Начало реконструкции Большой Калужской улицы, как и проспекта Мира, было вызвано планами создания в ее конце обширного архитектурного комплекса – на сей раз для Академии наук СССР (АН СССР).

Главное научное учреждение страны в 1934 году было переведено из Ленинграда в Москву. Основным районом размещения Академии наук и ее институтов был выбран юго-запад столицы, основной улицей которого как раз и была Большая Калужская. Президиум Академии наук занял Нескучный дворец (ныне Ленинский проспект, 14). К тому же еще раньше, на рубеже 1920– 30-х годов вдоль Большой Калужской было выстроено несколько зданий научного назначения. Дом № 67 (нынешний № 19) в стиле конструктивизма предназначался для Медико-биологического института, но уже в процессе строительства отошел Энергетическому институту. По каким-то непонятным причинам это сооружение, строившееся в 1928–1934 годах, когда вопросам планировки города уже уделялось должное внимание, неожиданно заметно вылезло за сложившуюся линию застройки и сегодня до предела суживает тротуар. Автором проекта институтского здания считается А. Ф. Мейснер, однако в 1931 году, когда были готовы лишь боковые крылья, проект переработал инженер В. Петухов.

Для постоянно растущего контингента академических институтов требовались обширные, хорошо приспособленные для научной работы новые корпуса, а для расселения академиков, членов-корреспондентов и просто научных сотрудников – комфортабельные квартиры. Поэтому с конца 1930-х годов Большая Калужская улица и продолжающее ее Калужское шоссе стали местом строительства академических зданий – настоящего академгородка. Для его проектирования возникла специальная организация «Академпроект», во главе которой встал А. В. Щусев. Во всех публикациях того времени он именовался академиком, но это гордое звание вовсе не означало принадлежности его носителя к сонму действительных членов АН СССР. Просто в начале XX столетия Императорская Академия художеств присваивала это звание лучшим зодчим за лучшие сооружения. Так, Алексей Викторович сделался академиком, выполнив восстановление древнего собора в городе Овруч. Лишь в 1943 году труды зодчего по созданию академгородка принесли ему и действительное членство в АН СССР.

Одной из первых работ Щусева для Академии наук стал дом № 13 по Ленинскому проспекту. Строительство десятиэтажного и десятиподъездного дома началось в 1938 году, и уже через год в него въехали первые жильцы. Однако в достраивавшихся секциях вспыхнул страшный пожар, уничтоживший ряд внутренних конструкций и всю отделку. Поврежденные огнем секции заселили лишь после войны.

Дом является типичным образцом элитного жилья 1930-х годов. Жилой характер здания подчеркивается спокойным чередованием балконов и лоджий на главном фасаде. Лента стеклянных витрин магазинов, расположенных на первом этаже, прерывается высокой аркой во двор. Всего в доме около полутора сотен квартир. Многие из них заняли действительные члены АН СССР – Л. С. Понтрягин, В. А. Обручев, И. Г. Петровский, В. А. Энгельгардт, С. П. Капица, а одна досталась самому Щусеву. О выдающемся советском зодчем напоминает мемориальная доска: «Здание сооружено по проекту и под руководством академика Алексея Викторовича Щусева в 1939 году».

Жилой дом Академии наук (Ленинский проспект, 13). Архитектор А. В. Щусев. 1936–1940 гг.

Планы обеспечения академиков квартирами, конечно, не ограничивались одним домом. Он представлял собой лишь южное крыло проектируемого жилого комплекса, включавшего также высокий центральный корпус и северное крыло, аналогичное своему южному собрату. Завершению ансамбля помешал сначала пожар, после которого силы строителей были брошены на ликвидацию его последствий, а затем Великая Отечественная война.

Но еще до ее начала на месте запланированной центральной части академического комплекса началась разработка котлована для совсем другого жилого дома, достроить который удалось только в 1948 году. Современный дом № 11 – творение одного из самых заслуженных советских зодчих 1930-50-х годов И. В. Жолтовского – решен в «ренессансном» духе, но, в сущности, представляет собой коробку – правда, очень грамотно и изящно декорированную. Пропорции венчающего карниза выбраны так, чтобы он не казался тяжелым и в то же время служил убедительным завершением для обширной фасадной стены. Скромная плоскость фасада украшена отдельными декоративными вставками. Нижней части здания придан более тяжелый вид, чему способствует и цветовое решение – от темного цоколя к светлому верху.

Много внимания уделено и удобству жителей. Дом необычайно широк – целых 19 метров (для сравнения: ширина распространенных сегодня в Москве девятиэтажных панельных домов – около 12 метров). Это выгодно тем, что при том же объеме здания сокращается площадь наружных стен и, соответственно, расходы на строительство и отопление.

Большая ширина позволила пропустить по продольной оси дома идущий от лестничной клетки длинный и довольно широкий коридор, на который и «нанизаны» квартиры. Благодаря этому на каждом этаже одной секции оказалось целых восемь квартир! Еще одним выгодным отличием дома от своих современных собратьев была прекрасная отделка интерьеров. Входящих в дом встречал просторный, светлый, нарядный вестибюль. Лестницы – широкие, очень пологие, с красивыми ступенями искусственного мрамора, украшенные многоцветными живописными вставками на стенах.

Самым интересным в доме были его квартиры – всего их 196. Надоевший всем коридор просто разделили на две части – меньшую, лежащую у входной двери, – прихожую, и следующую за ней – что-то вроде холла, где можно было поставить даже небольшой диван или шкаф. Большая комната (гостиная) отделялась от прихожей раздвижной перегородкой, которая в сложенном виде позволяла слить два помещения в одно. В меньшую комнату (спальню) попадали через гостиную или через тамбур, связывающий прихожую с санузлом. Кухня разделилась на две части. Светлая, примыкающая к окну, оказалась объединенной широким проходом с гостиной, а вторая, темная, – собственно кухня, – стала проходной между прихожей и столовой. Тем самым двухкомнатная квартира насчитывала целых восемь более или менее изолированных помещений (не считая огромных встроенных шкафов и балкона), которые связывались между собой восемью дверями и двумя раздвижными перегородками. Все детали столярки и скобянки – полотнища дверей, оконные рамы, дверные ручки, запоры, наличники, а также настенные карнизы – были выполнены в лучших традициях классики и представляли собой почти произведения искусства.

Особенно хороша была отделка нескольких квартир «особого назначения». Боковые торцы дома имеют небольшие выступы, которые поднимаются на высоту всего пяти этажей. Благодаря этим выступам площадь торцевых трехкомнатных квартир на этих этажах получила значительный прирост, что позволило расширить большие комнаты, которые превратились в настоящие залы шириной в 5 и длиной в 9 метров! Особые квартиры предназначались ответственным работникам, которым по долгу службы приходилось устраивать домашние приемы, – ведь дом предназначался для заселения сотрудниками аппарата Совета министров СССР.

Произведение Жолтовского стало заметным явлением в архитектурной жизни столицы и подверглось серьезному разбору на собрании в Центральном доме архитектора. «Ренессансные» мотивы оформления были приняты собравшимися без особого восторга. Весьма критическими оказались выступления Н. Селиванова, Н. Соколова, И. Браславского. Главный архитектор Москвы Д. Н. Чечулин без обиняков назвал дом «старинной картинкой, изображенной на современном советском жилом доме в столице самого передового по своему социально-политическому строю государства в мире!». Но вскоре Жолтовскому за проект дома была присуждена Сталинская премия, и критикам пришлось притихнуть.

Два соседних дома – Щусева и Жолтовского – принято сравнивать между собой, и, как правило, сравнение оказывается в пользу дома № 11. Блестящая стилистическая выдержанность и лаконичность работы Ивана Владиславовича действительно хороша. Однако торжественный и тяжелый фасад в стиле Возрождения больше походит на безмерно увеличенное палаццо какого-нибудь тосканского тирана-мецената, тогда как бесстильные щусевские фасады дают ясное представление о современном и удобном многоквартирном доме.

Еще один интереснейший объект можно обнаружить во дворе. Дом под № 5 по улице Академика Петровского (бывший № 51 по Большой Калужской) строился в первой половине 1930-х годов для переселившихся в СССР деятелей международного коммунистического движения. В соответствии с назначением строительный кооператив получил название «Мировой Октябрь». Первый проект пятиэтажного шестисекционного здания подготовил прибывший из Нидерландов архитектор М. Г. Виссинг. Однако в 1935 году к проектированию был привлечен уже советский архитектор Н. И. Рипинский, который в 1936 году и достроил дом увеличенным на один этаж. Этот зодчий в дальнейшем прославился своими работами в Алма-Ате и других городах Казахстана. В память о нем недавно даже была выпущена почтовая марка этой республики.