Глава двадцать первая

– Печальная история. Но больше всего пугает то, что многое из рассказанного тобой мне приходило во сне. Словно воспоминания… Как выяснилось – из прошлой жизни.

– Почему оборотни стараются нам помешать? Мы ведь хотим предотвратить зло!

– Все дело в Матери. Той, кому сейчас поклоняются Дети леса. Она не верит в возрожденную Катарину. Считает, что это уловка бессмертных, ловушка для того, чтобы как-то обессилить род. Большинство лис на ее стороне. Те, кто встал на вашу защиту, тоже так считают, но больше коварства вашего рода боятся пришествия еще одной перворожденной. Это очень усилит род бессмертных и даст преимущество в бесконечной войне.

Знакомые голоса сначала доносились до меня, словно из каменного колодца – приглушенно и с каким-то потусторонним эхом, но вскоре эта странность исчезла. Я ощутила собственное тело, полулежавшее-полусидевшее в чьих-то объятиях, ноющий затылок и онемевшие пальцы.

А еще тепло.

Чьи-то руки сжимали меня, придерживая мою голову возле ровно вздымавшейся и опускающейся груди. Чье-то сердце билось, раздаваясь в моей голове уверенным молотом.

Я открыла глаза и долго смотрела на профиль Влада, освещенный серебристым лунным светом, льющимся из крошечного оконца под самым потолком. Почувствовав мой взгляд, он чуть повернул голову, посмотрел на меня и, прижав покрепче к себе, как ни в чем не бывало продолжил разговор.

– Значит, верные вассалы Матери хотят нас убить?

– Можно сказать и так. – Полумрак в углу крошечной комнатки шевельнулся. Скосив глаза, я различила рослую фигуру отца Ярослава, сидевшего у стены напротив. – И сейчас они наверняка решают нашу судьбу. Им проще убить воплощение Катарины, чем рисковать, предотвращая возрождение твоей матери.

– Согласен, но они не понимают одного. Если барон решил вернуть из безвременья сестру, он сделает это в любом случае. Любой «сосуд» способен вместить в себя дух княгини.

– Но в теле простой смертной она проживет лишь отпущенный выбранному «сосуду» век. Даже меньше! А потом? – Священнослужитель поднялся, потянулся, разминая затекшее от долгого сидения тело, и принялся мерить шагами комнату. Три шага до одной стены, три – до другой.

– Ты не знаешь барона, если сомневаешься в его мудрости и хитрости. – Влад едва заметно усмехнулся. – Наверняка он припрятал лишние тузы, чтобы вернуть княгиню. И еще. Мне не дает покоя мысль – почему именно сейчас? Прошло четыре сотни лет. Мати может существовать в безвременье вечность, но только там. Это как-то связано с заклинанием, направленным на ее физическую оболочку в день, когда мы оказались заперты в тайнике барона. Он создал идеальное укрытие, где его сестра смогла бы существовать бесконечно долго, но не предупредил, что вернуться оттуда будет трудно. Практически невозможно…

– Ты думаешь, он что-то готовит? – Отец Яр замер, сосредоточенно разглядывая в крошечном оконце что-то, видимое только ему, и кивнул: – Да, кажется, ты прав… Именно сейчас ему и роду бессмертных как никогда нужна поддержка…

Я шевельнула затекшей рукой и попробовала сесть. Руки Влада тут же разжались, давая мне свободу и помогая. Голова закружилась, и подступила тошнота. Кажется, меня хорошо припечатало об пол. Радует, что не завалило камнями.

А где сумка?

Рука невольно дернулась к плечу. Пусто. Превозмогая слабость, я огляделась, пытаясь увидеть ее где-нибудь рядом в окружающем нас полумраке. Влад пристально следил за моими безуспешными поисками. Наконец ему надоело.

– Если ты ищешь свою поклажу, утешу – сумка осталась у преследователей.

– У каких преследователей? Где мы? У оборотней? – Не выдержав напора томящихся в моей больной голове вопросов, плотина любопытства наконец-то прорвалась. Я выжидающе посмотрела на Влада и перевела взгляд на подошедшего к нам священника.

Отец Ярослав какое-то время смотрел на меня и со вздохом кивнул:

– Да. Мы в деревне оборотней. Сейчас они решают, что с нами делать: убить или…

– Угу, – перебила я. – Слышала, что убить меня гораздо легче, чем дать нам с Владом шанс все исправить.

Мужчины переглянулись.

– Да. – Отец Ярослав снова сел на деревянный пол и с едва слышным стоном вытянул ноги. – Отпустить вас – для Детей леса большой риск. Есть лишь один шанс на миллион, что вы сможете найти и исправить ошибку, которая свела всех нас, не помнящих друг друга, здесь почти пять столетий спустя. Но поверьте, не все оборотни хотят вашей смерти, иначе мы так долго бы здесь не сидели, ожидая приговора. Скоро утро.

– Если нас решат убить, я заберу с собой как можно больше этих тварей, – буднично произнес Влад, завел руку за спину и словно для спокойствия коснулся спящего в ножнах меча.

– То, что они оставили оружие при тебе и не убили возле подземного хода даже после того, как ты отправил на тот свет с десяток их лучших воинов, говорит о том, что им не нужна ваша смерть. – Священник устало откинул голову и поднял взгляд на светлеющий квадрат окна. Луна больше не смотрела на троих узников, а, равнодушная и величественная, продолжила свой путь, стремясь поскорее скрыться за горами и не встречаться с извечным соперником, готовящимся сменить ее на небосводе. – Сколько себя помню, я изучал легенду вашего возникновения, пытаясь понять, осознать, поверить, почему именно меня Дети леса избрали хранителем знаний, историй и легенд, накопленных за века их существования.

– Кстати, о возникновении! – Я вцепилась в промелькнувшее слово, словно бультерьер. Уж очень мне не давал покоя именно этот вопрос. – Откуда взялись оборотни и бессмертные? Из дневника я поняла, что война между этими родами идет давно, но область их обитания не выходит за рамки современной Трансильвании и примыкающего к ней участка Карпатских гор. Значит ли это, что только на этой территории можно встретить бессмертных и Детей леса?

– Скажем так. Именно на этой территории почти девять сотен лет назад находился городок, в котором и случилось то, что привело к возникновению двух непримиримых… мм… – отец Яр задумался, – даже не родов, а скорее, рас? Ведь бессмертные и оборотни по сути – не люди.

– Да… за время пребывания в безвременье я не раз слышал от мати эту историю, – приглушенно буркнул Влад, прислушиваясь к окружавшей нас тишине. – Не нравится мне такое долгое молчание белозадых.

– Поспешный суд тоже не дело. Поверь! Им, так же, как и бессмертным, надоела эта война. Надоел подчиняющий их каждый месяц страх перед магией Луны, когда они не владеют собой и не осознают свои превращения. Они, так же, как и вы, хотели бы избавиться от проклятия, но… – священнослужитель замолчал.

– Они не верят, что это возможно? – Влад внимательно смотрел на него. В предрассветном сумраке его лицо казалось выточенным из белого мрамора.

– Простите, что перебиваю. – Чувствуя легкий озноб, то ли от того, что должно произойти, то ли от усталости, которой пропиталось все мое тело, я села, подтянула колени к груди и крепко их обхватила. Может, хоть так станет чуточку теплее? – А нельзя ли мне узнать немного больше фактов и подробностей о возникновении родов, проклятия и о том, как его обойти?

Мужчины снова переглянулись. Влад пожал плечами, словно отдавая право рассказчика священнику, и тот заговорил:

– Что ж… Как гласит легенда, в некоем городке жила многодетная семья зажиточного священника. Господь послал им десять сыновей и в утешение – одну-единственную дочь. Их семья владела храмом, переходящим от отца к сыну вот уже несколько поколений.

– Храм… Церковь, укрепленная высокой стеной? – уточнила я, пытаясь представить общую картину. Если мне не изменяла память, в старой Валахии церковь строилась в центре поселения и укреплялась не хуже крепости, где в трудные времена могли спрятаться все жители, иными словами – паства этого храма.

– Да. Приблизительно такая. Итак, семья священнослужителя входила в правящий совет города, а его род значился одним из основателей. Однажды отец задумал выдать единственную дочь замуж за богача из соседнего поселения, и все начали готовиться к свадьбе. Но никто не знал, что девушка питала нежные чувства к одному бедному юноше, сироте, живущему при храме. Узнав о грозящей им разлуке, молодые люди сговорились убежать: пересечь границу и спрятаться в какой-нибудь деревеньке, пока не стихнет буря и не прекратятся поиски. На том и порешили. Накануне свадьбы они, под покровом темноты, вышли за стены храма и, уповая на Бога, отправились куда глаза глядят. Так шли они несколько дней. Погони не было, и влюбленные успокоились. Дойдя до пещеры, расположенной у вод одного заброшенного горного озера, они решили остановиться.

– Все ясно. – Я разочарованно махнула рукой. – Одного из них укусила бешеная лиса, а второго – голодная летучая мышь.

– Никто никого так просто не кусает, – недоуменно нахмурился отец Яр и поинтересовался: – Хм, лиса – понятно, но при чем тут летучая мышь?

– Так это же символика вампиров!

– А… вампиры… – священник задумчиво кивнул, будто что-то вспоминая. – Элемент фольклора? Да-да…

Теперь настала моя очередь хмурить лоб.

– Элемент фольклора? – Я указала на помалкивающего Влада. – По-вашему, этот человек… мм… бессмертный – элемент фольклора?

– Этот бессмертный, как и все, – жертва колдовства, – парировал отец Яр. – И… я не припомню, чтобы кто-то из бессмертных превращался в летучую мышь.

– Хм… Нет? – Я примирительно пожала плечами. – Ладно. Тогда слушаю дальше.

Священник смерил меня многозначительным взглядом, немного помолчал и продолжил:

– Горожане, разгневанные поступком неблагодарной дочери и коварного прислужника, решили во что бы то ни стало найти беглецов. Они долго бродили по окрестным лесам в поисках влюбленных, но шли дни, а на их след так никто и не вышел. Наконец, семья жениха потребовала возврата золота, свадебных даров и расторжения договора. Объятый горем отец, дабы не лишаться по глупости дочери богатства, столь нужного для семьи и города, пообещал сватам, что найдет непокорную в течение одного лунного цикла, и направился к жившей неподалеку колдунье с просьбой о помощи. Но с условием, чтобы дочь всем сердцем возненавидела безродного. Ведьма согласилась помочь безутешному отцу, но предупредила, что в уплату она заберет у его дочери ночь, а у ее возлюбленного – день. Тот удивился странному пожеланию чертовки, но перечить не стал. Вскоре его дочь сама вернулась в замок. Он не заметил ее лихорадочно горящих глаз, не обратил внимания на то, что вместо одежды она завернута в какую-то невыбеленную холстину, будто украденную из крестьянского дома. Он списал все странности на скитания и лишения. Некоторое время дочь отмалчивалась, была покорной, лишь попросила в спальне занавесить темными шторами окна. Спустя несколько дней священник вновь завел разговор о свадьбе. На удивление, дочь без раздумий согласилась и даже поторопила с венчанием, стараясь провести его до полнолуния. Свадьба состоялась. Два именитых рода объединились, и молодая уехала в дом мужа. А вот о юноше никто ничего так и не слышал. Вскоре в ближайших селеньях начали умирать и пропадать люди. Причем кто-то говорил о красноглазых демонах, которые нападали на селян и, выпивая кровь, умерщвляли их, а кто-то винил огромных белоснежных лисиц, страдающих бешенством. Те, кто встречался с этими тварями, жили в семьях до ближайшего полнолуния и исчезали. Испуганные и растерянные люди пришли за ответом к пастырю, и тот вновь отправился на поклон к колдунье.

«Что творится?» – спросил он ее.

Та лишь улыбнулась:

«Все происходит по твоему желанию. Я навсегда развела пути твоей дочери и того безродного мальчишки. Теперь между ними стоит сам мир. Они и их потомки будут жить в вечной ненависти друг к другу.

«Но я не просил, чтобы было так! – вскричал растерянный священник. – Как все исправить?»

«Никак, – ведьма передернула плечами. – Когда сам мир устанет от их вражды, дитя твоей дочери, презрев ненависть, рожденную моей магией, полюбит больше жизни того, кого она должна проклинать. И лишь рожденный в этом союзе сможет снять проклятие Солнца и Луны. Но! Рождения этого мессии можно ждать вечность и не дождаться. Мое колдовство очень сильно!»

«Тогда подари мне эту вечность! – Священник упал перед ведьмой на колени. – Я хочу увидеть, как твое пророчество исполнится».

«Хорошо… – сжалилась ведьма над несчастным отцом. – Но ты не будешь ни бессмертным, ни оборотнем. Ты и твои сыновья станете рыцарями Бога. Вы будете судьями в вечном споре Солнца и Луны. Вы будете умирать и снова возрождаться. И не будет вам покоя, пока не закончится эта война».

Отец Яр замолчал, и в нашей тюрьме воцарилась тишина.

– Значит… Значит, Катарина не должна умереть! Ошибка в этом! – Я нерешительно взглянула на священника, затем на разглядывающего меня в упор Влада. – У вас должен родиться ребенок, который и прекратит все это безумие. И тогда больше не будет ни бессмертных, ни Детей леса…

– Видимо, так было предначертано, но… – Влад холодно усмехнулся. – Но этого не произошло. И уже не произойдет!

– Не забывай! Изменив прошлое, ты изменишь и настоящее, – вмешался отец Яр. – Девушка права. Вернись в прошлое и не дай погибнуть Катарине!

– Для начала надо выжить сейчас. – Влад прижал палец к губам и рывком поднялся. Я прислушалась к шуршанию шагов, раздавшемуся неподалеку от нашей тюрьмы, и, подчиняясь его сильным рукам, тоже оказалась на ногах. Дверь в нашу коморку распахнулась, и на пороге замерла женщина. Священник тихо вздохнул, поднялся и шагнул вперед.

– Госпожа, надеюсь, суд Матери оказался разумным? Я бы не хотел выступать в роли твоего врага, но так будет, если Дети леса решат убить этих двоих.

– Остынь, Ярослав. Ты нужен нам как Хранитель наших знаний, а врагов у нас и без тебя хватает. – Женщина смерила взглядом Влада, меня и приказала: – Идите за мной. Суд Матери будет милостив, если только вы примете все ее условия.

– Начинается… Не хватало еще принимать условия белозадых, – тихо буркнул Влад.

Женщина ничего не ответила. Она отступила от двери, и целая стая белоснежных зверей, ростом со здоровенную овчарку, опасно скаля зубы, выстроилась в шеренгу, поджидая нас.

Влад обнял меня за плечи и повел к выходу.

– Чего бы от вас ни потребовали – соглашайтесь. Помните – если вы погибнете, эта война никогда не закончится, – услышала я приглушенный голос отца Яра, идущего следом, и, замешкавшись на пороге, ступила в невысокую траву. Она пушистым зеленым ковром устилала большую площадь, в центре которой рос здоровенный, в несколько обхватов, дуб. По краю, лепясь к подступающему лесу, стояли миниатюрные домики, вроде того, где столько часов держали нас. В некоторых из них вообще не было окон, либо они были крошечными, как в нашей тюрьме.

– Это дома наказаний, – тихо проронил Влад, наклоняясь ко мне. – Подходят как для проштрафившихся оборотней, так и для сидящих на диете бессмертных. Пленных.

– Не думала, что в войне между вашими родами берут пленных. – Я бросила на него быстрый взгляд, заодно незаметно огляделась. Звери взяли нас в кольцо. Несколько бесшумным конвоем шагали за нами след в след.

– Берут. – Влад едва слышно усмехнулся. – Но только для выпытывания тайн и последующего умерщвления. То, что меня сегодня оставили в живых, мне очень сильно не нравится.

– Молчите. Мы на земле Детей леса. А значит, не нужно их недооценивать и злить! – предостерегающе буркнул отец Яр, обгоняя нас, и выразительно посмотрел на Влада. Хотел посоветовать что-то еще, но только указал на дерево, к которому мы приближались. – Если вас привели к дереву Духов, значит, вы нужны им живыми.

Я запрокинула голову, разглядывая крону гигантского дерева, закрывающую собой светлеющее небо, и шагнула в его тень.

Звери незаметно отстали, словно не могли перешагнуть границу магического круга, а нам навстречу вышли несколько рослых, одетых в камуфляжную одежду мужчин. Будто из тени соткались! Я готова была поклясться, что еще мгновение назад в утреннем сумраке под деревом, кроме нас, никого не было.

– А это еще что за «коммандос»? – вопреки предупреждению отца Яра не выдержала я, растерянно разглядывая самых обычных на вид людей, приближающихся к нам с самыми настоящими автоматами. Неужели тоже оборотни? Не находись я в этом «театре абсурда», однозначно приняла бы их за местную полицию или военных.

– Скорее, бригада зачистки. – Влад презрительно скривился, холодно разглядывая подходивших к нам мужчин. Нас окружили и, едва не тыча в спину дулами автоматов, коротко бросили: «Вперед». Мы покорно (а куда деваться) направились к толстенному стволу дерева.

– А сейчас не окажется, что это дерево – инопланетный корабль? – довольно громко заявила я и, не в силах совладать с разыгравшейся фантазией, тихо рассмеялась. Несколько шагавших впереди оборотней бросили на меня внимательный взгляд.

Еще решат, что я чокнутая. Хотя, как говорит моя мама: «С тихих шизофреников и взятки гладки».

– Все гораздо банальнее! – А вот Влад не стеснялся пристальных взглядов и охотно пояснил: – Это дерево – вход в апартаменты так называемой Матери. Общепризнанного лидера и вожака этих блохастых. Возможно, для них будет откровением такая осведомленность, но среди любой расы найдется тот, кто боится смерти больше позора и за лишний миг существования сдаст с потрохами всех и вся.

Я покосилась на мрачно печатающих шаг проводников и выразительно сжала пальцы Влада, призывая его замолчать. По его губам скользнула легкая улыбка, но вместо того, чтобы успокоиться, он сдал и меня.

– Вероятно, ты так старательно стискиваешь мои пальцы, потому что желаешь, чтобы я перестал говорить правду об этих белозадых? Поверь, мне приятно, что ты так заботишься о моей сохранности. Вот только они так сильно меня ненавидят, что, будь на то их воля, обезглавили бы еще у выхода из подземелья. Но нет! Наверняка великая Матерь приказала доставить нас к ней целыми и невредимыми. Поэтому, любимая, за меня не волнуйся. Раньше, чем мы увидимся с этой сукой, я не умру!

Внимательных взглядов стало больше.

Я отдернула руку так быстро, словно он стал покрываться розовой чешуей, и прибавила шагу.

Спасибо за рекламу! Какой бес в него вселился?!

Ответом мне стал хрипловатый голос одного из оборотней.

– Что ж, бессмертный, если ты так явно не желаешь оставаться в неведении относительно своей участи, то я тебя просвещу. Ты нужен Матери только для того, чтобы проверить кое-какое биологическое оружие. Если опыты окажутся удачными, ты издохнешь в мучениях, если нет – я лично прерву твою никчемную жизнь. Уж поверь.

Улыбка на губах Влада стала еще более искренней, а в его глазах вспыхнул красноватый отсвет.

– Будет забавно на это посмотреть. – Он смерил презрительным взглядом говорившего, приблизился ко мне и фривольно обнял за плечи. Я было хотела сбросить его руку, но тут в мои возмущенные мысли проник его голос.