Тринадцать лет после Катастрофы
Зайти противнику в тыл не составляет труда, если хорошо знаешь местность и предполагаешь, где именно расположился тот самый противник. Откровенно говоря, для троих подкравшихся мужчин считаться серьезным неприятель не мог – всего-то три с половиной, один раненый еще пытался стрелять, человека. Да четверо уже валялись успокоенные навеки. Близковато к цели подобрались, ничего не скажешь. Явно все висело на волоске, пусть вряд ли нападающие сумели бы воспользоваться здешним сокровищем. Шансов – ноль и ноль десятых.
Распределить цели на пальцах, занять позицию поудобнее, а дальше три автомата коротко рявкнули почти одновременно, затем – еще разок, и на этом участке воцарились покой и тишина.
– Михалыч! Не стреляй! Это я, Воронов! Тут полный порядок!
– Ворон, ты? – словно капитан не представлялся, переспросил на всякий случай Тренько. – А ну-ка! Покажись!
Спустя полминуты офицеры уже обнялись, и зампотех хлопал приятеля по плечу:
– Андрюха… Эти… Гурина убили. Он как раз вышел посмотреть, а его и срезали. Еще хорошо, я автомат схватить успел, а то бы… Понимаешь, вроде броня почти под рукой, а от ворот не отойдешь. Патовая ситуация.
– Не ранен? – Воронов спросил о главном.
Лежащему неподалеку от единственного выхода бойцу помочь уже ничего не могло. Даже откровенное чудо. А больше тут никого не было. В хозяйство Тренько практически никто не заглядывал. Склад, он склад и есть.
– Пуля – дура, – хмыкнул зампотех. – Я как первых уложил, остальные вмиг стали осторожнее. Держали под обстрелом, однако шибко не высовывались. Должно, ждали, когда у меня патроны кончатся. И ведь кончились бы, половина магазина оставалась, а добраться до цинка… С чего они вообще сорвались? И что за стрельба?
Пришлось в нескольких словах ввести Михалыча в курс происходящего.
– Заведем хоть одну? – выслушав несколько матерных слов, уточнил Воронов и даже кивнул в глубь ангара.
– Чего ж не завести? «Шестерку» – запросто. А больше вроде не надо, – Тренько окинул взглядом собравшееся здесь воинство.
Несмотря на бедность ресурсов, в ангаре старались поддержать относительную температуру – хотя бы не ниже нуля. Тут, чуточку поодаль от всех прочих помещений и ферм, хранилось главное богатство поселения – остатки техники. Трактора, машины и три еще не разукомпектованные БМП, те самые, на которых когда-то прибыли сюда военные. Последний довод, уже давно не использовавшийся, и тем не менее…
Вряд ли кто из хабаровской группировки подозревал о подобном сюрпризе. Не то чтобы жители настолько тщательно хранили тайну, просто не распространялись на тему, а кто-то, может, и позабыл о неиспользуемой технике.
– Куда? – Тренько грузно полез на место механика-водителя.
– К штабу, – Воронов кивнул бойцам на десантное отделение, а сам взгромоздился на башенку. Место командира все равно не обеспечивало должного обзора, а уж вести огонь оттуда можно лишь из автомата, да и то высовываясь наружу, теряя единственное преимущество, лучше уж усадить людей по одному на борт.
Прочие машины оставались без охраны, да кто из пришлой молодежи имеет представление о былой военной мощи? Это ружья да автоматы до сих пор в ходу. О прочем бандиты могли разве что слышать. Даже завести, не имея представления, невозможно. Что же говорить о езде и стрельбе?
Было странно после долгого перерыва услышать рев мотора, и уж еще страннее – ехать на бронированной машине. Все пешком да на лыжах, кто же станет просто так расходовать драгоценное горючее?
Воронов тщательно проверил вооружение. Башенка вращалась, лента в пулемет заправлена, сам пулемет перед тем накоротке осмотрен, пушка вроде бы тоже должна функционировать. Бронебойные снаряды из боекомплекта были давно убраны, столько лет им не имелось достойной цели, а заряжать осколочные на старых БМП приходится вручную. Да и дальность оставляет желать лучшего. По существу, не орудие, а подобие гранатомета, кургузое, слабенькое, семьдесят три миллиметра, даже до классической трехдюймовки не дотягивает. Зато – самый крупный калибр во всех окрестностях, а быть может, и в гигантском крае.
Затвор рухнул, отрезая казенник от прочего мира. Капитан еще раз попробовал повертеть стволом в вертикальной плоскости, успокоился и высунулся наверх.
Из-под брони много не увидишь. Тренько вон тоже ведет по-походному и не стремится задраить люк. Только бойцы всецело укрылись да наблюдают за окрестностями поверх вставленных в амбразуры автоматов. Техника прошлого века, устаревшая еще во времена легендарного Афгана, да все равно сохранившаяся на складах в связи с отсутствием новой. Была бы двойка, та намного лучше приспособлена к боевым действиям, да уж хоть что-то, чем совсем ничего.
Снег вылетал из-под гусениц, клубы выхлопных газов при поворотах заставляли морщиться, зато путь сократился до каких-то минут. Качало, словно на корабле при волнении – дорога шла то вверх, то вниз, а в промежутках состояла из сплошных неровностей. Пару раз машина едва не закопалась носом и не села на брюхо, но, к счастью, снег при всей толщине покрова рыхлостью не отличался.
– Справа! – Воронов первым заметил несколько возникших сбоку от одного из домов фигур.
Привычно соскользнул на место оператора, довернул башню и поймал людей в оптику прицела.
Чужаки, в этом капитан по небольшому расстоянию убедился, явно не сразу осознали опасность. Для них ревущее чудовище было чудом, отголоском старых сказок, невесть откуда взявшееся, не сразу поверишь, правду ли говорят глаза?
Пулемет подтвердил: правду. Две фигурки сразу послушно упали под ее свинцовым грузом, зато третья неожиданно прытко бросилась за угол. Гоняться за одиночкой никто не собирался. Если все будет хорошо, долго все равно не побегает, а вреда одинокий беглец много не причинит. Еще может пользу принести – вдруг нарвется на товарищей и понарасскажет им, насколько жестоки местные чудеса.
Раньше к бомбоубежищу вела дорога, вернее – оно стояло несколько в стороне от асфальтированного проселка, соединяющего магистраль с Елабугой. Теперь все тут было завалено снегом так, что и не понять, где и что таилось под ним. Разве что руководствоваться растущими деревьями да собственной памятью. Вот здесь, по воспоминаниям старожилов, когда-то были вытянутые вдоль дороги гаражи колхозной техники, а чуть дальше на небольшом взгорке – сельпо. Отсюда было рукой подать, немного по дороге, а затем повернуть направо.
Возле бомбоубежища обязаны были слышать рев мотора. Поминать про стрельбу, которая теперь звучала из разных мест, а не только от блокпоста, не стоило. Тут не очень и поймешь, чья сторона берет вверх. Видно, как ни старался Борис, обойти многочисленные жилые и рабочие помещения ему не удалось, а его присные были встречены огнем – хотя бы там, где по традиции располагались вооруженные посты. Электроэнергия, котельные – когда от них зависит дальнейшая судьба всех и каждого, еще в первые годы были взяты под особый контроль, и отменить его позабыли.
БМП застыла на повороте. Отсюда уже был виден вход, вернее, один из входов, но сути это не меняло. Четверо или пятеро, Воронов не успел толком сосчитать, человек. А вот кто – тут сомнений не было. Оптика приблизила лица, принадлежавшие недавним гостям.
Коротко громыхнуло орудие – капитан специально решил применить самое мощное средство, дабы сразу устрашить нападающих. Снаряд взрыл снег, один из людей упал, второй присел, держась за ногу. Воронов торопливо выхватил второй снаряд, толканул его в казенник, однако использовать предпочел пулемет.
В принципе без особой разницы – даже охромевший, не говоря о здоровых, успел скрыться внутри, драпая так, что позабыли закрыть тяжелую входную дверь. Зря. С ней-то наверняка пришлось бы повозиться, а так хоть часть проблем решилась сама собой.
Вылезать из-под прикрытия брони не хотелось, гранатометов у пришельцев здесь не водилось, только ведь и медлить было опасно. Пока противник ошеломлен, есть шанс прочесать убежище без потерь, зато придет в себя – и начнет огрызаться из-за каждой преграды.
На сей раз первыми в атаку устремились бойцы. Воронов чуть задержался, приказывая Тренько сдать к повороту и перебраться в башню.
Он еще подождал мгновение, пока бээмпэшка не дернулась назад, и лишь тогда побежал в знакомое до каждого закутка подземное жилище.
Бой уже кипел вовсю. Непонятно, сколько же было здесь врагов, создавалось впечатление, будто они притаились за каждым углом и за каждой распахнутой дверью, так ведь и в атаке принимали участие три человека. Может, защитников тоже было столько же или чуть больше. Даже уже меньше – в коридорах валялось трое чужаков, но и Степанов как-то излишне неосторожно рванул вперед, и прямо на глазах капитана ватник на спине бойца прорвало пробившей тело очередью.
Автоматчик тут же расплатился за успех, получив полновесный ответ от Воронова, позади него еще один из бандитов не успел отскочить или убежать и тоже впитал посланный свинец. Затем – перезарядка, еще пара коротких путаных коридоров, мимолетное заглядывание к связистам – там лежало три тела – еще один рывок, короткая точная очередь, еще…
Попутно мимолетный знак Гаричеву – к телефону! Не может быть, чтобы два человека умудрились вывести из строя всех работников. Кто-то должен оставаться на ногах, как тот же Тренько, к примеру. Да и Председатель с охотниками наверняка спешит сюда и появится первым делом на одном из северных постов. Удастся связаться с охраной, та хоть доложит главное в происходящем.
В следующем коридоре трупы врагов валялись до прибытия капитана. Еще рядом, спиной к Воронову, сидела знакомая фигура с распущенными вьющимися волосами, и над нею застыл еще один неприятель, испуганно целящийся в набегающего капитана. Одиночный выстрел – и целящийся стал заваливаться на спину. А вот дальше…
Девушка поворачивалась медленно, целую вечность. Можно было решить вопрос сразу простейшим способом, собственно, даже нужно, только как раз на подобное действие капитан был не способен. Горячка боя схлынула вмиг, в душе забушевал ураган совсем иных чувств, и руки с автоматом невольно опустились. Сознание продолжало работать, Воронов прекрасно понимал, что первым делом требовалось выяснить судьбу Букретова, затем обязательно или организовать помощь блокпосту, или выступить в качестве подкрепления самим. Вряд ли бандиты могли противопоставить что-либо боевой машине пехоты даже первых выпусков. Максимум – какой-нибудь гранатомет, да и то гранаты наверняка были израсходованы раньше, сколько лет прошло, если же осталось несколько штук, еще не факт, что они сработают. А еще надо было как-то решить проблему с Орой, раз уж она представляла такую опасность. Первые два пункта были ясны, но что делать с третьим?
Из девичьих глаз на Воронова словно глянула бездна. Казалось, сейчас заворожит, лишит воли, и пришлось очнуться, прийти в себя. Рука вытянула из разгрузки «эфку», палец в кольцо, руки в стороны, теперь в самом худшем случае рычаг будет отпущен – раз иначе нельзя. Если бы речь шла лишь о личной судьбе, наплевать, а когда на кон поставлено едва не все…
Однако Оруаль, кажется, даже не сразу поняла, кто именно стоит перед ней. Во взгляде читалась откровенная боль. Воронов сразу понял – девушка уже неким таинственным образом знает о гибели брата. Раз, судя по результатам, парочка владела некой разновидностью телепатии, почему бы и нет?
И не только брата. Один из трупов валялся на спине. Длинные грязные волосы разбросаны, лицо перекошено гримасой боли. Седой, человек, которого должны судить вечером, однако соратники постарались и, на его беду, выпустили наружу. Вдруг скачком пришло понимание: не по брату горюет девушка, совсем не по брату, а по этому… который ей в подметки не годится, да вот умудрился чем-то привлечь внимание. Кто поймет женщин? Порою вдруг взирают снизу вверх на тех, кого настоящими мужчинами с большой натяжкой не назовешь, а им-то кажется…
Где-то взвыл волк. Если не показалось – на такую глубину звуки проникать не должны, разве что грохот разрывов. Но говорилось ведь что-то о власти девушки над хищниками. И на давнем, дня четыре назад привале, волки не стали нападать на отряд, а предпочли убраться в чащу.
– Довольна? Зачем вам это было надо? Могли бы работать, жить, как все… Приняли, так нападать зачем?
Воронов говорил размеренно, как с ребенком, в его глазах колдунья как раз была тем самым дитем неразумным, и не следовало на нее кричать без особой нужды.
– Хочешь вариант – если имеешь власть над теми, кто сейчас пытается штурмовать поселение снаружи, заметь – пытается, ворваться сюда проблематично, кое-что вы все-таки не учли, то сделай так, чтобы твои соратники, помощники, в общем, компаньоны убрались прочь. Сама оставайся. Что тебе с ними делать?
Он говорил и не ждал ответа. Надеялся втайне, сердце ужасно непредсказуемая штуковина и порою неподвластно разуму, а вот умом – не ждал.
– А с вами? – Но какой голос! Лучше любой музыки, проникает в душу… Стоп! Любоваться, наслаждаться хорошо, нельзя забывать – перед ним сейчас враг.
Любимый враг. В самом прямом смысле.
– С нами что-нибудь да будет. Будущее, к примеру, – захотелось сказать другое, только все подлинные, настоящие слова сейчас были не к месту и не ко времени.
Похоже, ни места, ни времени для тех слов никогда не будет.
– Убивать ты мастер. Я же тебя узнала. Ты в первую весну после Катастрофы в Хабаровске людей Черепа порядком положил.
– Откуда? – и вдруг вспомнилась промелькнувшая в окне девочка.
Неужели?
В дальнем конце коридора со скрежетом приоткрылась металлическая дверь.
– Андрей! Это ты?
– Я, товарищ подполковник, – отозвался Воронов. – Все в порядке?
Голос командира звучал слабо, зато все встало на места – трупы в коридоре, задержка… Не сплоховал офицер, успел сообразить, воспользоваться оружием, а затем наглухо забаррикадировался в комнате. Благо она позволяла.
Колдовство, или чем там обладали пришельцы, сработало, но не для всех. И этого хватило.
– Товарищ капитан! Охотники достигли периметра! – с противоположной стороны послышался доклад Гаричева.
Но какие у нее глаза!..
– А ведь это… – рев двигателя был слышен даже сквозь перестрелку.
Вскоре сама БМП выскочила с фланга, застыла, и орудие плюнуло снарядом по атакующим. Прочертил длинную строчку пулемет. И умолк. Экипаж явно давал противнику шанс, а тот, деморализованный, напуганный появлением грозной машины, лишился последней воли к продолжению боя. Вначале одиночками, затем – группами, бандиты попятились назад. Им не было дела ни до своих убитых, ни до раненых, лишь бы уйти самим.
Никто не препятствовал, хотя могли бы, и еще как! Но почему-то решили иначе, и незадачливые нападающие постепенно отходили вдаль. Их отпускали, может быть, зря…