Корабли прибыли в Москву, заняв почти весь причал на Яузе-реке, близ дома Андрея. На каждом ушкуе было по одному рабочему с обоих заводов. Дружными усилиями перетащили весь груз на двор и в амбар дома.

Андрей расплатился с владельцами судов, оставив одно судно для возвращения людей к заводам.

Дом был в полном порядке – убран, на поварне горела печь. И хоть прибыл он без предварительного известия, кухарка быстро приготовила ужин.

Рабочих Андрей расквартировал на постоялом дворе по соседству – восемнадцать человек многовато для его дома. Да и то едва ли не весь постоялый двор был занят только его рабочими.

С утра на новом возке он отправился к Савелию Игнатьевичу.

Прислуга Андрея огорчила:

– В «нетях» хозяин.

– Да где же он?

– Известное дело, с нехристем своим на стройке.

– Кто-нибудь может меня туда проводить?

С провожатым он поехал к строящемуся дому. Не самая окраина, но от центра далеко, зато на Смоленской дороге – место прохожее и проезжее. Ох и пройдоха купец! Место для проезжающих заметное, а с учётом всё расширяющейся столицы вскорости и вовсе не на задворках окажется. Из этого Андрей сразу сделал вывод, что купец – человек умный, смотрящий на годы вперёд. Такого неплохо иметь в компаньонах, тем более что столичную публику он знает и связи имеет.

Возок остановился у дома. Андрей дом сразу опознал, поскольку видел его на эскизе у итальянца.

Едва он вышел из возка, как к нему подскочили два амбала:

– Чего надоть, барин?

– Савелия Игнатьевича позовите.

Один из амбалов, видимо старший, послал другого, а Андрею заявил:

– Если по мелочи купца отрываешь от дела, лучше сразу уезжай.

– Не для того я приплыл сюда, чтобы вот так сразу взять и уехать, – парировал Андрей.

Он осмотрел стройку. Первый этаж был полностью выложен камнем, второй – до уровня окон. И уже сейчас было видно, что дом отличается от обычных московских построек.

Через несколько минут из дверного проёма будущего парадного вышел сам хозяин. Увидев Андрея, он заулыбался и раскинул руки для объятий:

– Андрей Михайлович! Рад видеть тебя, дорогой! С оказией?

– Нет. Крыльцо, ограда и фонари – всё уже готово и доставлено в Москву.

– Да ну? Не ожидал так скоро. А я уже для ограды каменные столбы поставил. Любуйся!

Подхватив Андрея под локоток, купец повёл его показывать свою работу.

По красной линии стояли каменные столбики – строго по линии. На стадии строительства в них были заложены железные пруты с металлическими крючьями.

– Э, не зря я купил у тебя несколько решёток. Демьян, поди сюда!

Один из амбалов подошёл.

– Это сторожа мои, чтобы лихие люди не баловались. Несите сюда ограду.

Амбалы принесли один фрагмент, надели его на крючья. Сразу появился приличный вид.

– Ну как? – Савелий Игнатьевич явно был доволен.

– Пусть сторожа твои решётку на другой проём переставят.

Сторожа выполнили просьбу. Решётка и туда подошла.

– А ты, Андрей Михайлович, сомневался! По твоей решётке мастера делали, как по образцу.

– Когда доставлять изделия? Или пусть у меня во дворе полежат?

– Как это – полежат? Пусть везут!

– А не украдут?

– Смеёшься? Днём здесь двое крепких парней, а ночью и вовсе четверо. У меня со стройки гвоздь не украдут!

– Тогда не прощаюсь.

Андрей отправился на возке на пристань. Там всегда были ездовые с подводами – груз отвезти с кораблей. Он сразу нанял четыре подводы и приказал ехать за ним. Взял бы больше, да не было.

У его дома на каждую подводу погрузили груз, сел сопровождающий из литейщиков.

Андрей доехал с ними до стройки. Разгружали подводы сами рабочие – бережно. Ведь они знали, что чугун не терпит ударов, да и труд свой ценили – сами отливали.

До вечера всё перевезти не успели, продолжили на другой день. По указанию Андрея фрагменты ограды сразу же и устанавливали – как и фонарные столбы.

Крыльцо перевозили на третий день. Купец не появлялся, зато каменщики продолжали возведение стен. Работа у них продвигалась споро, их ежедневно контролировал архитектор Винченцо.

Когда все детали крыльца оказались на стройке, Андрей дал указание собирать его. Ещё отправляясь в Москву, литейщики прихватили со своего завода ручную таль – без её помощи поднять тяжеленные чугунные столбы было бы затруднительно.

Крыльцо собрали за день. Сказался опыт – ведь чугунные детали дважды собирали у себя. Андрей полюбовался и отбыл.

Когда он подъехал на следующий день, то застал на стройке итальянца – он с изумлением смотрел на чугунное крыльцо. Ещё вчера вечером его не было, а теперь стоит. И сразу незавершённая стройка заявила о себе, возвестила проезжающим, что не дом будет, а дворец.

Винченцо взошёл по ступеням, потопал ногой, осмотрел, ощупал все детали и отошёл, чтобы оценить в целом. Он не скрывал своего восхищения:

– Белиссимо! Великолепная работа! Не ожидал такого! В этой варварской стране так мало людей, понимающих красоту, и ещё меньше тех, кто её может сотворить! Искренне поздравляю! – В знак уважения Винченцо снял шляпу.

Признание итальянского архитектора стоило многого. Он изучал науки и искусства, видел много строений и понимал в них толк. Ну да, он думал, что мастера Андрея не смогут создать нечто необычное, но он ошибся.

По улице двигались подводы – крестьяне из окрестных сёл ехали в столицу на торг, везли на продажу мясо, рыбу и овощи. Увидев ограду и крыльцо, они останавливались, удивлялись. Ещё несколько дней назад ничего не было – и вдруг такая красота.

Амбалы купца их отгоняли:

– Езжайте прочь!

Подъехал возок купца. Савелий Игнатьевич выбрался из него и застыл в удивлении, видимо, и его впечатлило.

Андрей даже воскликнул:

– Страйк!

Торкнуло, видимо, купца, до печёнок достало. Он обошёл крыльцо, погладил чугун, взошёл по ступеням и потопал ногой, проверяя его на прочность.

Андрей улыбнулся: после сборки крыльца мастеровые, по его указанию, нагрузили крыльцо двадцатью мешками формовочного песка – чугун спокойно выдержал нагрузку в тонну.

И вдруг купец совершил неожиданное: солидный, довольно упитанный человек пустился в пляс. Он хлопал себя по ляжкам, приседал и выкидывал разные коленца.

– Оп, оп, оп! – вскрикивал он.

Тут уж Андрей поразился – не ожидал он от купца такого проявления чувств. Запыхавшийся, раскрасневшийся, с горящими глазами, Савелий Игнатьевич подошёл к Андрею и обнял его:

– Ну, молодца! Всех за пояс заткнул! А ты, Винченцо, сомневался! Как смотрится-то? То-то же! И ни у кого такого нет! Пусть завидуют! Ну, удружил, всем нос утёр!

Из-за ограды на неожиданное представление смотрели прохожие.

И вдруг проезжающий мимо крытый возок, запряжённый четвёркой лошадей, остановился. Андрей знал, что в таких ездят не простые люди, хотя и богатые, а мужи очень богатые, облечённые властью. С задка возка соскочил слуга, распахнул дверцу и откинул складные ступеньки.

Из возка важно выбрался одетый в генеральский мундир мужчина. Он на пару минут застыл на месте, разглядывая чугунные кружева ограды и крыльца, а потом направился к дому.

Увидев именитого гостя, Савелий Игнатьевич бросился к нему навстречу:

– Здрав буди, гость дорогой! Честь великая мне! Только прости, принять и угостить сообразно чину твоему не могу – дом не достроен, нежилой.

– Вижу! Полюбоваться хочу.

Генерал рукою отстранил купца в сторону, обошёл крыльцо, потрогал литьё и взошёл по ступенькам. Рядом уже стоял, угодливо заглядывая в глаза, купец.

– Это где же такую красоту изладили?

– Понравилось? Есть у нас умельцы! – Купец махнул рукой Андрею, подзывая.

– Неужели у нас? – Генерал был удивлён. Он полагал, что чугунное литьё купец привёз откуда-то из-за границы.

– Как есть у нас! Вот он, мануфактурщик.

Андрей отвесил поклон. Он не знал, кто перед ним, поэтому решил держаться учтиво. В Москве поклоны любят, у него же шея не сломается.

– Кто таков?

– Андрей Михайлович, мануфактурщик из Вятских краёв.

– Однако! – Генерал осмотрел его удивлённо и как-то оценивающе.

– Продай крыльцо! – неожиданно сказал он, обращаясь к Андрею.

Тут уж купец подал голос.

– Никак невозможно, – взволнованно сказал он, – я задаток за него уплатил.

По писаным и неписаным законам, если за вещь был уплачен задаток, распоряжаться ею мог покупатель, а не продавец.

– Жаль. Ты вот что, Андрей. Подойди-ка вечером ко мне, я заказ тебе изволю сделать.

– Непременно буду, – Андрей кивнул.

– А лучше сможешь? – генерал ткнул пальцем в крыльцо.

– Смотря что надо.

– Хорошо, жду. А сейчас мне к государю надо.

Генерал величественно кивнул и прошёл к возку. Лакей распахнул дверцу.

Когда возок уехал, Андрей спросил купца:

– А кто это был?

– Да ты что? Не узнал Фёдора Алексеевича Головина? Ближайший сподвижник царя Петра Алексеевича, генерал и президент Посольского приказа. А ещё под его рукой Ямской и Оружейный приказы.

– Не ведал и не видел его никогда.

– Не знать такого человека? Совсем одичал в своих краях!

– Что ж ты тогда крыльцо ему не продал? – поддел купца Андрей.

– Потому как моё. Что хочу, то с ним и делаю.

– Так он, может быть, вдвое больше за крыльцо заплатил бы.

– Э, денег у меня и без этого хватает. А уж коли Головину понравилось, значит, покупка стоящая, у других такой нет. Повезло тебе.

– Мне? – Андрей не верил своим ушам.

– Тебе, тебе! Головин хороший заказ сделает, смотри не продешеви. А на него глядя, и другие дворяне потянутся. Нарасхват будешь, завалят заказами.

– Твои слова да Богу в уши.

– Вспомнишь меня через год.

– Так ты крыльцом, фонарями и решёткой доволен?

– А разве я не сказал?

– Тогда рассчитаться бы надо.

– А как же? Это уж как водится! Едем ко мне домой, заодно и отметим. Винченцо, а ты что стоишь? Особого приглашения ждёшь? Едем!

Дома купец распорядился прислуге подать закуски и вина. Ещё до застолья он рассчитался с Андреем, и тот остался доволен.

А дальше купец провозгласил тосты – за крыльцо, за Андрея, за Винченцо.

Андрей выпил только первый бокал вина, потом только пригубливал.

– Вино не понравилось? – заметил купец.

– Отличное вино, – вполне искренне ответил Андрей.

– Тогда почему не пьёшь?

– Мне же вечером к графу Головину идти. Невместно пьяным-то!

– Ха! Да Головин сам от государя подшофе придёт и запаха от тебя не учует. А то и забудет, что тебя приглашал.

Но Андрей больше налегал на закуски. Кухарка у купца толк в кулинарии знала, все блюда были отменно вкусны.

Часа через два купец, извинившись, вышел.

– Семейство требует, оставлю вас ненадолго.

Когда он вышел, итальянец сказал на латыни:

– Что позволено Юпитеру, не позволено быку.

Андрей пословицу понял – слишком она известна была.

– Что ты хотел этим сказать, Винченцо?

– Будь осторожен, Андрей. То, что было хорошо, даже отлично для купца, может не понравиться дворянину. Простовато для него будет.

– Желаешь помочь за долю? – сразу понял Андрей.

– Не откажусь.

Итальянец приехал в Россию зарабатывать и не скрывал этого. А и пусть помогает! Он потом уедет, а опыт и наработки у Андрея останутся.

– Приходи послезавтра ко мне в дом, на Яузе-реке. Там постоялый двор ещё рядом, на вывеске – голова лошади, – пригласил он итальянца.

Ответить Винченцо не успел – вошёл купец. Далее оба к теме совместной работы не возвращались.

Время за столом летело быстро. Выйдя от купца, Андрей успел заехать домой и переодеться. У него было единственное парадное платье, которое он успел купить, – без изысков, но европейского покроя.

Ездовой адрес дома графа знал. Но вот ведь занятно: названий улиц нет, есть названия только районов: Маросейка, Немецкая или Татарская слобода, но простой люд ориентировался хорошо.

И вот возок Андрея уже у дома графа. Особняк каменный, двухэтажный. Только никакой лепнины, атлантов или прочих украшений Андрей не приметил. Единственно, все окна застеклены, а не закрыты слюдой, да у входа лакей стоит.

Вечер – понятие растяжимое, ему не было назначено к определённому часу, и когда он подошёл к лакею, тот встал перед дверями.

– Нет Фёдора Алексеевича, приезжай позже.

– А когда он будет?

Лакей пожал плечами. И в самом деле, граф лакею докладывать не будет о времени прибытия.

Андрей решил подождать прибытия графа в самом возке, однако за два часа измаялся. Он уже хотел уехать, как подъехал уже знакомый ему возок.

Прислуга под руки вывела графа. Ох, точно сказал купец, запаха граф не учует – от самого разит. Царь Пётр был славен тем, что гостей своих иногда поил вином до бесчувственного состояния.

Андрей был в замешательстве – примет ли его Головин? А если и примет, будет ли способен внятно объяснить, что ему надо? Наутро проспаться может и всё отменить. Нет, риск уж очень велик. Граф спьяну наплетёт невесть что, Андрей потратит время, работая над эскизами, мастеровые его из кожи вон будут лезть, выполняя заказ, а Фёдор Алексеевич возьмёт и откажется.

Андрей тронул за плечо задремавшего конюха Антипа:

– Антип, разворачивайся – и домой!

Вот уж у кого забот мало. Накорми-напои да вычисти лошадь. Выезды редкие, но это пока. Андрей решил остаться в столице на месяц-другой. Управляющие – опытные производственники, должны справиться сами.

Зря он только с Винченцо сговаривался, не прошёл номер. А жаль, открывались неплохие перспективы. Впрочем, всё, что ни делается, – всё к лучшему.

На следующий день он направился в Пушечный приказ – ведь кроме чугунного литья он привёз пушки и ядра.

Дьяк приказа Алексей Митрофанович встретил его, как старого и доброго знакомого:

– Рад видеть тебя в добром здравии. Как добрался?

– Твоими молитвами, боярин.

– Пушки привёз?

– Ага. Немного медных и бронзовые.

Дьяк ухмыльнулся – не пропали его слова втуне.

– И ещё ядра. Чугунные полнотелые и цепные.

– Книппеля, что ли?

– И их делал. Опробовал – дрянь!

– Ну-ка, ну-ка…

– А чего долго говорить? Всё равно пушки испытывать, в деле и посмотришь.

– Сколько пушек доставил?

– Полсотни, и все большие, четырехфунтовые.

– Ай, хорошо! Меня Пётр Алексеевич через день спрашивает, сколько пушек клеймёно. А тут полсотни! Ты эдак Виниуса скоро за пояс заткнёшь.

– Руды у меня скудные, а то бы и больше дал.

– Царь-то к рудознатцам да мануфактурщикам, для армии полезным, благоволит зело. При встрече намекни – землицы, мол, бы, да рудою богатой.

– И что?

– Чудак-человек! Пётр Алексеевич разрешает на землях государевых разработку руд, причём без оплаты. Ты же землю не покупаешь; тебе не она нужна, а то, что в ней. Ты в приказе Рудокопных дел бывал ли?

– Не слышал о таком, – Андрей был удивлён.

– Э, так дела вести нельзя. Ладно, о том попозже поговорим, – боярин подмигнул, и Андрей понял, что вечером надо отобедать с боярином, – польза от встреч обоюдная.

– Согласен. Так что с пушками?

– Я разве не сказал? Пусть людишки твои везут сегодня. Место помнишь?

– Помню.

– А с утра и приступим. Пока испытаем, заклеймим – весь день и уйдёт.

– Ещё ядра цепные опробовать надо.

– И их опробуем. А уж как расчёт получишь, так и потолкуем наедине.

Андрей кивнул и поднялся. Дел много: надо пушки доставить на поле и ядра, надо нанимать подводы с извозчиками.

На возке он объехал пристани и ближний торг, собрал двенадцать подвод и двинулся к дому.

– Хватит баклуши бить. Грузите пушки и ядра на подводы, завтра стрельбы.

Весь день ушёл на перевозку и подготовку пушек. В изделиях своего завода Андрей был уверен, но всё равно волновался.

С утра приехал дьяк, прибыли бомбардиры, и началась стрельба. Поле затянуло густым дымом, пушки грохотали одна за другой, как на баталии.

Дело уже шло к завершению, когда сзади, с тыла, подъехала вереница возков. «Никак царь?» – промелькнуло в голове у Андрея.

Это действительно был он, а с ним несколько дворян, судя по мундирам – в больших чинах.

– Здорово, бомбардиры! – гаркнул Пётр.

Стрельба стихла, и солдаты вытянулись во фрунт, приветствуя государя.

– Слышу – пальба стоит. Как не заехать?

К нему уже торопился с докладом дьяк:

– Пётр Алексеевич, пушки новые доставили, аж пять десятков.

– Славно! Чьи?

Андрей сделал шаг вперёд:

– Мои, государь!

– Хвалю! Как испытания?

– Усиленными зарядами все выдержали. Последние пять остались.

– Похвально!

– И ещё ядра цепные привёз, надо бы испробовать. Мыслю, против пехоты – самое то.

При Петре артиллерия обычно стояла за пехотой и стреляла поверх наших войск.

– Покажи!

Пётр любил новое, но в последнее время его преследовали неудачи. В ноябре 30 числа 1700 года шведский король Карл XII всего 8500 солдатами наголову разбил тридцатипятитысячное русское войско под Нарвой, взял богатые трофеи и ушёл в Ливонию, сочтя, что русские ещё не скоро придут в себя. Шведская армия на тот момент была самой сильной в Европе, но разбить в четыре раза превосходящие силы русских?

Пётр был уязвлён, подавлен, и все помыслы его были направлены на реформу и оснащение армии. Без неё, без её побед невозможно было пробить выход к морю, создать флот.

– Заряжай! – скомандовал Пётр и, когда бомбардиры зарядили пушку цепными ядрами, отстранил командира, сам навёл прицел и поднёс раскалённый железный запальник к отверстию.

Грянул выстрел, и все присутствующие сразу обратили внимание на необычный звук. Ядра шипели, трещали, даже визг слышался. Но от брёвен полетели щепки, и у Петра заблестели глаза:

– Давай ещё! Заряжай!

Ещё один выстрел – и снова попадание.

– Дай я тебя расцелую! – Пётр, как медведь, облапал Андрея и расцеловал его в обе щёки.

– Государь, позволь слово молвить?

– Говори!

– Батарею, что ядрами цепными стрелять будет, надо на передовой линии поставить. Эти ядра далеко не летят. А как шведы на приступ пойдут, тогда и дать залп.

– Так ты ещё и тактику продумал?

В это время от возка, от группы генералов, приблизился Головин. Вот уж кого Андрей не ожидал увидеть здесь и сейчас!

– Помилуй бог, да это же он! – и ткнул в Андрея пальцем.

Все уставились на Андрея.

– Фёдор Алексеевич, объяснись, – потребовал царь.

– Государь! Я тебе пополудни крыльцо показывал чугунное, работы дивной.

– Помню!

– Так он его сделал! Вчера вечером обещал быть у меня и не пришёл, шельма!

Пётр захохотал, как это мог только он: громко, заразительно, хлопая себя по ляжкам.

– Шельма, говоришь! – Царь вытер слёзы, выступившие от смеха.

– Ну-ка, поподробнее, – Пётр уже смотрел на Андрея.

– Мои мануфактурщики, что чугун льют, сделали по моим эскизам ограды, фонари и крыльцо купцу…

– Бог с ним, с купцом, дальше давай.

– Его светлость, граф Головин, проезжая, увидел и наказал вечером быть у него. Я приехал, а граф в «нетях».

– Так в чём твоя вина?

Пётр повернулся к графу, усики его грозно встопорщились, и граф счёл за лучшее отойти за спины генералов.

Пётр повернулся к Андрею:

– Неуж твои сделали?

– Как есть, до последней детали.

– А работа хороша, особливо ступени. Уж я походил, попрыгал – прочно и глаз радует. Не знал за тобой таких талантов. Я полагал, только пушки твои мастера делать способны. Такое производство развивать надо, не только французам и итальянцам красивое дело, чтобы глаз ласкало. Что тебе надобно?

Андрей сначала хотел сказать, что ничего, но потом вспомнил слова дьяка.

– Землю, богатую рудами, государь.

Пётр кивнул:

– Алексей Михайлович, подойди!

Из группы генералов выступил дворянин в мундире. Кто он такой, Андрей не знал.

Пётр заметил его замешательство:

– Не знаешь князя?

– В первый раз вижу, государь.

– Ну да, не столичный ты человек. Это окольничий Лихачёв, глава Приказа рудокопных дел. Подойдёшь к нему, он подскажет, где земли, богатые рудой есть. Добывай, мануфактуру ставь. Вижу – за дело радеешь во славу Отечества моего.

– Спасибо, государь! – Андрей поклонился.

Царь быстрыми шагами направился к возку. Весь обоз отбыл, а оставшиеся перевели дух.

Дьяк подошёл к Андрею:

– О чём они говорили? Я что-то не понял.

– Мануфактура чугунолитейная у меня есть. Сделали мои мастера ограду и крыльцо чугунное для купца – он дом каменный строит. Граф Головин, проезжая мимо, увидел да царю показал.

– Не знал… – протянул боярин. – Пётр-то Алексеевич вовремя подъехал. Я мыслил тебя с Лихачёвым познакомить, а случилось так, что сам царь вас свёл. Видимо, счастлив твой ангел.

– Наверное, – Андрей пожал плечами. Но он ясно видел – боярин чем-то обижен.

– Боярин, давай завтра поговорим. Я деньги получу, поужинаем. В твоём заведении или у меня дома?

– Ты никак домом обзавёлся?

– Каменным, с поверхом. На набережной Яузы, недалеко от постоялого двора, где лошадиная морда на вывеске.

– Знаю это место. Ладно, заканчивать надо, завтра договорим.

Пушки проклеймили государственным клеймом Пушкарского приказа. Отныне они принадлежали государству, а не Андрею.

Дьяк пересчитал пушки, цепные и полнотелые ядра и что-то черкнул в бумагах.

С утра Андрей уже был в приказе, но боярин попросил его обождать.

– Чего так?

– Когда бы я успел ведомость составить? К полуночи домой возвернулся. Ты погуляй до полудня.

Чтобы не тратить время, Андрей поехал домой. Каждому мастеру он вручил по рублю призовых за хорошую работу – пушки на поле отлаживали они. Стреляли, правда, уже бомбардиры.

– Можете сегодня на торг сходить, подарки домашним купить, отдохнуть. А завтра все на ушкуй и домой.

– Спасибо, барин! – поклонились мастеровые. Для них рубль – серьёзные деньги, обновки столичные в подарок жене да детям купить позволяют, порадовать.

Андрей же поехал на стройку. Надо было предупредить Винченцо, что сегодняшняя встреча переносится. Сорвалось с Головиным – так другие найдутся.

Как он и ожидал, Винченцо уже был здесь. Дом ещё подрос – каменщики трудились в поте лица. Видимо, купец не скупился, платил сполна.

– Не получится у нас сегодня встретиться, Винченцо, – поздоровавшись, сказал Андрей. – Я приехал к Головину, как уговаривались, а он пьян. Но думаю, дело это временное, будут ещё заказы и совместное сотрудничество.

– Жаль. В моей Италии люди тоже вино пьют, но меру знают.

– Винченцо, ты когда-нибудь делал чугунные мосты?

– Мосты? – изумился архитектор. – Не доводилось. Да и невозможно это. Ты видел здешние реки? Москва и Яуза широки, а через мелкие реки брёвна переброшены. Зачем чугун?

– На перспективу.

После полудня Андрей посетил Пушечный приказ, получил деньги за ядра и пушки и договорился с боярином о встрече. К тому времени кухарка, предупреждённая о госте, расстаралась.

Как только у ворот дома остановился возок боярина, Макар распахнул ворота, и возок въехал. Макар отворил дверцу и услужливо подхватил дьяка под локоток. Боярин и сам мог сойти, но такое внимание ему явно понравилось.

А на крыльце его уже встречал Андрей с корцом сбитня по старому русскому обычаю.

Боярин выпил, крякнул от удовольствия:

– Хорош сбитень!

Дом снаружи не торопясь осмотрел, по этажам прошёлся.

Уселись в трапезной.

Макар подносил вино, а кухарка Антонина – горячие блюда и закуски. Стол был уставлен полностью, для двоих было даже многовато.

Сначала ели молча, а когда немного насытились, боярин изрёк:

– Хороша у тебя кухарка!

– Не жалуюсь. Ты вроде недоволен мной, Алексей Митрофанович?

– Есть такое дело. Ты купчишке крыльцо красоты невиданной поставил, а мне хоть бы полсловечка!

– Виноват! Только крыльцо такое первое. Боялся я – вдруг недочёты?

– Тогда прощаю. Но следующее – моё.

– Дорого беру, боярин, работа долгая и кропотливая. Не всякая мануфактура осилит.

– Видел я сегодня крыльцо и ограду. Согласен, получше многих иноземных.

– А ты не торопись, боярин. Давай выпьем за нашу дружбу.

Андрей на правах хозяина разлил вино по кружкам, и они выпили.

– Как понять твои слова?

– Не торопиться? Царя ждут великие дела. Полоса неудач окончилась, впереди у него великие победы и свершения.

– Дай-то бог! А крыльцо при чём?

– Пётр через полтора года город новый заложит в устье Невы. Столицей новой сделает.

– Ну да! – Боярин навострил уши. – Откуда знаешь?

– Карты подсказали.

– Тьфу ты! Я думал, ты серьёзно.

В свою бытность студентом Андрей освоил несколько карточных фокусов и теперь решил блеснуть умением. Он достал колоду карт, перетасовал её и протянул руку с колодой боярину:

– Сними.

Боярин выполнил просьбу, и Андрей снова перетасовал колоду.

– Вытяни из колоды любую, но мне не показывай.

Боярин вытянул карту, посмотрел и уложил на стол рубашкой кверху. Теперь Андрей сам вытянул три карты и уложил их рубашкой вверх.

– А теперь открой свою.

Боярин перевернул карту:

– Туз.

Андрей перевернул свои три карты – это тоже были тузы.

– Не могёт такого быть! – Боярин был ошарашен. Он схватил оставшиеся карты, посмотрел – тузов больше не было. По-видимому, это его впечатлило.

– Говори, – боярин опасливо посмотрел на дверь.

– Город будет любимым детищем Петра. Он станет столицей России, и все приказы перейдут туда.

У боярина глаза сделались величиной с медный пятак.

– Уж и не знаю, верить ли?

– Давай поспорим. Я проиграю – тебе тысячу рублей серебром отдам, ну а если ты…

– Не, верю, верю. – Боярин даже замахал руками. Он побоялся спорить – уж больно сумма велика. – Ага, понял, – наконец дошло до него. – Ежели столица новая будет, так в Москве крыльцо ставить ни к чему?

– Ну вот! А я тебе что говорил? Не вкладывай деньги, лучше на новом месте крыльцо поставишь.

– Ну, Андрей, ежели пророчества твои верны, век помнить буду!

– Только не говори никому!

– Почему?

– Посмеются. Но не это главное. Цены на дома в Москве упадут.

– Ага-ага, понял. Мне же дом свой выгодно продать надо будет! Ах, молодец!

Боярин сам плеснул из кувшина вина в свою кружку – доверху – и выпил.

– Коли так, подскажу тебе одну вещь. Ежели к Лихачёву пойдёшь, проси рудознатца Лыкова и земли у Протвина, что неподалёку от Малоярославца. Потом ещё спасибо мне скажешь.

– Что же там интересного?

– Рудами земли те богаты. Сам подумай: столица под боком, на перевозке сэкономишь, да и людишек работных в центре поболе. А чтобы землицу попусту не копать, шурфы не бить, непременно Лыкова проси. У него нюх на разные руды, как у собаки, – вроде как чует. Там и мануфактуру поставишь. А уж что делать будешь – тебе решать. Да ты парень хоть и молодой, но хваткий. Мало того, что пушки льёшь, что по сердцу государю, так ещё из чугуна кружева забавные, глаз радующие. Не было допрежь на Руси такого. Считали, чугун – металл грубый. А ты – вона!

– Насчёт Протвина и Лыкова – особая благодарность. Приятно с тобой работать, Алексей Митрофанович! Ты выжди маленько. Как весной государь крепость на Неве заложит, по осени уже и ехать можно. Не насовсем, оглядеться.

– На крепость глядеть?

Андрей досадливо крякнул:

– На острове, что через протоку от крепости стоит, землицу под строительство раздавать будут – либо бесплатно, либо за грош. Сам Меншиков на набережной дворец поставит.

– Постой, сам доскажу. Землю я возьму за копейки, а потом-то она в цене взлетит? Ох и мудр ты не по годам! Ты не сын ли Израилев?

– Не сподобился, из французов я.

– Так они и там есть. Уж больно хитёр ты! Вдаль зрить можешь, наперёд ходы просчитывать – не каждому сие дано.

– Ты, боярин, с Меншиковым в каких отношениях?

– Да ни в каких! Что мне до него? Он из простолюдинов будет, не мне чета. Вон при королях шутов полно, и они шутки часто неуместные отпускают, что не каждый князь себе позволить может. И что с того?

– Послушай меня, боярин. Дружбу с Меншиковым наладь, винца за одним с ним столом попей.

– С Алексашкой-то? Зазорно мне.

– Что в Библии сказано о грехах? Гордыня в тебе говорит. А меж тем Меншиков в силу войдёт. Подожди пару годков – сам увидишь. Вторым лицом в государстве будет. И про любезного ему знакомца, – Андрей ткнул пальцем в грудь боярина, – не забудет. Когда он возвысится, к нему очередь из родовитых дворян стоять будет, облобызаться за честь посчитают. А ты уже в друзьях – пиршества, танцы…

– Не умею, – нахмурился боярин.

– Не по чину учить мне тебя, боярин, а всё же подскажу. Выпиши себе из Европы учителя танцев, этикета. За полгода все тонкости переймёшь, на любом балу белой вороной не будешь выглядеть, другие тебе завидовать будут.

– Если завидовать начнут, так палки в колёса ставить будут.

– Одни, может, и будут мешать, а те, кто вперёд смотрит, тебя с супружницей и взрослыми детьми на балы приглашать начнут. Твои барышни мазурку отплясывать будут, пока ты в кулуарах мирно и тихо дела свои порешаешь. Завистники на задворках останутся, а ты в приближённых.

– Погодь! – Боярин трясущейся рукой снова плеснул вина в кружку и выпил. – Голова кругом идёт. Раньше бы подсказал кто!

– Вот я и подсказываю.

– Ну да, у тебя здесь родни нет, иноземец ты. Со стороны виднее. Однако поздно уже. За угощение и советы дельные благодарю.

– Свои люди – сочтёмся.

– Это ты правильно сказал. Только просьба у меня к тебе…

– Слушаю.

– Никому более о будущей столице и Меншикове не говори.

– Понятное дело. Мне к Меншикову не приблизиться, чином не вышел, не подпустят. А насчёт города болтать – себе дороже выйдет. Нет его, города-то! Сейчас даже сам государь о том не подозревает.

– Какие дела! Прости меня, Боже, грешного! – Боярин осенил себя знамением.

Андрей вышел проводить его до возка. Боярин вроде и много вина выпил, а шагал твёрдо.

– А сам-то чего дом в Москве купил? – И глянул на Андрея искоса, с хитрецой.

– Что же мне, всё время на постоялых дворах жить? Я ещё и в новом городе дом себе построю.

С утра Андрей направился в Приказ рудокопных дел.

Окольничий Алексей Михайлович встретил его приветливо:

– Какие земли интересуют, какие руды?

– Мне бы неподалече от Москвы.

– Бедны земли сии рудами. А ежели в Олонецкой губернии?

– Около Малоярославца хочу счастья попытать, у Протвы.

– Пустое! – отмахнулся окольничий.

– А всё же? Рудознатца Лыкова дашь?

– Ежели там руды нет, что лозоход найдёт? Ладно, уговорил, Петра Алексеевича просьба. Но лозохода на месяц только дам. Не успеешь – не взыщи.

– Договорились.

– Иди к дьяку Козьме Борину, я его предупредил. Он бумагу выправит, чтобы никто препятствий не чинил.

Дьяк бумагу написал быстро, познакомил Андрея с лозоходом и пожелал удачи в поисках.

Выглядел Лыков непрезентабельно: потёртый кафтан, порыжевшие от времени сапоги. Но Андрей словам дьяка Пушечного приказа верил. Коли сказал он, что Лыков лучший, стало быть, так оно и есть.

За плечами у лозохода была тощая котомка.

– Когда едем, барин?

– Можно прямо сейчас.

– И верно, чего откладывать?

До Протвина добирались два дня. Остановились на постоялом дворе. Денег на еду Андрей не жалел.

Утром они выехали в поля.

Лыков достал из котомки ореховый прут в виде рогатки. Обеими руками он взялся за концы и медленно пошёл по лугу. Пройдя в нескольких направлениях, сказал:

– Пустое место. Переезжаем.

Они перебрались на убранные поля, и лозоход снова двинулся с прутом.

Если первый раз Андрей ходил за Лыковым, то сейчас он сидел в возке.

Со стороны смотреть было странно: здоровый мужик ходит с прутиком, вид сосредоточенный, периодически бормочет что-то себе под нос.

Ни в этот день, ни в последующую неделю Лыков ничем не порадовал. На вопросы Андрея он только отрицательно качал головой.

Повезло им на девятый день поисков, когда Андрей уже подумывал перебираться на другой берег реки.

С утра Лыков двинулся по полю, Андрей же зевал в возке. Неожиданно Лыков вернулся – прежде такого не было.

– Барин, похоже, удача. Пойдём, покажу.

Заинтригованный Андрей поспешил за лозоходом.

Прутик в руках Лыкова как будто ожил. Смотревший вверх один конец рогатки вдруг стал сам по себе склоняться вниз, пока и вовсе не стал вертикально.

– Руды тут, богатые. Я уже всё поле прошёл, и везде лоза показывает руду. Судя по травам – железо. Лоза показывает любой металл – медь, железо. А уж по цвету травы да по самим растениям смотри, на что наткнулся. Шурфы копать надо. А место это за собой застолби. Не то конкуренты налетят мигом, как прознают.

– Спасибо. А это тебе за труды, – Андрей протянул Лыкову три рубля серебром.

– Едем в Москву, в приказ.

Оформив право на добычу руды, Андрей развернул кипучую деятельность. Он нанял рабочих, которые через каждые двадцать саженей рыли глубокие узкие ямы, называемые шурфами. Надо было проверить, есть ли железная руда, велики ли залежи и какого качества руда, велик ли выход железа. Руду плавили в горне у деревенского кузнеца по соседству. Оказалось, и выход железа хорош, и промышленная добыча окупится.

Андрей сразу нанял ушкуй и отправился в Тулу. Он просто перекупил у Виниуса толкового мастера-литейщика Савченко. С заводчиком не договаривался, зная, что тот упрётся, не отдаст, а переговорил с самим мастером, пригласив его в трактир и угостив хорошим обедом.

– Сколько тебе Виниус платит?

– Зачем тебе, барин?

– Знать хочу.

– Пять рублей.

Сумма была приличной. Стало быть, не соврали люди – мастер стоящий. Виниус иностранец, каждую копейку считает и плохому мастеру много платить не будет.

– А если я тебе вдвое жалованье положу?

– Далеко ли твоя мануфактура?

– Не в Туле она, да и самой мануфактуры пока нет. Строить надо. Людей наймём, ты управляющим будешь. Как скажешь, так и сделают. Но спрос с тебя будет.

– Баешь сладко, барин. А сам-то хоть раз видел, как чугун льют?

– А то! У меня ведь две мануфактуры в Вятских краях. На одной медные и бронзовые пушки льют, на другой – чугунные изделия.

– Расширяться хочешь?

– Хочу.

Мастер поскрёб затылок заскорузлой рукой. Сажа въелась в пальцы намертво, такие руки не отмоешь добела.

– С семьёй мне как же?

– Избу поставишь за мой счёт, семью перевезёшь.

– Мягко стелешь, барин, как бы жёстко спать не пришлось.

– Не обману, моё слово твёрдое.

Мастер раздумывал долго, не меньше получаса, потом вдруг махнул рукой:

– А, была – не была! Согласен!

Они ударили по рукам, и Андрей тут же выдал ему три рубля подъёмных.

– Завтра с вещами жду в этом же трактире.

Мастер не подвёл, явился утром с узелком.

На ушкуе они добрались до Протвина, и Андрей показал ему участок с вырытыми шурфами.

– Кто руду искал? – спросил Савченко.

– Лыков.

– Слыхал про такого. Полагаю, мануфактуру вон там ставить надо.

– Почему?

– Ближе к реке, к берегу. Руда рядом, на тачках возить можно. Место удобное. Готовые изделия на судах вывозить можно. Опять же Москва недалече, расходов меньше.

– Зато камень из карьеров далеко везти. Из брёвен «литейку» ставить нельзя, сгорит.

– Обойдёмся без камня. Всё равно печи ставить надо, кирпич надобен. Я уж посмотрел: у реки берега глинистые. Сами формы сделаем, сами кирпич обожжём. Но для первой печи кирпич надобен, тысячи три.

– Подскажи, где брать?

– В Коломне. Судами перевезёшь. Где избу ставить разрешишь?

– Где хочешь, лишь бы потом не мешала.

– Лес рубить надо, мужиков нанимать. Одному долго, да и не плотник я. А на голой земле спать – староват.

Андрей намёк понял и дал денег плотников из окрестных деревень нанять. Да и в дальнейшем рабочие нужны – кирпич обжигать, потом стены возводить, руду копать, в «литейке» трудиться.

– Нанимай людей, ставь избу – сразу на всю семью. Бери плотников, каменщиков – работы предстоит много. Чернорабочие нужны, пусть руду пока копают. Я через несколько дней появлюсь.

Андрей на возке уехал в Коломну – купить готовых кирпичей. Качества они отменного, при ударе звенят, и на каждом клеймо, своего рода знак качества. Там же он урядился с владельцами судов доставить кирпич на реку Протву.

А вернувшись через три дня, глазам своим не поверил. У избы уже стены были готовы, осталось крышу сладить и печь поставить. Похоже, не ошибся он с выбором мастера. Не зря товарищ Сталин в своё время сказал: «Кадры решают всё».

– Вторую избу рядом пусть ставят, – увидев Савченко, сказал он, – для меня, мастеров – вроде управления.

– Известь нужна, подвод двадцать, и желательно уже гашёная. Сразу подскажу: в монастырях искать надо. Они каменную кладку зачастую в больших объёмах делают, известь заранее в ямах готовят, и много.

Андрей сразу поехал в Протвино, узнал от местного священника, где монастырь располагается, а особенно – где строительство каменное идёт.

Десять дней ушло на поиски извести и перевозку её к стройке – там уже стояли две готовых избы.

– Всё, барин, не надобен ты мне более на месяц. Вот денежку, будь добр, готовь, мне с людьми рассчитаться надо.

– Отчёт к приезду составишь.

– Нешто мы не понимаем? Деньги – они счёт любят.

Андрей оставил Савченко тридцать рублей медными пятаками и копейками, а сам отправился в Москву. Времени не хватало катастрофически, он остро ощущал нужду в толковых помощниках. Самому везде просто не успеть, хоть разорвись. Только где толковых да невороватых взять? Исполнительных найти можно, а чтобы сам соображал да без подсказки дело вперёд двигал – таких пойди сыщи.

За деньгами Андрей не гнался – не они были мерилом успеха. Опираться только на два небольших заводика в Вятском крае недальновидно. Он хотел активной жизни, ставить новые производства, расширяться. При государе Петре это вполне реально, и почти все рыночные ниши не заняты. Допетровская Русь основывалась на ручном, штучном производстве, а сейчас только не ленись! Хочешь – пушки лей, хочешь – ткани тки, кирпичи обжигай, да хоть иголки производи. Андрей по образованию инженером был, в производстве толк понимал, нравилось ему создавать новое. Купечество – не его стезя. В одном месте купил, в другом – с выгодой продал. Денег лично у купца прибавилось, а государству пользы никакой. Андрей к тому же патриотом был, хоть сейчас и слово это, и понятие затёрли. Он решил для себя помогать Петру и Отчизне – всё-таки это его Родина, здесь его корни. В политику он не лез, грязное это занятие, да и дворяне не подпустили бы его близко. А в чём он силён был – так это в производстве. Им и занялся.

Самое слабое звено в армии было вооружение, вот он и занялся пушками. А ограды и крыльцо чугунное – для души это, да и, честно говоря, нос иностранцам утереть хотелось. В России ведь не только щи лаптем хлебать умели и в шкурах по улицам ходить. Отсюда и получалось: хорошо дело сделал, неплохо заработал. А тратил он много: заводик с нуля поставить, даже небольшой, многих вложений требует; да и рабочих отобрать, обучить, толковых вверх продвинуть – мастерами. Не у всех на это хватка есть, а уж если талант, так и вовсе редкость.

Когда он приехал в Москву, Макар с поклоном подал ему список.

– Это что? Расходы?

– Господа-баре наезживали, пока ты в «нетях» был. Уж очень видеть тебя хотели. Я списочек да с адресами для тебя и приготовил.

– Молодец! Как дела, как люди?

– Все здоровы, дом в полном порядке.

– Вижу, хвалю за усердие. А не говорили господа заезжие, что им надобно?

– Про железо толковали, вроде как сделать им что-то надо.

– Понял. Вот тебе денежка, прислуге жалованье выплати. Да кухарке на закупку провизии дай, дабы нужды ни в чём не было.

Макар помялся.

– Говори.

– На постоялом дворе купец остановился, бают – из самой заграницы. Вино на продажу в бочках привёз.

– Купи кувшин для пробы. Если мне понравится, бочек пять возьму.

– Ноне и сделаю.

Андрей прикинул: гости да клиенты богатые или родовитые к нему приезжать будут, негоже их яблочным вином угощать, какое на Руси делают, а фактически – сидр.

Макар не уходил.

– Что ещё?

– Племянник у меня, шестнадцати годков. Грамоте обучен, смышлён.

– Пристроить хочешь?

– Так ведь родня… Почему не порадеть?

– Завтра приводи на смотрины, мне толковые люди нужны. Но коли тупой – не взыщи.

Макар поклонился и вышел.

Андрей разделся и с удовольствием растянулся на кровати. Славно дома, особенно когда он свой, а не съёмный угол.

А из кухни уже запах аппетитный идёт, кухарка Антонина старается.