История двенадцатая, бегемотонаказательная
— Киран, деточка, где ты его нашла?
Причитания Ашары вернули меня в неприятную реальность. Открыв глаза, я поняла, что лежу на постели, в своей спальне… точнее, не лежу, а фактически корчусь.
— Больно… — простонала я, выгибаясь на скомканных простынях.
— Ох, бедненькая. — Мокрое полотенце осторожно положили на лоб.
Стало легче… ненадолго…
— Ашара, что со мной? — простонала я, чувствуя очередной нарастающий виток боли.
Это не должно быть так! Такого после секса не бывает… ну совсем никак… Новый приступ — и я кричу, срывая охрипшее горло.
— Где ты его нашла? — встревоженно вопросила старуха. — Кира, Пантереночек, чем слабее воин, тем позже приходит боль. Нрого стар, ты испытывала бы страдания лишь к закату и намного слабее, но сейчас… Кто он? Кого ты себе нашла, глупая девочка?
Но я уже не слушала ее. В очередной раз изгибаясь на постели и раздирая истерзанное горло очередным криком…
— Кирочка… — Ашара едва не плакала, — Кирочка…
А я снова потеряла сознание.
* * *
Мне снился наш первый тренировочный бой в режиме реального присутствия. И я пилотирую малый фланговый истребитель… Вражеская армия внезапно выныривает из астероидов, руководство пускает нас в расход… взрыв… Тело накрывает стена пламени… боль… Смерть…
Вот только вместо слов преподавателя «Бой окончен» я слышу:
— Киран, дочь Киары, открой глаза.
Глаза?! Как? Здесь огонь, он сжигает мою кожу, мои веки, и я зажмуриваю их сильнее, в отчаянии понимая, что при таких повреждениях не спасет и гелликс… Этот бой мне не засчитают, придется пересдавать…
— Киран.
И мой хриплый ответ, ранящий обожженные губы:
— Киран МакВаррас, кадет. Первый курс обучения. Бой проигран. Корабль уничтожен. Экипаж погиб.
Сейчас учитель должен вынести решение. И я жду… жду его слов, жду, когда боль прекратится, жду момента, в который пламя отступит и я проснусь в гипкапсуле.
— Киран, девочка, открой глаза.
Что-то не так. Что-то совсем не так. И остается вопрос:
— Это приказ?
Тишина. Почему они молчат? Почему?
И голос крайне неприятного мне человека:
— Да, кадет Киран МакВаррас, это приказ. Открыть глаза!
Мне не нравится этот человек. Мне не нравится приказ. Мне не нравится что-то еще, и я не могу понять что. Но приказ есть приказ.
— Есть, сэр. — Я не узнаю свой голос.
Глаза… я открываю их с трудом, ожидая увидеть ревущее пламя и собственную висящую лохмотьями сожженную кожу. Но огня не было. С удивлением я посмотрела в потолок, белый и каменный… Огня нет?! Нет? Но почему я сгораю?
— Вот и хорошо. Киран, посмотри на меня. — Голос был женский.
Медленно повернула голову в сторону, откуда доносился говор, и увидела странное создание в черном балахоне и черном же шарфе. Видны были одни глаза… черные.
— Киран, дочь Киары, смотри на меня, — сказала та, чей рот я не видела, может, поэтому создавалось ощущение, что женщина говорит в моей голове.
И я хотела смотреть… хотела… но не могла…
— А-а-а! — хриплый отчаянный крик вырвался из моего горла, а тело изогнулось дугой. — Мама…
Меня вновь скрутило, как тогда… когда рядом была Ашара, но сейчас боль все нарастала, не прекращаясь ни на мгновение, и я закричала снова…
— Держите ее, — послышался голос одетой в черное. — Плохо, слишком плохо. Я не справлюсь одна, пригласите эйтну клана МакЭдл.
Она говорила что-то еще, но я уже не слышала, вновь срываясь на отчаянный гортанный хрип… Наверное, я умираю… наверное, это все…
— Мама… мамочка… мама… — Я уже только шептала. — Позовите маму…
Открылась дверь. Быстрые шаги… прохладные ладони обняли мое лицо… такие знакомые руки…
— Мама?
— Нет, Киран, нет… но все будет хорошо.
Снова боль! Она взрывает меня изнутри, она сжигает меня снаружи… Кричать я уже не могу, и только стоны вырываются сквозь израненные губы… И я почти проваливаюсь в спасительное бессознательное, но мешают слова:
— Она теряет сознание.
— Нельзя допустить. Слишком большая кровопотеря, может не очнуться.
И вдруг удар. По щеке. Резкий, болезненный. Я распахнула глаза и уставилась на отца. В какой-то момент я просто смотрела на него, затем проговорила:
— Ты доволен? — Слова получались хриплые, говорить я практически не могла, и все же. — Теперь я понимаю, почему мама сделала все, чтобы я не попала на Иристан… Теперь… понимаю…
Очередной приступ, и я снова срываюсь на крик…
— Хассар Айгора, зафиксируйте ее. Держите крепко!
И руки человека, которого я так ненавидела, прижали к постели… Больно… так больно.
— Мама-а-а. — Мой отчаянный крик, и снова взрыв боли…
— Смотри на меня, — первая эйтна обхватила мое лицо ладонями, — смотри на меня!
Я дернулась, пытаясь вырваться, но тут… ее черные глаза начали медленно увеличиваться, и я до крайности заинтересовалась данным феноменом. Я так увлеклась разглядыванием очевидного невероятного, что лишь краем сознания отметила несколько уколов в предплечье… А потом черноглазая вдруг сказала:
— Не могу!
В ту же секунду она отпустила мое лицо и повалилась под кровать с глухим стуком. Но на щеки легли другие руки, меня развернули, и вторая эйтна тоже сказала:
— Смотри на меня!
И у этой глаза начали округляться и расширяться… Точнее, не у нее! Я даже вскрикнула, когда осознала, что это не ее глаза! Это были глаза призрака, тени, чего-то иного… и вдруг я услышала словно голос из ниоткуда:
— Она видит…
А с пола донеслось:
— Не может быть.
— Но она видит!
«Вижу», — подумала я и потеряла сознание.
* * *
Выплывала из бессознательного я медленно и нехотя, в то время как в моей комнате явно происходил неприятный разговор.
— Вы не подготовили ее! — Властный, повелительный той черной, которая на пол падала.
— Моя эйтна… мы… — Голос бегемотихи.
— Вы! Хассара Эталин, вы! Это ваша ошибка! — И тон такой… учительский, что ли.
— Мы не предполагали…
— Вы не предполагали? Отдать девчонку, совсем юную, невинную, на всю ночь воину круга сильнейших! Вся ночь! С одним из сильнейших воинов! А чего вы ждали, хассара Эталин, что проживание вне Иристана сделает ее неуязвимой?
— Мы… не предполагали невинности.
После ее слов в разговор вмешался третий собеседник:
— Принцесса Киран не скрывала отсутствие опыта с мужчинами. Не скрывала настолько, что воины клана МакВаррас были осведомлены и мне об этом доложили!
Ну после этого я уже не выдержала и глаза открыла. Сначала увидела потолок, причем уже знакомый. Потом попыталась сесть, чтобы увидеть говорящих.
Увидела… и мир поплыл перед глазами…
— Тихо-тихо! Уже очнулась, вот и хорошо. — Ко мне метнулась одна из эйтн, помогла сесть, подставила подушку под спину. — Как ты себя чувствуешь, Киран?
Пока повторно садилась, перед глазами черные точки прыгали. А потому зажмурилась и затем уже медленно открыла глаза. Спальня. Моя. Точнее, выделенная мне в этом притоне сплошного разврата. В кресле у окна сидит эйтна. Какая именно, понятия не имею, и та и другая замотаны так, что не различишь. Вторая осталась стоять рядом со мной, но тоже, видимо, до этого сидела в кресле, а вот перед ними стояла бегемотиха в светло-розовом балахоне. Причем стояла с опущенной головой.
— Пить хочу, — прошептала я, надеясь, что воду принесет Ашара.
Но та эйтна, что сидела в кресле, сама поднялась, прошла к столику и взяла кувшин, который тут с утра стоял, а Ашара мне почему-то из другого наливала, но эту странность я как-то только сейчас отметила. Взяв стакан, эйтна наполнила его до краев красноватой жидкостью и вдруг замерла. А я поймала на себе злобный взгляд бегемотихи…
— Что ЭТО?! — сдержанная черная лекарка сорвалась на крик.
А дальше — лавина мне неизвестных слов. Эйтна, что была рядом, тоже метнулась к стакану, притянула к губам, отхлебнула… И разразилась воплем погромче, чем первая.
И все, конечно, замечательно, но…
— Я все понимаю, но очень хочу пить.
Эйтны перестали ругаться, одна из них вышла, вторая подошла к поникшей бегемотихе.
— Вы будете наказаны, — прошипела она. — Немедленно!
Бегемотиха стала белой, испуганно взглянула на эйтну и даже попыталась возразить, но та прервала ее жестом и прошипела замогильным голосом:
— Двадцать плетей!
Ой…
Единственная хассара развернулась и молча вышла. А мне принесли другой кувшин. Оттуда налили в стакан красной жидкости и поднесли к губам.
— Да я и сама могу стакан подержать, — смущенно сказала я и попыталась сказанное осуществить.
Рука безвольно упала на покрывало. Пришлось пить, пока эйтна придерживала стакан. Жидкость оказалась странная, чуть горьковатая, но, учитывая мое состояние…
— Достаточно. — У меня отняли стакан, когда там оставалось еще больше половины.
— Но… — Обиженно смотрю на мучительницу.
— Спи, — властно приказала та.
После чего, придержав, убрала подушку из-под моей спины и уложила собственно спать. Теплая темная волна накрыла мгновенно. И я практически провалилась в сон, когда услышала крик.
Глаза как-то сами собой открылись. Уставилась в потолок, не веря собственным ушам, и тут снова крик! Сонливость прошла мгновенно. Я снова подскочила на постели.
— Закрой окно, — спокойный тихий голос. — Хассара Эталин не умеет достойно принимать последствия собственных действий.
Очередной душераздирающий вопль!
Я попыталась встать, но удержал властный приказ:
— Лежи!
Осталась лежать. Одна из эйтн молча закрыла окно. Вторая подошла ко мне, остановилась, пристально глядя. И мне вдруг стало очень страшно. А затем последовал вопрос:
— Хассар Нрого был нежен с тобой?
— Э-э-э… — протянула я.
В этот момент раздался очередной вопль, а затем чей-то сдавленный крик. Обе эйтны разом метнулись к окну… вот только ничего человеческого в их движениях не было. Потому что сначала к проему в стене рванули их тени и лишь затем обе женщины, с головы до ног замотанные в темное.
— Ой, мама! — испуганно вскрикнула я.
На мою реакцию они внимания не обратили, всецело поглощенные происходящим во дворе. Затем одна выругалась, вторая прошипела:
— Да что он себе позволяет?!
— Она — Единственная. Он вправе отменить наказание.
— Она покушалась на здоровье дочери хассара! Это преступление.
— Мы должны вмешаться!
И обе черномотанки развернулись и величественно, но при этом крайне быстро покинули помещение моей спальни. А я осталась полулежать на постели, пытаясь понять произошедшее!
Да, пытаясь уже хоть что-то понять!
Вдруг приоткрылась дверь. В комнату вошла Ашара, демонстративно прижав палец к губам. Ее намек был непонятен ровно две секунды, потом дверь открылась шире и появилось девять служанок вместе с той, у которой черный пояс поверх балахонов. И вся эта армия направилась к одной маленькой и больной мне!
— Эй, а что вы делаете? — Я испуганно смотрела на их приближение.
— Вас просто вымоют, — заверила Ашара.
Я решила поверить.
* * *
Мыли меня быстро и бережно, но на столике, не опуская в ванну полностью. Вода была теплая и какая-то беловатая, но особо разглядеть не получалось — сил совершенно не было. Дикая слабость и ломота во всем теле, как после гриппа. А еще болело горло и было трудно глотать, но это, скорее, я его сорвала, пока кричала.
Потом вытерли насухо, очень осторожно… а еще в ванной было освещение плохое, потому как мне почему-то казалось, что у меня все тело мертвенно синюшное, а вода после моего омывания приобрела розовый оттенок. Зато потом, когда меня таки принесли в спальню и уложили, я поняла жуткое — я реально белая и обескровленная! Дикая слабость тому подтверждение.
Как я дотерпела до момента, когда уйдут служанки, ума не приложу. Но, едва рядом со мной осталась Ашара, под предлогом того, что нужно накормить, я сорвалась:
— Что происходит? — И ловко отвернулась от ложечки с какой-то бурой бурдой.
Но старуха не ответила. Сидела молча и словно прислушивалась. А потом едва заметно указала на свой передник, а точнее, на карман. Превозмогая слабость, я полезла в чужой карман! И вот до чего я уже докатилась — с первыми встречными сплю, по чужим карманам шастаю, что дальше будет?
Обнаружила сейр, включила, увидела встревоженное мамино лицо, услышала приглушенное:
— Я тебя сама убью! — и уже тише: — Наушник. Один.
Молча вытащила из сейра динамик, вставила в ухо и услышала:
— Сейр спрячь. Ничего не говори сейчас. И вообще — поесть бы тебе.
Молча лезу в чужой карман повторно, засовываю сейр, затем послушно открываю рот и позволяю себя кормить. А мама начала говорить:
— Так, Пантеренок, слушай меня внимательно. Первое, только отвечай иносказательно, — он понял, кто ты?
— Нет, не хочу больше, — сообщила я, отворачиваясь от ложки, протягиваемой Ашарой.
— Это хорошо. Потому что, Кирюш, ты не того воина выбрала. Совсем не того! Я просила найти бедного, следовательно, слабого! В этом случае последствия были бы незначительными… После всего. И ты дошла бы до Наски, он отнес бы во дворец, и ты не страдала бы… как после Нрого, например. Киран, Кирочка, Кирюсик… что ж ты с собой делаешь?!
— Еще пара ложек, и я взорвусь! — сообщила я Ашаре, но на самом деле совсем не ей.
— Поняла. Ругать бессмысленно. Но, Кира… Ты умереть могла!
— А из чего это сделано? — вопрошаю у старухи.
— Плоды сарда, — ответила Ашара.
— Почему такие последствия? — верно поняла мой вопрос мама. — Понимаешь, Кирюш, когда происходит процесс слияния, мужчина вносит свою микрофлору в тело женщины. Обычно женщина этого не замечает даже, если дело касается обычных мужчин. Воины Иристана — они иные. И микрофлора у них иная совершенно — она агрессивная. Попадая в тело женщины, она начинает подавлять ее иммунную систему.
— Вирус… в смысле, вкусно, дайте еще.
— Да, почти как вирус. Очень мощный вирус. Но особенно негативные последствия, когда это попадает непосредственно в кровь.
— Странный… вкус.
— На Иристане много странного. — Мамин голос стал очень грустным. — И я… я так не хотела, чтобы ты со всем этим сталкивалась, Кирюш… Я так этого не хотела.
— Предупреждать нужно… прежде чем ложку совать.
— Слушать старших нужно, а не выеживаться, подсовывая родной матери собственного жениха!
— Все лучшее — старшим!
— Не умничай, за дверью человек двадцать!
— Эм…
— Что делают? А это самое интересное — они принесли тебе дары от Нрого. Видишь ли, на Иристане девственность очень высоко ценится, и не у каждого воина есть средства оплатить столь драгоценный дар, тот единственный дар, который может принять воин.
— Еще, пожалуйста, — попросила я Ашару, та понимающе улыбнулась. — Только предупреждай, прежде чем всовывать!
— Прости. — Голос у мамы был виноватый. — Я не могла сказать тебе сразу. И не хотела, чтобы ты теряла невинность с Нрого, потому что после него умирали, Кирюш, и умирали многие. Не знаю, что с ним не так, но невинность, отданная Нрого, оборачивалась тихой медленной смертью через полгода, год. Выжило всего трое, но ни одна не смогла зачать.
Да уж, нерадостная информация, в свете которой отец и вовсе мерзавец! Но интересовало меня сейчас другое совсем. Мама сказала, что не у каждого воина есть деньги на плату за девственность и в то же время приказала найти бедного воина. Это что же получается? Это я как будто корысти ради пошла и отдалась воину?! И вспомнились мне его слова: «Ты сама пришла ко мне, тьяме. Ты согласилась. Ты обманом вынудила меня, но я не виню»… Ох ты ж атом нестабильный! Так вот о каком обмане шла речь!
— Бракованный навигатор! — прошипела взбешенная я.
— Прости. — Мама теперь совсем тихо говорила. — Прости… но мой поступок имел смысл — ты нашла бы слабого воина, не испытывала бы такой боли, и он не искал бы тебя, понимаешь?
— Нет!
— Кирюш, скажи я тебе правду, ты не пошла бы. Ты гордая, Пантеренок, ты выбрала бы двадцать плетей!
— Несомненно… — А так как продажная девка пошла и переспала с воином, который, когда осознал, чего меня лишил, врубился, что я его лишу энной суммы денег. Потрясающе! Я — шлюха!
— Кира… Киренок… прости. Но тебе всего восемнадцать, ты слишком категорична и принципиальна, Кирюш. Одна твоя выходка с подменой имен чего стоила. И сейчас ты там, а я здесь и практически ничем не могу тебе помочь.
— Это было подло, — прошептала я.
— Это было разумно, Пантеренок. И не спорь. В отличие от тебя я слишком хорошо знала, с чем придется столкнуться. А еще я хорошо знаю тебя и понимаю, чего не стоит говорить.
— Я больше не хочу… ничего не хочу, — честно призналась Ашаре.
— Прекращай! — прикрикнула мама. Я чуть не оглохла. — И слушай меня внимательно. Сейчас Нрого требует, чтобы ради твоей безопасности тебя передали его клану.
— Мм?
— Твое состояние, Кирюш. Прибыли эйтны, и выяснилось, что сок айе тебе давали неразбавленным. Эталин пошла на подлость, обманув эйтну клана МакВаррас. Мм, ты же не понимаешь. Этот сок стимулирует кровообращение, Киренок, ты могла просто истечь кровью… Хотя и так… ох, девочка моя. Но Ашара знала об этой подлости, потому давала тебе воду, а сок отлила так, как если бы ты пила. Просто эйтны не подают питье, Кирюш, Эталин и не подозревала о том, что ее подлог раскроется.
— Хм.
— Единственная воина должна заботиться обо всех его детях. Если выяснится факт попытки причинения вреда, женщину ждет наказание. А наказания на Иристане — врагу не пожелаешь!
— Угу.
— Не грусти. Ты теперь неприкосновенна. И даже наказание от отца уже не грозит, Кирюш. Он уже не вправе поднять на тебя руку. А Нрого еще не вправе, но активно добивается этого права. Сейчас все складывается наилучшим для нас образом. Мы постараемся потянуть время. И мы тебя вытащим, обещаю.
— Правда? — шепотом спросила я. И совсем тихо добавила: — Хочу домой…
— Тебе нельзя сейчас даже вставать. Потерпи, солнышко мое.
Я не ответила.
— Вам стоит поспать, — посоветовала Ашара, поднимаясь с моей кровати и убирая столовые приборы.
Но я не хотела расставаться с мамой, совсем не хотела.
Однако упорствовать мне не дали!
Распахнулась дверь! Быстро, стремительно, резко! Высокая женщина с золотым поясом на черной одежде эйтны метнулась к моей кровати. Следом за ней вплыли две уже известные мне…
— Как? — вопросила эта позолоченная замогильным таким голосом, склонившись над моим лицом.
Я чуть не ответила, как, но тут услышала яростный шепот матери:
— Молчи! Она не тебя спрашивает! Ты вообще не должна слышать!
Я даже дышать от испуга и очередной непонятки на мгновение прекратила.
А эйтна склонилась совсем низко, вглядываясь в мои глаза.
— Киран, дочь Киары, крепка телом, — заговорила одна из вошедших следом за ней эйтн. — Но Нрого силен.
— Нрого бесплоден! — прошипела эта, которая явно главная. — А теперь мы не сумеем убрать его! План хассара Агарна был хорош, я приказала следовать ему!
Одна из эйтн склонила голову.
— Бесплодность хассара Нрого не доказана, эйтна-хассаш.
— Я понимаю — он глава твоего клана, эйтна МакДрагар, но следует обращать внимание на действительное, а не желанное. Нрого — бесплоден! И твоей задачей было не допустить слияния его семени с дочерью хассара Айгора. Дала ли ты требуемое снадобье своему хассару?
— Нет, — едва слышный ответ.
— Будешь наказана! — последовало безжалостное решение.
В ту же секунду прохладные пальцы коснулись моего лица, и эйтна-хассаш заговорила почти шепотом, и мне почему-то показалось, что остальные ее не слышали:
— Красивая, и почти копия Киары… Я не получила мать, но, несомненно, получу дочь!
Холодок ужаса пробежался по моей спине, однако продолжаю молчать, как и приказала мамочка.
А эта самая главная эйтна отлетела от меня и возвестила:
— Она быстро восстанавливается. Слишком быстро. Вероятно, ты влила в нее почти все силы, Кирата. Твое право.
Та, которая вторая в черном, низко поклонилась и произнесла:
— Вы задержались, эйтна-хассаш. Я приняла решение, подсказанное сердцем.
— Твое право! — прошипела главная эйтна. — Но сейчас мне потребуется нечто большее, чем лишь сила. Требуется найти ту, что истекает кровью. И немедленно. Воины утратили ее след, а жизнь ее уйдет вслед за ночью.
В это время я смотрела на ту эйтну, что, похоже, имела к рождению моей мамы непосредственное отношение. И как-то переусердствовала я со взглядом.
— Она — видит? — вдруг спросила главная эйтна.
— Нет! — слишком поспешно ответили обе.
— Киран — дочь Киары, она будет видеть. Обязательно будет… — Главнючка опять склонилась надо мной, но я упорно изображаю стазис. — Следует спешить!
Главная эйтна стремительно развернулась, в то время как ее тень уже открывала двери.
Обе оставшиеся эйтны не менее стремительно понеслись вслед за ней, но… но на месте, где стояла эта самая эйтна Кирата, осталась тень. Едва заметная, черная, чуть колыхающаяся с белыми провалами в глазах. И эта субстанция прошептала:
— Киара, я знаю, ты сссссслышишшшшь. Ссссзабери девошшшшку!
И тихий ответ в наушниках:
— Да… мама.
— Онассс начала мутировать, теперь видитссс.
— Я уже поняла.
— Я помогусссссс. — Тень подернулась рябью и вдруг едва слышно прошептала: — Я ссскучаюсссс…
Рывок — и в комнате никого не осталось, кроме меня и застывшей в неестественном положении Ашары. Она не сразу пришла в себя, но, когда начала двигаться, делала все так, как будто ее и не прерывали.
— Молчи, — прошептала мама, — просто молчи. И тебе нужно поспать. А правда… я расскажу ее тебе, Кирюш. Обязательно расскажу, когда мы будем сидеть в бикини повышенной степени открытости где-нибудь на курортной планете типа Литоры, попивать мартини и любоваться закатом. И помни, тени незримы для всех, кроме видящих. А у видящих лишь один путь — лишиться семьи и сущности, подчиниться тому, что раздирает разум, и служить на благо клана. Это не та судьба, которую мать желает дочери. Спи, Кирюш, спи. Мы еще посмеемся над всем случившимся, это я тебе обещаю!
Я молча кивнула, потом поняла, что зря, — все равно мама не увидит же. И как-то совсем неосознанно начала проваливаться в сон… А потом разбудил меня мамин встревоженный голос:
— Киренок, один вопрос… В связи с твоим самочувствием этот вопрос очень тревожит меня. Так вот… Ты ведь не выбирала светловолосого блондина с ярко-синими глазами, да? Хотя о чем это я… Нет, ты не могла, я же сказала искать воина послабее, а они все огромные там. Да и правящий клан не связывается с тьяме. В смысле, с золотоискательницами, ну ты поняла. Ух, а то знаешь, как-то совпало, вон эйтна-хассаш ищет какую-то истекающую кровью, а она же служит правящим. Но нет, никак. Все, спи!
Проклятый нестабильный атом! Какой тут теперь сон!
Я полежала… подумала… еще подумала. Накрылась одеялом с головой и прошептала:
— Маам?
— Тут я, никак не могу отключиться. Приятно просто слышать твое дыхание и знать, что все хорошо. Все будет хорошо, Пантеренок. Теперь, когда я нашла выход, все будет замечательно у нас.
Но я чувствовала, что все не настолько уж и хорошо… потому что этот самый воин был именно светловолосым с ярко-синими глазами! И огромным…
— Ма-ам… понимаешь… — протянула я, — а на нем были только брюки и никаких цацек не висело…
«Кир-р-рр-р-ра?»
Судорожно вздохнув, продолжаю:
— И знаешь, ну, светловолосые же всегда были моей слабостью…
И стон от мамы:
— Киренок, пожалуйста…
Да какое «пожалуйста», мне бы теперь как-то ей все это сказать!
— Мам, но глаза вроде совсем даже не синие… а так… голубые… только чуть темнее.
— Атом нестабильный!
— А еще знаешь, не больно ведь было совсем… а даже очень чудесно… поначалу. Он, конечно, большой, но такой нежный и осторожный и…
— Так… Что еще?..
— Мам, ты не нервничай… Это… мне поспать бы.
В ответ приглушенные ругательства. Видимо, мама прикрыла сейр… Я лежала, сжавшись, и с ужасом прислушивалась. Но потом мама сказала:
— Из спальни не высовываешься! Никуда! Вообще! Даже на прогулку с Нрого! Ты все поняла?
— Э-э-э… угу.
— «Угу»? Кира, Кира! Как, вот объясни мне, как тебя угораздило найти НАСТОЛЬКО «слабого» воина?
— Мам, да что я такого сделала? — стараюсь шептать едва слышно.
— Ты?! Ты переспала с воином из правящего клана, Киран! А они сильнейшие на Иристане! Чем, вот ты объясни мне, чем ты думала, Кира? Ты вообще могла не выжить! Как? Ума не приложу! Я же просила, просила тебя, Киран!
И что мне ей в ответ сказать? Что я голову потеряла, едва увидела его? Или честно сознаться, что это все гормоны, и вообще… они мне там такую революцию устроили, что мозг напрочь отключился… Или быть еще честнее и сказать то, что я сейчас чувствую:
— Я никогда ничего подобного не испытывала, мам, — прошептала я. — И мне лишь одного жаль — я не увижу его больше…
— Да, натворила ты дел! — И моя мать отключилась.
А потом я тоже отрубилась от реальности.
