Книга: Сотник
Назад: Глава 5. Ливонцы
Дальше: Глава 7. Миндовг

Глава 6. Ледовое побоище

После случайной встречи в трактире отношения сотников потеплели. Периодически, в свободное от службы время, они сиживали вдвоем за трапезой, обсуждали городские новости, сведения о действиях ордена, полученные от лазутчиков и купцов. Алексею было легче – он знал, что князь и Псков возьмет, и рыцарей на льду Чудского озера разгромит. Онуфрий же временами был в сомнении, поскольку орден силой воинской превосходил дружину Александра, на помощь же ополчения всерьез рассчитывать не стоило. Конечно, они тоже будут участвовать в битве и нанесут урон ливонцам, но главная ударная сила – это дружина.
Князь все рассчитал верно – зарядили дожди, дороги развезло.
Дождило долго, до середины ноября. Потом ударили первые морозы, превратив грязь в монолит, и лишь затем землю укрыло тонким слоем снега.
С приближением крещенских морозов князь стал получать сведения, что рыцари с военными слугами и кнехтами собираются в Юрьеве. Скрывал князь от своих союзников, а от бояр тем более, что есть у него в ордене свой человек. Простолюдин, не рыцарь, однако оруженосец Дитриха фон Гронингена. Власть денег еще никто не отменял, и оруженосец именем Вальтер не устоял перед блеском серебра.
Связь осуществлялась через купца, была нерегулярной, но князь знал о стратегических планах ордена. А главное, что ему сообщил Вальтер, – что до весны наступления ливонцев не будет, недостаточно сил и припасов. Взятием Копорья Александр выбил военный козырь из рук магистра ордена, и Герман фон Балк был уязвлен. Он жаждал поквитаться и был очень зол.
При встрече в трактире Онуфрий недоумевал, почему князь медлит с выступлением, а главное – рыцари ордена как будто проглотили обиду и затаились. Неужели так князя боятся? Не верилось. Но Алексей призывал набраться терпения:
– События скоро развернутся, – отхлебнул он из кружки.
– Ты так говоришь, как будто наперед знаешь. Ты сотник, и я сотник, почему ты знаешь больше? Видишь дальше?
– Просто я выше тебя почти на голову, – пошутил Алексей. А как еще он мог ответить? Сказать, что он из другого времени и даже точно знает дату смерти отца Александра, Великого князя Ярослава, отравленного Батыем в Каракоруме 30 сентября 1246 года? Или ведает важные вехи в судьбе самого Александра, который выиграет битву на Чудском озере, тоже поедет в Каракорум и вернется в 1249 году с ярлыком на Киевское княжение и всю русскую землю? Потом он устранится, будет делить власть с младшим братом Андреем, приведет на владимирские земли войско Неврюя, и Андрей, спасая свою жизнь, вынужден будет бежать в Швецию. Да и дату смерти самого князя Алексей тоже знал – 14 ноября 1263 года. Александр умер в Городце, приняв перед этим схиму, как и все владетели земли русской.
Не зря говорят, что многие знания – многие печали. Вот только о своей судьбе Алексей сказать ничего не мог. Странно получалось: о пути Руси и России, князя, многих земель он знал, а о своей даже на день вперед – нет.
В первых числах марта, когда еще стояли сильные морозы, к князю примчался гонец с известием, что к городу подходит владимирская рать. Через день в Новгород въехал князь Андрей Ярославич, а за ним – часть дружины владимирской. Силы новгородские сразу значительно увеличились, да не ополчением, а гридями опытными.
Андрей письмо Великого князя Ярослава привез с просьбой действовать разумно и надолго дружину с Андреем не задерживать.
Александр и сам торопился – ливонцы вот-вот готовились выступить. Вот где пригодились трофейные запасы провизии. Войско велико, люди и лошади есть каждый день хотят…
Князь дал войску Андрея на отдых два дня – все-таки переход из владимирских земель долог и труден.
На совещании между собой братья решили начать поход с освобождения Пскова и псковских земель. Если двинуться на Дерптское епископство, где собирались рыцари, то можно получить удар в спину от ливонцев, засевших в Пскове. Александр не надеялся, скорее – не верил вовсе псковским боярам, они вполне могли собрать ополчение и примкнуть к ливонцам.
Сложные отношения были у Александра с боярами – что псковскими, что новгородскими, недальновидны и неразумны поступки их.
Дружинники владимирские отогрелись в теплой воинской избе, поели горяченького, отоспались. В воинской избе и на конюшнях стало тесно, в денниках по две лошади стояло.
Наконец утром выступили. Народ на улицах на длинную колонну дружинников смотрел с восхищением – так много русских воинов он еще не видел.
Одеты воины были тепло: на головах шапки, под кафтанами – поддоспешники войлочные, на руках – рукавицы меховые, на ногах – носки вязаные. В валенках воевать невозможно, да и не влезут они в стремя, потому дружинники были в сапогах. На голенищах сапог у многих муфты меховые, отчего сапоги выглядели как унты. На лошадях попоны суконные, на княжеских – красного цвета.
Оба брата ехали впереди войска, бок о бок – тогда еще любовь братская между ними была. Перед войском головной дозор скакал – по случаю зимы боковых дозоров не высылали.
Ни один постоялый двор не мог вместить войско. На ночь дружинники останавливались в чистом поле, расседлывали коней и вешали на конские морды торбы с овсом. Для себя варили неизменный кулеш, грелись у костров, тут же и спали, подстелив кошму и укрывшись шерстяными плащами – дружинникам к тяготам военной службы не привыкать.
Наконец добрались до псковских земель. Тут уже князья осторожничать стали, военные дозоры во все стороны разослали. Коли встретится враг числом малым – разбить, дабы ливонцам в Псков сообщить не успели. запрется враг в городе – штурмовать долго придется.
Князь в Пскове своих людей имел, ходоки к нему в Новгород часто приходили – они помочь изнутри должны. Как бояре в свое время город сдали, открыв ворота, так и сейчас перед войском Александра и Андрея распахнуть створки ворот должны.
Город не ждал нападения. К воротам его тянулись крестьянские сани с тушами свиней и коров, сеном, овощами и молоком.
Князь сообразил быстро и тут же отдал приказ передовой сотне, возглавляемой Домашем Твердиславичем, человеком владимирским, скакать во весь опор и попытаться захватить ворота.
Сотня помчалась к городу. Их заметили городские стрелки и попытались закрыть ворота, однако им помешали крестьянские возы. Сидящие на них крестьяне тоже заметили войско, но не знали – кто, и устремились внутрь. Сани столкнулись, сцепились, возникла давка, ругань.
А сотня уже рядом. Стражники в испуге побросали оружие и разбежались.
Дружинники, действуя плетками, разогнали селян, растащили сани, порубив постромки, и ворвались в город.
Немецкий гарнизон попытался организовать отпор – слишком неожиданно все произошло. Часть кнехтов и рыцарей трапезничали в местных трактирах и о вторжении узнали, когда мимо них по улицам города с залихватским посвистом пронеслись новгородские гриди, другие ночевали в теплых воинских избах.
Все же ливонцы организовали оборону. Однако псковичи взялись за вилы, дубины, ножи и убивали ливонцев везде, где только видели.
Бой был жестоким и скоротечным. Были убиты несколько рыцарей и множество кнехтов из ливов и эстов. Шестерых рыцарей взяли в плен и казнили на радость псковитян.
Город быстро перешел в руки новгородцев. Боярин Твердило Иванович, сын городского посадника, открывший ливонцам ворота при осаде города, в страхе бежал, убоявшись гнева народного и расправы.
Однако несколько кнехтов успели верхом покинуть город через другие ворота. Они гнали лошадей к Чудскому озеру, пересекли озеро у древней переправы у села Мосты, а дальше их путь уже лежал по тевтонской земле – через Узмень, Хаммост и в Дерпт.
Для епископов и магистра ордена новость о взятии Пскова князем Александром стала неприятной неожиданностью. Они полагали, что он укрепляет Новгород, готовясь к обороне, да, похоже, просчитались, хотя информаторы молчали. Доносчиков было много: деньги любили все, но предавали немногие, такие как псковский Твердила, открывший ворота.
Убегавших кнехтов видели и донесли князю, но он только махнул рукой. Рано или поздно ливонцы все равно узнали бы о походе Александра, тем более что он не собирался отсиживаться на псковских или новгородских землях. Пока его войско было значительно усилено владимирской ратью, Александр решил пройтись огнем и мечом по землям ордена, показать свою силу – не все рыцарям бесчинствовать.
Совет военачальников, на котором присутствовали Андрей Ярославич, воевода новгородский Домаш Твердиславич и Кербет, воевода владимирский, с решением Александра согласился.
Выступили в набег сразу после взятия Пскова. Немаловажным фактором была погода – шел к концу март. Еще немного времени – и снег начнет таять, лед на реках покроется промоинами, и передвижение будет затруднительно, а то и вовсе невозможно.
Как и положено в походе, впереди шло сильное передовое охранение – во главе с воеводами Домашем Твердиславичем и Кербетом. За ними в значительном отдалении шло основное войско. В случае обнаружения крупных сил ливонцев передовой отряд должен был завязать бой, чтобы дать время силам князя развернуться из походного порядка в боевой. При бое в открытом поле русские всегда имели сильный центр, называемый челом, и фланги – полки левой и правой руки. Такое построение уже много десятилетий было неизменным. У этого построения были свои достоинства и недостатки, и о них знали враги.
По деревянной переправе передовой отряд, а за ним и войско перешли на западный берег Чудского озера. Русские тут же стали разорять и жечь хутора и деревни. Поднявшийся во многих местах дым встревожил ливонцев, и, когда передовой отряд новгородцев подходил к Хаммосту, навстречу им выдвинулись рыцари – они превосходили числом передовое охранение. Завязался жестокий встречный бой.
Воеводы успели послать к князю гонца с известием о войске ливонском. Передовое охранение смогло на время сдержать ливонцев, остановить их, но отряд был разбит и практически полностью уничтожен. Домаш погиб, вырваться и добраться до своих удалось только Кербету с десятком воинов.
Князь Александр развернул войско, перешел озеро и стал подыскивать удобное место для сражения – он выманивал рыцарей на свою землю, решив сражаться здесь. Как говорится – в родном доме и стены помогают.
Новгородское войско по пятам преследовали ливонцы, и времени для принятия решения было мало.
Князь созвал совет – брата Андрея, Кербета и некоторых сотников.
– Что скажете, други? Где и как бой примем с рыцарями?
По давней традиции говорить первым начинал младший по должности и званию.
Алексей осмотрелся. Выходит, ему слово.
Войско шло по дороге от деревни Таборы к деревне Козлово, совет же состоялся у деревни Самолва.
– Полагаю, войску надо встать здесь, на лугу. Изменить давний порядок, наиболее сильные полки поставить по флангам, а в центр – лучников и ополченцев. Рыцари, как всегда, ударят «свиньей» и проломят нашу оборону. За рыцарями пойдут конные военные слуги, кнехты. Вот тут фланги надо развернуть и на ливонцев сбоку ударить. А вот в том лесу…
Алексей привстал на стременах, потому как совет не в избе был – его участники сидели верхом на лошадях.
– … надо укрыть владимирскую дружину, – продолжал он. – В самый тяжелый момент по сигналу князя Александра Ярославича дружина сия в тыл к ливонцам ударит. Не сдюжат немцы, побегут.
Алексей закончил, наступила тишина. Предложение молодого сотника обдумывали. Потом князь Андрей задумчиво произнес:
– Что-то в этом есть. Только в зимнем лесу полную дружину укрыть трудно, на много саженей лес проглядывается. Опять же следы конские на снегу, да не одного коня – множества.
– Дружине в лес подальше отойти – на сотню саженей, а на опушке пару гридей поставить. Они сигнал и увидят. Что до следов – пусть цепочкой идут, лошадь за лошадью. Тогда ливонцы внимания не обратят.
– На все ответы есть, – пробурчал Кербет.
– Времени на обсуждение нет, – сказал Александр. – Мне сей план понравился. Не ждут рыцари подвоха – тем хуже для них. Приступаем. С Богом!
Всадники разъехались. Князь Андрей повел свою дружину к лесу. Они остановились на дороге, а потом в лес потянулась цепочка всадников.
Немного южнее деревни Козлово принялось строиться войско Александра. В центре лучники, легкая конница из ополченцев – получился внушительный с виду полк. По сторонам от него конница дружинная, в которой были люди новгородские, псковские, суздальские да других земель.
Князь со знаменосцами и воеводой на правом фланге был, ближе к деревне Самолва.
Войско ожидало ливонцев. Кто-то молился, целовал крест, другие раз за разом проверяли оружие. Каждый старался подавить волнение, не показать страха. Битвы побаивались: все живые люди, и эмоции не денешь никуда. Но случится столкновение – и все страхи уйдут, каждый будет биться за свою жизнь изо всех сил.
Послышался тяжелый конный топот, и из-за леса показалась темная масса. Господи, сколько же их!
Вырвавшись с дороги на заснеженный луг, конница стала растекаться вширь, принимая боевой порядок.
Как и предсказывал Алексей, рыцари строились клином, или «свиньей». Впереди, углом – рыцари тяжеловооруженные, позади – воинские слуги из рыцарской свиты, а потом – кнехты.
Рыцарь – не воин в обычном понимании, как дружинник. Это человек знатного рода, благородных кровей – как бояре на Руси. И было их в войске ливонском, что на лугу стояло, около семидесяти человек. Всего же в ордене была сотня рыцарей. И за каждым из них – свита, сопровождение из военных слуг и кнехтов. Число их зависело от толщины кошелька рыцаря.
Едва ливонцы построились, готовясь к атаке, князь Александр дал команду челу выступать вперед. Пращники и лучники двинулись вперед, осыпая ливонцев стрелами и градом камней.
От стрел рыцари урон не понесли – броня добротная, и они закованы в нее с головы до ног. А вот кнехты, стоящие в задних рядах, понесли потери – стрелы доставали и туда.
Обозленные неожиданным и нетрадиционным началом атаки русских, рыцари начали движение, разгоняя коней. Копья они опустили вперед.
Первый удар рыцарской конницы – он самый сильный, самый страшный, наиболее опустошительный для первых рядов противника.
И вот рыцари уже сошлись с русскими. Звон железа, бряцанье оружия, треск ломающихся древков копий, ржание коней, крики и стоны раненых… Шум стоял изрядный. Теперь, после столкновения, уже никто – ни князь Александр, ни магистр ордена Герман фон Балк – не был в состоянии изменить ход битвы.
Рыцари напирали железной массой – даже кони их имели защиту, поверх попон были железные зерцала.
Чело сопротивлялось отчаянно. Рыцарей кололи копьями и рогатинами, крюками стаскивали с коней, но силы были неравны. Как и предсказал Алексей, немцы тараном продавили центр русского войска.
Рыцари приободрились, рассчитывая на скорую победу, тем более что прапор князя наклонился в сторону.
Рыцари движение прапора на древке оценили как неуверенность. Наверное, к знаменосцам пробились кнехты, и вскоре знамя падет или будет захвачено. Они не знали, что князь прапором отдавал сигнал к атаке своей дружине.
Конница русских ринулась вперед, сминая кнехтов и ожесточенно рубя всех на пути.
И Алексей летел вперед на застоявшейся кобыле, держа в руке трофейный немецкий меч. На него бежали несколько кнехтов, выставив вперед короткие копья, а сзади с обеих сторон мчались гриди новгородские из его сотни. Кнехтов смяли и изрубили.
Алексей показал мечом влево, и сотня послушно стала поворачивать в указанном направлении, заходя на воинских слуг – те были конны и схватились за мечи.
Пространство для битвы было не так велико. Слева был лес, где прятался в засаде князь Андрей с владимирским войском, справа – Чудское озеро с непрочным льдом. Места для маневра немного, учитывая, что с русской стороны было пятнадцать тысяч воинов, а с ливонской – десять, да еще кони. Правда, не все русские еще были на бранном поле – владимирская рать терпеливо ждала своего часа.
Еще до атаки ливонцы оценили силы новгородские, как равные, понадеялись, что броневая защита у ордена лучше, выучка и умение выше, и потому шансы на победу велики. Разобьют войско Александра – впереди неоглядные и необъятные богатые русские земли. И нет больше войска впереди, иди и грабь, бери трофеи и пленных.
Но рыцари сражались за трофеи, за добычу, а русские – за свою землю, за право жить на ней свободными.
Часть рыцарей смогла развернуть коней навстречу удару русских, но новгородцы начали одновременную атаку с обоих флангов. Такая тактика была для ливонцев неожиданной. Они привыкли наносить прямой удар по построению противника, пробить брешь в центре, расчленить войско врага и добивать его по частям. И потому новый прием русских привел их в замешательство. Одна часть их по инерции еще двигалась вперед, два фланга пытались развернуться в стороны, навстречу атакующим русским. Но такое перестроение в ходе боя рыцарями не отрабатывалось, а в бою учиться поздно. Началась неразбериха, толкотня, и вместо удара бронированным кулаком получился удар растопыренными пальцами.
Алексей рубил направо и налево и был обильно обрызган кровью. Несколько сильных ударов досталось и ему. Щит был проломлен в одном месте, но еще держался, шлем справа помят, но выдержал удар меча. Рубящий удар пришелся по кольчуге, да крепка новгородская сталь оказалась. Несколько колечек всего лопнуло, для кузнеца исправить – плевое дело.
Пока перед Алексеем были кнехты, новгородцы продвигались вперед, и иной раз лошади шагали копытами по телам. А когда рыцари развернулись – как стена возникла. Сказывалась выучка ливонская!
Против Алексея возник рыцарь. Шлем черный, вороненый, как и броня на груди, наручи. И щит черный, только герб бледно-голубой выделяется.
Рыцарь напирал конем, стараясь уколоть Алексея острием. Сотник отбивался, выжидая удобный момент. Рано или поздно атакующий выдохнется или допустит ошибку, вот тогда можно и самому атаковать, нанести решающий удар.
А из-за спины рыцаря слуга воинский кричит:
– Господин! Это он, обидчик ваш! Фон Рихтер, тот десятник перед тобой!
Алексей сразу вспомнил раненного им рыцаря, когда он обоз купеческий охранял, а ливонцы напали – свела их все-таки судьба лицом к лицу! Хотя лица рыцаря и не видно, за железным забралом оно скрыто.
Рыцарь, услышав слова оруженосца, или, как их называли сами ливонцы – «служащего брата», поднял меч вертикально вверх.
Алексей жест не понял.
Рыцарь поднял забрало:
– Хочу, чтобы ты, рус, видел мое лицо, как и я твое. После подлого ранения я мечтал встретиться с тобой в бою, и Господь услышал мои молитвы. Умри, как воин, а не как трусливый шакал!
– Кто бы говорил! – в тон ему отозвался Алексей. – Завещание оставил?
У рыцаря удивленно вскинулись брови – фон Рихтер был не простым «братом-рыцарем», а комтуром.
Членами Ливонского ордена были «братья-рыцари», или воины, «братья-священники», иначе – духовенство, и «служащие братья», или воинские слуги. Рыцари носили белые плащи с красным крестом и мечом на левом плече, священники – черные сутаны, а воинские слуги – серые плащи.
Орден делился на пять духовных княжеств и подчинялся магистру, резиденция которого была в Венденском замке. Рыцари давали братьям клятву послушания, безбрачия и распространения христианства на захваченных землях.
На землях ордена управлением и судом ведали командоры и фогты.
Княжества делились на округа. В мирное время старший брат, или комтур, управлял одним из замков ордена, в военное время или в походе командовал рыцарями округа.
Излюбленным боевым построением рыцарей была «свинья». В первом ряду находились самые оголтелые рыцари числом от пяти до десяти, каждый следующий ряд имел на два рыцаря больше. За каждым рыцарем в бою следовали его военные слуги – также конно и оружно.
Кнехты были наемниками – чаще из местных племен, пехотинцами. В мирное время они несли службу по охране крепостей и замков, в походах прикрывали тыл.
Глаза комтура злобно блеснули, и он опустил забрало шлема. Забрало защищало лицо рыцаря, но узкие прорези для глаз сужали сектор обзора.
Рыцарь привстал на стременах и нанес рубящий удар, но Алексей принял его на щит. Комтур явно жаждал отмщения, хотел вернуть свой меч – Алексей успел увидеть, как жадно сверкнули глаза фон Рихтера, когда он узрел его в руках Алексея. Вне всякого сомнения, он хотел вернуть свое оружие – для рыцаря это дело чести.
Комтур наносил по щиту Алексея удар за ударом, намереваясь разбить щит сотника и оставить его без прикрытия. Дело не быстрое, но верное. Щит легкий, ясеневый, по периметру железом окован. Но если целенаправленно бить в одно место, он долго не выдержит – Алексей уже видел на железной окантовке трещины. Надо переходить от обороны к нападению.
А рыцарь, как заведенный, без устали работал мечом.
Улучив момент, когда рыцарь занес руку с мечом для удара, Алексей упал на шею своего коня, выбросил вперед руку с мечом и нанес противнику мощный удар. Кольчуга сдюжила, не прорвалась, но удар получился сильный, в печень. Алексей знал, как это болезненно, самому как-то раз довелось испытать.
У рыцаря перехватило дыхание, он на мгновение замер и выставил перед грудью руку с мечом, не в силах завершить удар.
Алексей привстал на стременах и сам стал рубить щит комтура. Его щит не был окован железом, но был изготовлен из прочного дерева. От ударов меча летели только маленькие щепки, но щит не раскалывался.
Рыцарь начал отходить от удара в печень. Глаза, затуманенные прежде болью, теперь полыхали ненавистью. Прорези в забрале узкие, но глаза были видны. Приходя в себя, рыцарь выжидал за щитом, собирался с силами для атаки.
После очередного удара по щиту Алексей меч не отвел, а перевел его вниз и уколол рыцаря в бедро. Кольчуга здесь заканчивалась и было зерцало поножей, закрывавшее переднюю часть бедра.
Острие клинка скользнуло по железу и вонзилось в неприкрытую часть бедра. Неглубоко вошло, на ладонь – дистанция была великовата. Но рыцарь вскрикнул и глухо выругался под забралом, а Алексей успел заметить, что кончик ножа был в крови.
«Окропим снежок красненьким», – вспомнились ему слова из фильма «Место встречи изменить нельзя». Стало быть, ранен рыцарь. Боль от раны мешает в бою, а кровопотеря, если задет сосуд, ослабляет. Две-три раны, неопасные для жизни, но кровящие, могут решить исход поединка.
Комтур снова кинулся в атаку, но Алексей успел заметить, что рыцарь стал осторожничать, и больше над тем, как бы не пропустить удар. А еще – кровь по его бедру текла, стекала на сапог и капала со стремени в снег, неплохо! Стоит продержаться немного, и рыцарь ослабеет, станет легкой добычей. Но пока он опасен.
Его военный слуга, желая помочь комтуру, попытался зайти слева, но один из гридей, убив своего противника, напал на слугу. В руках дружинника был боевой топор на длинной ручке, в умелых руках – оружие грозное, потому как большой и обладающий инерцией. Отбить такой топор даже мечом сложно, надо обладать хорошей физической формой.
Дружинник молотил врага почти непрерывно, но слуга пока держался, подставляя щит, от которого летели щепы и местами уже появились сквозные дыры. Вместо помощи комтуру он сам теперь нуждался в ней.
Когда рыцарь нанес удар мечом, Алексей подставил свой клинок и на отбиве скользящим ударом крепко задел предплечье рыцаря. Наручи из хорошей стали промялись, прорубить их не получилось, но они стиснули правую руку рыцаря.
Комтур резко выбросил руку с мечом вперед, клинок распорол плащ на боку у Алексея и проскрежетал по кольчуге. Тесно, нормально вскинуть меч для удара невозможно.
Кулаком правой руки с зажатым в ней мечом Алексей ударил навершием рукояти в забрало. Клацнул металл, и рыцарь застонал, видимо – досталось по зубам или подбородку.
Они отпрянули друг от друга, и Алексей понял, что рыцарь, хоть и ослаб от ранения, все еще силен и надо с ним как-то кончать, и так рыцари уже сильно теснили новгородцев. Потери с обеих сторон были велики, телами убитых противоборствующих сторон был усеян весь центр луга, и по ним топтались живые люди и кони. Даже кто просто ранен был и упал, уже не уцелеет.
Алексей высвободил из стремени правую ногу и, когда кони сблизились, ударил рыцаря в незащищенное колено каблуком. Комтур дернулся, приоткрыв правый бок. Алексей сделал мгновенный выпад и уколол его острием меча под руку. Удар достиг цели, по прорванной кольчуге потекла кровь. Рыцарь опустил руку с мечом, а потом оружие и вовсе выпало из его руки. Он закачался в седле и медленно склонился к шее коня.
В этот момент Алексей ударил рыцаря мечом по шее. Шея была прикрыта кольчужным капюшоном, но удар тяжелого меча переломил шейные позвонки. Фон Рихтер обмяк и свалился с коня. Одна нога его застряла в стремени.
Алексей огляделся: рядом с ним – только несколько дружинников из его сотни дерутся. Рыцари медленно теснят новгородцев.
Алексей развернул коня. Помедли он немного – и останется один в окружении воинских слуг. Только в живых тогда ему останется быть недолго.
Линия первоначального столкновения, обозначенная телами убитых лучников и пращников, отодвинулась метров на сто пятьдесят – двести.
Алексей обеспокоился – новгородцев теснят к заболоченным берегам реки Желча. На болотах крепкого льда не бывает, а ноне он и подтаял еще… Если войско Александра туда загонят – увязнут все.
И князь решил, что настала пора вводить в бой подкрепление – засадный полк Андрея. Завыла труба, ударил барабан, и прапор трижды поднялся и опустился. Однако ни новгородские дружинники, ни ливонцы, сигнал увидевшие и услышавшие, не поняли, кому он предназначен и что означает.
Но его увидели наблюдатели владимирской дружины. Дружинники выводили коней из леса, вскакивали в седла. Воины Андрея строились в боевой порядок.
Кнехты их увидели первыми и подняли крик, стали разворачиваться для отпора. Но пеший воин конному не ровня. Владимирская дружина на застоявшихся конях лихо врубилась в ряды наемников. Кололи копьями, рубили мечами и боевыми топорами, били железными палицами – кнехты несли большие потери.
Рыцари оказались в ловушке. Справа лес, где на лошади не разгонишься, слева – заснеженный, в проталинах, лед Чудского озера. Впереди дружина Александра, позади – войско владимирское. Причем дружинники Андрея отдохнувшие и работают оружием лихо и яростно.
Рыцари осознали, что попали в клещи и что выход у них один – на лед, и как можно скорее – к западному берегу озера. Там ливонская земля, там они смогут спастись, получив помощь. Останься они здесь, на поле боя, – даже проявив геройство, все будут уничтожены войском Александра. Давно рыцари не были в таком тяжелом положении.
Кто сейчас у рыцарей командовал – непонятно, но военачальник явно был, потому что рыцари, а за ними и военные слуги, как по команде, стали пробиваться к берегу озера.
Войско Александра вначале противостояло натиску, но потом князь понял – лучше отступить, пусть рыцари выедут на непрочный лед. Была передана команда – правому флангу отступить.
Отходили русские медленно, не показывая, что уступают намеренно. Сражались и шаг за шагом пятились.
Когда образовался широкий проход к берегу, туда вначале кинулись военные слуги. Рыцари еще какое-то время сражались, а потом и сами дружно повернули коней. О пеших кнехтах рыцарство просто забыло, бросило их на истребление.
Но кнехты и сами осознали, что им не уйти. Будут продолжать сражаться – все погибнут, число новгородцев и владимирцев неизмеримо больше. Они стали бросать оружие, сдаваясь на милость победителя. Их не трогали, проявляя великодушие.
А рыцари и военные слуги уже во весь опор скакали по льду, но на его скользкой поверхности оскальзывались даже подкованные лошади. Железо подков выбивало ледяную крошку, ямка тут же заполнялась водой, и это было плохим знаком – лед был непрочный, подтаявший.
Однако рыцарям выбирать не приходилось. Шанс добраться до противоположного берега, пусть и ничтожный, все-таки был, а если оставаться на этом берегу – неминуемая смерть или позорный плен.
Когда почти все рыцари и слуги оказались на льду, князь распорядился пустить за ними погоню, причем выпустили на лед только легковооруженных всадников из ополчения. Наказ дали – свистеть и кричать, стрелять из луков, чтобы рыцари бежали без оглядки. Князь был осведомлен о промоинах, где под водой били родники, о непрочном апрельском льде.
Русские воины гнали рыцарей по льду семь верст – уже и другой берег был близко. Рыцарям уже стало казаться – вот оно, спасение, только нужно еще одно небольшое усилие.
И вдруг лед стал трещать, расходиться трещинами. Лошади, еще бежавшие по инерции, на ходу стали проваливаться.
Простолюдины знают, что у берегов лед всегда тоньше, а следовательно – коварнее.
Как только русские увидели, что ливонцы стали уходить под лед, они описали широкий полукруг и погнали лошадей назад – останавливаться было нельзя. На быстром ходу лед еще держал, но стоило остановиться – и от того места сразу пойдут трещины.
Ливонцы были в полном боевом облачении, как и их кони, а выплыть в ледяной воде с обременением железа в тридцать-сорок килограммов нереально. Кто успел остановить лошадь, тоже проваливались – слишком много рыцарей, велика нагрузка. Одного-двух рыцарей лед бы еще выдержал, но не десятки рыцарей и сотни слуг. Быстро скинуть доспехи невозможно, так они и шли камнем на дно, пуская воздушные пузыри.
Спаслись несколько десятков военных слуг. Железа на них было поменьше, а лошади и вовсе без брони. Отвернули вовремя, понеслись вдоль берега. Кто порасторопнее был да поумнее, с лошадей соскакивали и бежали рядом, держась за седло. Другие бросали на лед щиты, мечи, шлемы, чтобы вес уменьшить.
Некоторым посчастливилось на берег выскочить целехонькими. Они соскакивали на землю, бросались на колени и возносили хвалу и благодарность Святой Марии. И то сказать, от русского меча святая оборонила и от жуткой смерти в стылой воде зимнего озера.
Победа далась князю тяжелой ценой – в битве у Чудского озера погибли шестьсот русских воинов. Потери немецкой стороны – четыреста убитыми и пятьдесят пленными. Ливонский орден понес невосполнимые потери.
Испугавшись, что Александр соберется с силами и двинется на земли ордена, Великий магистр Дитрих фон Грюнинген поспешил подписать с Александром мирное соглашение, по которому уступал новгородцам часть латгальских земель и возвращал все отвоеванные земли – Лугу, Водь.
После сокрушительного поражения орден так и не смог оправиться и перестал играть важную роль в регионе. На одиннадцать лет в нем воцарился мир.
Но все это будет потом, а сейчас воины собирали трофеи. Ратное железо стоило дорого, да и пригодиться могло. Многочисленные знахари, костоправы, травники и лечцы, всегда следовавшие за войском в большом походе в обозе, искали раненых, сносили их к телегам, оказывали посильную помощь и перевозили в теплые избы деревень Самолва и Козлово.
Раненых было немного: тяжелые, не дождавшись помощи во время боя, умирали. А раненых ливонцев просто добивали. Жестокое было время.
Князь расположился в раскинутом для него шатре. Тут же на лавках сидели князь Андрей, воеводы обеих дружин и сотники – шатер был велик.
Для допроса были доставлены шесть рыцарей, взятых в плен. Лишенные брони и оружия, замерзшие, они выглядели жалко – куда и спесь подевалась.
Князь и военачальники хотели узнать, насколько силен орден и сколько рыцарей может он выставить для нового нападения.
Рыцарей допрашивали поодиночке, дабы они не говорили в унисон. Но все они показали, что во всех княжествах ордена осталось не более трех десятков рыцарей при двух сотнях военных слуг, и в ближайшие годы ответить нападением орден не сможет. Для князей эти сведения были ценными, поскольку давали возможность при переговорах с магистром ордена держаться независимо – магистр вполне мог блефовать.
Рыцарей в дальнейшем обменяли за выкуп – орден был богат и за деньгами не постоял. Все ливонское ландмейстерство насчитывало до битвы сотню рыцарей.
Окончательно орден распался в 1561 году – после поражения, полученного от войск Ивана Грозного в Ливонской войне, оставив о себе недобрую память.
Через три дня, похоронив в братской могиле павших воинов, князь с воинством возвращался с победой в Новгород. Весть о победе и о разгроме опасного соседа бежала впереди войска, и народ в деревнях и селениях, а также в небольших городках встречал князя криками радости и ликования, славил в церквях.
После битвы при Чудском озере князь получит почетное наименование «Невский». Правда – уже не при жизни. Его ополчение по прибытии в Новгород разошлось по домам.
Пока топилась баня, для дружины устроили обед. После мытья, по которому все соскучились, направились в церковь, на вечернюю службу – служили чин поминания павших в боях.
Дружине воевода дал три дня на отдых – лошадей почистить, подковать, оружие и броню привести в порядок. Сам же воевода со старшиной, ведавшим припасами, счел трофеи. Богатая добыча досталась, одних мечей больше двух сотен, да железа качественного. А уж копий, ножей, шлемов и кольчуг – десяток саней, лошади тащили с трудом.
Отоспавшись в тепле и поев горяченького, большая часть дружины отправилась бражничать в трапезные при постоялых дворах – выпить слегка, поесть разносолов. В походе ведь хлеб или лепешки с салом да неизменный кулеш.
За столом в приличной харчевне, куда простой люд не ходил – дороговато, устроились четыре сотника – после боя было о чем поговорить. Обычно и князь с воеводой уединялись, обсуждали перипетии боя – где промашка вышла, а где они правильно поступили. Своего рода разбор действий, учеба, выводы на будущее.
Сотники пили олуй – сорт крепкого пива. С утра на службу, а воевода, как и князь, похмельных не любил.
Подняли по кружке – за упокой. Кто, как не они, знали, что в сотнях половина дружинников осталась. Поредела дружина изрядно, воины ведь по большей части молодые, без опыта боев. Но и старослужащих, опытных воинов полегло немало. Рыцари – бойцы сильные, оружие при них хорошее, организация боевого порядка и дисциплины на высоте. Главное же – они постоянно в боях, а боевой опыт немало значит. С соседями ливонцы воевали почти беспрестанно, стараясь расширить границы владений. Но в этот раз обожглись, укорот от князя Александра получили.
Выпив, они поели – заедки уж очень хороши. Кто курицу жареную взял, другие – ушицу из белорыбицы, третьи – расстегаев разных да пряженцев – с рыбой, мясом да сладких – с фруктами на меду.
Слегка отмякнув, о бое заговорили, на Алексея искоса поглядывали. Потом Онуфрий как бы невзначай обронил:
– А ведь по твоему плану, Алексей, князь действовал. Хотя не одну сечу прошел, военачальник опытный. Насколько я знаю, пока ни одного поражения не потерпел.
– Не понял я, что ты сказать хочешь? Мое дело – свой план предложить, как я битву грядущую видел. А уж как князь решит – его дело. Мог вполне изменить, на то он и князь.
– Не подумай, что завидую. Для воина сие – занятие пустое, просто понять хочу. Кроме нас с тобой за столом еще два сотника – почему им в голову такая мысль не пришла? Головы у нас с тобой одинаковые, кольчуги, мечи, лошади, чин один и тот же – откуда ты задумки берешь?
– Сложный вопрос, Онуфрий…
Два других сотника сидели молча и слушали внимательно. Онуфрий на такие вопросы больше прав имел, вроде как приятельствовали они с Алексеем. Так ведь и их подобный вопрос занимал. По возрасту Алексей среди них младший, так откуда столько хитрости и умения полководческого? Мечом в сече рубиться много ума не надо. Силу имей, храбрость да выучку долгую, когда рука сама удары отбивает или наносит. Но вот войском руководить, развитие событий наперед видеть не каждому дано, потому в тысяцкие или воеводы не все податься могут. У каждого свой предел, своя планка.
– Знаете, други, что скажу? Летами я моложе вас, и кое-чему у сотников, а то и у простых дружинников мне не грех и поучиться. Каждый раз после боя я вспоминаю его ход – что у противника нового видел, правильно ли сам поступил? Вот ты, Онуфрий, вместе с Евпатием Коловратом – вечная ему память и слава – против моголов бился.
– Было! – кивнул Онуфрий.
– А что ты для себя необычного узрел в действиях басурман?
Онуфрий такого вопроса не ожидал.
– Как-то ты, Алексей, прямо в лоб…
– А ты говори, тут все свои. Глядишь – и сотоварищам твоим пригодится.
– Ну, стрелы перед боем они мечут, – начал припоминать Онуфрий, – густо мечут, урон нашему войску еще до битвы нанесли.
– Верно! А еще?
– Черт его знает… – Онуфрий на всякий случай перекрестил лоб – упоминать черта всуе было не к добру. Помяни – он и появится.
– Насчет стрел все правильно, то легкая конница действует. Выпустит по колчану стрел – и наутек, у моголов это прием такой. А противник – за ними. А как же, отступают. Ты кинулся догонять – и в капкан влез, сам того не подозревая. У моголов фланги всегда сильнее центра. Сошлись левое и правое крыло ихнего войска – и вот ты уже окружен, от своих отрезан. Ни помощи тебе, ни самому отойти. Так и перебьют, не поперхнутся. По частям таким способом перемолотят, как зерно в мельнице.
– Хитро придумано!
– А ты на обманку не покупайся! Коли знаешь, что за противник перед тобой, должен знать его излюбленные приемы и свои знания и умения применить, чтобы перехитрить его. Думаешь, сила силу ломит? Как бы не так! К силе еще голова нужна – своих людей сохранить, а ворога лютого разбить.
– Как-то ты уж больно умно рассуждаешь, – покачал головой Онуфрий. – А если не моголы будут, а ливонцы?
– Так ты же своими глазами их построение видел! Клином идут, «свиньей», а фланги и тыл слабые, эти места военные слуги прикрывают или кнехты. А с кнехтов какой спрос? Наемники, едва обученные копьем владеть. Вот и бить их надо сзади, что давеча князь с ливонцами и сделал.
Онуфрий и двое сотников задумались, к кружкам и мискам с едой никто из них уже не тянулся.
– Ужель видел, как моголы действуют? – спросил сотник Устин.
– Так ведь и Онуфрий с ними сталкивался… Оба мы в полон попали, оба Батыем милованы.
– О сем знаем, Онуфрий баял. Ну а как другие действуют – те же ливонцы, – откуда узнал?
– А книги на что? Ты грамотный?
– Сам расписываюсь, – гордо сказал Устин.
– Книжку хоть одну, окромя Библии, счел?
– Мудрено писано, только глаза портить. Да и стоят они изрядно…
Говорил Устин верно. Были в Новгороде лавки, где продавали чернила, бумагу, пергамент. Стоило все дорого, поэтому большинство жителей царапало писалом на бересте.
Книги продавались в этих же лавках, и понятно, что рукописи стоили каждая, как корова, а то и две. Боярство да священники больше жития святых читали, если желание было.
Алексей захаживал иногда. Раз видел описание жизни и подвигов Александра-македонянина, но не купил. И не денег жалко стало – языком трудным писано. Кто видел старинное письмо, тот поймет. Гласные почти отсутствуют, знаков препинания, как и промежутков между словами, нет. Пока страницу прочитаешь да осмыслишь, полчаса уйдет.
Но на сотников слова о книгах произвели должное впечатление. Алексея уважали и до боя у Чудского озера, а сейчас только головами качали – умен!
Онуфрий подвел итог:
– Не иначе – быть тебе воеводой, а нам под тобой ходить.
– На все воля Божья и княжеская, – пожал плечами Алексей. – Но что-то мы загрустили, братия… Воздадим должное пиву и кушаньям.
Они принялись за пиво и еду. Отсутствием аппетита никто из четверых не страдал, косточки куриные так и хрустели на зубах.
Посидели славно, до темноты, а там пора и в воинскую избу идти, служба – она не ждет. Караулы вовремя менять надо, следить – все ли дружинники вовремя пришли, да в потребном ли виде. Увидит воевода непотребство – взыщет строго.
Утром, после завтрака, князь через посыльного Алексея к себе в терем вызвал.
Войдя, Алексей поклонился слегка.
Князь в хорошем настроении был, улыбался, по комнате расхаживал.
– Садись, сотник, в ногах правды нет.
Алексей устроился на лавке.
– Сам придумал сей ловкий маневр с засадой или подсмотрел где? – Князь остановился напротив Алексея и смотрел глаза в глаза, не отрываясь.
– Конечно, подглядел – у моголов, у них это излюбленная тактика. А еще знал, что у ливонцев центр сильный, как железный кулак, а крылья войска слабые. Вот и сложилось.
– Хм, сложилось! Это у тебя сложилось! А почему мне в голову сразу не пришло, воеводе моему? Не дурнее тебя ведь…
– Если правду скажу, как я ее вижу, не обидишься?
– Говори!
– Мы возраста почти одного, только серьезных боев я провел больше и опыт приобрел. Но это – дело наживное. Когда у тебя, княже, будет за спиной столько же, да при хорошем воеводе, который вовремя подсказать важный ход сможет, ты тоже все поле боя как на ладони видеть будешь. А зная силы противника и его излюбленные приемы, сможешь предсказать и ход боя, и его исход.
Князь был удивлен и обескуражен. В принципе ничего нового он не услышал, но допрежь ему таких слов никто не говорил. Звание княжеское довлело, за головы свои боялись, а вдруг князь огневается, да в немилость впадешь?
Князь стал расхаживать по комнате, явно нервничая. Но это и понятно: услышать в его возрасте правду о себе не всякому понравится.
– Ты говорил, сотник, меня ждут великие свершения?
– А я и сейчас от своих слов не отказываюсь. Только самая дальняя дорога начинается с первого маленького шага. А ты уже не один такой шаг сделал. Шведов на Неве-Ижоре побил – вот где твой первый шаг. Дружина и Господин великий Новгород в тебя поверили, в удачу твою, что от Бога. А теперь вот ливонцы. Сам понимаешь, эти уже посерьезнее будут. А ведь ты сам стратегию правильную выбрал. Не дал им соединиться, порознь разбил. Случись им войска объединить – и победа ушла бы из твоих рук. А ноне ты на коне, при славе. И без моих подсказок, заметь! Кто я был при Ижоре или в Копорье? Простой дружинник, потом десятник. Ты сам до всего дошел, уразумел. Полагаю, отцовское учение на благодатную почву легло – как зерно в теплую землю. Прости, князь, как есть, так и обсказал.
Князь подошел, порывисто обнял.
– Хвалю! Не всякому позволю так с собой говорить, но слова твои правдивы и разумны, речь не младого воина, а мужа зрелого. В бояре бы тебя служивые, думаю – пользы много принес бы для Отечества.
– Эх, князь! Рылом я не вышел, нет во мне благородных кровей…
– Знаю о том, но подозреваю – кривишь ты душой. Не все мне сказал.
Алексей прижал ладонь правой руки к сердцу, мол, все – чистая правда, от сердца сказал.
– Ступай. Хорошие слова от тебя услышал. Старшина новгородская лести и похвал целый ушат на меня сулила, только веры им нет. А твои слова ценю.
Алексей попятился к двери. Повернуться спиной к князю – обиду нанести, незнание этикета и нарушение традиций показать.
– Ты вот что, Алексей… Как в город выходить будешь, под рубаху али кафтан кольчугу поддевай.
– Завидует моему возвышению кто?
– Нет, не с той стороны угроза. Баяли мне, что ты комтура ливонского фон Рихтера в бою сразил.
– Было такое. А по осени ранил его и меч забрал. Вот этот. – Алексей взялся за рукоять меча.
– Хвалю, потеря для ливонцев большая. Только у каждого рыцаря свита из военных слуг есть. Не простят тебе его смерти, исподтишка попробуют убить. Мне бы не хотелось потерять такого сотника.
– За предупреждение благодарю, князь.
– Ступай, меня дела ждут, со старшиной новгородской встреча. Век бы их не видел, да условия мира с ливонцами обсуждать надо, главное – отторгнутые новгородские земли вернуть.
– Удачи, княже.
Алексей вышел в коридор и вытер ладонью вспотевший лоб. Вот сколько раз себе зарок давал – не говорить лишнего князю. Нет, опять его нарушил. Но все же князя он приободрил как мог, внушил ему уверенность в своих силах. Князь цену боярам новгородским, что изгоняли его с княжения, знает, а в тяжелый час упросили вернуться. И хвалам их он не верит. А вот к слову опытного воина прислушивается, для него, как понял Алексей, его слова имеют вес.
Потянулись дни знакомой службы. В дружину стали подбирать новиков, их определяли в десятки. Парни молодые, здоровые, но воинского умения – никакого, и потому приходилось обучать с азов – как держать меч, как прикрываться щитом, как метать пращу. Из трофеев, взятых при Неве или Чудском озере, вооружить добротным оружием, шлемами и даже кольчугами удалось быстро. Подгоняли, конечно, но это лучше, чем ковать новое. Опытные воины из десятков проводили учебные бои на деревянных мечах. К вечеру все уставали и едва добирались до постелей. В город, даже по выходным, почти не выходили. Кто отсыпался, другие же просто в кости играли – все отдых.
Алексей после возвращения с Чудского озера выбрался в город через два месяца. Еще бы не выходил, да Онуфрий потянул:
– Что сиднем в воинской избе сидеть? Пойдем, проветримся, пива попьем… А хочешь – винца заморского.
По случаю победы и взятия трофеев деньги в калите водились.
Памятуя слова князя, Алексей надел под рубаху кольчугу.
Глядя на его сборы, Онцфрий ухмыльнулся:
– С кем воевать собрался? Там, окромя гулящих девок, противников нет. А девкам без кольчуги даже сподручнее.
Алексей молча опоясался ремнем с боевым ножом. Пояс и нож – обычная форма дружинника, на Онуфрии такой же.
Выйдя из кремля, где располагалась воинская изба, они направились в знакомую трапезную и не заметили, как за ними от ворот кремля пошел человек.
Алексей не чувствовал чужого взгляда на своей спине и шел спокойно.
Время в трапезной они провели с пользой и удовольствием. За столами уже сидели и бражничали знакомые десятники и сотники, и Алексей с Онуфрием присоединились к обществу. Пива попили, поели, слухи и сплетни городские послушали, сами байки веселые рассказали.
Расходились вечером по одному – по два. Кто к зазнобе торопился, кто к родне. Онуфрию же с Алексеем идти было некуда, а воинская изба уже опостылела. Ряды топчанов, одни и те же лица, потому и не торопились.
Уже и луна высоко стояла, когда они вышли из трапезной. Под ногами грязь чавкала – вчера дождь прошел. На центральной улице мостовые дубовыми плашками выложены, а тротуары дощатые. А здесь улица хоть и недалеко от центра, но малоезжая, потому ни тротуаров нет, ни мостовой мощеной. Зато кормили вкусно, дешево, и животом потом никто не маялся. Оттого дружинники и любили сюда захаживать.
Только они вышли за ворота постоялого двора, как рядом появился человек.
– Ты ли десятник Алексей?
Незнакомец обратился к Алексею, но ответил Онуфрий:
– Бери выше, он сотник уже!
Говор незнакомца был жесткий, с акцентом, и Алексей сразу насторожился. Он схватился за нож, но выхватить из ножен его не успел: незнакомец был в плаще, скрывающем руки, и ножом ударил без замаха.
Клинок проскрежетал по железу. Броню он не пробил, тут сила побольше нужна, повесомей – меч.
Алексей отскочил и выхватил нож.
Онуфрий ничего не успел понять, но тоже выхватил нож.
– Разве я тебя знаю? Зачем напал?
– Ты рыцаря нашего, комтура фон Рихтера убил.
– В честном бою… Ну так ведь и он убить меня мог! А ты исподтишка, как наемный убийца.
– Я слуга его военный и обет дал – убить тебя.
– Так что тебе мешает? – Алексей сделал шаг вперед. Теперь у него в руках нож, на теле – кольчуга, и он видит врага. И просто так его не убить. Но он ливонца убить должен, пусть другим наука будет.
Алексей сделал ложный выпад ножом. Ливонец отклонился и сам выбросил вперед руку с ножом, однако Алексей нанес ему удар носком сапога по колену. Длинный плащ смягчил удар, но все равно носок сапога достиг цели.
У незнакомца непроизвольно вырвался стон, он покачнулся, и Алексей ударил его острием ножа в грудь. На ливонце брони не было, и клинок достиг цели. Но укол был несмертельный, до сердца не достал. Вернее – ливонца ожидала отсроченная смерть. Продырявленное легкое наполнится кровью, и смерть наступит к утру, а то и к исходу суток.
– Зря ты приехал в Новгород и нашел меня, – сказал Алексей. – Смерть ты свою здесь нашел!
Ливонец был еще при силах, хотя рана кровоточила и давала о себе знать. Немец кинулся вперед, вложив в бросок все силы и злость, однако нож опять ударил в кольчугу. Зато Алексей снова нанес ему удар своим клинком – на этот раз в живот, и левой рукой отшвырнул нападавшего.
Ливонец упал на спину и дышал тяжело. Нож выпал из его руки.
– Сдохнешь, как собака, – наклонился над ним Алексей, – а я цел и без царапинки.
– Будь ты проклят, русский… – проговорил слабеющим голосом ливонец и испустил дух.
– Ну совсем немчура обнаглела, – выругался Онуфрий. – То земли наши отбирают, а как отдохнуть решили от трудов праведных – так и поесть толком не дадут.
Оба направились к воинской избе. Ливонец напал первым и получил свое. А что труп на улице – так их через день находят. Кто ушибся до смерти, другому тати ночные по голове колотушкой дубовой или кистенем из-за пары медяков в калите ударили…
Пока шли, Онуфрий спросил:
– Ты знал? Только не отпирайся. Раньше ты, в трапезную идучи, кольчугу под рубаху не надевал.
– Князь посоветовал.
– Ну у тебя и советники! Высоко взлетел!
– Он прав оказался. Кабы не кольчуга, лежать бы мне на улице с распоротым брюхом.
– Это верно! Бог отвел.
– На Бога надейся, а сам не плошай, – ответил пословицей Алексей.
– Всегда тебе везет. Везунчик ты, счастлив твой ангел! – позавидовал Онуфрий.
– Ты о происшествии помалкивай.
– Само собой, я же тебе друг и приятель…
Однако в воинской избе обнаружились три прорехи в одежде – на плаще и рубахе. Алексей огорчился и решил утром заштопать – владеть иглой, как и многие дружинники, он умел.
Убийство ливонца прошло для города незамеченным.
Шли месяцы. Дружина новгородская вновь набрала силу. Новики приобрели навыки, хотя опытными воинами назвать их было еще нельзя. Зато по численности новая дружина сравнялась с прежней. В дружину стремились прийти молодые парни не только из Новгорода, но и из других городов: Луги, Пскова, Великих Лук, даже из Торжка. Как же, князь удачлив, каждый боевой поход оканчивается победой. А где победа – там и слава, там трофеи. Молодым слава поболее трофеев нужна – перед односельчанами да девками покрасоваться.
Ливонцы притихли, на новгородские земли не посягали, но периодически нападали на соседние литовские племена. Теснимые немцами, многочисленные и разрозненные племена искали новых земель на востоке. Мелкие набеги совершали регулярно. Люди по большей части лесные, они пробирались звериными тропами, нападали на новгородские и псковские деревни и села, брали пленных, угоняли скот. Напасть на города у них не хватало сил, да и разрознены были, пока к власти не пришел князь Миндовг.
Первые пробы сил прошли в боях с ливонцами, причем и победы были, когда завели рыцарское войско в болото, где значительная часть ливонцев утонула в болотной жиже.
Набеги литовцев нанесли ощутимый урон: они жгли избы и посевы, разоряли пасеки, рыбаки в приграничье боялись заниматься рыбной ловлей.
Набеги были стремительными. Налетели, похватали что можно – и назад в леса.
Тактика их сильно отличалась от ливонской. Рыцари, если захватывали земли с населенными пунктами, старались застолбить их за собой, оставались. Избы не жгли, посевы не вытаптывали, людей без нужды не трогали – зачем уничтожать то, что уже принадлежит ордену?
Литовцы жалили, как разъяренные осы, и допекли князя Александра – после ливонцев и шведов он считал их третьей угрозой для Новгорода. Для начала князь распорядился устроить засеки, но эффект был мал, невозможно было огородить всю землю неприступным валом и поваленными деревьями. Тогда князь поставил заставы, каждая – из десятка дружинников. Но литовцы находили лазейки, особенно в труднодоступных местах. Кроме того, заставы забирали много сил, едва ли не половина дружины была рассеяна на многие версты.
Как-то в один из вечеров князь конным возвращался в кремль – Алексей как раз проверял караулы. Увидев Алексея, князь соскочил с коня. Алексей и караульные дружинники поприветствовали Александра Ярославича.
Князь был озабочен.
– Прогуляемся, сотник?
Вопрос отказа не подразумевал, и Алексей пристроился рядом.
Князь неспешно направился к своему терему. Прислуга подхватила под уздцы княжеского коня и повела его в конюшню.
– Как служится, Алексей?
– Слава богу, без неприятностей.
– Зазнобой не обзавелся?
– Без необходимости.
– Годы идут, как бы не пожалел..
Алексей пожал плечами. Не объяснишь же, что в Москве есть любимая женщина, когда и Москвы-то нет еще, деревенька на ее месте.
– Вот скажи мне, Алексей… У Византии тоже беспокойные соседи есть и земли обильные?
– А как же, князь! Легионы приходится держать.
– Как же кесари границы охраняют?
– Заставы есть, как у тебя, княже. А еще – конные разъезды. На месте не стоят. Противник с другой стороны постоянно видит катафрактов, и мерещится ему, что силы велики, остерегается нападать.
– А кто это – катафракты?
– Тяжеловооруженная конница, вроде рыцарей ливонских.
– Велик ли каждый разъезд?
– По десятку, от заставы к заставе путь проходят. В случае, когда на другой стороне скапливаются войска, гонца военачальникам посылают. И еще – нападения упреждать надо.
– Это как? Самим нападать? Это же война!
– Нет. У империи золота много. Подкупают людишек с другой стороны, чтобы не пакостили, а буде воины появятся – сообщили чтобы. Тогда подготовиться успевают. Затраты, конечно, есть, но они сторицей окупаются.
– Предателей покупают?
– Можно и так сказать.
– Кто один раз предал, тому веры больше нет.
– Истинно баешь, княже. Но если несколько доносчиков говорят одно и то же, надо насторожиться и перепроверить. Поговорка у византийцев есть: кто предупрежден – тот вооружен.
– Мудро сказано…
– Если бы император и его окружение глупы были, империя пала бы давно. Соседи у Византии алчные, все земель новых хотят, трофеев – навроде литвинов.
– Э-э-э, дикий народ, язычники!
– Склонить их надо бы к принятию христианства. Одна вера, одни обычаи и традиции – сообща Ливонскому ордену противостоять можно.
Князь зыркнул остро на Алексея:
– Ты как мои мысли прочитал! Интересно с тобой говорить, но и опасно.
– Вот не думал!
– Непотребно, когда люди ниже тебя достоинством, а умнее и соображают быстро.
– Тут ты не прав, княже.
– Ну-ка, ну-ка… – Князь остановился буквально в трех шагах от крыльца, заинтересовавшись.
– Когда князь или боярин вокруг себя людей опытных и умных собирает, то честь ему делает. Потому как они подсказать ему разумное могут, ошибок меньше будет. И умаления достоинств нет, все равно за успех, за удачу, за победу князя славить будут, многие лета помнить. И еще. Коли князь умными людьми себя окружил, стало быть – оценить их способен, сам умен и дальновиден. В чем же здесь непотребство?
– Интересный поворот, не задумывался как-то, не приходилось… Однако же на службе ты, отвлекаю. Ступай.
Алексей пошел к караулу, князь же некоторое время смотрел ему вслед.
Десятник Твердила сочувственно покачал головой, когда Алексей подошел:
– Выволочку князь устроил?
– Нет, о делах говорили.
– С простым сотником – и о делах?! Ты ведь не боярин служивый.
– То князю решать, с кем говорить.
Князь к советам Алексея прислушался, через неделю появились конные разъезды. Поперва стычки с литвинами почти ежедневно были. Не ожидали они, что не успеют на новгородские земли зайти, как дружинники русские уже тут. Каждая вылазка для литовцев стала оборачиваться боком. Потери они несли, а трофеев нет. Как говорится, пошли по шерсть – да сами вернулись стрижеными.
Зато жители довольны были. Летом у селянина забот много, каждый день на счету: землю вспахать, посеять, потом огороды – овощи сажать, пропалывать. За заботами время летит быстро – вот уже и уборка на носу. А набеги от дел отвлекали. Будешь ли в поле спокойным, когда в сторону деревни время от времени посматривать надо – не горит ли?
Конные разъезды воевода менял каждую неделю – для дружинников служба в разъездах и развлечение, и боевой опыт.
Когда разъезды натыкались на литвинов, те быстро уходили на свои земли. Пытались дружинники преследовать их уже на литовской земле, однако часто в ловушки попадали, на которые лесные жители горазды были. А те то капкан поставят, то ловчую яму с кольями, то петлю подвесят. Дружинники поперва калечились, но потом осторожнее стали. А затем уже и сами на сопредельной стороне тоже такие же каверзы устраивали. Фактически шла необъявленная малая война между соседями.
Все лето и осень разъезды охраняли приграничье, а как снег пошел да морозы ударили, выезды прекратились – зимой литовцы в теплых избах сидели. Да и как набег делать, если на снегу следы остаются? Эдак русские по следам к избе разбойника придут, отомстят. Тем более что у многих дружинников в деревне родня жила и ратные люди злы на литвинов были.
Назад: Глава 5. Ливонцы
Дальше: Глава 7. Миндовг