24 июня 2015 года
Белосток. Польша

В машине было темно. Мутило от курева, дурного кофе, который они купили в саморазогревающихся банках и пили, от переполненного мочевого пузыря, от долгого ожидания. В машине был биотуалет, но, видимо, с ним что-то было не так — воняло, как из пехотного кадетского нужника. Адмирал поймал себя на мысли, что уж на кораблях-то так никогда не воняет — флот всегда более чистоплотен, чем армия, на флоте корабль — это дом…

Дивизионный генерал Роман Полько, который лично присутствовал при спецоперации, с омерзительным хлопком вскрыл еще одну банку с кофе. Хлебнул, скривился, но предложил адмиралу…

— Будешь?

— Нет, спасибо. Кислота скоро прожжет мой желудок насквозь.

— Бывает и хуже…

Их машина — здоровенный фургон «Мерседес» — стояла в каком-то дворе, в одном из кварталов пограничного города Белостока, совершенно советского вида города, в котором ужасающие русские многоэтажки-скворечники перемежались с новыми домами и с памятниками старины. Город сильно пострадал во время Второй мировой, но, в отличие от Варшавы, его не стали восстанавливать — просто застроили заново. Сейчас он обрел второе дыхание: белорусы, граница с которыми была совсем рядом, ездили сюда работать, ездили сюда и покупать то, что в Беларуси купить нельзя. Там диктатура.

Генерал достал из кармана ополовиненную упаковку, выдавил на ладонь белую таблетку, сунул в рот. Щелочь, чтобы нейтрализовать скопившуюся в желудке от дурного кофе кислоту. Скоро станет полегче.

Он чувствовал себя старым и усталым. Прямой рейс из Тбилиси на Варшаву польской авиакомпании «Лот» прибывал в Варшаву в ноль триста пятьдесят зулу (прим. автора — по Гринвичу. Зулу тайм — время по Гринвичу, военный термин), и он совершенно не выспался…

— Какого черта мы здесь сидим?

Поляк улыбнулся.

— Скоро. Марек, что там?

Один из операторов коротко переговорил с кем-то по рации.

— Они уже на Йозефа Пилсудского, пан генерал.

— Кто они? — взорвался адмирал МакРейвен. — Что ты, черт тебя возьми, скрываешь? Я не склонен разгадывать шарады, у меня нет на это времени!

— Сейчас увидишь, — ответил поляк. — Долго там?

— Минут пять-семь…

Даже время поляки вымеряли, как русские, — неточно. Интересно, почему они так плохо живут с русскими, если они по сути одинаковые?

Адмирал откинулся на спинку неудобного пластикового сиденья. Все плохо. В Грузии убиты двое американцев, в том числе оперативник высокого уровня военной разведки: они должны были поставить навигационные маяки в русских горах. Этого не сделано, и значит, операция тоже сорвалась, не успев начаться. Грузины ничего не могут понять и, похоже, врут — неофициальный разговор с военным атташе в Тбилиси дал основания полагать, что они сами во всем этом увязли по уши и сознательно врут. В Москве произошло несколько убийств, русские отказались сотрудничать. Теперь еще и это…

Все катится под откос. Все!

— Так, внимание…

Генерал насторожился.

— Что?

— Сворачивают. Мы их видим…

— Машина?

— Бардзо добра машина. Бардзо добра…

Да, похоже, и впрямь добрая, «Тойота Ланд Крузер»-двести, белого цвета. Польские номера. Идет медленно.

— Сворачивает. Стоп.

— Внимание на номера. Внимание на номера…

Аппаратура была хорошей — моментально сделала снимок и очистила его. Наблюдение велось сразу с нескольких камер и с небольшого дрона, кружившего над местом.

— Так, внимание. Водитель выходит.

— Девятый, проезжайте дальше. Восьмой…

— Снимок, снимок…

— Черт, вопрос — у нас есть снимок?

— Да, есть.

— Один человек. В машине один человек. Идет к подъезду.

— Где снимок?

— Сейчас зробим, пан генерал. Готово. Печатать?

— Да. И передайте всем. Узнаешь?

Вице-адмирал где-то видел его. Где-то точно видел…

— Пан генерал, машина. Исходные данные.

— Давайте.

— Томашек Бузкаш, Варшава…

— Матерь Божья… — изумленно вымолвил адмирал.

— Знаешь его? — спросил начальник разведки Польши.

— Узнал… — Адмирал с большим трудом удержался от того, чтобы не разорвать распечатанный на принтере снимок. — Один из наших.

— Кто именно?

— Извини…

Даже сейчас говорить свободно он не мог. Проклятье — он не мог.

— Так, внимание. У нас есть опознание, повторяю — есть опознание.

Сокол-один, Сокол-два, вопрос…

— Сокол-один, выдвигаюсь…

— Сокол-два на подходе…

— Его… живым. У нас будет пара вопросов к нему.

— Вопросов нет, друг. Сейчас посмотришь, как мы научились работать. Сокол-один, Сокол-два — на прием…

— На приеме, пан генерал.

— Передаю вам снимок. Изображенного человека по возможности взять живым.

— Сокол-один, понял.

— Сокол-два, понял.

Где-то над Белостоком три маленьких, меньше даже, чем черные птички, вертолета несутся к цели с четырьмя коммандос польского спецназа JW GROM на каждом. Техника отработана еще в Багдаде, где поляки задержали не меньше парней из колоды карт, чем американцы. Одновременный штурм наземного и воздушного элемента, высадка прямо на крышу с помощью небольшого и маневренного вертолета. Быстрое проникновение сразу с двух сторон, напор и огонь…

— Это здание, по нашим данным, — одно из основных, принадлежащих чеченской общине. Раньше мы привечали их — а теперь сильно раскаиваемся в этом…

— Восьмерка, у нас движение у здания…

И в этот момент все закрутилось в безумной карусели.

Началась стрельба. Откуда — непонятно, на экране не было видно стрелков, подозрительных машин — вообще ничего не было видно. Но было видно, как упали те двое на ступеньках и как полетели стекла у одной из машин.

— Стреляют! — крикнули в рацию.

— Всем номерам машин, у нас вспышка, повторяю — вспышка! Окружить район! Окружайте их! Они сейчас…

Из здания выскочили трое, автомат был у каждого. Один остановился, чтобы полоснуть из автомата по лежащим у самого здания людям, возможно, раненым, возможно, и убитым. Двое других бросились к «Ланд Крузеру»…

Через БПЛА было видно, как из «Ланд Крузера» — выпихнули водителя, точнее — его труп, после чего машина рванула с места, не дожидаясь третьего. Третий пробежал за ней несколько метров, потом, поняв, что не догнать, бросился в сторону.

— Всем номерам машин, двое в «Крузере» белого цвета, один бежит на… восток пешком. Вооружены автоматическим оружием. Принять меры к задержанию, не допустить прорыва на улицы, как поняли…. Черт!

В эфире был полный переполох.

— Стреляют!

— Докладывать о продвижении…

— Есть пистолет?! — сказал МакРейен.

— Какого.

— Просто дай гребаный пистолет! — заорал адмирал.

Полько пожал плечами, достал свой «Глок» и протянул американцу.

— Будь осторожен… надень это, иначе примут за чужака….

Полицейский «Форд», который полицейские поставили поперек дороги, «Ланд Крузер» снес, как бык на арене — зазевавшегося матадора. Осколки стекла и остатки пластика от разбитого в хлам бампера полетели в разные стороны.

— Пан генерал, уходят к белорусской границе.

— Поднажми. — Полько взял микрофон. — Сокол-один, Сокол-два, чрезвычайная ситуация. Готовиться к перекрытию границы, как поняли?

— Вас понял, идем на восток.

— Сообщите РВП.

— Примерно четыре минуты, пан генерал.

— Добро.

Генерал прикинул — на самой белорусской границе всегда хвосты из машин, силовой прорыв невозможен. Значит, у самой границы оставят машину и попытаются перебраться на ту сторону. Бывшая граница СССР — раньше через нее было не пройти, но теперь… С их стороны это настоящая дыра, когда Польша была коммунистической, ни они, ни русские особых денег в нее не вкладывали. А теперь еще хуже… только за прошлый год пограничникам обрезали финансирование на двадцать процентов…

Генерал достал бронежилет и начал надевать его…

«Ланд Крузер» рванул с дороги за несколько километров от границы, наткнувшись на хвост машин. Попытался объехать, вылетел на встречную… сплошной поток машин, не пробиться. Ударил какую-то из них, проломил заграждение, полетел под откос, тяжело ударился… выправился! Завывая мотором, рванул к лесополосе…

В этот момент показались вертолеты…

Фургон «Мерседес» с высоким длинным кузовом остановился на обочине как раз в тот момент, когда с одного из вертолетов открыли огонь по машине. Стреляли бойцы, которых нес вертолет, но внедорожник упрямо пер вперед…

У леска машина остановилась. Дальше хода не было.

Того, кто выскочил с водительского места, срезали несколькими очередями, но второй, укрываясь за машиной, явно бронированной, открыл шквальный огонь по вертолету. Генерал Полько видел, как один из спецназовцев, сидевших на боковом сиденье вертолета, сорвался и полетел вниз. Полицейские открыли огонь с дорожного полотна, которое было поднято на несколько метров над местностью…

Стрелок развернулся и в быстром, почти пулеметном темпе дал несколько выстрелов по ним. Триста метров! Пуля свистнула совсем рядом…

— Матка Боска! — заорал кто-то.

Еще выстрелы. Генерал перепрыгнул сломанное ограждение и покатился по насыпи вниз, потому что только там было безопасное место…

Когда он поднял голову, один из вертолетов уходил в сторону, за ним тянулась тонкая нитка дыма. Второй садился вдалеке. Настолько далеко, что ни о каком перехвате стрелка не было и речи…

Полицейские, некоторые с автоматами, опасливо спускались с полотна.

— Пан генерал, как вы…

Генерал протянул руку и вырвал у полицейского его автомат.

— Дай… К прочесыванию строиться!

Полицейские построились и медленно тронулись по направлению к машине с распахнутыми дверцами, готовые в любой момент ткнуться в землю под обстрелом. Слева перебежками к брошенной машине приближались спецназовцы.

Несмотря на возраст — а ему было ровно шестьдесят лет, — адмирал находился в отличной форме, в той самой, когда к чисто физической силе прибавляются мудрость и огромный боевой опыт. В отличие от многих других офицеров, он никогда не засиживался в штабах, долгое время проводил в зонах боевых действий и инспектировал войска лично, находясь на самом переднем крае. В отличие от многих других штабных офицеров, он всегда носил при себе автомат и готов был присоединиться к действующим частям, если это было необходимо. В Ираке — это был последний его настоящий бой — банда пошла на прорыв, когда он инспектировал позиции своих сил, и он вступил в бой вместе со своими людьми, за что потом журналисты назвали его «самым высокооплачиваемым стрелком армии США». Он начинал в Шестом спецотряде флота — сама по себе хорошая рекомендация. И как стрелять, не забывал никогда. Пистолет, правда, был незнакомым. Но, в конце концов, — «Глок» есть «Глок» и вряд ли бывший командующий польским контингентом в Ираке будет держать свой пистолет в плохом состоянии.

Куда бежать — вопросов не было. Можно было определить по выстрелам — автоматным и пистолетным. Били из «калашникова» — глухой, размеренный грохот. Адмирал этот звук знал очень и очень хорошо.

Вокруг были те самые чертовы многоэтажки, какие могли настроить только русские и какие он последний раз видел в Германии — немцы предоставили для тренировок по городским боям бывший городок Советской армии… скупые как черти. У подъездов стояли машины, немногочисленные люди — рабочий день, рабочее время — отшатывались с его пути. Он держал руку с пистолетом прижатой к телу, чтобы не слишком было заметно, и продолжал бежать…

На улицу он выскочил, когда там началась стрельба. Снова грохнул «калашников», он видел, как упал человек у остановившейся машины… увидел он и стрелка, вскинул «Глок» и дважды выстрелил метров с тридцати. По крайней мере, одна пуля попала в цель… он был в этом абсолютно уверен. Террорист пошатнулся, но продолжал бежать. И скрылся за многоэтажками…

Вой полицейских сирен гнал их обоих, как звук охотничьего рожка — загнанного лося. Адмирал побежал дальше, прикинув, что запасного магазина у него нет и в длительную перестрелку ему нельзя попадать.

Еще одна линия многоэтажек — и сразу после нее гребаный лес. Сосновый… густой и чертовски опасный. Бой в лесу даже более опасен, чем бой в городе…

Он оглянулся… никто не бежал. Поляки то ли потеряли след, то ли пытались создать что-то вроде окружения.

Он вломился в лес… сразу бросился влево… бежать прямо по следу дураков нет. Пробежал несколько метров… увидел какой-то неясный силуэт впереди, вскинул пистолет — но террорист оказался быстрее. Из-за деревьев громыхнул «калашников», и адмирал упал, выронив пистолет. Попытался зажать рану… увидев приближающегося стрелка, повернулся на бок, чтобы схватить пистолет здоровой, правой рукой, — и замер. Красная точка лазерного прицела побежала по руке, давая понять, что террорист не промахнется…

Похоже, все…

Адмирал иногда задумывался о смерти. Он видел смерть во всех ее проявлениях, в том числе и в очень неприятных. Когда он служил военным ныряльщиком — он видел, что сталось с парнем, который напутал со смесью и нырнул на глубину. Позже… ему довелось видеть вырезанную деревню в сербской Албании, довелось видеть результаты подрыва «Хаммера» на фугасе или того хуже — заряде направленного действия, довелось видеть, что стало с парнями из Шестого спецотряда после того, как потерпел катастрофу «Чинук» в афганских горах. Смерть приходит в разных обличьях, и часто — в не слишком хороших. Подсознательно он знал, что не умрет в доме престарелых, справляя нужду в горшок. Смерть от пули — не худшая из смертей… непонятно только, как…

— Не двигайтесь, сэр… Мне не хочется вас убивать.

Адмирал замер. Он помнил этот голос. Парень из отряда особого назначения, расквартированного в Германии. Черт, он был под его началом!

Как его…

— Какого черта!

— Отбросьте от себя пистолет. Быстро.

Адмирал сделал, что сказано.

— Не идите по этому пути, сэр. Не надо.

— Какого хрена ты творишь?! — заорал бывший командующий всеми силами специального назначения США.

Но впереди никого уже не было…

Лес наполнился звуками. Несколько человек… не один… не меньше двух десятков, судя по звукам — входили в лес. Понятно… поляки не решились соваться в лес до того, как не создадут подавляющий перевес сил. И адмирал их не осуждал за это. Что касается того парня… как же его все-таки звали — они никогда не поймают его. Если только по случайности.

Адмирал хотел встать — но подумав, остался на земле. Надо заняться раной…