киары хорош, но нежизнеспособен. Отныне тебе запрещено покидать пределы собственных покоев. Ваши встречи с Нрого я запретил, и эйтна-хассаш приняла мои доводы. Нрого проиграл.
Моей реакцией на данную тираду было лишь молчание. Настороженно проводила отца взглядом и дождалась, пока закроет дверь. Закрыл.
Сходила в ванную, вымыла обслюнявленную Икасиком расческу, вернулась, села у окна и начала думать над ситуацией, перерастающей в ситуевину… Поняла страшное — думать почему-то получалось исключительно о некоторых синеглазых. То есть я пытаюсь об отце, Нрого, проблеме, маме, а в голове крутится: «Я нашел тебя»…
Так, я сейчас успокою все свои бунтующие гормоны, напомню им, коварным, о последствиях незащищенного секса с первыми встречными и буду думать над проблемой!
«Я нашел тебя», — снова пронеслось в голове.
Откровенно психанув, зашвырнула расческу в распахнутое окно… где-то в отдалении послышалось: «Э-э-э!»
— Верни обратно! — рявкнула злая на весь мужской род я.
В следующее мгновение нечто сверкающее пронеслось над моей головой! Нет, в меня не целились, но напутали конкретно!
— Ох ты ж атом нестабильный, — прошептала я, глядя на мою собственную расческу, воткнувшуюся в противоположную окну стену. — Варвар неотесанный, чуть не убил! И расческу сломал!
Это я уже проорала все в то же распахнутое окно, и орала я во всю мощь своего излечившегося горла.
Ну а после пошла вытаскивать покалеченный предмет туалета. Сначала подтащила стул к стенке, потом ловко забралась на спинку и, балансируя на оной, начала освобождать расческу из плена.
И вот я вся в процессе, хотя, по сути, зря я это делала, все равно расческе уже ничего не поможет, и тут открывается дверь. Вот как она открылась, я слышала, но понять не могла, кто вошел, ровно до тех пор, пока сильные руки не обхватили меня за талию, дернули, вынудив выпустить вмурованную в стену расческу, после чего меня осторожно опустили на пол.
— Тебе принесут… другую щетку для волос, — прошипел злой папандр.
Посмотрела на него, потом на дверь, у которой стоял воин с синяком на скуле… у синяка характерные зубчики просматривались, идеально повторяя рисунок, собственно, моей расчески.
— Ладно, — миролюбиво и, главное, быстро согласилась я, пока не начались разборки на тему: «По какому поводу мои личные принадлежности летают по двору».
Папандр выдернул остатки расчески из стены и вышел, воин с выражением «Я тебя запомнил, падла» тоже испарился. Я осталась, печально размышляя о жизни.
Через несколько минут в двери постучали. Что странно — Икас, совершенно спокойно воспринявший вторжение папандра, на сей раз угрожающе на дверь зарычал. Но я все равно сказала:
— Войдите!
Вошла служанка чернопоясная, с поклоном протянула мне гребень из кости, инкрустированный золотом. Икас зарычал громче. Я посмотрела на зверя, потом на побледневшую женщину, потом снова на зверя и опять на женщину.
— Слушайте, любезная, — плавным движением подхожу к двери и стремительно ее закрываю. — А давайте-ка мы сей гребень на вас испытаем!
Икас, словно понимая каждое мое слово, метнулся к женщине и мгновенно свалил ее на пол. Не слишком аккуратно. Служанка завыла, на что я нагло поинтересовалась:
— Животом маемся?
Да-да, я злая и мстительная. А дальше, стянув с ее головы этот жуткого вида покров, я дорвалась до чуть вьющихся, не особо длинных и с проседью волос. Дама подвывала и корчилась, Икас держал огромную лапу на ее груди и время от времени рычал, а я… ну не могла я издеваться над человеком и потому опробовала предмет туалета на кончиках только. Потом мы с Икасом сидели и ждали, служанка лежала и выла… Прошло десять минут, когда расчесанные пряди начали корчиться, сохнуть и в итоге осыпались!
Глядя на ошметки волос, я невесело размышляла о… мести. Достали они меня!
— Чья это расческа? — хмуро вопросила я у несчастной жертвы чужого произвола.
Женщина всхлипнула, попыталась что-то сказать и заткнулась, узрев внушительный оскал Икаса. Я решила этим ее и пугать:
— Слушай сюда, — начала обработку клиента, — делаем так: ты мне сейчас выкладываешь все как есть, либо поступаем иначе: я отдаю тебя на растерзание Икасу, а после сообщу отцу, что зверь просто защищал меня.
Чернопоясная глава всей местной прислуги затихла, потом кивнула, и я услышала сдавленное:
— Хассара Эталин…
Бракованный навигатор, могла бы и не спрашивать.
Некоторое время я сидела и смотрела на лежащую и испуганную женщину, а потом приказала ей:
— Раздевайся.
Ну и сама тоже начала усиленно оголяться. Спустя минут десять, затраченных исключительно на одевание собственно служанки, я достала духи с феромонами. Просто я вот о чем подумала — если у воинов тут такой темперамент, значит, должно действовать же, хоть как-то. В итоге, отойдя на пару шагов, опрыскала несчастную, в мое алое платье разодетую диверсантку, после чего тщательно вымыла собственные руки.
— Твоя задача, — старательно заклеивая пластырем ее рот, затем поверх рисуя алой помадой губы, — просто дойти вниз, до кухни, служебных помещений или что у вас там.
После чего я ей и глазки нарисовала и накладные ресницы приделала.
— Все, — говорю, — ты красотка.
На меня рассерженно замычали.
— Да, бежать придется быстро. Зато в следующий раз будешь морально готова ответить «нет» Эталин и ее коварным замыслам. Все, поехали.
Дверь открывала я, беглый осмотр показал, что за собственно дверью и еще чуть поодаль обретаются шесть воинов клана МакВаррас. Судя по расположению, охраняли конкретно меня. Забавно.
— И-и, пошла, — прошептала я, подталкивая жертву коварных замыслов вперед.
Бывшей чернопоясной, а ныне красно-пунцовой идти на каблуках было сложно, но она справилась. И несмотря на то, что дама была далека от сходства со мной, воины впечатлились. Кажется, феромоны действуют.
Дальше произошло нечто: подвывающая женщина прошла шагов на десять вперед, и все воины слаженно шагнули следом, диверсантка ускорилась, и воины сделали два шага… жертва сорвалась на забег, воинство устремилось следом.
— Путь свободен, — сказала довольная собой я, после чего скомандовала Икасу: — Ищи Нрого.
И я, в черном тренировочном костюме, с шейным платком, который при необходимости становился прекрасной маскирующей лицо повязкой, преспокойно потопала по освобожденной территории, ориентируясь на Икаса, который взял след и по нему шел. Должна признать, лично я в процессе брожения по дворцу хассара пыталась собрать в хвост недорасчесанные волосы.
Икас четко вел меня на первый этаж, где мы появились в весьма эпический момент — перепуганная диверсантка, визжа, пряталась за спину моего папандра, в то время как преследовавшие ее воины стояли перед хассаром, опустившись на одно колено и соответственно голову также опустив. Папик до моего появления вещал на каком-то непонятном мне языке, а вот едва увидел меня, вещание перешло на язык нецензурный.
— Киран! — взревел отче.
— Да, я жестокая, подлая и издеваюсь над слугами, — миролюбиво созналась я, потом спросила: — А Нрого где?
Хассар Шаега, плавно оттолкнувшись, словно явился из стены. Мило улыбнулась воину, одновременно оглядывая первый этаж. По моим ощущениям, зал для трапезы был все же ниже, а данное помещение, вероятно, на уровне земли или чуть выше. Серые стены, ровный потолок, факелы, огонь изображающие, — но это скорее имитация, — крепились по стенам, навевая ощущение чего-то варварского. Стены, кстати, казались неотесанными, но на фоне идеально гладкого каменного пола это смотрелось скорее как элемент декора.
— Киран, — напомнил о своем присутствии отец, — я приказал не покидать пределы выделенных тебе покоев.
— Ты границы не обозначил, и я решила, что речь обо всем дворце, — преспокойно ответила я отцу, затем поинтересовалась у Нрого: — Что творится? Я не совсем поняла суть происходящего.
И вот тут я осознала, что Нрого реально классный мужик! Наплевав на всех присутствующих, воин неторопливо подошел ко мне, погладил ластившегося к нему Икаса и без всякого «молчи, женщина» спокойно ответил:
— Твой отец пытается избежать данного мне обещания.
Откровенно говоря, волновали меня не столько разборки между хассарами, сколько один очень важный вопрос.
— То есть?
В памяти всплыло жадное: «Я не получила мать, но, несомненно, получу дочь!» от эйтны-хассаш, и как-то стало жутко.
И тут от Нрого отделилась одна из теней, подплыла ко мне и прошептала:
— Девочка, в данный момент назревает конфликт. Вероятнее всего, будем решать силовыми методами. Тебе лучше убраться в свою комнату.
Я нагнулась к Икасу, почесала его за ушком и прошептала тени:
— Ты со мной?
— Не выйдетссс, — мгновенно ответили мне, — эйтна-хассссашшшш здесь. Уходи.
Я выпрямилась, руки на груди сложила и мрачно смотрю то на отца, то на Нрого. Сложно и крайне неприятно мне, девушке современного мира, кадету военного учреждения, осознавать, что тут и здесь, а конкретно на Иристане, я вообще пустое место. Причем именно то свято место, которое пусто не бывает, потому как тут на меня у всех свои планы имеются. Валить отсюда надо! Валить быстро и без оглядки… на синеглазых некоторых.
— Ладно, — невесело согласилась я, — развлекайтесь.
Грациозный разворот — и я потопала обратно к лестнице, по пути размышляя исключительно над одной проблемой: мстить за расческу или не мстить? Проблем вообще-то было значительно больше — следовало срочно предупредить маму, что папандр ее план просек и явно на Иристане мамочку будет ждать засада, еще нужно было как-то сделать так, чтобы этот самый статус неприкосновенности, который «ни вашим, ни нашим», у меня оставался как можно дольше, ну и как-то что-то делать с Нрого и…
В этот момент из-за поворота выскочила сестра-бегемотик. В бежево-серой хламиде, с волосами, скрытыми под платком, с нарисованными бровями, с явно подклеенными ресничками, ибо имелся диссонанс между рыжими ресницами и черными, а еще сестричка благоухала так, что у меня дыхание перемкнуло.
— На свидание? — догадалась я, пока бегемотик оторопело на меня пялился.
Адалин невольно кивнула.
— А мама в курсе? — на правах старшей сестры поинтересовалась я.
Теперь она отрицательно покачала головой.
— Хм, — повторно осматриваю тушку родственницы и вношу альтруистичное предложение-. — Помочь нормально одеться?
— И я буду красивая? — мгновенно сменив настороженность на подчеркнутый интерес, спросила Адалин.
— Все мужики твои будут, — заверила я, — пошли.
Честно говоря, будь я на месте Адалин, никогда бы не пошла со своим врагом, слепо ему доверившись, но… именно ее доверие и сыграло со мной злую шутку, я даже мысли о вреде уже не допускала. И когда мы поднялись в мою комнату, я откровенно хотела только помочь, ну и нехилый шанс появился добыть немного информации.
— Первое, с твоей фигурой нужен корсет. У нас его нет, зато есть длинный черный пояс, так что талию мы тебе сделаем.
Икас настороженно следил за происходящим — пилинг, затем покраска волос. Серые невыразительные волосики бегемотика я для начала осветлила тоником, затем некоторые пряди выкрасила в золотистый, и безжизненные патлочки засверкали. Потом торопливо занялась лицом — ну брови, да, рисовать пришлось, зато ресницы я наклеила шикарные и начала перебирать свои вещи.
— Но… твоя краска тут, — возразила Адалин.
— Ты блондинка, — объяснила я, — тебе другой тон нужен и теней, и тоналки, и даже помады. И где-то у меня был старый набор Микусика.
Адалин, сидящая перед зеркалом с простыней на плечах, чтобы вещи не испортить, резко повернулась и спросила:
— А кто это?
— Микусь? — ковыряясь в чемоданах, переспросила я. — Это моя подруга, лучшая.
Потом некоторое время было тихо, и вдруг бегемотик спросила:
— А что такое «подруга»?
«Ну и планетка», — подумала я, а вслух ответила:
— Подруга — это всегда лучше друга. С подругой можно делать все что угодно и это всегда вдвойне веселее, чем одной. Подруге можно все рассказывать, даже то, что стыдно сказать маме. И последнее — подруга никогда в беде не бросает и всегда поможет.
Как раз к завершению данной фразы я откопала старенькую дешевенькую косметичку Микуси, мы такие себе купили, когда нам по пятнадцать было, а потом наши мамы подарили нам подарочные карты сети магазинов «Фейри», и мы обзавелись гораздо более качественным набором, дабы намалевывать моську, вследствие чего наши первые косметички были заброшены.
— Вот, нашла, — и я вернулась к сестре.
— Хочу подругу, — вдруг заныла Адалин.
Причем реально заныла, и губки надула, и весь вид такой — «я маленькая капризная девочка» называется.
— Хоти, — милостиво согласилась я, — но учти — заревешь, получишь!
Губки пузыриться перестали, на меня же был брошен испуганный взгляд, после чего Адалин опять включила глупую маленькую девочку и заявила:
— Ты злая! Бяка.
Сев на корточки перед ней, пристально смотрю на сие чудо в простыне и поражаюсь ее воспитанию. М-да, не повезет кому-то. Ну да ладно, подсластим несчастному пилюлю.
— Не моргай сейчас и глаза закрой, — скомандовала я сестре, беря подводку, — будешь дергаться, получится некрасиво. Кстати, а ты красивой для кого решила быть?
— Для повелителя, — буркнула Адалин, стараясь не дергаться.
Я же в это время рисовала четкую стрелочку и сама радовалась тому, как классно получается.
— А зачем тебе повелитель? — переходя ко второму глазу, интересуюсь между делом.
— Буду его Единственной, — пробормотала сестра.
— Ну да, — согласилась я, — замуж, это дело хорошее.
И вот тут Адалин выдала то, от чего у меня рука дрогнула:
— А ты будешь женой Ригана или Дьяра.
Что, опять?
Каюсь, чуток скосячила после ее слов, и стрелка вышла неровная. Осторожно подправив, снова спрашиваю:
— Дьяра знаю, а Риган — это кто?
— Старшие папины сыновья, — гордо ответила сестра. — Лучшие воины хассарата.
Как любопытно, однако. Переходя к работе с тенями, продолжаю допрос:
— А почему ты за таких сильных воинов не выйдешь?
И вот тут сестричка сникла, носом шмыгнула и ответила:
— Папа тебя больше любит… тебя в семье и оставит…
Бракованный навигатор, вот это любовь! Но, несмотря на внутреннее негодование, продолжаю рисовать глазки бегемотику, а она продолжала жаловаться:
— Папа тебя ни в какой клан не отдаст… Мама сказала, что во время войны тебя затребовал правящий клан Аэ, когда наши сестры погибли, и тогда отец тебя и шлюху Киару скрыл на другой планете. Мать правителя Аэ требовала исполнить право и тебя вернуть, но отец тогда солгал, что Киара сбежала и он не может ее отыскать. Потом мать повелителя умерла. Вот.
Мой мозг сейчас взорвется от переизбытка информации! Мне срочно, очень срочно нужна мама!
И тут наше милое общение было прервано нервным воплем:
— Адди!
Собственно, у нас с Адди было почти все закончено — я уже только блеск на губы наносила, так что гневно распахнутые двери нам особо не помешали.
— Адалин! — взревела ворвавшаяся бегемотиха. И тут же ее вопль сменился полным удивления восклицанием: — Адди?!
Сестра, уже узревшая в зеркало, что прекрасна, величественно поднялась, стянула простыню и, чуть дыша, развернулась к матери. Чуть дыша, это потому что черным поясом я ей так талию перетянула, что она у нее даже появилась.
И вот в эпический момент, когда у бегемотихи банально челюсть упала при взгляде на собственную дочь, в мою комнату ввалился и папандр. Взгляд хассара метнулся с меня на Адалин, затем снова на меня, а после прозвучало:
— Адди, ступай и приведи себя в порядок!
После этого на него обиделись все трое — я, бегемотиха и Адалин!
— А что, тебе не нравится? — возмутилась я.
— Мы лишь чуть-чуть прикроем волосы, мой господин, — взмолилась Эталин.
— А-а-а, — заревела Адди, — хочу быть краси-и-иво-о-ой!
Отче внимательно выслушал всех нас, после чего бросил Эталин:
— Молчи, женщина!
Бегемотиха сникла. Папандр рявкнул уже мне:
— Киран, расческу!
Так… Судя по всему, история с моим издевательством над прислугой была расследована. Быстро папик действует. Я молча достала из-за пояса ту самую обмотанную в полотенчико расческу, подошла, протянула отцу. Хассар стремительно развернул, взял ее двумя пальцами, поднес к лицу, принюхался.
В то же мгновение Эталин стремительно опустилась на колени и опустила голову, ожидая то ли наказания, то ли прощения. А если вспомнить слова отче, то это она у него сейчас приступ умиления пыталась вызвать! Папандр же смотрел на нее убийственным взглядом, даже ноздри подрагивали, а челюсти сжал так, что, казалось, сейчас зубы крошиться начнут. Но, как выяснилось, крошиться начали не зубы, а чьи-то планы:
— Твою дочь получит Нрого, женщина! — прорычал мой отец, глядя на свою Единственную. — Знаю, что для тебя это самое страшное наказание!
Адалин испуганно опустилась на стул, но возражать не решилась. Эталин вздрогнула и опустила голову ниже, зато я возмутилась:
— Э нет, я Икаса не отдам, и Нрого мой!
Отец перевел мрачный взгляд с Единственной на меня и усмехнулся как-то плотоядно. Ну да, у него на меня тоже планы… сыночкам отдать!
— Нрого мой! — повторила я, и ногой об пол треснула. — Он в отличие от тебя классный и нормальный!
Тут и Адалин подключилась:
— Хочу повелителя… повелителя хочу… хочу повелителя.
Папандр на скулеж внимания не обратил, Эталин скомандовал: «Вон!» — к Адди подошел, ласково по щеке погладил и прошептал: «Ну зачем тебе труп?», а мне, уже уводя бегемотика, бросил:
— Твои двери будут заперты!
Я не удержалась и спросила:
— Отец, скажи, только честно, — ты меня Нрого отдал, тоже чтобы маму наказать?
Хассар Айгора повернулся, снова хищно усмехнулся и ответил:
— Нет. Не наказать, а стимулировать ее желание как можно быстрее вернуться на Иристан. И заметь — сработало!
О том, что стою и в ступоре смотрю на закрытую, а затем еще и запертую дверь, не догадывалась, находясь в какой-то прострации, пока Икас не подошел и не ткнулся мордой мне в живот. Машинально погладила зверя, все так же глядя на дверь. Потом пришла жажда деятельности, но я стояла, разрываемая желанием начать делать все и сразу, пока не вычленила главную цель — бежать! Бежать отсюда быстро, сейчас же, немедленно! И как можно дальше!
Бежа-а-а-ать!
И я сорвалась в спальню, чтобы связать непокорные волосы в пучок, а затем, побросав самое важное в свой рюкзак, я про сейр, приступить к устроению подляны для родного папашки. Потому как в момент борьбы с недочесанными волосами я вдруг подумала, что месть — это хорошо и правильно, а в случае с некоторыми еще и абсолютно справедливо.
И вот после недолгих сборов я приступила к о-о-очень важному:
1. Для начала извлекла все видеокамеры.
2. Затем сейр, его Ашара спрятала под кроватью, и запасной сейр, причем свой древний, который имелся среди вещей в моей комнате и был до безобразия устаревшим.
3. Далее в ход пошли перцовые баллончики.
4. Последним был задействован крем для глубокой депиляции.
Камеры я крепила быстро и уверенно — обучение даром не прошло, а военная специализация у меня шла с пятого класса, мамочка настояла. Расставив двадцать четыре в своих покоях, я села и прощелкала все на сейре — белых, то есть незримых, зон теперь у меня не было. Камеры просматривали все пространство, одну я даже под кровать засунула. На всякий случай.
— Знаешь, шерстюсик, — произнесла я, крепя два баллончика так, чтобы они сработали при открытии дверей, — даже если предположить, что папандр на моей стороне, остается ведь Нрого. И если до папандрика доехало осознание нашего с мамой плана, то чем хуже этот милый и узкоглазый начинающий алкоголик?
Икас молчал и следил за моими действиями.
— Правильно, ничем, — резюмировала я, крепя третий баллончик к потолочной балке. — Следовательно, гостей сегодня может быть много. И если Нрого как жених меня устраивает, то Нрого как муж — категорически нет. Так, мне трех перцовочек хватит, — решительно произношу. — Теперь подарочек.
Пол был натерт жирным кремом, применяющимся после химпилинга, а затем обильно полит маселком для ногтей. Преподавал у нас один мастер, который учил, как из глицерина, перекиси и трех кремов с различной, но вроде как абсолютно безопасной основой сделать бомбу, он же и несколько премудростей раскрыл. Например, объяснил, что косметика не запрещена к провозу ни одной таможней, а возможностей для ее использования масса.
— Икасик, теперь осторожно двигайся к окну, — приказала я зверюшке, — и под стеночкой.
Этого шерстюсик не понял, пришлось обнять его за шею и отвести самой, приказав оставаться на балконе. А потом, вернувшись к двери, я принялась просчитывать траекторию полета вражьих тел, дабы правильно определить место обмазывания депилятором. Вот с этим выходила загвоздка:
— Врываются, получают дозу, поскальзываются. Если воины, то скользить будут метров шесть, они тяжелые, а если не воины, тогда всего метра два — два с половиной. Чего делать будем?
Передвинула два дивана, спинки и ручки долго и старательно покрывала всем имеющимся кремчиком, пять баночек извела.
— В курсе он, чего я с собой привезла, — ворчу в процессе. — Эх, папа, папа, ты бы для начала обратил внимание, что у меня ни волоска лишнего, а депиляторов масса. Темный они народ, эти тар-эны!
А по завершении создания экстремальных условий для незваных гостей я вымыла руки и потопала на балкон к шерстюсику.
— Икас сидит здесь, охраняет, — сообщила зверю.
Звереныш грустно посмотрел на меня, ткнулся носом в живот и заскулил.
— Сидеть здесь, — повторила я, закрыла балконные двери, отрезая шерстюсика от возможного перцового газа, и залезла на перила.
Над городом спускались туманные сумерки. Солнце уже скрылось за горизонтом, небо предвещало дождь как минимум, грозу как максимум, где-то выла сирена. Сирена на фоне чуть ли не варварского поселения — это нечто. Я выпрямилась, постояла, примериваясь к краю навеса, и прыгнула. Повиснув на руках, немного подождала, а затем подтянулась и забралась на крышу. Это оказалось сложнее, чем я предполагала, но вполне мне по силам. А дальше я поползла туда, где рано утром видела Наску. Потому как не мог этот чел просто так тут гада ползучего изображать.
Долгое и упорное ползание в наступающей ночи принесло свои плоды — на крыше, в том самом месте, где я видела Наску, обнаружился сейр, прикрытый черепицей. Но вообще паршиво он его прикрыл, мало ли кто тут еще ползать будет, кроме меня.
Сев поудобнее, включила устройство и так и застыла — сейр выдал параметры какой-то внутренней связи. Отключила двусторонний экран, чтобы меня не было видно, и подождала результатов подключения. Результатом стало испуганное лицо Ашары.
— Наска? — прошептала встревоженная женщина.
— О-о-о, то что надо, — я очень обрадовалась, — Ашара, а почему ты ко мне после пира не заглянула?
Старушка изумленно смотрела на пустой экран, я подключилась, и у нее вырвался вздох облегчения.
— Кирочка, Пантереночек, беги оттуда!
— Уже, — и сижу такая донельзя довольная собственной сообразительностью.
«Не покидай пределы собственных покоев» — ты, папочка, должен был бы понять, что буду действовать от противного… Хотя…
— Ашара, а в чем дело? — настороженно спросила я.
— Найди Наску! — ответила та. — Не возвращайся в покои до рассвета!
Я подумала о том, что там Икас остался, следовательно, я, естественно, вернусь, и уже хотела сказать об этом старушке, как она испуганно зашептала:
— Деточка, тебя отдают Дьяру.
У меня нервно глаз задергался. Это что такое вообще получается?! Я им кто, девочка на одну ночь для всех желающих?! И тут я осмыслила имя Дьяр, вспомнила, о ком речь, и выдала:
— Сегодня?
— Сегодня, — испуганно подтвердила Ашара. — Он не один придет, с воинами, ибо Нрого отказался забрать Снежную смерть. Зверя убьют, ты женой Дьяра станешь!
Тут послышался какой-то шум, разговоры, и она отключилась.
Сижу на крыше в полном шоке и пытаюсь понять, что происходит. Неожиданно замечаю движение. Мгновенно натягиваю капюшон, затягиваю его, скрывая лицо. А то смешно смотрится — вся темная, малозаметная, а лицо остается белым круглым блином.
Но конспирация была не к месту — по крыше полз Наска. Увидел меня, подполз ближе, удивленно спросил:
— Ты что тут делаешь?
— Сижу. А ты?
— К тебе полз. Хотел предупредить, что Ашару заперли, служанок тоже, женщинам запретили покидать покои, воинов полно по коридорам.
— Класс! — ехидно прошипела я. — А меня предупредить никто не додумался!
Наска хмыкнул, выразительно глядя на меня, потом захихикал.
— Ты чего? — возмущенно спрашиваю.
— МакВаррас лучше всех,
МакВаррас ждет успех,
МакВаррас победят,
МакДрагарам отомстят, —
продекламировал Наска, после чего хмуро добавил, — МакВаррасы тебя отдавать не хотят, особенно после сегодняшнего. Тебя признали своей. Два сильнейших — Дьяр и Риган сражались, Дьяр победил. Хассар Нрого в ярости, требует соблюдение твоего статуса, ты же дар приняла, эйтны засвидетельствовали. Но эйтна-хассаш сторону хассара Айгора приняла.
— Ничего себе! — только и сказала я. — Бракованный навигатор, а как же законы, а?
Парень плечами пожал и добавил:
— Нрого в ярости. Когда Нрого в ярости, гибнут люди. Хассар Айгора призвал всех доверенных воинов первой руки, плюс весь клан МакВаррас здесь. Ждут нападения.
Сижу, растерянно моргаю, понять ничего не могу, в результате на автомате спрашиваю:
— Они бы еще войну друг другу объявили.
— На открытые боевые действия никто не пойдет, — Наска вслушался в наполненную звуками ночь и замолчал.
— А почему? — шепотом спрашиваю я.
— Правящий клан вмешается, — так же шепотом ответил Наска.
И тут у меня возник такой любопытный вопрос:
— А они меня клонировать не хотят?
Наска хмыкнул и отрицательно покачал головой, потом указал вперед и пополз.
— Ты куда? — спрашиваю шепотом, следуя за ним.
— Нужно связаться с шефом, — пояснил Наска, — связь над дворцом заблокирована, отсюда не подключимся.
И тут я замерла. Сначала не поняла, что меня настолько встревожило, затем дошло. Наска не понял, в чем дело, и даже хотел спросить, но я ловко закрыла ему рот рукой и так и застыла. Очень уж мне эта ситуация учения напоминала, потому как по противоположной стене сейчас ползло человек двенадцать. И факт в том, что заметила я их каким-то боковым зрением, ибо очень уж правильно ползли — движение, стоп, движение, стоп. В таком темпе обычно глаз не улавливает собственно движения, но мы-то это изучали на лекциях, следовательно, эта группа в темных костюмах явно спецы.
Некоторое время я молча следила за размывающимися в сумраке фигурами, в итоге, уловив направление их движения, спросила у Наски:
— Кто там? В тех комнатах на втором этаже?
— Твой отец, — так же шепотом ответил он, — это покои хассара.
Мы так и застыли. В том, что ползут по душу папандра, я даже не сомневалась, но как-то все это мне не нравилось совсем! В смысле, и папаша мне не нравился, и то, что его убьют, тоже как-то не очень.
— А где, говоришь, воины? — шепчу я.
— Охраняют женскую половину. — Наска едва дышит от ужаса. — Тебя охраняют!
— Ясно, — прошипела я, подскочила и рванула по крыше.
Строение было кубообразное, так что, мчась по черепице, я уже просчитывала, что не успею до папандра раньше этих, по отвесной стене ползущих. А значит, надо что-то делать. Вот только что?!
А потом я вспомнила, что в любом сейре есть микрофон, и, если пропустить через систему, получится вполне себе ничего так громкоговоритель. И вот тогда я резко остановилась, села, достала утащенный у Наски сейр и полезла в настройки. Взломала панель, выставила мощность микрофона на максимум, а затем… в данном сейре имелись шаблонные голосовые настройки. И одна меня очень порадовала, «Глас небесный» обзывается. Потрясающие вещи иной раз приходят в голову в ну очень экстремальных условиях. А самое потрясающее, конкретно в этом экземпляре, новейшем, кстати, имелась функция настройки звукового потока. Эх, как же плохо без Мики, она бы оценила.
Я влезла в настройки, и уже через две минуты представление театра абсурда началось!
Ночь… тишина… все типа спят. По стене ползут убийцы, уже почти добрались до окон в покои папандра, и тут на всю громкость, так, что даже стекла затряслись, благообразный, исполненный печали глас божий:
— НЕ УБИЙ БЛИЖНЕГО СВОЕГО!
И снова тишина. На сей раз гробовая. И в этой тревожной тиши вдруг отчаянный вопль «А-а-а», и один из ползучих срывается вниз… «Шмяк» ознаменовал его приземление.
— Даже ползать не умеют, — сокрушенно прошептала я.
Глас божий наставительно возвестил:
— РОЖДЕННЫЙ ПОЛЗАТЬ ЛЕТАТЬ НЕ МОЖЕТ!
Еще двое сорвались безмолвно, и раздался двойной «шмяк».
— Идиоты, кто ж так страхуется на подъеме? — прошипела я.
— ВЕЩАЮ ЖЕ ВАМ, ПОЧТЕННЫЕ, РОЖДЕННЫЙ ПОЛЗАТЬ ЛЕТАТЬ НЕ МОЖЕТ… — послушно перевел мои слова глас божий.
Четвертый сорвался с протяжным воем, видимо, не уверовал еще. И тут случилось то, что я должна была предвидеть… мой сейр! Тот, устаревший, который с сигнализацией и подключен к камерам. И вот он взвыл, среагировав на датчики движения, расположенные в камерах!
— Вторжение, — вещал противный скрипучий механический голос древнего прибора, — вторжение!
— ВТОРЖЕНИЕ, ДЕТИ МОИ, — повторял за ним голосовой шаблон сейра поновее, — ВТОРЖЕНИЕ, БЛАЖЕННЫЕ!
— Вторжение! — сипит скрипучка, пока я пытаюсь вырубить звук. — Пять, семь, восемь особей! Вторжение!
А глас божий, не будь идиотом, а точнее, являясь современной программкой подстройки под шаблон, вещает на весь дворец:
— ВТОРЖЕНИЕ, ДЕТИ МОИ. ПЯТЬ, СЕМЬ, ВОСЕМЬ РАБОВ БОЖЬИХ!
— Да чтоб тебя, атом нестабильный! — ругаюсь я и пытаюсь свой сейр вырубить.
— ГЕЕННЫ ВАМ ОГНЕННОЙ, ЕРЕТИКИ НЕВЕРУЮЩИЕ!
— Твою мать! — ломаю ноготь, но отрубаю звук.
— ПОЧИТАЙ МАТЬ И ОТЦА СВОЕГО! — проповедует глас божий.
— Кипец полный… — шокированно шепчу я, глядя, как двор резиденции хассара заполняется сначала светом, а затем и воинами.
— НЕ УПОМИНАЙ ИМЯ ГОСПОДА ВСУЕ! — благообразно требует программка.
Даже не возникло желания выяснять, в каком из миров «Кипец» почитается богом, но вот помянуть его еще пару раз все же пришлось! Вглядываясь в монитор сейра и одновременно отползая из зоны видимости на крыше, я начала переключать камеры и узрела: пока я тут папика спасала, сей великий воин обнаружился в моей гостиной рубящим в капусту таких же ползучих воинов. Короче, я папашку спасаю, он — меня. Семейная идиллия!
Отщелкала таймер, узрела момент врывания папандра в покои нелюбимой дочери — выбил дверь, получил порцию перцовки, поскользнулся, но не упал! Остальные шестеро воинов МакВаррас, что с ним были, поскользнулись, упали, башками в крем-депилятор втемяшились. А папандр — прыжок вверх, кувырок, и папик стоит, слезки пускает и рубит… тех, кто пытается выползти с балкона. А там мой шерстюсик… почему-то никого не грызет и подозрительно миролюбиво к пришельцам относится… что наталкивает на размышления о Нрого!
И тут сейр вновь возопил:
— Вторжение!
Отмотала камеры в режим реального времени и… была вознаграждена! Более десяти индивидуумов в черном ворвались через двери, видимо, прорывались с боем, получили дозу перцового газа, поскользнулись и… впечатались мордами в обильно намазанный депилятором диван, от которого уже отошли МакВаррас. Красота! А уж как они взвыли!
И все бы ничего, но тут папик рванул в мою спальню, и на весь дворец раздался вопль: «Киран!» Теперь сижу и хихикаю, причем подленько. Нет, ну однозначно вечер перестает быть томным. А папандр вдруг извлек какую-то хрень плоскую, что-то понажимал и…
— Ты где? — Рожа отче высветилась на моем экране.
— Изображаю глас божий, — созналась я.
— На крыше!
И как он это определил?
— Может, и на крыше, — мило улыбаясь, ответила я.
И тут улыбнулся папик. Как-то удивленно и вместе с тем радостно, а затем спросил:
— Неужели ты подняла шум исключительно в целях спасения моей жизни?
Но я на семейные нежности была не настроена после всего потока информации, посему грустно выдала:
— Все в молодости совершают ошибки, я не исключение.
Улыбаться папандр перестал вмиг, нахмурился, слезы вытер, затем приказал:
— Сиди там!
— Э-э-э нет. — Я решила поязвить. — В прошлый раз, когда ты приказал оставаться в своих комнатах, ничем хорошим это не закончилось. Целое побоище мне там устроили!
На волевом лице воина с такими красными глазами и непрекращающимся потоком слез промелькнуло выражение ярости, и папандр прошипел:
— Они даже не успели бы добраться до твоей спальни!
— А вдруг я захотела бы выйти… туалет так неудачно расположен. Так что их появление было прямой угрозой моей жизни!
У него от ярости даже слезы остановились, и папик прорычал:
— Менее всего они были расположены лишать тебя жизни!
— А кто их знает? — резонно возразила я.
— Я знаю!
— Сам заслал? — решила и я к знаниям приобщиться.
— Нрого! — последовал ответ.
— С чего бы это? — изображаю невинность.
Папандр скривился и выдал:
— Я отказал хассару Шаега. Эйтна-хассаш выслушала мои требования и признала их правомочными.
Хм. Ну просто совсем — хм.
— И ты мне хочешь сказать, что клан МакДрагар вот так просто объявил тебе войну? — недоверчиво поинтересовалась я. — Вот так вот просто, и именно сегодня ночью? А может, Нрого хотел предотвратить что-то страшное… — И я поняла, что молчать больше не могу, и выдала: — Кровосмешение, например!
Папандр не ответил, но отправился на балкон. Ну тут все ясно, — мне надо ждать его явления на крыше. Угу, сижу и жду! Два раза!
Отключив сейр, я упрятала его в карман, у второго отрубила голосовые функции. Огляделась в поисках Наски, тот обнаружился метрах в двадцати, ползущим в направлении внутреннего дворика.
— Бесполезно, — стараясь говорить как можно тише, сказал Наска, — хассар догонит. Я сообщу шефу, что ты вне доступа.
И парень исчез с крыши. Я пожала плечами, завязала капюшон, поправила кроссы, застегнула карманы с сейрами и сорвалась на забег. Благо крыши плоские.
Забег был долгим и бесшумным… аккурат до конца главного здания дворца, на более низкие хозпостройки, оттуда через окно в коридор, связывающий кухню и кладовые, — мы этим путем тогда прошли с Наской.
Учитывая, что нападения ожидали, я предположила, что прислуги видно не будет. Не ошиблась. Пробежав по пустым коридорам, вышла к калитке в стене и увидела двух лишенных то ли жизни, то ли сознания воинов. Решила воспользоваться плодами чужих и неправедных трудов и покинула дворец.
