Глава XIX
Охота на охотника
Никулишин, прихватив с собой Гусева, отправился к комбату.
Тот, узнав суть претензий, ожесточенно бросил:
– Разберетесь со снайпером, будет у вас все: и жратва, и вода, и курево, вот только водки и баб обещать не могу.
– С каким снайпером, гражданин майор? – не понял Гусев.
– С вражеским, взводный. Он где-то возле ваших позиций работает. Только за неделю, зараза, целое отделение в хозвзводе перещелкал. И, главное, гад, бьет не насмерть, в ногу целит. Так к вам теперь ходить боятся. Потому и сидите вы без еды и без воды. И сидеть будете, пока с ним не разберетесь.
– Своими силами, гражданин майор?
– А какими ж еще? Наши проблемы там, – комбат поднял указательный палец, целясь им вверх, – никому не интересны. Так что думайте, господа офицеры.
Снайпер был опытным воякой, это чувствовалось по его работе: огонь на поражение способен вести с дистанции не менее четырехсот метров, но мог и с более близкого расстояния, если требовала необходимость. При этом никогда не возвращался на одну и ту же лежку.
Штрафники понимали, что со своей территории «работать» ему и далеко, и неудобно. Ходить совсем уж большими кругами тоже непросто, значит, где-то рядом у него проход, скорее всего, под землей – канализациями, водоотводами и подвалами. Это позволяет ему приходить и днем, не опасаясь быть обнаруженным.
Вся сложность заключалась в том, что никто не знал, где снайпер выберет следующую позицию. Наверняка знали лишь одно: этот гад не дает прохода подносчикам воды и пищи. Чего уж ему втемяшилось держать на подсосе штрафников, непонятно. Наверное, обидели его чем-то по незнанию.
Разок воду принесли ночью. Но ее было мало, а людям пить нужно постоянно: не могут они бесконечно терпеть, обезвоживая организм. Да и жрать надо что-то, и курить. С каждым часом обстановка только ухудшалась.
Никулишин вызвал к себе Гусева.
– Хочешь не хочешь, но снайпера надо уработать. Поручаю это тебе.
– За что такая честь, ротный? – хмыкнул Гусев.
– А больше оказать доверие некому. Из взводных ты один остался, тебе снайпером и заниматься.
– Ну, спасибо, капитан, удружил.
– Думай что хочешь, Гусев. Но снайпера мне прижучь к завтрему.
– Ясно. Только снайпера с кондачка не поймаешь. Вычислить бы его надо, на живца поймать…
– Будет тебе «живец», Гусев. Я договорился – завтра к вам с утра пораньше подносчика вышлют.
На охоту, кроме Павла, вызвались еще трое: Клык, Студент и Чеснок. Им уже надоело голодать и мучиться от жажды. Так что зуб на снайпера имел каждый.
Готовились рано, в предутренней серости и промозглой сырости от уже начавшего надоедать дождя.
Лютый вооружился «СВД» . Клык прихватил гранатомет «Муха». Студент и Чеснок довольствовались штатными «калашами».
По предварительной договоренности рассредоточились так, чтобы держать под наблюдением весь путь подносчиков – от позиций заградотряда до расположения роты. По прямой это без малого метров двести. На самом деле путь увеличивался раза в два: приходилось петлять между завалами, воронками, путаницей проводов на упавших столбах, прижиматься к прокопченным пожарами стенам домов с черными глазницами оконных проемов, преодолевать наиболее опасные места по вовсе уж замысловатой кривой через лабиринт коридоров и комнат разрушенных строений.
Рассвет медленно вступал в свои права. Стрелки на круглом, слегка запотевшем от сырости циферблате наручных часов Лютого показывали три часа тридцать две минуты.
Мелкий занудливый дождь, немного успокоившийся ночью, зарядил вновь.
Дымы от продолжающих кое-где чадить пожарищ стелились над землей.
Видимость ухудшилась, но подносчикам это как раз на руку.
Впрочем, как и снайперу. Его опыт наверняка подсказывал ему, что подносчики воспользуются образовавшейся дымкой, чтобы проскочить туда и обратно.
Штрафники расположились так, чтобы со своей позиции видеть друг друга и обмениваться условными знаками без перекрикивания, чтобы не спугнуть дичь.
Но где она появится? А может, снайпер уже давно здесь, и дичь вовсе не он, а они?
Минуты летели одна за другой, и при этом казалось, что время замерло, растянувшись на мучительно долгие секунды, как кадры замедленной съемки.
Гусев взмок от напряжения при мысли, что его могут держать на мушке, и только по прихоти неведомого стрелка он еще жив.
Из него самого снайпер никудышный, стрелял всего несколько раз из «СВД». Для поединка с опытным врагом столь мизерный опыт не годится. Оставалось только надеяться, что противник обнаружится первым. Это хоть чуточку уравновесит шансы.
Павел осматривал черные оконные провалы стоявшего напротив дома, разрушенного вплоть до третьего этажа, закопченного дымами пожаров. Во рту перекатывался и таял кусочек колотого сахара.
Вдруг он увидел, как на втором этаже в проеме окна прошло едва уловимое движение. Торопливо навел перекрестие прицела.
Показалось?!
Нет.
В следующем проеме Павел разглядел фигуру в «песчанке». Снайпер! Как раз занимал позицию для стрельбы. Расстояние всего сотня метров.
Умерив ритм бешено застучавшего сердца, Лютый плавно надавил на спуск. Приклад двинул в плечо. Толчок отозвался тупой продолжительной болью в раненом левом плече. В утренней промозглой тишине грохнул выстрел, прокатившись коротким эхом по разрушенной улице. Одновременно с выстрелом кто-то невидимый толкнул фигуру в грудь, опрокидывая на пол.
Есть!
Наверное, вот так все просто у снайперов и бывает, если не брать в расчет огромный труд по подготовке к одному-единственному выстрелу.
Неужели удалось сделать профессионала?
Ошибки быть не могло, он попал.
Глянул на часы. Всего семнадцать минут прошло, как заняли позицию, а кажется, целая вечность. Успели чуть раньше снайпера. Иначе… Иначе было бы иначе.
Посмотрев по сторонам, Гусев увидел вопросительные взгляды парней. Он кивнул, мол, порядок.
Клык пошевелил гранатометом, давая понять, что не прочь садануть, чтобы уж наверняка. Только куда?
Павел, сжимая и разжимая кулак правой руки, показал пальцами: второй этаж, четвертое окно справа.
Клык повторил знаки, переспрашивая, правильно ли понял. Гусев кивнул.
Через несколько мгновений бухнул выстрел, и окно взорвалось пламенем, вытолкнув наружу клубы пыли и дыма.
К месту снайперской засады подходили по дуге, осторожно всматриваясь, ожидая всякого подвоха. Как в воду глядели: очередь выбила крошку у стены, к которой они прижимались.
– Второй номер! – догадался Павел.
Штрафники моментально распластались на асфальте. Еще одна очередь, но уже над головами.
– Подлюка, – злобно прошипел Клык.
Он ползком попятился назад. И сразу прижался лицом к отсыревшему от дождей асфальтовому покрытию. Стрелок заметил его движение.
Гусев сумел перекатиться так, чтобы оказаться в мертвой зоне для вражеского автоматчика. Трем бойцам повезло меньше. опóзер не давал им подняться и поменять позицию, чутко реагировал на малейшее движение.
– Взводный, на тебе все карты сошлись, – не поднимая головы, прошептал Клык. – Иначе он нас тут и оставит… навсегда.
Павел осторожно сместился, уполз чуть подальше. Наверняка стрелок знает, что их четверо. Трех держит под прицелом и, поскольку четвертая мишень осталась вне досягаемости, будет осторожничать. Вряд ли позволит подойти без проблем.
При любом раскладе получалось, что дорога к нему одна – через простреливаемый участок улицы. Там-то он своего не упустит. Единственная возможность уцелеть – резкий рывок и слабая надежда, что враг промахнется.
Павел сгруппировался, приготовился к броску, и тут же неподалеку прошла предупредительная очередь. Противник демонстрировал, что намерения Гусева читает, будто открытую книгу.
– Вот же скотина такая! – выругался Гусев.
Он долго набирался духу, понимая, что надо действовать, пробежать какие-то несчастные метры.
И в это время появился обещанный Никулишиным «живец» – подносчик. Однако вместо термоса в его руках был автомат. Услышав грохот выстрелов, боец, не мешкая, плюхнулся на живот и открыл огонь, шестым чувством угадывая, где находится противник.
Вражеский стрелок на мгновение отвлекся, выцеливая нежданно-негаданно взявшуюся мишень, и в ту самую секунду, когда очередь прошила подносчика навылет, Гусев ринулся вперед. Он влетел в парадное подъезда, пробежал по ступенькам и, безошибочно угадав квартиру, ворвался внутрь.
опóзер, спиной почуявший чужое присутствие, развернулся, попытался перевести автомат на Гусева, но Павел не дал ему это сделать, хладнокровно разнеся его череп на мелкие части.
А потом устало опустился на корточки и вытер выступивший пот.
– Взводный, ты как? – закричали снизу.
– Нормально, – скорее для себя, чем для них, ответил Гусев и, высунувшись из оконного проема, помахал рукой: – Порядок, аники-воины, поднимайтесь!
У второго номера ничего ценного не нашли: так, обычная солдатская мелочовка. Зато у самого снайпера оказалось Кое-что поинтересней: карта местности с подробным описанием минных полей.
А еще – оставшаяся без хозяина «СВД», почти не пострадавшая, если не обращать внимания на покрывшую ее копоть. На прикладе насчитали двадцать восемь зарубок.
– Надо же, – сплюнул Чеснок. – Столько душ на тот свет спровадил!
Перед тем как уходить, не спеша покурили, уже не экономя сигареты, как недавно – одну на двоих-троих. Сейчас, когда снайпера нет, подносчики станут посмелее, появятся и сигареты, и вода, и жрачка.
Не сделавшие ни одного выстрела Студент и Чеснок разочарованными не выглядели. Настрелялись уже вдоволь. Каждый понимал, что на его век войны еще хватит, лишь бы век этот не оказался коротким.
