Часть третья
ИНТРИГИ ДРАКОНЬЕГО ЗАМКА
Диритос долго не начинал разговор. Он сидел, удобно откинувшись на спинку кресла, и пристально меня разглядывал. Я, в свою очередь, смущенно переминалась с ноги на ногу, не представляя, как реагировать на столь очевидный интерес создателя драконьего рода, которого многие считали просто легендой. Что ему вообще от меня надо? И почему он решил встретиться со мной именно здесь — в покоях своего далекого потомка?
— Какое мнение у тебя сложилось о моих детях? — вдруг спросил Диритос.
— Ну… они такие… — промямлила я, силясь подобрать наименее обидное определение для этих чванливых спесивцев.
Вряд ли Диритосу понравится, если я выскажусь откровенно. Но я тут же осеклась, когда дракон лишь чуть повел бровью.
— Говори правду! — потребовал он. — Даже если она мне не понравится. Так что ты о них думаешь?
— Мне они не нравятся, — после секундного колебания призналась я. Правда, почти сразу исправилась: — Ну, за редким исключением. Нейн Ильрис вроде ничего. И Арчер… А вот женщины…
— Драконицы, — поправил меня Диритос.
— Драконицы, — послушно повторила я. — В общем, не нравятся они мне. Ни нейна Деяна, ни Кларисса. Но с другой стороны, я видела слишком мало представителей рода Ульер, чтобы делать выводы обо всех.
— Ты видела достаточно, — мягко заверил меня Диритос. — Чтобы понять, не сгнил ли плод, не стоит есть его целиком. Хватит одного укуса.
Я нахмурилась, не понимая, куда это он клонит. Намекает, что разочарован своими потомками?
«Почему это намекает? — насмешливо буркнул Эдриан. — По-моему, прямо об этом говорит».
— Когда я впервые познал всю остроту и прелесть полета в тенях, то надеялся, что мои дети пойдут по моему пути, — проговорил Диритос. В его насыщенно-желтых глазах загорелся печальный огонек. — Мы — драконы! Как это гордо звучит! Мы почти бессмертны, мы великие маги. Я ожидал, что мои потомки изменят этот мир к лучшему. Что они все силы сосредоточат на развитии своих талантов, станут великими учеными. Сколько знаний может накопить тот, кто живет так долго! Сколько тайн мироздания он может разгадать! А что в итоге?
Я молчала, опешив от столь внезапной и проникновенной тирады. Ого! Вот только выслушивать стенания легендарного дракона для полного счастья мне не хватало.
— Мой род погряз в каких-то склоках, мелочных обидах, — продолжил Диритос после крохотной паузы, показав тем самым, что и не ждал от меня ответа. — Интриги… Мне всегда казалось чрезвычайно глупо терять время на них. К чему тратить жизнь на рытье ямы для своего ближнего? Ведь в мире есть столько удивительного, непознанного! Когда-то давно я удалился от своего рода. Счел, что дал своим птенцам достаточно мудрости, заботы и любви. Каждый дракон должен найти свой путь в тенях. Но мои дети… Они забыли мои наставления. Они свернули на какую-то кривую тропку, ведущую их к войне друг с другом. Но почему они не понимают, насколько это глупо? Все равно как если бы пальцы на одной руке принялись бороться друг против друга. Только в единстве их сила. Но драконы этого не видят.
И Диритос презрительно и горько усмехнулся. Положил локти на стол и спрятал в раскрытых ладонях свое лицо, словно стыдясь посмотреть на меня после своей столь проникновенной речи.
— Неужели все представители рода Ульер вас настолько разочаровали? — негромко спросила я. От волнения мой голос осип и прозвучал карканьем простуженной вороны. Но я упрямо продолжила: — А как же нейн Ильрис? Мне он показался достойным человек… драконом.
— Ильрис, его дочь Тесса и сын Арчер. — Диритос печально усмехнулся и загнул на руке три пальца. — Старшие сыновья… Они пошли в мать своей гордостью и спесью, хотя, казалось бы, именно ей стоило бы помнить, из какой грязи ее вытащили в свое время. Итого, трое. Из всего рода. И то насчет последнего я не уверен. Ты уж не обижайся на меня, но Арчер — еще мальчишка. Да, пока ему интересно читать книги и путешествовать, но долго ли это продлится? Юношеский пыл и задор имеют обыкновение затухать. Не осядет ли он в родном замке, не примется ли плести паутину собственных заговоров, дожидаясь, когда в нее угодит какой-нибудь неосторожный родственник? Мы ведь драконы, Тамика, а не пауки!
Я вздрогнула, как от удара, от его последней фразы. Это сравнение было случайным или же он намеренно намекнул о моей истинной сути?
— Да, я знаю, что твоя мать — арахния, — ответил Диритос на мой невысказанный вопрос. — Но я не буду называть тебя паучихой. Все не поздно изменить и исправить, пока твоя тень не обзавелась лапками и ядовитыми жвалами. И потом, мы сами решаем, как нам надлежит поступать. Мы, а не наши тени! Мои потомки имеют крылья, но ведут себя, как… как… — Диритос запнулся, не найдя, видимо, достойного сравнения. Затем обвел стены комнаты печальным взором и завершил: — Стоит признать, дочь арахнии угодила в самое подходящее для себя место. Посмотри вокруг. Это не замок, это самая настоящая паучья банка.
Я нахмурилась. По-моему, мне надлежит обидеться на эту фразу. Сам же сказал, что не желает называть меня паучихой, и тут же позволяет себе такое высказывание.
Но Диритос не обратил ни малейшего внимания на мое неудовольствие. Он погрузился в какие-то, по всей видимости, нелегкие размышления. Его лоб избороздили глубокие морщины, рот недовольно кривился, желтые глаза пылали огнем гнева и разочарования.
Я тоскливо покосилась на дверь позади меня. Может быть, выскользнуть прочь, пока древнейший из драконов занят своими мыслями? Если честно, как-то не особо прельщает меня роль жилетки для слез. Особенно если учесть, кто именно рассказывает мне о бедах рода Ульер. Здравый смысл подсказывает, что сильные личности не любят проявлять слабость при посторонних. А случайных свидетелей, как правило, принято устранять. Тем более Диритос столько веков скрывал то, что по-прежнему живет и здравствует… Он превратился в настоящую легенду и наверняка готов на многое, если не на все, чтобы сохранить свой статус. Что опять-таки не означает ничего хорошего для меня.
Я тяжело вздохнула, в тысячный, наверное, раз призвав все беды на голову Ульрики. Как часто я зарекалась не верить этой противной фее — и все без толку! Теперь я понимаю, почему Арчер столько времени прожил с ней, терпеливо снося все ее шалости и более чем сомнительное чувство юмора. Даром убеждения Ульрика владеет в совершенстве. А какие грустные глазки она умеет делать! И камень, наверное, разжалобить сумеет при желании.
«Меня бы не сумела», — не утерпев, подал голос Эдриан.
Пауза все затягивалась и затягивалась, и я начала не на шутку волноваться. Интересно, сколько длится ужин у драконов? Будет весьма неприятно, если меня в своих покоях застанет вернувшаяся Кларисса. Вряд ли она поверит моему рассказу о встрече с основателем драконьего рода.
— Не беспокойся, Клариссы не будет еще достаточно долго, — в этот миг наконец-таки нарушил долгое молчание Диритос, без особых проблем угадав причину моего беспокойства. Нервно забарабанил пальцами по столу, обронив: — В общем-то, именно о ней я и собираюсь с тобой потолковать.
Я еще раз вздохнула и поискала глазами стул. Сдается, беседа выйдет долгой. Мне опять придется выслушать про забавы Клариссы. И почему-то мне кажется, что Диритос тоже попытается оправдать ее поступки. А как же иначе? Она все-таки его, пусть и далекий, но прямой потомок.
— Кларисса перешла грань дозволенного, — вдруг обронил Диритос. — Ее поведение позорит мой род. Одна та выходка с этим несчастным мальчиком… как его там, Морганом, что ли… привела меня в бешенство. Дракон не может, просто не должен так поступать! Мы созданы для полета, а не для смехотворных разборок со смертными. Но даже не это главное. Куда сильнее меня волнует то, что Кларисса угодила под чье-то влияние. Она стала послушной марионеткой в чужих руках. Ее кто-то использует в своих целях, а глупышка считает, будто сама является главным кукловодом. Но я никак не могу понять, кто стоит за всем происходящим и чего он добивается.
Я невольно вспомнила разговор с Шерионом и изумленно вскинула брови. Надо же, вот уже второй очень старый и очень уважаемый дракон говорит мне, что в замке рода Ульер ведется какая-то очень опасная и непонятная игра. Но кто же наш противник? И чего он добивается?
— Я знаю о твоей сделке с Шерионом, — продолжил удивлять меня своей прозорливостью Диритос. — И она не идет вразрез моим желаниям. Выполни данное ему обещание. Он разрешит твою свадьбу с Арчером. А я помогу тебе сделать так, чтобы торжество не завершилось трагедией.
— Правда? — Я аж подпрыгнула на месте, не смея поверить такому счастью.
— Моя жена была русалкой. — Диритос слабо улыбнулся. — Да, у меня не появилось рыбьего хвоста, а она так и не сумела обзавестись настоящими крыльями, но это не помешало нам счастливо прожить долгие-долгие годы и нарожать целый выводок крикливых дракончиков.
Правда, при последней фразе лицо Диритоса как-то странно омрачилось, будто в этот момент он вспомнил о чем-то неприятном. Но дракон почти сразу улыбнулся с прежним снисходительным высокомерием.
— Зачем вы открылись мне? — сухо спросила я. — Вы столько веков сохраняли в тайне то, что еще не ушли дорогой теней. Стали легендой. И вдруг явились мне. Почему? Я уже заключила соглашение с Шерионом, которое полностью удовлетворяет вашим желаниям.
— Да, но я не уверен, что сам Шерион не замешан во всем этом, — резонно возразил Диритос. — Он хитер, очень хитер. И даже ваша сделка может быть частью его грандиозного плана.
— Но зачем ему все это? — Я недоуменно пожала плечами. Подумала немного и искренне призналась: — И вообще, если честно, я во всем запуталась. Слишком много интриг для одной меня. Я никак не могу понять, что вообще затевается. А без этого будет крайне непросто определить, кому это надо. Не так ли?
— Хороший вопрос. — Диритос удовлетворенно кивнул. — И именно на него тебе и надлежит найти ответ в первую очередь. Выясни, что затевается и кому это может быть выгодно. И тебе не составит особого труда понять, кто стоит за всем этим.
— А просто сказать нельзя? — недовольно осведомилась я. — К чему эти тайны на пустом месте?
Диритос лишь усмехнулся в ответ на мою претензию. Перегнулся через стол и прошептал, глядя мне прямо в глаза:
— Я ведь тоже дракон, а следовательно, не могу без тайн и недомолвок. Но кое-какую пищу для размышлений я подкину тебе прямо сейчас. Ты, кажется, хотела найти в этой комнате доказательство того, что Кларисса причастна к смерти Авериуса? Что же, лови.
И он вдруг с ловкостью ярмарочного фокусника выудил из пустоты какую-то небольшую потрепанную книжку, после чего бросил ею в меня.
Я ловко перехватила книжку в воздухе, после чего с немалым изумлением воззрилась на Диритоса, ожидая объяснений.
— Рабочий блокнот Клариссы, — пояснил он. — Иногда она вела в нем личные записи. Тебе будет полезно прочитать. И еще одно.
После чего вновь запустил в меня чем-то.
Первым моим порывом было уклониться от непонятной вещи, летящей мне прямо в лицо, но я все-таки поймала ее. Оказалось, что на сей раз Диритос кинул в меня какой-то склянкой, в которой тяжело переливалась ярко-зеленая маслянистая жидкость.
— То вещество, при помощи которого Авериуса подчинили чужой воле, — спокойно сказал Диритос. — Почему-то мне кажется, что оно может тебе пригодиться. Но даже если я ошибаюсь, то в любом случае ему не место в комнате Клариссы. Мало ли на ком она захочет испробовать его.
— То есть… — Я аж задохнулась от того вывода, который следовал из слов дракона. — То есть это все-таки Кларисса отправила Авериуса расправиться с Фреем?!
— Я еще раз говорю тебе, что Кларисса выполняет чужую волю, хоть и считает, глупышка, будто является главной интриганкой замка, — терпеливо напомнил мне свои слова Диритос. — Но не делай поспешных выводов. Помни, что она далеко не единственный представитель рода Ульер, который разбирается в подобного рода вещах. Можно сказать, что яды — это наше хобби.
— А что, если подкараулить Клариссу и заставить ее рассказать всю правду? — зловеще поинтересовалась я, задумчиво взвешивая на ладони полученную в дар склянку. — Насколько я поняла, при помощи этого вещества я заставлю Клариссу быть откровенной, поскольку она станет целиком и полностью зависима от моей воли.
Диритос лишь усмехнулся и неопределенно пожал плечами.
— Действуй, — проговорил он. — Но учти, если тебя поймают, то я не приду на помощь. Легенда должна оставаться легендой.
— Другого я и не ожидала, — не удержалась я от язвительного замечания. Хотела было добавить что-нибудь про то, что нечего на потомков пенять, коль сам не являешься образцом добродетели, но не успела. Диритос исчез. Нет, он не спрятался в тенях и не воспользовался палантром. Он просто растворился, словно был всего лишь дымкой, миражом, привидевшимся мне.
«Дела, — задумчиво резюмировал Эдриан. — А драконье гнездо-то, оказывается, прогнило насквозь. Знал бы я пару веков назад, что злейший враг драконов — сами драконы, то, не задумываясь, отправился бы на штурм замка».
Я лишь хмыкнула в ответ на столь смелое заявление. Ну пошел бы — и что? Эдриан просто не нашел бы замок или же не сумел миновать привратников.
«Ох, ошибаешься, — с насмешкой заверил меня он. — После всего узнанного я более чем уверен, что нашлась бы целая куча желающих открыть мне ворота драконьего замка изнутри. Диритос прав. Это не гнездо, а настоящая паучья банка. Но, возможно, оно и к лучшему. Попытаемся сыграть на слабостях и пороках этих детей сумрака. Благо недостатков у них, как оказалось, предостаточно».
* * *
Я сидела в гостиной своих покоев и задумчиво глядела на записную книжку Клариссы. За окнами такими нестерпимо яркими красками полыхал закат, заливая весь мир потоками алого, что я не выдержала и задернула гардины, но масляную лампу зажигать не стала. Теперь вокруг было темно. Света едва хватало на то, чтобы разобрать крупную надпись, выполненную витиеватыми позолоченными буквами на потрепанном кожаном переплете: «Собственность Клариссы Ульер».
Я никак не могла решиться и открыть блокнот, хотя понимала, что веду себя глупо. Дело в том, что мне не давала покоя фраза, оброненная Диритосом. Он сказал, что Кларисса вела здесь личные записи, то бишь передо мной что-то вроде ее дневника. А я была твердо уверена, что читать без спроса чужие письма как-то… подло, что ли.
«Какая у тебя тонкая душевная организация!» — не выдержав, съязвил Эдриан.
Тонкая душевная организация? Я хмыкнула и потерла подбородок. Можно сказать и так. Просто в детстве я тоже вела дневник. До сих пор помню ту стопку листов из самой дешевой сероватой писчей бумаги. И мой прыгающий почерк, и строчки, густо украшенные кляксами и помарками. Я пыталась заполнять листы как можно плотнее, сберегая драгоценное место, потому что запасы бумаги в нашем доме пополнялись крайне редко. Мои родители не увлекались деловой или дружеской перепиской. Матушка не утруждала себя записями по домашнему хозяйству. Единственное, каждые выходные отец забирал с собой парочку листов — они требовались для ведения подсчетов при азартных играх.
Впрочем, я немного отвлеклась. Естественно, в моем так называемом дневнике не было ничего серьезного. Так, какие-то глупые детские переживания, обиды, обрывки понравившихся стихов. Я почти не зналась с другими детьми, поэтому мне было очень скучно. И однажды, начитавшись очередных романов из библиотеки матушки, я решила выдумать собственную историю любви. Фантазия у меня всегда работала как надо, свободного времени было хоть отбавляй. И расход бумаги резко увеличился. Я начала прилежно заполнять листы подробностями несуществующего приключения. Якобы я встретила незнакомца на очередной прогулке. Купалась в озере — и из леса вышел Он. Именно так — с большой буквы. Кстати, имени Ему я так и не придумала. Все знакомые мне мужские имена казались слишком обычными. Для Него требовалось нечто особое, но, увы, в этот раз воображение оказалось бессильно мне помочь.
Но я не огорчилась из-за этого факта. Напротив, безымянный герой давал невиданный простор для домыслов. Я представляла себе, что Он — это король из далекой страны, вынужденный хранить свое инкогнито, чтобы не навлечь на меня беду. Ну или на худой конец принц. Что если о нашей любви станет известно, то меня похитят его враги. Ну и многое-многое другое.
Сейчас я понимаю, что мое сочинение изобиловало цитатами из прочитанных книг. Я писала о том, чего не понимала, но что мне казалось красивым. Про огонь, разливающийся в загадочных чреслах, хотя я понятия не имела, где эти самые чресла расположены и почему они должны гореть огнем. Про нестерпимый зуд в губах. Ну это я как раз могла представить себе, потому что однажды меня именно в губу укусила пчела. Зуд действительно был такой, что хоть на стенку лезь! Хотя подсознательно я понимала, что авторы романов имеют в виду нечто другое.
А закончилось все предсказуемо и печально. Однажды бережно хранимую под кроватью стопку бумаги нашла Альба, в кои-то веки решившая подмести в столь укромном уголке. Понятное дело, не утерпела и прочитала мои бредни. Правда, восприняла их на удивление серьезно и поспешила с докладом к моей матери.
О дальнейшем не хочется даже вспоминать. Разразился грандиознейший скандал. Никогда прежде и никогда после того дня я не чувствовала себя настолько униженной и оскорбленной. Родители всерьез решили, что каждая моя прогулка заканчивается в ближайших кустах, где я предаюсь безудержной страсти с каким-то безымянным проходимцем. Какими только словами меня не обзывали! Гулящая девка — самое скромное определение, данное мне матушкой, которая подкрепила оскорбление увесистой затрещиной. А на отца было вообще страшно смотреть. У меня заранее начинала болеть пятая точка в ожидании неминуемых розог, когда я видела его побелевшие от бешенства глаза и настолько плотно сомкнутые губы, что они превратились в тонкие бескровные линии. И мне еще повезло, что он сосредоточил свою ярость на незнакомце, посмевшем обесчестить его дочь, а не принялся сразу же наказывать меня.
Никакие мои слова, уговоры и слезы не могли убедить родителей в том, что все написанное — лишь выдумка. Закончилось все тем, что они послали в Литлтон за целительницей, должной определить, не привела ли эта связь к беременности, хотя я на коленях молила их не позорить меня.
К моему счастью, целительницей оказалась молодая женщина лет тридцати, которой хватило одного взгляда на мое опухшее зареванное лицо, чтобы понять происходящее. Под предлогом проведения тщательного обследования она заперлась со мной в одной комнате, где сначала дала выпить успокаивающего отвара, а потом внимательно выслушала мой рассказ. Я торопилась, перескакивала с одного на другое, под конец опять начала плакать. Тогда она ласково погладила меня по голове и что-то прошептала. Мои веки отяжелели, и я уснула. А когда проснулась — целительницы уже не было. Родители вели себя так, как будто ничего не произошло. Нет, они не извинились передо мной, да мне и в голову не пришло бы потребовать этого. Я была счастлива, что кошмар закончился. Никто не стал наказывать и Альбу за излишнее любопытство. Около месяца мать держала комнату, где хранила свои любовные романы, под замком. Однако потом ей надоело таскаться со связкой ключей — и я вновь получила полный доступ к книгам. Стоит ли говорить, что больше я и помыслить не могла о сочинительстве. Первая и последняя попытка ведения личного дневника привела к слишком жестокому уроку, который наглядно продемонстрировал мне, что свои мысли и переживания лучше держать при себе.
«Да, теперь я понимаю тебя, — отозвался на мое воспоминание Эдриан. Помолчал немного, затем не удержался и все-таки добавил: — Слушай, как же тебе не повезло с родителями-то!»
Я не стала возражать своему извечному собеседнику, хотя была не согласна с ним. Родителей не выбирают, как говорится. Да, обычно они вели себя сурово со мной, хотя чаще всего просто не замечали. Но с другой стороны, худо ли, бедно, но они выполнили свой долг передо мной. Не попрекали едой, дали хоть какое-то образование. А всего остального я в силах добиться и сама.
И с этой мыслью я взяла в руки записную книжку Клариссы. Несколько раз глубоко вдохнула, набираясь решимости, затем открыла ее. Ладно, попытаюсь слишком уж личные переживания пропускать мимо глаз.
Однако мои опасения оказались напрасны. Чем дольше я листала страницы, тем больше успокаивалась. Кларисса, видимо, здраво рассудила, что негоже бумаге поверять свои сердечные тайны, ведь всегда есть вероятность, что записи попадут в чужие руки. Поэтому пока я видела лишь рецепты всевозможных мазей, отваров. Встречались мне и описания ядов, причем если в начале блокнота Кларисса делала упор на лечебном травоведении, то ближе к середине она сосредоточила все свое внимание на способах быстрого и незаметного убийства.
«Я чувствую себя всемогущей».
Эта фраза, написанная на полях, заставила мой взгляд споткнуться. Я вернулась и перечитала написанное. Затем пролистнула несколько страниц назад, обращая внимание именно на поля. Угу, сдается, я едва не пропустила нечто весьма любопытное. Нет, как таковых фраз больше не было. Но меня заинтересовали рисунки, которых здесь было великое множество. Казалось бы, обычная привычка — чертить что-нибудь абстрактное, пока твой мозг занят обдумыванием той или иной проблемы. Но рисунки Клариссы поражали множеством мельчайших подробностей. Да, стоило признать: в ней умерла талантливейшая художница, способная парой росчерков пера создать узнаваемую картину. Вот на земле лежит человек, и я вижу, что это Морган. Чуть поодаль выпрямилась с нескрываемым торжеством незнакомая мне девушка. И я поняла, что Кларисса изобразила ту сцену, при помощи которой собиралась избавиться от надоевшего возлюбленного.
А вот поединок между Арчером и Морганом. Морган стоит на коленях, а мой жених уже занес над его покорно склоненной головой шпагу, желая довершить начатое. Но торопится издалека нейн Ильрис, и я знаю, чем все завершится.
Я поморщилась и пролистнула несколько страниц, посвященных все той же теме. Окончание этой невеселой истории я знаю. Посмотрим, что там дальше.
Ага, а вот это было уже интереснее. Сразу же после фразы, привлекшей мое внимание, пошли совсем другие рисунки, напоминающие, если честно, мечты какой-нибудь маленькой девочки о том, как она станет принцессой и все будут ей поклоняться. Почти на каждой странице был изображен трон, сделанный таким образом, что сидящий на нем человек словно находился в оскаленной пасти дракона. Но, естественно, это место было уже занято, и занято именно Клариссой. Стоило признать, она не сумела удержаться от вполне понятного и такого человеческого стремления стать краше, поэтому весьма польстила себе в этих автопортретах. Темные волосы будто полощутся на ветру, желтые глаза словно сыплют искрами. Но самое главное: ее хорошенькую головку венчала самая настоящая корона.
«Повелительница драконов», — так был подписан один из рисунков.
«Девица рвется к власти, — резюмировал Эдриан увиденное. — Ну что же, полагаю, мы нашли ту самую злодейку, которая опутала тенетами своих интриг замок рода Ульер».
Я поморщилась, недовольная такой поспешностью выводов со стороны своего спутника. Ох, боюсь, он слишком торопится. Если бы дело обстояло так просто, то что мешало тому же Диритосу или Шериону разоблачить Клариссу? Ладно, предположим, первый не хочет выходить из тени, желая сохранить свой статус легенды. Но Ульрика целиком и полностью предана ему. При помощи его подсказок фея сумела бы разобраться с Клариссой. Да и вообще как-то не тянет молодая драконица на прожженную интриганку. Я по-прежнему считаю, что она слишком глупая и самовлюбленная для этого.
«Самая страшная ошибка, которую можно сделать в жизни, — это недооценить врага и переоценить друга, — неожиданно изрек мудрость Эдриан. — Ты тоже не торопись с выводами, Мика. Возможно, ты судишь Клариссу по тщательно подобранной маске».
Я неопределенно хмыкнула, не став вступать в спор с духом погибшего мага. Возможно, он прав. Но не даст мне покоя то обстоятельство, что Кларисса лишилась изрядной части легендарного драконьего нюха. Если это на самом деле так, то получается, существует еще один противник. Правда, непонятно, почему он направил свой удар именно на слабую половину драконьего рода. Кларисса, нейна Деяна… Интересно, а другие драконицы пострадали от загадочного недуга или же он поразил только постоянных обитательниц замка?
«Я бы поостерегся называть дракониц слабыми, — несогласно фыркнул Эдриан. — Кстати, и лишение их нюха весьма разумный шаг. В книгах, которые я некогда прочитал, утверждается, что чутье у дракониц намного острее, чем у драконов. Один исследователь даже заявлял, что благодаря ему они обладают повышенной способностью к телепатии».
Да, кстати о телепатии. Я вспомнила слова нейны Деяны о том, что среди драконов одного гнезда существует сильная телепатическая связь. Если это так, то почему наш загадочный противник еще не выдал себя? Или же он не дракон?
«Об этом я тебе и толкую, — терпеливо повторил Эдриан. — Связь-то существует, но считается неприличным использовать ее без крайней нужды. В самом деле, кому приятно осознавать, что ты весь на виду. Ведь твой сосед по обеденному столу будет в курсе даже того, вымыл ли ты руки после отхожего места, не говоря уж о других мелочах, которыми не принято делиться пусть и с самыми родными. Поэтому драконы обычно используют защиту от телепатии. Но, как я уже говорил, повышенное чутье дракониц зачастую позволяет обойти ее. Не специально, конечно. Просто не всегда мысли можно только прочитать. Куда чаще их угадывают. По выражению глаз, по мимике, по запаху тела, наконец. Драконицы „считывают“ все эти параметры машинально, не задумываясь об этом. И этим могут быть очень опасны. — Эдриан подумал немного, после чего завершил свою речь почти шепотом: — Знаешь, если бы я планировал какую-нибудь грандиозную пакость драконам, причем желал бы сотворить ее в замке, то поступил бы именно так».
Я тяжело вздохнула. Резонное замечание, ничего не скажешь. Тогда получается, что Кларисса — такая же жертва. Так сказать, коза отпущения, на которую попытаются повесить все беды. Но я не сомневалась, что Кларисса знает, кто на самом деле руководит этим теневым театром. Еще бы придумать способ, как разговорить ее. Она хоть и глупа, но эту тайну явно будет хранить до последнего.
Я перевернула еще страницу записной книжки. И похолодела от ужаса, потому что узнала себя на последней картинке. Кларисса изобразила меня мертвой. Я лежала на кровати в своих покоях, а посередине груди весьма недвусмысленно торчал кинжал.
«Ого! — присвистнул Эдриан, тоже по достоинству оценив это художество. — Выходит, на роль следующей жертвы избрали тебя».
По моей спине табуном пробежали ледяные мурашки: сначала в одну сторону, потом в другую. И по закону подлости именно в этот момент за дверью послышался какой-то приглушенный шум.
«Ну все, по твою душу пожаловали, — предупредил меня Эдриан. — Прячься!»
Я вскочила со своего места и принялась бестолково метаться по комнате, отчаянно прижимая к груди записную книжку, будто та могла спасти меня от убийцы. Правда, старалась производить при этом как можно меньше шума, но не уверена, что у меня это получалось. То и дело под ноги лезли диваны, кресла, столы.
— Демоны! — беззвучно выругалась я, в очередной раз споткнувшись о какой-то предмет обстановки. — Да сколько здесь мебели-то! А укрыться негде.
И в самом деле пространство между диваном и полом было слишком маленьким, чтобы я смогла туда залезть. Кресла страдали тем же недостатком. Можно было попробовать забиться под стол, но вряд ли короткая скатерть сумеет прикрыть меня в должной мере. Спальня? Ну уж нет, судя по рисунку, именно там меня и будут искать в первую очередь. Ванная? И опять-таки нет, там места еще меньше.
Я замерла почти по центру комнаты, с отчаянием заломив руки. В этот момент кто-то со стороны коридора начал дергать дверную ручку, и я вдруг вспомнила, что забыла запереться.
«Встань к двери! — резко скомандовал Эдриан. — Когда убийца войдет, то не увидит тебя, поскольку ты окажешься позади него. Вдруг получится выскользнуть за его спиной в коридор».
Дослушивала я мага, уже прижимаясь к стене в указанном месте. И вовремя! Ручка еще раз дернулась, и дверь отворилась. В комнату неслышно вошел какой-то здоровяк.
Теперь я даже порадовалась тому, что зажгла всего одну масляную лампу. Она осталась на столе, где я изучала записную книжку Клариссы. Но огня она давала недостаточно, чтобы осветить всю комнату. В углах гостиной метались тени, а в моем уголке вообще царила непроглядная мгла. Надеюсь, она скроет меня от незваного визитера.
Здоровяк не торопился пройти дальше. Он стоял почти на пороге, и я мысленно выругалась. Не было никакой возможности незаметно миновать его. Если только попробовать оттолкнуть и броситься бежать в коридор, взвывая о помощи. Но сомневаюсь, что у меня хватит сил сдвинуть с места такую громадину.
Здоровяк как-то нерешительно переступил с ноги на ногу и сделал крохотный шажок вперед. Я круглыми от ужаса глазами уставилась на его левую руку, в которой он сжимал какой-то предмет, более всего напоминающий… кинжал! Оранжевый отблеск лампы в этот момент пробежал по лезвию и загорелся жгучей искрой на острие, подтверждая мои наихудшие опасения. Передо мной действительно стоял жестокий убийца, пришедший сюда лишь с одной целью: расправиться со мной!
«Беги, Мика, беги!» — чуть слышно шепнул Эдриан, словно опасался, что его могут услышать.
Громила сделал еще один шаг к столу, не подозревая, что тем самым освобождает мне путь к спасению. Но я не могла двинуться с места. Ноги словно приросли к полу. Ярость, ледяная ярость душила меня, не давая сделать и вздоха. Этот негодяй осмелился прийти сюда! Он желает напасть на беззащитную девушку, которая, между прочим, ему ничего дурного не сделала. Ну уж нет, я заставлю его пожалеть о своем вероломстве!
К тому же, что скрывать, меня глодало жадное любопытство. Я бы отдала несколько лет своей жизни, лишь бы узнать, кто же является тем мерзавцем, который развел такую паучью возню в замке драконов. Если я убегу сейчас, то буду вынуждена вновь и вновь терзаться сомнениями и ломать голову, пытаясь разобраться во всех хитросплетениях чужой интриги. Тогда как у меня есть уникальная возможность поставить в этой тайне окончательную точку!
«Не дури! — препротивно взвизгнул Эдриан, осознав наконец-таки, что я задумала. — Мика, он тяжелее тебя раза в три, если не больше. И вооружен! Что ты намереваешься…»
Он не успел закончить фразу. В следующее мгновение я с душераздирающим воплем кинулась вперед, схватив в руки напольную вазу с какими-то пыльными цветами, которая украшала вход в мои покои. И с силой обрушила ее на затылок ничего не подозревающего негодяя.
Правда, ваза так и не успела выполнить свою роль орудия возмездия. Когда между нею и затылком преступника осталось всего ничего, что-то вдруг оглушительно громыхнуло. Перед глазами все стало бело от вспышки ослепляющего огня. И меня с силой откинуло назад. Мир вокруг погрузился в темноту…
* * *
— Мика…
Я медленно приходила в себя. Казалось, будто в моем теле не осталось ни единой целой кости. У меня болела каждая мышца, каждая крохотная связка. Прежде я даже не подозревала, что в теле есть столько мест, которые могут болеть.
— Мика!
Эти заунывные вопли раздражали меня сильнее всего. Думаю, я очнулась именно потому, что хотела заткнуть неизвестного плакальщика. Сейчас как открою рот и как рявкну от души! Но из моего горла вылетали лишь слабый сип и какое-то неприятное бульканье.
— Мика, ну зачем ты так поступила!
Я начала узнавать этот голос. Он, вне всякого сомнения, принадлежал Фрею. И я мысленно застонала, вспомнив события, предшествующие моему обмороку. Ну конечно же, тот громила! Им же был Фрей! Должно быть, приятель вернул свой видимый облик за время моего отсутствия. Решил проверить, куда это я запропастилась в очередной раз и почему пропустила ужин, а я, не разобравшись в ситуации, напала на него, взбудораженная страшной картинкой в записной книжке Клариссы. И сработала защита Атириса, которая отбросила меня, не дав завершить атаку.
«Повезло, что ты еще жива, — подал голос Эдриан. — Авериусу подобное же падение обошлось куда дороже».
Да, я была жива, но цела ли?.. И я, по-прежнему не открывая глаз, попробовала пошевелить рукой или ногой. Самый страшный мой кошмар: оказаться парализованной! Беспомощной и слабой, целиком и полностью зависящей от милостей других. Но вроде бы столь жуткая участь мне не грозит. Пока, по крайней мере. Сначала указательный палец на левой руке дернулся, повинуясь моему мысленному приказу, а потом и большой палец на ноге согнулся.
— Мика, я убил тебя! — особенно громко и отчаянно взревел Фрей и припал к моей груди.
Я аж крякнула от неожиданности, почувствовав себя так, будто на меня рухнула каменная глыба. Все-таки мой друг был немалого веса. Я слабо забарахталась, пытаясь освободиться. Но Фрей, увлеченный своим горем, не обратил на мои трепыхания ни малейшего внимания. Он с упоением рыдал, орошая мое платье ручьями горючих слез.
— По-моему. Тамика очнулась, — раздался чуть поодаль еще один знакомый голос.
Я напряглась, узнав в его обладателе Моргана. Ага, стало быть, Фрей пришел ко мне не один. Или же маг поторопился на помощь. Не суть важно, главное то, чтобы он не увидел записную книжку Клариссы. Боюсь, мне будет крайне нелегко объяснить, как она оказалась у меня.
— О, Мика! — особенно громко взревел Фрей, проигнорировав и высказывание Моргана. Сжал мои плечи до жалобного хруста и самым неприличным образом потерся сопливым носом о мою шею.
Вытерпеть последнее оказалось выше моих сил. Я заворочалась сильнее, даже изловчилась и хорошенько двинула кулаком Фрею в живот, показывая, что рановато меня оплакивать. Тот от неожиданности хрюкнул, но слегка расслабил тиски своих объятий.
— Если немедленно не встанешь с меня, то двину не кулаком, а коленом, и не в живот, а чуть пониже! — злым свистящим шепотом предупредила я. — А ну — брысь!
Фрея с меня как корова языком слизнула. Постанывая и охая, я села и чуть дрожащими руками провела по волосам, пытаясь хоть немного пригладить их. Затем перевела взгляд на приятеля, открыла было рот, желая высказать все, что о нем думаю, да так и замерла. В груди опасно забился, рискуя в любой момент вырваться наружу, тонкий испуганный визг.
— Тихо, тихо! — Мгновенно между нами возник Морган, почувствовавший неладное. — Тамика, успокойся! Мы и без того нашумели без меры. Странно, что еще никто не поинтересовался, что за крики тут раздаются. Видимо, все слуги заняты на уборке и приготовлении покоев для драконов, основная масса которых прибудет уже завтра.
Я подняла руку и дрожащим пальцем ткнула в сторону Фрея, не в силах закрыть рот.
— Да, твой приятель сейчас несколько необычно выглядит, — без особых проблем понял мою пантомиму Морган. Усмехнулся. — Но он все тот же Фрей.
— Сама виновата! — обиженно пробасил виновник моего ступора. — Мика, когда ты выскочила с воплем и запустила в меня вазой, то я страшно перепугался!
— А какого демона ты вошел ко мне с кинжалом в руках? — возмутилась я. — Я, между прочим, решила, что меня сейчас убивать будут!
— Я как-то не подумал, как это выглядит со стороны, — смущенно забормотал Фрей. — Просто все эти разговоры об интригах и убийствах на меня плохо влияют. Мне почему-то казалось, что в твоей комнате кто-то затаился. Вот и решил продемонстрировать, что тоже не лыком шит и могу за себя постоять.
— Видать, опять проявилось действие пыльцы феи, — подал голос Морган. — Я же говорил, что Фрей некоторое время будет чувствовать опасность не хуже, чем его собака. Все-таки он в некотором роде был прав: ты действительно затаилась и собиралась напасть на него.
— Причем, заметь, ты уже второй раз за день меня так пугаешь! — плачуще затараторил Фрей, не дав мне вымолвить и слова в свое оправдание. — В итоге опять-таки сработали чары феи, и я вновь стал невидимым. А ведь только-только вернулся в свой обычный образ!
— Но ты не невидимый, — пискляво возразила я, ощутив, что дар речи наконец-то вернулся ко мне.
— Скажем так, Фрей сейчас видим местами, — опять поспешил вмешаться Морган.
И он был прав, как никогда. Зрелище, которое настолько напугало меня, заключалось в том, что прямо передо мной висела голова Фрея. Одна только голова: без шеи и туловища. Ах да, еще я видела ладони приятеля. Они спокойно лежали у моих ног, видимо, Фрей опирался ими об пол. Но при этом из-за отсутствия остальной части рук создавалось пугающее впечатление, будто они отрублены.
— Как так получилось? — потрясенно прошептала я, не в силах оторвать взгляд от столь непонятной и загадочной картины.
— По всей видимости, аура Фрея почти освободилась от воздействия пыльцы феи и пришла в первоначальное состояние. — Морган пожал плечами. — В конце концов, он же стал видимым, то бишь начал возвращаться в обычное состояние. Но твое нападение и его страх заставили сработать остатки чар. Сделать его невидимым полностью пыльца феи не смогла, поэтому и получился такой результат.
— И как долго Фрей будет в таком виде? — спросила я.
— Полагаю, что не особенно долго, — уклончиво проговорил Морган. Подумал немного и добавил: — По крайней мере, я очень на это надеюсь. Когда он был невидимым целиком, то это не приносило нам особых проблем и трудностей. Напротив, я бы не отказался, если честно, чтобы Фрей и дальше оставался в таком состоянии. Тогда мы могли бы многое узнать о том, что творится в замке… Но сейчас его просто опасно выпускать из комнаты. Напугает еще до полусмерти какую-нибудь служанку.
— Понятно, — протянула я, пытаясь не обращать внимания на записную книжку, которую держал в руках Морган. Ага, стало быть, он нашел ее. Интересно, заглянул ли внутрь? И если да, то почему молчит и не задает мне никаких вопросов?
— И где ты была? — тотчас же поинтересовался маг, словно услышав мою последнюю мысль. — Из-за тебя мы опоздали на ужин. И вообще, тебе не кажется, что это у тебя уже входит в дурную привычку: исчезать без предупреждения на длительный срок?
— Я просто поняла, что не голодна, — попыталась я оправдаться. Но тут же замолкла, когда мой желудок протестующе взвыл против моего обмана.
Увы, Морган тоже услышал эту недовольную руладу. Насмешливо вскинул бровь, глядя на меня в упор и молчаливо предлагая придумать более правдоподобное объяснение. Его рука при этом по-прежнему покоилась на кожаной обложке записной книжки. Если он ее перевернет, то неминуемо прочитает надпись и узнает, что это собственность Клариссы Ульер.
— Кстати, именно поэтому я пришел к тебе, — простодушно вмешался в наш разговор Фрей. — Принес тебе булочек. Специально опустошил поднос себе в карманы, хотя служанка меня чуть взглядом за это не съела. Где же они? Ой, по полу разлетелись!
Я чуть скосила глаза и увидела, что на ковре неподалеку от меня грудой лежит сдоба. Рот сам собой наполнился голодной вязкой слюной, а желудок забурлил пуще прежнего. Как есть-то хочется!
— Где ты была? — терпеливо повторил свой вопрос Морган. Покачал головой в ответ на мой жалобный взгляд. — И не пытайся меня обмануть! Тамика, если честно, я уже сыт по уши твоими секретами и тайнами! Я считал, что у нас общая цель, но ты, по всей видимости, затеяла какую-то свою игру.
Я молчала, закусив губу до такой степени, что во рту поселился неприятный солоноватый привкус. Увы, но сейчас я при всем своем горячем желании не сумею открутиться от разговора с Морганом. И он имеет право узнать ответы на интересующие его вопросы. Правда, не сомневаюсь, что в результате мы разругаемся вдрызг. Вряд ли он поверит в ту правду, которую я намереваюсь рассказать ему о Клариссе.
— А как прошла твоя встреча с Клариссой? — протянула я, мучительно пытаясь хоть немного отсрочить столь неприятный момент чистосердечного признания, который, не сомневаюсь, неминуемо перейдет в ссору.
— Как прошла моя встреча? — переспросил Морган и мрачно усмехнулся. — Отлично прошла! Я битый час убеждал Клариссу, что не съел ее двоюродного брата, пытаясь избавиться от его тела, а то, что она увидела в моих покоях, — результат лечения. Пришлось свалить на Мышку мои боевые раны. Благо твари Альтиса отличаются умом и сообразительностью. Эта псевдособака подыграла мне. Она так убедительно оскалила клыки, что бедняжка Кларисса опять чуть не свалилась в обморок. А потом она убежала из моей комнаты, напоследок прокричав о том, что не оставит это без последствий. Мол, не дело исчадию тьмы разгуливать по замку, даже если за него поручился посланник верховного бога.
— В общем, Морган убедил меня оставить Мышку в каморке Санча, привратника, — пробурчал Фрей, по расстроенному голосу которого было понятно, что он весьма недоволен этим обстоятельством. Приятель вздохнул и подтвердил мои предположения, жалобно обронив: — Я по ней уже скучаю! Надеюсь, Санч не причинит ей никакого вреда.
— Санч боится ее до полусмерти. — Морган покачал головой. — Мне стоило немалого труда уговорить его приютить Мышку. Помогло то, что он сильно обязан мне. А еще он обычный человек. То бишь обычный настолько, насколько может быть, прожив столько времени рядом с драконами. Он, конечно, набрался от них всякого, но своей тенью не обзавелся. Поэтому Мышка при всем желании не сумеет причинить ему вред. — Морган помолчал немного и лукаво добавил: — Но об этом я ему не сказал, понятное дело.
Я тяжело вздохнула и замерла в ожидании неминуемого неприятного продолжения. И оно не замедлило последовать.
— А теперь, когда я удовлетворил твое любопытство, то надеюсь, что ты ответишь мне взаимностью и удовлетворишь мое, — с легкой ноткой угрозы произнес Морган и несколько раз размеренно ударил пальцами по кожаной обложке злополучной книжки. — Итак, Тамика, куда и зачем ты исчезла, оставив нас расхлебывать последствия твоей неудачной шутки? Но самое главное: откуда ты взяла эту вещь?
И он перевернул книжку другой стороной. Крупная надпись, выполненная золотом, вспыхнула особенно ярко в свете масляной лампы. Я стыдливо опустила голову, чувствуя, как мои уши начинают гореть под выжидательным взглядом Моргана.
Медленно текли секунды безмолвия. Я не могла видеть себя со стороны, но не сомневалась, что мои веснушки сейчас пылают. Пламя неловкости затопило даже шею и грудь.
— Я… — наконец робко начала я, осознав, что Морган намерен продолжать эту пытку молчанием до победного конца. Запнулась в попытке подобрать нужные слова, затем продолжила, осмотрительно делая паузу после каждой фразы и внимательно наблюдая за реакцией мага: — Я подумала, что другой такой возможности осмотреть покои Клариссы у меня не будет. Она была с вами, следовательно, никто не мог мне помешать.
— Осмотреть покои Клариссы? — все-таки не выдержав, перебил меня Морган. Изумленно хмыкнул: — Но почему? В чем ты ее подозреваешь? По-моему, она тоже жертва. Ведь лишил же ее кто-то по какой-то причине нюха.
— Ты сам сказал, что Кларисса прекрасно разбирается в ядах, — проговорила я, с отчаянием осознавая, что будет очень непросто убедить Моргана в вероломстве его возлюбленной. — Вдруг она имеет отношение к произошедшему с Авериусом? — Морган болезненно нахмурился, и я повысила голос, испугавшись, что иначе он перебьет меня: — Нет, я ее ни в чем не обвиняю. Кларисса, как ты сам верно сказал, сама могла быть жертвой. Но, по-моему, было бы неплохо выяснить, не в ее ли лаборатории произведено то вещество, посредством которого Авериуса подчинили чужой воле.
— И каким образом ты собиралась это выяснить? — со злым сарказмом полюбопытствовал Морган. — Ты ведь не обладаешь никакими познаниями в травах. Неужели собиралась пробовать на вкус все, что найдешь?
«Кстати, неплохая идея, — задумчиво пробормотал Эдриан. — Арахнии вроде как обладают неуязвимостью к ядам».
Я предпочла считать высказывание своего постоянного мысленного собеседника шуткой. Еще чего не хватало — в рот всякую гадость тянуть! Пусть бы я и не погибла, но расстройство пищеварения точно бы получила. Ну и все прочие прелести, которые обычно сопутствуют отравлению. Нет уж, спасибо, как-то не хочется позориться перед драконами и своими спутниками, представ перед ними в настолько неприглядном виде.
— Поэтому я так обрадовалась, обнаружив блокнот Клариссы. — На меня вдруг снизошло вдохновение, и я принялась восторженно лгать, сама обрадовавшись тому объяснению своего поступка, который пришел мне в голову. — В самом деле, она должна была записывать результаты своих экспериментов и опытов. Но когда я увидела, каким записям в действительности посвящена эта книжка, то поняла, что должна показать ее тебе.
— Я не читаю чужие письма и дневники, — с негодованием фыркнул Морган, но мне почудилась в его тоне некая неуверенность.
— А это не дневник, — возразила я. — И тебе не придется ничего читать. Самое интересное заключено в рисунках, которые Кларисса делала на полях.
Морган с сомнением повертел книжку в руках. В его глазах горел греющий мою душу огонь сомнения. Как говорится, и хочется, и колется.
— Неужели тебе неинтересно? — тоном искусителя добавила я. — Это же рисунки, ничего более.
— И все-таки чем дальше, тем больше ты становишься арахнией, — пробормотал Морган.
Я не обиделась на это высказывание, поскольку маг просто констатировал чистую правду. Мне и самой не нравились те изменения, которые я чувствовала в себе. Но я ничего не могла поделать. Эдриан предупреждал, что мне надлежит избегать таких сильных негативных эмоций, как гнев или страх. Мол, они будут ускорять мое преображение в представительницу паучьего племени. Как говорится, легко сказать — трудно сделать. Пожалуй, за один сегодняшний день я пугалась чаще, чем за всю предшествующую жизнь. А ведь я провела в драконьем замке меньше суток, тогда как до дня летнего солнцеворота осталось больше недели! Да, за такой срок я действительно имею все шансы раз и навсегда обзавестись ядовитыми жвалами и способностью прясть паутину.
— Да открывай уже! — жалобно взмолился Фрей.
Приятель, не выдержав, подошел ближе, и я в очередной раз гулко сглотнула слюну при виде его головы, словно парящей в воздухе без всякой поддержки. На его летающие отдельно ладони я старалась вообще не смотреть.
Морган поколебался еще мгновение. Затем кивнул, будто придя мысленно к какому-то серьезному выводу. И раскрыл книгу на первой попавшейся странице.
Волею случая он угодил как раз на ту картину, которая изображала сцену предательства Клариссы. Чем дольше Морган смотрел на этот рисунок, изучая детали, тем сильнее он бледнел. Достаточно скоро на его лице не осталось и кровинки. Лишь выделялись темными пятнами глаза, казавшиеся сейчас совершенно черными из-за непомерно расширенных зрачков.
— Узнаешь? — негромко поинтересовалась я.
— Да, — глухо отозвался Морган. — Но я не понимаю, право слово, не понимаю… Получается, Кларисса каким-то образом была причастна к той истории? Все эти годы я считал, что сам виноват. Перебрал вина, позволил себе лишнего и потому стал жертвой той расчетливой девицы, вздумавшей поживиться за мой счет.
— У меня другие сведения о том, как все на самом деле тогда было, — тихо сказала я. — Нейн Ильрис… В общем, он поведал мне, что ты и Арчер стали невинными жертвами интриги Клариссы.
— Не понимаю. — Морган растерянно посмотрел на меня. Он выглядел настолько потерянно и жалко, что мне нестерпимо захотелось прижать его к себе, приласкать и заверить, будто все будет хорошо. И в сердце ужалила ядовитая змея сомнений, действительно ли я хочу поведать ему всю правду? Не милосерднее ли будет промолчать, оставив его купаться в радужных надеждах на возобновление отношений с Клариссой?
«Не вздумай! — рявкнул на меня Эдриан. — Иначе, клянусь богами, я отниму власть над твоим телом и сам расскажу бедняге, что за змею он пригрел на груди. Предавший однажды, предаст и второй раз. Или ты всерьез веришь, будто Кларисса искренне раскаялась?»
— Выслушай меня, — тихо попросила я. — Просто выслушай, не перебивай. Я расскажу тебе то, что рассказал мне нейн Ильрис. Но учти: он предупредил, что если ты вздумаешь поднять этот вопрос на всеобщее обсуждение, то он будет отрицать все до последнего. Все-таки Кларисса — его дочь. Честь семьи, знаешь ли, и все такое.
— До сего момента я был уверен, что тоже вхожу в состав его семьи, — чуть слышно выдохнул Морган. — Но продолжай, прошу. Я должен узнать.
После чего опустил голову и впился глазами в рисунок. Перевернул страницу — и опять вздрогнул, узнав сцену, когда Арчер едва не убил его.
Я негромко кашлянула и начала говорить. В первые минуты я пристально всматривалась в Моргана, силясь понять, какие чувства обуревают его в этот момент. Но лицо мага словно окаменело, превратившись в бесстрастную маску. Лишь в глубине темных глаз бушевал огонь эмоций.
— Вот и все, — наконец, завершила я свой рассказ.
Засомневалась немного, гадая, стоит ли выкладывать Моргану и слова Ульрики о том, что Кларисса может быть причастна к нападению на Фрея, но потом решила не смешивать эти два события. Пусть сначала Морган привыкнет к мысли, что его возлюбленная так долго и так изощренно лгала ему, использовав в своих подковерных играх.
Фрей догадливо поднес мне стакан с водой, которую набрал из графина. Затем подал руку, помогая встать. Все это время я провела, сидя на полу, куда меня отбросило после неудавшегося нападения. Я не стала отказываться и с удовольствием поднялась. Со стоном наслаждения прогнулась в спине, разминая затекшие после долгой неудобной позы мышцы.
Все это время я старательно избегала даже взгляда на Моргана. Маг словно превратился в статую. Он стоял, тяжело облокотившись на спинку кресла, и внимательно рассматривал записную книжку. Правда, его взгляд при этом был настолько отсутствующим, что я сомневалась, видит ли он что-нибудь. Длинные пальцы безучастно листали страницы, невидящий взор скользил по тем картинкам, которые я успела досконально изучить.
— Драконы очень гордятся своим происхождением и своей тенью, — внезапно проговорил Морган. Он все так же не поднимал головы. — Я был по-настоящему счастлив и горд, поскольку считал, что отношусь к тому крохотному числу обычных смертных, которых они приняли за равных себе. Но теперь понимаю, насколько глупы и смехотворны были мои надежды. Драконы есть драконы, люди есть люди. Нам не познать прелесть полета в тенях, им… А им, по всей видимости, плевать на человеческие чувства. Они не любят, лишь позволяют любить себя и вряд ли уважают нас. Как можно было так поступить со мной?
Я почувствовала прикосновение теплой ладони Фрея к моему плечу. Приятель, который по-прежнему производил весьма пугающее впечатление из-за своей частичной невидимости, перехватил мой взгляд и покачал головой, запрещая вступать в разговор с Морганом. И, по всей видимости, он был прав. Несчастному оскорбленному в лучших своих чувствах магу сейчас требовался не собеседник с глупыми словами утешения, а тот, кто сумеет молча выслушать его жалобы.
— Впрочем, о чем это я? — Морган наконец-то посмотрел на меня, и я заметила, как влажно блестят его глаза. А маг с нарочитой развязностью ухмыльнулся и воскликнул: — Разве дракона могут заботить чувства какой-то там мошки? Мы — ничто, пыль перед ними.
— Морган, — все-таки не утерпела и влезла я с неуклюжим утешением. — Ну что ты, право слово…
Морган яростно сверкнул на меня глазами, и я затихла, почувствовав, как слова встали поперек горла. А затем он развернулся и вышел прочь, с грохотом захлопнув за собой дверь. Мы с Фреем остались вдвоем.
— Наверное, стоит пойти за ним? — неуверенно предложил приятель.
— Нет. — Я покачала головой. — Пусть побудет один. Ему это необходимо. — Затем с трудом выдавила из себя вымученную улыбку и неловко пошутила: — И потом, подумай, что будет, если тебя увидит какая-нибудь служанка? Ох и крика будет!
Фрей склонил голову, соглашаясь со мной. Затем тяжело вздохнул и спросил:
— Мне уйти? Ты, наверное, устала.
— Не надо. — Я покачала головой. — Расскажи мне, как вели себя драконы на ужине. И ты вроде как говорил что-то о булочках, которые стащил для меня. Где же они?
Фрей негромко рассмеялся, позабавленный жадным нетерпением, прозвучавшим в моем голосе. Затем его голова переместилась, послышался скрип пружин, видимо, приятель уселся в кресло, и Фрей лукаво произнес:
— Еда за откровенность. Ты ведь далеко не все рассказала Моргану, так? Ну, выкладывай остальное! Или обидишь старого друга недоверием?
Я, в свою очередь, улыбнулась. Пожалуй, Фрей был единственным существом в этом замке, которому я верила целиком и безоговорочно. Я сама втянула его в это приключение. Ему нет никакого дела до проблем драконов, и плевать он хотел на все их недостатки и достоинства. Фрей желает только одного: помочь мне вытащить Арчера из подземелья, после чего он будет считать свой долг по отношению ко мне выполненным и с чистой совестью отправится в родную деревню.
— А еще сегодня я повстречалась с легендой, — произнесла я, в свою очередь устраиваясь напротив приятеля.
Тот удивленно вскинул брови от столь необычного начала беседы. С тихим хлопком открылась непонятно откуда материализовавшаяся бутылка вина.
— В общем, я не только булочки для тебя стащил, — пояснил Фрей в ответ на мой изумленный взгляд. — Эти драконы такие снобы! Так мне в рот смотрели, что пару раз я едва не подавился. И все следили, той ли вилкой или ножом я пользуюсь. Искренне тогда пожалел, что так не вовремя стал видимым. Под конец я настолько рассвирепел, что совсем было собрался начать есть руками, чтобы позлить их. Но Морган отговорил. И Морган же не дал мне выпить больше одного бокала вина. Все шипел, чтобы я его не позорил. Вот я и прихватил незаметно бутылочку, чтобы потом без его надоедливых нравоучений насладиться. Вино, которое на ужине подавали, куда лучше того, которое у нас в комнатах стоит. Видать, жадины эти драконы. Психи и жадины. Самое вкусное для себя приберегают, а не для гостей. Словом, я тебе решил принести его попробовать.
— Молодчина! — похвалила его я. Дождалась, когда Фрей наполнит первый бокал и передаст его мне, после чего продолжила свой рассказ о встрече с Диритосом, основателем рода Ульер.
* * *
Я резко распахнула глаза. Вокруг царила настолько непроглядная тьма, что на какой-то жуткий миг мне показалось, будто я ослепла. Дело осложнялось тем, что я никак не могла сосредоточиться. Мысли разбегались и путались, не давая вычленить основное.
«Мика, ты чего подскочила? — раздался заспанный голос Эдриана. Он прозвучал как никогда кстати, потому что еще немного — и я ударилась бы в панику. Закричала бы во все горло, лишь бы нарушить тенета молчания и темноты, опутавшие меня. А мой постоянный спутник продолжил после долгого зевка: — Спи давай. Еще ночь».
От его слов я немного успокоилась, сообразив, что мое зрение по-прежнему при мне, просто в комнате очень темно. Так. Теперь давай разбираться, что именно меня разбудило. Демоны, а как я вообще оказалась в постели?
Память медленно возвращалась ко мне. Я вспомнила дружеские посиделки с Фреем. Одной бутылки вина нам не хватило, пришлось открыть вторую, воспользовавшись-таки запасами алкоголя на столике для напитков.
В какой-то момент я обнаружила, что Фрей сладко спит. Его голова словно сама по себе покоилась на спинке кресла, чуть приоткрытые глаза загадочно поблескивали в тусклом свете масляной лампы. Я притащила из спальни покрывало и накрыла им приятеля, после чего сама отправилась отдыхать, поняв, что вряд ли стоит дожидаться возвращения Моргана.
После выпитого я быстро и крепко заснула. Но по непонятной причине мой сон вдруг прервался. Почему так произошло?
В этот момент я почувствовала острый укол тревоги. Дыхание вдруг перехватило от волны животной паники. Правда, она быстро схлынула, оставив меня задыхаться от волнения. Ага, должно быть, подобный приступ и стал причиной моего резкого пробуждения. Что из этого следует?
«Кажется, я слышу какие-то звуки из коридора, — пробурчал Эдриан. — Кто-то прохаживается мимо твоих покоев».
Я встала и зябко передернула обнаженными плечами. Ночной сорочки у меня не было, поэтому спать без лишнего стеснения я легла голой, здраво рассудив, что вряд ли Фрей решит ночью прокрасться ко мне и обесчестить. Хотя если бы даже столь дикая идея и пришла ему в голову, то я не представляю, каким бы образом меня могло защитить полупрозрачное одеяние.
Как назло платье куда-то запропастилось. Здравый смысл подсказывал мне, что я должна была оставить его где-то здесь, рядом с кроватью. Но поискам мешала темнота, а зажечь свет я не могла по причине отсутствия огнива.
«Да плюнь ты на это платье! — уже всерьез заволновался Эдриан. Шум из коридора стал в этот момент еще явственнее. — Завернись в простыню и разбуди Фрея. Сдается, вот-вот к тебе пожалуют незваные гости, и вряд ли с добрыми намерениями».
Я последовала этому совету и сдернула с кровати простыню. Задрапировав себя в нее, нырнула в соседнюю комнату, стараясь не слишком громко шлепать босыми ногами.
В гостиной было немного светлее. Масляная лампа еще горела, но крошечный огонек на конце фитиля, который давно никто не подкручивал, рисковал в любой момент потухнуть.
К моему величайшему счастью, Фрей никуда не делся. Он по-прежнему спал, негромко посапывая.
— Фрей! — Я наклонилась к нему и тихонько позвала его, прежде пугливо покосившись в сторону двери, ведущей в коридор. Из-под нее узкой полосой выбивался неяркий свет, видимо, мои незваные гости явились со своей лампой.
Я боялась, что мне придется весьма потрудиться в попытках растолкать приятеля. Фрей всегда отличался очень глубоким сном, а следовательно, шум насторожит визитеров. Но почти сразу Фрей открыл глаза. Округлил было их от удивления, видимо, не ожидая увидеть меня, и открыл рот, желая что-то спросить. Я торопливо прижала ладонь к его рту, а указательный палец другой руки приложила к своим губам, показывая, что надлежит сохранять тишину. Глаза Фрея в этот момент от изумления стали совсем круглыми, но он кивнул, показывая, что понял меня.
— Там, — чуть слышно шепнула я, кивком указав в сторону двери. — За ней кто-то стоит. И мне кажется, этот кто-то очень хочет войти без приглашения.
Фрей прислушался и опять кивнул.
— Что будем делать? — так же тихо спросил он хрипловатым после сна голосом.
В этот момент дверная ручка медленно пошла вниз. Я мысленно выругалась, вспомнив, что, увлеченная теплым разговором и выпитым вином, снова забыла запереться. Я и подумать не могла, что кто-нибудь попытается пробраться в мою комнату, особенно если учесть, что со мной в покоях ночевал такой верзила, как Фрей.
Фрей, в свою очередь, осторожно отстранил меня и встал. Бесшумно ступая, подошел к двери. Если честно, выглядел он в этот момент весьма устрашающе, поскольку сохранял частичную невидимость. В темноте комнаты плыла лишь его голова и кисти рук.
В этот момент дверь начала открываться. Все это происходило в такой полной тишине, что на какой-то миг мне показалось, будто я угодила в затянувшийся кошмар, до жути напоминающий реальность.
Умирающий огонек в лампе вспыхнул особенно ярко. Всполох живого рыжего огня осветил чью-то фигуру, замершую в прямоугольнике раскрытой двери, белое пятно сосредоточенного лица Фрея, который стоял в шаге от визитера, и меня, по-прежнему закутанную в простыню.
Со стороны гостя раздался приглушенный писк, напомнивший мне об умирающей мыши. Человек или дракон, чье лицо мне никак не удавалось рассмотреть, покачнулся и лишился чувств, должно быть, до смерти испугавшись открывшейся перед ним картины. И в самом деле, выглядел Фрей сейчас более чем внушительно. Даже мне было страшновато глядеть на его голову, парящую в воздухе без поддержки тела. А меня вполне можно было принять за призрака.
В результате падения гость бы неминуемо разбил лампу, которую сжимал в руках. Да, света она давала мало, но разлившееся масло было способно натворить много бед. Однако Фрей рванул вперед и спас насот пожара, схватив лампу, а заодно свободной рукой придержав визитера от падения.
— Не думаю, что ты очень удивишься, когда увидишь, кто навестил тебя в столь поздний час, — проговорил он, бросив быстрый взгляд в лицо гостя. Затем перетащил его через порог и осторожно закрыл за собой дверь.
Я подошла ближе и взяла из его рук лампу с почти полным запасом масла. Подкрутила фитиль, и на стенах комнаты заиграли блики света. А я, закусив губу, смотрела на бесчувственную Клариссу, которую Фрей уложил на диван.
— Хорошо, что Моргана с нами нет, — медленно проговорила я и с наслаждением сжала кулаки. — Никто не помешает нам как следует побеседовать с этой цыпочкой.
Фрей с некоторой опаской покосился на меня, но возражать не осмелился. А я поспешила в свою спальню, где прежде спрятала полученную от Диритоса склянку с загадочным веществом, способным любого подчинить чужой воле. Как говорится, пусть оружие обратится против своего создателя.
* * *
Приготовления к допросу не заняли много времени. На всякий случай я заперла дверь, опасаясь прежде всего появления Моргана. Вряд ли его любовь к Клариссе прошла за несколько часов, а следовательно, он вполне способен помешать нам осуществить задуманное.
Затем я притащила из спальни кинжал, некогда подаренный мне герпентолом. В предупреждении мастера клинков ничего не говорилось о том, что нельзя обагрять его лезвие чужой кровью. Поэтому я здраво рассудила, что могу воспользоваться кинжалом для своих целей, не вызвав при этом герпентола.
Фрей гулко сглотнул, когда увидел оружие. Передернул плечами и на всякий случай отвернулся, не желая видеть дальнейшего.
Я осторожно отвернула плотно притертую пробку у склянки, подаренной мне Диритосом. Капнула густой ярко-зеленой жидкостью на лезвие кинжала, после чего провела им по руке Клариссы.
Порез оказался глубже, чем я рассчитывала, и мгновенно вспух крупными каплями крови. Видимо, я не учла остроту подарка герпентола.
Фрей кинул быстрый осторожный взгляд на мои действия, заметил кровь и побледнел.
— Ты уверена в том, что делаешь? — полюбопытствовал он.
Я не успела ему ответить, поскольку в это мгновение Кларисса вдруг открыла глаза. Приподнялась и села, после чего вперила в меня свой пустой немигающий взгляд, и пришла моя очередь бледнеть.
— Я слушаю тебя, — ровным голосом уведомила она.
Я несколько раз глубоко вдохнула, беря расшалившиеся эмоции под контроль. Затем спросила, решив сразу же прояснить самый важный вопрос:
— Это ты устраиваешь все эти пакости во дворце?
«Н-да, Морган прав, в формулировках ты явно не сильна», — насмешливым эхом прокомментировал мои слова Эдриан.
Вот и Кларисса изумленно моргнула и опять внимательно на меня уставилась.
— Я не понимаю, — проговорила она. — Какие именно пакости?
— Это ты послала Авериуса в мою комнату, приказав ему убить меня? — вмешался Фрей.
— Нет, — неожиданно ответила Кларисса, и я замерла от удивления. Как это — нет? Я была в этом практически уверена!
— Это сделала не я, — продолжила тем временем Кларисса. — Я любила Авериуса и ни за что не отправила бы его на столь опасное задание. Мое сердце кровоточит при мысли, что я потеряла его. Да, нам никогда не разрешили бы соединить наши жизни и судьбы в брачном ритуале, чтобы не портить и без того густую кровь драконов. Но мы планировали бегство. Жить вдали от всех так, как пожелаем мы сами, не оглядываясь на мнение рода… Не в этом ли счастье? Нас пугали, что от такого союза родятся не дети, а уродцы, но мы были готовы отказаться от мыслей о продолжении рода. Нам не нужен был никто другой. Но Авериус погиб, и у меня осталась лишь одна цель в жизни — отомстить за его смерть!
— Отомстить? — переспросил Фрей. — И кому же?
Кларисса перевела на него взгляд и показала в злой усмешке все свои мелкие белоснежные зубки, напоминающие крысиные.
— Во-первых, тебе, — честно ответила она. — Именно из-за тебя он погиб. Да, вы скрываете его смерть, но я уверена в ней. Когда Авериус умер, у меня словно остановилось сердце. Я бы побежала к твоим покоям и без подсказки Шериона. Потому что чувствовала, что именно там произошла беда. А во-вторых, я хочу убить самого Шериона. Это он повинен в смерти Авериуса, я совершенно в этом уверена. Он пробрался в мою лабораторию и выкрал отвар черной серебрянки, которым подчинил волю Авериуса. Я показывала ему однажды, где храню подобные вещи. А потом он, желая как можно сильнее помучить меня, отправил меня к тебе. Хотел, чтобы я взглянула в мертвые глаза своего возлюбленного. Это было наказанием. Наказанием за мое самоволие и желание оставить род. Шерион не прощает подобного. Он пожертвовал Авериусом, поскольку тот был слабее меня и не обладал особыми талантами. А я оказалась слишком нужна Шериону. Делала по его просьбе особые отвары или яды и умела держать язык за зубами. Вот он и преподал мне урок. Жестокий урок, правда, не учел одного: я не прощу ему этого.
— К нападению на Ульрику ты имеешь отношение? — спросила уже я, пока ошарашенный Фрей переваривал услышанное.
— А на эту летающую вредную мошкару напали? — вопросом на вопрос ответила Кларисса и тут же покачала головой. — Нет, я ее уже давно не видела. Чует, поди, что если она попадется мне на глаза, то я прихлопну ее. И окажу тем самым огромную услугу всем обитателям замка.
— У тебя есть сообщник? — поинтересовалась я, вспомнив рисунок, на котором Кларисса изобразила себя повелительницей драконов.
— Нет. — Она презрительно скривила губы. — Никогда не было и вряд ли когда-нибудь будет. Я доверяла только Авериусу. Теперь, когда он мертв…
Кларисса не завершила фразу. Она замерла, неестественно выпрямившись и устремив в пространство взгляд, наполненный слезами.
— Что ты собиралась сделать в моих покоях? — продолжила я расспросы. Впрочем, я уже догадывалась, каким будет ответ. Опять-таки помогла записная книжка драконицы. Перед мысленным взором сама собой встала картинка, на которой я была изображена убитой.
— Я хотела расправиться с тобой, — подтвердила мою догадку Кларисса. Кровожадно ухмыльнулась, совершенно неприличным жестом запустив руку себе под платье. Краем глаза я заметила, как Фрей покраснел от этого, но продолжал наблюдать за действиями драконицы. А та достала и небрежно бросила на стол перед собой кинжал.
— Я планировала заколоть тебя, — без тени раскаяния или стыда проговорила Кларисса. — Это лезвие закалено в подземном пламени. Вряд ли бы ты выжила после моего удара. Даже паучихе это не под силу.
— Но почему? — с нескрываемой обидой удивилась я. — Что я тебе такого сделала?
— Ты постоянно мешаешь мне. — Кларисса поморщилась. — Из-за тебя Морган перестал мне доверять. Он явился сегодня ко мне. Кричал что-то невразумительное. Насколько я поняла, ты рассказала ему, как в реальности обстояло дело о его ссоре с Арчером. Не надо было так поступать. Я планировала и дальше держать Моргана при себе. Он может быть полезен, следовательно, надлежало наказать тебя за попытку влезть между нами.
Я скептически хмыкнула. Кларисса явно желала убить меня и прежде. Рисунок в блокноте доказывал это. Просто именно сейчас ей подвернулся удобный случай, чтобы оправдать свои действия.
В комнате после финального восклицания Клариссы воцарилась тишина. Я негромко постукивала пальцами по подлокотникам кресла, Фрей тоже о чем-то глубоко задумался, и, судя по страдальческой гримасе, которая исказила его лицо, тревожили моего приятеля весьма неприятные мысли.
— Так ты не знаешь, кто еще может быть замешан в происходящем в замке, — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила я.
— Почему не знаю? — переспросила Кларисса и в насмешливом изумлении вскинула брови. — Я же сказала тебе: Шерион. Именно он расправился с Авериусом. И наверняка он планирует нечто грандиозное, приуроченное к празднику летнего солнцестояния. Ты и твои друзья, явившиеся выручить Арчера, путались у него под ногами. Вот он и отправил вас по ложному следу, заставив выискивать несуществующего преступника. Он убил Авериуса, желая, с одной стороны, проучить меня, а с другой — показать вам, как серьезны намерения этого таинственного злодея. После этого вы сосредоточились на поисках того, кого нет и никогда не было. А патриарх в это время готовится к представлению.
— Какому представлению? — переспросила я, не особо поверив в рассказ Клариссы.
Понятия не имею, почему она настолько убеждена в виновности Шериона. Но у меня в голове не укладывалось то, что патриарх рода может быть виновен в смерти одного из своих птенцов.
Кларисса молчала так долго, что я совсем было испугалась, будто действие подчиняющего вещества прошло. Неужели надлежит украсить руку драконицы еще одним порезом? Но как только я потянулась за кинжалом, Кларисса пошевелилась.
— Шерион стар, очень стар, — тихо обронила она. — Обычно в его возрасте драконы сами начинают искать встречи со странницей в белом. Зов дороги теней все громче и отчетливее. Но он не такой. Он боится встречи с Альтисом. Было что-то в его прошлом. Он никогда не распространялся на этот счет, но мне кажется, что некогда Шерион совершил нечто страшное. Настолько ужасное, что больше всего на свете он опасается предстать перед престолом бога мертвых и дать ответ за свои деяния. И поэтому он всеми возможными способами пытается отсрочить неминуемое. Говорят, зов теней утихает на время, если кто-нибудь добровольно согласится последовать за ними. Главное, найти замену.
— И кто же согласится на подобное? — с сарказмом фыркнула я и тут же охнула, сообразив, каким будет ответ Клариссы.
— Родители готовы на все, лишь бы спасти своих детей, — печально сказала она. — Как ты думаешь, насколько сильно мой отец любит меня? Я, так сказать, позор рода. Постоянно доставляю ему проблемы. И то он пошел на многое, лишь бы скрыть происшествие с Морганом. А если смерть будет грозить уже Арчеру или Тессе? Не говорю уж про Уильяма и Грегора.
Уильям и Грегор? Я мысленно повторила незнакомые имена. А это еще кто такие?
«Полагаю, что старшие дети нейна Ильриса, — не замедлил просветить меня Эдриан. — Морган ведь сказал, что Деяна родила ему трех сыновей и двух дочерей».
— Вряд ли Шерион пойдет на такое, — потрясенно отозвалась я, не в силах поверить в подобное вероломство.
— А как ты думаешь, почему он пережил всех сыновей? — грустно поинтересовалась Кларисса. — Ведь мой отец приходится ему внуком. Причем, заметь, он не был единственным внуком. Но сейчас только он остался в живых. Остальные ушли дорогой теней. Рано, очень рано для драконов. Чем младше дракон, тем на меньший срок затихает зов мертвых. Но, как говорится, за неимением лучшего приходится довольствоваться и этим. Главное, чтобы так называемый патриарх рода оставался здравствовать.
Я с приглушенным стоном откинулась на спинку кресла и принялась массировать переносицу, почувствовав, как от жутких откровений Клариссы у меня начинает болеть голова. Простыня, в которую я куталась все это время, опасно сползла, обнажив одно плечо, но мне было все равно. Услышанное никак не укладывалось в моем сознании. Даже моя мать, арахния, казалась невинным созданием по сравнению с Шерионом. По крайней мере, она заботилась обо мне почти до самого совершеннолетия, постаралась устроить мою судьбу, прежде чем отправила в самостоятельную жизнь. А этот патриарх рода, напротив, питается своими потомками.
«Спроси ее, слышала ли она когда-нибудь имя найна Эдриана Жиральда, — возбужденно зашептал Эдриан. — Кларисса старше Арчера, следовательно, уже жила в то время, когда меня убили. У меня создалось впечатление, что она нередко выполняла поручения Шериона, раз тот так стремится вернуть власть над ней. Возможно…»
— Ты когда-нибудь слышала о найне Эдриане Жиральде? — спросила я, не дослушав пространные рассуждения моего постоянного спутника.
— Слышала ли я об Эдриане? — Кларисса вдруг улыбнулась. — Конечно. Забавный был человечек. Неплохой маг, но до крайности самовлюбленный тип. С какой-то стати вбил себе в голову то, будто его основная цель в жизни — разоблачение драконов. Шериона сначала забавляли его работы, потом начали злить. Однажды он попросил меня сварить усыпляющий отвар, который было бы невозможно обнаружить в вине и обезвредить магическим путем. Я не стала спрашивать, зачем ему это. В то время я задавала очень мало вопросов, чем и заслужила любовь Шериона. Когда он получил требуемое, то обронил загадочную фразу. Мол, пусть этот мальчишка Эдриан перед смертью увидит, с кем вздумал бороться. И больше я о маге ничего не слышала. — Кларисса подумала немного и добавила: — Честно говоря, я не особо переживала по этому поводу. Эдриан позволял себе слишком резкие высказывания в наш адрес. Поговаривали, что он даже увлекался пытками. Правда, никого из настоящих драконов он не поймал, но все же. По моему мнению, Шерион поступил верно, если избавил мир от этого типа. Кто знает, к чему этот Эдриан мог бы прийти, захваченный жаждой крови и любовью к причинению боли.
«Неправда! — раздраженно воскликнул Эдриан. — Мне не нравились пытки! Просто они были суровой необходимостью. Как иначе заставить говорить тех, кто говорить не желает?»
Я поморщилась от столь нелепого оправдания. Возможно, просто не надо задавать те вопросы, на которые не хочется отвечать? Каждый имеет право на личную жизнь и на личные секреты. Особенно если этот секрет заключается в существе, которое живет в твоей тени.
«Ты говоришь так потому, что сама являешься таким существом, — обиженно возразил Эдриан. — Точнее, еще не являешься, но, полагаю, это вопрос ближайшего будущего. А мы, обычные люди, имеем право на правду! Мы должны знать, что за чудовища ходят рядом с нами!»
Я резко тряхнула головой, не позволив себе углубиться в этот спор. Полагаю, Эдриан сильно разозлится, если узнает, что я считаю самым настоящим чудовищем именно его, раз он лично мучил и убивал.
«Если тебя это утешит, то я никого не убил», — чуть слышно прозвучало робкое оправдание Эдриана, и он замолчал, видимо, раздосадованный, что я поддержала мнение Клариссы, а следовательно, встала на сторону тех, кто лишил его жизни.
— Как ты относишься к Моргану? — задала я самый последний вопрос.
— Я к нему не отношусь, — с обескураживающей честностью призналась Кларисса. — Я его использую. Он глупец, если считает, будто урожденная драконица сможет полюбить существо без тени. Ты даже не представляешь, насколько уродливы обычные люди в наших глазах! Словно… словно черви, пришпиленные к земле волей богов и вынужденные всю свою жалкую жизнь провести именно так: пресмыкаясь в грязи и неспособные поднять взгляд в небеса.
— Когда Арчер встретил и полюбил меня, то считал, что я тоже обычный человек, — глухо проговорила я, покоробленная ее самоуверенным тоном.
— А ты уверена, что Арчер тебя действительно любит? — вопросом на вопрос ответила Кларисса. Пожала плечами. — По-моему, мой братец слишком часто ошибается в настолько важных понятиях. Он назвал Моргана своим злейшим врагом, но оказался не прав. Он считал Авериуса лучшим другом и опять-таки не угадал. С чего вдруг ему быть правым в твоем случае?
Я опустила взгляд, поняв, что не могу возразить Клариссе. Увы, ее слова прозвучали жестоко, но в чем-то она была права.
Но самое главное: я и сама уже не верила, что люблю Арчера. Хотя это не умаляло моего желания вытащить его из подземелья замка.
