Книга: Зажечь звезду
Назад: Луч второй. Некроромантика
Дальше: Луч четвертый. О людях и волках

Луч третий. Дальние Пределы

Жизнь заточает в рамки, за барьеры
И планы заставляет строить нас.
Учёба, дом, работа, брак, карьера.
Все глубже увязаем каждый час.
Но ради тех, кому мы дарим сердце,
Мы бросим вызов жизни и судьбе.
Чтоб оградить от боли, зла, от смерти —
Перешагнем легко любой предел.
Идиотский браслет не снимался.
Я должна была заподозрить что-то неладное, еще увидев это многообещающее выражение на лице Рэмерта. Или когда он говорил о «кальке» со своего сознания. В конце концов, чего ждать от некроманта, кроме неприятностей? Чего угодно, только не…
Только вот не такой навязчивой, почти отцовской опеки. Бездна, я же уже не ребенок!
«Впрочем, нет, — неохотно признала я. — Еще какой ребенок, если сую руку в некромантский артефакт, не разузнав предварительно все о его свойствах». Но Мэйсон, каков подлец, а? Помимо обещанной базы данных, против которой я не возражала, в браслет были заложены функции «маячка», определяющего мое местонахождение, а также физическое и эмоциональное состояние. Как будто мне общих снов с Максимилианом и связи со звездой не хватало! Теперь еще и настырный некромант будет присматривать за мной круглые сутки…
«Ненавижу!» — стиснула я зубы едва ли не до хруста.
То, что подарок Мэйсона — большая подстава, стало понятно далеко не сразу. Я прошла через портал, пешком добралась до ближайшего города, сняла номер в гостинице, как обычно мы делали с мамой, когда перебирались из Зеленого в Приграничный. Шесть переходов — неделя. Можно и быстрее, но не хочется лишний раз связываться с человеческим транспортом, да и города по дороге попадаются на редкость красивые… Словом, утром я спустилась в дешевое студенческое кафе позавтракать. Пока дожидалась своего горячего шоколада и оладьев, ко мне подсел симпатичный парень. Я особенно не возражала — других свободных столиков не было, самое время. Мы разговорились. Стандартные, в общем-то, фразочки. Как тебя зовут, а ты местная или проездом, а куда направляешься, а можно узнать твой теле…
«Вот еще!»
Я вздрогнула, не сразу сообразив, что голос принадлежит Мэйсону и слышно его только мне.
«Рэмерт, ты что, следишь за мной?»
«Не постоянно, но поглядываю. Ты поосторожнее с этим парнем, вряд ли у него добрые намерения».
«Выметайся из моей головы, параноик несчастный!»
«Как скажешь, детка».
Улыбка в его голосе почти ощущалась на вкус. Боги, почему мужчины такие снисходительные? Я несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Иначе все шишки достанутся ни в чем неповинному парню напротив. Парень же как-то странно поглядывал на мой рюкзак… в котором лежат все результаты исследований… Гм. Может, Рэм был не так уж неправ?
С завтраком я покончила как можно быстрее. Вернулась в номер и первым делом попыталась снять браслет — нечего Рэмерту делать у меня в голове. Пусть бы и из лучших побуждений. Сам он рассказывать, как дезактивируется артефакт, отказался, пришлось доходить своим умом. Но все усилия оказались тщетны — замочек не желал расстегиваться, не уступая ни физическому давлению, ни заклинаниям. А ломать подарок некроманта не хотелось — Рэм обидится, да и полезная это штука. В общем, пришлось смириться.
Не считая эпизода с браслетом, путешествие до Приграничного прошло без особых происшествий. Правда, один раз ко мне прицепилась местная полиция, а человеческие документы я оставила дома, да и визы в паспорте не было… Словом, пришлось отводить глаза и в срочном порядке эвакуироваться. С людьми в этом плане проще, хотя раньше я очень боялась применять против них магию — вдруг инквизиция воспользуется промахом и погонит доказывать право? Но с прошлого лета многое изменилось, в том числе и мое отношение к правилам Ордена.
А вот Приграничный остался прежним.
Первое, что замечаешь, попадая в этот городок — вкус воздуха. Он совершенно особенный — свежий, чуть влажный и с острыми нотками магии. Наверное, сказывается близость к аллийским Пределам. А быть может, дело в том, что это место целиком расположено на другом плане, и людей здесь нет. Зато другие расы чувствуют себя превосходно. Аллийцы, шакаи-ар, ведарси-оборотни, маги всех мастей и, конечно, равейны. Не видать было только смотрителей, но не думаю, что Орден оставил бы без внимания столь явный «рассадник скверны», просто надзор велся негласный.
Я любила этот город. Суматошный — но уютный. Маленький — но очень разный. В нем всегда полно чужаков и просто странных типов — но все они кажутся почти родными… Где-то здесь жила невезучая, славящаяся неудачными шутками, но добрая и приветливая мечтательница Айч. Потомственная равейна из славного рода, она одно время даже помогала маме в ее проектах, а еще сдавала нам домик на лето, когда мы еще не были знакомы с Дэриэллом.
Дэриэлл…
Пожалуй, мне все-таки столо признаться хотя бы себе, что я боялась встречи с ним. И чем ближе к Кентал Савал — тем страшнее становилось. Вот и приходилось отвлекать себя разными мыслями о браслетах, некромантах и маленьких городках.
Мы не виделись лишь два года — пустяк и ерунда для бессмертного, но в мои семнадцать лет такой срок значил очень и очень много. Столько всего случилось — в голове не укладывается. Путь королев, Максимилиан, инициация, сражения с демонами и проклятиями, жизнь в Академии… А Дэриэлл помнил меня угрюмой, растрепанной, застенчивой девчонкой. Сможем ли мы подружиться… вновь?
Я боялась. Возможно, именно поэтому оттягивала поездку в Дальние пределы, как могла. Вот и сегодня я остановилась на ночь в одной из гостиниц Приграничного, хотя вполне могла успеть до закрытия стационарного портала. Поводом было желание разобрать материалы по противоядию, но причиной… Возможно, не так уж недалеко я ушла от той застенчивой, нерешительной девочки. Вдруг Дэйр и не заметит разницы?..
* * *
Говорят, время не властно над аллийскими лесами. И десять, и двадцать тысяч лет назад они были такими же, как сейчас. Темная зелень листьев, белизна камня и теплый, коричневый цвет коры. Свежий воздух с привкусом травяной горечи; рассеянный, будто в аквариуме, солнечный свет; присыпанные галькой дорожки и прохлада деревянных ступеней…
Вот уже час я не решалась постучаться в знакомую до последней царапинки, до мельчайшей потертости дверь. Миновал полдень, Дэриэлл наверняка уже закрыл лабораторию и теперь возился в маленькой, уютной кухне с кастрюлями и сковородками. Самое время ввалиться в дом с воплем «А вот и я, доставай мою кружку, заваривай свои знаменитые травки!». Дэйр улыбнется из-под длинной челки и отправит меня в погреб — за вареньем к чаю. Целитель долго ждал меня и наверняка был бы только рад. Я знала это, но все равно сидела на ступеньках, скинув рюкзак, и уныло разглядывала яблоневый сад.
Тихо скрипнула входная дверь. Поясницу обдало сквозняком, но поежилась я не поэтому.
За спиной вздохнули, а потом знакомый голос мягко произнес:
— Знаешь, недавно я наткнулся на одну сказку… Тебе понравится, — я улыбнулась. За десять лет слушать эту фразу и то, что обычно за ней следовало, стало почти необходимостью. — Жил-был аллиец. Каждое лето к нему приезжала в гости маленькая принцесса. Аллиец очень любил принцессу и старался сделать все, чтобы она была счастлива. А потом случилось ужасное… — голос упал до трагического шепота. Я хихикнула, предвкушая кульминацию. — Отвратительный сын ночи похитил сердце маленькой принцессы, и в ее глазах навеки поселилась печаль. Мысли ее обратились к зловещим тайнам и жутким ядам… — я уже не хихикала, я тихо хрюкала от смеха, уткнувшись лицом в колени. Нет, в словах не было ничего особенного, но как он их произносил! — Преданного аллийца охватила тревога за жизнь и рассудок принцессы, и он самоотверженно бросился ей на помощь, но, увы, опоздал… Исцелить печаль красавицы могло только одно средство… Кстати, оно по-прежнему стоит в погребе, справа от входа, на третьей полке сверху. Яблочное, твое любимое, если я не ошибаюсь.
— Дэйр, ты чудо! — я не выдержала, вскочила и повисла у аллийца на шее.
— С этого и надо было начинать, Нэй, — мудро заметил целитель и уткнулся носом в мою макушку. Длиннющая золотистая коса тут же перевесилась и огрела меня по спине. — А то сидишь здесь, страдаешь, а я уже чайник по третьему разу на огонь ставлю.
— Так ты знал, что я здесь? — восторженно выдохнула я в довольное лицо Дэриэлла.
— Конечно, знал, shai. Я тебя уже второй год в гости жду, странно, если бы пропустил твой приезд.
Дэйр развернул меня, легонько подталкивая к двери.
— Иди, вымой руки и садись за стол. Вещи я отнесу в твою старую комнату, ладно? Там чисто, я убирался вчера.
— Давай. Я мигом, туда и обратно!
Спускаясь по темным ступенькам в купальню, я улыбалась. Счастье? Пожалуй.
Мы с Дэйром были безумно похожи. Нет, не в плане внешности, до Дэриэлла мне, при всей его неряшливости, как до звезды, сияющей и несравненной. А вот сотни мелких привычек… Манера одеваться, заплетать косу и говорить, не глядя собеседнику в глаза. Пренебрежение общепринятыми правилами и уважение к чужим тайнам. Любовь к старым сказкам, черному цвету и травяному чаю… Список можно было продолжать и продолжать. Наверное, это естественно — подражать своему кумиру, наставнику и «почти-старшему-брату» в одном лице. Единственное, пожалуй, что я не копировала сознательно, просто так вкусы совпали — пристрастие к яблокам и корице в любом виде. Его маленькая кухня насквозь пропахла сладковатой пряностью, и мне это всегда безумно нравилось.
Дэйр заварил чай, и мы сели за стол. Вопреки обыкновению, целитель был очень разговорчив и с дотошным, почти болезненным интересом выспрашивал у меня подробности жизни за последние два года. Было заметно, что он старался всеми силами избежать упоминания о Максимилиане и моей к нему «болезненной» привязанности. Но я прекрасно понимала целителя. Мы слишком долго не виделись, чтобы сейчас поднимать конфликтные вопросы.
И все же, открытое игнорирование таких важных событий меня задевало. Бездна, я слишком любила Дэйра, чтобы просто забыть о его мнении, пусть даже и нелестном!
— А как у тебя дела? — я аккуратно подцепила ложкой прозрачно-золотистый яблочный ломтик с темными крапинками корицы. Алхимик — он и в кулинарии алхимиком остается. Такое внимание к деталям…
— Как обычно, — пожал он плечами, наматывая на палец косую челку. Пряди были разной длины, некоторые спускались ниже подбородка, и во время работы Дэйр всегда закалывал их наверх, чтобы не мешались. Подравнивал он ее раз в месяц, несмотря на то что после этого каждый раз два-три дня мучился головной болью. У него как у целителя волосы были особенно чувствительные, и если Лиссэ отделывалась слабым ощущением жжения, то Дэриэлл вкушал все прелести стрижки по-аллийски. — Лаборатория, пациенты, книги. Недавно у меня была размолвка с Лиссэ.
— А по поводу?
— Госпожа Ашель Эльнеке решила в очередной раз заняться моим воспитанием, — довольно едко, в противовес обычному мягкому тону, замеитил Дэриэлл. — Мне кажется, Нэй, забавно слышать от существа, которое младше тебя на семь с лишним тысяч лет, что ты ведешь себя, как ребенок. Разумеется, я понимаю, что в детях она разбирается и в воспитании тоже, уже и внучку вырастила, но меня-то зачем мучить? Право, меня легче убить, чем перевоспитать.
— И чего она такого наговорила, что ты до сих пор кипятишься? — у Дэриэлла не было привычки дергаться по пустякам, а значит Лиссэ наступила на одну из «любимых мозолей». На которую?
— Она посоветовала мне, наконец, наладить отношения с семьей, — произнес Дэриэлл на удивление ровно. Как будто он не сказал ничего особенного.
Так я и поверила.
Собственно, семьи у Дэйра не было. Мать погибла при загадочных обстоятельствах, когда он едва достиг совершеннолетия, переступив рубеж в девяносто четыре года. И кому могла помешать юная — всего двести сорок лет — золотоволосая красавица, не думавшая ни о чем, кроме балов и ухажеров? Тем не менее, Дэйр остался один, без родных и близких. Отец… Он признал сына — с опозданием почти в сотню лет, из жалости. Так Дэриэлл стал «принцем» без права наследования. Условно, конечно — никаких принцев и принцесс у аллийцев не было, только правитель и его преемник.
Но не об этом речь
Что же касается Дэриэлла, он обретался в Кентал Артей в качестве то ли паршивой овцы, то ли бесплатного аттракциона, а потом случилось нечто, заставившее его бежать в Кентал Савал. Нечто, навсегда искалечившее душу… Дэйр не рассказывал об этом, но я знаю, что он подозревал кого-то из кровных родственников. Возможно, сестру — наследницу престола и гордость Пределов, Меренэ эм-Ллиамат. Она была старшей, была рождена в браке, но… обычно преемниками становились сыновья. Пусть и незаконные. За всю историю у аллийцев была только одна королева, и она оставила после себя не самые приятные воспоминания.
Меренэ опасалась, что Дэриэлл займет ее место — и относилась к нему соответственно. Как к врагу. Травля длиною почти в восемь тысяч лет… Если бы не въевшийся в кровь закон, запрещающий убийство пророков и целителей, то Дэйр давно был бы мертв. Леарги знал о том, что творит его дочь, но не вмешивался в «дрязги детей». Он был плохим отцом, но хорошим правителем: поддержи Леарги сейчас сына хоть в малости, и в будущем целитель может стать причиной раскола в Пределах. Кое-кто был не прочь сменить династию или усадить на трон марионетку, чтобы развязать восстание, им нужно было только «знамя» — еще один претендент на трон. Меренэ, при всех ее недостатках, прекрасно справилась бы с ролью повелительницы, в отличие от Дэриэлла.
Погибшая мать, завистливая сестра и равнодушный отец. Не удивительно, что Дэйру было неприятно было говорить о родственниках.
— Э-э… еще чаю? — выдавила я из себя, старательно отводя глаза. Дэриэлл не любил, когда ему лезли в душу. И тем более, когда его жалели.
— Да нет, мне уже хватит, — целитель задумчиво звякнул ложкой об краешек чашки. Звук вышел нелепый, оборванный. Стекло не должно так звенеть.
— Ты сейчас в лабораторию?
— Нет, — целитель отчего-то запнулся. — Я хотел предложить тебе прогуляться.
Мы с Дэйром долго бродили по окрестностям, болтали о чем-то вечном и сиюминутном попеременно, а я все никак не могла выкинуть из головы мысли о его семье. Родственнички, в бездну их… Все они, кроме Меренэ, были знакомы мне только по портретам и рассказам. Наследница на моей памяти несколько раз приезжала в Кентал Савал, всегда тайком и без подобающей свиты. Они с Дэриэллом надолго запирались в гостиной, скандалили — яростно, но всегда шепотом, словно боялись, что их подслушают. А потом Меренэ убиралась восвояси — пылая гневом, четко печатая шаг.
Дэйр после таких визитов всегда подолгу приходил в себя, был мрачен и молчалив. Однажды он в сердцах бросил, что лучше и вовсе не знать, кто твои предки, чем иметь в родичах повелителя и наследницу. К несчастью, скрыть происхождение Дэриэлла бы не удалось — оно было в буквальном смысле написано на лице. Фамильные черты Дома Ллиамат: темно-зеленые, почти черные глаза с угольным ободком по краю, золотистая, словно загорелая кожа, тонкие властные губы — все это в полной мере перешло ему от отца. Дэйр был бы точной копией Леарги, если бы не унаследованный от матери цвет волос — как чистое золото, как мед, как солнце на грани заката. Гладкие, мягкие пряди.
А Ллиамат славились непокорными огненно-алыми кудрями. Впрочем, если судить по Меренэ, это выглядело скорее экзотично, нежели красиво. А Дэриэлл… Дэриэлл был прекрасен, и этим все сказано. До того, как встретить Максимилиана, я всерьез считала, что улыбчивый целитель в черных растянутых майках и линялых джинсах — само совершенство.
— Всегда было интересно, о чем ты думаешь, когда у тебя такое мечтательное выражение лица? — «совершенство» сидело справа от меня, задумчиво сощурив глаза. Тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями небрежно вертели сухую травинку.
«В руках целителя — его сила», — почему-то вспомнилась мне расхожая фраза. Никогда не спрашивала у Дэриэлла, правда это или нет.
— Сейчас думала о тебе, — призналась я, слегка покраснев. Нет, нет, нет. Я вовсе не сравнивала его с Максимилианом. Ведь правда же? А если и сравнивала, то что такого? — А часто у меня бывает мечтательное выражение?
— Раньше — часто бывало, — улыбнулся целитель, глядя куда-то поверх моего плеча. — Сейчас — не знаю. Долго не виделись.
— Это упрек?
— Может быть. Я скучал, Нэй.
— Я тоже скучала. Жаль, что не смогла приехать раньше.
— Не смогла или не захотела?
— Дэйр!
Я подскочила. Целитель выжидающе смотрел на меня снизу вверх, по-прежнему сузив глаза. И их выражение мне не нравилось. Да что на него нашло, в конце концов! Переживает из-за слов Лиссэ? Я устало опустилась рядом с ним, машинально вцепилась в косу. Его, разумеется. Дэриэлл на мгновение напрягся, а потом привычно расслабился. Я осторожно, кончиками пальцев поглаживала волосы, как могла бы поглаживать близкого человека по плечу, чтобы он успокоился.
— Я не собираюсь устраивать дуэль взглядов, Дэриэлл. Просто скажи, что тебя на самом деле беспокоит.
Травинка в пальцах замерла и выскользнула на землю. Я не смотрела в его лицо, но знала, что сейчас он закрывает глаза и откидывает голову. Дэйр всегда так делал, когда пытался совладать с эмоциями. Но никогда раньше он не сердился из-за меня — даже если я без спросу забиралась в лабораторию.
— Расскажи мне о нем.
Очень тихо это прозвучало. Очень неуверенно.
— О ком? — в первую секунду растерялась я, бросая взгляд на Дэриэлла. Тот чуть наклонил голову, глядя в сторону.
— О своем шакаи-ар. Ты любишь его? Действительно любишь?
— Дэйр!
— Не торопись, подумай.
— Это важно для тебя?
— Да.
Что-то в его голосе заставило меня отнестись к этой просьбе серьезно. Честно говоря, в последние месяцы я много копалась в себе, по полочкам раскладывая события прошедшего года. Размышляла о звезде, о статусе эстаминиэль — номинальном, пока только номинальном… и о Максимилиане. Не раз и не два мне казалось, что от чувств не осталось и следа, что вся эта любовь приключилась со мной только потому, что он так захотел, потому, что я была ему нужна. Да и ситуация располагала к романтике. Опасный, но красивый спутник, приключения, временная изоляция от общества, вынужденные совместные ночевки… Странно было бы, если я после этого не стала заглядываться на шакаи-ар. И насколько проще сложилось все, если бы я забыла о нем на следующий же день, как оказалась дома. Нет, такое вынужденное, навязанное чувство не может быть серьезным, но…
Но, но, но.
Я помнила его до сих пор — до малейший черт лица, тончайших оттенков запаха, невесомых интонаций голоса. Нам все еще снились общие сны… и после одного из таких снов, в котором Максимилиану угрожала опасность, я не успокоилась, пока не связалась с Тантаэ и не предупредила его.
Несерьезно? А что тогда называть серьезным чувством?!
— Я люблю его, Дэриэлл. Ответ — да. Это не помешательство, не увлечение и не фантазия. Просто я чувствую, что он — мой, а я — его. Вот так.
Лицо Дэриэлла не выражало абсолютно ничего.
— Понятно.
В мысли закралось невероятное, невозможно подозрение.
— Дэйр… Ты что, ревнуешь?
Глаза целителя удивленно-насмешливо распахнулись. Губы изогнулись в недоверчивой улыбке — так, словно он сейчас рассмеется.
— Ревную? Я? — он вздохнул, помолчал, а потом вдруг продолжил, почти до неестественного беспечно и легко: — Конечно, я ревную, Нэй. Посуди сама: долгие годы я занимал место в твоем сердце. А тут приходит незнакомец, коварный и беспринципный, и просит подвинуться, потому что это место теперь его.
Я невольно улыбнулась. Он переживает за меня. Ревнует! Это было неправильно, но… приятно.
— Прекрати городить ерунду, Дэйр. Он вовсе не посягает на твое место. Знаешь, есть семь человек, которые мне безумно дороги. Те, без кого я не мыслю своей жизни. Элен, Хэл, моя звезда, ты, наконец… И знаешь, что? Как бы сильно я не любила Максимилиана, он всегда будет только восьмым.
На лице Дэриэлла расцвела блаженная ухмылка.
— Похоже, это ему надо беспокоиться.
— Ты только что это понял? Черствый, невосприимчивый, грубый аллиец, — я ткнула его пальцем в бок. Дэйр шутливо пихнул меня в ответ. Через минуту мы уже вовсю боролись, пытаясь защекотать друг друга и не захлебнуться смехом. Я чувствовала себя так, словно вернулась в детство.
Или не уходила из него?
— Все, хватит, я задыхаюсь уже, — я со стоном растянулась на траве. Дэйр развалился рядом больше из солидарности, чем из необходимости. Сбить дыхание аллийцу щекоткой — это надо постараться. Я на такой подвиг не способна.
— Вечереет, — невпопад отозвался Дэриэлл.
— Угу.
Весна в Дальних пределах — странное время. На календаре еще февраль, а яблони уже покрываются бело-розовыми ароматными цветами. Ночи наступают рано, по-зимнему длинные, но теплые. Еще два месяца — и в Кентал Савал вернется неповторимый оттенок, четкий отпечаток аллийского бытия. Но сейчас это место словно застыло на границе между миром человеческим и иным.
— Домой?
— Пожалуй…
* * *
Заснула я быстро. Утомительный переход, долгая прогулка на свежем воздухе, мятный чай, теплая ванна — устоять было невозможно. К тому же маленькая темная спальня — а в доме Дэриэлла все комнаты, кроме гостиной и лаборатории, были небольшими — навевала столько приятных воспоминаний… Кровать Хэла, стоявшая раньше напротив, куда-то исчезла, вместо нее появилось кресло со столиком и книжный шкаф. В нем разместились украденные из Академии книги и записи разработок — завтра покажу Дэриэллу.
Да, комната была уютной и до боли знакомой, но когда я проснулась посреди ночи, то не сразу поняла, где нахожусь. В воздухе витало неприятное чувство обреченности. Такое впечатление, будто нити вызванивали рваную печальную мелодию. Раньше я не была столь чувствительна к изменению фона, но в последнее время… Эх, легче сказать, что не поменялось в последнее время. И, как правило, все перемены приносили сплошные неприятности. «Заглянуть, что ли, к Дэриэллу, попросить снотворное?» — отстраненно подумала я. Вряд ли он обрадовался бы ночному визиту, но сам вид безмятежного целителя мог подействовать, как лучшее лекарство.
Я одернула безразмерную футболку, служившую мне ночной сорочкой, и пошлепала босыми ногами по коридору. «Не буду будить его, просто загляну внутрь и выйду», — уговаривала я себя. Так часто случалось раньше — почему бы не продолжить традицию?
Как ни удивительно, в спальне Дэриэлла не оказалось. Я поколебалась недолго, но потом все же направилась вниз. В гостиной окна были распахнуты настежь, и сырой сквозняк шевелил задернутые занавески. На столе в кухне догорала зажженная около часа назад тонкая свеча и остывал в глиняной кружке недопитый отвар. В купальне тихо капала вода из незакрытого умывальника, резко пахло мятой и яблоком — точнее, дезинфицирующим составом, который добавляли аллийцы в воду вместо того, чтобы использовать мыло.
Вниз, в лабораторию, вели мокрые следы — отпечаток ладони на стене, потом на перилах, и еще один…
«Опять полуночничает», — обреченно подумала я и начала спускаться. Осторожно, чтобы ни одна ступенька не скрипнула. Лестницы в этом доме были ворчливые, с норовом — не так наступишь, и перебудишь всю округу.
Ну, гипотетически. Ближайшие соседи Дэриэлла жили в четырех километрах к западу.
Дверь была прикрыта, но не заперта, к счастью. Сразу за порогом ударил по нервам контраст: белый стерильный кафель вместо теплого дерева, едкий запах препаратов вместо аромата яблоневого сада, и яркий, безжалостный свет. Дэриэлл сгорбился на высоком стуле, похожем на барный. Рукава белого халата были закатаны до локтей, но небрежно, словно впопыхах. Дэйр медленно перелистывал потрепанный справочник, но, кажется, смотрел сквозь него. Тонкие губы шевелились, как будто целитель напевал что-то или перечислял себе под нос. Мне стало неловко, как будто я стала свидетелем чего-то очень личного.
— Эй… — я осторожно дотронулась до плеча Дэйри и отдернула руку — он был холоден, как лед. Замерз? Сколько же он простоял там, в гостиной, у открытого окна? — Ты что?
Дэриэлл качнул головой. Волосы перетекли через плечо с сухим деревянным шелестом, тусклые и невзрачные в синеватом лабораторном освещении. Словно стена между мной и целителем… Я наклонилась, бережно отвела в сторону часть прядей, гладких и тяжелых, как атлас — и отпрянула.
Глаза у Дэйра были не темно-зеленые — черные из-за расширившихся зрачков. При таком-то ярком освещении!
Расширенные зрачки, пониженная температура тела, замедленные реакции… Все признаки приема сильного успокоительного на вытяжке из сон-травы. Дэриэлл, как и все целители, крепко недолюбливал лекарства, а седативные средства применял только в одном случае.
Если его накрывал приступ.
Бездна!
Ничего удивительного, если задуматься. Дэйру туго пришлось в последние дни. Лиссэ с ее советами кого угодно могла довести до могилы… Наверняка все началось еще вечером, во время нашего разговора о Максимилиане. Мне надо было внимательнее отнестись к целителю, вовремя заметить…
— Дэйри, ты как? — времени на колебания и сомнения не оставалось. Я решительно села рядом и обхватила лицо Дэриэлла руками, чтобы он встретился взглядом со мной. Золотистые ресницы дрогнули — и только. Он меня не видел и не слышал, но это ничего. Главное — говорить. Не останавливаться. — Все хорошо. Я здесь, понимаешь? Что случилось? Тебе плохо? Отвечай, Дэйр. И не волнуйся. Все будет хорошо. Я здесь. Слышишь меня?..
На десятом круге целитель резко вдохнул. Взгляд наконец сфокусировался на моем лице.
— Найта…
— Да, я здесь. Рядом, — я взяла его руку в свою. Ладонь была влажной и холодной. Влажной — просто замечательно. Значит, действие успокоительного прекращается, и Дэйр скоро начнет воспринимать действительность без искажений. — Плохо, да?
— Не уходи.
— Я не уйду. Все хорошо, Дэриэлл. Все хорошо… — сжимая пальцами его ладонь, я другой рукой гладила его по волосам, пока он не расправил плечи и тихо не рассмеялся.
— Все так плохо выглядит? Ты сюсюкаешь со мной, как с младенцем.
— Тебя это раздражает? — выдохнула я с облегчением.
Самое трудное было уже позади. И, слава всем богам, сегодня обошлось без надрывного шепота: «Я кукла, бесполезная кукла…» Каждый раз, когда я слышала из уст Дэриэлла эти слова, то мне хотелось закрыть уши руками и кричать до сорванного горла. Он всегда был таким живым, таким… цельным, что ли, и поэтому видеть его сломанным и беспомощным, как больной ребенок.
— Нет. Не уходи, пожалуйста.
— Я же сказала, что не уйду. Без тебя. Мы пойдем вместе, к тебе в спальню, я покараулю твой сон. Лягу рядом, под пледом, как в детстве, ладно? Учти, будешь пихаться, пересяду в кресло. И давай руку. Вот так. Все будет хорошо, Дэйр.
«Все будет хорошо. Я обещаю».
* * *
— Это все? Нэй, откровенно говоря, я ожидал большего.
— Послушай, ты…
— Я не отрицаю, ты хорошо поработала, но все же допустить такое количество ошибок…
Вот уже третий час мы вели споры на сугубо научные темы. В облике Дэриэлла ничего не напоминало о ночной истерике: волосы были заплетены в тугую косу, челка заколота, джинсы выглажены, как и линялая черная майка. Я надела почти такую же, только вместо надписи «Зеленый мир» на ней красовались черепа.
«Забавная мы парочка, ничего не скажешь», — улыбнулась я про себя.
— То, что ты сумела выйти на основные компоненты антидота — замечательно. Но, пойми, побочные эффекты все равно сведут пациента в могилу! Да и лекаря заодно…
— Ты имеешь в виду, моя кровь ядовита?
— Естественно, Найта, в необработанном виде она вообще является абсолютным растворителем, ее даже в пробирку не перельешь, — хмыкнул Дэриэлл и пролистал мои записи на две страницы назад. — Но это меньшая из проблем. Обработанную и в столь небольшом количестве твой шакаи-ар ее переварит. К тому же можно будет подобрать дополнительные компоненты замедленного действия, которые ослабят влияние темной крови. Скажем, состав с ионами серебра… А с голодом-то что делать?
— Голодом? — глупо переспросила я, чувствуя себя пятиклассницей, которая с какого-то перепугу пришла на экзамен для выпускников.
— С голодом, с голодом, — терпеливо повторил Дэриэлл и отвлекся от записей. — Хорошо, если не понимаешь сама, я объясню сейчас на конкретных примерах. Твой Максимилиан умеет контролировать число регенов? — я кивнула. — Значит, он свел их количество к минимуму, если уж дожил до наших дней. Представь, что антидот сработал, и сдерживающий фактор в виде яда исчез… Что мы имеем в итоге?
— Очень голодного, абсолютно неконтролирующего себя шакаи-ар с уровнем князя, — нехотя признала я, вспоминая все, что говорили мне Максимилиан и Тантаэ о влиянии регенов на поведение. — Или даже старейшины, потому что случай у нас уникальный. А с практической точки зрения… Первый, кто окажется в зоне досягаемости, превратится в завтрак. Это будет больно, но быстро. Или больно и медленно. Зависит от настроения пациента, — уныло закончила я. У меня уже был опыт как добровольного, так и принудительного «кормления» шакаи-ар, и ничего хорошего ни то, ни другое не принесло.
— Вот именно. Есть два выхода, — Дэриэлл подпер щеку кулаком. — Первый — хорошо зафиксированный пациент…
— … в анестезии не нуждается, — радостно продолжила я известный анекдот. Дэриэлл фыркнул.
— Не представляет опасности для целителя, я хотел сказать, — рассмеялася он. — То есть можно связать его и покормить с ложечки, фигурально выражаясь. Ввести необходимый состав… Внутривенно, например.
— Не пойдет, — отвергла я решение, представив себе процесс. — Как удержать шакаи-ар? Да еще невменяемого? И не факт, что иголка, даже со специальным напылением, проткнет кожу шакаи-ар. Особенно если элементы боевого режима окажутся активированными.
— Ладно, тогда рассматриваем вариант второй, — легко согласился Дэриэлл, и я поняла, что первую версию он предложил специально, чтобы мне головой поработать самостоятельно. Учитель, что еще сказать… — Готовим дополнительный состав, «энергетик». Вливаем его в пациента сразу после противоядия, пока инстинкты еще не взяли верх. Потом отпускаем уже вменяемого шакаи-ар на охоту или опять-таки кормим с ложечки.
— Этот вариант мне нравится больше, — поразмыслив, кивнула я. — Но не забывай, что кроме физического и энергетического, есть еще эмоциональный голод.
— Ну, я думаю, что если две из трех составляющих будут утолены, то он сможет держать себя в руках… В конце концов, мы же не собираемся пытать кого-то в его присутствии, чтобы смягчить муки голода, — с непередаваемой иронией произнес Дэриэлл. — Проблема в другом. Я понятия не имею, как делать состав достаточной энергетической насыщенности так, чтобы не превратить его в бомбу замедленного действия. А значит этого не знает никто из современных алхимиков.
Я огорченно уткнулась носом в стол.
— Опять тупик.
— Не совсем… есть одна идейка.
Задумчиво-авантюрное выражение в глазах целителя прямо таки обещало скорые неприятности.
— Говорят, в библиотеке Kaenntoh al'le-Nattie'e…
— Кентал Наттэй? — перебила его я, ощущая позорную слабость в коленях, и присела. — Ты имеешь в виду Темные пределы? Проклятый город, по которому проходит граница нынешних Единых Пределов?
— Да, именно так, — спокойно, как будто речь о погоде шла, кивнул Дэриэлл. — Считается, что именно там заключили мир аллийцы и шакаи-ар. Впрочем, нам важно другое — в специальной литературе встречаются упоминания о том, что в Кентал Савал были алхимические трактаты, посвященные этой теме. До Первой войны наука в Единых Пределах находилась на высоте. Не талантливые одиночки, как сейчас, но школы.
— Спускаться в подземные дворцы? Ну уж нет, — я совершенно убито уткнулась лицом в сложенные ладони. — Одного раза вполне хватило. Я чуть не сдохла в Срединном лесу, когда провалилась во дворец, ты знаешь об этом?
— Ты побывала в одном из малых городов, не в столице Предела. И даже там библиотека была богатейшая, — Дэриэлл кивнул на том сказок, стоявший на стеллажах. Эту книгу я добыла в подземном дворце — можно сказать, с риском для жизни. — А Темные пределы — своего рода научный центр старых аллийских владений… Не бойся, все будет хорошо. Не в первый раз туда иду… К тому же здания Кентал Наттэй ушли в почву не целиком. Не придется никуда спускаться. Возьмем с собой амулеты для телепортации и, если что-то пойдет не так, сразу вернемся. Риск есть, но не такой уж большой.
Я задумалась. Предложение было заманчивое. Но с некоторых пор я страдала легкой формой паранойи, поэтому…
— Ну, если ты считаешь, что все в порядке — значит, наведаемся в Кентал Наттэй. Но никаких «завтра на рассвете выступаем». Сначала достанем подробную карту Темных пределов, включая планы дворцов, разузнаем все о местных хищных «зверюшках» и прочих сюрпризах, подготовим снаряжение и сделаем «маячки», — я невольно коснулась браслета на левом запястье.
В последние дни Мэйсон никак не давал о себе знать. Я только сейчас подумала, что такая навязчивая опека однажды может спасти жизнь — например, если мы потеряемся в подземельях.
— Взрослеешь, shai, — Дэриэлл, перегнувшись через стол, ласково потрепал меня по голове. Я смущенно зажмурилась. — Раньше ты бы с разбега окунулась в приключения, не думая о том, что на дне могут быть острые камни.
— Ну… — я потупилась. Честно говоря, авантюристкой некая Найта становилась только в присутствии Дэриэлла. Все остальное время она пряталась в книжках, стараясь как можно меньше обременять общество своей персоной. Но рядом со спокойным, надежным Дэйром рисковать было на удивление не страшно. — У меня уже есть опыт мрачного блуждания в подземельях. Не хотелось бы его повторять.
— Значит, решено, — довольно улыбнулся целитель. — Собираем все необходимое и уходим. Картами можешь поинтересоваться у Ашель Эльнеке, кажется, Ани занималась коллекционированием чего-то подобного.
— Заодно и верну Лиссэ одеяла, — вздохнула я.
Добровольно отправиться на растерзание к Лиссэ? Действительно, взрослею…
* * *
Этот дом походил на крепость. Нет, не внешним видом — хрупкое видение из белого камня, увитое темно-зелеными цветами, напоминающими розы, было построено в абсолютно аллийском стиле — огромные окна, затененная веранда, часть крыши — прозрачное стекло. Бесполезная красота… Но Лиссэ Ашель Эльнеке не была бы собой, если бы просто положилась на волю Вечных, надеясь, что они не оставят ее жилище без защиты. Стоило закрыть глаза и протянуть руку, касаясь аккуратно подстриженной живой изгороди, как свернутые заклинания ощетинивались невидимыми иглами, а духи-защитники устремлялись к чужаку. И горе ему, если он замышлял недоброе!
К счастью, я к чужакам не относилась, а поэтому могла сколько угодно пинать дверь, рисуя в мечтах красочные сцены убийства нерадивой хозяйки. Она что, издевается? Договорились же вчера, что я зайду в полдень, так нет же. Уже почти три часа, сидение на пороге мне порядком надоело, а Лиссэ и не подумала появиться и вознаградить мое ожидание хотя бы стаканом холодного морса.
«Ладно, рано или поздно она придет», — мрачно подумала я, успокаиваясь. В конце концов, обычно тетушка не опаздывала, можно было один раз и потерпеть. Я с тоскливым вздохом обняла яблоню, прижимаясь щекой к шершавому стволу. Сладкий запах бело-розовых лепестков кружил голову, делая мысли вязкими и ленивыми. Такие сады — своего рода визитная карточка Кентал Савал. Вишни, яблони, груши и сливы и еще десятки видов деревьев, которым люди и названия-то не знают, — весной это великолепие благоухает на все Пределы, а осенью сладкие, но никому не нужные плоды осыпаются на землю. Деревья расслабляются, сбрасывают листву и впадают в спячку. И так — из года в год, тысячи лет. Раньше не было ни яблонь, ни вишен — цвели другие деревья, не менее прекрасные. Время не меняло аллийские сады…
Я вздохнула.
С недавних пор слово «время» вызывало у меня странное беспокойство и смутное чувство вины. Сны, в которых мы с Максимилианом виделись, приходили все реже, и все чаще в них ощущался привкус боли и отчаяния. Все чаще он говорил: «Если я не вернусь…», и в этих словах грусть сливалась с сердечным теплом. А вчера я связалась с Тантаэ. Пепельный князь выглядел встревоженным. Уже почти четыре месяца он не мог отыскать Максимилиана. Тот просто исчез, как дым на ветру. Если бы не сны, в которых изредка мелькал его голос, можно было бы решить — и от одной мысли об этом я приходила в ужас, — что синеглазого шакаи-ар больше нет в живых.
Мне было тоскливо, а с единственным близким и понимающим существом, находившимся сейчас рядом со мной, я не могла об этом говорить. Вот ведь злая ирония…
— О, Нэй, не двигайся, прошу тебя, — прошелестел справа голос, отвлекая меня от тяжких раздумий. Я подскочила от неожиданности и тут же приняла прежнюю позу. Больно уж знакомым был голос. И повадки тоже… знакомые.
— Здравствуй, Ани, — я скосила глаза, не делая, впрочем, попытки обернуться. Если уж на эту девочку накатило вдохновение и источником его на данный момент оказались вы, то лучше заранее смириться с перспективой простоять неподвижно два-три часа. Хотя бы из уважения к таланту наследницы дома Эльнеке.
— Здравствуй, Нэй. Прошу, не шевелись, мне недолго осталось. Фон я потом закончу, но вот фигуру — увы, лишь с тебя могу списать…
— Давно ты работаешь? — «недолго» в понимании аллийки могло растянуться на час, а стоять в обнимку с яблоней было не очень удобно.
— С самого начала, — безмятежно и совершенно неинформативно ответила Ани. — Сперва я сделала несколько набросков того, как ты сидишь на пороге, сходила за красками, затем отвлеклась — а ты уже спустилась в сад. Такой образ… У меня сегодня настроение, — неожиданно закончила Ани, и я поперхнулась фразой «а какого ты тогда держала меня за дверью?!» Вдохновение — это серьезно. Творчество — не моя сильная сторона, если не считать возни с нитями (что среди равейн — исключение), поэтому к созидательным порывам относилась с искренним уважением.
— Покажешь потом, что получилось?
— О, конечно, милая Нэй. Возможно, даже и подарю… Не отвлекай меня, пожалуйста. И не шевелись.
«Ах, да, она не любит разговаривать за работой, — припомнила я и поморщилась. — Придется развлекать себя самостоятельно».
Где-то через полчаса мимо прошмыгнула Лиссэ. Поздоровалась, извинилась за опоздание — «Дела, Нэй… Торговля ленивых не любит» — и одарила ободряющей улыбкой, мельком оглядев работу Ани. Из этого я заключила, что мучиться мне осталось недолго. Потом тетушка удалилась в дом — надеюсь, готовить что-нибудь вкусненькое. Если честно, я не планировала пропускать обед. А спустя еще десять минут Ани счастливо выдохнула: «Все…» — и зашуршала листами. Как только линии защитного контура заняли свое место вокруг мольберта, я решилась оглянуться.
Ани из Дома Эльнеке — это воплощение представлений об идеальной высокородной аллийке. Волосы — ровно на две ладони выше колен. Черные, с едва заметным красноватым оттенком, шелково мерцающие, волнистые, они уложены в замысловатую прическу из жгутов, косичек серебряных цепочек и лазуритовых подвесок. На лбу — ободок из белого металла, удерживающий непослушные пряди, в аккуратных ушках — сережки-листики. Кожа — белая, глаза — серые, с неуловимым оттенком небесной бирюзы. Вы никогда не увидите Ани в мужском костюме или доспехах — нет, только платья и только шелковые.
Если подумать, Ани — полная противоположность Лиссэ. Но ведь ладят же…
— О, Нэй, ты не устала? — сочувственно поинтересовалась художница, приподнимаясь на цыпочки и выуживая из моих волос розоватый благоухающий лепесток. Небрежно размяла ароматный комочек пальцами… И все это с непередаваемым изяществом. Я подавила горестный вздох. Рядом с Ани я всегда чувствовала себя оборванкой с манерами уличного бродяги.
— Есть немного, — кивнула я. — Сюда пешком топала, и ждала долго.
— Тогда проходи скорее. Знаю, знаю, о чем ты хочешь спросить. Да, я нашла карты, но они… Позже сама увидишь, — улыбнулась Ани, глядя снизу вверх.
Как мило…
Особенно если учесть, что выглядела она, как ребенок двенадцати лет. Шестьдесят пять — для аллийца не возраст…
— Ты сильно изменилась, Нэй, — первое, что выдала Лиссэ, когда мы устроились на веранде. Было жарко, и куртку пришлось снять и остаться в простой синей рубашке с коротким рукавом.
— Мне это каждый второй говорит, — не смогла не улыбнуться я. — И никто не хочет объяснять, что это значит. Неужели инициация так сильно меняет человека?
— Не инициация, — покачала стриженной головой тетушка. Ани со странным выражением лица наблюдала за нами. — Любовь.
— Что?! — я поперхнулась чаем. — Простите, — смутилась я. Повышать на Лиссэ голос было стыдно. — Просто любовь у меня ассоциируется с розовыми очками, блаженной улыбкой и совершенно идиотским выражением лица.
— Спервоначала так оно и было, — тетушка невозмутимо сковырнула с пирога вишню. Я покраснела, вспомнив, как столкнулась с Лиссэ, направляясь с князем к третьему испытанию. — Но сейчас ты успокоилась. Повзрослела. Думаю, дорогая моя Нэй, что ты только теперь начинаешь понимать, что любовь — это выбор и ответственность, а не просто романтические вздохи под луной на Королевском пути.
Ответственность… «О да. Вы не представляете, как угадали, тетушка, –у сердце мое сжалось. — От меня напрямую зависит его жизнь. Во всех смыслах…»
— А еще — твоя сила накладывает отпечаток. Вокруг тебя — тени, девочка моя. Тени и кровь.
Лиссэ, внимательно сузив глаза, всматривалась в мое лицо. И от этого пристального взгляда становилось не по себе. Ани заметила это и постаралась перевести разговор на что-нибудь нейтральное — светские сплетни, свои рисунки, и наше с Дэриэллом намечающееся путешествие.
— … наследница собирается посетить Дальние пределы? — переспросила я. Последняя фраза Лиссэ выбила меня из колеи, заставив испугано вздрогнуть. Бездна. Вряд ли Меренэ упустила бы возможность повидаться с «любимым» братом. А Дэйру после приступа приходилось ой как несладко. — Когда?
— На днях. Завтра или послезавтра, — рассеянно уточнила тетушка. Мне вдруг страстно захотелось увидеть целителя и убедиться, что с ним все в порядке. — Что-то случилось, Найта?
— Нет. Я в порядке, — быстро ответила я. — Лиссэ, Ани… Я ужасно рада вас видеть и с удовольствием посидела бы подольше, но Дэйр взял с меня обещание вернуться до темноты, а до дома еще часа два идти, даже если коротким путем. Ани, можно взглянуть на карты?
— Да, пожалуйста, милая Нэй, — отрешенно кивнула художница. — Пройдем наверх. Правда, это не совсем то, на что ты рассчитывала…
Мы не возьмем с собой карты в подземелья — это я поняла сразу. Использовать в походе толстенный фолиант… два фолианта… Вряд ли будет удобно. «Что же делать? — я запаниковала. — Скопировать нужные? Долго. Даже если магией. Постараться запомнить? Нереально. А как тогда…»
«Вообще-то Мэйсон может накапливать не только энергию, но и информацию, — хмыкнул на границе сознания некромант. — Детка, я могу обидеться, если ты не будешь пользоваться моим подарком…»
«Я бы рада, но только как?»
Тон некроманта стал откровенно предвкушающим.
«Я помогу».
Сказано — сделано. Никаких тебе «расслабься, Найта, это не больно» или «открой свое сознание». Просто рука вдруг сама тянется к книгам Ани и браслет вспыхивает зеленоватыми искрами. Разогревается, тяжелеет — и все. Магия свершилась.
«Нужно будет воспользоваться картой — просто сделаешь запрос, мысленно», — невнятно буркнул Рэмерт и смылся из моего сознания. Похоже, заклинание далось ему нелегко. Я даже спасибо не успела сказать. Или обругать его — тоже мне, любитель вторгаться в чужой разум и перехватывать контроль над телом.
С деревянным стуком захлопнулась обложка фолианта.
— Благодарю за помощь, Ани. Надеюсь, это позволит нам не заблудиться, — я вернула книги художнице. Та и бровью не повела во время представления, устроенного Рэмертом, словно подобная магия для нее была в порядке вещей.
Лиссэ хотела меня проводить, но я отказалась. Все же это аллийские владения, опасаться здесь нечего. Тем более равейне. Тем более эстаминиэль…
Разумеется, я не уложилась в обещанные Дэриэллу рамки. Когда деревянные ступеньки ворчливо заскрипели под моими ногами, небо уже взрезала острая кромка месяца. В воздухе разлилась упоительная ночная прохлада, какая бывает только весной. Я замерла, вдыхая запах цветущего сада, с наступлением темноты ставший почти осязаемым… и вздрогнула, услышав негромкие голоса.
Скорее всего, доносились они из гостиной на втором этаже. Окна выходили на другую сторону, и в любое другое время я бы ничего не услышала, но вечером звуки разносятся далеко… Говорили по-аллийски. Один голос принадлежал целителю, а второй, женский, был мне незнаком. Вроде бы ничего необычного — тихий, мелодичный, но у меня мурашки по спине пробежали.
Стараясь не шуметь, я открыла дверь и проскользнула внутрь. Аккуратно повесила на крючок куртку, разулась и поднялась по ступенькам. Дверь приглушала звук, и слова доносились не слишком отчетливо, но кое-что я разбирала. Незнакомая женщина холодно выговаривала Дэриэллу за «недостойное поведение…» Бездна, это что, его подружка? Или…
…или Меренэ прибыла на день раньше?
Я прислушалась. Спор шел уже на откровенно повышенных тонах. Дэйр не стеснялся в выражениях, советуя… замороженной… отмороженной… о! Я залилась румянцем. У меня бы такие слова точно отбили «непомерное желание совать длинный нос не в свои дела». Девица что-то сдавленно прошипела. Выругалась?
А вот следующую фразу я поняла слишком хорошо.
«Только дай мне повод, Дэриэлл. И "родственные" разговоры сразу закончатся. Дай мне повод. Я почти хочу этого».
Судорога прошла по миру, обесцвечивая его и делая фотографически четким. Лишние мысли и страхи исчезли из сознания — как будто сухие листья вспыхнули и развеялись пеплом над жарким костром.
Я мрачно шваркнула дверью об стену.
— Не смей ему угрожать, Меренэ.
Мой голос лишился всякого выражения. Но силы в нем было — с лихвой.
— Это что еще за девка? Твое домашнее животное? — прошипела наследница. Уже не на аллийском, дабы я, предположительно необразованный человек, смогла полностью прочувствовать оскорбление.
Нет, Меренэ не была красива. Теперь я видела это совершенно ясно, и не важно, что мир превратился в черно-белое кружево. В ней все было слишком. Совершенное лицо — такого не бывает. Тонкие губы. Яркие глаза. Изящный носик, больше подошедший бы куколке. Но хуже всего — жажда власти, жажда видеть всех вокруг на коленях, сломанными.
Это было уродливо.
— Нэй? — Дэриэлл удивленно вскинул брови и шагнул ко мне. — Ты давно здесь?
«Что ты слышала?» — говорил его встревоженный взгляд.
— Достаточно, — ответила я на оба вопроса. Но с целителем я можно было разобраться потом. Сначала — эта женщина.
— Сейчас ты уйдешь отсюда, — очень четко сказала я, всматриваясь в лицо Меренэ. — Уйдешь, и больше никогда не навредишь ему — ни словом, ни делом.
Она растянула тонкие губы в фальшивой улыбке.
— Или что? Не много на себя берешь, звереныш? Как там тебя, Нэй? Хорошая кличка.
Мне стало смешно. Тьме во мне понравился ее гнев. Он сделал ситуацию проще. Не обязательно сдерживаться, когда тебя оскорбляют. Это могут принять за слабость.
— Для тебя — не Нэй. Уходи, или получишь повод, который так ждешь. Слово эстаминиэль Ар-Нейт, что тебе это не понравится.
Меренэ недоверчиво протянула руку, посылая щекочущий нити импульс. Я равнодушна пропустила его в себя. Пусть смотрит. Не жалко.
— Dei'a-Nattie'e… — прошептала наследница, стремительно бледнее. Глупые аллийцы, вы всегда боялись тьмы. А ведь свет гораздо страшнее…
Стремительное движение, обдавшее потоком воздуха, хлопнувшая внизу дверь — и вот о незваной гостье остался напоминанием только удушливый пряный аромат. В груди слабо трепыхнулось и начало отсчет ударов сердце.
Бездна, все это время оно не билось…
Я глубоко, до боли, вдохнула, оседая на пол. Дэриэлл подхватил меня, устраивая на коленях. Золотистая коса мазанула по лицу. Цвет, наконец-то!
— Дэйр, — прохрипела я, с ужасом понимая, что натворила. — Кажется, меня тошнит…
— Еще бы, — проворчал целитель. — Такая эффектная демонстрация. Стоять можешь, Найта? Ладно, подожди на диване, заварю травок и принесу сюда…
О да, травки мне бы сейчас не помешали. Валериана и сердечник. И мята до кучи.
Я угрожала наследнице престола. Угрожала расправой… это уже повод для того, чтобы в двадцать четыре часа покинуть Пределы и больше сюда не возвращаться! Да наследница имела полное право размазать меня по стенам, прямо здесь, по этой деревянной обшивке гостиной, по циновке на полу… и никто бы и слова не сказал в осуждение!
Однако я жива и невредима. Парадокс!
И, что самое интересное, Меренэ — маг не последней категории, да еще старше даже Дэриэлла на несколько тысяч лет! — испугалась и сбежала, пешком, забыв о порталах.
— Интересно, остался ли в этой комнате кто-то недостаточно напуганный? Включая меня, разумеется, — философски спросила я, прихлебывая обжигающий напиток. Руки все еще дрожали, мелко и противно.
— Пациент шутит — значит, идет на поправку, — с улыбкой констатировал Дэйр, помешивая свой напиток. Себе целитель заварил травки покрепче, и, насколько я поняла, не такие безобидные, как у меня. — Что с тобой стряслось, Нэй? Ничего страшного ведь не происходило. Меренэ временами наведывается ко мне в гости, чтобы вразумить, но почти за восемь тысячелетий так и не удосужилась перейти от слов к делу.
— Дэйр, я сама себя боюсь, — вырвалось у меня. — Открывала дверь все еще я, но та, что заговорила… у нас с ней мало общего было, разве что тело и память. Бездна, я уже и раньше обращалась к своей силе, но никогда не теряла контроль настолько! — меня опять начало колотить так, что пришлось выпить успокоительное залпом, обжигая гортань, и отставить пустую чашку. — Как будто нажали на кнопку, переключая режим. Эмоций не было вообще. Какие-то обрывки, которые я заставляла себя ощущать. Насмешка, любопытство, долг.
Целитель откинулся на спинку, отрешенно поглаживая растрепанную косу. Кружка с нетронутым настоем так и осталась на столе.
— Ты, может, удивишься, но я не испугался. Наоборот, почувствовал облегчение… Вот потом, когда ты начала падать, меня прихватило.
— Конечно, облегчение, — вздохнула я. Напиток был горьким, как хороший кофе, и пах сырой крапивой. — Я же тебя защищала.
— Что ты имеешь в виду? — взгляд Дэриэлла стал неприятно цепким. Всего на секунду, конечно, но этого хватило, чтобы вспомнить о настоящем, а не показном нраве целителя.
— Дело в том, что Меренэ действительно искала повод тебя убить. Несмотря на то, что ты ее брат… и целитель, — я с трудом выдавила из себя слова — страшные и гадкие для любого, кто подчинялся негласным законам нашего мира. — И я очень-очень четко почувствовала ее желание. Наверное, это меня и спровоцировало.
— В таком случае, сестренке повезло, — с улыбкой заметил Дэриэлл. — Я слышал, на что способны равейны даже невеликого ранга, защищающие близких. Я тебе дорог, да?
— Конечно, придурок! — выкрикнула я… и расплакалась. Самым позорным образом, с тоненькими всхлипами и завываниями.
Подслушивание, обмен угрозами, обморок, истерика. Вечер определенно удался.
Дэйр сидел рядом и гладил меня по волосам. Они, конечно, не были чувствительными, как у аллийцев, но все равно это успокаивало. Руки целителя… Таинство.
Когда я пришла в себя настолько, чтобы не срываться на плач от малейшего беспокойства, мы поболтали еще немножко, но вскоре разошлись по комнатам. Дэйр взял с меня клятвенное обещание не баловаться равейновской магией, я с него — не поддаваться приступам. На том и порешили. Уже в своей комнате я поняла, что так и не узнала у целителя, чего же на сей раз хотела от него сестра.
* * *
«Тай, прошу тебя, позаботься о моих кланниках».
Нервный смешок.
«Они сами могут о себе позаботиться. Ты же знаешь, что я…»
Нетерпение.
«Да, да, ты слабее. Но им нужен хозяин. Князь. В конце концов, ты же управляешься со своими».
Вздох.
«Я сделаю для тебя все, что угодно. Но почему ты заговорил об этом сейчас?»
Молчание.
Ксиль?
Тревога. Холод.
* * *
В дверях стоял Дэриэлл. Полностью одетый, с сумкой через плечо и с сумрачным выражением лица.
— Доброе утро. Куда собрался? — я нехотя высунула одну пятку из-под одеяла, но передумала и спряталась обратно. Снаружи было прохладно, и уютная, нагретая постель категорически не желала меня отпускать. Я ее, впрочем, тоже.
— Доброе, — тон Дэриэлла говорил об обратном. — В Кентал Наттэй. Ты со мной или дома посидишь?
— С тобой, конечно, — я со вздохом выпуталась из одеяла и спустила ноги на пол. Ох, в следующий раз ни за что не оставлю окно открытым… — А к чему такая спешка? Вчера мы собирались подождать еще недельку, разузнать насчет местной фауны и тому подобное.
— Вчера ты еще не затеяла ссору с Меренэ. Ты знаешь, что она здесь с официальным визитом? Так вот, готов поклясться, что эти три дня она превратит в ад, если тебе знакомо такое понятие из человеческих религий.
Я невольно почувствовала себя виноватой. Да, наследницу лучше было не злить. Вчера она испугалась, но страх наверняка уже выветрился, а вот чувство обиды осталось. А аллийцы очень, очень мстительны.
Но выступать без подготовки… Ну уж нет. Да, я подставила нас, действовала необдуманно. Но и Дэриэлл сейчас перегибал палку!
— Думаешь, бегство чего-то изменит? Вряд ли твоя сестрица забудет обо всем за столь короткий срок. Да и вообще, бояться надо мне, а не тебе… Я же дров наломала! — горячо затараторила я, приплясывая на выстывшем полу. — И вообще, ты целитель, ты неприкосновенен. Дэйр, ну подумай сам, зачем уходить сейчас? Что изменится за время нашего отсутствия, скажи мне?
— Я морально подготовлюсь, — уже более оптимистично заявил Дэйр. «Ага, приходит в себя, — порадовалась я мысленно. — А то собрался бежать. Сумку даже собрал».
Но и мне следовало пойти на уступки.
— Ладно, я уже одеваюсь… Иди, что ли, завари кофе. Крепкий только, не коричневую водичку, ладно?
Целитель понял намек и прикрыл за собой дверь, давая мне возможность переодеться. Вскоре внизу загремели посудой. Я приведением прошмыгнула в купальню (ванной называть это помещение у меня язык не поворачивался), а когда вышла, отмытая и причесанная, горьковатый запах уже целиком наполнил дом.
Завтракали мы молча. То есть это я цедила маленькими глоточками божественный черный кофе с палочкой корицы и параллельно уничтожала бутерброды, а аллиец просто сидел и смотрел в окно.
— Дэйри, а Дэйри… А чего ты такой странный? Из-за вчерашнего?
Целитель вздрогнул и перевел на меня темно-зеленый взгляд — забавно, но с такими яркими глазами, как у него или Ксиля, всегда казалось, что цвет есть не только у глаз, но и у взгляда… Я заметила, что коса Дэриэлла сегодня была заплетена неряшливей обычного, с перепутанными прядями. Не спал ночью? Нервничал?
— Нет, не из-за этого. Просто уже несколько дней у меня плохое предчувствие… Ладно, не будем об этом. Ты закончила?
— Да, — я подхватила с блюдца последнюю крошку сыра.
— Тогда иди за вещами. Иди, не спорь, я сам уберу все и посуду вымою, ты же в гостях…
Уже наверху, в тесной комнатке под самой крышей, я запихивала в рюкзак все, что могло пригодиться, и думала о том, что опять ввязываюсь в приключение без всякой подготовки. Карты не испытаны, амулеты для телепортации не готовы, в голове все еще кавардак после вчерашнего. Да еще это предчувствие у Дэриэлла…
Я неуверенно посмотрела на свою ладонь. Потом достала из кармана рюкзака нож и, морщась, уколола палец. Слава Вечным, лезвие было острым и получилось с первого раза.
Одежда разбросана, окно открыто, а на столе — неопрятная лужица крови. Что ж, теперь я в любом случае найду обратную дорогу…
Назад: Луч второй. Некроромантика
Дальше: Луч четвертый. О людях и волках