Глава 19

   Жаль, что в карете невозможно читать. Я поняла, что хочу проштудировать мои книги еще раз. Теперь по теме "как извлечь пользу из одержимости?"

   Может, проще просто выучить их наизусть?

   - Мне снился странный сон, - повернулся ко мне Рейн. - Я стоял на носу корабля, плывущего по открытому морю. Само по себе это нормально. Только вот корабль был не парусный, а весельный. А я опирался на здоровенный топор.

   - Ты книг о фризландских завоевателях недавно не читал? - поинтересовалась я.

   - Да нет. И все казалось очень реальным. Влажный соленый ветер, брызги волн, сильная качка. И, да, у меня была заплетенная в косы рыжая борода, - Рейн чуть нервно огладил рукой гладко выбритый подбородок.

   Это он шутит?

   - Ну, значит, не суждено тебе плести черные косы и петь по утрам тонким голосом у окна, - покачала я головой. - А о рыжих, кстати, ходит слава, что они очень вспыльчивы.

   - Гм-м... Северяне в катакомбах Паэньи? Как они туда попали, я уж не спрашиваю. Но что они там потеряли?

   - Поинтересуйся в следующем сне? Может, объяснят.

   Холт фыркнул.

   А потом придвинулся ко мне:

   - А еще говорят, что фризландские воины были неравнодушны к красивым женщинам. И чаще ходили в набеги за ними, а не тривиальным золотом.

   Я правильно понимаю, что мораторий на супружеские ласки если не отменен, то смягчен? И как я должна себя вести, чтобы не спровоцировать мужа, но и не спугнуть? Ох, понятия не имею...

   Оказалось, что заминка - это правильная тактика. Он сам протянул руку, приподнимая мой подбородок. Заглянул в глаза, приблизил лицо к моему... и в этот момент карета подпрыгнула на ухабе. Не знаю, планировал муж нежный поцелуй или страстный, но меня просто подкинуло и бросило на него так, что я въехала головой Рейну в живот. Тот крякнул. А потом рассмеялся:

   - М-да, экипаж на проселочной дороге - не самое удобное место для лобзаний.

   Это точно. Без зубов от таких любезностей остаться запросто.

   - Подождем до вечера? - я оправила юбку, усаживаясь на своё место с ним рядом.

   - Посмотрим. Если честно, я опасаюсь. Тут я знаю, что не зайду слишком далеко. А вдвоём в спальне? Слышала выражение "забрало упало"?

   Да, слышала. Не способен соображать, не может остановиться.

   Нехорошо.

   Наверное, на лице у меня что-то такое-эдакое нарисовалось, потому что Холт грустно фыркнул:

   - Вижу, ты улавливаешь суть проблемы. Так что давай повременим.

   Вздохнув, продела руку под его локоть и положила голову на плечо. Он погладил меня по волосам.

   Сейчас наш путь лежал по центральной части полуострова - высокому сухому плоскогорью, хребтом делившему Таристу с севера на юг. Холмы, покрытые садами олив с толстыми корявыми серыми стволами и серебристыми листьями, аккуратные виноградники, сады цитрусовых с пышными темно-зелеными кронами, деревеньки с уютными белеными домиками под красной черепицей, народ в соломенных шляпах на полях - это была мирная процветающая земля. По обочинам белой дороги цвели алые маки и голубой цикорий, клонились уже желтые колосья дикого ячменя. Днем воздух плыл волнами от жары, но вечерами, вдохнув, хотелось петь... Мне нравилось.

   Время от времени мы останавливались, чтобы размяться или купить на придорожном базарчике спелых краснобоких персиков или желтую круглую дыню, или же просто посмотреть с крутого поворота дороги на открывающийся вид. Рейн без конца баловал меня, покупая кулечки жареного миндаля, золотистые прозрачные цукаты, жареные в меду пирожки. Я тихонько сплавляла большую часть презентов кучеру - иначе бы к концу пути мне грозило превратиться в очень счастливую и очень упитанную ньеру.

   Рейн уже проезжал по этой дороге, и рассказывал мне о том, что видел, и что будет впереди. Кстати, одну он меня больше никуда не отпускал. А командир гвардейцев ньер Кийт выглядел сконфуженным. Не знаю, что сказал ему Рейн... но муж был в своём праве. Лейтенант недоглядел, и его подчиненный попытался напасть на тех, кого был обязан охранять. Сам рыжий бесследно пропал. Я спросила о нём Холта, тот ответил так:

   - Как только срастутся кости, у него будет выбор. Он может уйти со службы, но тогда пойдет под суд. Причем это дело деньгами замять не удастся, я позаботился. Либо же он отправится на службу в одну из дальних горных крепостей. Посидит по шею в снегу лет восемь-десять, поразмыслит.

   Я кивнула. Справедливо. Ведь будь я обычной женщиной, а не магиней, и не явись вовремя муж, этот насильник мог бы сломать мне жизнь.

   Ссэнасс потихоньку привыкла к дороге и теперь большую часть времени сидела у меня на коленях, таращась в окно. Мне полагалось объяснять то, чего она не понимала. Если я не справлялась, на подмогу приходил Холт. Особенно ларру интересовали звери и птицы - первый орущий на заборе петух произвел настоящий фурор.

   Соль большую часть времени в карете спала. Похоже, ей не слишком нравилось, что из-за тряски и качки невозможно держать равновесие. И дочка наверстывала своё по ночам - оказавшись в устойчивом месте, брыкалась, переворачивалась, скидывала одеяльце, пыталась поднимать головку, махала руками, ловя ларрин хвост, агукала и вообще выступала, как могла. Не знаю, когда спала Ссэнасс, но нянькой она оказалась незаменимой - при ночных бдениях у колыбели Соль и неумении спать сидя, я бы за пять дней нашего пути озверела похлеще мужа.

   Когда до Сафрины остался всего один дневной перегон, муж задумался - отпустить конвой или рано? С одной стороны, мы почти приехали. С другой, дорога предстояла нелегкая - съезд, вернее, сползание, по крутой вившейся серпантином дороге с плоскогорья в приморскую долину, на побережье которой и раскинулась Сафрина. Поразмыслив, Холт решил, что добавочная страховка в виде нескольких гвардейцев лишней не будет.

   Ночевали мы в придорожном трактире в небольшой деревушке Сайлине - последней перед спуском с плоскогорья к побережью. Хозяин сказал, что отсюда в ясную погоду отлично видно полосу моря на востоке и красные крыши города. Может быть - вчера мы приехали уже в сумерках, и проверить данное утверждение не представлялось возможным.

   В данный момент Рейн, в белой рубахе и серых холщовых штанах, повернувшись ко мне спиной, брился у окна, а я, сидя на постели, кормила дочку и, пока он не видит, ела мужа глазами. Длинные ноги и узкие бедра - это красиво. Да и вообще, чем дальше, тем симпатичнее казался мне Холт. Правда, обратной стороной этой медали стали растущие сомнения в собственной привлекательности.

   Из мечтательно-созерцательного состояния вырвал стук в дверь. И кого там спозаранку принесло? До завтрака еще почти час. Тогда что? Поднявшись, отошла за ширму в углу - не в том я виде, чтобы перед посторонними дефилировать.

   Холт отпер дверь. Оказалось, прискакал нарочный из Сафрины. В чем дело, сам посыльный не знал, просто вручил Рейну письмо, ловко поймал серебряную монету и исчез.

   Прочитав послание, Рейн присел к столу и забарабанил пальцами по столешнице.

   - Сита, послушай. Я связывался со старым знакомым перед отъездом из Паэньи. Думал, погостим, как у Лена, - у него большой особняк с садом и видом на залив на окраине Сафрины. Но придется искать другое место. Ньер Бернали исчез.

   - Как исчез? - заморгала я на мужа, укладывая уснувшую Соль в её корзину.

   - Пока не знаю. Вышел из дома три дня назад и пропал. Письмо для ньера Холта с наказом отправить его мне навстречу по этой дороге, если что-то случится, он написал заранее. Выходит, чего-то в этаком духе и ожидал.

   - А что в письме?

   - Ничего конкретного. Про сложные обстоятельства и извинения, что не может быть мне полезен.

   - Обтекаемая формулировка. Звучит так, словно он пропал сам, по собственной воле. Во избежание чего-то.

   - Возможно. Например, угрозы для близких или собственной жизни.

   Холт шагнул к окну, выглянул наружу:

   - Лейтенант Кийт! Погодите седлать коней! Мы задержимся тут еще на час. - Обернулся ко мне. - Давай-ка сядем и спокойно помозгуем. Не нравится мне всё это...

   Надо сказать, меня непонятности, начавшиеся еще на подъезде к городу, тоже встревожили. А если учесть, что я снова не могу магичить, выходит совсем несимпатично...

   - Сита, что?

   - Ничего хорошего, - вздохнула я. - Я же без магии. Могла бы колдовать, взяли бы какую-нибудь личную вещь ньера Бернали, и я бы сказала, жив он или мертв, находится далеко или близко. Да даже по письму - оно же написано от руки им самим? - можно б было что-то выяснить. А так - сиди и гадай. Как думаешь, что произошло?

   - Что угодно, - пожал плечами муж. - Я знаю его недостаточно хорошо. И он, кстати, не имеет понятия, кто я. Для него я - столичный чиновник ньер Холт из центральной налоговой инспекции. Кстати, Холт - одно из моих имен со стороны отца. Я им пользуюсь на службе.

   - Что значит "одно из имен"? - ошеломленно уставилась я на мужа. За кого я вышла замуж-то? И вышла ли?

   - Не волнуйся, женаты мы по-настоящему, - Рейн, как всегда, видел меня насквозь. - Про имена позже - Ехидно прищурился, фыркнул: - А если б ты решила развестись, я бы и разговора этого не завел. Было бы ни к чему. Так о Бернали. Может, задолжал кому-то денег и бегает от кредиторов. Может, личные дела - он не беден и при том не женат. Может, влез во что-то незаконное. И - самое плохое - если что-то стало известно обо мне и цели нашего приезда.

   Замолчал, давая мне время обдумать сказанное.

   За окном заржала лошадь. Я сжала пальцами виски, пытаясь понять, с какой стороны подступиться к проблеме. Ладно, пока отложим тот факт, что, оказывается, я не знаю толком, кто мой муж, и вернёмся к насущному:

   - Рейн, что мы будем делать?

   - Вот думаю. Вообще, надолго задерживаться в Сафрине я не планировал. Смотри сама - порт служит лишь для одной цели - каботажных перевозок между Таристой и Симирой на другом берегу Ирнайского моря. В Симире, как ты знаешь, заканчивается большинство сухопутных путей с востока. Шелк, шианская длинноворсовая шерсть, даласские клинки, ковры, корица, мускат и ладан - все везут оттуда. Ну и более утилитарные вещи - рис, овечьи сыры и конскую колбасу. И пиратам тут особо разгуляться негде. Зато есть другое - с востока же идет опий. Некое количество было, есть и будет всегда. Но нужно присматривать, чтобы ручеек не превращался в реку. Я тут думал и так, и эдак - кому нужны пираты? Что они дают? Ведь у нас не два-три капитана, решивших быстро разбогатеть любой ценой, а организованный промысел в масштабах страны. И выходит, что пиратство приводит к двум вещам: расшатывает внутреннюю стабильность и устойчивость Таристы - это раз. И приносит кому-то кучу денег - два.

   - Наркотики делают то же самое, - сообразила я.

   - Правильно. Вот я и решил взглянуть своими глазами на город. Узнать, много ли чиновников сменилось за последние несколько лет, как вообще тут обстоят дела... Понимаешь?

   Понимаю. Если по канавам и подворотням валяются накурившиеся моряки и просто левые ньеры, значит, ручеек превратился в реку. И, наверняка, есть много других способов разведать обстановку, о которых я просто не знаю.

   - Рейн, а разве у короны нет агентов в крупных городах?

   - Есть. Но личный контроль ничто не заменит. Бывали случаи, и неоднократно, когда разленившиеся агенты, вместо того, чтобы ловить мышей, писали отсебятину. Ну, чтобы не потерять жалование. Или не замечали очевидного. Но еще хуже двойные агенты... представляешь, о чем я?

   Наверное, представляю. Но если одна сторона - корона, то кто - вторая?

   - По-разному. Местные преступные группировки, например контрабандисты. Та же Андарра, которая мечтает перехватить часть нашей торговли. Чиновники, расхищающие выделенные на строительство деньги... Заинтересованные лица всегда есть. Но мы опять не про то. Нужно понять, что делать дальше.

   - А ты должен туда ехать срочно? - заглянула я в серьезные серые глаза. - Если бы мы остановились где-то или, например, отправились погостить в Виэнию, к учителю Расселу, и там подождали, пока пройдет наше непонятное состояние. Чтобы ты снова стал собой, а я могла помогать тебе магией...

   - Хорошо бы. Но такая задержка нежелательна. Подумай, сколько арестованных из Салерано и Паэньи дожидается нас в столице. Следует разобраться с ними как можно быстрее и решить вопрос с пиратством раз и навсегда. Кстати, насчет Паэньи. Ты поняла, что там нам удалось вообще не засветиться? - усмехнулся. - Негоциант ньер Раинделл лен Холт, гостивший у старого друга ньера Сертано, никак не связан ни с арестами в городе, ни с отстранением от работы начальника порта, ни с тем, что полдюжины кораблей перейдут короне, а их экипажи отправятся в колонии без обратного билета.

   Я задумалась... А ведь и вправду. Приехали, уехали... занимались семейными делами. И всё! Те, кто знают истину - Лен и Брай - будут молчать.

   - Тут ты тоже хочешь так?

   - Хотел бы. Но сейчас не очень понимаю, как такое провернуть. В данный момент у меня есть острое желание посадить тебя в карету вместе с дочкой и отправить в твою Виэнию, под присмотр ньера Дилэнси.

   Ага. И остаться один на один со своими демонами и снами о плавающих по морю северянах с топорами. Нет, не пойдет.

   - Вместе, Рейн. Только вместе, - улыбнулась ему. - А не нравится - отведи меня в ближайший Храм и разведись.

   - Придумаешь безопасный способ - возьму с собой. Не придумаешь - отошлю в Виэнию, - Рейн поджал губы.

   Как бы отучить его решать за меня?

   - В гостиницу или пансион нельзя, там с бумагами не поработаешь, - начала рассуждать я вслух. - Надежных знакомых у тебя тут больше нет, иначе бы ты сказал. Значит, снимаем дом. Только своё жилье - это две проблемы. Первая - безопасность. Но ее можно обеспечить аккуратным выбором - найти дом в хорошем спокойном квартале и без панорамных окон на первом этаже, куда карета въехать может. А второй вопрос - как вести хозяйство. И тут я могу помочь. Магии у меня нет, зато знаешь, как я умею торговаться на рыбном рынке? - сглотнула смешок, когда лицо Холта вытянулось на два пальца сильнее обычного. - Ну да, пока замужем была, пришлось мне развивать и такие нестандартные для ньер таланты, - усмехнулась. - Вот что скажешь, если ты изобразишь налогового инспектора, присланного просмотреть ждущие проверки бумаги, а я буду всего лишь твоей служанкой? Ведь так безопаснее? Кому нужна прислуга? Она ничего не знает и ничего не стоит.

   - Ты готова пойти на унижение, чтобы быть рядом со мной? - Лицо замкнуто, глаза прищурены, спрашивает серьезно.

   Хмыкнула про себя. Нет, только мужчина может увидеть героизм в том, чтобы принести рыбу с базара. Но произнесла совсем другое:

   - Безо всяких сомнений. И понимаю, на что иду - ведь я так уже жила. С Андреасом. Только тут я знаю, зачем и ради чего и кого это делаю. А кто там косо поглядит, беспокоит меня меньше всего.

   Он улыбнулся уголками губ, чуть качнул головой. А потом вдруг расхохотался и стукнул себя по лбу ладонью:

   - Дошло! До меня дошло! Ты затеваешь всё это, чтобы не носить новые платья!

   Шутка разрядила напряжение.

   И у нас появился план.

   Моя инициатива обернулась немилой обязанностью. Ясно, что шелковых нарядов, отороченных сирранским кружевом, прислуге не положено. Значит, мне предстояло сделать то, от чего до сей поры я успешно отлынивала, поскольку шить не любила, и подогнать по фигуре три-четыре моих семинарских платья. Расставить в груди... Задумалась, нельзя ли а в талии просто подпоясать - кто на служанку станет смотреть? Купить чуть поношенную соломенную шляпку - и всё - статус изменился, ни один богатый или благородный ньер не взглянет на тебя дважды.

   Зато плюсы в новом положении тоже имелись. Также субъективные... но от того не менее приятные. Готовить мне нравилось, и даже очень, и Холт с этим моим талантом еще не сталкивался. Соваться на кухню дома в Салерано, где всем заправляла тетушка Бетани, да еще когда сама на позднем сроке беременности, было чревато сразу в двух смыслах. В доме Лена мне тоже проявить себя было негде. Но если тут будет свой дом с настоящей кухней... Прикинула, чем могу удивить мужа? Интересно, ему понравится такая забота? Мою стряпню хвалил даже Андреас.

   - Так, - Холт строго взглянул на меня. - Сейчас трое гвардейцев переодеваются в цивильное и едут с нами. Остальные ждут их возвращения здесь. Спускаемся в долину, там я оставляю тебя и Соль под присмотром Кийта в ближайшей к городу таверне. А сам с парой сопровождающих еду искать подходящий дом. Как найду - доставлю тебя туда. Все ясно?

   Кивнула. Главное - я, то есть мы с Соль и ларрой, - едем с ним. Остальное - бантики на юбке.

   - Да, переоденься прямо сейчас.

   Да разве я возражаю? Даже интересно.

   Жилье для нас, на мой взгляд, Холт подобрал очень удачное. Муж снял второй этаж симпатичного желтого оштукатуренного дома на стыке торгового и богатого аристократического кварталов. А на первом этаже красовалась вывеска большого ювелирного магазина "Драгоценности Петронио: кольца, цепи, броши".

   У приглянувшихся мужу апартаментов над ювелирным имелся отдельный вход, и раньше в них жил владелец магазина. Но дела пошли в гору, и недавно ньер Петронио купил себе особняк неподалеку. Куда и перебрался с семьей. Освободившийся же этаж решил сдать, и Холт как раз успел первым.

   Привлекло мужа то, что в ювелирном всегда - и днем и ночью - дежурила охрана с собаками. А мимо не реже, чем раз в час, проходил полицейский патруль.

   Отдавая ключ от солидной, обитой железными полосами входной двери, ньер Петронио - пожилой плотный мужчина с седыми бакенбардами, покатыми плечами и острым взглядом - разглядывал нас пристально почти до неприличия. Только что в лупу не рассматривал. Я, потупив глаза, скромно стояла сзади с корзиной с малышкой в руках, слушая объяснения Холта, что я - недавно овдовевшая дочь его кормилицы, которую он взял с собой, потому что уверен в моей надежности. Вы же понимаете, как важна надежность и добропорядочность при службе у человека, работающего с документами государственной важности?

   Сам Холт был одет сейчас в невзрачный коричневый камзол с роговыми пуговицами, на ногах - коричневые грубоватые башмаки с черными пряжками. Дополняла образ типичного чиновника средней руки черная фетровая чуть ношенная шляпа. Я не узнавала мужа - казалось, что сменив костюм, тот сменил личность. Теперь передо мной был занудливый въедливый неприятный тип с выпирающим и лезущим из всех дыр чувством собственной важности. Незнакомец, да и только! Хотя с таким и знакомиться не захочешь...

   Ньер Петронио огладил раздвоенный подбородок - кажется, он относился к подоходным декларациям без пиетета и документами государственной важности их не считал. Тем не менее удостоверение столичного налогового инспектора, которое предъявил Холт, сыграло свою роль. Ювелир вытянул из бокового кармана черного сюртука золотую массивную цепь, отстегнул от кольца один из ключей - я оценила затейливость бородки - и передал его Холту. После чего ньеры раскланялись, и сделка была завершена.

   - Плату за месяц он потребовал вперед, - усмехнулся муж, глядя в спину удаляющегося ньера Петронио.

   Вселение много времени не заняло. Почти все наши вещи в дорожных сундуках растаяли за горизонтом вместе с Кийтом и каретой. Себе мы оставили только по одному хорошему платью на всякий случай. Зато я обзавелась поношенной соломенной шляпкой и грубыми потертыми башмаками из свиной кожи. А кольцо с пальца повесила на длинном шнурке на шею, спрятав под воротник, - тут его никто не увидит.

   Я с интересом рассматривала бывший дом ювелира. Четыре доставшиеся нам комнаты были частично меблированы, хотя мне обстановка казалась тяжеловесной. Избыточно основательной. Некоторых предметов не хватало - только на темном паркетном полу виднелись следы ножек или квадраты пыли - похоже, фамильное, или наиболее ценное, или самое любимое ньер Петронио взял при переезде с собой. На забранных частыми решетками окнах висели тяжелые бархатные шторы. На письменном столе из темного дерева можно было устраивать армейские учения. Или использовать этот стол в качестве тарана при сносе вражеских крепостей.

   Из удобств в нашем новом жилье имелась чугунная ванная, воду для которой нужно было греть на дровяной колонке, и очень неплохо оборудованная кухня. Кроме большой печи, там обнаружился буфет, полный приличной фаянсовой посуды, три кастрюли разного размера и пара сковородок. И даже часть припасов вроде соли и муки в шкафу.

   Спален имелось две, и Холт настоял на том, что ночевать мы будем в разных комнатах. Я понимала опасения мужа. Две ночи назад ему опять привиделся рыжий бородач с топором, и вылилось это в то, что лежащий за моей спиной Холт, не просыпаясь, вцепился руками в пояс моих панталон, рванул, и пояс лопнул! От треска ткани проснулись мы оба. Муж пришел в ужас. Я постаралась спрятать страх и, наоборот, высказалась в том плане, что мне приятно его внимание даже в такой своеобразной форме... но правда была в том, что Холт одним рывком разорвал широкую корсажную ленту, вшитую в пояс, чтобы тот не деформировался. А ведь на корсажной ленте можно корову повесить - и выдержит! Выяснять на себе, что способен сотворить берсерк в запале с женщиной, мне не хотелось. Тем более что лечиться или защищаться магией я сейчас не могла.

   Но, с другой стороны, мне было одиноко и как-то обидно. Что он творит? Всё же слишком резко. Отталкивает, отталкивает... а я ведь тоже не железная. Однажды мне покажется, что я ему не нужна... на том все и закончится. Еще одна несчастная любовь, еще один неудачный опыт...

   И, наконец, я знала, что взрослым здоровым индивидуумам сильного пола нужна близость с женщинами. Иначе мужчины становятся раздражительными, нервными... вот как сейчас Холт. В дороге я как-то поинтересовалась, округло сформулировав вопрос, давно ли в последний раз Рейн тесно общался с ньерами? Тот заломил бровь и с любопытством уставился на меня. Может, приличные жены о таком мужей не спрашивают? Помолчал, помолчал, но потом всё же оборонил, что к брачным клятвам относится серьезно. Я поняла сказанное так, что с тех пор, как мы поженились, то есть пятый месяц, он воздерживается. Вот насколько это влияет на его взвинченность?

   И можно ли как-нибудь его развинтить без опасности для жизни?

   Устроив у себя в комнате Соль, и покормив дочку с ларрой, занялась постельным бельем. Ссэнасс ходила за мной хвостом, с интересом заглядывая во все углы. Потом запрыгнула на шкаф и исчезла в потолке. Понятно - отправилась исследовать чердак.

   Я пошла на кухню. Холт потоптался вокруг, потом неожиданно поцеловал меня в щеку - я удивилась, до сих пор такие нежности в ходу у нас не были - и сообщил, что уходит по делам. Ведь правильный педант-инспектор должен потребовать свои бумажки сразу по приезде и постараться в кратчайшие сроки надоесть всем так, чтобы эти все сделали всё мыслимое и немыслимое, лишь бы отвязаться от докучливого зануды.

   И, уже стоя на пороге, поинтересовался напоследок, всего ли мне хватает? Не надо ли чего-нибудь купить для меня, Соль или дома?

   Я сглотнула. Андреас отучил меня обращаться за помощью. А тут мне её предложили. И как поступить? Приятно, несомненно. Но должен ли хозяин сам ходить за покупками? Или это - забота служанки? Попыталась вспомнить, как вел себя Холт в Салерано. Вроде, там на рынок или по магазинам он не рвался. Значит, это предложение лично для меня. Но, наверное, стоит отказаться, объяснив, что я не хочу рушить наши легенды. Только надо это сделать так, чтобы дать понять, что я оценила его любезность, что мне она приятна, и что я с радостью буду прибегать к его помощи в будущем.

   Начала я с того, что подошла к мужу, закинула руки ему на плечи и сказала то, что думала:

   - Главное, возвращайся быстрее сам.

   В результате меня поцеловали снова. Уже не в щеку. А потом прижали к стене, и через минуту мы оба дышали так, будто три раза обежали вокруг Сафрины по кругу.

   - Знаешь, мы же впервые с тобой действительно наедине. Одни во всем доме. Ты и я. Си-та-а...

   - Ох, Рейн...

   - Не знаю, как мы будем жить. Не знаю, как я выдержу...

   Его губы обжигали мою шею, а рука комкала юбку, задирая ее выше и выше. Я запустила пальцы в его волосы, чувствуя, как колотится сердце и подгибаются колени. Внезапно он отстранился:

   - Прости. Мне нужно идти. Вернусь через пару часов. Запри за мной дверь!

   И сбежал.

   Вздохнув, я отправилась в ванную. Решила, что нагрею воду и вымоюсь с дороги. И искупаю Соль. А потом сяду и напишу список того, что нужно купить. А завтра с утра пойду на рынок. Давно я там не была!

   Холт вернулся, как и обещал, через два часа. Причем все же завернул по пути в трактир и прикупил пару уже жареных цыплят, свежего хлеба и небольшой бумажный пакет с молотым кофе. Последнее - на утро.

   Документы обещали доставить завтра спозаранку. Холт усмехнулся, сказав, что допек всю местную инспекцию придирками, нравоучениями, чтением параграфов из налогового регламента и прочим занудством за полтора часа так, что его недовольство выделенным рабочим местом и каприз по поводу работы дома были встречены чуть ли не аплодисментами присутствующих.

   Я ответила тем, что сообщила, что в ванной мужа ждет бак горячей воды и чистое полотенце, и есть свежий чай, правда, без сахара, и - не ах какие - но горячие блины. А куриц я сейчас разогрею.

   Первый наш день в Сафрине закончился собачьей истерикой пополам со смачной мужской руганью снизу - это Ссэнасс пошла на разведку в ювелирный магазин. Не знаю, видели ее псы или просто чуяли, но, похоже, ларра нашла себе забаву. Пришлось сделать внушение, чтобы больше не хулиганила, - а то выгонят нас - и что тогда? Ссэнасс пообещала, что лая больше не будет. И скромно ушла в стенку.

   Весь вечер мы с Рейном косились друг на друга. Когда вместе ужинали, когда просматривали мой список покупок, когда вдвоем ахали над Соль - та уверенно начала держать головку. И, кажется, намеревалась в кратчайшие сроки научиться ползать. Правда, почему-то задом наперед. После того, как я накормила дочку и позаботилась о ларре, настала очередь Рейна.

   Эта странная вечерняя близость, оправданная и как бы узаконенная кудесником Сильванусом, смущала и одновременно доставляла удовольствие нам обоим. Рейн не просто пил меня - целовал, ласкал, говорил слова, которых я никогда не слышала раньше. И не думала, что их заслуживаю. О том, что мои ладони, как крылья голубки. Что моя кожа нежнее шелка, а пахнет весенними цветами. Что мои волосы - это шелковые сети, в которых запуталось его сердце. И что красивее женщины он не видел...

   Кажется, его немного забавляло моё смущение.

   Но прежде мы всегда держались в рамках. Точнее, в рамках держал себя Рейн, потому что боялся потерять самообладание. А я стеснялась, зная, что в любой момент к нам могут постучаться посторонние. Но теперь мы остались наедине, вдвоем во всем доме. Может быть, нам хватит изводить себя, и нужно все-таки рискнуть? Если Рейну это поможет стать спокойнее, расслабиться... Ему же надо...

   - Миф, - улыбнулся муж. - Удобный миф. Ты думаешь, каждый муж беременной жены, которая уже не может исполнять супружеский долг, задрав хвост, кидается искать другую юбку? А если бы мы не встретились, ты завела бы себе ньера для приятного времяпровождения? - поднял голову, посмотрел на мою возмущенную физиономию, усмехнулся. - Вижу, ответ написан на лице. А почему ты о нас думаешь хуже? У большинства мужчин избирательность не меньше. Вот мне нужна ты, и никто другой. И я готов подождать.

   - Рейн, я не верю, что ты сделаешь мне больно. А если сделаешь - я прощу. Потому что не ты заставляешь меня быть с тобой, это - мой собственный выбор. И потому, что я тоже люблю тебя.

   - Сита, нет. Я уже понял кое-что насчет тебя, и отвечаю - нет! Ссэнасс советует подождать, и я согласен. Пока мы ходим с синюшными спинами, думай о нас, как о женихе с невестой, - засмеялся, - ведь этот этап мы как-то пропустили. Хватит того, что я каждый вечер творю с твоей грудью. Мм-м... - губы переместились к шее, - ...и не только с ней.

   Я попыталась отпихнуть его. Говорить, когда происходит такое, было просто невозможно. Не удавалось даже думать. А узнать хотелось:

   - Рейн, Рейн... Что ты имел в виду, когда сказал, что кое-что насчет меня понял?

   Спросила и тут же пожалела. Сейчас ответит, что уже понял, что я - бесчувственная, но его это устраивает. Или не устраивает. Что так, что эдак - плохо.

   - Понял, что твой первый муж был еще тупее, чем я думал. Прости, подробно объяснять не стану. Если доживём - покажу.

   Совершенно непонятно, зато оптимистично. Особенно последняя фраза.

   - Сита, - он улыбнулся, - у тебя уже ребёнок, но при этом в некоторых вещах ты осталась девочкой. Потерпи...

   Ладно. Я гладила пальцами его плечи, перебирала черные волосы, прикасалась к лицу, и меня это всё вполне устраивало. Я бы даже не возражала, если бы дети появлялись от поцелуев - в исполнении мужа они мне очень-очень нравились.

   - Отпускай меня - я пойду.

   - А если мне приснится страшный сон? - улыбнулась я.

   - Сита, ну что ж ты делаешь? Ты же видишь, что я не хочу уходить. Вот только боюсь, что сам могу оказаться страшнее любого кошмара. Знала бы ты, о чём я думаю, когда целую твою грудь. Причём, - он чуть напрягся, - кажется, не все мысли мои. Например, сегодня пришли в голову два способа, о которых я раньше не слышал.

   Вроде шутка, а вроде и нет.

   - Ну, если такое пришло в голову, вывод однозначен: тот, кто делится с тобой актуальными знаниями - человек, мужчина. Я бы сказала, что это уже здорово. Что не чудо-юдо какое и не голосящая по утрам из окна малохольная дева.

   - А как ты относишься к рыжим?

   - Которые знают много способов? - опустила я ресницы.

   - Сита!!!

   Мой муж-брюнет внутри рыжий. А снаружи - синий! - вздохнула я, глядя на спину поднимающегося с кровати Холта.

   - Стой!

   - Сита?

   - Дай посмотрю на пятна. Что они побледнели еще немного - вижу. Но мне кажется, что края как-то изменились. Контуры, что ли, стали четче? Присядь, погляжу.

   Уверенности не было. Так что я постаралась как следует запомнить текущее положение дел, чтобы впредь следить аккуратнее.

   Потом Холт разглядывал мою спину. Я перекинула волосы на грудь и смирно сидела, обняв колени. Он гладил кончиками пальцев позвоночник, водил вокруг. Я ёжилась. Пока не трогаешь - вроде ничего, не так уж и чешется. Но стоит прикоснуться - и зуд становится почти нестерпимым.

   - Моя голубая жена. А если без смеха, ты тоже побледнела. И пятна - ты права - их границы меняются. Часть еще расплывчата, но часть стала выглядеть четко, как проведенная толстым карандашом линия.

   Так и эдак. И как - хорошо? Вот бы знать...

   Пару раз я ловила себя на желании написать о том, что произошло в катакомбах, учителю. Спросить совета. Даже бралась за ручку. И каждый раз откладывала ее в сторону. Потому что творящееся со мной и Рейном казалось чем-то очень личным, почти интимным. И как практически невозможно заговорить о нескромных недомоганиях даже с близким человеком, так и тут - я не находила слов... Зато потом нашла предлог или причину, почему стоит промолчать. Если всё закончится ничем - так и говорить не о чем. А если что-то выйдет, то не стоит доверять секрет такого масштаба бумаге и почте. И становиться предметом для любопытства всех последователей Сильвануса. Быть двухголовым теленком в кунсткамере не хотелось совершенно.

   Так что нашим главным научным консультантом оставалась Ссэнасс.

   Меня это вполне устраивало. Кто еще может взглянуть на проблему изнутри?

   Рейн закончил меня разглядывать и придвинулся вплотную. Обнял. Сейчас я сидела в кольце его рук и ног, он дышал мне в ухо. Потом твердая ладонь поднырнула под мою руку, приподняла грудь. Большой палец погладил сосок. Муж коснулся губами мочки уха: "Си-и-та..."

   Он снова целовал мою шею и плечо - медленно, тягуче, сладко. И опять наши сердца колотились, как сумасшедшие. Вторая ладонь сползла на живот, потянула шнурок панталон, распуская узел, скользнула в них. Я зажмурилась...

   И тут он остановился. И со стоном резко от меня отодвинулся.

   Я обернулась к нему:

   - Рейн?..

   - Сита, Сита... Ты такая нежная, доверчивая, послушная. Как я могу? Как?

   Что тут скажешь? Постараюсь быть еще и терпеливой. Когда-нибудь это кончится.

   Когда Холт ушёл, из-под кровати вынырнула Ссэнасс. Запрыгнула на одеяло, потопталась, выбирая место, и улеглась носом ко мне. Лап сейчас было почему-то пять.

   - Хорошшший дом. А ты - шшшди...

   Жду.