Книга: Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935–1990
Назад: У Тургеневской площади
Дальше: Французские штучки на Мясницкой

Центросоюз – Наркомлегпром – ЦСУ

Именно здесь, на участке между Бульварным и Садовым кольцами, начиналась реальная, а не проектная история Новокировского проспекта. Первым домом, вышедшим своим главным фасадом на еще не существовавшую магистраль, стал Дом Центросоюза – один из самых знаменитых памятников архитектуры Москвы 1920-30-х годов. Огромное здание, числящееся ныне под № 39 по улице Мясницкой, на своем веку сменило многих хозяев: сначала его заказчиком выступал Центральный союз потребительских обществ (Центросоюз), затем оно принадлежало Наркомату легкой промышленности, Центральному статистическому управлению. Поэтому в литературе оно упоминается как Дом Центросоюза, Наркомлегпрома, ЦСУ, а многие москвичи называют его просто «корбюзьешным» – по псевдониму его автора, знаменитого французского зодчего Ле Корбюзье.

Замысел строительства административного здания для Центросоюза возник за много лет до утверждения Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года, однако идея прокладки проспекта-дублера улицы Кирова (тогда еще Мясницкой) уже витала в воздухе. Поэтому не случайно в программе конкурса оказалось положение о том, что проектируемое здание выходит на две параллельные улицы. Более того, предполагалось, что вдоль его юго-западного фасада проляжет соединяющий их проезд. Для этого приговаривался к уничтожению бывший особняк Солдатенкова, однако до его сноса дело так и не дошло, и он дожил до наших дней (ныне Мясницкая, 37).

По поручению Центросоюза открытый конкурс на лучший проект административного здания объявило Всероссийское общество гражданских инженеров (ВОГИ). В доме, рассчитанном на 2 тысячи рабочих мест, предполагалось разместить административную часть, торговые конторы и общественные организации Центросоюза. Помимо них предусматривались клуб с залом собраний, сценой, фойе, гимнастическим залом с душами, столовая с кухней, библиотека, амбулатория и хозяйственные помещения (ремонтные мастерские, склады, котельная и шесть квартир для обслуживающего дом персонала). Срок представления проектов устанавливался на 20 июня 1928 года. Одновременно в порядке закрытого конкурса проекты были заказаны архитекторам Вернету и Тейту (Англия), М. Тауту (Германия), Ле Корбюзье и П. Жаннере (Франция), группе архитекторов Управления по постройке складов Центросоюза. Им предстояло сдать свои работы до 10 августа. Проекты оценивались комиссией, в состав которой входили инженеры Г. Б. Красин и Л. А. Серк, архитекторы М. В. Крюков, И. П. Машков, В. А. Веснин, Я. А. Корнфельд, И. И. Кондаков.

Первую премию в открытом конкурсе получили Б. М. Великовский и В. М. Воинов, вторую – А. Т. Капустина и Л. И. Савельев, третью – А. П. Вегнер, Б. В. Ефимович и И. А. Звездин, четвертую – ленинградцы Н. А. Троцкий, С. Н. Казак, Т. Я. Зеликман. Однако комиссия Центросоюза не признала ни один из проектов-победителей пригодным для дальнейшей разработки.

 

Конкурсный проект здания Центросоюза (1-я премия). Архитектор Б. М. Великовский. 1928 г.

 

Интересно, что авторы монографии о Б. М. Великовском, отметив его победу в открытом конкурсе, забыли упомянуть о суровом итоговом заключении комиссии. Весьма типичная для нашего времени избирательность!

Среди проектов закрытого конкурса комиссия сразу отмела работу англичан, признав предложенное ими решение слабым, примитивным, исполненным типичным для британцев консерватизмом. Более положительной оценки удостоился проект М. Таута, который, хотя и выглядел несколько тяжеловесным и скучным, привлекал своей монументальностью. Лучшими оказались проекты Ле Корбюзье – П. Жаннере и группы архитекторов Управления по постройке складов.

Первый характеризовался чисто французским изяществом и легкостью, второй – наиболее продуманным и функциональным решением. Отметив отдельные недостатки обоих, комиссия сочла возможным рекомендовать их к дальнейшей разработке, причем вести ее должны были советские зодчие.

Однако, по-видимому, изъяны оказались более существенными, чем казалось сначала, поскольку правление Центросоюза объявило третий, опять-таки закрытый конкурс, заказав семь проектов П. Беренсу (Берлин), братьям Весниным, П. Нахману и А. Самойлову, А. Никольскому, А. Олю, бригаде Объединения современных архитекторов (ОСА), И. Жолтовскому. Причем сроки, отпущенные на разработку, были чрезвычайно сжатыми – сдавать проекты требовалось уже 20 октября 1928 года. От ОСА вместо одного было подано два проекта – И. Леонидова и бригады в составе В. Владимирова, Н. Воротынцевой, А. Пастернака и Л. Славиной.

 

Конкурсный проект здания Центросоюза. Архитекторы Л. А., В. А. и А. А. Веснины. 1928 г.

 

Конкурсный проект здания Центросоюза. Инженер П. М. Нахман и архитектор А. В. Самойлов. 1928 г.

 

По итогам всех конкурсов к числу работ, представляющих наибольший интерес, комиссия отнесла проекты Нахмана и Самойлова, Оля, Ле Корбюзье и Жолтовского. Первый, по мнению экспертов, давал вполне приемлемое общее решение; Оль предложил удачную компоновку помещения; проект бригады ОСА (по примеру Ле Корбюзье предусматривавший устройство пандусов) отличался простотой и ясностью, однако давал слишком мало материала для дальнейшей разработки. Примерно такую же оценку получила и работа И. Леонидова.

Назад: У Тургеневской площади
Дальше: Французские штучки на Мясницкой

ноп7щ
рропао
Институты Академии Наук Застройка площади Калужской заставы затронула сначала лишь ее севе
Институты Академии Наук Застройка площади Калужской заставы затронула сначала лишь ее северную часть, южная же сторона оставалась пустынной. Здесь кончался город и начинались пригороды. Правда, уже в 1930-х годах южнее площади стали возникать отдельные капитальные сооружения. Первым началось формирование комплекса Коммунистического университета или Коммунистического высшего учебного заведения (Комвуза). Место комплекса Комвуза было выбрано у развилки Калужского и Воробьевского шоссе. Работа над проектом началась в 1930 году. Согласно замыслу автора – А. В. Власова – комплекс включал в себя главный учебный корпус, клуб, общежитие, стадион. Центральная, высотная часть главного корпуса должна была занять место у самой развилки и замыкать собой перспективу Калужской улицы. Строительство началось с наиболее скромного элемента комплекса – общежития студентов. Проектировавшееся в духе конструктивизма, оно включало шесть корпусов, поставленных зигзагом как бы из трех латинских букв V. Такой план объяснялся желанием избежать скуки бесконечно длинных коридоров. Странная идея автора заставила чередовать их высотность: первый, третий и пятый имели по пять этажей, второй, четвертый и шестой были трехэтажными и напоминали скорее связки, чем полноценные строения. Оформление всех корпусов исключительно скромно. У пятиэтажных корпусов вдоль четвертого этажа тянулась лента балконов, у трехэтажных не было и этого. Перестройка во взглядах советских зодчих в середине 1930-х годов заставила архитектора заняться повышением декоративности и выразительности своего творения. Изменить основные объемно-плановые решения не представлялось возможным: здание уже строилось, и архитектор решил применить для его отделки чисто декоративную формальную схему. Оставив без изменений основные корпуса, он сосредоточился на выступающих углах зигзага, обращенных к Ленинскому проспекту, превратив их в подобия самостоятельных башнеподобных строений. «Башни» акцентированы обильной декоративной конструкцией, состоящей из монументально пятигранного углового пилона и бокового пилона на стыке с плоским фасадом основного корпуса. Над ними взлетает вверх козырек кровли, нижняя плоскость которой покрыта декоративными кессонами. Все пространство между пилонами заполнено системой держащихся на тонких колоннах балконов, весьма схожих с аналогичными конструкциями дома № 40 по проспекту Мира (работы архитектора И. И. Соболева). Стена за балконами декорирована живописными вставками, исполненными в технике сграфитто. Всю эту бутафорию Власов (так же как и Соболев) позаимствовал из древнеримского зодчества. Балдахины на колонках (четвертый этаж) взяты из архитектурных фонов древнеримской (помпейской) живописи, арочные лоджии (пятый этаж) над высокими башнями без окон заимствованы из искусства XIV века, изображение усиленного перспективного сокращения в живописных кессонах венчающего карниза-козырька по мере удаления от его края повторяет приемы монументальной живописи и архитектуры итальянского барокко. На фоне предельно лаконичных фасадов основных корпусов угловые «башни» производят исключительно яркое впечатление, усиливаемое контрастом между легчайшими, почти невесомыми ярусами балконов и тяжестью зажимающих их глухих боковых пилонов. Изменение точки зрения при приближении к зданию усиливает ракурсы, в которых воспринимаются все формы этой изысканной декорации. В 1950-х годах трехэтажные корпуса надстроили до пяти этажей, отчего все сооружение только выиграло. Здание ВЦСПС. Архитектор А. В. Власов. 1940 г. Какую-либо логику в сооружении отыскать трудно, и эта нелогичность, странность делает его одним из наиболее интересных памятников московской архитектуры 1930-х годов. К сожалению, расположенное в глубине квартала, оно практически не видно с проспекта и потому постепенно забывается москвичами. Главное же здание комплекса проектировалось очень долго. Всего Власов выполнил восемь вариантов, большая часть которых имела в центре ступенчатую башню. Но строительство так и не началось, а последовавшая в 1938 году ликвидация Комвуза привела к передаче уже готового здания общежития Всесоюзному центральному совету профессиональных союзов. На левой стороне будущего проспекта в 1930-х годах предполагалось выстроить обширный комплекс академических институтов. Для создания академического городка была создана архитектурно-проектная мастерская «Академпроект», которую возглавил А. В. Щусев. Разрабатывались грандиозные планы академического строительства вдоль Калужского шоссе. К сожалению, далеко не все воплотилось в жизнь, а тому, что все же было выстроено, далеко до великолепных щусевских эскизов. Институт генетики. Архитектор А. В. Щусев. 1936–1939 гг. Первым научным учреждением комплекса, сооруженным в 1936–1939 годах, стало здание Института генетики (ныне Ленинский проспект, 55), позже переданное Институту удобрений (ныне НИИ по удобрениям и инсектофунгицидам имени Я. В. Самойлова). Институт генетики. Фрагмент фасада Его спроектировал сам академик. Трехэтажный корпус с двумя невысокими башнями по сторонам оформлен в ренессансном духе, но выглядит вполне современно. На его стенах высечены изречения классиков марксизма-ленинизма о сущности научного познания. С левой стороны (орфография и пунктуация сохраняются): «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его. Маркс» и «Диалектика является для современного естествознания самой правильной формой мышления, ибо она одна представляет аналог, и значит метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой. Энгельс». С правой стороны: «Условие познания всех процессов мира в их самодвижении, в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их, как единство противоположностей. Ленин» и «Наука потому и называется наукой что она не признает фетишей, не боится поднять руку на отживающее старое и чутко прислушивается к голосу опыта, практики. Сталин». Последняя надпись особенно интересна. В 30-50-х годах XX века ряд московских сооружений украсился цитатами из работ И. В. Сталина. Однако после 1956 года многие тексты были уничтожены, там же, где они остались, исчезла подпись – Сталин. А надпись на здании Института генетики сохранилась в неприкосновенности. В 1941–1951 годах в том же квартале было выстроено второе такое же здание, правда, несколько упрощенное по сравнению с оригиналом (Ленинский проспект, 51), занятое сегодня Институтом точной механики и вычислительной техники имени С. А. Лебедева. Оба здания образуют фланги симметричной композиции, центром которой является Физический институт имени П. И. Лебедева, слегка отодвинутый в глубь участка. Центральный вход обозначен высоким портиком с крупномасштабными колоннами коринфского ордера. Еще два четырехколонных портика на боковых крыльях повернуты внутрь двора. Здание института спроектировано А. В. Щусевым и Н. М. Морозовым в 1946–1947 годах. Тогда же в «Академпроекте» проектировались и другие академические институты на Калужском шоссе. Щусев, как правило, возлагал работу над ними на своих соавторов А. В. Снигарева, Н. М. Морозова и Б. М. Тарелина. Все выстроенные по этим проектам здания имеют трехосную композицию – центральный и два боковых портика. По такой схеме в 1950–1951 годах выстроены Институт органической химии (Ленинский проспект, 47) и Институт металлургии и материаловедения имени А. А. Байкова (Ленинский проспект, 49). Проект Института металлургии и материаловедения. Архитекторы А. В. Щусев и А. В. Снигарев Центр и одного и другого здания акцентируют внушительные портики – шестиколонный у Института органической химии и с восемью поставленными попарно коринфскими колоннами у Института металлургии. В обоих случаях авторами проектов были Щусев и Снигарев. Здания институтов стали центрами кварталов, на которые расчленялась территория, прилегающая к левой стороне будущего проспекта. Каждый квартал получил свою индивидуальную характеристику на основе строго классической симметричной планировки. На противоположной стороне Калужского шоссе, несколько в глубине от красной линии будущей магистрали, в это же время сооружаются корпуса Института химической физики по проекту архитекторов С. Н. Гринёва, П. И. Доморацкого, A. M. Горбачева под общим руководством И. В. Жолтовского.