Глава 6
Мент и два трупа
Здесь и сейчас
Не люблю иметь дело с голосящими бабами. Хоть на городских улицам с ними появляйся, хоть тащись по горам и долам — результат один. Вот вроде бы уже малость успокоилась дурища, но увидала мужика с лопатой — и опять пошла плясать губерния… Несколько раз порывалась заткнуть идиотку, но останавливала жалость. Не к ней — к Роннену. Благоверный отличается странной привычкой сочувствовать законопослушным лицам, находящимся под его охраной. К таковым, пока не доказано обратное, он причисляет всех жителей Дойл-Нарижа.
За исключением стражников и родимой жены. Одно слово — муж после нескольких лет совместной жизни!
Но так или иначе, а "госпоже Мураш" он рот цыганской иглой зашивать не станет. Хотя стоило бы… С другой стороны, а как супруга пропавшего тогда расскажет о таинственном поручении, выданном мною лопатнику Кеуну?
Ох, да пусть себе повоет. Авось подустанет немного. Возле здания городской стражи оборву горестные стенания о неудавшейся судьбинушке.
Шли через весь город — глаза на лоб, блин! То-то сплетен будет… Особенно мне весело стало, когда раскланивалась с бургомистровой тёщей. Почтенная матрона едва не подпрыгивала — в сочетании с глубоким реверансом смотрелось великолепно.
Мурашиха же, услыхав титулование "благородной леди, хельмдессы Вилиссы" поутихла немного. Хельмдий Буня Чёрк, жадный, как и все некрупные землевладельцы, просто таял, когда дело касалось жены. В результате на Вилиссе Чёрк украшений было — окрестные сороки дружно умирали от инфаркта и чёрной зависти. Городские клуши, похоже, следовали их примеру. Так что моё знакомство с этой дамой изрядно приподняло странную леди Крим в глазах госпожи Мураш.
— Вот и молчи, дура, — пробурчала я. — Не позорь перед госпожой родственницей господина бургомистра!
В финале фразы у меня перепуталось в голове, кто кому господин и родственник. Но Мурашиха икнула испуганно, утёрлась рукавом и притихла.
Роннена мы нашли по звуковой волне — начальник стражи изволили не просто кричать, но орать во весь голос, заставляя каменные стены трястись, а людей — разбегаться. Что там стряслось? А, всё тот же треклятый карнавал.
Однако… Нет, я знала, как мой дорогой супруг умеет загибать семиэтажное, но давненько не слыхала. Тут и про плотогонов, и про городских пьянчуг, и про ткачей — и всё тройными загибами. Понимаю, да, но зачем же так откровенно господина главного судью посылать… куда-куда его, кстати, отправили в пеший секс-тур? Надо будет запомнить.
А баба ничего, нормально воспринимает. Видать, её и не туда гоняли матом — может, Кеун пропавший и гонял. Чужие семьи, чужие нравы…
Подумав, я решила подождать немножко. Зря благоверный не вопит. Наверное, опять кому-то в голову пришла очередная гениальная мысль. В прошлый раз городскую стражу предложили одеть в костюмы личной гвардии Великого Патрона (милые юбочки до колен, серые колючие рубахи и дикая смесь из перьев и деревяшек на голове). В таком виде ребята должны были промаршировать по главной площади, поджечь некую ритуальную фигню, а затем патрулировать улицы, не переодеваясь. Ух, как мы с мужем объясняли, почему эта идея, мягко скажем, неверна! Очень экспрессивно получилось. Господин племянник бургомистра до сих пор дуется.
Я устроилась на подоконнике, жестом предложила Мурашихе присоединиться. Та испуганно поёжилась, пробормотала: "Мы так постоим, мы привычные…" Ну, моё дело предложить, её — отказаться. Роннен всё не утихал. Может, вмешаться? Городской судья, конечно, человек довольно терпеливый. Меня, к примеру, терпит уже который год, да и мой дражайший супруг, если честно, не самый замечательный подарок для пожилого хельмдия. Но и наивеличайшему смирению приходит конец! Или инфаркт хватит господина Резвана Гитоша, благоверный потом испереживается…
— Хозяйка!
Мурашиха ахнула, отшатнулась, забормотала какие-то заговоры. "За три моря, семь океанов, на одиннадцать ветров, разлетись-развейся…" Айсуо покосился на перепуганную бабу, поджал губы и вновь озабоченно воззрился на меня.
— У нас беда. Большая.
— Что стряслось?
— Тело Дейвина пропало.
Сердце ухнуло даже не в пятки, а на уровень Донбасских шахт. Доигрались.
— Давно?
— Вот только что. Я скрепил могилу своей кровью, и её потревожили, — Айсуо перекосило, и лишь через секунду до меня дошло: мальчик пытался улыбнуться. — Сильно потревожили. Уничтожили всю защиту. Не знаю, как.
— Ясно. Идём.
Ничего мне ясно не было, но Роннен о таком безобразии должен знать. Это поважнее пререканий с господином судьёй.
С подоконника я слетела, бросила Мурашихе: "Жди здесь!" и рванула тяжёлую дверь общественной приёмной. Резван Гитош дёрнулся, племянник бургомистра — вечно забываю его имя — подскочил… Ага, ну хоть понятно, почему Роннен разоряется. Удивительно другое: как молодой балбес судью уговорил походатайствовать перед начальником стражи? Впрочем, не до того сейчас.
Благоверный только голову чуть повернул, да рука скользнула вниз. Никогда не успевала отследить этот жест. Вот муж чешет затылок — а вот уже ласкает рукоять Илантира.
— Уважаемые господа, я очень извиняюсь… Надо поговорить. Наедине. Срочно.
Кажется, хельмдий Гитош воспринял развитие ситуации чуть ли не с облегчением. Бургомистров непутёвый родственничек насупился, попытался было что-то сказать, но судья потащил его к выходу, не переставая улыбаться мне и бормотать: "Дела сыска, мы понимаем, всё понимаем, госпожа Иана, да-да, ну, удачного дня, удачных разговоров, удачных…" Дверь захлопнулась, и последнего пожелания я не услыхала.
— Итак?
Вот за что ценю любимого — за умение быстро переключаться на деловой настрой. Айсуо глубоко вдохнул, и выдал более полную версию событий. Защиту взломали, тело забрали. Кто — неизвестно. Как — непонятно. Слетать в тот мир в одиночку мой меч не рискнул. Взрослеет, умница. Роннен тоже сдержанно похвалил и вытащил знакомую мне карту Патроната. Я дёрнулась. Благоверный уже несколько раз проделывал брешь в мирах, и всегда нам грозили чрезвычайно крупные неприятности.
А впрочем, ничего неожиданного. Место происшествия осмотреть нужно? — нужно. Для этого на место происшествия, как минимум, нужно попасть. Айсуо может перенести меня… но Роннен никогда не отпустит жену к страшным и загадочным личностям.
К обычным бандитам — с дорогой душой. Но к страшным и загадочным — фиг.
И хорошо. Мне же спокойнее будет под крылышком мужа.
Вслед за Айсуо выступила я. Объяснила ситуацию с пропавшим лопатником, и почему она мне не нравится. Особенно в свете пропажи трупа.
Уж больно всё это напоминает начало травли. Или осады. Обложили со всех сторон, и подкапываются под оборонные валы.
— Давай сюда свою Мурашиху, — велел дорогой супруг. Я кивнула. Действительно, главное — начать процесс перемещения, а дальше предстоит ждать самое меньшее минут сорок. Зависит от дальности мира, в который надо попасть. А уж как это расстояние высчитывают — меня не спрашивайте. Я консультант по немагическим способам убийств, а не по прогрызанию дырок фиг знает где невероятными способами.
Между прочим, дар Роннена вовсе не означает, будто господин начальник стражи являются сильным магом. Никакой он маг, увы. Всё, что может — разгуливать между мирами Патроната. Честно говоря, если муж захочет, то он и в нашу реальность завернуть сумеет. Только не захочет, проверено.
Я как-то попросила сбросить родным весточку. Дескать, жива-здорова, не волнуйтесь… Наши с Ронненом отношения тогда уже устаканились, предложение руки и сердца было изложено и принято — посему имелась надежда, что возлюбленный пойдёт навстречу. У меня, простите, мать пожилая, да и отец не железный! Не вышло. Упёрся, как последний баран. Чуть не рассорились окончательно и бесповоротно.
Письмецо я всё-таки передала. С Айсуо. Вот так с тех пор и переписываемся. Муж знает, но изображает всех трёх обезьянок одновременно. Ничего не вижу, мол, ничего не слышу, а болтать зазря и вовсе не приучен.
А я бы маме Риана показала. Мама пишет, что мечтает внука потискать, усадить на колени, почитать сказки — не такие, как на бегу выдумываются, а Пушкина, Астрид Линдгрен… Но нельзя. И фотографии в этом диком средневековье не сделаешь! Айсуо пытался перенести фотоаппарат — не работает, зараза! Батарейки, видите ли, садятся. Отец достал "Зенит" тысяча девятьсот лохматого года выпуска — опять неудача: раз пять пробовали — плёнка засвечивается при переносе мёртво. Остаются местные изобразительные средства. А художники или идиоты напыщенные, или дерут втридорога. Да и как объяснить, что каждый портрет нужен в двух экземплярах?
Выкручиваюсь, конечно. Миниатюрки заказываю, профили, вырезанные на чёрной бумаге… Тоже дорого, но растёт ведь пацан. Чёртовы правила перемещения в иные реальности! Иногда мне кажется, что их придумал Роннен — специально. Дабы позлить. Чушь, конечно же, но иногда кажется.
Мурашиха тряслась на прежнем месте. И снова тихонечко подвывала — ну вот же наказание!
К Роннену я бабу завела за ручку. Мой красавчик критически оглядел это зарёванное недоразумение, галантно поклонился, мягко предложил присесть и рассказать, что случилось. Чудо — жена лопатника разулыбалась в ответ, раздумав оглашать приёмную скорбными воплями! Даже закокетничала слегка, потеребила фартук, пару раз смущённо шмыгнула носом. Это я здесь уже пообтесалась — да, вот именно так и кокетничают некоторые туземки!
Ну-ну…
История выходила забавная. Кеун Мураш пришёл домой восемь дней назад "не назюзьканный в гнутый черен, а только немного выпимши". И счастливый. Радостно объявил жене, что говорил со мной. Да-да, "с госпожой супругою благодетеля нашего, начальника городской стражи, чтоб ему боги с небес дорожку торили!" Интересно, конечно, как боги проделают этот финт, но речь не о том. И "госпожа супруга благодетеля" выдала ему "пиритивное задание". Нет, надо завязывать употреблять здесь словечки из нашего мира! Разумеется, оперативное задание было жутко секретным, и поделиться им лопатник не мог. "Даже с родной кровинушкой", — обиженно поведала Мурашиха. Задание требовало напиваться каждый вечер "до зелёных соплей" и иногда не возвращаться ночевать. А позавчера Кеун пропал. Жена ждала день, другой, затем нашла меня и закатила истерику.
Мы с Ронненом обменялись короткими взглядами. Ну копают же под нас, точно копают! А тут карнавал, убийство Витека Кнеля, плотогоны, ткачи с плотниками, будь они неладны! Не бросишь ведь дела на самотёк…
Хотя этого недоделанного археолога нужно искать изо всех сил. Чтоб не раскапывал всякие непотребства.
— Вы рассказали поистине странную историю, госпожа Мураш, — тепло и сочувственно, с придыханиями в нужных местах, заговорил Роннен. Жена лопатника смотрела на него, таяла и готова была прямо не сходя с места махнуться мужьями, раз уж мне Кеун так нужен. Извини, чучело болотное, но сделка отменяется. А благоверный тем временем продолжал околдовывать бедную бабенцию:
— Жена, ты говорила когда-нибудь с уважаемым супругом этой женщины?
— Нет, — отозвалась я немного сварливо. Ревности не было и в помине, просто сейчас роль "плохого следователя" досталась мне. Мурашиха вскинулась:
— А муж мой врать не станет! Кровиночке-то родной!..
— Успокойтесь, дорогая госпожа Мураш, — Роннен прямо излучал участие, — я лично займусь этим странным происшествием. Безопасность достойных граждан Дойл-Нарижа является прямой обязанностью городской стражи!
— Вот пусть скажет, куда мужа моего дела!
— Она скажет. Она обязательно скажет, дорогая госпожа Мураш. А сейчас идите домой. Дети наверняка скучают по матери.
— Да они у меня не балованные… — засмущалась дурёха, но кабинет покинула, пятясь и кланяясь чуть ли не на каждом шагу. Едва дверь хлопнула, Роннен стремительно посерьёзнел.
— У нас осталось минут десять. Пистолет при тебе? Заряжен?
Муж, конечно, ничего не видит и не слышит, но когда отец подкинул патронов для "Макарова", счастливей меня был только дорогой супруг. Однако промолчал. Памятуя о трёх обезьянках и о том, что Айсуо бегает между реальностями без взломов. Опять же, не спрашивайте, почему. Потому что Айсуо. Маленький мальчик с большими странностями.
— Ага…
— Хорошо. В столе парочка посвистунов и "жучьи слёзы", возьми, рассуёшь по карманам.
Я тоже умею не задавать лишних вопросов. Например, где благоверный раздобыл запрещённые ко ввозу в Патронат артефакты. Где бы ни взял, там уже нету. Нету-нету, можете не сомневаться. Господин начальник стражи Дойл-Нарижа изволили конфисковать.
"Посвистуны" были продолговатыми цилиндриками неопределённо-песочного цвета с надписью на боку. Встречаются разные варианты. Надпись следует вслух прочесть, а цилиндр сильно сжать. Раздаётся залихватский свист, и врага с неба тут же сыпется куча острых раскалённых игл. Враг при этом должен находиться в пределах видимости и быть живым — не поднятым трупом, не големом и не призраком. Других ограничений не существует.
"Жучьей росе" и вовсе не требовались какие-нибудь формальности. Достаточно сильно — ну очень сильно — захотеть, и у любого будут неприятности с кислотой, равномерно распределённой по коже. Или по шкуре. Или чего там у неприятеля имеется. Главное — точно знать, кого требуется поразить. Увы, вариант: "Очень надо потравить типа, который всю эту кашу заварил" не пройдёт. А жаль.
Делали подобные артефакты за пределами Патроната, где-то в очень далёких мирах. По крайней мере, официально. Роннен, когда эти разговоры слыхал, мерзко ухмылялся, что наводило на определённые мысли. Но лично мой супруг ни в чём замешан не был — я бы знала. М-да… Тут же вспомнилась Мурашиха и её "кровиночка". Но я бы всё равно знала — такие связи от жены скрыть очень сложно. Да и характер у мужа не тот. Если господин Крим и слыхал о подпольных мастерских, то наверняка сделал всё, чтобы этих умельцев уже не существовало.
Но раз уж в Дойл-Нариж привезли дрянь — не такой господин начальник стражи человек, чтобы пакость не прикарманить. Он у меня хозяйственный. Домовитый.
Люблю.
Последние минуты мы с Ронненом досиживали, расслабленные и почти спокойные. Даже улыбались. Болтали о бале у господина бургомистра, об очередном повышении таможенных пошлин на пути в Замирье, о том, чем Паучьи отростки отличаются от паутинных проходов… А затем в полу разверзлась бледно-розовая рана величиной с хороший канализационный люк, вспенилась сукровицей, тяжко захлюпала. Коридор в иной мир ждал, когда по нему пройдут.
Ну почему с Айсуо всё не так?
— Вперёд? — муж протянул мне руку.
— Ага.
И коридор всосал нас, напоследок сыто чмокнув.
Безымянный тракт под Гертингой, семь лет назад
Мы тряслись по безымянной пустой дороге, и уже за первыми всадниками вздымались клубы пыли. С чего бы это, интересно, ведь лошади шагом идут… Или по этому тракту в принципе проехать без пыли нельзя? Непонятно.
А вот неприязненные взгляды, которые бросали на меня спутники, были абсолютно естественны. Ещё бы — из-за одной дуры плестись чуть ли не пешком, а время-то на счету!
В принципе, лошадиный шаг — это где-то человеческий бег. Но я понимаю: этих четвероногих можно использовать и получше.
Если уметь ими пользоваться, конечно. Но лошадь — не ментовский "УАЗ", который я худо-бедно водила. Тут всё намного сложнее и мерзопакостнее. Начать с того, что в машине сложно натереть все мыслимые и немыслимые места… Кроме того, конский пот дико воняет. Лето, жара… В романах этих милых подробностей мне почему-то не попадалось. А жаль, подготовилась бы морально.
Спрашивается, как водили лошадь… тьфу ты — ездили на ней, разумеется — все великие герои? И почему в фильмах крутой супермен прыгает на спину коняке с третьего этажа и галопом по Европам, Азиям и Америкам?.. Тут бы часок на шаге усидеть!
Я вцепилась в поводья самой смирной, как уверяли меня, кобылы, и материла жизнь, Роннена, мужиков, коней, снова жизнь, Айсуо, Маркинуса Уртама… Ругалась, само собой, про себя. Вслух только охала, если копыто моей мучительницы попадало в какую-нибудь выбоину. Или на холмик. В общем, на каждом шагу.
Очень хотелось вцепиться в седло, но шипение со стороны едущего рядом лорда Крима действовало, как хлыст. Каковой Роннен держал в левой руке, хотя был правшой, уж это-то я заметить в состоянии. Демонстрировал, зараза. Один раз уже огрел — когда сгорбилась. Не слишком больно, но обидно.
Да знаю, знаю: учиться с самого начала нужно правильно. А то птичкой полечу в неведомые дали, стоит перейти на лёгкую рысь. Только до чего ж муторно!
Утешало одно: вот доедем до трактира… вот подерёмся там… вот убьём всех плохих… и мне купят телегу. Обычную телегу, без седла, стремян и поводьев. Роннен обещал. От верховой езды мне, конечно, не отвертеться, но пока научусь, пока привыкну… В общем, время от времени буду сидеть, как нормальный, белый человек, а не враскоряку.
Насчёт "убить" я шучу. Потому что как только слезу с этого угробища, так на месте и упаду. Заниматься мордобоем станет мой лорд сотоварищи. Самое мужское дело — показывать молодецкую удаль перед прекрасной дамой. А дама будет их подбадривать. Лёжа. Ну, может, присесть удастся, не знаю.
Между прочим, убивать есть за что. Ведь именно благодаря Маркинусу Уртаму я терплю этот ужас… эээ… овладеваю новыми умениями, которые в ближайшем будущем мне весьма пригодятся.
Век бы этих лошадей не знать!
И лордов тоже.
Начиналось-то всё вполне невинно: прилетел голубок с записочкой. Я страшно удивилась: до сих пор считала, что тупые птицы летят домой, а не ищут конкретного человека. Вислоносый Хамек посмеялся, Айсуо жарким шёпотом принялся объяснять магический механизм, а Нен-Квек хмуро буркнул:
— Пль'хо. Вт'роой.
— Чего? — не понял юнец.
Хамек посмурнел.
— Второй голубь. Больше нету. А чего пишут-то, лорд Крим?
Физиономия Роннена ничего не выражала.
— Мимо них только что проскакал Маркинус в сопровождении полусотни людей. Уходить надо!
Люблю военных — красивых, здоровенных и знающих своё дело. Сборы прошли без лишней суеты, народ деловито упихал пожитки во вьюки — и мы рванули из гостеприимной таверны.
Конюшни находились на соседней улице. По пути Роннен излагал дальнейший план действий. Сволочь-коротышка действительно покинул город, но далеко не убежал. В одном конном переходе от Гертинги стоял трактир с премиленьким названием "Удобный двор". Вот в эти-то удобства во дворе типчик и направился.
Люди лорда Крима тоже осторожно сунули туда нос. И выяснили, что Маркинус Уртам сделал заведение временной штаб-квартирой. А сегодня чуть свет отправился в Гертингу. По чьи души, гадать не приходится.
— Там ещё дюжина осталась, — степенно рассуждал Роннен. — Коней лорд Уртам гнать не станет — вряд ли он подозревает о слежке. Да и когда увидит, что птичка улетела, вначале по городу поищет: вдруг мы дружно на ярмарку пошли? Вечером умный человек на этот край города не сунется, а коли сунется, то сам виноват. Может, не все отсюда и уедут, о раненых, опять же, позаботиться… Стало быть, время есть. Перехватим провизию, свежих лошадей, информацию получим.
Последние слова вызвали у народа прилив воодушевления. Зеус-Рей даже зубами щёлкнул — весёленький звук, нечего сказать. А я всё пыталась понять: ребята спятили? Или спятили, но уже давно? И что мне делать среди сумасшедших? Ехать с ними? А может, тихонечко свалить?
Нет, перебить врагов поодиночке — это умно и правильно. Только вот как Роннен планирует разминуться с основным отрядом? И где мы лошадей возьмём? Ясно же сказано: на расстоянии конного перехода, а не прогулки на своих двоих. Я уж молчу о том, какой бодрой и свежей будет вся эта компания после такого променада.
Кроме того…
— А меня вы тоже планируете посадить на лошадь? — осторожно дёрнула я Роннена за рукав.
В ответ — удивлённый взгляд.
— У тебя есть возражения?
— Замечание. Я на лошади ни разу в жизни не сидела. И даже не знаю, с какого боку к ней подходить.
Роннен, похоже, понял буквально. Сказал рассеянно:
— С левого.
И только потом до него дошло…
Пауза.
Вздох.
И неуверенное:
— Это не так сложно, как поначалу кажется.
— Надеюсь, — пробормотала я еле слышно. Жизненный опыт уверенно вещал: если что-то поначалу кажется трудным, значит, оно на самом деле на грани невозможного.
Хотелось бы ошибиться, но увы.
Во-первых, эту штуку — ну, которая лошадь, — надо вначале оседлать. Седло тоже не монолитное, оно собирается, причём вручную. На первый раз меня к этой тонкой работе не подпустили, сообщив, что я после процедуры в седле должна удержаться, а не грохнуться вместе с ним. "Но смотри внимательно, скоро сама будешь! Тут никто за цацей приглядывать не нанимался!" Да понятно, всё понятно, но не запутается в этом разве что гений с абсолютной памятью. Тут и ленчик с загадочным "живцом", и некая "полка", и скобы… Вьючных ремней десять штук!
А уздечка? Уж казалось бы, чего проще! Так нет: удила, кольца, шлевка, всякие-разные пряжки, причём запряжная отличается от пристяжной… Ремень суголовный, ремень щечный и прочие труднозапоминаемые вещи смешались в моей бедной голове в клубок, которым поиграли десять кошек.
Кажется, Роннен увидал обречённо-загнанное выражение в глазах нового вассала. Улыбнулся и пообещал повторить основные правила на привале. Народ с удивлением покосился на предводителя: чего это он? Всё ж просто и незамысловато! Затем ратники перевели взгляд на меня и закивали.
— Баба ж! — озвучил всеобщее открытие Хамек.
До идей эмансипации и феминизма парни явно не дозрели, посему я проигнорировала выпад. Да пусть хоть трижды бабой-рецидивисткой считают, лишь бы помогли!
Затем лошадь начали, собственно, седлать. "Вначале кладём вальтрап, видишь?" Вижу. Не понимаю, правда, чем этот самый вальтрап от куска одеяла отличается, ну да ладно, потом спрошу. "Поверх вальтрапа — ты смотри, смотри! — на холку мостим потник, а на него — седло. Вальтрап придерживаем, а седло катим с холки на спину — вот так, прям как дети с горки. Только на круп не перетяни, а то заново седлать придётся!"
Я послушно кивала. Затем пришёл черёд подпруг, и мои мозги обогатились новой бесценной информацией: никогда не пролезать под шеей жеребца, а ежели седлаешь кобылу — то можно, но только с "добронравной". На ум сразу пришли сводки по "аморальному" отделу, хотя Роннен имел в виду очевидно не то. Великое искусство затягивания подпруг мне тоже предстояло освоить, причём в ближайшем будущем: "И не забудь хлопнуть лошадь по животу, иначе хитрая бестия надувается, чтобы посвободней сидело!". На первый раз гуру Крим всё-таки сделал работу сам — на глазок. Я обязалась сообщить, удобно ли ногам.
Словно хоть чему-то может быть удобно, когда лошадь трогается с места!
Так или иначе, седло находилось там, где ему положено быть, и приспело время садиться в него. С виду всё тоже очень просто: подошёл слева, ногу в стремя, руки на гриве, подтянулся, ногу перебросил — вуаля! Ну-ка, Яночка, теперь ты! Яночка храбро подошла (слева, как учили), сунула ногу в стремя…
— Не ту, дура!
— Хамек, не оскорбляй даму! И впрямь, Иана, не ту…
Ладно. Действительно, глупо вышло. Ну-ка, ещё раз. Поводья в левой руке, ею же ухватиться за гриву, нужную ногу в стремя…
Кобылища (сволочь! зараза!) шумно вздохнула и сделала пару шагов вперёд. Я запрыгала за ней, вслух костеря её по лошадиной маме и не заботясь, как выгляжу в глазах окружающих. Тем более, всё и так ясно: громкий хохот спугнул с деревьев и крыши конюшен стаю ворон.
— Стремя неправильно опущено, — скрывая веселье за деловой озабоченностью сообщил Роннен, — давай подправим. А потом…
Знаю, знаю. Потом я должна буду регулировать себе всё самостоятельно. Уж не ты ли, разлюбезный лорд, стремена укоротил, в воспитательных целях?
Яна, стоп. Не время продумывать теорию мирового заговора.
На третьей попытке седло покорилось воле бесстрашной наездницы. Роннен запрыгнул на свою кобылу (эх, когда-нибудь и я так научусь…), остальные ждали только нас. Кавалькада выехала на улицу.
Суть правильной посадки, как просветил меня заботливый лорд Крим, состоит в том, чтобы не мешать лошади двигаться. Тогда, дескать, и всаднику будет удобно. Ну да, ну да. Нет, я слыхала анекдоты, почему у кавалеристов красиво развёрнутые плечи (и кривые ноги), но как-то на практике проверять не рвалась. Теперь убедилась: первая часть шуточек точно правдива. Вначале Роннен пытался уговорить меня правильно сидеть, затем достал хлыст.
Ехали, как я уже сказала, шагом. Поэтому и только поэтому меня не учили такой загадочной вещи, как "облегчаться". Под правую и под левую ногу лошади. Попеременно. Оставим в стороне пошлые намёки, однако… это я вещи должна буду из седла выкидывать? Или раскачиваться?
Неважно. Проблем хватает и без того. Удержаться в седле, не сгорбиться (а то хлыстом!), научиться управлять бешеным транспортным средством, которому, похоже, пофиг, что делает дурной человек там, наверху. Не заорать от боли в затекших ногах. Не дёргать за поводья попусту, они не… "Молчать! Хамек, пришибу скотину!" — "Простите, мой лорд!" Не сползать влево — и чего меня туда тянет? А, ну да, от Роннена подальше.
Айсуо летел рядом, виновато на меня поглядывая. Завидовала я ему по-чёрному. Хочу летать, не хочу верхом… Но смущался малыш по другой причине. Это он показал отряду заброшенный старый тракт, по которому мы нынче и тряслись. Как подумаю, что потом ещё и "немного срезать по лесу, там овражек есть"…
— Привал, — Роннен вздохнул и начал учить меня правильно сваливаться… пардон, слезать с лошади.
Естественно, такими темпами мы до трактира добрались уже под вечер, когда солнце собиралось на боковую. В принципе, как раз переход сделали, только не верховой, а упряжный. Старая дорога была, если верить Айсуо, малость покороче, но проложил её прежний мирньерд для своих военных целей, а пожелания крестьянства учитывать не стал. В результате нынче все пользовались другим трактом — пусть более путаным, зато пролегавшим мимо большинства сёл.
Удобства, кстати, действительно обнаружились во дворе — забегаловка оправдывала название. Так что шуточку я озвучила и насладилась дружным ржачем — для разнообразия, одобрительным. Вот и отлично. Раз уж мне предстоит вписываться в крепкий мужской коллектив, то во избежание проблем стоит изображать "своего парня".
Проблемы всё равно возникнут, но лучше свести их к минимуму.
Возле несчастных "Удобств" к отряду присоединилась колоритная парочка — мужик с бельмом на глазу и угрюмый подросток, у которого ярко-красные уши, казалось, хлопают на ветру, будто две одноместные палатки. Это и есть "лучшие люди"? А где третий?
— Джуран в трактире, — буркнул бельмастый, словно подслушав мои мысли. — Приглядывает, значь. Чтоб, значь, не убёгли без нас куды. Ежли сбёгнут, знак подаст, значь.
Роннен кивнул. Ох уж эти достойные воители! Они просто трепетали, предвкушая хорошую драку.
— Девка, значь, нонеча с нами? — внимательно оглядел меня здоровым глазом мужик.
— В трактир она не пойдёт, — казалось, лорд Крим созерцает неведомые дали. И почему я увидала предупреждение в его позе и услыхала в голосе? Правильный ответ: потому что умная. И в трактир действительно не пойду. Только мне сейчас драться, честное слово! Ну, если только сидя, неспешно… можно с помощью языка. А иными способами — увольте. Минут двадцать как с кобылы слезла, а всё ещё хожу враскоряку.
— Оно верно, — кивнул бельмастый. — Девки в кулачном махалове одно сумленье вызывают, а подмоги никакой.
Утверждение спорное, но я сейчас не в форме. Посему лучше пристроиться на изрубленный пень возле аккуратной поленницы и предоставить сильным и здоровым разбираться самим.
Поленницу, кстати, мои спутники быстренько разобрали до половины. Отлично, приятно знать, что имеешь дело со знатоками трактирных побоищ. Мечи хороши в чистом поле и этом, как его… честном бою. А в драке лучше использовать нож и дубьё. Ещё ничего так табуреткой, особенно если пару ножек о чужие головы заранее обломать. Тут по злачным заведениям удобные табуретки стоят, трёхногие. Захват получается хороший. С другой стороны, пока их о чугунные башки местных обывателей обстучишь… Но это уже издержки, без них никуда.
И никаких прыжков на столы и каратистских трюков. Если не хочешь получить по ногам тем же ножом. Ну или чем там под руку подвернётся. Я в ресторане как-то раз во время задержания… Стоп, неважно. Запомни, Яна: ты нынче нежная и беспомощная барышня. Так даже лучше. Лишний козырь в рукаве.
Чего не знает друг — о том не ведает враг. Утверждение принадлежит всё тому же преподу ОРД. Умный мужик был, хотя куда в него столько цинизма влезало — до сих пор не пойму.
Куда-куда… В голову. Цинизм приходит, когда здравый смысл всё-таки выигрывает неравную борьбу с человеческим разумом.
Взять, к примеру, отряд Роннена. Ну ёжику же ясно, что нужно зайти одновременно во все двери (причём не зайти даже, а ворваться), поставив охрану на чёрный ход… да и на парадный бы не помешало. Под рядом окон тоже пару человек — туда вполне можно протиснуться, если ты не величиной со здоровенного Хамека. Так вот ёжику это ясно, а группе взрослых, вроде бы опытных воинов — нет. По крайней мере, на моё вежливое предложение осуществить захват здания по всем правилам, парни отреагировали очень недоумённо.
Лорд Крим, правда, кивнул и быстро перегруппировал народ. По ходу дела возле чёрного хода отловили двух красавцев, решивших справить малую нужду. Какого лешего их понесло туда, если удобства во дворе — не знаю. Живой силе противника настучали по голове, ловко связали и отнесли под поленницу, бросив мне: "Присмотришь!" Говоривший явно не был уверен, что я справлюсь с этим архисложным заданием, но решил рискнуть.
— Выбить дверь? — азартно спросил пацан в кожаной куртке.
— Зачем? — пожал плечами Хамек и с размаху застучал по тёмному дереву. — Эй, там, хозяин? Открывай ворота, гости прибыли, денег привезли!
— Нету мест, — лязгнул засов, выглянул хмурый, заспанный мужик, — разве поесть…
Роннен не дал трактирщику договорить, треснув его рукоятью Илантира точно в лохматую маковку. Беспамятное тело свалилось под ноги атакующих, его пару раз пнули, схватили за шиворот, выкинули из дверного проёма, кто-то пробежался, оставив след на лбу… Со стороны чёрного хода раздался грохот — там, похоже, дверь таки вынесли.
Крик, ругня, треск ломающейся мебели… Поленница была слева от входа, поэтому я не видела разворачивающейся баталии. Но судя по звукам, веселились ребята знатно.
Что ж, удачи. А я притянула к себе полешко и разглядывала мох на нём. Вот зелёненький, а вот жёлтенький, а здесь уже подсох…
С чёрного хода, кроя по всем предкам наглого Крима, бежало трое. Не наши. А я говорила поставить охрану…
Увидав меня (и двух связанных соратников у ног прекрасной дамы), парни перешли на шаг. На лицах появились одинаковые нехорошие ухмылки.
Помню, господа, помню. Я — баба. Скромная и беспомощная. Чёрт, ну как же ж двигаться-то больно!
Полено с характерным хрустом впечаталось в колено большеглазого хорошенького парня, идущего первым. Перелом есть. Я вскочила, охнула, выругалась не хуже их троих, вместе взятых, рванула на себя вторую деревяшку. Щёлк! Стрела дрожала как раз там, где только что маячила моя бедная голова. Плохо дело, это из окон второго этажа…
Укрыться за поленницей. Как же невовремя! Теперь эти подойдут, развяжут своих… Меч на боку полыхнул красным, на миг обжёг бедро сквозь ткань и исчез. Впереди тут же раздались крики: Айсуо вступил в бой.
Да, ребятушки, сочувствую. Цель любого поединка — зацепить того, кто машет оружием. А если клинок работает отдельно от хозяина? Тут уже неважно, насколько хороша техника боя. Разве что перерубить треклятую железяку…
Я рискнула выглянуть в просвет между двумя деревяшками. Оставшаяся на ногах парочка крутилась возле Айсуо и тыкала в него мечами. Крайне продуктивное занятие, что и говорить. КПД зашкаливает.
Следующее полешко, крутясь, вмазалось одному из нападавших прямо в физиономию. Второй — совсем ещё пацан — на миг растерялся, и тут Айсуо его достал.
Ага, кровь — она красная. И умирают подчас с таким удивлённым выражением лица, что очень хочется подойти и утешить. А приходится лишь тихо и бессильно ругаться. Кто сказал: "Я не хотела?" Хотела. И получила своё. Наслаждайся победой, Яна!
Только недолго — из окон стреляют, помнишь?
— Айсуо, можешь разобраться там, на втором этаже?
— Конечно, госпожа!
И исчез. Радостный, весёлый… Местный. Им нравится убивать. Запомни, если хочешь выжить.
— Всё сделано, госпожа!
Меч снова на боку. Испачканный красным.
Осторожно выглядываю. Тот, кому я врезала по лицу, ворочается на земле, зажимает нос ладонями, стонет. Парень с перебитым коленом тоненько скулит. Здесь это вряд ли умеют исправлять, ходить ему теперь хромым всю жизнь.
Спину подставлять такому не стоит. Ковыляю поближе к нему — и едва успеваю увернуться от ножа. Адреналин гуляет в крови, поэтому почти не больно. Всё завтра — и стоны, и распухшие, искусанные губы… Опять уворачиваюсь — на этот раз он швыряет в меня полено: алаверды, да? Ну, извини, парень. Бью носком в висок, коротко, как учили. То ли убила, то ли нет, но очнётся нескоро.
Могла бы Айсуо попросить… но не стала. Когда-нибудь это будет мне стоить жизни. Нужно отучаться от сентиментальности: мой клинок прекрасно умеет добивать, и ему это в кайф. А я…
Неважно.
В трактир заглядываю с опаской. Но предосторожности излишни: там уже всё закончено. Парнишка в кожаной куртке методично блюёт в углу, Хамек стягивает сапоги с трупа. Ладная обувка, согласна. Ещё не раз пригодится в дороге.
Поле после битвы принадлежит мародёрам.
— О, Иана! — Роннен бодр и свеж, оттирает лезвие Илантира. Сам призрак парит над потолком, саркастически разглядывает стонущего бельмастого, которому лопоухий партнёр перевязывает руку. — Уже можешь ходить? Вот и славно! Я выяснил у прислуги — есть замечательная телега. Небольшая, крепкая… Сейчас тут как следует всё осмотрим — и в путь.
Я молчу. Поле после битвы…
Присоединяйся к победителям, Яночка!
