Форма пустоты (Пальмира Керлис)

– Вы не имеете права… – единственное возражение, на которое меня хватило.

– Разве? – Марк равнодушно отодвинул заполненный мной бланк на край стола. – Забирай. И это не обсуждается.

Так и думала – уйти придется ни с чем. Что-то в кабинете у него приторно пахнет медом. Дышать трудно, и обстановка неприятная. Стулья жесткие, стол в царапинах, у шкафа дверца не закрывается. Сразу видно – хозяин не эстет.

– В законе сказано, – ответила я как можно спокойнее, но голос предательски дрогнул, – что любой может покинуть Город, если пожелает.

– Верно, – ничуть не смутился Марк. – А еще в нем сказано, что никто не может вернуться обратно, ни при каких условиях. Я вправе потребовать объяснений. К тому же буду вынужден поставить в известность мэра, а ты знаешь лучше меня – он ни за что тебя не отпустит. Скорее запрет или признает невменяемой. Поэтому просто иди и брось эту затею.

Цель близко, прямо передо мной, но с верховным магом Города спорить глупо.

– Хочу уйти, – повторила я твердо и передвинула бланк на середину стола.

– Не хочешь, – жестко отрезал Марк. – За стеной для тебя ничего нет. Кроме смерти.

– Вам это точно неизвестно.

– Ни к чему испытывать судьбу.

– Это мое личное дело…

Договорить я не успела. Марк накрыл мою ладонь своей и сказал безапелляционно:

– Вот именно, что личное. Искренне надеюсь впредь тебя здесь не видеть.

Что ж, пусть надеется. Посмотрим, кто из нас упрямее.

– Соррел, – сказал он уже мне в спину. – Поверь, он того не стоит.

Я не ответила. Вышла за дверь и спустилась в коридор – длинный, мрачный и пустой, как весь прошедший год. Все впустую. В просьбах и разговорах я не сильна. Результат сомнительный. Озвучишь проблемы – и они обретут форму. Получится, что они существуют. Интересно, есть ли у пустоты форма? Хоть какая-нибудь. Может, дырка от бублика? Вакуум? Или ноль?

Берт ушел год назад. Молча, не сказав никому ни слова. Не предупредил, не объяснился. Мне сообщили об этом несколькими часами позже. В тот момент я наводила порядок в кладовой. Запаниковала, уронила банку с медом. С тех пор стресс всегда пахнет им, заполняя пространство тягучей пустотой.

Он оставил мне письмо. Даже не письмо, записку дурацкую. Дословно: «Печенье на верхней полке». Что за бред? Прощальное послание для жены, называется. У нас не было друг от друга секретов, но головоломки он любил. Мог часами собирать какой-нибудь кубик или сидеть над мудреной таблицей с числами. Возможно, в его записке шифр или подсказка? Печенье я нашла. Оказалось довольно свежее – с изюмом и орехами. Полку сняла, изучила содержимое от и до. Кроме печенья – ничего. Пустота.

Я вышла в холл с лифтами. Было тихо и темно, мигала аварийная кнопка. Сбои в электросети, ничего нового. Я тяжело вздохнула и свернула к лестнице. Спуск предстоял долгий. Стена помешала Городу разрастись вширь, и число подземных этажей поражало воображение. Настоящий лабиринт, без карты не разберешься. Чем ближе к поверхности живешь, тем больше привилегий. Небо над головой видят далеко не все.

Мы называем его просто Город. Зачем название, если он всего один? Считается, что он вообще один, во всем мире. Последний. Убежище, не тронутое проклятьем. Были времена, когда маги жили среди людей тайно, ничем себя не выдавая. Спокойные времена и не такие уж далекие. Прабабушка рассказывала мне о старом мире. Об огромных мегаполисах, вечно занятых менеджерах, бескрайних океанах и дорогах, проложенных на сотни тысяч километров. В один роковой день люди без видимых причин взяли и перестали что-либо делать: ходить на работу, спать, есть, пить, а потом и дышать. Неведомая болезнь обошла стороной буквально избранных. Сначала они винили во всем правительство, химическое оружие, чокнутых гипнотизеров… Вскоре докопались до правды. Людей убивало проклятие – ошибка нескольких излишне самоуверенных магов, трагическая ошибка, но оправданием это не послужило. Люди узнали о существовании ментальной магии и, увидев в ней угрозу, открыли на магов настоящую охоту. Масштабную, кровавую. Похлеще средневековой инквизиции. Истребили почти всех. Двое магов пообещали части выживших защиту от проклятия и вместе с ними укрылись в небольшом городке с единственным желанием – спастись. Магам понадобилось много крови, знаний и терпения, но они сумели отгородиться от того, что бушевало снаружи. Очертили вокруг города круг, особый. Затем люди построили по его границе стену, укрепили ее и поклялись никогда никого не впускать. Боялись, что чужак принесет проклятье с собой.

Сейчас уже не осталось тех, кто видел это своими глазами. Раньше мы создавали и строили, а теперь постоянно чиним. Семьдесят лет – критичный срок для техники, которую не на что заменить. Город превращается в руины, половину оборудования давно пора выбросить, оно выжало из себя втрое больше, чем было способно. Люди волнуются, кое-кто задумывается: вдруг проклятье исчезло? Смельчакам выдают билет в один конец – за глухую высокую стену, прочь из спасительного круга. Крохотная дверца открывается по распоряжению верховного мага, и войти через нее нельзя. Только выйти. Проводится специальный ритуал отлучения, и после него в Город не вернуться. Даже к стене приблизиться невозможно. Поддерживать круг и проводить ритуал – это все, на что способны потомки магов, защитивших людей от проклятия. Знания утрачены, сила тоже, да и дар достается далеко не каждому. Но у семьи есть власть, всеобщий почет и уважение. Ведь если круг исчезнет – жители станут совершенно беззащитны.

Желающих покинуть Город набирается ничтожно мало, а по факту за стену выходит пара человек в год, других удается отговорить. Особо настойчивых отпускают, но я исключение.

Времени на раздумья нет. Марк сообщит о моем требовании, и шансов выбраться не будет совсем. Отец этого не допустит. Что скажут жители? Дочь мэра решила, что неизвестность безопаснее Города. Обстановка и так неспокойная. Несчастным случаям нет числа, рушатся дома, тоннели обваливаются. Берт руководил одной из бригад, разгребающей завалы. Однажды проговорился мне, что в последние годы жертв стало очень много. Незадолго до его ухода из-за обвала перекрыли целый квартал. Рядом с ним была заброшенная шахта, выходящая за круг, и все перепугались, что в нее открылся проход. Отец запретил расчищать путь. У Берта неделю была депрессия. Заявил мне, что надо было людей спасать, а не перестраховываться. Наверное, именно тогда он и решил уйти. Почему не позвал с собой? Дара у меня нет, в маги не гожусь. Был уверен, что я не пойму? Чушь. Мы поругались лишь однажды – из-за тумбочки. Он хотел поставить ее в прихожей, я – на кухне. Скандал вышел коротким, примирение бурным, а тумбочку мы убрали в спальню, чтобы никому не было обидно. В остальном – полнейшее единодушие, никаких запретных тем. Правда, о работе Берт со мной говорил редко, не любил расстраивать. Проблем в Городе с каждым годом прибавляется, но о них принято молчать. Жители и без того на пределе, а выхода нет. Точнее, он есть. За стену. И мне нужно туда попасть. Найти мужа, посмотреть в глаза и спросить – какого черта? Как можно прожить с кем-то три года, а затем подло бросить, не предупредив?

Я непременно выясню это. Я смогу. Справлюсь. Всегда есть два способа: законный и незаконный. С первым не повезло, значит, попробуем второй.

Спускаться в самый низ пешком тяжко. До этих этажей даже лифт не доезжает. Впрочем, оно к лучшему. Никто не захотел бы там застрять: техников не дождешься. Местная публика, мягко говоря, недружелюбна. Неблагополучный район, если не сказать прямо – криминальный. Отбросы общества переселяют сюда, подальше от законопослушных граждан. Нижние этажи давно ненадежны, но отцу плевать. Засыплет, так никому не жалко. Людей не держат здесь насильно, официально это не тюрьма, хотя на практике так оно и есть. Для всех переселенцев путь наверх заказан, с ними и говорить-то не станут. Приходится жить в своем собственном, вдвойне опасном мирке.

Когда ступени закончились, я прислонилась к стене и отдышалась. Спина ныла, ноги гудели. Лестница – она как фитнес мечты, никаких беговых дорожек не надо. Коридор был мрачным и грязным. Затхлость, плесень, тусклый свет лампочек, свисающих на оголенных проводах. Жилая часть находилась за поворотом, через добрых полкилометра. Достаточно времени, чтобы привыкнуть к мерзкому запаху и мысли, что я иду к тому, с кем поклялась никогда не видеться. Пора учиться нарушать обещания.

Темнота – это удобно, в ней легко спрятаться. Исчезнуть, раствориться. Меня не узнали, по крайней мере сначала. А потом я уже зашла слишком далеко, чтобы отступать. Беседу с местными завязала через силу, желудок сводило от страха. Благо, обошлось. Дочь мэра не каждый день приходит и просит встречи с главным, трогать ее себе дороже. Меня провели на другой конец этажа – по запутанным тоннелям и переходам, без намеков на указатели или опознавательные знаки. Сама бы в жизни не разобралась.

Комнатка, в которую меня втолкнули, была тесной и напоминала кладовку, особенно полками и отсутствием мебели. Свет горел ярко, бил в лицо, ослепляя с непривычки. Я прищурилась, инстинктивно прикрыла глаза ладонью и тут же оказалась в крепких объятиях.

– Ну, привет, – знакомый шепот обжег ухо, воскрешая в памяти непрошеные воспоминания.

Я раздраженно убрала его руки со своей талии. Эйдан нехотя отстранился и посмотрел на меня с неподдельным любопытством. Пять лет не виделись, значительный срок. Он почти не изменился, все та же самоуверенность и вопиющая бестактность. Время наложило отпечаток только на внешность: в темных волосах блестели серебряные нити, взгляд стал жестче, у глаз появились едва заметные морщинки. Природная смуглость избавила его от нездоровой бледности, присущей всем жителям нижних этажей. Подозреваю, на поверхности Эйдан появляется не часто.

Лишние разговоры ни к чему хорошему не приведут, поэтому я перешла сразу к делу:

– Мне нужна твоя помощь.

– Вот как? – усмехнулся он. – Все настолько плохо?

– Хочу попасть за стену.

– Разучилась подавать официальные запросы?

– Подавала уже.

– Папочка против?

– Он пока не знает. Уверена, существует другой выход из Города. Где-то глубоко под землей. Ты наверняка знаешь, где он. У вас постоянные обвалы, и за ними никто не следит.

Эйдан задумчиво склонил голову набок. Не отрицает – выходит, мои догадки верны. Но станет ли он мне помогать? Расстались мы скверно. Были знакомы с детства, дружба переросла в то, что отцу совсем не понравилось. Причин хватало и помимо банальной антипатии. Эйдан любил лезть не в свое дело, обладал обостренным чувством справедливости и умел наблюдать. Негодовал, что власти многое скрывают, тянут одеяло на себя и ущемляют права обычных жителей. Своим мнением делиться не стеснялся и быстро оброс сторонниками. Практически оппозиция, и что важно, людям он, несмотря на молодость, очень нравился. А тут еще невеста из высшего общества. Ему верили, ситуация складывалась опасная. Отец решил проблему кардинально. Даже не помню, что конкретно на Эйдана навешали, список был впечатляющим. И убедительным, особенно для наивной двадцатилетней девушки. Мне внушили, будто он меня использовал, чтобы глубже копнуть под моего драгоценного родителя. Эйдан оправдываться не стал. Выслушал меня, не проронив ни слова, посмотрел, как на дуру, и рассмеялся. А потом попросил уйти и больше не приходить. Я рыдала ночами в подушку и на суд не явилась. В общем-то суд был чистой формальностью. Отец надеялся, что Эйдан долго внизу не протянет, а он взял и всех удивил. Да еще как.

– Пожалуйста, – еле слышно добавила я.

– Есть масса более простых способов покончить с собой, – ответил он без малейшей издевки. – На мою помощь можешь не рассчитывать.

– Почему? Я думала, ты меня ненавидишь.

– Ненавижу? – надменно переспросил Эйдан. – Тебя? Ну… не до такой степени, чтобы желать ужасной смерти.

– Жаль, – процедила я сквозь зубы, ощутив прилив слепой бессильной ярости. – Значит, придется это исправить.

– Например, как?

– Придумаю. А не придумаю – отец с радостью подскажет.

– Ты мне сейчас что, угрожаешь? – растрогался Эйдан. – Ой, это так мило. Продолжай.

– Я должна попасть за стену. Понимаешь? Должна! Любой ценой.

Он наклонился к моему лицу, пугающе близко. Я почувствовала его дыхание – горячее, и взгляд – пронзительный, изучающий.

– Зачем бегать за тем, кто тебя бросил? – спросил Эйдан.

– Я не бегаю.

– Да? А выглядит именно так. Оставь парня в покое.

– Ты его совсем не знаешь, – возразила я. – Даже не видел никогда.

– И что с того? – ухмыльнулся он. – Я бы на его месте тоже тебя не взял. Балласт принято сбрасывать. Это тут ты значимая персона, с властью и иллюзией непогрешимости. А там?

Я вжалась в стену, чтобы хоть немного увеличить расстояние между нами. Закусила губу и задержала дыхание, чувствуя, что готова разреветься.

– Целый год прошел, – не унимался Эйдан. – Чего ты от него хочешь?

– Один вопрос задать…

– Думаешь, станет легче, если узнать, почему тебя предали? Так вот, Соррел, не станет. Можешь мне поверить.

– Да надоело! – выкрикнула я, отчетливо ощутив тягуче-медовые нотки в воздухе. – Надоело, что все говорят, как мне быть. Указывают, настаивают, поучают. Один раз в жизни решила поступить по-своему, и то щелкнули по носу. Да, год прошел. Я пыталась смириться, ясно? Не получилось. Не хочу больше ни с чем мириться! Пусть отец хоть тысячу раз против, я пойду и разыщу Берта. Еще вопросы?

Эйдан отшатнулся и посмотрел на меня странно. Не добро, не зло, а просто странно. Что это значит, я не поняла. Смахнула подступившие слезы и шагнула к двери. За ручку схватиться не успела, он меня опередил. Загородил проход спиной и серьезно сказал:

– Ты многим рискуешь.

– Чем? – тихо отозвалась я, глядя ему в глаза. В них мелькнуло удивление. – Статусом, положением? Они не делают меня счастливее. Проклятия я не боюсь. Если его нет – здравствуй, новая жизнь. Если есть – так хоть со старой распрощаюсь.

– Тебя совершенно ничего не держит в Городе?

– Нет. Прошу, ответь. Существует ли другой способ выбраться за стену?

– Существует, – вдумчиво произнес Эйдан, – но не слишком надежный.

– Меня устроит любой.

– Ты с собой что-нибудь брала?

Я замешкалась. Когда человека выпускает Марк, вручает набор необходимых вещей, чтобы первое время можно было продержаться. В том случае, если цивилизация не близко. Если, конечно, она вообще существует.

– Ясно, – хмыкнул Эйдан, не дождавшись ответа.

– Я от Марка сразу к тебе пришла. Домой заходить побоялась. Вдруг отцу уже доложили…

– Жди, – велел он категорично и вышел за дверь.

Я осталась одна в ярко освещенной комнатушке. Сползла по стене на пол и обняла колени. Все будет хорошо. Надо расслабиться, подумать о чем-нибудь приятном.

Мы с Бертом познакомились через год после того, как Эйдана переселили вниз. На празднике, посвященном реставрации одного из верхних районов. Он сказал, что в касках все выглядят глупо. Я решила доказать обратное. Помню, каска сползла мне на глаза, гости дружно рассмеялись. Один Берт снисходительно улыбнулся и признал, что я выгляжу не глупо, а забавно. Все закрутилось само собой, я влюбилась, и отцу он нравился. Казалось, мне наконец-то повезло, уж теперь-то жизнь наладилась. Я не сомневалась в этом три счастливых года. А потом все рухнуло.

Ладони сжались в кулаки, внутри закипела злость. Меня нельзя вот так взять и выбросить из своей жизни, фактически ни за что. Словно не было всех этих улыбок, планов, обещаний, веселых рожиц из кетчупа на яичнице, нежных прикосновений, нарисованных сердечек на снегу, ласкового шепота, рассказанных историй, долгожданных признаний, робких и не очень поцелуев, шуток, над которыми смеются только двое… Или для него они ничего не значили?

Скрипнула дверь. Эйдан кинул мне рюкзак и кивком поманил за собой. Доверять ему было безрассудно, особенно в таком деле. Увы, выбора нет. Я натянула лямки на плечи, удивившись легкости рюкзака, и выбежала в коридор. Там было людно, но присутствие Эйдана будто делало меня невидимой. Вскоре мы свернули в тоннель, затем во второй – короче и теснее. Я не решалась нарушить тишину, переживала, что он передумает. Попутчиков становилось все меньше, потом их не стало вовсе. Лишь мы да тишина. Путь закончился в очередном узком переходе, перед облезлой железной дверью.

– Полгода назад этот тоннель обрушился, – наконец снизошел до объяснений Эйдан. – Открылся проход в другой, не наш. Его строили давно, еще до проклятья. Он должен вести на поверхность, но не факт. Не проверяли, никому не сообщали. Дверь просто заперли, на всякий случай.

– Куда он ведет?

– Если не завален, то за Город. Выйдешь рядом со стеной. По старым картам это недостроенный железнодорожный тоннель. Поэтому я и сказал, что способ не слишком надежный.

– Почему ты сам не уйдешь? – спросила я, хотя определенно следовало бы промолчать. – Что тебя здесь держит?

– Местная кухня и грядущая революция, – подмигнул он. Достал ключ, с заметным усилием отпер замок и открыл дверь. Оттуда дохнуло холодом и сыростью. – Готова?

– Да, – кивнула я.

Тут же почувствовала, как на моем запястье сомкнулось что-то плотное, прохладное. Явно металлическое. Отдернула руку к груди и увидела часы, круглые и мерно тикающие, со слегка оцарапанным циферблатом. Раритет, однако.

– Запомни, – едва ли не по слогам выговорил Эйдан. – Завтра, с часу до двух дня я буду тут. Вдруг не дойдешь, упрешься в тупик или надумаешь вернуться. У тебя будет больше двадцати часов, чтобы суметь выбраться и решить, хочешь ли ты там остаться. В рюкзаке есть все необходимое, сутки точно протянешь. Дальше соображай сама.

– Ты впустишь меня обратно? – опешила я. – А как же проклятье?

– Я в него не верю. Учти, снаружи могут быть вещи пострашнее.

Он прав. У меня больше шансов погибнуть от голода или нападения диких зверей, чем от мифической болезни. И до поверхности еще нужно добраться.

Я стояла и смотрела на часы, не в силах понять, как лучше попрощаться. Ужасно хотелось извиниться за прошлое. Сказать, что ошиблась. Жаль, подходящие слова никак не приходили в голову.

– Не надо, – неожиданно попросил Эйдан, словно прочитав мои мысли. – Просто иди и найди свои ответы.

Я снова кивнула и переступила порог. Дверь за мной шумно захлопнулась, лязгнул замок. Вот и все. Теперь вперед и только вперед.

Через час тоннель превратился в настоящую полосу препятствий. Спасибо фонарику из рюкзака, без него я бы пропала. Пролезая под обвалившимися балками, я молилась, чтобы они не рухнули мне на голову. К счастью, этого не произошло. Я пару раз свернула в тупик, но сумела вернуться, не заблудившись. Сложно было определить, сколько я прошла. Порой мучил вопрос – далеко ли я от Города? Возможно, круг уже позади, и скоро я умру, как миллионы людей до меня. Впрочем, думать об этом было некогда, неистовое желание выбраться на поверхность притупило страх. Да и зачем себя жалеть? Сама сюда хотела, отступать поздно.

Мрак рассеялся внезапно, будто кто-то заботливый включил свет. Тоннель закончился обветшалой лесенкой – узкой и деревянной. Трещала она ужасно, но мой скромный вес выдержала. Когда я вышла на солнце, готова была упасть от усталости. На ногах держало исключительно любопытство. Узнать, что находится за стеной… За ней же целый мир! Однажды в детстве я поднялась с отцом на стену, но, кроме леса и гор на горизонте, ничего не увидела. Сейчас меня окружали те же деревья, над головой было привычное небо – чистое, безоблачное, с багровым заревом заката. Часы показывали девять вечера, злобные твари из кустов не скалились. Ура! Я выбралась. Но как я собираюсь найти Берта? Он может быть где угодно. Надо отследить его путь из Города. Хотя это смешно… Вряд ли он стрелочки рисовал или выкладывал дорожку из крошек печенья. Того, что с верхней полки.

Куда идти, я не знала. Вспомнилось из школьного курса, что Город окружают непроходимые болота. Недалеко виднелась дорога, заросшая. Надеюсь, она куда-нибудь ведет. Выйти из леса оказалось проще, чем я думала. Пришлось потратить всего полчаса. Опушка выглядела непримечательно, а вот участок, раскинувшийся на ней, поразил меня до глубины души. Аккуратный, ухоженный, с плетеным заборчиком и ровными рядами грядок. За приземистыми яблонями белел маленький домик с голубыми облупившимися ставнями и кружевными занавесками в окошках. Вот уж не ожидала встретить людей так близко от стены. Я решительно перелезла через забор, прошла между грядками и постучала в дверь.

Раздались шаркающие шаги. Ручка провернулась, в проем высунулось сморщенное личико в очках. Бабуля вгляделась в меня и распахнула дверь.

– Ты оттуда? – поинтересовалась она, кивнув за мою спину.

– Из Города? – уточнила я в смятении.

– Ну да, ну да… – пробормотала гостеприимная хозяйка и жестом пригласила войти.

Внутри дом был еще скромнее, от каждой вещи веяло теплом и уютом. Выкрашенные голубой краской стены, салфетки на резной мебели, полосатый диван, заваленная подушками кровать.

– Давно вы здесь?

– Лет пятьдесят, – отозвалась старушка. Уселась за стол, заставленный стопками книг и папок, близоруко прищурилась. – Как ушла, так и поселилась, годик спустя.

– Погодите! Вы тоже из Города?

– Была когда-то, была. В твоем возрасте и покинула его. Добралась, да не прижилась у них. Вернулась…

– У кого «у них»?

– У местных, деточка. Южнее есть селение, и дальше еще два. Километров сто, но доехать можно. Люди там хорошие. Раз в месяц ко мне приезжают, навещают. Подвезут тебя. И не смотри так, я не сумасшедшая. Просто нравится мне у выхода дежурить, какая-никакая, а польза. Тут один путь от двери – по дороге да в лес. Вы ведь заблудитесь запросто, до цивилизации не доберетесь. Вот я и встречаю, объясняю, провожаю. Считай, хобби.

Мысли спутались. Я беспомощно опустилась на стул и пробормотала:

– А как же проклятье?

– Закончилось, наверное, – пожала она плечами. – Ни проклятья, ни магов. Их вне Города нет – перебили всех еще тогда, в первые годы.

– Почему никто не предупредил нас?

– Так круг же. На славу очертили, чужих и отреченных близко не подпускает. Чего наши только не выдумывали. Пытались с родственниками связаться, докричаться, послание на земле нарисовать. Все тщетно.

– Жители и не подозревают…

– Их выбор, – фыркнула бабуля и раскрыла толстенную тетрадь. – Насильно никого в круге не держат. Давай я тебя запишу, я всех записываю, кто из Города выходит.

– Зачем?

– Привычка. Иногда перечитываю, и душа радуется – скольким я помогла, вроде и не зря тут живу, значит.

– Соррел, – представилась я и почувствовала, как меня бросило в жар. – Говорите, всех записываете?

– Ага. Ищешь кого-то?

– Да, мужа. Бертом зовут. Он в прошлом году ушел.

Старушка перелистнула страницу, скривилась:

– Конкретнее.

– Седьмое июля было. Не уверена в дате. У нас сейчас двенадцатое.

– Сегодня десятое, да неважно. Не было его.

– Он другим именем назвался?

– Нет. Пятого числа никто из Города не выходил.

– Не может быть. – Я подошла к ней, заглянула в книгу. Десятки строчек, выведенных каллиграфическим почерком. Столбики с именами, даты, отметки об успешном отъезде. – Вы не перепутали?

– Я никогда не путаю! – Старушка обиженно скривила губы и ткнула пальцем в страницу. – Видишь? В июле вообще никого не было.

Я недоуменно моргнула, тряхнула головой.

– А вы точно записываете всех? Может, он к вам не зашел?

– Ну да! Мимо меня пройдешь, как же. Дорога здесь одна – петлей вокруг города идет и за моим домом сворачивает в лес. В обратной стороне одно болото, а за лесом уже люди живут.

Верно, через топь никто не пойдет, когда дорога рядом. И этот дом – первый за пределами круга, как тут в дверь не постучать? Неужели… Вывод был таким простым и логичным, что я едва не взвыла. Здравствуй, запоздалое прозрение. Не в каждой непонятной вещи есть загадка, и порой печенье с верхней полки оказывается всего лишь печеньем с верхней полки. Что делать, если не хочешь вызвать лишних подозрений, избавляясь от человека? Выдать правдоподобную версию, которую невозможно проверить. Марк предупреждал: «За стеной для тебя ничего нет». Конечно, нет. Уж кому, как не ему, об этом знать? Ясно, почему он меня не выпустил. Совесть все-таки заела.

Новый вдох дался тяжело, рыдания застряли в горле и не желали вырваться наружу. Перед глазами все поплыло, сверху обрушилась темнота. В себя я пришла на диване в том же домике, бережно укрытая пледом. Старушка спала на кровати, трогательно обняв подушку. На тумбочке горела свеча, пахло воском и сиренью. Неудивительно, на подоконнике ее огромный букет. Стоило подняться с дивана, как хозяйка шумно заворочалась и сказала:

– Все равно лучше знать, чем мучиться и гадать.

– Наверное, – пробормотала я, не понимая, к чему она клонит.

– Я неспроста здесь поселилась. Не по доброте душевной… Все ждала кое-кого… Договаривались вместе уйти, а он струсил в последний момент. Я по глупости решила: уйду – он за мной обязательно увяжется. Но нет… Людей я разыскала чудом, по счастливой случайности. Не смогла с ними жить, все думала, как он меня разыщет? Вернулась его ждать. А люди-то хорошие. Дом мне построить помогли, обещали регулярно приезжать, вдруг еще кто из Города уйдет. А я хотела, чтобы он единственный появился. Так и не дождалась… Сейчас его и в живых-то нет.

Я лежала на диване и молчала, не зная, как реагировать на неожиданные откровения. Казалось, я вообще разучилась чувствовать. Слезы не шли, внутри зияла черная дыра. Взгляд упал на часы. Восемь утра, почти шесть часов в запасе. Пожалуй, стоит рискнуть.

– Прогуляюсь немного, – сообщила я, вылезая из-под пледа.

– Чего задумала? – встрепенулась бабуля. – Местные на следующей неделе заедут, дотерпи уж.

– Хочу кое-что попробовать.

– Милая… Не впустят тебя обратно, можешь даже не пытаться. Ритуал, он такой…

– А я все же попытаюсь.

С этими словами я вышла из домика и направилась к тоннелю. По лесу плутала непозволительно долго, но лестницу нашла. Дикая усталость мешала сконцентрироваться на дороге, зато автопилот работал отменно. Батареек в рюкзаке было с запасом, фонарик не подвел. Я упрямо двигалась вперед. Порыв высказать отцу все в лицо был так велик, что силы брались буквально ниоткуда. Чем Берт ему помешал? Расспрошу непременно. В подробностях!

Короткая стрелка приблизилась к часу, и меня охватила паника. Время поджимало, а я толком не понимала, где нахожусь. Руки тряслись, воздух пропитывался медовой горчинкой. Луч фонаря дрожал на кривых стенах, скользил по тяжеловесному потолку, но неизменно возвращался мне под ноги. Я напрягала память на развилках, ускоряла шаг и уговаривала часы замереть. Голову заполняли тревожные мысли, надежда таяла. До двери я доковыляла, молясь, чтобы Эйдан не ушел. Часы безжалостно тикали, показывая десять минут третьего. Опоздала…

Сил не оставалось никаких, поэтому я тихо постучала, затем поскреблась. Ну что ему стоило задержаться? Совсем немножко… Совсем чуть-чуть… По ту сторону щелкнул замок, дверь отворилась – медленно, со скрипом. Вне себя от радости, я проскользнула внутрь и столкнулась с тем, с кем меньше всего ожидала встретиться. Отец заботливо пропустил меня вперед и запер дверь. Выглядел он бледно, даже испуганно. Посторонние не заметили его волнения, но я знала наверняка – дела плохи. Невозмутимость во взгляде была насквозь искусственной, высокий лоб расчертила глубокая складка. Темнота коридора обступала со всех сторон, и Эйдана я увидела не сразу. Он стоял чуть поодаль, и вид у него был довольный до неприличия.

– Ты в порядке? – спросил меня отец подчеркнуто нейтральным тоном.

Я сглотнула ком в горле и задала встречный вопрос:

– Что происходит?

Он спрятал руки в карманах и промолчал.

– Стены не стоят вечно, – охотно отозвался Эйдан, – а люди не могут постоянно за ними прятаться. Вот что происходит.

– А конкретнее?

– У всех должен быть выбор, согласна? Вот у нашего уважаемого мэра он тоже был. Или не впускать тебя обратно – ключ я ему отдал, или признать, что проклятья уже нет. О чем ему, кстати, давно известно.

Я повернулась к отцу:

– Так ты знал?

– Конечно, – сокрушенно сказал он. – Соррел… Создавая круг, наши предки хотели одного – спастись. Проклятие было мало изучено. Потом мы поняли, что оно подействовало лишь на тех, у кого был слабый иммунитет к ментальной магии. Остальным в принципе больше ничего не угрожало. Людям, но не магам. На нас шла охота. И мы просто были вынуждены молчать. Ты должна понимать…

– О да, – ухмыльнулась я, глядя ему в лицо. – Я понимаю. Когда у людей нет альтернативы, ими проще управлять. А Берта вы за что?

Отец вздрогнул и опустил глаза. Эйдан изменился в лице.

– А ведь я был тогда прав, – сдавленно хмыкнул он. – Вам в принципе никто не нравится.

На глаза навернулись слезы, зародилась спасительная мысль: вдруг я ошиблась? Берт прошел мимо домика старушки и сейчас живет где-нибудь в сотнях километрах от Города, изредка вспоминая о моем существовании. Но чем дольше я смотрела на отца, тем отчетливее понимала другое. Надежда разбилась вдребезги, как чертова банка с медом в кладовой.

– Нам пришлось, – наконец заговорил он. – Берт понял, что никакое проклятье Городу не угрожает. Его обвалы очень тревожили, досконально изучил карты и обнаружил подземный участок, оказавшийся за кругом. Наши не рассчитали, построили криво. Люди благополучно жили там годами. Вот он и заявил, что всем об этом расскажет. Я пытался его образумить. Он уперся и…

– Хватит, – перебила я. Не хочу… Не хочу знать, как именно. – То есть ради него открывать тайну было нельзя, а ради меня можно?

– Соррел… – прошептал отец, но предложение не закончил. Выдохнул и совершенно спокойно произнес: – Ладно, мне предстоит одно важное дело.

Он зашагал прочь – прямо по коридору, постепенно отдаляясь, уменьшаясь, пока окончательно не исчез за поворотом. Смахнув слезы, я приблизилась к Эйдану и спросила:

– Поэтому, да? Ты поэтому мне помог?

– Ну что ты, – коварно улыбнулся он. – Как ты могла подумать? Я тебя как увидел, так снова влюбился. И кстати. Выходит, ты теперь свободна?

Нестерпимо захотелось влепить ему пощечину. Сама не заметила, как занесла руку. Эйдан перехватил ее почти мгновенно. Больно сжал запястье и притянул меня к себе. Чудом удержалась на ногах.

– Какие могут быть претензии? – жестко осведомился он. – Папочка бы не позволил единственной дочурке погибнуть в недостроенном тоннеле. Хоть он и сволочь редкостная, но тебя любит. Ты собиралась мужа найти? После открытия стены легко отправилась бы на поиски. Не моя вина, что искать оказалось некого.

Вот как. Эйдан даже мысли не допускал, что я выберусь на поверхность. Думал, там тупик. А если бы я не вернулась? Впрочем… Что бы он потерял? Риск себя оправдывал.

– Сам ты сволочь редкостная, – прошипела я и рывком высвободила руку.

– Чем ты расстроена? – спросил он с напором. – Нравится обманом удерживать власть? Прикрывать бесполезных магов? Люди десятками лет боятся высунуться из Города, живут в тоннелях, готовых рухнуть им на голову. Замечательные условия! Давно пора положить этому конец.

– Ты обманул меня. – Я отступила на шаг, не в силах больше стоять рядом с ним. – Притворялся, что помогаешь, а сам шел к своей цели.

– Моей цели? Твой муж тоже хотел, чтобы люди узнали правду.

– Не приплетай сюда Берта!

– Он умер ради этого. Считаешь, зря? Оно того не стоило?

– Ты просто использовал меня! – выкрикнула я, едва сдерживая слезы. – Так же, как и пять лет назад, верно? Ты меня вообще когда-нибудь любил?

– Все было честно, – возразил Эйдан с глухой тоской в голосе. – Ты получила свои ответы.

Его слова продолжали звучать у меня в ушах, даже после того, как он ушел. Вслед за отцом, туда, где творилось что-то важное. Судьбоносное. Фарсу конец, мечты сбываются. Не мои, но все же…

Вот оно какое, это «а на самом деле»…

Я бессильно опустилась на землю и обняла рюкзак. Мало того, что болел бок, першило в горле – откуда-то опять запахло медом. Берт меня не бросил. Мой любящий заботливый Берт никогда бы не предал, не подвел. Его у меня попросту забрали. Разрушили нашу тихую гавань, спокойную жизнь. Отняли теплоту круглый год и ощущение твердой земли под ногами, на которую не страшно наступить. И это сделала моя семья, мой отец. Спасая собственные жизни, они без зазрения совести жертвовали чужими. Сколько их было? Думаю, немало наберется за семьдесят лет. Пришла пора платить по счетам. Нас ненавидят по обе стороны стены. У магов и их родственников нет шанса сбежать из Города. Разозленные жители об этом позаботятся. А ведь отец знал, что его ждет… Конечно, знал. И все равно мне открыл. Ни словом не упрекнул, объясниться пытался. А я промолчала, даже когда он уходил наверх. Страшно представить, что там сейчас творится. Если б не мой побег, подобного бы не случилось. Нет! Я все сделала правильно. И пусть мир рушится, а я сижу одна на сквозняке. В этом есть своя польза, запах меда медленно, но улетучивался. Впервые за долгое время не чувствовала этой тягучей сладости и не боялась пустоты.

Время словно остановилось. Часы тикали, но смотреть на них не хотелось. Болел уже не только бок – каждая клеточка тела требовала отдыха. В ушах гудело, невыносимо тянуло домой. Но вернусь ли я туда? Есть ли у меня вообще дом? И есть хоть что-нибудь?

Раздались шаги – сначала далеко, потом ближе и ближе. На мое плечо опустилась тяжелая ладонь, в желудке похолодело. Мгновение, и рюкзак вырвали у меня из рук.

– Отдай, – выговорила я требовательно и распахнула глаза.

– Хватит сидеть тут и себя жалеть, – не менее требовательно сказал Эйдан. Бросил рюкзак на землю и рывком поставил меня на ноги. – Пошли.

– Куда?

– В новый мир.

– Банкет не оправдал ожиданий? – Я попыталась вырваться. Тщетно. Сил бы не хватило и в лучшие времена. – Заскучали? Нужна свежая кровь? Моего отца вам мало?

– Все закончилось уже. Круга больше нет. Никто тебя не тронет.

Закончилось, значит. Воздух потяжелел, дышать стало невозможно. Коридор поплыл перед глазами, удаляясь в туманную бесконечность. Отец… Марк… и другие. Вся семья. Из-за меня.

– Перестань. – Грубая встряска мигом привела в чувство. – Рано всех хоронишь. Пострадали только те, кто это заслужил. Твоей вины тут нет. Вечно так продолжаться не могло. Они знали, чем рискуют.

Взгляд у Эйдана был серьезный, в голосе – ни намека на насмешку. Даже странно. Как бы больно мне ни было, я понимала – он прав.

– Зачем я тебе? – спросила я прямо.

– Угадай.

– Теряюсь в догадках, вариантов слишком много. Очередной хитрый план. Старые счеты. Да, а еще ты меня ненавидишь!

– За что? – нахмурился он.

– Брось! – нервно рассмеялась я, упершись ладонями ему в грудь. Увы, оттолкнуть его не вышло. – Я тогда тебе не поверила. Предала. Пять лет не приходила, хотя потом поняла, что тебя подставили.

– Ах, это, – небрежно протянул Эйдан. – Забудь.

– Забыть?!

– Некоторым надо больше времени, чтобы начать думать своей головой. Главное – это не путь, а результат. А уж осмелиться что-то изменить могут далеко не все.

– К чему ты это говоришь?

– К тому, что, возможно, я разочарован в тебе чуть меньше, чем раньше.

Что?! Подумать только! Я должна быть польщена?

– Отпусти, – потребовала я, но он лишь сильнее прижал меня к себе. – Разочарования через край, сразу видно. Чего вцепился-то?

– Ты ведь решила забиться в этот угол и сдохнуть, – как ни в чем не бывало пояснил Эйдан. – Так не пропадать же добру.

– Добру? Ха! Я нынче персона незначимая, ни власти, ни иллюзии непогрешимости. Полный балласт. Его принято сбрасывать, забыл?

– Если я тебя отпущу, – усмехнулся он, – ты же просто упадешь.

– Да-да, прямо к твоим ногам. Хороший день! Столько подарков!

– Спасибо, не надо. Боюсь, их уже некуда ставить.

– Ну вот, – фыркнула я. – А говорил, что снова в меня влюбился. Соврал?

– Про «снова» – да, соврал.

Пространство раскалилось, будто вместо сырости сквозняк принес поток жгучей лавы. Выплеснул в тоннель, и она мчится на меня, готовясь накрыть с головой. Железная хватка превратилась в тесные объятия, вырываться не осталось ни сил, ни желания. Чувствовала себя, как в зоне катастрофы, но эвакуироваться почему-то не хотелось. Я хмыкнула и уткнулась Эйдану в грудь.

– Ну теперь-то мы можем идти? – спросил он. Я кивнула. – Разрушить старое – это одно, но надо еще построить новое. А то, знаешь ли, пустота – неуютная штука.