Глава 5
Ковер поднялся высоко и, повинуясь приказам, понесся к Англии. Судя по мельканию внизу, летел он со скоростью ранних пассажирских самолетов. В самом начале полета внизу на секунду появилась карета, влекомая четверкой лошадей, и быстро скрылась позади. Города и деревни перемежались лесами, полями, некоторое время летели вдоль сверкающей ленты реки, затем стало не до красот. Съежившись, Женька дрожала как осиновый лист. Не спасали ни свитер с ветровкой, ни плед из чемоданчика Кощея. Зубы выбивали дробь, рискуя сломаться друг о друга, а руки и лицо, хоть и спрятанные под пледом, онемели и потеряли чувствительность.
– Эй, как ты там? – донесся приглушенный голос Кощея.
– Нормально, – изо всех сил постаралась произнести Женька замерзшими губами.
Вместо ответа Кощей сел поближе, распахнул полы плаща и прикрыл Женьку, прижав к себе.
– Теплее? – добродушно осведомился он, натягивая ворот Женьке на голову. – Совсем отдать не могу. На такой высоте я тоже мерзну.
– С-сппсбо, – пролепетала Женька, согреваясь.
Прислонившись щекой к сюртуку Кощея и укрывшись полой волшебного – а как иначе – плаща, она согрелась и даже напрочь забыла о всех вопросах, которые мечтала задать в свободную минуту. Из-за резкой перемены температуры сон навалился пуховой подушкой, и девушка, сделав последнюю попытку спросить хоть о чем-нибудь, задремала.
Пока она спала, Кощею не надо было изображать полную уверенность в предприятии, и он принялся размышлять, как же выкрутиться из создавшейся ситуации. Справиться в одиночку со всей западной нечистью он не надеялся. Пусть он и был богом в отставке, но врагов слишком много, а поднимать свою нечисть на войну – значит нарушить порядок, который с таким трудом наводил полтора века.
– Бейте их, дядя Кощей! – воскликнула во сне Женька.
– Тихо, тихо, побью, – вяло пообещал Кощей.
Девушка примолкла, повозилась под плащом и стихла.
– Мне б такую уверенность, – вздохнул злодей.
По размышлению Кощея, прежде всего стоило найти идейных вдохновителей нашествия на Русь. Прошлые боссы Запада ушли на покой, и кто сейчас всем заправляет, Кощей представлял смутно.
Опираясь на прошлый опыт, он решил, что у власти сейчас либо вампиры, либо оборотни. Посыльным прислали Майлза, значит, распоряжение отдал кто-то из клана волосатых. Даже Майлз, хоть и недоучка, не стал бы слушать вампиров. Вывод напрашивался сам собой – всем заправляют оборотни. Если только Майлз не действовал по собственной инициативе, в пылу амбиций.
– Эвелина, – шепотом позвал Кощей, постукивая костяшкой согнутого пальца по зеркальцу, – Эвелина.
– Да, Максет? – строго отозвалась бывшая гувернантка.
– Что там с Елисеем?
– Одну минуту.
Изображение на пару секунд замутилось, но вскоре Эвелина показалась вновь.
– Все еще скачет, – сообщила она.
– Один? Даже помощников по пути не набрал?
– Все еще один. Царевич Елисей едет совершать подвиг, и потому решил не брать с собой подмогу, – поделилась сведениями Эвелина.
– Силен парень, – похвалил Кощей, дуя на онемевшие пальцы. – Неужели Илья отпустил его без стражи?
– Я проверю, – поджала губы Эвелина и добавила: – В другой раз, будь добр, задавай все вопросы сразу и не заставляй пожилую даму бегать по твоим поручениям.
– Ладно тебе, Эвелина. Ты прекрасно выглядишь, и ни одна другая женщина не смогла бы вести хозяйство огромного замка да еще следить за политической ситуацией в стране, – примирительно отозвался Кощей.
– Максет, ты по-прежнему скор на комплименты, но со мной этот фокус не пройдет…
– Какие комплименты! – воскликнул Кощей. – Все чистая правда.
– Хорошо, Максет, оставим этот разговор, – предложила зардевшаяся Эвелина. – Естественно, я выполню свой долг.
Ее не было довольно долго. Когда появилась, сразу объявила о решении Ильи послать дружину на помощь брату.
– Ага…
– Максет, – одернула его Эвелина, – ты должен говорить «как же так» или, в крайнем случае, «однако».
– Однако, – поправился Кощей, решив не спорить. – Значит, Елисей должен меня убить, Илья оказать всевозможную поддержку, а я летаю хре… довольно далеко. Короче, мальчики не у дел.
– Пока что да, – согласилась Эвелина.
– Долго еще Елисею мой замок искать?
– Думаю, дней семь-восемь, не больше. Направление он держит правильное.
– Ах-ха… то есть м-да, – Кощей задумался и заявил: – Эвелина, от тебя теперь зависит судьба Руси… – Эвелина презрительно фыркнула, – и моя собственная.
Теперь бывшая гувернантка насторожилась, то есть едва заметно вздернула подбородок.
– Сделай так, чтобы дружина не нашла Елисея вплоть до особого распоряжения и чтобы с ним по пути, не дай бог, ничего не случилось…
– Позволь узнать, как это связано с твоим предприятием.
– Видишь ли, царевич – тот самый крючок, на который попалось вот это юное существо, – Кощей указал взглядом на посапывающую Женьку. – Пока Елисей по ней страдает и совершает ради нее подвиги, она будет делать все, что я велю. Иначе мало ли что может случиться с представителем дома царя Еремея.
На миг лицо его изменилось, и улыбка стала больше напоминать оскал.
– Так как, сможешь?
– Придется, конечно, отражаться в глади воды, а ты знаешь, как я этого не люблю, и через водяного вызывать лешего – редкостного грубияна, и еще пара неприятных моментов, но я справлюсь, – высокомерно заявила Эвелина.
– Я не сомневался, – горячо заверил Кощей. – Ты просто чудо. Кстати, а как царевич узнал о расположении моего замка?
– Совсем память потерял? – осведомилась Эвелина. – К тебе не так давно Иван Царевич за невестой приезжал…
– Что я им, бюро знакомств? – буркнул в пространство Кощей.
– Ты ее украл, – назидательно произнесла Эвелина. – Путать дорогу к замку после твоего очередного убийства отказался, вот Иван Царевич Елисею дорожку и подсказал.
– Ах да! – досадливо протянул Кощей и признался: – Я подзабыл.
Эвелина начала исчезать, но задержалась.
– И еще, молодой человек, не забудь после перелета выпить чего-нибудь горячего. Горячего, а не горячительного! Я совершенно не собираюсь тратить свои силы на восстановление твоего здоровья, и без того забот хватает. Ты в плаще? Горло укутано?
Пользуясь тем, что зеркальце маленькое, и в нем отражается только лицо, Кощей заверил, что все в полном порядке.
– Надеюсь, – без тени доверия отозвалась Эвелина и исчезла.
– Ишь, как заботится, – подала голос Женька, проснувшись на последней части разговора. – Везет же некоторым.
– Спи, – велел Кощей. – У нее работа такая.
– Как же! – фыркнула Женька. – А где мы сейчас?
Кощей вытянул шею, вглядываясь в пейзаж внизу.
– Думаю, это Посполития.
– Чего?
– Не «чего», а «что вы сказали», – поправил Кощей. – Польша там. Потом Чехостан, Немеция, Объединенные Рыцарские Страны. Дальше свернем, и через Мойен. Через трое суток мы на месте.
– А давайте спустимся и передохнем, – взмолилась Женька.
– Прекрасная идея, – серьезно ответил Кощей. – Спускается птица, превращается в ковер, на котором сидят два человека.
– И голодают, – добавила Женька. – Мы снизу птицей смотримся?
– Страусом, – подтвердил Кощей.
– Хватит уже издеваться! – возмутилась девушка и хотела отодвинуться, но холод пробрал до костей, и она опять притаилась под плащом.
– Стемнеет – спустимся, – утешил Кощей.
– Я думала, вы умеете магией перемещаться, – пожаловалась Женька. – А то мерзнем тут, как два эскимоса…
– Могу, – согласился Кощей. – Но чем ближе к Западу, тем опасней. Зачем оповещать о своем приближении? Тем более что официально мы едем в карете.
Все-таки он сжалился. Ночь они провели на земле, в каком-то городишке, измотанная Женька даже уточнять не стала, в каком именно. Она едва доползла до комнаты, оставив Кощея внизу общаться с местным населением, рухнула на постель и заснула.
Сквозь сон ей показалось, что кто-то зашел и попытался сорвать с нее одеяло, но вдруг ни с того ни с сего вылетел в узкое окошко, прямо сквозь стекло.
«Приснится же такое», – подумала Женька, переворачиваясь на другой бок.
С утра она обнаружила спящего рядом Кощея. Он лежал, вытянувшись в полный рост, закинув руки под голову, одетый, только без обуви и сюртука. Окно было выбито вместе с рамой.
– Михал Николаич, – потрясла Кощея Женька. – Да проснитесь же.
– Что, полетать не терпится? – проворчал Кощей.
– Что здесь ночью было? – продолжала допытываться девушка.
– Где? – Кощей соизволил приоткрыть один глаз. – Это тебя надо спросить.
Он сел, потянулся и с легким сожалением посмотрел на жесткую подушку.
– Я ничего не делала, – уверенно заявила Женька.
– Не знаю, не знаю. Пришел я ночью, а вокруг тебя какой-то мужик вертится, – серьезно сказал Кощей. – Мне даже неловко стало, как же я так не вовремя заглянул. Но спать-то надо, вот и выставил его.
– В окно?
– А не надо было грубить.
Он зевнул, передернулся и отправил Женьку собираться в дорогу.
Дальше летели в целом без приключений. Было холодно, но, когда становилось уж совсем невмоготу, а земли внизу были малообжитыми, Кощей спускал ковер пониже, отогреться. В полдень приземлились поесть, вечером переночевать.
Что за страны миновали, Женька разбираться не стала, пусть у Кощея голова болит, она каждый раз быстро проскальзывала в комнату и тихо дожидалась, пока служанка принесет еду. Поблагодарив улыбкой, быстро ужинала и заваливалась спать. Вот так они и продвигались к Англии на протяжении трех дней.
Внизу мелькали леса, луга, расчерченные, как кривая шахматная доска, поля, возделываемые местными жителями. Иногда Кощей комментировал увиденное и рассказывал, над какой страной летят, что за люди живут и упоминал местные достопримечательности, которые «вон в ту сторону час лета». Названия стран в большинстве случаев звучали непривычно, но что-то знакомое угадывалось.
Утром четвертого дня, когда солнце еще как следует подняться не успело, на горизонте показалась водная гладь.
– Мойен, – сказал Кощей.
– Чего? – переспросила Женька.
– Мойен, говорю, – кивком указал Кощей. – Пролив между Франкией и Англией.
– Ла-Манш? – догадалась Женька.
– Здесь – Мойен.
Помолчав, он почесал нос, подумал и продолжил:
– Дальше будет очень быстро и, как следствие, очень холодно, так как над водой нас слишком легко засечь. Собственно, потому мы к проливу и свернули. Здесь у́же. Давай предупрежу сразу. В общем, этот Лондон сильно отличается от Лондона в твоем мире. Общего у них, в основном названия, король, парламент и некоторое сходство в образе жизни.
– Фу-ты, напугали, – расслабилась Женька. – Я в настоящем Лондоне не была, так что мне различия по барабану.
– Но ведь читала, – проницательно догадался Кощей.
– Ну да, Диккенса там, потом еще этот… как его… Стивенсон, Свифт, Конан Дойл и…
– Достаточно, – перебил Кощей. – Просто прими к сведению.
Женька кивнула.
– Молодец, – похвалил Кощей. – Теперь ляг и прижмись к ковру. Барьер свалиться не позволит, но и особо от ветра не спасет, скорость слишком высокая. Так что держись крепче.
Он укрыл Женьку плащом с головой, подоткнул край, оставив лишь крохотную щелку для дыхания, щелкнул пальцами и ничком бросился рядом с Женькой, прикрыв голову руками. Ветер засвистел как сумасшедший. В щель для дыхания ворвалась струя воздуха, острая, как спица, и Женька едва не задохнулась.
– Лежать! – прерывающимся голосом рявкнул Кощей, с силой вжимая девушку в ворс.
Даже не мечтая полюбоваться водной гладью с высоты птичьего полета, она молилась про себя не сверзнуться вниз. Пытка продолжалась долго. Похоже, Кощей загнал ковер на приличную высоту, чтобы снизу не засекли. Почему он, боясь колдовать, использовал волшебный ковер, Женьку не интересовало, было не до того. Потом, когда свист ветра стал привычным, девушка сообразила, что ковер – чужая магия и с Кощеем ее не свяжут.
– Терпи, уже скоро, – донесся до нее хриплый голос.
«Простыл, бедолага», – Женьке хотелось, чтобы мысль была злорадной – не будет над Елисеем смеяться, – но совесть быстро подсказала, под чьим плащом она летит, и в душе зашевелилось, завозилось и даже закусалось сочувствие.
Внизу пронесся Мойен, замелькали города и деревушки.
– Снижаемся, – прокашлявшись, сказал Кощей.
Ковер приземлился в предместье Лондона, и путешественники сползли на траву.
Лицо и запястья Кощея были ярко-красными, словно натертые кирпичом, глаза слезились, а нос распух.
– Ух ты, – сдержанно простонал он, растянувшись на травке. – Чтоб я, да еще хоть раз… По крайней мере до будущей недели… да ни за что.
– Ага, – согласилась Женька, выпутываясь из плаща. – Михал Николаич, может, вам чайку согреть? У нас еще остался.
Кощей медленно повернул голову и хрипло осведомился:
– Только я для этого должен развести огонь и найти воду?
– Не надо, – замотала Женька головой. – Ручеек вон там, отсюда видно, березка на растопку рядом, а хвороста я наберу!
Не успел Кощей возразить, как она уже выудила из саквояжа ковшик, метнулась за водой, оборвала кусок бересты и принялась щелкать зажигалкой, в надежде поджечь растопку.
– Дай сюда, – велел Кощей, сдавшись на второй минуте. – Хворост принеси.
Руки его подрагивали, но к тому времени, как Женька приволокла хворост, он уже запалил костер из валявшихся рядом веточек.
– Сигареты есть? – спросил Кощей, не оборачиваясь.
– Как раз две штуки, – вздохнула Женька, проверив пачку.
Весь путь она старалась экономить и время от времени курила сигары Кощея, чем едва не довела его до припадка. Сколько ни пытался он объяснить, что сигарами НЕ ЗАТЯГИВАЮТСЯ, сила привычки брала свое.
Разделив последние сигареты, они, покуривая, ждали, пока закипит вода. Кощей оживал прямо на глазах, только распухший нос никак не приобретал прежние очертания.
– Здорово вас покорежило, – сочувственно протянула Женька.
– Ты прикинь скорость встречного ветра, и все поймешь, – посоветовал Кощей. – Ничего, за пару дней пройдет, а с такой м… ро… таким лицом проще за работягу сойти.
– Это точно, – согласилась Женька. – Или даже за бомжа.
Выпив наконец чаю, путешественники готовились к походу в столицу Англии. Сейчас они находились на опушке леса, прямо впереди простирался луг, утыканный стогами сена, на горизонте виднелась деревня.
– Где мы? – спросила Женька.
– В Англии, – сообщил Кощей, оглядываясь. – А подробнее – возле Миднайт. Деревня такая.
– Зловещее название, – поежилась Женька.
– Знание языка мы проверили. Теперь переодевайся.
– Опять? – возмутилась Женька. – Да мы как шпионы в боевиках, только и делаем что переодеваемся!
– Ладно, – легко согласился Кощей. – Иди в джинсах. Введешь новую моду.
Подумав, Женька вынужденно согласилась.
– Во что переодеваться-то? – хмуро спросила она. – В юбку или сарафан?
Вместо ответа Кощей порылся в чемоданчике и извлек пару штанов.
– Я в них утону! – воскликнула Женька, осматривая творение пьяного портного.
Штаны были из грязно-серой ткани, местами заштопаны, и в них можно было засунуть двух Женек, и еще для одной сшить шорты.
– Одевайся.
Кощей голос редко повышал, да и сейчас не сподобился, но его тон был настолько красноречив, что возражать казалось опрометчиво, даже если бы он велел взлететь, махая руками.
Заткнувшись, Женька влезла в штаны, закатала их, чтобы по земле не волочились, и подпоясалась ремнем. Он, к счастью, был обычным, прошитая плоска кожи с проделанными дырками и пряжка со шпилькой. Кроссовки Кощей замазал грязью, велел подвернуть рукава свитера, затем протянул рулон эластичного бинта с этикеткой круглосуточной аптеки и отправил утягивать грудь. Естественно, таскать с собой особь женского пола он в данных обстоятельствах пока не собирался.
Пока Женька возилась за кустами, Кощей и сам привел себя в более подходящий вид, и теперь красовался в свободной рубашке, мешковатых штанах и жилетке. Только ботинки оставил свои, заляпав их грязью.
– Ну как? – мрачно осведомилась Женька, появляясь из-за куста.
– Сойдет, – решил Кощей, выудил из кармана расческу и продул зубчики. – Значит, так, теперь ты мой племянник с легкой степенью дебилизма.
– Кто? – возмутилась Женька.
– Пока не освоишься с языком, – уточнил Кощей. – На вопросы отвечай невнятно, даже если понимаешь о чем речь. Говори сбивчиво и делай рассеянный взгляд. Ну-ка, прогутарь что-нибудь на аглицком.
Поправив сползающие штаны, Женька пробормотала стишок, выученный в первом классе, про двух не блещущих умом детишек, попершихся на гору и свалившихся вниз вместе с ведрами.
– Произношение ничего, – похвалил Кощей. – Для дебила в самый раз.
Он провел расческой по вискам, и те несколько серебристых нитей, замеченных Женькой в начале знакомства, превратились в седые пряди.
– Ух ты, колдовство! – ахнула девушка.
– Где? – подобрался Кощей.
– Да вот же, – Женька указала пальцем. – У вас волосы поседели.
– Тьфу ты, – облегченно вздохнул Кощей. – Это картит. Через пару месяцев пройдет.
– Чего?
– Расческа, говорю, из картита, материал такой, – охотно пояснил Кощей.
– Значит, из какого-то мира? – разочарованно протянула Женька.
– В точку.
Кощей вытащил из кармана зеркальце, осмотрел результаты трудов и поправил расческой седину слева.
– Очень интересный материал. Его для окраски волос используют, – признался он и пояснил: – Блондинки всегда в моде.
– Вам-то это зачем?
– Столько лет болтался в дальних краях и вернусь таким же, как был, даже не поседев?
– Понятно.
– Ну, идем.
– А вещи?
– Вот ведь…
Хлопнув себя по лбу, Кощей вспомнил о багаже и перетряхнул пожитки. В холстяной мешок отправились Женькины вещи, один Кощеев костюм, а остальное было завернуто в ковер-самолет и надежно спрятано.
– Теперь все нормально? – осведомился Кощей.
– Ага, – кивнула Женька. – Мешок опять я потащу?
Забросив мешок за плечи, Кощей молча зашагал к деревне.
Деревня мало чем отличалась от привычных среднерусских, разве что дома выстроились в одну линию и имели несколько другую архитектуру.
Женщины стирали, кормили кур за низкими заборами, мужчины вкалывали на полях, детишки помладше носились по пыльным улицам, а старшие помогали по хозяйству.
– Все как у нас, – разочарованно протянула Женька.
– Умолкни, сделай милость, – попросил Кощей. – Или говори на английском.
Пристыженная Женька пошла молча, хотя с языка так и рвались вопросы.
В крайнем доме Кощей купил еды, кувшин молока, заплатив пять пенсов, и на этом приключения закончились.
Показался перекресток. Указатель сообщал, что к Лондону надо идти прямо, а к деревне Гринвуд налево. Кощей встал как вкопанный, уставившись на указатель.
Припомнив школьную программу, Женька осведомилась, какого черта он застрял.
– Думаю, – ответил Кощей. – Сразу в город идти или попробовать отыскать старых знакомых в Гринвуде?
– Чего? – по-русски спросила Женька, поняв от силы половину сказанного.
– В Лондон, – вынес свой вердикт Кощей, и пошел дальше. – Завтра будем на месте. У тебя деньги есть?
Как ни странно, вопрос о деньгах Женька поняла без перевода и на чисто английском языке сообщила, что она о нем думает.
– Хорошо, – искренне похвалил Кощей. – Отлично справляешься. По инглишу тройка была?
– Четверка, – обиделась Женька.
– Любили тебя преподаватели, – заключил Кощей и продолжил путь к столице. – Не переживай, за недельку насобачишься, начнешь шпарить, будто здесь и родилась.
– Во-первых, – процедила Женька, – вы сами на русский перешли, а во-вторых, что, поколдовать не можете? Даже гипнотизеры в состоянии научить человека иностранному языку.
– Поколдовать могу, – легко согласился Кощей. – Но тогда любой маг узнает мой почерк и поймет, что мы с тобой в Англии. А теоретически нам еще несколько недель ехать.
– Неужели они такие тупые, что не заметили подмены? – удивилась Женька.
– Понятия не имею, – признался Кощей. – Но пусть побегают, поищут. Им полезно.
До Лондона было еще далеко, и на ночевку остановились на лугу, в стогу сена, убедившись, что все крестьяне, или йомены, Женька в них не разбиралась, разошлись по домам.
Жалкая загогулина луны давала мало света, но путники расположились со всеми удобствами, разложив на куске холстины и пирог с почками, и кусок пудинга, и шесть вареных яиц. Туда же водрузили кувшин молока.
– Здорово, – восхитилась Женька. – Луна, еда, свежий воздух! Все так романтично.
– Ненавижу романтику, – признался Кощей, нарезая пирог. – Сено всю ночь спину колет, вставать придется ни свет ни заря, чтобы на местных жителей не нарваться, а умываться будем ближе к полудню, когда к реке выйдем.
– Злой вы, – вздохнула Женька.
– Мне положено, – напомнил Кощей.
Вместо ответа Женька впилась зубами в пирог и едва не застонала от удовольствия, так было вкусно с голодухи.
– Молоко пей, – подсказал Кощей.
– А почему не пиво? – спросила Женька, выдув треть кувшина. – В Англии всегда пиво пьют, я читала.
– В Миднайте не советую, – поморщился Кощей и рефлекторно, повинуясь воспоминаниям, схватился за живот. – Иначе мы до Лондона неделю идти будем. И учти, с туалетной бумагой здесь большие проблемы.
– Не за едой же! – возмутилась Женька, не прекращая жевать.
И пудинг, и пирог проскочили на ура, и, «зашлифовав» трапезу молоком, Женька вползла в нору, прорытую в стогу сена.
– Раздевайся, – устало велел Кощей.
– Эй! – Женька приподнялась на локте и приготовилась защищаться, хотя бы для вида. – Вы меня нанимали как помощницу, так что оставьте свои грязные мысли, Михал Николаич, я буду…
– Размечталась! – возмутился Кощей. – Спать в одежде нельзя, с утра не согреешься. На, постели.
Он бросил Женьке ее запасную одежду. Пристыженная девушка кое-как постелила ее под себя и поспешно, пока Кощей деликатно смотрел в другую сторону, разделась до неглиже и укрылась юбкой со свитером.
– Устроилась?
Кощей, не дожидаясь ответа, влез следом.
– Отвернись, ты меня смущаешь, – насмешливо велел он и укрылся плащом.
Обиженно повернувшись на бок, Женька, не рассчитав, оголила нижнюю часть тела, ойкнула и поспешно поправила юбку.
Затем Кощей набросал на нее сена и пожелал спокойной ночи.
Женьке под утро начали сниться сны. Сперва мама, читающая нотацию о безработице, отсутствии образования и общей некомпетентности, затем бывший босс, требующий отчеты, и напоследок улыбающийся Кощей с грязными домогательствами.
– Отстаньте, Михал Николаич, – сквозь сон пробормотала девушка. – Вы слишком старый.
– Размечталась, – проворчал разбуженный Кощей и пихнул ее локтем под ребра, чтобы спать не мешала.
Дальше Женька спала как бревно и проснулась раньше Кощея.
– Да-а, – протянула она, едва почувствовала шевеление за спиной.
Сидела Женька на краю стоговой норы и рассматривала окрестности.
– Природа как природа, холмики вон, лесочек, коровки пасутся, словно и не уезжали.
– А ты чего ждала? – донесся сонный голос Кощея.
– Экзотики, – призналась Женька. – Я ж, кроме Турции, нигде не была и думала, что за границей все другое.
– Будет тебе экзотика, – заверил Кощей, – только позже.
Он натянул штаны, вынул из кармана опасную бритву и принялся скрести щеки, мурлыкая себе под нос.
– А у вас усы седые, – заметила Женька.
– Не седые, а серебряные, – поправил Кощей, закончив с верхней губой.
– Ага, так всем и говорите.
Кощей соизволил посмотреть на девушку, и, убирая бритву, заметил:
– Похоже, учителя по истории Древней Руси тебя тоже любили и поставили четверку.
– Знаете что!..
– «Знаете что»! – передразнил Кощей. – В учебниках черным по белому написано, что у Чернобога были длинные серебряные усы. Смотрятся, должен признать, убого. Ты того, вещи пакуй, нам в Лондон надо.
– А какой сейчас век? – деловито спросила Женька, запихивая пожитки в мешок.
– Ну ты даешь! – восхитился Кощей. – Я слышал, когда спрашивают который час, который день, был случай, когда один знакомый спрашивал, который год. Но который век – впервые.
– Хватит надо мной смеяться, – рассердилась Женька. – Я серьезно. Мало ли куда попадем, я же должна знать.
– Ты – возможно, – кивнул Кощей. – А вот я не в курсе. Здесь альтернативная реальность, понимаешь? Аль-тер-на-тив-на-я. Хрен его знает какой век! На Руси примерно четырнадцатый…
– Хватит врать! В четырнадцатом веке был один царь на всю Русь!
– Мне не нужен один царь на всю Русь, – пояснил Кощей. – Для поддержания границ одного князя хватает.
– Ах значит ВАМ не нужен? – вспылила Женька. – Вы, значит, в стратегию рубитесь?
– Детка, ты чего завелась? – удивился Кощей.
– Того! Бесит, что вам люди побоку! Все только «я» да «мне»!
– Я не понял, у людей есть проблемы? – спросил уязвленный Кощей и шагнул вперед. – Ты чего от меня хочешь?
В любое другое время Женька бы испугалась, но сейчас, обиженная за весь людской род славной Руси, пусть древней, альтернативной, но родины, она возмутилась.
– Я ничего не хочу! – огрызнулась она. – Я и раньше хотела только новую работу найти и с парнем помириться! Вы меня сюда затащили якобы для помощи, а сами плевали на всех и вся, кроме своей Эвелины и чертова дворца.
– Замка, – строго поправил Кощей.
– Дворца! – не сдавалась Женька. – Вы вообще не интересуетесь людьми!
– Я им должен сопли вытирать?
– Вы не пускаете прогресс на Русь!
– Я?! Я не пускаю? А кто, по-твоему, изобрел эти чертовы зеркала, в которых перемещается Эвелина? Кто сделал волшебную тарелку с яблоком, которое показывает реалити-шоу? Кто сделал ковер-самолет? Кто изобрел клубок, показывающий дорогу вместо проводника?
– Вы!
– Как бы не так! Я сижу дома и наслаждаюсь ситуацией! – Кощей не кричал, но его баритон легко заглушал Женькины крики. – Я не против прогресса, я его просто не насаждаю. Ты видела на Руси нищих? Ты видела умирающих от голода?
– Можно подумать, я бы успела! – сжав кулаки, Женька стояла на своем. – И вы могли мне заморочить голову! Вы же бог!
– Я не бог! Вернее бог, но в отставке, – поправился Кощей. – В моих землях нет мануфактуры, как на Западе, нет целенаправленной военной машины, но зато нет голода!
– Но вам на всех плевать!
– Отличный вывод! Ты его сделала на основании того, что я не собираюсь утирать сопли каждому бездельнику? Так это не ко мне, это к Белобогу, или кем он там стал!
– Вы даже не знаете, кто ваш брат!
– И он не знает, – парировал Кощей.
– Он хотя бы добрый!
– Точно, – легко согласился Кощей, – он белый и пушистый, а я злодей. Представится случай, поинтересуйся у Белобога, сколько людей спас именно он, летая вокруг Прадуба, скольких царей он заставил наложить запрет на вывоз старых родителей в зимний лес! Это я сделал так, что взять сироту в семью считают хорошей приметой, просто для того, чтобы уменьшить детскую преступность, она мне, видишь ли, мешала.
– Как же! Объявления расклеивали?
– С таким интеллектом ты читать научилась? – делано удивился Кощей. – Когда брали сироту, то могли вскоре найти пару золотых или бесхозная корова ко двору прибивалась. Если сироту не обижали.
– Да вы святой! – саркастически заявила Женька.
– Я практичный, – холодно ухмыльнулся Кощей, и от этой ухмылки Женьке стало нехорошо. – Я хочу, чтобы опыт предыдущих поколений оставался у последующих, пусть даже посредством сказок и легенд, до которых охочи старики. Я хочу, чтобы мелкие задранцы спокойно жили, а не готовили себя к убийству родителей. Мне. Так. Комфортнее. Я. Так. Хочу.
– Но Русь в дремучих временах! – кипятилась Женька. – Сам… Сами сказали, в Англии прогресс…
– Попила б ты валерьянки, – неожиданно спокойно посоветовал Кощей. – Я следую принципу – что приживется, то приживется, значит, так тому и быть. Я не Петр Первый из твоей реальности, чтобы боярам бороды рубить, пусть этим Еремей, Берендей, Святосил и оные с ними занимаются.
– Значит, случись война, пусть наших гнобят? – не сдавалась Женька.
– Вот тут я ни при чем, – искренне заверил Кощей. – Загнобить наших, по твоему изящному выражению, пока не смогли. В одной из войн, например, против тяжелых рыцарей вышел Алексей Калкский и утопил их.
– Александр Невский, – машинально поправила Женька.
– У тебя Невский, а здесь Калкский, и справился не хуже. Здесь другой мир, детка! Я не спорю, возможно, отголоски скажутся и в твоем мире, который, замечу, отчасти и мой, но в целом ты несешь полную чушь. То, что нужно русичам, приживается само по себе, а если ты ратуешь за прогресс, то попытайся меня убить, и пусть Русь станет английским вассалом, зато с мануфактурой, производством и прочим!
Закончив тираду, Кощей смолк, повернулся к Женьке спиной и принялся натягивать рубашку.
– И что теперь делать?
– Не мешать, – буркнул Кощей. – Захотят прогресс, будет прогресс в конце концов. Я смогу приспособиться к любому миру, я же бог!
– В отставке, – желчно напомнила Женька.
– Да хоть на пенсии, – уязвленно отозвался Кощей. – Но атака со стороны нечисти – редкостная подлость, особенно учитывая то, что нужны не люди, а земля и мясо. Кстати, в том письме было предложение остаться на Руси наместником. Я отказался, не терплю анонимок. Так тебя сейчас домой отправить или все-таки поможешь?
– Я с вами, – насупилась Женька.
– Тогда будь любезна без истерик и попреков, – предупредил Кощей, усмехаясь про себя. Надо же, патриотка нашлась.
– Я больше не буду, – процедила Женька.
– Ты начнешь выполнять все мои просьбы, не задавая глупых вопросов, – жестко сказал Кощей.
– Иначе что?
– Иначе прямо сейчас отправишься домой и никогда в жизни не узнаешь, чем все закончилось.
– Я вас отслежу в Москве, – заявила Женька. – Не так много салонов, где на заказ делают мотоциклы или тюнинг. Фамилию-имя-отчество я знаю, кличку узнать проще простого, и пробью через милицию, у папы там есть пара знакомых.
– Михась.
– Что?
– В девяностые моя кличка была Михась, – пояснил Кощей. – Салон расположен в Юго-Восточном округе, найти действительно просто.
– Зачем вы все это рассказываете? – подозрительно осведомилась Женька.
– Потому что сейчас ты отправишься домой, поборница справедливости и защитница угнетенных масс. Спустя пару месяцев ты найдешь мою фирму, явишься туда… кстати, давай заранее договоримся о дате, чтобы я на месте был… попросишь позвать Бессмертного Михаила Николаевича и начнешь допрос из серии «что дальше было в альтернативном мире и чем там дело кончилось». Я, в свою очередь, сделаю круглые глаза, – он изобразил, Женька против воли засмеялась, очень уж глупый стал вид у Кощея, – и поинтересуюсь, что за дрянь вы, девушка, курите в столь юном возрасте.
– Я поняла, – понурилась Женька. – Можно мне остаться?
Вид ее был настолько несчастным, что Кощей смягчился.
– Поверь, детка, я русский человек, – почти ласково сказал он. – Вот только усы не как у всех. И я действительно хочу спасти свою страну. Еще больше я хочу прищемить хвост разным, скажем так, козлам, возомнившим себя пупом земли и посягающим на мою территорию.
– Вы циник, – обвинила Женька.
– Бессмертие накладывает определенный отпечаток, – не стал спорить Кощей. – Ну, пойдем всех побеждать?
– Пойдем, – вскинулась Женька.
– Вперед, – кивнул Кощей. – Кстати, там впереди речка будет, заодно умоемся.
Лондон приближался с каждой милей, и после полудня они вошли в достославную столицу. Крепостных стен не наблюдалось, лишь более темная полоса земли да обрушенные основания ворот показывали, что путники ступили в черту города.
Окраина была почти безлюдной. Редкие прохожие, не занятые на работах, спешили по своим делам, не обращая внимания на двух чужаков.
Идти приходилось по грязи, покрывающей гнилой деревянный настил и издающей весьма специфический запах, намекающий на проблемы с канализацией. Узкие улицы – двум телегам не разъехаться – с обеих сторон были обрамлены покосившимися домами. Над первыми каменными этажами надстраивались вторые, а иногда и третьи. Доски, из которых были сколочены надстройки, давно прогнили, с них свисали пласты старой краски. Кое-где виднелись протянутые веревки с сохнущим серым бельем. Иногда встречались колонки, возле них женщины набирали воду. Еще попалась настоящая коновязь – чугунный гриб с загнутой книзу шляпкой торчал на углу одного из переулков.
Замызганные дети носились по улице, едва не сшибая с ног редких прохожих. Если все-таки на кого-нибудь натыкались, вместо извинений поливали ругательствами. Мамаши орали не хуже, призывая отпрысков идти домой и помогать по хозяйству.
У единственного кирпичного дома, больше похожего на склад, сидели и пили трое мужчин. Один из них пробежался по чужакам оценивающим взглядом, но Кощей, глядя мимо, стукнул кулаком в ладонь, повел широкими плечами, и интерес к их персонам угас.
– Лондон, Лондон, – протянул Кощей. – Город порока, трущоб и прогресса.
Он пошел вперед, глядя по сторонам с видом хозяина, обозревающего собственное поместье.
– Знаешь, детка, за те годы, что я здесь не был, город почти не изменился.
– Вы бы сделали лицо попроще, – предложила Женька, как всегда, едва поспевая за широким шагом Кощея. – Ходите как по собственному дворцу.
– Замку.
– Я и говорю. А вы, между прочим, одеты как простой работяга. И кепка у вас дурацкая, – добила она.
– В чем-то ты права, – вынужденно согласился Кощей, сбавил шаг, чуть ссутулился и сдвинул кепку на глаза. – Так лучше?
– Гораздо. Что это за улица?
– Кто его знает, – беспечно отозвался Кощей.
– А мы куда идем?
– На разведку. В трущобах нужные нам слухи расходятся гораздо быстрее и без лишней мишуры.
– В смысле? – не поняла Женька.
– В светском обществе скажут примерно следующее, – Кощей собрался и затянул тенором: – Вы не поверите, но дочка лорда Таймза позволила себе лишнего! Ей даже пришлось уехать на отдых в предместье, и она пробудет там еще долго, месяцев шесть, не меньше. – Кощей сменил тон и заговорил выше, явно женским голосом, подперев пальцем щеку: – Да что вы! Уверена, это ошибка, юный Чарльз никогда бы не отвернулся от мисс Таймз, он так влюблен! Это подтвердят и мисс Уилкс, и мисс Браун, и их матери, которые принимают в своем доме столь достойного джентльмена.
Против воли Женька засмеялась, но тут же приняла серьезный вид и спросила:
– А в трущобах?
– В бедных районах, – строго поправил Кощей.
– Вот в них. Там по-другому?
– Смотря где. Там, где живут работяги, вкалывающие по шестнадцать часов в сутки, вообще подобную тему обсуждать не станут, но мы идем в места, где болтаются свободные от службы слуги, садовники, лакеи не шибко богатых хозяев, грумы и прочее. Так они общаются по-другому.
Кощей прокашлялся и, довольный Женькиным вниманием, проговорил нарочито грубым голосом:
– Слышь, у лорда Таймза дочь залетела. У какого… того, что на набережной живет. Так он ее в дальнее поместье рожать отправил.
– От кого залетела-то? – подыгрывая, спросила Женька.
– Да от кобеля этого, Чарльза Твистера, ну долговязый такой, прыщавый, еще на чай не оставляет, – отозвался Кощей.
– Ух ты! И че она такому дала?
– Как же иначе, у него ж папаня министр торговли. Вот теперь парятся.
– И че теперь? – веселясь от всей души, грубым голосом спросила Женька.
– А ниче, – прохрипел Кощей и, сняв кепку, почесал макушку. – У Чарли таких еще три штуки, на всех не женишься. Разберется, не впервой.
– Информация более конкретная, – согласилась Женька, утирая слезы, очень уж смешно Кощей всех изображал.
– Во-во. Только одна проблема, чтобы не вызвать подозрений, будем вести себя как местные. Я – весь из себя крутой разнорабочий, и грум, и конюх, и садовник отчасти, ты – мой придурочный племянник.
– Согласна, – охотно отозвалась Женька. – И что я умею?
– С такими руками?
Женька виновато осмотрела собственные ладони, мягкие и розовые, без единой мозольки.
– Ты, похоже, хорошо умеешь жить на моей шее, – решил Кощей. – Я ж не могу отказать сыну покойной сестры. Еще ты хороший посыльный, хоть и дебил, выполняешь мелкие поручения и отлично чистишь столовое серебро.
– И на том спасибо.
– Теперь, сделай одолжение, говори по-английски, пока не спалились.
Послушно кивнув, Женька попробовала задать вопрос.
– Дядя, – правильно перевела она. – Дядя… тьфу ты, – великий и могучий одержал победу. – Звать вас как?
– Ты не знаешь имени собственного дяди? – ужаснулся Кощей.
– Я же дебил!
– О… Тогда ладно. Но все-таки выучи.
Кощей шпарил на английском как на родном, и девушке пришлось поднапрячься, чтобы его понять.
– Вы ж наверняка по трущобам до меня еще бегали. Как вас тогда называли?
– Угадай.
Собрав подзабытые знания Женька спросила:
– Дядя Макс… нет, Мак, а куда мы идем.
– Мы идем не «куда», а «откуда». Подальше из этой части города. Прирежут еще. Через три улицы будет дорога, она выведет нас в более приличный район. Там снимем комнату, осмотримся и пойдем устраиваться на работу.
Действительно, вскоре улица начала петлять и разветвляться, но Кощей четко держал направление. Спустя полчаса она пересеклась с другой, более чистой и многолюдной. Свернули, потом еще раз и еще, потом шли по широкой и относительно чистой дороге без указателей, где и зашли в лавку.
Изображая дебила, Женька словила подзатыльник, когда не отозвалась на буквосочетание «сынок», насупилась, чем, к удовольствию Кощея, добавила еще один штрих к собственному образу.
– Так и действуй, – велел Кощей, когда они вышли из лавки.
– Сколько вы за одежду приплатили?
– Четыре пенса. А что?
Женька фыркнула.
– Вот вы… Я видела на прилавке тряпье хуже, чем мое старое, оно стоило два пенса. Надо было два доплачивать, самое большее. Мы же мою старую одежду там оставили. Эх вы!
Впервые в глазах Кощея мелькнуло нечто вроде уважения, и Женька гордо приосанилась, но Кощей тут же перевел на английский слова «тряпье», «прилавок», «самое большее» и заставил повторять, пока не выучила.
Еще через полчаса, когда ноги потихоньку начали ныть, путники вышли на оживленную улицу.
– Ага, – протянул Кощей. – Сюда-то нам и надо.
Он, ловко лавируя среди прохожих, вел Женьку к месту назначения.
Лондонцы начали оправдывать звание самых вежливых людей. Никто не толкался, если налетали, сразу извинялись, и, в целом, никому ни до кого дела не было.
– Помогите, мистер, – обратился к Кощею малолетний оборванец, протягивая кепку.
– Сам на мели, – отмахнулся Кощей.
– Подайте пенни, – настаивал оборванец, едва поспевая следом.
– Заработай, – последовало предложение.
Кощей, как обычно, резко остановился и прихватил оборванца за хибок.
– Поможешь отнести багаж, получишь два пенни, – предложил он.
– Четыре, – моментально среагировал оборванец, вырываясь.
– Три, – согласился Кощей и указал через дорогу, где ходил лоточник. – И вон тот пирог.
– На кой мне пирог, – хмыкнул ушлый мальчишка.
– Пожрешь, – отозвался не менее ушлый Кощей. – Деньги ты вон тому парню отдашь, а сытым лучше таскать будешь. Кстати, тот парень тебе кто, брат?
– Он самый, – вызывающе ответил мальчишка, и Кощей перевесил на него мешок.
– Вздумаешь сбежать – поймаю и оторву уши, – предупредил он. – Веришь?
– Верю, – буркнул оборванец. – Куда идти-то?
– В «Поющую корону».
– Далековато, – мальчишка почесал затылок. – Накинуть бы.
– Удавку на шею за попрошайничество? Легко.
Смирившись, мальчишка шустро двинулся по улице, не пытаясь нырнуть в подворотню, а Женьке пришлось бежать через дорогу за пирогом. Ей самой есть хотелось до колик, но на две монетки в Лондоне, как выяснилось, не зашикуешь, и покупка досталась оборванцу.
Впившись зубами в пирог, он ускорил шаг и несся теперь наравне с Кощеем, что-то втолковывая на ходу с набитым ртом. Пару раз он косился на переулки, но сбежать от долговязого дядьки не надеялся. Некоторое время следом шли двое парней постарше, но Кощей вынул из кармана свою бритву, на ходу проверил ногтем заточку, лихо крутанул в пальцах, и преследователи как-то сразу исчезли.
– Чего парнишка твой шмотки не тащит? – пропыхтел подуставший носильщик.
– Тебе заработок дает, – отозвался Кощей. – Да и слабый он, болел недавно.
– А морда ничего, сытая, – заметил мальчишка.
– Уговорил, отдай ему мешок и свободен.
– Ладно-ладно, я ж так просто спросил, – отпрянул оборванец и ускорил шаг.
Дорогу он знал отлично и мастерски лавировал между лоточников, прохожих и разносчиков с тележками, груженными бочонками с пивом, овощами, корзинами с яйцами и прочим товаром.
Через некоторое время показалась гостиница «Поющая корона».
– Все, – мальчишка скинул у входа мешок и вытер со лба воображаемый пот. – Дальше не пойду. Платите.
– Что, засветился, теперь не пускают? – понял Кощей.
– Не ваше дело, мистер. Я вам вещи донес? Платите.
Отдав обещанные деньги, Кощей отправился снимать комнату.
В гостинице на первом этаже располагалась пивная, закопченная, с низким потолком, барной стойкой и несколькими столами. За столами сидели и тянули пиво пятеро мужчин рабочей наружности. Быстро заплатив за комнату, Кощей знаком велел Женьке идти следом и взбежал по лестнице на второй этаж.
Отведенное им помещение оказалось вполне сносным, местами даже чистым. Две узкие кровати, между ними стол, стулья, у входа полка, на ней таз и кувшин для умывания. Окно было узким, застекленным, снаружи болтались плохо закрепленные ставни.
– Отдыхай пока, – разрешил Кощей и первым завалился на постель. – Потом пойдем деньги зарабатывать.
– Вы что, с собой не взяли? – возмутилась Женька.
– Взял, – успокоил Кощей. – И потратил. Мелких денег было мало, а крупные светить мы не станем. Откуда у простого работяги золото? Сегодня отдохнем, а завтра пойдем восстанавливать мои прежние связи.
– Уголовные?
– Злая ты, – укорил Кощей. – Подзаработаем немного денег, послушаем свежие новости и отправимся искать нормальную работу. В это местечко раньше нужные люди заходили. Если ничего не поменялось, денег нам хватит и на вторую комнату, и на лекарства…
– На что? – насторожилась Женька.
– С языком у тебя как? – озаботился Кощей.
Женька послушно высунула язык.
– М-да… Я про разговорный.
– Понимаю потихоньку, – сказала Женька. – Только не очень.
– Тогда идем.
Кощей со вздохом поднялся, поправил воротник и двинулся к двери.
– Я устала, – призналась Женька.
– Как хочешь, я и без тебя поем.
Женька тут же оказалась в вертикальном положении и бросилась на выход быстрее Кощея. Внизу хозяин со стуком поставил перед ними две тарелки с картофельным пюре и сочными котлетами, пришлепнул сверху огромными ломтями пшеничного хлеба и добавил две пинты пива.
– Я могу его пить? – шепотом поинтересовалась Женька, подобрав подходящие слова.
– Заплатить пока можем, – по-своему истолковал Кощей.
– Пить, – отчаянно пыталась подобрать слова девушка. – Выпить.
– Попробуй, – ответил Кощей. – Уверен, ты сможешь.
– Я… – словарный запас иссяк, и Женька примолкла.
– Пей, – сжалился Кощей. – Нормальное пиво, и еда здесь отличная. Ах-ха. А вот и деньги к нам идут. Рановато, но привередничать не будем.
В полутемный зал ввалился тощий мужичонка, на вид ровесник Кощею. Скользнув взглядом по посетителям, он взял у стойки пинту пива и подсел к ним за столик.
– Как дела, Мак?
– Все отлично, еще бы денег в придачу, – отозвался Кощей. – Знакомься, это Джеки, мой племянник. Джеки, это Том Проныра.
Едва кивнув, Том вновь обратился к Кощею.
– Ты почти не постарел. Где тебя столько времени носило?
– Да так, – уклончиво отозвался Кощей, прихлебывая пиво. – То одно, то другое. Моряком ходил, потом во Франкии задержался. Как тут?
– По-прежнему, – отмахнулся Том. – Слыхал, предприятие Голдберга прикрыли.
– Ясно, – протянул Кощей. – Ты все тем же зарабатываешь?
– Куда деваться.
– И не попался до сих пор?
– Сглазишь, – испуганно отпрянул Проныра. – Хотя тебя мне сам бог послал.
– С чего такой прилив счастья? – притворно удивился Кощей, отпив из глиняной кружки.
– Да вот смотрю я на тебя, Мак, и думаю, совсем ты не состарился. И дед твой, и отец тоже подолгу форму держали…
– Короче, Проныра, – попросил Кощей.
– За сколько встанешь? – прямо, но не понятно для Женьки, спросил Том.
Девушка, решив, что не верно поняла, замычала и потянула Кощея за рукав.
– Тихо, сынок, тихо, – ласково попросил Кощей, отдирая ее пальцы. – Все хорошо. Мы с тобой заработаем денежек. Понимаешь? Будем кушать.
Согласно замычав, Женька притихла.
– Смешной парень, – заметил Том. – Так за сколько?
– Пятьдесят процентов.
– Спятил?! – Том отпрянул, словно гремучую змею увидел. – Двадцать пять.
– Против кого?
– Ты его не знаешь, – заверил Том Проныра.
– Пятьдесят, – твердо ответил Кощей.
– Тридцать.
– Сынок, – Кощей встал и грохнул кружкой по столу. – Идем, поищем работу.
– Ладно, тридцать пять, – сдался Проныра.
– Еда, выпивка и все такое, – закрепил успех Кощей.
– «Все такое» без меня найдешь, – хмуро отозвался Том. – Но выходить придется сегодня.
В раздумьях допив пиво, Кощей, к удивлению Проныры, согласно кивнул.
– Во сколько?
– В девять, на обычном месте.
– Надо же, – усмехнулся Кощей. – Столько времени меня не было, а ничего не поменялось.
– Смолкни, – мрачно попросил Том. – Я с этих встреч процентов десять получаю, остальное на взятки идет, сам знаешь. Проиграешь – мне конец. И тебе, кстати, тоже, – угрожающе прошипел он, наклонившись к Кощею. – Ты мой шанс.
– Да ты еще и мысли читаешь, – удивился Кощей, одним взглядом вернув на место зарвавшегося Проныру. – Явился, нашел меня… Случайно зашел или подослал кто?
Том сел ровнее и признался:
– Где еще искать? Я, собственно, не за тобой пришел, а вот за ним.
Проследив за его взглядом, Кощей с Женькой одновременно повернули головы и увидели рыжего мужчину за стойкой бара. По сравнению с ним Кощей выглядел хило. Здоровый парень лет двадцати пяти глушил пиво и одновременно ждал повода подраться.
– Опоздал ты, Томми, – посочувствовал Кощей.
– В смысле? – насторожился Проныра.
– Его уже Хьюберт снял.
– Врешь.
– Брось. Парень здесь сидел, когда мы с мальчишкой пришли, и до сих пор сидит. По виду обтрепыш, денег у него немного, а пиво глушит, да и жрет, как бык. Значит, кто-то нанял. В «Корону» ходите ты и Хьюберт, стало быть, тебя опередили и парень получил аванс.
Кощей насмешливо посмотрел на Тома.
– Короче, тридцать пять процентов, и мы сговорились, а уж против кого придется вставать, не мое дело.
– Мак, ты великий человек, – с чувством заявил Проныра и свалил, пока собеседник не передумал.
Некоторое время Кощей и Женька сидели молча, но вопросы так и витали в воздухе, а словарного запаса не хватало. Раздираемая предчувствиями Женька первой метнулась наверх, там было проще удовлетворить любопытство.
– Вы во что ввязались? – строго спросила она, едва Кощей вошел следом и прикрыл дверь.
– В драку, мамочка, – весело ответил злодей.
– Я серьезно, – поцедила Женька.
– И я, – Кощей сел, откинулся на спинку стула, вытянул натруженные ноги и, покачиваясь на хлипкой мебели, сцепил пальцы на затылке. – Здесь, внизу, ищут бойцов. За плату, естественно. Меня в этих кварталах давно не было, люди, даже если и помнят, решат, что постарел, поставят на противника, а нам с тобой, деточка, достанется тридцать пять процентов чистой прибыли. Возражения?
– То есть вы будете драться? – уточнила Женька.
– Буду, – самодовольно согласился Кощей. – И ты будешь моим секундантом. Ведро с водой, полотенце, разберешься, короче.
– А если вы проиграете?
– Продам тебя в ближайший бордель, – запросто ответил Кощей.
Женька онемела. За последними событиями она как-то подзабыла, с кем имеет дело.
– Да шучу я, шучу! – засмеялся Кощей. – Честное слово, детка, ты такое лицо делаешь, грех не подковырнуть!
Обидевшись, Женька подскочила ближе и в бешенстве заявила:
– Спать валите, дядя Мак.
Теперь опешил Кощей.
– Вы что думали, весь день на ногах, теперь картошки с мясом обожрались и против того рыжего выстоите? Раз его Хьюберт нанял, значит, его, вполне возможно, против вас выставят. Вы, может, и бессмертный, но бока он вам намнет, только в путь! Отдыхайте пока.
– Ну ты даешь, племянничек, – с уважением признал Кощей.
– Спать, говорю, – Женька судорожно припомнила, что знала о боксе, боях без правил и прочем мордобое. – В шесть поедим, через час разминка, и в бой.
– Да, босс, – чересчур серьезно согласился Кощей, но в глазах его сверкал насмешливый огонек. – На какую кровать мне лечь, чтобы глупые девчонки не домогались?
– Вот на эту, – едва сдерживая злость, указала Женька.
– Ну все, до полседьмого, – попрощался Кощей, скинул обувь, рубашку с жилеткой и завалился спать.
Он сдержал слово. С шести вечера, сверяясь по часам, извлеченным из мешка, Женька мужественно пыталась растолкать Кощея, но результат оказался нулевым. Примитивное толкание и барабанная дробь по плечам были отвергнуты почти сразу. В ход пошла почти холодная вода из кувшина, крики на ухо и зажимание дыхательных путей – носа и рта.
– Чем же вы дышите, Михаил Николаевич? – ехидно осведомилась Женька у бесчувственного тела, отпустив нос. – Ох не надо, не отвечайте, я порядочная девушка. В смысле порядочный дебил!
Злость взяла верх, и Женька повысила голос, но тут же осеклась и с удвоенной силой принялась трясти Кощея. Ей даже удалось, подпирая плечом, посадить его тело на кровати, но на том везение закончилось. Кощей спокойно посапывал даже в столь неудобном положении. Отпущенный, он бревном рухнул обратно на кровать, продолжая дышать ровно.
Оставалось последнее средство – Женька решила спихнуть его на пол и немного попинать.
– Не советую, – донесся бодрый голос Кощея.
Он прихватил ее за запястье и мельком глянул на часы, зажатые в пальцах.
– Так, полседьмого. Кажется, нам пора. Детка, а почему твоя постель мокрая? – искренне изумился он.
– Моя? – возмутилась Женька. – Вы тут спали!
– Это да, – смиряясь перед фактами, согласился Кощей. – Однако ночью здесь будешь спать ты. На мокром. На твоем месте я бы повесил сушиться все это безобразие, пока я умываюсь. Ты чего меня в шесть не разбудила?
Пока Женька возмущенно хватала ртом воздух, Кощей, изогнувшись, одним прыжком оказался на ногах и с удовольствием потянулся.
– Закажи мне сэндвич с ростбифом и салатом, пинту пива и себе чего-нибудь, – велел Кощей.
Женька метнулась вниз, за едой, обещая про себя сквитаться, едва спасут Русь. Наверняка удастся разузнать, где смерть этого гада. Правда, глодала мысль, что во всех сказках ее регулярно находят, а толку ноль. Вон он, Кощей, живой и здоровый, ростбиф заказал.
Хозяин гостиницы был настроен скептически, он уже прослышал о новом рыжем бойце – молодом и сильном. Но, помня прошлую репутацию Мака, все же предоставил дебиловатому племяннику требуемое в двойном объеме и все аккуратно записал на счет. При этом, правда, дал знак вышибале глаз с гостей не спускать.
Пинком отворив дверь, Женька ввалилась внутрь, едва удерживая тяжело груженный поднос.
– Ешьте, – начала она, и замерла.
Кощей разминался. На момент Женькиного пришествия он отжимался. По его хитрым глазам можно было заподозрить, что делал он это специально, стараясь произвести впечатление на недоверчивую сообщницу. И ему это удалось. Пусть седой и, по Женькиным меркам, старый, он отжимался на одной руке, отрывая ладонь от пола. Вторая рука была заложена за спину. Закончив счет числом «пятьдесят», Кощей сменил руку и продолжил. Обойдя его по дуге, стараясь не задеть, Женька водрузила поднос на стол и терпеливо ждала окончания зарядки. Ей вдруг показалось, что, вполне возможно, деньги будут.
– Пятьдесят, – возвестил Кощей, рывком встал на ноги, ополоснул в тазу руки и подсел к столу. – Остальное потом, – сказал он Женьке. – Не хочу раньше времени развеять образ старикашки.
– Ага, – тупо согласилась Женька.
– Ешь, – напомнил Кощей. – У нас тяжелый вечер. Будешь зубы с площадки собирать.
– Хорошо… Какие зубы?
– Если все сложится удачно, то не мои, – отозвался Кощей, принимаясь за еду. – Новые долго отрастают и чешутся.
– Опять врете, – отмахнулась Женька.
– Шучу, – строго поправил Кощей.
Женьке было не до шуток, все мысли витали возле предстоящего мордобоя и риска лишиться единственного человека, способного отправить ее домой. Эта тема показалась наиболее животрепещущей. До девушки вдруг дошло, что кроме спасения «альтернативной Руси» есть еще ее, Женькины проблемы. Пусть захват этой реальности скажется и в ее мире, но дома, с мамой, как-то спокойнее.
– Ты вот что, – проглотив кусок сэндвича, сказал Кощей. – К данной ситуации, конечно, не относится, но, если со мной что случится, вызови Эвелину, она тебя домой отправит.
– Вы мысли читаете? – зло насупилась Женька. – Это гадко.
– У тебя на лице все написано, – отозвался Кощей. – Короче, скажешь Эвелине, она все устроит. Запомнила?
– Еще как, – заверила Женька и нащупала в кармане зеркало для связи с бывшей гувернанткой.
– Молодец, – похвалил Кощей, вытер руки салфеткой, скомкал ее и бросил, ловко угодив в пустую кружку. – Ну, погнали. Тут рядом. Помни о языке.
Он оделся, обулся, с легким раздражением вколотив ноги в ботинки, и был готов.
Выйдя из гостиницы, они сразу свернули в проулок и дальше шли по лабиринтам старого Лондона. Улицы то сужались так, что между домами едва можно было протиснуться, то расширялись до размеров, где четверо могли в ряд пройти, и в результате вывели на пустырь, посреди которого был разбит гигантский полосатый шатер.
– Первые четыре боя уже закончились, – пояснил Кощей для Женьки. – Я всегда последним выхожу, вроде как гвоздь программы. По крайней мере раньше так было.
К шатру подтягивались опоздавшие. В большинстве своем это были бедно одетые люди, но мелькали и богачи, ищущие здесь острых ощущений.
Откинув полог, Кощей первым вошел внутрь.
Стоило переступить порог, как на них обрушилась волна звуков и запахов. Люди, в основном мужчины, толкались, переговаривались, дымили дешевыми сигарами, кое-кто, из особо ловких, ухитрялся даже пить пиво, купленное на входе. Иногда мелькали камзолы ярких расцветок и доносился запах дорогого одеколона. Женщин из верхних слоев общества не наблюдалось, но несколько девиц попроще висли на своих кавалерах.
В центре было большое квадратное углубление, посыпанное песком и огороженное дощатыми щитами.
– И часто вы дрались в этом… этом… – от возмущения Женька заговорила на чистом английском, видимо, опять подсознание сработало, – Змеином царстве?!
– Змеевнике? Часто, – самодовольно кивнул Кощей. – Похоже, сегодня драться буду действительно с тем рыжим. Вон он толкается. Впрочем, остальные со мной связываться побоятся… Хотя я давненько подобными вещами не занимался, может, и найдется пара отважных.
– Вы на себя не много берете? – зашипела Женька. – Да он здоровее вас раза в два! Уж простите, Михаил Николаевич, но он и помоложе будет! И вы с дороги только что, отдохнуть толком не успели, нос до сих пор красный! Этот рыжий вас одной левой завалит. Вы хоть помните, сколько вам лет?
Последнее она сказала напрасно. Кощей смерил ее взглядом, от которого хотелось добровольно удавиться, и, выбросив вперед руку, прихватил за плечо какого-то парня.
– Эй ты… О-па! Кларенс! Сколько лет! Да ты вымахал!
– Здрассте, мистер Мак! – радостно заорал Кларенс, схватил Кощея за руку и с чувством потряс. – Вы деретесь сегодня, да? Везет же мне! Как раз шиллинг лишний!
– Погоди, – довольный произведенным эффектом, с достоинством пресек его Кощей. – Кто против меня?
– Рыжий Тим Ирландец, – торопливо просветил Кларенс.
– Какие ставки?
– Семь к одному против вас, мистер Мак, – радостно подсказал Кларенс. – Столько денег срублю, сказать страшно!
– М-да, – Кощей был разочарован. – Что-то народ в меня не верит.
– Так вас не было долго! Ну все, я побегу, бой скоро…
– Подожди, – осадил его Кощей и, порывшись в карманах, выудил два пенса. – На вот, добавь к своей ставке, только выдай моему племяннику все, что надо, и поясни обязанности. Да, и ты того, говори помедленнее, он у меня слегка… – Кощей крутанул пальцем у виска и присвистнул. – Я его из Франкии забрал.
– Повезло парню, – с завистью заявил Кларенс, имея в виду не умственную отсталость, а наличие дяди, но вдаваться в подробности не стал, схватил Женьку за плечо и потащил за собой.
– Звать тебя как? – на ходу спросил он.
– Джеки, – заученно отозвалась Женька.
– Значит, так, запоминай, дерутся по три минуты, минута перерыв, и так пока один не ляжет до счета десять. Ясно? Твоя задача в перерыве смыть кровь с лица, чтобы смотреть не мешала, дать прополоскать рот и размять мышцы, их иногда от перенапряжения сводит. Справишься?
– Ага, – кое-как сообразив о чем речь, в основном по жестам и числительным, согласилась Женька.
– Следи за правилами. Там, конечно, рефери есть, но все равно наблюдай. Так, на всякий случай. Ниже пояса не бить, захваты не делать, в глаза пальцами не тыкать, не брыкаться.
– И все?
– Куда ж больше! Тебе туда.
Он указал куда-то на стену шатра и скрылся. Протолкавшись сквозь толпу, Женька увидела закуток, огороженный ширмой. Возле него стояло два деревянных ведра с водой. Одновременно с Женькой к ведрам подвалил какой-то склизкий тип, схватил одно, сдернул с ширмы кусок тряпки, заменяющий полотенце, и скрылся. Сообразив, что вот-вот начнется бой, Женька последовала его примеру. Ведро оказалось тяжелее, чем думалось, но, собрав все силы, девушка кое-как доволокла его до места назначения.
У ринга разминались бойцы. Рыжий Тим размахивал руками и красиво напрягал плечи. Толпа ликовала. Слышались подбадривающие крики и свист. Кощей держался скромнее. Он и выглядел скромнее. Был он значительно старше соперника и весил явно меньше. Оба, согласно правилам, сняли рубашки, и разница между бойцами стала особенно заметна.
Сравнив обоих, Женька про себя ругнулась и протолкалась к Кощею, используя английское слово, знакомое любому школьнику, и добавив еще парочку, известных лично ей.
– Дядя Мак, вы псих? Последний раз говорю, он вас порвет, как Тузик грелку, – с ходу выпалила она, бухнув ведро на земляной пол, едва не попав по собственной ноге.
– Спасибо за поддержку, племянник, – улыбаясь публике, процедил Кощей. – Я бессмертный, помнишь?
– У вас до сих пор рожа красная, как задница бабуина, – по-русски прошипела Женька, шагнув почти вплотную. – Вам же месяц на лекарства работать придется. Он же вас в котлету превратит!
– Спокойно, детка, я постараюсь уцелеть. Дай попить.
Он отхлебнул прямо из ведра и, перемахнув через ограждение, оказался на ринге.
– Вот зараза, – процедила Женька любимое ругательство.
Слова прозвучали с таким чувством, что двое близстоящих мужчин глянули уважительно. Правда, отнесли ругательства на счет Тима, тоже сиганувшего в квадрат, и, поскольку принадлежали к болельщикам Кощея, радостно засвистели.
В этот момент противники как раз сошлись посреди площадки и пожали друг другу руки. Рядом суетился рефери, выделявшийся на фоне толпы красной рубашкой.
Прозвучал гонг. Тим и Кощей отпрянули друг от друга и приняли стойку. Почти боксерскую, самую удачную, когда левая рука прикрывает корпус, а правой готов ударить, и короткими шажками двинулись по кругу.
Женьке было страшно. Кощею тоже, противник внушал серьезные опасения. В то же время ревущая толпа наполняла обоих странным азартом. Кощей, плюнув на то, что противник тяжелее и моложе, поддался общему настрою.
– Бей его! – выкрикивала Женька заученное, при содействии толпы, словосочетание. – Бей его, дядя Ко… дядя Мак! Бей по рыжему лицу!
Но первым атаковал Тим. Его кулак, мелькнув, врезался в скулу Кощея, и великий злодей отлетел к ограждению, словно теннисный мячик, а затем тихо сполз по стенке на песок.
– Вставай! – бесновалась толпа.
Помотав головой, унимая звон в ушах, Кощей поднялся за секунду до того, как к нему подскочил шустрый ирландец, и едва успел увернуться от следующего удара. Кулак просвистел мимо, едва не задев ограждение.
– Молодежь пошла! – громко возвестил Кощей, принимая прежнюю стойку по центру ринга. – В рожу плюнешь – драться лезут.
Реплика была встречена одобрительными воплями, но делу это не помогло. На Кощея обрушился град ударов, он едва успел прикрыть голову. Кулак противника врезался в солнечное сплетение, но, к счастью, с прессом у Кощея было все нормально. Ответным ударом Кощей почти попал Тиму в нос, промахнувшись самую малость. Парень оказался проворнее, чем казался.
Обмениваясь отрывистыми ударами, противники перемещались по рингу, выискивая слабину в защите.
Опять повезло Тиму. Кулак врезался в грудь Кощея, тот упал, перекатился и моментально вскочил на ноги.
– Щенок, – буркнул Кощей.
Его удар наконец достиг цели. Тим отпрянул и рассвирепел. Подобравшись, он бросился вперед, нанося быстрые, отрывистые удары. Пусть половина из них приходилась по воздуху, зато вторая попадала куда надо. Кощей временно ушел в глухую защиту, прикрывая голову и живот локтями и проклиная тот день, когда перестал заниматься спортом. Он попробовал перейти к нападению, но Тим быстро отпрыгнул.
– Н-на, – прозвучало над ухом, бровь пронзило болью, и прозвучал гонг.
Следуя примеру склизкого парня, Женька спустила вниз ведро на веревке, сама прыгнула следом, едва не угодив в то самое ведро, и замахала полотенцем, как заправский секундант.
– Круто, даже очень, – затараторила она, подражая секундантам из фильмов. – Вы его сделаете…
– Заткнись, – простонал Кощей. – Здоровый гад попался.
Он сидел прямо на песке, опираясь спиной на доски. Женька удвоила усилия, потом отложила полотенце и, зачерпнув кружку воды, дала Кощею прополоскать рот. Пока он булькал горлом, сообразила намочить краешек полотенца и обтереть лицо.
– Эй, больно! – отпрянул Кощей.
– Вы бессмертный, – строго напомнила Женька, резким движением стерла кровь и приложила ткань к рассеченной брови.
– Но не бесчувственный! – заявил Кощей, прижимая ткань.
– Сами ввязались, – отрезала Женька, отобрала полотенце и вновь принялась обмахивать. – Вы же что-то там из драк изучали! Так действуйте!
– Это ближе к боксу, – парировал Кощей. – Я почти все забыл!
– Самое время вспомнить, – поежилась Женька. – Вы же шустрый, как… вы точно быстрее.
– Знаю, – огрызнулся Кощей.
Прозвучал гонг, и секундантов вместе с ведрами и полотенцами втянули наверх.
– Мистер Мак хорошо держится!
В ухо Женьке орал Кларенс.
– Он его точно сделает!
Противники опять двигались по кругу, время от времени пытаясь ударить друг друга. Тела блестели от пота, но значительного перевеса пока не было. Неожиданно Тим, сделав обманный выпад, ушел в сторону и ударил Кощея в гортань. Хриплый стон пронесся над притихшей толпой. Кощей рухнул на песок.
– Один, два, три, четыре, – принялся отсчитывать бесчувственный рефери.
На счет «шесть» Кощей воздел себя на четвереньки, затем с трудом встал, но его точным ударом в лицо опять отправили в горизонтальное положение. При слове «восемь» бедняге удалось-таки кое-как подняться, пока Тим отвлекся на толпу.
К счастью, прозвучал гонг.
– Что это с мистером Маком? – разочарованно пробормотал Кларенс, помогая Женьке спуститься вниз. – Совсем сдал.
– Михаил Николаевич, – она сразу принялась трясти злодея за плечи. – Ну пожалуйста, давайте это прекратим…
– Чтобы меня, – с трудом фокусируя взгляд, проговорил Кощей, – побили на английской земле? Да не бывать…
Он начал заваливаться набок. Кое-как подперев его плечом, Женька взмолилась.
– Да хрен с ним, мы еще денег найдем! Ну пожалуйста, Михаил Николаевич, бросьте вы это…
– Эй, Мак! – донеслось от противоположной стены. Орал секундант Тима. – Сдавайся уже! Шансов нет!
– Пошел ты! – огрызнулся Кощей, снова завалился набок, правда, уже в другую сторону.
– Вы как пьяный, честное слово, – пожаловалась Женька, поддерживая Кощея. – Может, скажем, что вы болеете, а? Ну там, отравились…
– Вместе ели, – слабо отмахнулся тот. – Один я… Погоди-ка…
Кощей принюхался к воде, что-то пошептал, зачерпнул пригоршню и медленно вылил на песок.
– Детка, – слабо позвал он. – Вылей эту воду.
– Чего? – опешила Женька. – А куда?
– Да хоть на голову Тима, – ответил Кощей, аккуратно потрогав заплывающий глаз и позвал: – Кларенс, брось мне флягу!
Восприняв его слова всерьез и полагаясь на знание современного… древнего… альтернативного мира, Женька подхватила ведро, сделала вид, что идет к рефери, резко свернула и, пока Скользкий отвечал вместо измотанного Тима на приветствия болельщиков, выплеснула оставшуюся воду на голову ирландца. Вопли усилились. Женьку схватили чьи-то руки и отволокли подальше. Ее выдернули, как морковку из земли, в один миг девушка оказалась в гуще толпы. Прозвучал гонг.
Озверевший ирландец, откинув со лба мокрые волосы, бросился в атаку. Кощей, отшвырнув пустую флягу, рванул навстречу.
На первый взгляд ничего не поменялось, Тим нападал, Кощей защищался и действовал осторожно. Потом Кощея словно включили. Свистнув, он атаковал. От такой наглости ирландец на секунду опешил и тут же получил удар в грудь. Он пошатнулся, но успел блокировать удар в живот. Вот тут Кощей разошелся. Женька подозревала, что он рисуется, так как пару раз не бил, хотя и мог, а только пугал, в последний миг отдергивая руку и отскакивая, пока Тим не ударил в ответ. Один раз дал ирландцу в нос и скромно стоял, пока противник утирал кровавые сопли.
Толпа ликовала. Рядом с Женькой какой-то молодой аристократ от восторга лупил тростью по ограждению и орал, словно ему пальцы защемило.
– Сделай его, Мак!
– Вы поставили на дядю Мака? – прокричала девушка, морщась от воплей.
– На Тима, – отмахнулся аристократ. – Но этот старик так дерется! Давай Мак!
– Сам старик! – возмутилась Женька, но ее за общим гвалтом не услышали.
За несколько секунд до гонга Кощей перестал выпендриваться, подобрался и атаковал всерьез. Лицо его стало таким злым, что Женька испугалась.
Тим, сообразив, чем дело пахнет, вошел в клинч и ударил противника по почкам. Кощей оттолкнул Рыжего с такой силой, что тот сделал пару шагов назад, и на миг открылся. Вложив в удар всю свою злость за унижение первых раундов, Кощей, красиво развернувшись, нанес мощный удар в челюсть.
Толпа взревела. Голова Тима мотнулась, как тряпичная, слюни вперемешку с кровью веером брызнули изо рта, а сам ирландец повалился, подняв тучу песка.
– Считай, – велел Кощей рефери и уперся ладонями в колени. – Считай, говорю.
Рефери очнулся, бросился к распростертому телу и прилежно, вместе со скандирующей толпой, досчитал до десяти.
– Отличный боец! – крикнул Кощей, указав на Тима. – Просто не с тем связался!
В ответ опять раздались крики. Казалось, даже те, кто ставил на Тима, были готовы воспринимать на «ура» любую реплику Мака. Сообразив, что подпрыгивает и орет от восторга не хуже прочих, Женька быстро взяла себя в руки и постаралась посмотреть на вещи трезво. Что ж, манипулировать толпой Кощей умел. Ему по статусу положено. Да и смотрелся он красиво. Стоит себе такой скромный герой посреди ринга, оценивает силу соперника, весь в поту, брызгах крови, улыбается, как с предвыборного плаката, и, подняв руки над головой, толпу приветствует.
От злости Женька сплюнула и постаралась в своем скудном лексиконе английских ругательств найти что-нибудь подходящее.
– Победил Мак! – стараясь перекричать толпу, возвестил об очевидном рефери и вздернул вверх правую руку Кощея.
Все обсуждали бой, кое-кто из зрителей потянулся к стоявшим снаружи букмекерам, получать выигрыш, остальные – а их было большинство – пошли по своим делам.
Отодвинув один из щитов, судья открыл лесенку, по которой и выбрался Кощей. Затем он нагнулся, прихватил шатающегося и все еще плохо соображавшего Тима под мышки и вытянул следом.
– Отличный бой, – признал Кощей.
– Сгинь, – едва шевеля челюстью, посоветовал Тим.
– В другой раз повезет, – утешил Кощей, выудил из кармана последний шиллинг и сунул в ладонь Тима. – Выпей за меня и последующую удачу.
– Как скажешь, – прошепелявил Тим. – Только отдельно за тебя, отдельно за удачу.
В ответ Кощей засмеялся, но ойкнул и озабоченно пощупал скулу. Там уже наливался фиолетовым цветом огромный синячище.
Подбежал Том Проныра, радостно потряс руку Кощея, что-то пробормотал и напоследок отсчитал три фунта десять шиллингов.
– Не обманул? – шепнула Женька.
– Не рискнет, – туманно отозвался Кощей.
Шатер опустел. Морщась от боли, Кощей натянул рубашку и шагнул к выходу.
– Меня как-то пошатывает, – признался он. – Подставь плечо, племянничек, так оно надежней.
Опершись на Женьку и едва не придавив ее к земле, он поковылял к выходу.
– Очень больно, да? – сочувственно скривилась Женька, поглядывая снизу вверх на разбитую физиономию.
– Щекотно, – огрызнулся Кощей.
– Голова кружится? – более деловито спросила девушка. – Тошнит? В глазах двоится?
– Если отвечу «да», а ты пошутишь про беременность, я тебя убью, – пообещал Кощей.
– Глупость какая, – обиделась Женька и покраснела. – Просто проверяла, нет ли сотрясения.
– Есть, – успокоил ее Кощей и позвенел монетами в кармане. – Зато теперь сможем снять вторую комнату.
– Зачем?
– Надо. Оплатим жилье дня за три и сможем заняться своими делами.
– Какими?
Женька откинула полог и повела Кощея по улице.
– Русь спасать, – напомнил Кощей.
– Прямо в Англии?
– В Африке, – слабо огрызнулся Кощей и навалился на девушку еще сильнее.
Кое-как они ковыляли к гостинице. Впрочем, Кощей взял себя в руки и с каждым шагом шел все увереннее. К концу пути он уже просто держался за Женькино плечо и практически не пошатывался. У гостиницы и вовсе пошел самостоятельно, только слегка неуверенно.
В зал, похоже, перебралась половина зрителей, и Кощея приветствовали радостными воплями. Хозяин поставил победителю бесплатную выпивку, Кощея оторвало от помощницы и закружило в людском водовороте.
– Эй, Джеки! – услышала она. – Ты отличный секундант!
Ее быстро усадили за стол, налили пиво, и перед носом с грохотом опустилась миска с тушеными овощами.
– Лопай, парень! – ее хлопнули по плечу. – И выпей за победу своего дяди!
– Можно я наверху? – спросила Женька в пространство, так и не вычленив владельца голоса.
Раздался хохот и комментарии вроде «испугался парень», но Женьке было все равно.
Кощей уже вполне очухался, улыбался всем подряд, и за ним уже увивались две девицы. Одна – рыженькая хохотушка, чьи кудряшки мелким бесом вылезали из-под чепчика, вторая – томная брюнетка, и обе вели себя более чем раскованно. Первая вскарабкалась на колени и что-то нашептывала на ухо, а вторая, прижимаясь высокой грудью к герою, внимала какой-то ерунде, вещаемой Кощеем. Он, видимо увлекшись рассказом, совершенно не обращал внимания на собственные руки, которые, будто сами по себе, давали понять девицам, насколько хороши их формы.
– Дядя Мак, – процедила Женька. – Так можно мне наверх?
– Иди уже, – разрешил Кощей, уставясь в глубокий вырез рыжей девицы. – И не вздумай с утра зайти не постучавшись.
Подхватив еду, Женька опрометью бросилась к лестнице.
– Дверь свою запри! – крикнул Кощей вслед Женьке, и тут же забыл о девушке, уделяя внимание двум другим.
