Андрей шёл не спеша. На улицах было грязно, и ему не хотелось выпачкать сапоги и пропылить одежду – всё-таки к царю идёт на приём. Об одном он сейчас жалел – платье не парадное. В этом платье он плыл на корабле, участвовал в сдаче пушек Пушечному приказу. Камзол, как он его ни чистил, был просто потёртым.

Он вывернул из-за угла к Красной площади и остолбенел: из-за кремлёвских стен поднимался густой дым, суматошно бегали и кричали люди. Никак пожар? Да как же это? В Кремле охраны полно, монастырей с монахами и послушниками – как же они не углядели?

Он побежал к Спасской башне. Выбежавший из ворот служивый в порванном на плече мундире крикнул:

– Ты куда, господин хороший? Там пожар! Не ходи, спасайся!

Андрей прошёл башню. Языки пламени вздымались над деревянными постройками, валил чёрный дым. Тяжело ухнул и замолк колокол на звоннице Ивана Великого. Какой может быть приём? Сейчас все службы должны тушить пламя. Хотя… Постройки деревянные, сухие, горят, как порох. Имущество бы кое-какое спасти да людей. Жаль!

Андрей взглянул на Теремной дворец – неужели он видит такую красоту в последний раз? Повернувшись, он вышел из Кремля.

19 июня 1701 года в одиннадцатом часу дня загорелись кельи Новоспасского подворья, огонь разошёлся по всему Кремлю. Выгорел весь царёв двор, сгорели святые церкви, дом патриарха, государевы приказы и казна. В огне и дыму погибло много монахов и мирских людей. Мало того, огонь распространился за пределы кремлёвских стен, выгорела половина Белого города – горели даже плоты на Москве-реке. Урон был понесён большой.

По прошествии времени, уже в 1704 году, царь Пётр издал указ о строительстве каменных домов в Кремле и Китай-городе. А с 1705 года стали заменять деревянные мостовые на каменные.

Андрей шёл от центра на постоялый двор, а навстречу ему бежали горожане – кто с деревянной бадьёй в руках, кто с багром. Москва не раз сильно горела, и сейчас жители всерьёз опасались, что огонь перебросится на город.

Андрей же справедливо полагал, что царю в ближайшее время будет не до него. А помня о страшных московских пожарах, решил срочно отплывать из Первопрестольной – надо спасать своих мастеровых.

Последние метры перед постоялым двором он уже бежал. Однако, ворвавшись в трапезную, увидел, что народ сидит спокойно, в том числе и его мастера.

Хозяин постоялого двора сразу обратил внимание на взволнованного Андрея – всё же не каждый день у него останавливаются мануфактурщики.

– Кто обидел тебя?

– Пожар в Кремле! – выдохнул Андрей.

– Тьфу ты, господи, напугал! Это далеко, – успокоился хозяин.

Андрей распорядился собираться и отплывать.

Пока его люди собирали скромные пожитки, он рассчитался с хозяином, распорядился уложить варёные яйца, хлеб и жареных кур в корзины. Он не планировал ретироваться из города так быстро, иначе бы озаботился о запасах провизии. Правда, немного пшена и гречки на судне было. «До Коломны хватит, – успокоил он сам себя, – а там прикупим».

Бедному собраться – только подпоясаться. Уже через десять минут все были готовы.

Мешочек с серебром Андрей нёс сам.

Гурьбой они добрались до причала, где стоял нанятый ушкуй. На причале толпились люди. Отсюда хорошо был виден дым над городом, а иногда и языки пламени. Люд гадал, где горит.

Команда Андрея уселась на судно, и сразу отчалили. Хорошо, что они были ниже по течению от того места, где стоял Кремль.

Под парусами да по течению шли быстро, но ещё километров десять-пятнадцать им были видны клубы дыма.

– Ох, беда! – вздыхали мастеровые.

Хуже пожара была только эпидемия чумы.

О том, что не встретился с царём, Андрей не жалел. Медаль на грудь он ему не повесит – нет ещё медалей, ордена Пётр позже утвердит. Военный чин тоже не присвоит – не служивый ноне человек Андрей. К присвоению чинов же Пётр подходил тщательно. Сам царь стал капитаном в 1700 году, после взятия Азова, в этом же году – унтер-офицером гвардии. И в дальнейшем он не перешагнул ни одного звания.

Воинскую службу царь знал, понимал и любил. Позже, в 1714 году, Пётр издал указ, в котором дворянам повелел начинать службу с простых солдат в полку, куда они приписаны были. Пробиться в офицеры можно было и простолюдину – за воинское умение и храбрость в бою. С помощью службы можно было получить и дворянское звание, но требовалось отслужить не менее семи лет на военной службе или десять лет на гражданской. Царь ликвидировал местничество, когда продвигали по службе и повышали в чинах за происхождение, а взамен потомственного дворянства ввёл личное. Потомственный дворянин, не отслужив положенного срока, назывался недорослем и лишался вотчин.

В 1700 году из армии в двести тысяч четверть составляли дворяне. Офицерам запрещалось брать солдат в услужение – кроме одного денщика. Нельзя было жестоко обращаться с солдатами. «Офицеры солдатам должны быть яко отцы детям», – наставлял Пётр.

Единственное, что царь мог сделать для Андрея, не нарушив своих законов, – так это дать земли. Но в земле Андрей не нуждался. Её надо обрабатывать, платить налоги в казну, а у него забот с рудниками и заводом хватает.

По течению ушкуй шёл ходко, а когда с Волги повернули в Каму, а затем и в Вятку, всё время пришлось идти против течения, да ещё и ветер стих, как назло. Вёслами пришлось поработать вдоволь.

Уже когда Андрей сходил на причал у своего заводика, он обратил внимание, как один из мастеров подбрасывает на ладони нечто блестящее.

– Дай посмотрю, – протянул он руку.

– Бери, не жалко, в кости выиграл, – и протянул оловянную пуговицу с солдатского мундира. Наверное, это подсказка, указующий перст судьбы.

– За сколько отдашь?

– Да ты что, барин? Бери за так.

– Ну уж нет! – И Андрей отдал мастеровому копейку.

Остальные мастеровые ахнули. За оловянную солдатскую пуговицу – и копейку! Андрей же решил лить пуговицы из меди или бронзы, но не целиком, а пустотелыми. Так и расход меди будет невелик, и вес меньше, чем у оловянной, да и сами пуговицы будут прочнее. Ведь олово со временем хрупким становится, крошиться начинает.

На следующий день после прибытия Андрей собрал мастеров и устроил нечто вроде совета.

– Есть задумка – пушки лить не из чистой меди, а из бронзы. Олова потребно немного будет, прочность не потеряется, а медь сэкономим.

– Олова десятину, не больше, добавлять можно, – заявил один из мастеров. – Токмо где олово взять? У нас его отродясь не бывало.

– Олово найду. Теперь спрошу: все ли видели пуговицу солдатскую? Кто не видел – смотрите, – Андрей выложил на стол пуговицу.

Мастеровые захихикали:

– Барин, да кто же пуговицу не видал?

– Она из олова. А нам надо лить их из меди, да пустотелые. Тогда и вес меньше будет, и медь сэкономим.

Мастера отводили глаза. Отлить пуговицу целиком – премудрость невелика, а полую внутри? Никто допрежь этого не делал.

– Я попробую. Как образец пуговицу взять можно? – подал голос Никифор.

– Бери. И ещё: кто-нибудь чугун лил?

– А что надоть? – Это уже Мелентий, самый старый из мастеров, работавший с самого основания.

– Ядро, да не простое.

– Печи другие надобны, формы для отливки, ну и сам чугун.

– Ладно. Все свободны, а ты, Мелентий, останься.

Когда все вышли, Андрей, до этого меривший шагами комнату, остановился перед старым мастером:

– Чугунную мануфактуру сделать хочу. Мастер нужен. Сможешь?

– У нас не выйдет – сырья нет. Да и подзабыл я, как с чугуном работать, ты уж прости старика.

– Не за что. Ступай!

А задумал Андрей делать книппеля. Название мудрёное, заморское, а штука простая. Берутся два ядра, скрепляются железной цепью и закладываются в пушку. После выстрела они летят, крутясь, рядом. И мало того, что завывают, пугая врага и подавляя его моральный дух, так и разрушения наносят более сильные. Особенно на флоте, где при попадании книппеля в мачту сносит её, рвёт в клочья паруса, такелаж. А уж при стрельбе по пехоте жертв бывает больше, поскольку артикул воинский предписывал ходить на противника развёрнутым строем, причём не только в русской армии. Построение было плотное, и ежели книппель попал, то потери бывали чувствительными.

Не откладывая в долгий ящик, Андрей договорился с крестьянином и нанял его с лошадью и подводой. За десять дней он объехал все окрестные деревни, «прихватив» при этом даже два соседних уезда. Но нашёл-таки что искал – упорство всегда вознаграждается победой, лишь бы цель была благая.

Недалеко от Фаленок был рудник, давно заброшенный, где раньше добывали железную руду. Он обстоятельно поговорил с людьми, которые работали на руднике. Тощеваты руды были, выход железа маленький, и по себестоимости получалось не дешевле шведской стали. Но, учитывая политическую ситуацию и близость рудника, овчинка стоила выделки.

И Андрей решился на покупку. Мало того, людей надо нанять, мастера найти – лучше из местных. А после закрытия рудника времени прошло много. Кто умер, другие уехали в поисках лучшей доли, некоторые просто спились.

Месяц он занимался новым приобретением, дожидался новой плавки чугуна.

– Чего лить будем, барин? – спросил Аникий.

– В первую очередь – полнотелые ядра. Вот размеры.

Андрей знал, что Пётр строго спрашивал за размеры ядер. Зачастую пушки, вылитые на разных заводах, имели калибр приблизительный, и к таким пушкам подходили только свои ядра. Пётр же стоял за единые, жёсткие размеры, и мануфактурщики хитрить стали – поверх чугунного ядра делали тонкую свинцовую «рубашку». Свинец – металл пластичный, можно обстучать молотком и подогнать под калибр.

Как это часто получается, первый блин вышел комом. Когда Андрей стал замерять едва остывшие после плавки ядра, он забраковал все. Для литья шаровидная форма изделия самая сложная, учитывая, что единой формы для отливки нет. К тому же у литейщиков должного опыта не было.

Когда из второй плавки удалось получить два ядра правильной формы и размеров, Андрей сказал:

– Вот образцы. Делайте точно такие. И платить я вами буду не за брак, а за качественные ядра. У меня самого Пушечный приказ плохие не примет.

Сначала приходилось переплавлять вновь отлитые партии, но потом мастера наловчились, и процент брака стал падать. Гора ядер рядом с цехом, где установили навес от дождя, росла.

Когда Андрей решил, что мастера приобрели достаточный опыт, отлили первые несколько книппелей. Испытывали их стрельбой из пушек.

Стрельбы проводили нечасто, поэтому поглазеть собрались многие, кто не стоял у печи. В качестве мишеней взяли столбы, отсчитав от них дистанцию в двести метров.

Первый выстрел: грохот, дым и звук непонятный от летящего книппеля – вой, визг, какое-то шипение…

Пробные испытания разочаровали Андрея и любопытствующих. Из десяти выстрелов цели достигли только два, да и результат был не очень хорош. При попадании в такелаж корабля книппель, может быть, и сгодится, но дистанция должна быть меньшей, а по пехоте эффективность низкая.

Андрей разочаровался и даже решил забросить затею. Однако, остыв, решил не торопиться. Были в европейских армиях так называемые цепные ядра – это когда сковывались два ядра длинной, от метра до трёх, железной цепью. Делать их было проще, чем книппеля.

И снова испытания стрельбой из пушек, и в этот раз любопытствующих было значительно меньше.

К удивлению присутствующих, цепные ядра показали себя неплохо, при удачном попадании и ядра и цепь крушили столбы в щепы. Такие при попадании в плотную цепь солдат будут подобны мясорубке. Но с одной оговоркой, причём существенной, – дальность стрельбы не должна превышать полторы сотни метров. Фактически применяться цепные ядра могли при наступлении неприятеля, когда до него рукой подать.

Андрей распорядился сделать цепных ядер полсотни – для пробы и показа царю. Может, Петру Алексеевичу сия затея не понравится?

Чугунолитейный завод надо было загрузить работой, печи не должны остывать. И Андрей решил на мануфактуре лить чугунные решётки – он своими глазами видел в Санкт-Петербурге ажурное, красивое литьё, украшающее ограды Летнего сада, дворцов. Правда, сейчас Питера ещё не существовало, но это время было уже близко. Меж тем ограды могли приобрести дворяне и купцы, просто значительные люди в городах – в том же Нижнем Новгороде, Москве, Владимире. Эскизы Андрей рисовал сам – листья амаранта, завитки – и складывал их в цельную картину.

Через неделю мучений и творческих поисков получилась приемлемая картина. Если отлить значительное количество, будет великолепная ограда.

На Руси богатые люди изначально заборы ставили каменные, высокие, чтобы чужие во двор не заглядывали. Но, побывав в Европе, стали перенимать порядки. Если дом или усадьба работы известного архитектора, то не грех показать всем – завидуйте, дескать, хватило денег на эдакую красоту. И начали в крупных городах расти дворцы, ограды вокруг них ставили кованые или литые, одна другой затейливей и лучше.

Вот на таких заказчиков и покупателей рассчитывал Андрей. Не беда, если сначала всё литьё в брак пойдёт. Русские мастеровые опыт быстро набирают, а то и дальше своих учителей идут. Помнил Андрей в Питере даже литые лестницы во дворцах именитых князей. На века работа, триста лет назад сделано, а туристы со всех стран восхищаются.

Не хотелось ему ограничиваться одними пушками и ядрами, всё-таки это изделия для войны, для убийства. Царю Петру сейчас необходимо выход к морю пробить, потому с агрессивными соседями воевать придётся, причём двоякую цель преследуя. И к морю выход – не только для торговли и военного флота, но и для создания положения себе. После Великой Смуты европейские монархи Россию ни во что не ставили: армия слаба, полководцы – без опыта войн и побед. А ведь уважение среди сильных держав только силой и завоёвывается. Тогда не только уважать, но и бояться будут, всё с оглядкой на Россию делать. И Пётр, несмотря на свою молодость, это понимал. И в дальнейшем великолепный город своего имени в устье Невы поставит. И опять же ему, Андрею, от всего этого выгода. К тому времени, он надеялся, мастера его больших высот в литейном деле достигнут.

Литьё решёток и в самом деле сначала шло плохо, получались и раковины, и облой. Но приловчились и через месяц выдали первые достойные экземпляры.

Однако чугун тяжёл и хрупок, ударов боится. Да и ушкуй перегружать нельзя, и потому с первой партией Андрей отправился в Москву. Надо было товар продать, чтобы платить жалованье литейщикам, да и рынок попутно прощупать – будет ли сбыт.

И ещё одну мыслишку он лелеял: дом в Москве купить. Пусть и на окраине, но недалеко от реки, и чтобы обязательно каменный. Большинство домов в столице пока были деревянными, топились печами, и пожары случались с пугающей регулярностью. Ещё в прошлый свой приезд в Москву он остро почувствовал необходимость обзавестись в столице своим жильём. За постоялый двор платить надо, а вместе с Андреем приезжало много народу. К тому же и по делам пешком ходить приходилось. Ноги не казённые, а главное – на Руси всегда по одёжке встречали. И коли пришёл мануфактурщик пешком, стало быть, беден и мануфактура его более чем скромная. Такой пусть и в очереди посидит, и отношение к нему соответствующим будет.

А будет дом – можно повозку с лошадью приобрести, ездового нанять. И ещё: в доме можно хранить одежду на все случаи жизни. Для приёмов в приказе – понаряднее, а уже для царского визита – и вовсе парадную. А то ведь к царю шёл в повседневной одежде. Приглашения он не ожидал, а времени купить не было. В общем, как ни раскидывай умом, а дом нужен. Плохо только, что все приобретения требовали больших затрат. Андрей уже планировал приобрести лавку на торгу, где приказчики будут торговать его товарами. Хорошая торговля будет, когда товар постоянно на виду и его можно пощупать, посмотреть, прицениться.

С собой Андрей взял двух человек из чугунолитейщиков. Один, Севастьян, был подмастерьем, но разбитным, за словом в карман не лез, да всё с шутками-прибаутками. Такому самое место в лавке торговать, тем более он знает, как изделия льются, и может покупателю совет дельный дать.

По приезде они остановились на знакомом уже постоялом дворе и решётки чугунные перевезли с амбалами на нанятых подводах.

С утра Андрей нанял возчика, мастеровые уложили на подводу одну решётку как образец, и Андрей отправился в центр города.

– Ты, любезный, провези меня мимо богатых домов, каменных. У них и останови.

Андрей решил не ждать покупателей, а искать их самому. На торг ведь богатые и знатные люди обычно не ходят, для покупок есть ключники, кухарки и прочий люд. А им всё равно, нужна ли боярину или богатому купцу хорошая ограда – указаний-то не было.

Время для посещений было подходящее. Русские люди, будь они хоть простые, хоть именитого звания, все вставали рано. Шли в близлежащую или домовую церковь, завтракали, занимались домашними делами, а только потом шли на службу – незадолго до полудня. И то люди служивые, так было заведено предками. С приходом к власти Петра порядки стали насаждаться европейские, и на службу приходили раньше.

В первый дом Андрея не пустили – имя его никому ничего не говорило. Вот будь он дворянином, двери распахнули бы: равный должен говорить с равным. Мануфактурщиков развелось много, со всеми говорить не по чину.

Во втором доме боярин был в отъезде, и дворовой мужик посоветовал ему заехать через несколько дней.

Зато в третьем повезло, хотя Андрей и останавливаться у него не думал. Но из дома вышел дородный мужчина, судя по одежде – купец из зажиточных. Поперёк живота – золотая цепь от часов. Часы тогда только-только появились, все были заморскими, стоили бешеных денег, по своему размеру карманные были очень велики, а наручных ещё не было.

И едва Андрей на повозке стал проезжать мимо, купец сам крикнул ему:

– Стой!

Возчик остановил лошадь.

Купец подошёл быстрым шагом:

– Чегой-то тут у тебя?

– Фрагмент от ограды.

– Не понял?

– Ну, кусок такой, часть. Ограда составляется из множества частей, фрагментов.

– Знаю, видел в аглицких садах. Стянул где-нито?

– Побойся бога! Мануфактурщик я, чугунолитейное дело имею, мастера мои льют.

Купец обошёл телегу, пощупал чугун – только что на зуб не попробовал.

– А длина какая? Вроде аршин?

– Угадал.

– Ещё бы, глаз намётанный, тканями торгую. А что хочешь?

– Одним куском не продаю – зачем он тебе?

– Да я и не возьму. Прикидываю, сколько мне надо на весь забор.

– Нравится?

– Не хуже, чем у них. Только за морем всё дворяне этим балуются, да, полагаю, чем мы-то хуже?

– Тогда кусок – десять рублей.

Цену Андрей назвал немалую, однако купец не ответил ничего, а закатил глаза и стал шевелить губами.

– Сколько у тебя есть?

– Сейчас два десятка. А закажешь, да если ещё и задаток дашь, потребное количество привезу.

– Мне бы ещё крыльцо чугунное, с перилами да колоннами и непременно с навесом.

Купец явно где-то видел такое, но в Москве Андрей с художественным литьём не сталкивался.

– Да ты, мил-человек, пройди в дом, там и обсудим. Прошка, возьми людей, снеси железяку во двор. Да осторожно, не отколи кусок.

Купец прошёл в гостиную, за ним Андрей. Интересно, зачем купцу литьё? Дом у него хоть и каменный, да невелик, и земли мало. Обычно ограду ставят перед домом, по красной линии, затем – зелёный дворик с дорожками, деревьями, иногда с бассейном.

Но купец сам ответил на незаданный вопрос:

– Землицу я прикупил на набережной Яузы, дом большой хочу построить.

Наклонившись к Андрею, он шёпотом произнёс:

– Дворец! Архитектора италийского я нашёл. Пусть будет как у них. Вот оградка-то в самый раз будет. Я уж думал в дальних странах заказывать. Да знамо дело, за морем телушка – полушка, да рубль перевоз. А завтра подъехать можешь?

– Так ты же не берёшь?

– Э, я твой кусок иноземному архитектору покажу. Коли одобрит работу – сделаю большой заказ. А за то, что во двор занесли, заплачу.

Откуда-то из-под одежды купец выудил кожаный мешочек, отсчитал деньги. Медяками, но всё же… Андрею всё равно за постоялый двор рассчитываться надо.

– Меня Савелием Игнатьевичем звать, – представился купец.

– Андрей Михайлович.

– Тогда завтра жду, к полудню.

– Буду.

Мужчины раскланялись.

Встреча эта была для Андрея случайной, но она сулила выгодный заказ. В своё время он долго размышлял, правильно ли сделал, вложив деньги в производство. Ведь мог купить дом в Москве, нанять прислугу и жил бы себе припеваючи.

Конечно, богатые люди на Руси были, но полезными для Петра стали только избранные. Пётр приближал к себе людей, для Отечества полезных. И, поставляя в Пушечный приказ пушки, ядра, Андрей оказался замеченным. Целью его было не стать одним из придворных, а войти в ближний круг Петра, в чём-то изменить ход истории, помочь царю в движении страны вперёд. Да, Пётр порой был жёстким и даже жестоким, и немало людей погибло в период его правления, воплощая его идеи в жизнь. Но и страна быстро изменилась, вырвалась вперёд, встала в один ряд с могучими и промышленными государствами. Русь стали уважать и бояться.

Путь Андрея к Петру был кружным, долгим, но, как сам Андрей считал, он был верным.

Андрей распорядился возчику ехать от центра.

– Не знаешь ли, любезный, где продаются дома каменные?

– Откуда? У меня денег нет покупать хоромы. Ты бы у купцов на торгу поспрашивал. Эти бестии все друг про друга знают, глядишь, и подскажут.

– Тогда езжай к торгу, который ближе.

Однако удача от Андрея сегодня отвернулась. Купцы либо не знали ничего, либо каменные дома не продавались.

Расстроенный, Андрей вернулся на постоялый двор, заказал ужин. Его люди, как сказал хозяин, уже поели.

– Почто гость дорогой голову повесил? – Хозяин был сама учтивость.

– Дом каменный хочу купить, и обязательно на набережной, да не получается. На торгу купцов спрашивал – не помогли.

– Ай-яй-яй! Нехорошо! Попробую тебе помочь, но ничего не обещаю.

Андрей поел и отправился спать – устал он сегодня.

Выспался от души, позавтракал. Вчерашний возчик уже ожидал его у ворот. Сегодня предстояла встреча с Савелием Игнатьевичем, и Андрей волновался. Купцу товар понравился, иначе он бы его не взял, но вот что решит итальянец?

Лакей впустил его в дом, едва он представился, и проводил в гостиную.

За столом, на котором лежали бумаги, сидели сам купец и зрелого возраста брюнет.

Купец встал, раскинул руки, радушно встречая гостя:

– Добрый день! Рад видеть! Винченцо, познакомься, это мануфактурщик. Ты видел часть решётки из чугуна? Так это его мастера льют!

– Здравствуй, Андрей, – по-русски, но с заметным акцентом поздоровался итальянец. – Видел я фрагмент твоей ограды. Не скрою, не ожидал увидеть здесь такую красоту. Чугун – металл капризный для художественного литья, и не каждый мастер способен создать такую красоту. Bellisimo!

– Стало быть, угодил? – спросил Андрей.

– Да!

Купец потёр руки от удовольствия:

– Беру всё, что есть. Нам надо… – Савелий Игнатьевич посмотрел на итальянца.

– Пятьдесят аршин, если спереди фасада ставить, – произнёс тот.

– Вот! Пятьдесят аршин длиной и крыльцо.

– А какое оно должно быть? Как выглядеть – высота, ширина, другие размеры?

Итальянец развернул бумаги, и перед взором Андрея предстали чертежи дома. Судя по внушительным размерам, красоте наружных деталей в виде эркеров, атлантов, держащих балкончики, это был и не дом вовсе, а настоящий дворец. Таких или подобных такому в то время в столице можно было по пальцам пересчитать. Ого, купчина богат! Нанять архитектора-итальянца, привезти пиленый камень да все украшения – это очень дорого стоит. Надо полагать, и внутренняя отделка, и мебель должны соответствовать. А с виду и не скажешь, средней руки купчина.

– Вот парадный вход, – итальянец ткнул пальцем в чертёж. Вид у него был самодовольный, взгляд снисходительный. Он и не думал, что Андрей сможет разобраться в рисунке.

– Деталировка самого крыльца есть?

Итальянец удивился. Он искренне полагал, что русский и слов-то таких не знает. Но нашёл на другом листе чертёж крыльца, развернул.

Андрей присмотрелся:

– Савелий Игнатьевич, можно лучше сделать. Навес удлинить, пусть возок с седоками под него заезжает. Вдруг непогода, а ваши домочадцы из возка сухими к дверям подойдут. Удобно. А о красоте уж мои мастера позаботятся.

Савелию Игнатьевичу замысел понравился, и Винченцо обидчиво поджал губы. А и пусть! Его дело дом построить, а уж крыльцо и ограду люди Андрея сделают.

– И ещё, коли не против будете. Уж если делать, то в одном стиле. Светильники высокие поставить, в два человеческих роста, – вечером гулять, ассамблеи устраивать. А рисунок украшения одинаков – как на опорах крыльца.

– Нет, ну каков шельма? – одновременно и восхитился, и делано возмутился купец. – Я его пригласил ограду делать да крыльцо, а он уже готов фонари ставить. Уговорил, буду брать! Считай!

– О, сразу не могу: расход материалов, работа мастеров… Тут надо много форм делать, куда чугун льют. Да ещё перевоз…

– Сколько времени надобно, чтобы сделать всё?

Купец уже завёлся, в глазах заискрился азарт – он желал сделать так, как ни у кого не было. Пусть другие обзавидуются! То-то разговоров по Москве-матушке будет!

– Полагаю, месяца три-четыре, если с умом, да чтобы красиво, добротно, на века.

– По рукам! Даю задаток – тысячу рублёв! Обожди маленько…

Купец вышел и вернулся с кожаными мешочками.

– Будешь пересчитывать или на слово поверишь?

– Поверю. Ты мне задаток даёшь, а крыльца-то ещё и в помине нет.

– Вот это правильно, вот это по-нашему!

– Сегодня доставим те части ограды, которые уже есть.

– Опосля! Давайте по русскому обычаю немного обмоем доброе начинание.

Итальянец лишь головой крутил да удивлялся. У него на родине один сольдо не дадут без расписки, а у русских тысячи серебром отдают. Дикая страна, на слово верят…

Обед был роскошным: заливная рыба, рябчики, французское вино, сладости.

Через пару часов Андрей откланялся. Пора и честь знать, тем более что сегодня ещё части ограды надо перевезти. Он и так нашёл выгодного покупателя. Он даже отдал бы купцу всё по себестоимости – ведь есть у купцов такая манера, он приметил. Стоит одному что-то сделать, другой обязательно попробует его перещеголять – краше, богаче, словом – круче сделать. На эту купеческую удаль и делал ставку Андрей. Увидят действительно хорошую работу по приемлемой цене – обязательно заказы пойдут. В этом деле надо быть первым, тогда все сливки удастся снять. Конкурентов немного, но они есть. Пойдут по его стопам, ан поздно. Найди ещё эскизы, разработай… Да пока мастера освоят художественное литьё, сколько времени уйдёт, а с ним и покупателей. Надо ковать железо, пока горячо.

Мысль о покупке дома для себя уже выскочила из головы Андрея – его охватил азарт. Надо ехать домой. Пока мастера будут лить звенья ограды, ему надо сделать эскизы крыльца. Ступени Андрей решил сделать не сплошными, а узорчатыми: так и красивее, и грязь с дождевой водой будет стекать, не задерживаясь. И столбы, поддерживающие навес, будут не круглые, а с лианой, вьющейся вокруг, да с цветами. Неплохо было бы сделать даже не столбы, а атлантов, которые держали бы на руках козырёк, но тут уже надо знать меру, поскольку мастера могут не осилить. Для такой отливки надо иметь полноразмерную статую, с неё снимать слепки, потом по ним надо делать форму. Но статуи не было – как и опыта работы. Такая отливка сложна, требует больших трудозатрат – формовщиков, литейщиков, а без скульптора и вовсе никуда.

Но мыслишки свои Андрей не отбросил, а запомнил на будущее. Чугун пластичен, когда жидкий, и форму заполняет хорошо. Ведь в будущем станет широко известно каслинское литьё, причём именно художественное.

Хозяин постоялого двора встретил его с довольной улыбкой:

– Я своё обещание не забыл!

– О доме?

– Именно. Желаешь осмотреть?

– Желаю.

Всё равно время для отплытия позднее – четыре часа пополудни.

– Прошка!

Из глубины поварской возник лакей.

– Опять жуёшь? Проводи нашего уважаемого гостя в дом на набережной – купчихи Нифонтовой.

– Погоди минутку, хозяин, я в свою комнату зайду.

Андрей поднялся, оставил мешочки с серебром. Не дело таскаться по городу с такими деньжищами, и за алтын грабители всех мастей человека жизни лишали.

Извозчик ещё не уехал, и Андрей с Прохором поехали на подводе, как пристало человеку небогатому, но вовсе не мануфактурщику.

Когда Прохор ткнул пальцем в двухэтажный дом, Андрей приказал остановиться, спрыгнул с подводы и осмотрелся.

Дом был каменный, в два этажа, с высоким забором из тёса. А главное – набережная в двадцати шагах: дом на Яузе-реке стоит, удобно с кораблей изделия своих мастеров перегружать.

Прохор постучал в калитку. На стук вышел мрачного вида прислужник:

– Чего надоть?

– Хозяина.

– Примет ли? Сейчас испрошу.

– Скажи – о продаже дома узнать.

Прислуги долго не было. «Да что он там, уснул?» – начал нервничать Андрей.

Вместо него вышла женщина пожилого возраста, в траурных одеждах.

– Я хозяйка. Помер хозяин-то, почитай уже год как.

– Мне сказали – дом продаётся.

Женщина смерила взглядом Андрея, потом бросила взгляд на телегу. Видимо, подвода женщину смутила. Если у человека денег на приличный возок нет, откуда деньги на дом?

– Дорого! – сразу попыталась она отшить несостоятельного покупателя.

– Если понравится да в цене сойдёмся – возьму, – твёрдо заявил Андрей.

– Тогда идём со мной, но только ты один.

Андрей повернулся к Прохору:

– Ты не жди меня, возвращайся на постоялый двор.

– Так ты не местный? – услышала его слова хозяйка.

– Мануфактурщик, обосноваться в Москве хочу.

Хозяйка кивнула – ответ её удовлетворил.

Дом Андрею понравился. Добротный, из пиленого камня, ещё не старый. Потолки высокие, и в окнах стекло, а не слюда. Под домом подвал обширный, сухой.

Двор невелик, но десяток подвод поместится. Есть небольшая, на трёх лошадей, конюшня и дворовые постройки – баня, дровяной сарай, амбар. А куда купцу без амбара? Амбар и Андрею нужен, чтобы по приезде с грузом не под открытым небом изделия хранить.

И везде в доме чисто, на поварне кастрюли, котлы и сковородки сияют, надраенные до блеска.

– А прислуга где же?

– Разогнала всех – содержать дорого. Муж-то умер, доходов нет. Вот, один Макар остался. Он и слуга, и сторож, и на все руки мастер.

– Беру! Когда с деньгами быть?

– Дай хоть день на сборы. Не ожидала я, что так быстро покупатель найдётся.

– Тогда завтра. Надо бумаги выправить, чтобы всё честь по чести было, рассчитаться.

– Макара вот только куда девать? Я-то к сестре в деревню съеду – с деньгами-то проживём. А он у мужа моего двадцать четыре года служил.

– Коли он согласится, к себе возьму.

– Вот славно! Он дом как свои пять пальцев знает. Сейчас спросим, – купчиха позвонила в колокольчик.

На зов явился Макар, который открывал калитку.

– Макар, сей муж дом наш покупает. Я завтра съезжаю, а господин хороший хочет тебя в услужение взять.

– А условия какие?

– Как и раньше были. – Хозяйка сразу стала перечислять: – Жильё наше, харч в людской за наш счёт и три рубли в месяц. И одежонка, коли обносишься.

– Годится. Так как, Макар?

– Остаюсь.

– Ты, Макар, знаешь ли, где кухарку найти и конюха?

– Как не знать, все здесь служили!

– Завтра, часам к пяти, чтобы здесь были. С каждым поговорю и, коли согласятся, на службу возьму.

Макар повеселел. Всё-таки лучше работать с теми, к кому привык, кого знаешь.

В этот приезд в Москву у Андрея свободного времени не было. Почти половина следующего дня ушла на оформление купчей в городской управе, да ещё дождался, пока женщина дважды пересчитала деньги. Ведь двести рублей – сумма по тем временам огромная. Потом она расплакалась:

– Всю жизнь с мужем прожила, а последние пятнадцать лет – в этом доме. Тяжело покидать семейное гнездо, да и не собралась я, не успела.

– Не торопись съезжать, мне не к спеху. Неделя устроит?

– Ох, батюшка, устроит!

Андрею смешно стало – какой он батюшка? Не священник, да и вдвое моложе купчихи.

А тут и Макар на пороге гостиной возник. Старик мялся, не зная, к кому обращаться. И старый хозяин, и новый – оба тут. Он кашлянул, обращая на себя внимание.

– Андрей, уж и не знаю отчества…

– Михайлович.

– Так слуги пришли, как и договаривались – кухарка и конюх.

– Зови сначала кухарку.

Купчиха вышла из комнаты – наверное, ей было просто неудобно встречаться с бывшими слугами.

Кухаркой была женщина средних лет, бедновато, но чисто одетая.

– Здравствуй, барин! – и поклонилась.

– Здравствуй. Как зовут тебя?

– Антонина.

– Подойди и покажи мне руки, Антонина.

Антонина немного удивилась, но сделала несколько шагов вперёд и протянула руки.

– Переверни ладонями вниз.

Она и это исполнила.

Осмотр удовлетворил Андрея. Если бы он увидел грязь под ногтями – не взял бы на службу. От кухарки, от её чистоты слишком многое зависит, а конкретно – физическое здоровье всех проживающих в доме. И если сама грязная, то вполне может наградить кишечным расстройством. Всё же Андрей остался сыном своего времени и порой был брезглив.

– Если готовишь хорошо, я тебя беру. Сколько тебе купчиха платила?

– Два рубля в месяц.

– Я буду платить тебе три. На торг сама будешь ходить, мясо и зелень будешь отбирать самые свежие. Меня не будет месяц-два, но вас в доме будет трое вместе с тобой.

– Слушаюсь. Когда перебираться можно?

– А хотя бы и сейчас.

Антонина откланялась, и вошёл конюх. Лет сорока, осанистый – в самом расцвете сил.

– Антип, – сразу представился он, «ломая» в руках картуз.

– Возок в доме есть?

– Был. Как хозяин умер – царствие ему небесное, хороший мужик был, – так хозяйка продала его вместе с конём.

– Жаль. Служить у меня хочешь?

– Почему же не послужить, коли предлагаешь? А сколь платить будешь?

– По работе. У купца сколько получал?

– Два рубля.

– Три будешь получать, но за службу спрошу строго.

– Не подведу, барин.

– Хороший возок сколько стоит?

– Дык как украшен. Рублёв десять что попроще, пятнадцать – на мягком ходу.

– А лошадь-трёхлетка?

– Десять.

– Вот тебе двадцать пять рублей – купи лошадь и возок. Не торопись, смотри внимательно. Сроку даю месяц. Я по делам уеду, а как вернусь – по городу много ездить придётся.

– Всё сделаю, хозяин!

– Макара позови.

Явился Макар – теперь он ел глазами Андрея. Только вчера ещё жизнь казалась ему зыбкой, впереди неизвестность – в его возрасте устроиться непросто.

– Макар, прежняя хозяйка пусть поживёт сколько надо – мы договорились, не больше недели. Коли вещи отнести надо или ещё что – помоги. Но отныне хозяин я, о том помни. Я уезжаю по делам, буду через месяц-два. Оставляю тебя за старшего, с тебя спрос за дом и людей будет.

– Каких людей?

– Ты же привёл Антипа и Антонину – вот за них. Они набедокурят, а спрошу с тебя.

Макар помялся:

– Запасов в доме нет. Дрова для печей нужны, провизия.

– Понимаю. А ещё ты себе и людям жалованье платить будешь. Грамоте обучен?

– Пишу, читаю, арифметику разумею.

– Молодец! Оставляю деньги на три месяца, с запасом.

Андрей отсчитал деньги медяками – на жалованье, продукты, дрова.

– Расходы записывай, как приеду – проверю. Деньги – они счёт любят.

– Всё исполню! – В голосе Макара слышалось желание понравиться хозяину.

– Ключи у хозяйки забрать не забудь, как уходить будет.

– А они все у меня уже.

– Одобряю.

Андрей попрощался и ушёл. Он был доволен покупкой дома и тем, что слуг нанял. Служба в доме при хозяине среди простолюдинов считалась тёплым местом. Есть крыша над головой, сытная кормёжка – и никаких забот. Делай хорошо своё дело, не пакостничай – до глубокой старости доживёшь и даже детей или родню пристроишь. За такие места держались, ими дорожили. Это не в поле батрачить при любой погоде, не лес рубить.

Конечно же, Андрей рисковал, оставляя слуг в доме одних и надолго, да ещё и деньги дал. Для многих за такие деньги дом в деревне купить можно, да со скотиной – коровой, курами. Но кто не рискует – не пьёт шампанского.

Андрей торопился к себе – надо было рисовать эскизы. Процесс творческий, благо задатки были: в детстве посещал художественную школу. Но как это часто бывает у мальчишек, футбол и прочие дворовые игры пересилили, и рисование он забросил. Знать бы заранее, что пригодится в жизни, только это знание никому не дано.

Утром все погрузились на ушкуй и отплыли. Мастеровые радовались, что дела в Москве завершились быстро и что они домой, к семьям возвращаются.

Андрей же сидел на носу и обдумывал заказ. Ему никто не мешал, и даже громкие возгласы играющих в кости мастеровых не трогали.

С решётками ограды проблем не будет, формы есть – только отливай. А с крыльцом? Навес – без фокусов, крыша – она и есть крыша. На ступенях объёмного литья нет, а рисунок будет похож на тот, что на ограде. Беспокоили его только столбы.

Однако, пока добирались, всё-таки он нашёл выход. Круглый столб будет обвивать ветка плюща с листьями, а поверх неё – две кисти рук, соединённых и образующих чашу, – в ней будет гореть масляный светильник. Кисти отлить не проблема, для образца можно взять слепок у любого мастерового. И опять вопрос: что делать, ежели снег пойдёт или дождь? И тут он выкрутился. Над пламенем лист амаранта на длинной ножке поместить можно – как миниатюрный навес.

Как только они прибыли домой, Андрей сразу засел за бумагу. Он прорисовал форму, размеры – и через пару дней отправился на чугунолитейный заводик.

Мастер Аникей долго вглядывался в эскиз, и Андрей даже встревожился:

– Непонятно?

– Да нет. Рисунок хороший, прикидываю, как форму сделать. Воздухоотводы нужны, полагаю, здесь и тут. Тогда и обработки после литья почти не потребуется. А соединим все детали потом – медной пайкой. Будет прочно и со стороны не видно. Красиво!

– Приступай. Надо четыре таких столба – для навеса – и восемь фонарных. Настил и ступенек четыре, все одного рисунка, как на ограде.

– Ого, работы много, и сложная.

– Так по труду и награда будет. Жалованье – само собой, и премия большая.

Мастеровые принялись за работу. Андрей же поехал на завод цветного литья. Чугун – это больше для души и для коммерции, а пушки – для армии, для государя.

Здесь производство шло полным ходом. Как и приказывал Андрей, маленькие пушки перестали производить, перешли на большие. Они дальнобойнее, и с ними армия будет нести меньшие потери.

Хоть и недолго он отсутствовал в Москве, получилось почти месяц. И вопросов, требующих разрешения, накопилось много. Если оба заводика заработают в полную мощность, его отлучки в столицу могут на производстве отразиться негативно. Ну не разорваться же ему?

И Андрей решился доверить управление заводами управляющим. Сам он будет решать глобальные вопросы – что производить, возьмёт на себя сбыт. Лучше периодически наведываться на производство, а самому быть в Москве, наладить связи. Нужны, выражаясь современным языком, главные инженеры. Если на пушечном заводе подходящий человек был – из старых мастеров, то на чугунолитейном надо было ещё приглядеться к персоналу. Ошибётся он в выборе – и производство упадёт, а то и качество. Такого допустить Андрей даже в мыслях не мог.

Он пригласил к себе мастера из пушечного заводика и долго разговаривал с ним. Сначала выяснял, как он видит развитие завода, нет ли задумок по улучшению производства и где, по его мнению, узкие места. И только когда почти на все вопросы он получил толковые ответы, предложил Мелентию стать управляющим. Староват он уже у печи стоять, здоровье не то. Стоять у раскалённой печи – дело молодых, здоровых. Зато про литьё медное всё знает – как и мастеров, подручных, формовщиков. Мелентий, конечно, крепился, но Андрей видел – тяжеловато ему. И уйти страшно, заработка лишится – как семью содержать? Пенсий-то в то время не было.

Похоже, Мелентий осознал, что Андрей предлагает ему хороший выход.

– Согласен я. А делать-то что?

– Раньше ты одной сменой верховодил, а теперь всеми тремя. Людей знаешь, тебе и карты в руки. С жалованьем не обижу, втрое против мастера платить буду. Но за качество спрошу строго, тут уж не обижайся.

Похоже, последний аргумент про жалованье сломил Мелентия.

– Страшновато.

– Поперва всегда так. Думаешь, я всю жизнь заводами управлял? А теперь их у меня два, и сбыт ещё к тому же. Думаешь, что – пушки продать или чугунное литьё просто? Их ведь на базаре первому встречному не продашь. Помогать на первых порах буду, приезжать регулярно. Только и ты меня пойми – не разорваться же мне?

– Какие права у меня?

– Почти как у меня. Пьяниц и лентяев гони, хороших мастеров привечай. На праздники – ту же Пасху – копеечку подбрось, слово доброе скажи. А поскольку, почитай, всё село на заводе работает, про народ не забывай. Коли нужда в чём будет, скажем, мешком муки или соли в заводской лавке, – помоги.

– Какой лавке? – удивился Мелентий. – Нет её у нас.

– А ты заведи. Деревьев в округе полно, пусть сруб сделают. И своего человека поставь, не исключено, что кого-то из бывших рабочих – кто у печи стоять не может. Наценку мелкую делай на товары. Мануфактуре прибыль копеечная, но тебе за заботу воздастся, уважения к себе добавишь, а рабочим – облегчение. В селе лавки купеческие есть, однако цены высокие.

– Об этом я не думал, – подосадовал Мелентий.

– А ты думай – везде и всегда. Но имей в виду: истратил денежку – запиши. Самолично проверять буду.

– Не уворую, – насупился Мелентий.

– Не сомневаюсь, иначе управляющим не поставил бы. Но хочу убедиться, что деньги правильно тратишь, рачительно.

– Понял. За доверие спасибо. Супружнице-то можно сказать?

– Я завтра на заводе новость объявлю, тогда и скажешь. Бабы – они на язык слабые, разнесут допрежь по селу, нехорошо получится.

– Лады.

Мужчины пожали друг другу руки и расстались довольные.

Утром, на пересмене, Андрей объявил, что с сегодняшнего дня управляющим на заводе будет Мелентий Вохмянин и его приказы надо исполнять неукоснительно, как и приказы его, Андрея.

Рабочие были ошарашены: только вчера он был им ровней, а ноне – начальство.

Хорошо бы ещё решить всё таким же образом на чугунолитейном. Однако людей здесь он знал плохо, наезжал нечасто. Поэтому, когда приехал на завод, собрал всех мастеров – даже свободных от смен.

– Часто наезжать не могу, дела требуют моего присутствия в Москве или на другом заводе. Потому на заводе должен быть управляющий. Кто, как не вы, кто трудится здесь давно, да и живёт в одном селе, кто знает друг друга, может выбрать самого достойного, опытного и мудрого, кто мог бы управлять производством от моего имени? Предлагаю вам самостоятельно сделать это, а сейчас слушаю ваши советы.

Мастера молчали. Они хорошо управлялись в цеху, у печей. Сейчас объём работы прибавится, ответственности будет больше – как и прав. Впрочем, и спроса больше. Андрей – заводчик строгий, требовательный, мастера это уже прочувствовали, когда брак неоднократно переплавляли. И потому имя управляющего никто выкрикнуть не решался.

Наконец встал разбитной Севастьян:

– Ну, мужики, чего языки втянули? Хозяин дело предлагает – самим начальника выбрать, а вы чего же? Со своей стороны хочу сказать: мастер в деревне есть – дядя Ваня Шадричев. При нём ещё завод строили, он и литьё знает, и людей. Староват немного, но ведь не у печей стоять будет.

Сразу заговорили все, обсуждая выдвиженца, но дурного слова никто не сказал.

– Севастьян, ты выдвинул – ты и сходи за дядей Ваней. При людях и спросим, согласен он или нет.

Вскоре явился Шадричев. Высокий, худой и седой как лунь – и волосы на голове, и борода.

Андрей объявил ему ситуацию.

– А народ как же? – дядя Ваня повернулся к мастерам и подмастерьям, формовщикам и шихтовым, и все закричали:

– Любо, тебя хотим!

Старый мастер поклонился:

– Спасибо, народ, за доверие. Только потом не досадуйте, что выбрали, спрашивать буду строго.

Он повернулся к Андрею:

– Согласен я, коли народ выкрикнул.

– Тогда все за работу. А мы с тобой поговорим.

Состоявшийся разговор очень напоминал тот, который был на медеплавильном заводе, – Андрей наделил управляющего большими полномочиями.

Между тем отдельные детали крыльца уже отливались. Их зачищали, полировали, то, что не выходило, переделывали. А время неумолимо бежало.

Когда минуло два месяца, детали крыльца были готовы.

– Вот что, мужики. Соберите крыльцо, как на эскизе. Надо, чтобы все детали подошли. А то начнём собирать заказчику, а вдруг не получится? Конфуз! Лицо потеряем.

Мастера почесали затылки.

– А ведь верно! Где ставить будем?

– А хоть бы у стены литейной.

На следующий день началась сборка – стена литейной имитировала дом купца. И тут вышел конфуз, которого так опасался Андрей: столбы-подпорки для навеса не входили в чугунное основание пола. Пришлось подпиливать, расширять отверстия. Ошибочка была в миллиметры всего, а неприятно.

Андрей мысленно одобрил свои действия. А ну случись это при сборке в Москве? Так там и инструментов нет, подогнать детали невозможно.

Но дальше всё пошло как по маслу. Устранив оплошность, крыльцо собрали. И не только заводские, но и жители села приходили полюбоваться на диковину. Трогали, ступали на крыльцо, восхищённо ахали:

– Диво дивное! Красотища!

И всё это из грубого на вид материала – чугуна, из которого раньше ядра пушечные лили. Мастера ходили гоголем, гордясь своей работой. И в самом деле: ступеньки с рисунком, резные, как вологодские кружева, а всё крыльцо поблескивает на солнце полированным металлом.

– Молодцы! Каждому, кто принимал участие – лил, полировал, – даю премию по рублю!

Работный люд встретил известие это радостными криками.

– А теперь разбирайте. Да столбы уложите в деревянные ящики, чтобы не поцарапать.

За неделю управились с разборкой, изготовили ящики, уложили. Андрею пришлось изрядно побегать, пока он собрал нужное количество ушкуев. Чугун тяжёл, маленькое судёнышко больше двух колонн взять не могло, осаживалось по ватерлинию. А ведь кроме крыльца, звеньев ограды и фонарей, Андрей брал груз пушек и ядер, и потому получилась целая флотилия – восемнадцать судов.

Когда уже отплыли, Андрей решил и корабли в дальнейшем купить. Не дело собирать ушкуи по рекам и уговаривать их владельцев везти свой груз. И даже придумал, как сделать ещё проще: надо купить один ушкуй и один корабль покрупнее. От заводика малый ушкуй будет вывозить груз к реке крупной – Вятке, а там перегружать на корабль. Получится и быстрее, и выгоднее – даже с учётом содержания команды двух судов.

Понемногу он научился считать деньги и становился в полном смысле не только производственником, но и коммерсантом. Сама жизнь заставляла.