Механизм ночевок был отработан почти до автоматизма – без тлеющих в ногах или под боком углей было холоднее, но не намного. Найдена всего два раза поднимала меня криком – кто пробовал поменять ребенку грязную пеленку при неровном свете луны, тот поймет, почему рассвет я встречала далеко не в самом радужном расположении духа.

Наверное, в раннем детстве любимой игрой Иана была «Маленькая хозяюшка»… Причем он всегда выигрывал. Пока я нашла ручей, в котором смогла наконец умыться, он наделал уйму бутербродов. Крохотные, кукольного размера, при этом такие красивые – даже есть жалко. Черствый хлеб, сыр, мизерный кусочек вяленого мяса – все поделено с хирургической точностью и сложено с большим художественным вкусом.

Чтобы удовольствие не закончилось раньше времени, мы надкусывали понемногу, зато жевали долго, смакуя. Одной рукой держа бутерброд, другой Иан умудрялся кормить из рожка малышку, а смотрел, как выяснилось, и вовсе в сторону.

– Кто-то едет, – внезапно заметил он.

– Угу… – Я не проявила к его словам должного внимания. Ну, едет и едет – для того и дорога.

– По-моему, к нам.

– Угу?

– Да, точно к нам!

– У-у-у! – только и смогла вымолвить я, снизу вверх глядя на рыцаря в полном боевом доспехе, сидящего верхом на приземистой толстоногой лошади.

В Старгороде мне до сих пор не приходилось встречать настоящих рыцарей – разве что в виде пустых доспехов, украшающих некоторые дворцовые коридоры, и как-то само собой думалось, что эпоха турниров и поисков Святого Грааля в этом мире уже успешно миновала. А вот поди ж ты, прискакал – нарочно свернул с дороги, остановился и смотрит, как будто мы его место заняли! Может, просто уснул на ходу – под забралом-то не видно, – а лошадь сама свернула на запах хлеба?

– Здравствуйте, сэр рыцарь! – громко крикнула я, чтобы как бы между делом привлечь внимание… сильно задумавшегося всадника и избежать неловкости.

– Приветствую вас, госпожа. – Голос из-под опущенного забрала звучал как-то странно. – Вы путешествуете одна?

– Вообще-то нет. – Я оглянулась на тщедушного Иана, сравнила его с грудой железа, вот-вот грозящей раздавить несчастную лошадку, и вздохнула: – А вы хотите нас ограбить?

– Совсем нет! – возмутились из-под шлема. – Я хочу предложить вам свою защиту!

– Кхм… Так это же совсем другое дело! – От такого предложения я едва не поперхнулась, откашлялась и вскочила на ноги. – Какие у вас условия? Денег мы, правда, предложить не можем, но гарантируем кормежку. Во всяком случае, бутерброды…

Как-то не хотелось думать, что будет, если этот бронированный доброхот согласится принять оплату телохранительских услуг натурой в самом широком смысле слова. Почему я не согласилась развести вчера костерок! Вот и накраситься утром стало нечем… Да еще и умылась на свою голову!

– Кодекс рыцарской чести запрещает брать мзду за добрые дела! – доспех загромыхал, точно будильник в ведре.

– А разговаривать с дамой, сидя на лошади, разрешает?! – рассердилась я. – У меня шея уже затекла голову запрокидывать!

– Я неучтивый медведь, – сокрушенно заметил рыцарь и с грохотом практически свалился с коня – тот с заметным облегчением выдохнул.

– Ничего, мы тоже не слишком отесаны. – Я махнула рукой: – Хотите пирога с грибами? Или бутербродов?

– Не откажусь!

Упершись ногами в землю и наклонившись вперед, насколько позволяли не очень гибкие сочленения железного скафандра, латник ухватился руками за шлем и с силой потянул вверх. Металл скрежетал, но не поддавался – перчатки скользили и срывались. Пришлось нам с Ианом подключиться к процессу.

– Ох! – Отступив назад, я наткнулась на скатанное одеяло, зацепилась каблуком и с размаху села. Эльфик продолжал стоять столбом, прижимая к груди чуть помятый шлем без плюмажа, а рыцарь, тряхнув коротко стриженными каштановыми кудрями, высоким голосом представился:

– Орлетта!

– Иан, – кивнул эльф и представил остальных, тыча пальцем: – Найдена. Беляночка. Ведьма.

– Ведьма? – приподняла изящную бровь девушка.

– Профессия такая, – смутилась я. – Вообще-то меня зовут Ольга.

– Понятно… Вообще-то меня тоже на самом деле зовут Элеонора. – Леди-рыцарь обезоруживающе улыбнулась. – Но Орлетта звучит внушительнее. Вы согласны?

Мы согласно закивали. Даже малышка в своем кульке что-то утвердительно гугукнула.

– Да вы присаживайтесь – в ногах правды нет. – Я подвинулась, освобождая вторую половину плотного одеяльного рулика. На скатанном матрасе, кто спорит, сидеть гораздо удобнее… Но уж чем богаты.

– Вообще-то…

Объединенными усилиями нам с Ианом удалось стянуть с девушки металлические латы, под которыми оказалась еще и тяжелая, но гибкая кольчуга. Я с уважением покосилась на внушительные мускулы новой знакомой: немалая силища нужна только для того, чтобы хотя бы передвигать ноги с такой тяжестью на плечах. С благодарностью приняв кусок пирога, девушка тут же впилась в него акульей хваткой и проглотила буквально в два жевка.

– Бутербродик?

– Ну… – Она смущенно потупила взор, но догадливый Иан уже ломал хлеб и колбасу. Эх, ножом разжиться так и не удалось.

При более близком знакомстве Орлетта оказалась классной девчонкой, разве что несколько зацикленной на идеалах рыцарства. С детства вместо кукол и платьев ей больше нравилось играть с оружием и доспехами старшего брата, а когда девочка подросла и открыла для себя мир рыцарских романов, то поняла – вот она, настоящая жизнь! Рано лишившись матери, она дралась на мечах, наращивала мускулатуру и обзаводилась мужскими привычками, так что дезориентированные соседи, всерьез считающие, будто граф воспитывает двоих сыновей, принялись как бы между прочим засылать в замок гонцов с портретиками своих дочек на выданье в двойном экземпляре.

Живущей в очень отдаленном от столицы и вообще от цивилизации имении юной рыцарше и в голову не могло прийти, что время закованных в броню болванов, отправляющихся в походы и битвы за святой Можай… то есть Святой Грааль, незаметно миновало. Словом, не было ничего удивительного в том, что однажды под покровом ночи грезящая о подвигах девица покинула отчий дом, прихватив старые отцовские доспехи, коня и любимую книжку о подвигах отважного рыцаря сэра Костелло, но не позаботилась о запасе еды, фляжке для воды или хотя бы котелке: литературные герои не обременяли себя бытовыми хлопотами. К концу второго дня бесцельного пути в поисках подвига она уже буквально валилась с коня от усталости и голода, когда само провидение послало ей меня, одинокую беспомощную даму, нуждающуюся в защите и охране. Для начала сойдет – если и не подвиг, то хотя бы благое дело.

Рассказчицей Орлетта была замечательной: заслушавшись ее байками о приключениях сэра Костелло, или Орландо, или Пуртцхеля – рыцаря-обманщика, – мы сами не замечали, как километр за километром пути оставались позади. Но в бытовом плане она умела лишь почистить лошадь да порубить мечом хлеб и сыр для бутербродов довольно тонкими ровными пластиками. Разведение костра, поиск родника по приметам, приготовление горячей еды – на все это она глядела с восторгом неофита, как на волшебство. Зато один вид огромного меча и вооруженного коня (не мудрствуя лукаво, мы увязали доспехи и навьючили на тяжеловоза вместе с остальными пожитками) отбивал у местной шпаны всякое желание знакомиться. Через негостеприимное село мы прошли без приключений – надеюсь, и дальше все пойдет удачно…

Если бы еще Иан держал язык на привязи и не трубил на каждом углу о том, что сопровождает ведьму, жить было бы куда проще: стоило нам остановиться на привал, как вокруг немедленно собирались бесчисленные полчища реальных и мнимых больных, людей, требующих найти и вернуть дорогую сердцу пропажу, и просто бездельников, мечтающих посмотреть, как «настоящая, взаправдашняя ведьма» творит свою волшбу. Собирать с них мелочь за «заговоры» и «заклинания» было одно удовольствие, но из-за громкой славы меня со спутниками не пускали на постой добропорядочные жители встречных деревень, так что нам все чаще приходилось ночевать под открытым небом. А после одного случая я и сама начала избегать населенных пунктов.

…Солнце закатилось за горизонт, окунув деревеньку с веселым названием Грязи и прилегающие окрестности в бездонную чернильницу. Название вполне оправдывалось большим количеством омывающих деревню болот, и стоило немалого труда отыскать для стоянки клочок сухой почвы, не занятой пашней или огородом – к счастью, нам удалось разбить лагерь засветло.

Как правило, мы не выставляли часовых, отлично помещаясь вчетвером под одним большим одеялом. Но в ту ночь Орлетте отчего-то не спалось, тревожили разные неприятные мысли, из-за чего она постоянно вскакивала и раздвигала мечом подозрительно шуршащие кусты. В результате один раз она случайно пнула лежащего с краю Иана, в другой, оступившись, ушла по колено в болотную жижу и начерпала полные сапоги. А с третьей попытки бдительный демарш увенчался успехом, и девушка-рыцарь торжественно вытащила из кустов потрепанного мужичонку с лопатообразной бородой мышиного цвета.

Вновь раздув почти погасшие угли костра, мы разложили для просушки воняющие тиной сапоги Орлетты и приступили к допросу злоумышленника. Собственно, этот запах высыхающих сапог сам по себе уже был настоящей пыткой… Мне же во что бы то ни стало хотелось узнать, что из «добра» присмотрел себе грабитель – разве что нацелился увести коня?

Все оказалось проще и в то же время страшней: мужик получил заказ… на Найденку! Похитить ребенка ему приказала местная графиня – мать молодого графа, владельца деревни. Ослушаться приказа или хотя бы переспросить, зачем ей понадобился младенец, крестьянин не посмел, но, зная старую хозяйку, предполагал, что ее цели не имели ничего общего с альтруизмом.

Дальнейшее мне запомнилось смутно – кажется, я кричала нечеловеческим голосом и рассыпала из глаз голубые искры, рискуя поджечь торф. Пока друзья в четыре руки успокаивали разбушевавшуюся меня, оставленный без присмотра мужик не делал попыток дать деру: или сильно напугался колдовства, или за возвращение с пустыми руками ему была обещана кара более суровая, чем испепеление заживо.

А я уже совершенно не контролировала себя – вырвавшись из сдерживающих объятий, бросилась в болото, заставив Иана с Орлеттой исполнить дуэтом неподражаемый вокальный пассаж, но топиться не стала, ограничившись тем, что нарвала полную охапку осоки, не порезав при этом ладони каким-то чудом. Закутанная в грязную пеленку, болотная трава до чрезвычайности уподобилась спеленутому младенцу – «куклу» я вручила перепуганному мужику и не слишком деликатным пинком направила на встречу с госпожой.

Мои спутники только хлопали глазами, следя, как я очищаю от травы и природного мусора небольшой участок болота, озаряемый неровным светом полыхающего на берегу костра. В неподвижной воде, точно в зеркале, отразился берег, осока и мое склоненное, искаженное судорогой лицо. А затем… Отражение подернулось рябью и сменилось другим, как будто всплывшим из глубин бочага: вид немного со стороны на лесную полянку, чуть побольше нашей, освещенную высокими факелами, воткнутыми в землю в смутно знакомом порядке.

– Пентаграмма, – прошептал заглядывающий через плечо эльф.

Я молча кивнула, не отводя взгляда от двух женщин в центре поляны, старой и молодой, внешне не очень похожих, за исключением совершенно одинаковых накидок до земли с глубокими капюшонами, откинутыми назад.

– Матушка, не надо! – простонала молодая.

– Цыц! – прикрикнула старуха. – Думаешь, окрутила моего сынка и будешь теперь мной командовать?!

– Что вы, матушка! Но ведь это… тварь божья.

– Выродок безбожный, – фыркнула та. – Доживешь до моих лет и поймешь, каково это – быть готовой на все, чтобы вернуть молодость и красоту! Хотя… в твоем случае – только молодость. Другого шанса может не быть: обычно они очень хорошо прячут свое потомство…

Вступив в световой круг, отправленный за младенцем крестьянин молча протянул старухе сверток. Взяв его на руки, как ребенка, графиня поморщилась:

– Страшный-то какой!

На долю секунды я решила, что в темноте случайно перепутала свертки. И не я одна: быстрее всех к оставшемуся подскочил Иан и, откинув одеяльце, едва не упал, опрокинутый звуковой волной. Найденка звучно протестовала против такой суматохи вокруг своей более чем скромной особы. Подхватив ребенка на руки, мальчишка принялся энергично его укачивать, напевая эльфийскую колыбельную.

Одновременно склонившись над болотным «оконцем», мы с Орлеттой гулко стукнулись лбами – снова посыпались искры. Прижимая к голове холодный плоский камень, чтобы не было синяка, я внимательно следила за происходящим на «экране»: старая графиня сбросила накидку, скрывающую роскошное, расшитое драгоценными камнями, будто бисером, платье (но даже оно не красило покрытую пигментными пятнами сморщенную жабью морду). Затем распеленала «ребенка» – пук осоки. Впрочем, женщинам на поляне он явно казался чем-то другим. Молодая графинька всхлипнула, когда старуха достала громадный, совершенно изуверского вида нож и наотмашь полоснула поперек пучка. Зеленый густой сок хлынул в подставленную золотую чашу. С глухим стуком невестка упала в обморок – про себя я решила, что, может быть, и пощажу ее, когда сотру с лица земли графский замок.

Когда чаша наполнилась до краев, старуха отбросила в сторону совершенно выжатый осоковый веник и принялась шептать над сосудом, взмахивая руками. Травяной сок вскипел белой пеной (хотя огня под чашей не было!), после чего графиня, издав довольное горловое кваканье, приникла губами к золотому краю и сделала крупный глоток.

Братья Гримм, «Тысяча и одна ночь» и Гауф на сон грядущий явно не прошли даром: произошедшая со старухой метаморфоза разом заставила меня вспомнить все прочитанные в детстве и в более солидном возрасте сказки – и даже еще не написанные. Сперва по вполне понятной аналогии сморщенное лицо растянулось в стороны, сплюснулось и превратилось в бородавчатую жабью морду. Как будто этого мало, за вытаращенными глазами поднялись остроконечные ослиные уши и коровьи рога, между которыми проклюнулось, вытянулось вверх и моментально обвешалось спелыми ягодами роскошное вишневое дерево (привет от барона Мюнхгаузена!). Немного погодя на кончике носа расцвел чудесный розовый поросячий пятачок, составляющий приятный контраст с зеленой страшной мордой.

Со стороны графиня увидеть себя точно не могла – но, очевидно, разглядела козьи копыта на руках, потому что заорала не своим (равно как не принадлежащим ни одному из живущих на земле существ) голосом и принялась беспорядочно метаться по поляне, сбивая факелы.

– Вот что с людьми делает черная магия! – патетически воскликнула я, прежде чем окончательно вырубиться…