Глава двадцатая
Кто-то что-то напророчил
В этой серебристой ночи,
Кто-то где-то затаился
И поймал нас. И убил нас!
Сном предутренним греша,
Слышу шепот, чуть дыша:
«Ну, очнись, моя душа!»
Я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. В ушах все еще раздавались крики и звон оружия. Надо же! Уснула, когда читала дневник. Впрочем, неудивительно. За последнюю пару дней я уже и забыла, что такое полноценный восьмичасовой сон!
– Мария! Проснись!
Сообразив, что мне это не снится, а крики и угрожающий звон доносятся в реальности, я распахнула глаза и торопливо села, пытаясь понять, что происходит. В комнате плескались густые сумерки. Возле меня на корточках сидел Влад. Сначала я его не узнала и, увидев рядом чей-то темный силуэт, испуганно отшатнулась, но его сухая и теплая ладонь тут же крепко зажала мне рот, а знакомый голос тихо предупредил:
– Молчи. В обители белохвостые.
– Оборотни? – Я едва слышно шевельнула губами. Остатки сна от такой новости разлетелись в клочки.
Он кивнул. Его блестящие в полумраке глаза приблизились.
– Нам нужно бежать. Справишься?
Страх липкой волной подкатился к горлу, вызывая легкую тошноту. Пересилив себя, я старательно кивнула и не удержалась от вопроса.
– Что нужно делать?
Влад поднялся и рывком поставил меня на ноги.
– Просто иди за мной. Сможешь?
Дождавшись от меня еще одного куда менее уверенного кивка, он развернулся и подошел к окну. Чуть отвел темную ткань занавески и осторожно выглянул.
Не представляю, что можно увидеть в такой темноте!
– За домом пока никого. Выходим и идем к скотному двору.
– А ты уверен, что там их нет? Или надеешься, что я смогу посоревноваться в беге с лисами?
Влад отстранился от окна и односложно ответил:
– Нет. Не сможешь. Но не бойся. У нас есть преимущество.
– Например, какое?
– Время.
Он повозился с задвижкой и бесшумно распахнул створку.
– Ну? Готова?
Миг, и он уже стоял под окном. Я поежилась. Темнота была такая, что казалось, ее можно было потрогать.
– Готова. – Я уже хотела было последовать за ним, но тут меня словно пронзила молния. Дневник! Ноутбук! Я не могу все это здесь бросить!
Ничего не объясняя, я кинулась назад, почти на ощупь нашарила сумку и гладкую крышку ноутбука. Дневник оказался тут же. Не придумав ничего лучше, я сунула его себе за пазуху и принялась вталкивать в сумку ноутбук. Вдруг где-то хлопнула дверь. Послышались торопливые шаги. Бросив попытки спрятать торчавший из сумки уголок ноутбука, я крепко прижала к себе драгоценную ношу, бросилась к окну и спрыгнула в неизвестность. В ту же секунду за спиной с грохотом распахнулась дверь.
Мне повезло. Я упала на взрыхленную землю и, почти ничего не различая в окружавшем мраке, поползла вперед, пока не уткнулась в выстроенные рядком гладкие доски. Кажется, забор. Испугавшие меня крики доносились сюда как-то приглушенно, но звон оружия по-прежнему будоражил кровь.
– Странный способ побега – ползком. Слишком медленный. Не находишь? – раздавшийся над ухом шепот Влада заставил сердце радостно затрепыхаться.
– Зато больше гарантии, что не сразу заметят. – Я почувствовала его руку и поднялась. – Кстати, забыла сообщить. Не знаю, на что ты надеялся, но за нами уже погоня. В комнату кто-то вломился в тот момент, когда я совершала кульбит!
Влад тихо выругался. Его пальцы сжали мое запястье, и мы бесшумными тенями бросились куда-то вдоль забора. Точнее, тенью был он, а я повисла у него на руке тормозящим, неповоротливым грузом. Еще бы! Я и при дневном-то свете почти не ориентировалась в этих постройках, а уж в темноте и подавно.
Влад на миг замешкался, что-то щелкнуло, скрипнуло. В заборе распахнулась узкая дверца, но не успели мы в нее шагнуть, как оттуда бесшумно выскочила здоровенная белая тварь и, не сводя с нас горящих желтым огнем глаз, зло ощерилась.
В руке Влада тускло блеснула длинная полоска стали. Зверь бросился на нас. Влад оттолкнул меня за спину, одновременно сделав неуловимое движение клинком, и оборотень рухнул к его ногам бесформенной тушей. Я лишь успела заметить, как что-то белое откатилось к забору.
Не пряча больше опасного оружия, он скользнул в калитку, огляделся по сторонам и поторопил:
– Быстрее! Он пока один.
– Ты же говорил, что нас не услышат и не заметят? – Я испуганно перешагнула через мертвого зверя и бросилась за Владом. В нос ударил терпкий запах навоза, меда и сена. Я с трудом различила ряд построек. Луна еще не взошла, и были видны только смутные очертания окружавших нас строений.
– Говорил. И это бы сработало, если бы не напавший на нас камикадзе. Дети леса очень хорошо чувствуют смерть сородичей, так что скоро по нашему следу направится вся стая. – Он поднял голову, внимательно оглядел нависающие над нами крыши и быстрым шагом направился вперед. Если судить по звуку, дорожка оказалась посыпана гравием.
– А если они нас догонят? Мы умрем? – Стараясь не отставать, я, как слепая, выставив вперед руки, заспешила следом. Теперь мне всюду мерещились преследующие нас бесшумные тени и следящие желтые глаза.
– Спорное утверждение, – тихо хмыкнул Влад.
– Но ведь яд оборотней, как я поняла из дневника, для тебя смертелен, а меня он превратит в одну из них? Разве не так? – Я еще раз оглянулась.
– На всякий яд есть и противоядие, главное, его вовремя принять, – еще тише пробормотал он. Чтобы услышать ответ, мне пришлось взять его под руку и прижаться так близко, как только можно.
– Значит, ты мог спасти Катарину, дав ей противоядие? – не подумав, брякнула я и охнула от боли: его пальцы стиснули мою руку так, что она мгновенно онемела.
– Не всякое противоядие способно излечить от яда глупости и предательства. – Он посмотрел на меня, и я забыла обо всем, глядя в его фосфоресцирующие красным глаза. – Может, помолчишь?
Второй зверь набросился внезапно, бесшумно обрушившись на нас с крыши ближайшей постройки. Ни рыка, ни тявканья. Мне показалось, что возле нас кружит призрак, не нападая, но и не подпуская к себе ближе, чем на расстояние вспарывающего воздух клинка. И тут из-за изломанной линии гор показался крошечный бок луны, раскрасив темноту блеклой позолотой и предательски заиграв рыжими блестками на шкурах замерших в засаде еще пятерых зверей. Они притаились совсем рядом, незаметные в обманчивой тени построек.
Сообразив, что раскрыты, лисы неспешно направились к нам. Я огляделась и не смогла сдержать кривой ухмылки, заметив в шаге от меня прислоненные к стене сарая самые обычные вилы. Что-что, а обращаться с ними я умела, недаром последние десять лет пропадала летом на даче у бабули. Но главное даже не опыт, а стимул: становиться оборотнем на данном этапе жизни мне не хотелось совершенно!
Подхватив вилы, я почувствовала их успокаивающую тяжесть и шагнула к Владу. Желтоглазая тварь продолжала нападать с неослабевающей яростью, не подпуская и, тем не менее, не приближаясь к его живущему своей жизнью клинку. Как будто хотела вымотать врага перед главной схваткой. Напоследок лиса сделала невероятный прыжок в сторону, приземлилась на лапы позади наступающих товарищей и хрипло тявкнула, словно подавая сигнал. В то же мгновение мы оказались в кольце оскалившихся, исходящих слюной зверей. В свободной руке Влада появилась небольшая фляжка. Щелчком открыв ее, он сделал большой глоток, вновь спрятал фляжку и выразительно очертил полукруг вспоровшим воздух клинком. Я поудобнее перехватила вилы и прижалась к нему спиной. Может, никого не убью, но хоть ясно выражу свое мнение относительно местного произвола!
Звери атаковали яростно и быстро. Клинок Влада принялся собирать кровавый урожай. До меня доносились визг и хрипы раненых лис, но ни одна не рискнула зайти с тыла. Может, вил они боятся больше меча? Но как только я подумала, что мне повезло отсидеться у Влада за спиной, передо мной появилась оскаленная пасть. От неожиданности я зажмурилась и принялась наобум тыкать вилами. В какой-то момент мое «оружие» нашло врага. Почти сразу же послышался визг.
– Отходим, – выкрикнул Влад и, не прекращая клинком рисовать вокруг себя стальную полусферу, начал медленно пятиться. – Их слишком много!
Много?
Я бросила быстрый взгляд ему через плечо. И, правда… Четверо оборотней уже лежали на камнях и еще пятеро остервенело нападали. Не уточняя, когда и откуда к лисам пришло подкрепление, я перехватила покрепче вилы и тоже принялась отступать. Мы пятились шаг за шагом до тех пор, пока не оказались прижаты к стене сарая.
Звери затявкали, радуясь загнанной в угол добыче, и в ожидании развязки припали к земле, вот-вот готовясь броситься, но тут с крыши сарая, едва не на головы к нам спрыгнули еще с десяток белоснежных лисиц и, угрожающе рыча на сотоварищей, загородили нас живым щитом.
И тут стена за моей спиной куда-то делась, а над ухом прозвучал знакомый голос.
– Быстрее сюда!
– Отец Ярослав? – Я оглянулась и отбросила вилы.
Лишь на миг на бесстрастном лице Влада отразилось удивление. Он втолкнул меня в темноту сарая, и дверь за нами захлопнулась. Звякнула, закрываясь, задвижка. Тут же, как по команде, с улицы послышалось рычание и звуки свары. Дверь содрогнулась от удара, словно в нее толкнулся великан. Пытаясь хоть что-то разглядеть, я попятилась, споткнулась и упала на что-то мягкое. Тут же рядом послышались чертыханье Влада и звон, какой бывает, когда бьются несколько стеклянных бутылей. В тот же миг, словно только и дожидаясь этого погрома, над нами вспыхнула тусклая электрическая лампочка. Я с любопытством оглядела мешки, на которые приземлилась, и окружавшие нас стеллажи, заполненные коробками и склянками.
Влад прищурился, спасаясь от света, и подступил к священнослужителю.
– Что ты тут делаешь? Что происходит? Кто эти белозадые, вступившиеся за нас?
– Давайте выберемся отсюда, – он демонстративно обвел рукой склад, рывком поставил меня на ноги и закончил: – Когда будем в безопасности, я охотно все вам объясню. По крайней мере, то, что знаю сам. Но в обмен на одну услугу.
Влад тщательно отер о рукав окровавленное лезвие меча.
Я невольно бросила на клинок полный любопытства взгляд. Если верить археологическим наблюдениям, подобное оружие было очень распространено на территории современной Трансильвании примерно в конце шестнадцатого века. Шутка ли! В деле увидеть хранившийся в музее экспонат!
Крутанув, Влад одним движением вогнал клинок в ножны и посмотрел отцу Яру прямо в глаза.
– Какую?
– Ты расскажешь обо всем, что связывает тебя со мной. Кем я был? Мне кажется, ты знаешь. – Не дожидаясь ответа, священник развернулся и решительно направился к дальней стене, где невысокой египетской пирамидой возвышались коробки всех сортов и мастей. Отодвинув одну из них, он нагнулся и приподнял незаметную крышку, открывая нам путь в никуда. Честно, если бы не большое медное кольцо, я бы даже не догадалась, что вижу люк потайного хода. – Быстрее.
У него в руках появился небольшой фонарик, и узкий луч света, уходя вниз, заскользил по каменным стенам подвала.
Влад спрыгнул первым. Следующей рискнула попытать удачу я. Заметив сбоку ступени, осторожно поставила ногу на верхнюю перекладину. Та даже не скрипнула. Я принялась спускаться, пока не почувствовала под ногами каменный пол. Последним к нам присоединился священник. Спустившись на пару ступенек, он захлопнул крышку и немного повозился. Защелкнул засов, и через мгновение отец Яр уже стоял рядом.
– А что с тем, другим священником? – Влад посторонился, давая ему дорогу.
– Сразу после нападения на обитель я отправил его за подмогой к главной жрице Матери, – терпеливо пояснил отец Яр. – Это он прислал нам подкрепление.
– А куда ведет этот ход? – не унимался Влад.
– Подземный ход выведет нас в миле отсюда. Там неподалеку есть пещера. В ней мы дождемся утра.
– А где гарантия, что эти… мм… – я замялась, подбирая слово, – лисы!.. нас там не найдут?
– Они найдут. И очень быстро, но не смогут пройти. Есть целая карта мест, где Дети леса появляться не могут. – Священник развернулся и направился вперед, разгоняя тонким лучом света окружившую нас темноту.
Не успели мы преодолеть и сотни метров, как где-то позади послышался грохот, будто обвал в горах.
Отец Яр на мгновение замер и поторопил:
– А вот теперь – быстрее! Не хватало еще быть погребенными в этой норе!
Мы, не сговариваясь, бросились бежать. Где-то совсем рядом вновь что-то ухнуло, и по каменной кладке пола застучали камни, коими были выложены потолок и стены подземного хода.
– Что происходит? – выговорила я, задыхаясь. Еще чуть-чуть, и моя стометровка накроется медным тазом. Нашли, кого заставлять бегать – меня! Книжного червя!
– Происходит так называемая магия белозадых! – хмыкнул Влад. Я бросила на него быстрый взгляд и позавидовала. Даже при таком беге он оставался невозмутим, словно мы сидели в домике у Андруша, а не пытались соперничать в скорости с потусторонними силами. – Долго нам еще упражняться в беге?
– Скоро поворот. За ним начнутся Проклятые земли. Они… взяли… твой след, бессмертный. Вместе с ними колдун. Возможно, не один. Должны успеть. – Священнослужителю тоже приходилось не сладко, но он старался не показать виду и даже подтрунивал над Владом. – По всей вероятности, решили тебя здесь похоронить, а то ты, верно, уже и жить-то устал!
– Похоронить? Без твоей любимой кремации? Они наверняка знают, что таким образом только наградят меня долгожданным покоем на парочку столетий. А когда даже щенки их щенков забудут, для чего нужно охранять какую-то безымянную могилу – я вновь вернусь в мир. – Влад ответил ему кривой ухмылкой.
Надо же, еще и шутить изволят! Как будто ничего не происходит!
Когда же будет обещанный поворот?
Вдруг над головой что-то гулко ухнуло, словно на землю уронили огромную гранитную плиту, пол под ногами как-то странно просел, а затем подпрыгнул, сбивая меня с ног. С потолка посыпалась каменная крошка. Я сжалась и, прикрывая голову руками, попробовала подняться, но тут новая волна опрокинула меня на спину, крепко припечатав головой о стену. Мир померк.
«Страшно, безумно страшно осознавать, что существует некая грань, которая одарит покоем даже бессмертных… Умирать, зная, что когда-нибудь вновь увидишь солнце и луну, куда легче.
Боги, о чем я? Смерть – это самое гуманное, что может сейчас со мной произойти. Только бы не достаться палачам по имени Боль и Память!
– Влахо? Что ты молчишь? Сделай же что-нибудь! – В плечо требовательно вцепились коготки, заставляя очнуться.
Я посмотрел в горящие страхом глаза сестры.
Все мое мятежное семейство оказалось заперто в этой клетке. Испуганная Вероника, обезумевшая, выкрикивавшая проклятия Гертруда и бесстрастная мати. Отчего оборотни не даровали им быструю смерть от укуса, как многим слугам барона? Хотели устроить показательную казнь для старой графини? Тогда это объясняет и то, что их не сожгли сразу же, а оставили томиться в ожидании появления главного судьи. Неужели графиня уже знает о смерти Катарины?
Когда отец Ян вел меня в тюрьму замка, я равнодушно отметил, что ворота открыты, а плиты двора усеяны изломанными, окровавленными мертвыми телами. Интересно, как это – быть мертвым? По-настоящему!
Скоро! Скоро я буду рядом с Катариной. Скоро смогу выпросить у нее прощение, хотя… поздно… Боги, как же поздно! Знай я, что она одна из Детей леса, или знай она о своей природе – никогда бы не произошло того, что произошло.
Значит ли это, что мы попали в ловушку? Кто-то знал обо всем? Кому-то нужна была ее смерть? Кому?
От пронзившей догадки стало тошно. Кто-то с моей помощью только что продолжил бесконечную войну и помог совершить ее новый виток!
Но кто?
Барон?
Кто-то из правящих?
Кто?!
Умирать расхотелось. Сначала найти того, кто виновен в случившемся, а потом утащить его в поджидающий нас ад!
– Влахо!
Я, не узнавая, посмотрел в умоляющие глаза сестры. Вероника. В детстве она достаточно причинила мне боли. Вместе с Гертрудой. Но теперь… Теперь все изменилось. Она изменилась. После брака с бессмертным Вероника стала другой в отличие от сестры, будто созданной из ненависти.
Устав выкрикивать проклятия, Гертруда вцепилась в прутья клети и безучастно уставилась в одну точку, а в ее глазах горело такое безумие, что липкий страх на мгновение коснулся меня холодными пальцами.
Где-то наверху хлопнула дверь, и по каменной лестнице дробью застучали деревянные башмаки, какие носили дворовые и жители окрестных поселений. Кажется, к нам направляется целая армия.
Первым я узнал отца Яна, следом за ним спускалось несколько рослых мужчин в простой одежде крестьян. Оборотни. От людей не отличить, если не смотреть в глаза. Желтые, как луна, которую они ненавидят. Впрочем, так же бессмертные боятся солнца, ведь единственное спасение от его лучей – нектар. А значит, новые смерти. Угроза разоблачения и… костер. Во время охоты за белозадыми я много слышал о кострах, инквизиции и демоноборцах. Вот только они все реже изображали из себя героев и все чаще сбивались в стаи в поисках таких, как мы, в погоне за какой-то Кровавой смолой.
Отец Ян остановился у двери, пробормотал что-то по-латыни и распахнул ее.
– Очищающий огонь ждет вас. Софи, хочу, чтобы ты знала. Я хранил твой образ всегда. Прошу – прими спасение! Вероника, Гертруда – воскресните для мира. Владислав – сын мой – освобождение рядом. Помни об этом.
Я взглянул в глаза священнику, закрытые шторами фанатизма и собственной святости. Нет. Сегодня он играет роль судьи и Бога, а значит, из кожи вылезет, чтобы все прошло по его воле. Меня он не услышит и не поможет мне. Надо бежать, но как? Как объяснить, что сначала я хочу истины и отмщения, а после сам шагну в святой огонь?
– Для очищения огнем мне нужны двое. – Возле распахнутых дверей клети сгрудились оборотни, поглядывая то на нас, то на священника.
– Двое? Вроде у нас большой двор, любимый, – очнулась мати. Ее тонких губ коснулась презрительная улыбка. Она поднялась, подошла и остановилась в шаге от него. – Неужели не нашел места для большого кострища? Зачем разлучаешь нас в этот миг? Или дров маловато?
– Софи, костры горят, но они сжигают павших. Пока лишь двое из вас смогут принять свободу и очищение! – медленно отчеканил отец Ян, не отводя от нее слишком настойчивого взгляда. Словно что-то мысленно ей говорил. Мати вдруг сделалась серьезной, обернулась к нам и, указав на близняшек, приказала:
– Вероника. Гертруда. Отправляйтесь!
– Что?! – Вероника упала на колени. – Прошу, матушка, нет! Пощади!
Гертруда в отличие от сестры бросила на мати уничтожающий взгляд, поднялась и, ни слова не говоря, вышла первой. Ее тут же схватили оборотни и, стянув руки за спиной, выжидающе взглянули на вторую жертву. Я подошел к Веронике. Поднял ее.
– Хочешь, я пойду вместо тебя?
– Нет! Ты останешься здесь! – Голос мати хлестнул плетью. Вероника бросила на нее испуганный взгляд обиженного ребенка, которого отправляют спать одного в темную комнату, посмотрела мне в глаза и вышла вслед за сестрой.
– Уведите их, – отец Ян кивнул дожидавшимся приказа здоровякам, молча проводил взглядом конвой, уводящий близняшек на казнь, и когда за ними захлопнулась дверь, приказал остальным: – Вы отправляетесь на жилые этажи. Где-то там оставалось тело девушки, которое тоже не помешает сжечь, ибо оно заражено кровью одного из бессмертных. Как найдете, возвращайтесь сюда, а я пока отпущу грехи этим двум, пусть и давно умершим для божественного благословения и прощения.
– Но… – Один из оборотней подозрительно оглядел нас. – Может, кому-то остаться с тобой, святой отец?
Тот даже не посмотрел на него.
– Я все сказал! Мне не нужна охрана. Не забывайте, я всю жизнь был воином Бога. Мне не страшна парочка бессмертных.
Парни переглянулись, в нерешительности потоптались и послушно направились вверх по лестнице.
Мы остались втроем в этой звенящей тишине. Даже шум двора не проникал сквозь каменные стены замка. Вдруг мать бросилась к отцу Яну и прижалась к его груди.
– Лучиан! Брат! Благодарю за спасение! Я так рада, что ты не бросил меня! Нас!
Ласковая улыбка озарила черты воина Бога. Он прижался губами к высокому белоснежному лбу мати. Я во все глаза смотрел на них, пытаясь понять, что происходит, пока черты отца Яна не начали стираться, открывая истинное лицо того, кто скрывался под ними.
– Барон?!
Он взглянул на меня и тихо рассмеялся. Н-да… Не ожидал. И чего я так удивился? Хитрость дядюшки безгранична.
– Софи, Владислав! Быстрее! Святоша действительно вскоре собирался идти за вами, но я его опередил. Сейчас он занят делом – сжигает четверых мертвецов, пока они не очнулись бессмертными. За сестер не бойтесь. Их увели Андруш и Богдан. Они выведут их, а я тем временем спасу вас! Оборотней много. Пойдемте!
Ни я, ни мати не медлили ни секунды. Покинув наше узилище, мы отправились куда-то в глубь подземелья, мимо пустовавших клеток и вскоре остановились у неприметной, почти вросшей в землю двери.
Барон едва толкнул ветхие доски, как они разлетелись в щепы. Пригнувшись, он исчез в темноте, таившейся в образовавшемся проеме. Пришлось лезть следом. Какое-то время мы шли за ним по неведомому ходу. Я с жадностью вглядывался в каменную кладку невысоких стен, где мрачным украшением темнели ржавчиной цепи с останками истлевшей плоти. Интересно, какие еще тайны скрываются в этом пропитанном болью и смертью замке?
– Куда ты ведешь нас? – не выдержав неизвестности, мати чуть тронула за плечо шагающего впереди барона.
– В зал жертвоприношений. Туда белозадые не сунутся. Поищут, решат, что мы сбежали, разграбят замок и уйдут. А мы освободимся и отомстим. Прибывшие со мной охотники ждут в трактире в миле отсюда.
– Но… почему? Почему ты не привел их? Наши силы были бы равны! – Мати забежала вперед и встала перед ним, преграждая путь. – И нам бы не пришлось бежать! Мы бы показали шавкам, кто хозяин на этой земле!
– Не забывай, что я немного предвижу будущее. – Барон остановился. – И в моем видении не было победы сегодняшнего дня. Дети леса пришли за наследницей рода. Их слишком много и вместе с ними Матерь. Они не остановились бы даже перед несколькими тысячами бессмертных. Мы бы полегли здесь все. – Он чуть отстранил мати и продолжил путь.
Мать догнала его и зашагала рядом, но больше ни о чем не спрашивала.
Я шел за ними, а в ушах все еще звучали слова барона. Предвидит будущее? Значит ли это, что он видел смерть Катарины? А вдруг именно он виновен в произошедшем? Хотя бы в том, что не предотвратил, не помешал. И значит ли это, что ему было выгодно все то, что произошло?
Вдруг от тихого рокота содрогнулись древние стены замка. Гул нарастал с каждым мгновением. Задрожал каменный пол, заставляя нас застыть на месте.
– Успеем? – Мати взглянула на барона.
Тот не ответил. Сделал несколько шагов, как вдруг из темноты уходящего вперед коридора вырвалось облако пыли, и послышался оглушающий грохот. Пол вздыбился под нами, словно норовистый скакун, сбивая с ног. На голову угрожающе посыпалась каменная крошка.
– Возвращайтесь! – очнулся барон, развернулся и бросился назад. Следом за ним кинулась мати. Я постоял, глядя им вслед. Остаться? И быть заживо похороненным? Не отомстить, не узнать… Не умереть!
Передо мной рухнула глыба. Пол продолжал ходить ходуном.
Неужели оборотни решили сровнять с землей весь замок?
Не раздумывая больше, я бросился бежать, вслушиваясь в раздававшийся за спиной треск и грохот. Свернув, я едва не налетел на барона. Ухватив за шиворот, тот впихнул меня в разверзшуюся в стене щель. Я услышал только: «Быстрее! Идите наверх! Когда все закончится, я за вами приду», и прореха в стене, то ли от землетрясения, то ли от какой-то неведомой мне магии, затянулась покрытыми мхом камнями, и наступила тишина. Такая, какой не бывает, наверное, даже в послесмертии.
Я обернулся, оглядел серые каменные стены и лестницу, спиралью уходящую наверх. А еще здесь был свет. Он шел отовсюду, окутывая серебристой мантией худощавую фигуру мати. Она стояла на ступенях выше, невидящим взглядом уставившись на заваленный камнями ход, и кусала губы, словно ее душил гнев или отчаяние.
– Где мы? Почему все прекратилось? – Не выдержав гнетущей тишины, я еще раз взглянул на завал и поднялся к ней. И пусть мне не очень-то хотелось вступать с ней в разговор, ответы были лучше неведения.
Как я ошибался…
Смерив меня взглядом, полным бесконечной боли, мати холодно улыбнулась, развернулась и стала подниматься по лестнице. Я направился за ней и когда уже решил, что мои вопросы остались неуслышанными, она наконец удостоила меня ответом:
– Разрушение замка продолжается. До зала жертвоприношений мы бы не дошли, но здесь… Здесь мы в безопасности. Брат создал это безвременное убежище для нас. Он рискнул бессмертием, чтобы мы остались жить.
– Что значит… безвременное убежище? – Я не сводил с нее глаз. – Где мы?
– Не в нашем замке и даже не в нашем мире. Это колдовство перворожденных. Барон – один из них. Ему, как основателю нашего рода, подвластно время и пространство.
– И как нам отсюда выйти?
Мне показалось, что мати вздохнула.
– Без помощи брата мне не выйти… Но он придет за нами. Главное – ждать.
– А когда он придет? – Я почувствовал себя в западне. – Минует лишь несколько дней, и наступит голод. Потом – слабость… Чем это существование лучше смерти?
– Для бессмертного, Влахо, ты еще младенец. Запомни! Любой бессмертный способен пережить слабость и голод.
Лестница сделала поворот, и я замер, разглядывая черные двери. Такие же, как были в зале приемов. Мати на миг остановилась перед ними и, решительно толкнув, шагнула в открывшийся перед нами зал».