Глава шестнадцатая
Не заходи за боль.
Не будь. Не жди. Не мсти.
Не убивай живых,
а мертвых не щади.
Иди за край небес,
в несбывшийся чертог.
Найдешь там по себе
и для себя итог.
Открыв сумку, я минуты две смотрела на ноутбук и дневник, не зная, что выбрать. В результате выбрала ноутбук. Поставила на стол, дождалась, когда загорится экран, и открыла последний присланный бабушкой файл. Текст захватил мгновенно:
«Я очнулся от скрежета двери. Чуть гудела голова, как после вечеринки, и нестерпимо хотелось пить. Жажда невероятная, немыслимая накинулась на меня как дикий зверь, стискивая горло. Я попытался позвать на помощь, но не смог издать ни звука. И тут до меня дошло, что я не могу дышать. Что я НЕ дышу!
– Влахо? Как ты себя чувствуешь, мой дорогой?
Я распахнул глаза и с жадностью втянул воздух, выпутываясь из уз кошмара.
– Я спал? Мне показалось, что я умер. – Я рывком сел и уставился на мати. И тут до меня дошло. – «Мой дорогой»? Я что, действительно умер? Или… это не вы, матушка?
– Понимаю твое недоумение и поспешу все объяснить. Ты не умер, наоборот! Ты, как и тысячи принадлежавших нашему роду до тебя, победил смерть. Теперь ты – бессмертный. Так же как я, как мой брат, как мои дочери. Теперь ты – один из нас, и ненависть, державшая меня и твоих сестер на расстоянии от твоего немощного тела, больше не нужна. Добро пожаловать в истинную семью! Чуть позже Барон объяснит тебе все. Даже твое истинное предназначение! А пока возьми, выпей это.
Она протянула мне бутылочку из темного стекла, наполненную густой, темной жидкостью. Не в силах поверить в ее чудесное превращение из мегеры в заботливую матушку, я с опаской взял сосуд и поднес к губам, но едва меня коснулся терпкий, пряный запах жидкости, как мучительная жажда набросилась с новой силой.
Глоток, еще глоток… Я не заметил, как выпил все до дна.
– Что это? – Невероятная мощь и желание жизни заполнили меня, пьяня как хмель. Исчезли страхи, исчезла жажда. – Я никогда не пил ничего вкуснее!
Губ мати коснулась улыбка.
– Это эликсир нашей жизни. То, что будет всегда охранять тебя от боли и слабости, делать всесильным, сродни богам. К сожалению, есть небольшие трудности, чтобы таким, как мы, выжить среди смертных, но наши колдуны научились справляться и с ними. Вот. Возьми. – Она протянула мне перстень, в котором кровавой каплей светился большой рубин. – Камень создан из твоей крови. Крови того, кем ты был до обряда. Этот перстень создаст иллюзию тебя смертного. Для всех твое сердце будет биться так же, как и раньше, а по венам будет течь горячая кровь. Солнечный свет не причинит никаких неудобств. Только огонь и освященное оружие служителей церкви смогут развеять нас в прах. А еще – оборотни. Их кровь – смертельный яд для нас, так же как и наша кровь для них. Между нашими родами уже несколько столетий ведется война, и окончания ее не будет, пока существует хоть один белозадый.
От ее слов нахлынули воспоминания.
Катарина!
Я надел перстень (мало ли) и поднялся с кровати.
– Мне нужно идти.
– Куда? – Мати казалась удивленной, но, что-то вспомнив, она послушно кивнула. – Впрочем, да! Нужно. Барон ждет внизу. Он научит тебя быть охотником.
Я покачал головой.
– Нет. Тут без меня. Я не собираюсь становиться охотником и не собираюсь воевать с Детьми леса. Я отправляюсь к Катарине.
Ее лицо будто окаменело.
– Ты не знаешь, о чем говоришь! Теперь лисы почуют тебя, едва ты ступишь в лес. Один укус любого из них, и ты умрешь. Навсегда! Сначала научись выживать!
– Я уже проходил через это и остался жив!
– Тебе просто повезло. Кто-то промыл твои раны. К тому же тогда ты еще не был бессмертным. С сегодняшнего дня для тебя все изменилось! Ты – как новорожденный! Хочешь остаться в живых – слушайся и учись!
– Мне все равно. Я обещал, что приеду за ней и заберу. – Шагнув мимо матери, я прошел к двери и остановился, удивленно разглядывая… мати! Только что та стояла у кровати, и вот она снова передо мной! – Пропусти. Если ты не позволишь забрать ее сейчас, я сделаю это потом. Время неважно. Она будет моей!
Грубо ее оттолкнув, я рванул на себя дверь, выскочил на лестницу и, не видя ступеней, бросился вниз. Только бы бежать! Движение позволяло почувствовать новообретенную скорость, ловкость и силу. Боги, еще чуть-чуть, и мне понравится быть бессмертным! Толкнувшись в створки массивных дверей, я удивился тому, как легко они распахнулись, выбежал во двор и замер, изо всех сил зажмурившись. Солнечный свет ослепил так, что мне показалось, будто я уже никогда не смогу видеть. Я услышал, как кто-то подошел ко мне. Чьи-то пальцы крепко сжали плечо, и раздавшийся рядом со мной голос Барона заставил чуть приоткрыть веки.
– Это всего лишь солнце. Ты слишком долго провел под сводами замка. Твои глаза отвыкли от его лучей. Не бойся. Пока ты пьешь живительный нектар, ничто не сможет нарушить твою защиту.
Я взглянул на него.
– А что, есть такие, кто добровольно отказывается от… от «защиты»?
– Есть. Ты уже имел честь встретится с ними в имении твоей драгоценной Катарины, да упокоит Господь ее душу. Существа, убившие по моему приказу всю ее семью, когда-то тоже были бессмертными, но… лишь раз попробовав кровь животных, навсегда потеряли возможность снова стать одними из нас. В угоду жажде и слабости они навечно обрекли себя быть рабами, зависящими от нас, от наших амулетов, защищающих их от солнечных лучей и разложения. Как бы тебя ни мучил голод – никогда не пей кровь низших.
Оглядевшись, я заметил всего трех дворовых, убирающихся на скотном дворе (никто не встанет у меня на пути, если я попытаюсь сбежать), и смело посмотрел Барону в глаза.
– Я понял. Но… ты оговорился, и я хочу тебя поправить.
– Оговорился в чем? – Барон удивленно вскинул бровь.
– Ты позволил себе не очень-то вежливо отозваться о моей избраннице, – охотно пояснил я. Ощущение невероятного могущества и какая-то бесшабашная ярость усыпили чувство самосохранения. Страх исчез. Осталась только вседозволенность и правота! – Поэтому в дальнейшем…
– Вот как? – перебил меня Барон. – И что в моей речи тебя оскорбило?
– Ты отозвался о Катарине так, будто ее нет в живых! – Я выдержал его взгляд. И тут услышал легкие шаги. Через несколько мгновений дверь беззвучно открылась, выпуская во двор мати. Я стоял к ней спиной и не видел ее, но вместе с услышанными мной шагами в сознании тотчас появился образ. Интересно, сколько еще талантов мне придется в себе открыть?
Барон одарил ее мрачным взглядом и посмотрел на меня.
– Мне жаль.
Сердце бешено забилось, толкая по венам отравленную кровь. Я ничего не спросил. Просто смотрел на него и знал, что он скажет.
– Катарина пошла против воли графини Мареш. В тот день, когда ты прибыл в замок, должна была состояться ее свадьба. Она отказалась. Белохвостые предложили ей выбрать между честью и смертью. Она выбрала смерть.
– Что они с нею сделали? – Отчаяние, неверие и ярость терзали меня кинжалами боли. Катарины больше нет? Больше нет той, что удерживала меня на краю безумия? И я должен в это поверить?
– Это мне неизвестно. Но мои слуги знают, где ее могила. – Лицо Барона по-прежнему оставалось бесстрастным. – Мне действительно жаль. Но… война продолжается. Хочешь ли ты отомстить за смерть любимой?
Я только кивнул и закрыл глаза. Что-то внутри меня умерло этим утром. Наверное, моя душа».
– Скажи, кем она была для тебя? – Я с трудом оторвалась от мерцающего экрана и посмотрела на Влада. Спросила и сама испугалась. Хотела ли я знать правду?
Какое-то время Влад, словно не слыша меня, сосредоточенно читал, затем поднял на меня глаза, в которых плескалась чернота ночи.
– Ты сейчас о ком?
Я помолчала, набираясь смелости, и выдохнула:
– О Катарине. Я ведь на нее похожа?
Он побуравил меня взглядом, усмехнулся и вдруг качнул головой:
– Нет.
И снова уставился в книгу.
Разочарование сдавило горло. Я еще какое-то время смотрела на его четкий профиль и уткнулась в ноутбук. Впрочем, может, это действительно так? Возможно, на Катарину похожа Вера? Поэтому он с ней так любезничал с самого начала? Кто бы подсказал!
Сдержав вздох, я продолжила читать:
«Следующие полгода я провел словно в забытьи. Тренировки, в которых проходили дни, сменялись упоением сражения, наслаждением от убийств. Ищейки Барона выслеживали, где и когда будет охотиться стая, и как бы старая графиня ни прятала подданных, на следующее полнолуние она опять оплакивала все новые и новые жертвы.
Я стал лучшим охотником среди слуг Барона, но хуже всего было то, что я сам стал его слугой, слепо выполняя приказы, пытаясь потушить пожар ненависти и боли. Я стал машиной для убийства тех, кто лишил меня Катарины, но тогда я не понимал одного. Истинных виновников ее смерти я не найду никогда…
Это случилось за несколько дней до майского новолуния.
В темные дни перед новолунием оборотни теряли силу, но охотники поговаривали, будто графиня Мареш и ее колдуны создали целый отряд тех, кто не зависел от магии Луны.
Из замка мы вышли уже за полночь. Десять лучших охотников могли справиться с довольно большой стаей, но сегодня мы шли не на охоту. Мати желала, чтобы мы проверили слух о существовании неподвластных Луне тварей. И они не заставили себя ждать.
Не успели мы пересечь границу владения графини Мареш, как нас атаковали. Стая небольшая, но твари дрались так отчаянно, что казалось, они готовы даже умереть, только не дать нам пройти дальше. Это было трудное сражение.
Обращение в бессмертного дало мне, как и многим, невероятную скорость и ловкость. У оборотней была лишь безмерная сила, ненависть и жажда убивать всех мне подобных.
Впрочем, в ненависти я бы мог с ними посоревноваться…
Не знаю, скольких я тогда убил. Я пронзал их отравленными кровью бессмертных кинжалами, глядя, как их человеческие глаза закрываются, чтобы уже никогда не увидеть света луны. В том бою мы тоже понесли потери. Несколько знакомцев, бывших со мной в ту ночь, рассыпались прахом, едва в их броне оказалась брешь. Зубы оборотней впивались в незащищенную плоть, даря покой смерти.
Где-то сзади послышался шепот Виктора, читающего заклинание, и тут же – визг раненого зверя. Я оглянулся. Отвлекся лишь на мгновение и почти сразу же почувствовал, как чьи-то зубы впились мне в перчатку.
Еще бы чуть-чуть, и…
Стряхнув зверя, я пригвоздил его кинжалом к земле, развернулся, чтобы насадить на окровавленное лезвие меча летящего ко мне второго. Распластавшись в полете, тварь метила мне в шею, пожалуй, самое незащищенное место в броне. Я отбросил еще живого оборотня в прелую листву и оглянулся, удивленный наступившей тишиной.
Пятеро оставшихся в живых зверей вдруг отступили, но остались стоять, не сводя с нас глаз. Охотники Барона, выставив вперед клинки, тоже удивленно озирались, боясь поверить в неожиданную передышку. Семеро выживших, если не считать меня.
Что ж, силы в нашу пользу. Надо закончить начатое.
Отерев лезвие от крови, я шагнул к выжидавшим чего-то лисам с одной лишь целью – завершить их существование, и тут увидел ее. В том же светлом платье, что было на ней в ночь, когда она спасла меня. Призрак?
– Катарина?
– Остановись, Владислав. Не надо больше крови! – Она приближалась, и я отчетливо слышал шорох прелой листвы под ее ногами.
– Катарина?! – Не в силах сдержать дрожь, вызванную безумной радостью, я бросился к ней. Не слушая окриков охотников, не замечая следящих за мной желтых глаз. Если бы они хотели меня убить – лучшего момента было и не сыскать! – Катарина!
Я стиснул ее в объятиях и замер, не решаясь сказать что-либо еще. Да и что говорить? Она здесь, она жива, а большего мне и не надо.
Она заговорила первой.
– Бабушка ищет охотника-бессмертного, безжалостно истребляющего Детей леса. Я знала, что это ты. Это нападение – ловушка. Скоро здесь будут сотни, тысячи оборотней. Тебе не спастись.
Я отстранился от нее.
– Скоро? Значит, у нас есть время. – Я обернулся к охотникам. – В замок! Немедленно!
Они бесшумно исчезли, даже не дослушав приказа, а еще мгновение спустя растворились в лесу как утренний туман сидевшие в стороне лисы. Я стиснул руку Катарины.
– Пойдем.
Она решительно мотнула головой.
– Нет. Ты стал одним из них. Нам никогда не быть вместе. Меня убьют слуги твоей матушки.
– Не посмеют! – Одним движением я подхватил ее на руки и бросился бежать к опушке леса, где у дороги меня дожидался верный Гром. Теперь нас никто не разлучит! НИКОГДА!
– Нет, Владислав, отпусти меня! Я смогу отправить Детей леса по ложному следу! – Она попыталась вырваться, но тут же покорно замерла и едва слышно прошептала: – Почему ты не пришел за мной, когда получил мое письмо?
Я даже остановился. Письмо? И только раздавшееся неподалеку тявканье заставило меня очнуться и продолжить бег. Вот и дорога. Гром почуял меня и загарцевал на месте.
Один.
Охотники не стали меня дожидаться. И ладно!
Вскочив в седло, я посадил впереди себя Катарину и пришпорил коня. Прости, друг, но от твоих ног сейчас зависит наше будущее! Наша жизнь.
А позади, казалось, весь лес отчаянно принялся тявкать нам вослед.
Я не обернулся. Только крепче прижал к себе любимую и пробормотал:
– Как я мог прийти, если вот уже больше полугода я оплакиваю тебя! Мне сказали: ты отказалась выйти замуж и взамен выбрала смерть.
Она обернулась. Ее удивленный взгляд был мне ответом.
– Да, я отказалась выйти замуж, но я не собиралась умирать! Хотя очень хотела… Я отправила тебе вместе с посыльным письмо, как мы и договаривались, а когда ты не пришел, решила, что ты не захотел бежать со мной. Эту зиму я провела в городе и вернулась совсем недавно. Хотела тебя увидеть, но бабушка сказала, что ты стал бессмертным. Значит… врагом? – Уголки ее губ задрожали, и слезы заблестели в ее янтарных глазах.
– Я был обречен стать бессмертным, и… старая графиня Мареш оказалась права, называя меня врагом. Но я люблю тебя больше жизни и теперь никуда не отпущу. – Я коснулся губами ее виска. Золотистые кудри развевались на ветру победным знаменем. Да. Она – моя победа. – Я попрошу мати отпустить меня и уеду вместе с тобой.
Катарина не ответила, только доверчиво положила голову мне на плечо».