Югра. 25 мая 2020 года
Утром на работе не появилась Марина.
Сэммел отсыпался, вчера они прибыли в Сургут в час ночи, и сам опоздал на работу. В офисе, недоуменно взглянув на пустое место ассистентки, он сам включил кофейную машину, прошел в кабинет и начал писать очередной отчет заказчику с рекомендациями по укреплению безопасности. Только закончив его, он понял, что что-то не так. Вышел в приемную. Милош сидел и пил кофе, а Марины не было…
– Где Марина?
Серб достал сотовый телефон, набрал номер. Пожал плечами:
– Не отвечает, сэр…
Сэммел снял трубку стационарного аппарата. Набрал короткий внутренний номер дежурного администратора.
– Это Сэммел. Мисс Ивонина не появилась на работе. Она ни о чем не предупреждала?
– Нет, сэр.
– Когда она последний раз проходила в здание?
– Минутку… двадцать четвертого, то есть вчера, сэр. Вышла как обычно, в девятнадцать тридцать.
Конечно, всякое может быть, но…
– Прикажете подготовить документы на увольнение, сэр?
– Пока не нужно. Активируйте дежурную группу поддержки, мне нужно два вооруженных человека и машина.
– Есть, сэр.
Предчувствие грызло душу.
– Милош, едем. Готовься к неприятностям.
Пожав плечами, серб допил кофе и вышел из приемной. Готовься к неприятностям – значит, надо было спуститься вниз и взять сумку в дежурной – их там несколько, и в каждой – автомат Калашникова и все необходимое для серьезного боя.
Вернувшись в кабинет, Алекс Сэммел достал из сейфа свою сумку, в которой было все необходимое на случай неприятностей, – она выглядела как деловой кейс. Достал из него «МР5К», передернул затвор. Взведено и поставлено на предохранитель, cocked and locked. Посмотрим…
Немного подумав, Сэммел взял из сейфа пачку долларов и спрятал в карман.
* * *
Марина Ивонина, как оказалось, жила в типичном советском пятиэтажном доме, примерно таком, какие немцы нашли в Восточном Берлине, когда страна объединилась. Совершенно ужасающие строения, не держащие тепло зимой, не имеющие кондиционера, лифта, мусоропровода, с маленькими комнатушками, в которых иногда жило по несколько человек, одинаковые по архитектуре. Для того чтобы подняться наверх, надо было преодолеть несколько лестничных пролетов, исписанных непристойным граффити и изгаженных нечистотами. Просто удивительно, что в двадцать первом веке, в стране, которая первая вышла в космос, в таких условиях жили люди…
Одна «Тойота» остановилась на выезде, блокировав двор. Вторая – медленно покатилась по асфальтированной дорожке перед домом. Во дворе в куче песка играли дети, увидев машину, они сворачивали игры и бежали прочь. Все-таки их здесь не любят.
– Здесь… – сказал Саня и остановил машину.
Милош вышел, осмотрелся. Потом кивнул и открыл дверь.
– Нормально.
Вместе, вдвоем, они направились к подъезду. Дверь в подъезд перекрывала стальная дверь, явно установленная позднее и проектом не предусмотренная…
– Минутку, сэр…
Серб достал что-то вроде электрического тестера, приложил к тому месту, где должен был быть ключ, – и дверь, пиликнув, открылась…
Из-за того, что дверь была стальная – на ground floor, том, который русские упорно именуют первым, – была кромешная тьма. Серб не обнаружил опасности, позволил войти охраняемому. В подъезде было удивительно чисто, лестницы нависали над головой, на площадке было по три квартиры. Разномастные, стальные двери – люди боялись. На некоторых были номера, на некоторых нет. На втором этаже ряды почтовых ящиков без указания имени владельца.
– Четвертый этаж, – серб произвел несложный подсчет.
– Пошли.
Они поднялись на четвертый. Нужная дверь была стальной и выкрашена в зеленый цвет, немного похожий на цвет хаки. Сэммел кивнул – и серб вдавил кнопку звонка. Раздался неприятный звук, приглушенный дверью…
Тишина. Но Сэммел услышал едва слышное движение в квартире – кто-то там был.
– Звони.
Серб позвонил еще раз. Потом еще…
– Кто там? – наконец раздалось из-за двери.
– Мэм, это Алекс Сэммел, я бы хотел поговорить с мисс Мариной, если это возможно.
Молчание.
– Ее нет!
Лжет…
– Мэм, мисс Марина работала на меня. Я бы все же хотел поговорить с ней и выплатить ей выходное пособие, если она увольняется. Пожалуйста, мэм…
Снова молчание. Потом лязг засова…
Женщина, которая выглянула в щель между косяком и дверью… он сначала подумал, что это его мать… так они были похожи. Но его мать… его мать сейчас жила с отцом в Майами, они ходили на собственной небольшой лодке в море, а мать записалась на фитнес и присылала свои фотографии и фотографии дома по электронной почте. И по скайпу, когда они разговаривали, она выглядела здоровой и цветущей, несмотря на годы. А эта женщина… она была какой-то тусклой и… уработанной. Избитой жизнью в хвост и в гриву и из последних сил тянущей лямку.
Но тянущей…
Алекс Сэммел постарался улыбнуться.
– Мэм, Марина работала у меня ассистенткой и…
Лицо женщины внезапно исказилось от злобы, она неожиданно плюнула в его. Попала в подбородок.
– Убирайтесь! Чтобы духу вашего здесь не было… Убирайтесь!
Из квартиры слышались сдавленные рыдания. Женщина попыталась захлопнуть дверь, но Алекс успел подставить ногу.
– Мэм, я не желаю ничего плохого…
– Вы! Чтоб вы сдохли все, твари! Вы такие же, как и эти… убирайтесь, сказала! Нет ее! Нет!
Все было понятно. Алекс достал из кармана деньги, протянул женщине.
– Возьмите. И не держите зла, мэм…
Женщина взяла пачку денег – десять тысяч долларов. Бросила ее американцу в лицо. Захлопнула дверь, на этот раз Алекс не препятствовал.
Серб молча ждал. Менеджер региона, отставной сержант морской пехоты США, достал платок и вытер лицо. Затем нагнулся и поднял пачку денег. Пошел обратно, вниз, серб последовал за ним. На втором этаже, у почтовых ящиков, он внезапно остановился – и серб остановился тоже, как заводной солдатик…
– Знаешь, почему мы проиграли в Афганистане? – внезапно спросил отставной морской пехотинец.
– Нет, сэр.
– Мы не учли местной специфики, друг. Когда у нас взорвали небоскребы и убили три тысячи невинных людей, мы десять лет искали Бен Ладена и нашли его, когда все это не имело никакого значения, а мы были посмешищами для всего Востока. Если вместо этого мы бы отправили бомбардировщики и убили триста тысяч человек в Кабуле, мы бы выиграли эту войну, друг. Ты так не думаешь?
Серб помолчал, явно раздумывая, стоит ли доверять американцу, чужаку и врагу. Но все-таки решился.
– Откровенность за откровенность, сэр. В девяносто девятом, когда ваши самолеты бомбили Белград, я служил в специальной полиции. У нас были русские. Один из них служил в спецназе, – серб произнес это слово по-русски. – Это специальные операции, по-вашему. Он сказал, что надо взорвать базы НАТО, убить летчиков, и сказал, что его учили это делать. Самолет, сказал он, опасен только в воздухе, но не на земле. Дело дошло до Слобо, и он сказал – нет, мы не террористы. Я до сих пор жалею, что мы тогда этого не сделали…
Американец внезапно даже для себя вдруг сказал, почти не раздумывая:
– И правильно жалеешь. Может быть, и не было бы сейчас всего этого дерьма…
Два человека, сказавшие друг другу слишком много, смотрели друг на друга в полутьме загаженного русского подъезда, словно встретившись впервые.
– У тебя есть? – сказал американец чисто по-русски. Только русские могут провести целый разговор, не называя, о чем идет речь, и прекрасно понять, друг друга. Американец от такого общения просто рехнется.
– Еще бы… – сказал серб, – здесь достать несложно. Кого?
– Кого угодно, – сказал американец, – на твой выбор. Не важно кого, главное оставить послание. С террором можно справиться только террористическими методами.
Серб кивнул:
– Я понял…
Американец достал из кармана многострадальную пачку денег, протянул ее сербу.
– За работу. Если мы не сможем помочь, то можем хотя бы отомстить. Если будут вопросы, я поклянусь на Библии, что поручил тебе проверить аэропорт…
– Я понял…
– Оставайся здесь. Я оставлю машину.
Американец пошел вниз.
– Сэр…
Сэммел обернулся – на площадке между первым и ground floor. Серб, на фоне окна казавшийся вырезанным из черной бумаги силуэтом, отдавал честь ему, врагу, двадцать лет назад бомбившему его родину. Отдавал, как это делают в Европе.
– Всегда верные, друг… – американец тоже отдал честь на свой манер, – всегда верные…
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Документ подлинный
…Предолимпийский Сочи. Автобусная остановка «Звездочка». Микрорайон старый, всегда людно, много магазинчиков, ларьков. Выйдя из маршрутки, решили купить овощей. Перед нами несколько человек, мы болтаем, ожидая своей очереди.
Вдруг ухо улавливает какое-то напряжение в звуках – переключаюсь, вслушиваюсь, понимаю, что молодой человек что-то говорит девушке-продавцу на языке, которого она не понимает. Девушка пытается улыбнуться, извиняется, объясняя, что она не понимает, о чем спрашивает ее молодой человек.
И тут вдруг он разражается просто фонтаном из оскорблений на вполне нормальном русском языке, обзывает девчонку последними словами, а потом говорит ей назидательно:
– УЧИ, КОБЫЛА, ЧЕЧЕНСКИЙ ЯЗЫК! Скоро здесь никто на русском разговаривать не будет! Тех, кто выучит, оставим здесь работать на нас. А КТО НЕ ВЫУЧИТ – САМИ ВИНОВАТЫ, ПЕРЕРЕЖЕМ, КАК БАРАНОВ! Здесь скоро все наше будет!
rons-inform.livejournal.com
