Книга: Сегодня война
Назад: Глава двадцать третья
Дальше: Глава двадцать пятая

Глава двадцать четвертая

Выстрел грянул откуда-то сбоку, и Комаров ощутил резкую боль в бедре. Машинально упал, перекатился, уходя от огня, еще в полете выдал первую очередь примерно туда, где находился вражеский стрелок. Не всегда главное – попасть. Иногда надо хоть заставить пригнуться, не дать вести прицельный огонь.
– Ложись! – Это уже Илье.
Но парень сам сообразил, тоже рухнул на землю, да не просто так, а за подвернувшееся кстати дерево.
У самого Вячеслава позиция была куда хуже, практически на открытом месте, и пришлось сноровисто проползти метра полтора под прикрытие густых кустов. Пусть их прошить не проблема даже из мелкого калибра, но хоть не на виду лежать.
По кустам ударило, взметнуло листья и небольшие веточки. Пожалуй, есть шанс, что не пробьют. Пуля «М16» легкая, может отклониться от пустячного препятствия. А может и нет. Тут как повезет, а везение – вещь переменчивая, и удача частенько отворачивается даже от откровенных любимцев. Один ее взгляд в сторону, только ведь хватает и мгновения.
Перекат чуть дальше, очередь, беглый взгляд в поиске, где же точно затаился враг? Похоже, вон за тем деревом. Точно, выглянул, да явно зря. Автомат Калашникова хают напрасно. Точность вполне приемлемая, а уж на небольших дистанциях вообще проблем нет.
Сразу двое солдат выскочили из-за ближайшего угла. Один немедленно нарвался на очередь, упал, однако второй оказался более ловким и торопливо юркнул обратно.
От укрытия Ильи тоже затараторил автомат. Парнишка не терялся, действовал нормально.
– Илюха! Уходи!
До своих совсем ничего. Вот же где угораздило наткнуться! Действительно, не повезло, и остается только крыть матом. Про себя, не создавая лишнего шума.
Васильев дисциплинированно рванул чуть дальше, залег за подвернувшейся грудой кирпича. Хозяева явно собирались что-то достраивать, а вместо этого даже старый дом частично превратился в развалины, и теперь заготовленные стройматериалы требовались для гипотетического ремонта.
От новой позиции вновь коротко тявкнул автомат. Выглянувший было неприятель торопливо нырнул обратно. Даже Комаров не успел его достать. Ловкий, гадина! Тот самый или их там целая группа?
А нога болит. Снайпер шевельнул ею и тотчас получил новую порцию боли. Теперь не побегаешь, но любая задержка означает смерть.
Из-за угла вновь попытались выглянуть, теперь – у самой земли. Пришлось дать очередь, вновь заставить противника скрыться. Промедол бы вколоть, так ведь и обычный укол, прямо через штанину, тоже требует какого-то времени. Несколько секунд, в течение которых остаешься беззащитным. Там тоже не идиоты, в любой момент обложат со всех сторон, и личная история будет закончена. Плюс – позиция откровенно хреновая. Куча кирпичей, и та гораздо лучше. Если вообще можно найти позицию прямо посреди двора. Как и в любом из домов. Дом – это вообще ловушка. Вдвоем со всех сторон сразу не отобьешься. На то и город, тут всегда найдется куча подходов к любой точке.
Все из-за того же угла мелькнула на мгновение рука, и небольшой предмет пролетел сколько там метров, упал довольно далеко от снайпера. Комаров привычно ткнулся лицом в землю. Негромко хлопнуло, поднялся дым разрыва. С левой руки, да вслепую, тут только и остается, что понадеяться на удачу да на психологическое действие.
От кирпичей вновь заработал автомат. Только стрелял Илья теперь куда-то в сторону. Значит, обкладывание началось. Как и следовало ожидать.
Страшно Комарову не было. Отбоялся в свое время, а уж после тюрьмы… Только обидно на судьбу, что подвела едва не в последний момент. И в пространстве, раз едва не дошли, и во времени. Вон как протянулись тени! Сам виноват. Увлекся пострелушками и упустил момент, когда отход был сравнительно безопасен. Надо было уходить, когда контратака захлебнулась и спецназ стал стягиваться на «свою» половину города. Парнишку только зря втравил. Обещал присмотреть, а в итоге…
Очередь, еще одна, отброс пустого магазина. Новый на место, затвор… На мгновение воцарилось затишье, и Вячеслав немедленно воспользовался им. Правда, бросок к кирпичам получился не очень. Шаг на раненую ногу вызвал такую боль, что снайпер едва не упал. Дальше прыгнул на здоровой ноге, еще раз, падение, потом – ползком.
Хорошо, Илья не сплоховал, прикрыл, едва кто-то из чужих попытался посмотреть на новые способы перемещения. И хорошо, что в магазине у парнишки хватило патронов на несколько очередей. А там и кирпичи, возможность перевести дух, если бы не необходимость стрелять.
Попал! Один из противников забился в агонии, и зрелище заставило прочих быть осторожнее. На секунды ли, минуту, кто знает?
– Проследи, – Комаров все же извлек шприц-тюбик.
Скоро станет легче. А там и совсем легко. Когда придется отправиться в те края, где несть печалей и воздыхания.
– Все. Уходи. Видишь угол? По идее, за ним должно быть пока свободно.
– А вы?
– Я прикрою. Это приказ.
– Нет, – помотал головой Васильев. – Вместе уйдем.
– Мне сейчас только ходить, – горько усмехнулся Комаров.
– Но…
– Выполнять приказ, боец! Доберешься до наших, вернешься с подмогой. До них тут и сотни метров не будет.
Откровенно говоря, шансы добраться были неопределенными. Да и смогут ли выделить хотя бы пару человек в помощь? Впрочем, пары мало. Тут минимум требуется четверо. Чтобы и нести, и отстреливаться. Да еще кого-то надо оставить на рубеже. Может, там и бойцов столько нет? В группах было по шесть человек, но это с утра, до неизбежных потерь…
Вообще, каждый ли станет рисковать жизнью ради сомнительных шансов вытащить соратника? И упрекнуть нельзя, своя шкура любому дороже, а один погибший заведомо лучше нескольких.
– Давай! Это наш единственный шанс. Сейчас перегруппируются, обойдут со всех сторон да шарахнут из подствольников. И тогда сразу хана. Ну!
Аргумент все-таки подействовал.
– Вы только продержитесь…
– А ты думаешь!
На самом деле Комаров никакой уверенности не испытывал. Скорее наоборот. Однако Илья рванул, и сразу стало легче на душе.
Так, полить свинцом все места, где был отмечен противник. Сейчас главное: чтобы никто не высунулся, не заметил бегства одного из бойцов. Черт с ними, с патронами! Еще пара магазинов в запасе да винтовка. На самый же последний случай имеется граната. Специально сбереженная, заветная.
Боек сухо щелкнул. Но это уже не имело значения. Илья успел проскочить, судя по отсутствию в той стороне звуков – вполне удачно.
Сменить магазин. Теперь можно поэкономить. Долго держаться здесь все равно не получится, да мало ли что? С патронами ты боец, без них – беззащитная мишень.
Не дождетесь, господа! Добыча вам попалась зубастая. Дорого стоить будет…

 

Идти на выстрелы – правило старое, только подходит не всегда. Стреляют едва не повсюду, хоть разорвись, везде не успеешь. Да и есть конкретный приказ. Ладно, не приказ, сам ведь вызвался добраться до некогда родной роты. А раз вызвался, то надо дойти. У каждого свой участок обороны, и ребятам сейчас приходится нелегко. Не спецназ, даже не линейная часть, одно слово: ополчение. Даже не от сохи или станка, а много хуже: от компьютера.
Только как пройти, когда в уже захваченном противником районе сквозь грохот чужих винтовок доносится знакомый голос «калашникова»? Не иначе, кто-то из рейдовых групп отбился от своих и теперь попал в переплет.
– Что, орелики? Посмотрим?
Контрактники переглянулись. Булкин поудобнее перехватил «СВД» и от имени обоих кивнул:
– Надо бы посмотреть, товарищ капитан. Не по-христиански своим не помочь.
Он был родом из какой-то сибирской деревни, где, несмотря на все либеральную пропаганду последних десятилетий, люди предпочитали помогать друг другу, жить если не старым укладом, то его неким подобием.
– Знамо дело, – поддержал приятеля Ковальчук.
Несмотря на фамилию, к нынешней Украине никакого отношения он не имел. Может, предки, только есть ли разница? Единственное, Ковальчук был ефрейтором, что поневоле заставляло вспомнить старое армейское присловье.
– Раз знамо, то пошли, – невольно улыбнулся Александр. С улыбкой даже помирать легче. – По сторонам смотреть. А то сами нарвемся, либераса его мать!
Мог бы не говорить, успел убедиться в опытности последнего батальонного резерва, однако надо же что-то изречь перед вероятным боем! Не задачу же ставить, когда она неясна!
Двинулись вперед уже привычным для таких случаев порядком. Снайпер – в центре, автоматчики смотрят не только вперед, но каждый в свою сторону. Да еще с оглядкой назад, мало ли где может объявиться противник?
По идее, где-то здесь должна проходить незримая линия, разделяющая своих и чужих, однако тройка двигалась не по улице, а между домов не видно было ни тех, ни других.
Выскочившего на них человека заметили одновременно, и сразу три ствола дружно уставились на потенциальную цель. Три пальца выбрали слабину у спусковых крючков, но последнего нажатия не последовало.
Человек тоже вскинул «АК-74», но тут же опустил его.
– Товарищ капитан!
– Илья? Васильев? – Александр сразу узнал парнишку. Пусть весь грязный, усталый, словно резко повзрослевший, и все-таки… Для остальных главную роль сыграл родной камуфляж и оружие.
– Я это, товарищ капитан. Там дядя Слава раненый. Его пиндосы зажали. Слышите?
Каждое слово давалось парнишке с некоторым трудом. Последнюю часть пути, а то и не только ее, он явно проделал бегом, и теперь никак не мог восстановить дыхание.
– Слышим, не глухие. Где зажали?
– Во дворе. У кучи кирпича.
– Какой кучи? Да ты вздохни глубоко и выдохни. Несколько раз.
– Там, во дворе, кирпич сложенный, вернее, разбросанный, вот дядя Слава за ним укрылся. Его в ногу ранило. Как раз в том дворе. Он меня послал за подмогой.
Вполне возможно, последняя фраза прозвучала в качестве оправдания. Мол, я не струсил, не бросил, а лишь выполняю приказ.
Но ведь действительно выполняет!
– Веди, – коротко распорядился капитан. – Да не во двор веди. Толку, вместо одного окажемся под огнем все.
– А куда? – Илья ошалел от боя, и ему казалось, будто первым делом надо вытащить раненого.
– В тыл пиндосам. Ударим, пока не ждут, пользы больше будет. А там и Комара прихватим с собой.
– А… – понял парень.
Пришлось лихорадочно задуматься, каким путем надо вести неожиданную помощь. Район Васильев в общем-то знал, оставалось прикинуть, где сосредоточились амеры да как незаметнее подобраться к ним.
– Наверно, сюда, – наконец, решил Илья и первым двинулся в один из проходов между заборами.
Знак капитана, и Ковальчук обогнал парня. Не в недоверии дело, в опыте.
Бой у неведомой груды кирпичей еще продолжался. Что такое сотня метров в обычной жизни? Даже пусть две сотни с учетом обхода? Пара минут, и на месте, если идти обычным неспешным шагом. Тут же пока доберешься!
«Калашников» умолк, однако вместо него громыхнула другая знакомая штука – «СВД». Жив еще Комар!
Ковальчук поднял руку, и группа застыла. Александр торопливо скользнул мимо ребят, выглянул. Ага, шестеро чужих солдат застыли у двухэтажного дома. Подъезд оказался с противоположной, весьма опасной, стороны, но вояки запоздало сообразили, что существуют другие пути в дом. Двое как раз подсаживали третьего в окно. Может, кто-то уже был внутри, только проверять придется уже позже.
Три автомата и снайперская винтовка ударили дружно с каких-то полусотни метров. Для среднего стрелка не дистанция. Половина врагов даже не успела понять, что их убивают в спину. Оба подсаживающих рухнули, солдат из окна от неожиданности обрушился вниз, приподнялся и свалился опять – уже окончательно. Несколько секунд – и бой закончился. Но все ли здесь? Выстрелы продолжали раздаваться подальше от дома, плюс – вообще в стороне, словно еще одна группа уже вышла во фланг зажатому во дворе одинокому бойцу.
Да сколько же их здесь?
Посчитать не удалось. Чуть дальше завалили еще парочку, но прочие сообразили и элементарно бросились в бегство. Тем более, им ясно было лишь одно: соотношение сил поменялось, а вот насколько… Тут при равных силах никакого смысла драться нет, но вдруг на помощь одинокому снайперу заявилась полноценная рота?
– Комар! Свои! – как можно громче прокричал Александр.
Еще не хватало схлопотать дружескую пулю! Наверняка Вячеслав сейчас стреляет во все, что только оказывается в секторе огня.
– Комар! Это я! – И лишь потом осторожно выглянул из-за угла.
А снайпер поработал неплохо. Только здесь валяются три трупа, хотя нападение началось явно не отсюда. Вон и кирпичная россыпь, за которой укрывается солдат.
– Ковальчук, Васильев! Проверить дом! Тщательно, мало ли! И не рисковать. Стреляйте сразу.
Вроде парнишка говорил, что правилам зачистки их учили. Да и некого больше послать в напарники ефрейтору. У Булкина оружие не то. В упор уже не отдельный выстрел важен, а поток свинца.
– Булкин! Наблюдать за окрестностями! Прикроешь!
Мгновенно сбивающая дыхание пробежка. Надо все-таки немного тренироваться. Обленился на гражданке, все больше сидишь у компьютера да на диване с книжкой валяешься. Никаких физических нагрузок, а оно сразу сказывается.
– Ну, как ты?
Штанина в крови, рукав тоже. Кажется, в бронежилет тоже попали. Лицо бледное, даже под слоем грязи видно.
– Капитан… А я-то думаю, кто там гуляет…
– Ничего. Погуляли, теперь возвращаться пора.
Изнутри дома раздалась длинная очередь, и все стихло.
– Ильюшку не видели?
– Здесь он. Он нам и сказал, где искать. Мы-то выстрелы услышали. Давай по-быстрому перевяжу, и двинем.
Хотелось как можно быстрее покинуть двор, только что хорошего, если тот, ради кого все затевалось, истечет кровью?
– Ковылять хоть как-нибудь можешь? – Александр сноровисто принялся накладывать бинт прямо поверх штанины.
– Попробую. Да не возись ты с этим! Сейчас вернутся. А у меня, между прочим, последняя обойма да заветная граната.
– Фигня. – Сказано, разумеется, было другое слово. – Патронами, если надо, поделимся. Я с Громовым связался, они нам навстречу двинут. Да и пятеро – не один. Тебе сейчас не о боеприпасах, а о сестричках в госпитале думать пора.
– До сестричек еще дожить надо, – процедил Комаров.
Чувствовал себя он плохо, тут даже промедол не поможет, иначе не бывает. Минимум пара дырок, если не все три.
Из дома выскочили Ковальчук с Васильевым, торопливо припустили к кирпичам.
– Был там один, только мы его… – выдохнул ефрейтор.
– Дядя Слава, вы как? – почти одновременно с ним спросил Илья.
– Ничего. Сказал бы, до свадьбы заживет, да давно женат, – изобразил улыбку Комаров.
– Ладно. Двинули.
Александр скептически посмотрел на парня, перевел взгляд на плотного ефрейтора. Вот кому надо помогать раненому! Но не по своей территории лежит путь, кто-то обязан прикрывать. А тут от более опытного солдата пользы заведомо больше, чем от парнишки. Хотя есть еще и Булкин, тоже человек не слабый.
– Где Булкин?
Словно в ответ раздался выстрел из «СВД», следом – еще один. Все поневоле схватились за оружие, однако противника видно не было. Зато от забора к основной группе торопливо бежал снайпер.
– Там пиндосы. Двоих я завалил, остальные попрятались.
– Уходим, мужики! Я головным, Ковальчук – замыкающим, остальные – помогают Комару. Тронули!
Вячеслав добросовестно попытался идти сам. Нога почти не слушалась, каждый шаг причинял явную боль, в итоге ходьба превратилась в прыганье на здоровой конечности, но Васильев и Булкин подставили плечи, и дело пошло быстрее.
Знакомый проулок. Александр выглянул в него осторожно, заранее приставив автомат к плечу, но никого там пока не было.
Взмах руки. Позади тоже пока не трещали выстрелы. Все-таки прошедшие дни приучили противника к определенной осторожности. Никаких нахрапов, ненужных рисков, хотя куда без них на войне?
Шевеление чуть в стороне. В саду за забором дрогнули ветки каких-то плодовых кустов. Капитан никогда не имел дачи, ничего не сажал и не сеял, и в ботанике разбирался очень слабо. Да и разница? Гораздо важнее, что там кто-то пытается пройти, не имея соответствующего опыта перемещений среди растений.
Левая рука привычно сдавила усики на гранате, потянула кольцо. Бросок – на кого бог пошлет. Как говорили в далеком детстве – на драку, собаку. Надо же, вспомнилось!
Негромкий хлопок, чей-то вскрик… Кому-то не повезло. Бывает.
Невезению тоже надо помогать – если оно чужое. Александр ужом проскользнул через дыру в заборе, заметил укрытый за зеленью силуэт и от души полоснул по нему из автомата. Семь шестьдесят два – это не новомодные уменьшенные калибры. Пули прошли сквозь тонкие ветки, почти не заметив препятствия, зато капитан шестым чувством ощутил, что минимум одна из них вонзилась в человеческое тело. Удаляющееся похрустывание – все-таки существуют баловни судьбы. Те, кто сразу удирает, не дожидаясь своей очереди. Автоматной.
Стремительное скольжение вперед. Ага. Вот разлегся один солдат, явно не нуждающийся в ничьей помощи, зато в стороне другой лежит и испуганно смотрит в дуло «АКМа». Что-то залопотал на английском, а глаза такие большие-большие…
– Не понимаю, – объявил капитан, плавно нажимая на спусковой крючок.
Привычно-короткая, на три патрона очередь, подчеркнула: отправляясь в чужие земли, весьма желательно предварительно изучить язык, а в идеале – еще и культуру и особенности национального менталитета. Не выучил, на кого же пенять?
Здесь делать было больше нечего. Гоняться за каждым беглецом – сам рано или поздно превратишься в дичь. Да и не в одиночках дело. Главное сейчас вывести Комара, потом – продержаться вместе с ребятами отведенные полтора часа. Или сколько их там осталось? Даже воздух давно пронзительно-вечерний, навевающий иные мысли и желания, отнюдь не связанные с войной.
Жаль, и на них тоже нет времени…
Обратный нырок по другую сторону забора. Троица, Комар и оба поддерживающих его бойца, уже успела миновать участок и теперь находилась в десятке метров впереди. Все правильно, секрет выхода из окружения – в непрерывном движении. Любая задержка может быть чревата, а раз никто не просит подмоги, то и незачем всем сразу вступать в бой. Тем более опытный слух говорит – в помощи нет необходимости.
Пришлось торопливо бежать вдогонку ребятам. Как раз бег капитан весьма не любил. Прошли времена, когда Александр постоянно находился в прекрасной физической форме. Нездоровый образ жизни, постоянное сидение за компьютером, курение, отсутствие должной нагрузки… Тут чуть пробежался, и язык на плечо. В мечтах мы все постоянно сильны, только если не тренироваться и не прилагать усилий, действительность почему-то оказывается совсем иной.
– Ничего, орелики! Немного осталось! – выдохнул капитан, проскакивая рядом с бойцами.
Они тоже устали и от способа перемещения, и от напряжения. На лице Комарова помимо боли отчетливо читалось чувство вины – мол, столько хлопот, и все из-за меня. Да и устал он больше всех. Непонятно, как еще держится?
Хотелось сказать им о последнем рывке, однако капитан суеверно предпочел промолчать. Были у него воспоминания, как порою все казалось позади, и вдруг обстановка резко менялась, и вместо долгожданного отдыха приходилось вступать в бой, вдвойне тяжелый из-за настроя.
Лучше не расслабляться…
– Подходим. У нас трехсотый. – Еще ладно, рация есть.
Надо было Комару тоже воспользоваться связью. Только как объяснить про двор и груду кирпичей?
Не рассчитывал Слава на помощь. Услал парнишку, чтобы хоть у того был шанс. Так что, все получилось к лучшему.
– Понял. Иду навстречу, – послышался в наушнике голос Громова.
Говорил капитан больше для перестраховки: вдруг примут не за тех да долбанут, как по ворогу? У них там бой идет вовсю. Но если решили помочь, еще лучше.
А уж способ помощи…
В знакомый и давно привычный треск очередей вдруг вклинилась басовитая нота. Ротный решил сыграть по-крупному и сразу зашел с козырного туза. Или, если не туза, то все равно с единственного козыря.
– Поднажали!
Ковальчук словно почувствовал, подтянулся к основной группе. Или пан, или пропал.
Бээмпэшка явно приближалась. С шумом, грохотом и прочими не слишком приятными для противника эффектами. Но диссонансом прогремел взрыв. Соревнование брони и снаряда длится долго, а тут броня-то ерундовая, зато против нее всегда найдется гранатомет.
– Сюда!
Здесь крохотный проулок выходил в улочку побольше, а уже та тянулась к улице нормальной. Бой шел на последней, наверное, показавшейся неприятелю более удобной и просторной. В сравнении со всевозможными проходами, где порою пара человек идет рядышком с трудом, а уж поставить пулемет – и даже деться от него будет некуда.
Вот и они. Солдаты в чужой форме старательно целились куда-то, но себя тоже берегли, зря не высовывались. Но один как раз возился с гранатометом, а много ли надо пехотной броне? Не танк все-таки.
Не слишком приятная вещь: две снайперские винтовки и три автомата в тылу. Да еще меньше чем с полусотни метров. Половина из дюжины солдат не успела осознать факт своей смерти. Остальные поняли, но по единственной причине – человек весьма живучее существо, а далеко не каждая пуля убивает мгновенно.
– Вперед!
В команде никто не нуждался, и Александр выдохнул емкое слово больше по привычке.
Вновь Булкин с Васильевым подхватили Вячеслава, однако сейчас троица перемещалась едва не бегом. Только скакать на одной ноге с такой скоростью невозможно, и бойцы догадались, подняли Комарова на руки. Правда, это ослабляло огневую силу отряда, только в некоторые моменты быстрота намного важнее.
– Мы выходим.
Капитан осторожно выглянул. Недалеко медленно двигалась бээмпэшка, а по ее сторонам, прикрывая броню и прикрываясь ею, передвигались по паре бойцов.
В открытом башенном люке виднелась чья-то голова. Хотя, почему «чья-то»? Разумеется, ротного. Кто еще может находиться на командирском месте? Громов заметил бывшего подчиненного, и машина резко прибавила скорость.
Пули свистели вдоль всей улицы. Башня чуть повернулась, и спаренный пулемет принялся щедро плеваться огнем. Мгновенная остановка, так, что тринадцать с половиной тонн брони качнулись. Оставалось отдать должное экипажу – машина встала чуть впереди группы Александра, чтобы последние могли без особых помех, если не считать таковым продолжающий летать свинец, заскочить в десантные отделения. Снаружи, может, привычнее, только не всегда безопаснее. Да и стрелять из оружия машины неудобно.
– Ковальчук! Дверь открой! – Александр припал на колено едва не в открытую и стал посылать короткие очереди по всем подозрительным местам.
Не годится офицеру быть первым, если речь идет о хотя бы подобии укрытия.
Фортуна переменчива. Несущие раненого вдруг упали в каком-то шаге от брони. Капитану показалось, будто кто-то споткнулся, оступился у цели. Только шевелился Комаров, почти сразу стал подниматься Илья, и почему-то неподвижно лежал Булкин.
Ефрейтор, благо рядом, одним прыжком оказался около напарника, наклонился, перевернул на спину. Словно сам был заговоренным или вдруг прекратилась продолжающаяся стрельба.
Холостой щелчок бойка. Капитан выдернул опустошенную связку, проворно вставил на ее место новую. Передергивание затвора, а взгляд между тем мимолетно скользнул по бойцам. Может, жив еще Булкин? Вон Ковальчук вцепился в него, проворно тащит под прикрытие брони, а рядом Ильюшка проделывает то же самое с Комаром. Но Комар помогает, видно, отделался падением, а второй снайпер даже не шелохнулся, хотя тащат его немилосердно, прямо по выбоинам асфальта.
Просвистело буквально рядом с головой, такое впечатление: пара миллиметров, и пуля содрала бы кожу, а сантиметр – вообще ударила бы в кость. А кость – не броня, ее пробить – плевое дело. Другие пули ударили едва не под ноги. Наверняка взвизгнули рикошеты, только как раз вновь заговорила пушка на БМП, и в ее грохоте утонули прочие звуки. Что-то ударило в бронежилет. Осколок камня ли, рикошет, главное, не непосредственное попадание. Его-то не спутать ни с чем, даже если пуля не пробила защиту. Там и ребра порою ломает.
Страха Александр не испытывал. Усталость, сбитое дыхание, небольшая головная боль, да немного кольнуло от чрезмерной нагрузки сердце, злость вперемежку с легким отупением – все, что угодно, но только не боязнь. Крышу сносило, пусть не слишком, только собственная смерть казалась понятием отвлеченным. Однако простейшее соображение говорило: не стоит оставаться на одном месте, когда место это открытое и пристрелянное.
Илья на пару с Ковальчуком уже помогли Комару залезть в десант и теперь клали туда же тело Булкина. Рывка в полном смысле не получилось, хотя до машины от Александра было метров шесть. Наверно, выдохся и за бой во дворе, и за показавшийся бесконечным бег к своим. Некое подобие полубега-полушага, и как офицера не подстрелили по дороге, осталось тайной судьбы. Которая порою любит продемонстрировать благосклонность. Зачастую – в виде шутки, чтобы потом усилить эффект раздачи весьма неприятных сюрпризов.
Тяжело бухнулся в свободный десант залезший туда раньше Илья, едва успел потесниться, захлопнул дверцу.
– Давай!
Прокричал без связи, но словно услышали. БМП лихо крутанулась и помчалась прочь. Тут же справа прочертила след ракета из гранатомета, попала в фонарный столб, и грянул разрыв. Какие-то куски упали буквально под гусеницы, машина подпрыгнула, только экая невидаль!
Башня крутанулась, развернулась назад, и наводчик ударил сразу из обоих стволов. А вот уже и линия пехоты. Бойцы особо не геройствуют, стараются держаться за куцыми уличными укрытиями, да оно и правильно.
Останавливаться водитель не стал. Проскочил чуть дальше, глубина обороны-то плевая, и затормозил уже, въехав в какой-то двор.
Оказывается, во встречном рывке были задействованы не все. Здесь занимали позицию Денис с неизменным пулеметом, а также двое из числа тех, кого капитан гонял особенно сильно: Макс и Серанцев. Как ни странно, оба до сих пор живые и здоровые. Неужели успели научиться чему-нибудь? Или оказались такими везунчиками, что уцелели там, где погибли люди опытные и умелые? Порою смерть находит и тех, кто не лезет в первые ряды, проходя мимо самых безрассудных.
Ни к чему забивать голову. И лишь спустя мгновение до капитана запоздало дошло. Не он ли подумывал поберечь Серанцева ради одной девушки? И убить его же – тоже ради нее. Или ради себя. А Макса вообще необходимо срочно отправить в тыл во исполнение приказа некоего очень высокого начальства. Даже соответствующий приказ, подписанный комбатом и украшенный батальонной печатью, хранится в кармане.
– Помогай! – рявкнул Ковальчук, извлекая из десанта безжизненное тело Булкина. Сидящий дальше Комаров помочь, понятно, был не в силах.
Оба молодых послушно подскочили, взяли убитого. На лице Серанцева мелькнула брезгливость напополам с плохо скрываемым страхом. Словно сам рано или поздно не превратится в остывший труп. Да и чего покойников бояться?
Но куда нести тело, оба парня знали. У самой стенки дома уже лежали несколько бойцов. Тех, которые отвоевали.
– Слушай, Дима, а ведь ты не прав, – тихонько сказал Александр ротному. – Мы же все равно отсюда уйдем. Надо вывезти ребят. Да и Комара срочно в госпиталь.
– Я думал, когда отходить будем…
– А если машины к тому времени не будет? Сколько тут до медпункта? За пять минут обернутся. Ладно, за десять. Как-нибудь продержимся без брони.
Сам же за разговором использовал последнюю технику в качестве стола. Сбросил на лобовой лист ранец и принялся извлекать из него патроны.
Ремарк был не прав, утверждая, что самое страшное на свете – пустой стакан. Самое страшное – пустой магазин.
– Распоряжусь, – не стал спорить ротный.
Сколько тел осталось лежать и на прежней позиции, в лесу, и по всей дороге, и здесь, в городе! Вывезти их не представлялось возможности, даже предать земле не хватило времени, но хоть этих ведь можно?
– Сколько у тебя людей?
– Экипаж, здесь трое, на улице с Суреном четверо. Вместе со старшиной, – уточнил старший лейтенант.
– Да мы. Итого – чертова дюжина. Прорвемся. У остальных положение еще хуже. Но там комбат. Да, ты же не слышал… Грохнули наши их штаб. Так что, здесь наверняка последние потуги. Склады, как понимаю, тоже пострадали. Считай, прут они по инерции, только и та иссякает.
Поднесшие «двухсотого» бойцы застыли рядом, напряженно прислушиваясь к вестям.
– Не дрейфь, орелики! – бодро выдохнул им капитан. Он старательно скрывал то пропадавшую, то возвращавшуюся сердечную боль. Не ко времени болеть, и точка! – Пока мы за каждую пядь держались, прочие обложили их корпус со всех сторон. Так что наступает им полный либерализдец. Последнее усилие, а там и победа не за горами.
Война отнюдь не заканчивается перемирием, потом предстоит еще масса работы, тоже тяжелой, но уже не опасной, и для солдат последний выстрел – рубеж. Уцелел, не уцелел. Каждому верится: потом станет лучше. Даже если не вернется все на круги своя, послевоенный мир всегда иной, так ведь и они изменились.
Бойцы невольно улыбнулись.
Какое сладкое слово: победа!
– Да, Максим. Ты почему в штаб не явился?
– Что я там, по приколу, забыл? – буркнул Сынок.
Не по-уставному, так ведь ополчение – не армия, дисциплина несколько иная. Никто даже не успел толком обучить всяким строевым премудростям. Воевал бы, а уж остальное – мелочи.
– Приказ пришел тебя в вышестоящий штаб откомандировать. – В тоне капитана не было осуждения.
Парнишка не виноват, что у него богатенький отец. Если это вообще вина, а не награда судьбы. Да и вообще, разве можно назвать виной шанс уцелеть? Труса Макс не праздновал, держался нормально, может спокойно взглянуть в глаза каждому. Пусть живет…
– Зачем? – словно не понимал, в чем дело и кто постарался.
– Не довели до сведения. – Александр уложил снаряженные магазины в разгрузку, закинул на плечи ранец и потянулся за сигаретами. Пальцы чуть подрагивали. – Собирать тебе нечего. Так что, давай на броню. Доедешь до медпункта, предъявишь выписку из приказа и выйдешь из города с ранеными. А дальше уже сориентируешься на местности. Парень ты самостоятельный, как-нибудь доберешься до Москвы. Держи приказ. Чтобы никто не цеплялся.
Завистливо вздохнул Серанцев. Для него листок казался пропуском в жизнь. Выигрышный лотерейный билет, доставшийся другому.
Максим осторожно, словно не веря, принял бумагу, посмотрел на подпись и печать, затем пробежал взглядом по тексту. Там было-то всего пара строк. Рядовой ополченческой бригады такой-то командируется…
– Давай. Время дорого. Грузите последнего и… Да, от себя лично. Спасибо за службу, солдат!
Грузить уже не требовалось. Тела положили на броню, и сейчас Илья с Ковальчуком пристраивали туда же Комарова. Снайпер сильно сдал, и казалось, в любое мгновение потеряет сознание.
– Ну, давай, Слава! Выздоравливай, – шагнул к нему капитан. – После войны встретимся. Я тебя обязательно найду. Мир тесен. Ты, главное, держись!
– Живы будем – не помрем, – обескровленными губами выдохнул Комаров.
Его-то увозили в тыл, а офицер оставался, и удастся ли встретиться, сильно зависело от судьбы.
И тут вялотекущая перестрелка на улице вдруг превратилась в настоящий бой. Последний час явно обещал быть веселым, и напрасны оказались надежды, что удастся спокойно перенести его.
– Орелики! Пошли! – Александр перехватил автомат, мельком посмотрел на воинство.
Но как же их мало! Старлей, Ковальчук, Денис с пулеметом, Серанцев, Илья… Если бы еще последнего тоже отправить в тыл! Почему его не оцарапало?
– Дима, «СВД» возьми. И патроны. – Больше доверить снайперскую винтовку было некому.
Боевая машина стала разворачиваться. Максим посмотрел на улицу, кресты храма, чуть возвышающиеся над дальними домами, на людей, которым предстояло идти в бой, на вечереющее небо… Почему-то вдруг первый раз в жизни стало неловко. Почему нормальные мужики остаются и не делают из этого ни трагедии, ни подвига? Вон Илья, вообще пацан, еще моложе Максима. Так ведь сам вызвался, никто его не заставлял! Даже какие-то чурки, и те воюют, хотя что им эта земля?
Тело словно само сделало первый шаг.
Взгляд капитана.
– Я с вами. Не хочу я в этот штаб! Завтра отправлюсь. Когда война кончится.
– Тогда пошли. – Удивляться Александр не стал. Возражать тоже. Вместо этого лицо капитана вдруг осветилось улыбкой. – Молодец, Максим!
Назад: Глава двадцать третья
Дальше: Глава двадцать пятая