Север России. 15 мая 2020 года
Встреча основных игроков местного рынка безопасности состоялась в Ханты-Мансийске, в отеле «Тарей» на улице Ленина. Отель представлял собой пятиэтажное современное здание, построенное на улице Ленина и перестроенное уже в нулевые – так, что к старой советской коробке пристроили полукруг и здание стало походить на запятую, только с прямым хвостиком. Как и все приличные места в городе и вообще в регионе – с постояльцами проблем не было. Это было как золотая лихорадка, только вместо «девятнадцать долларов за унцию» повторяли «триста долларов за баррель». Конечно, приходилось мириться с не совсем комфортными условиями – снайперы на крыше отеля, заложенные кирпичом панорамные стекла, бронированные машины эскорта, злобные взгляды людей, но триста долларов за баррель более чем хватало на расходы. Им даже не смогли выделить нормального конференц-зала, пришлось проводить мероприятие в большом номере отеля, охраняемом, наверное, в этот вечер так, как ни одно здание в России…
На Сэммела смотрели снисходительно – и в то же время со скрытой заинтересованностью. Он был чужаком. Морская пехота – в этих кругах не слишком-то котируется, козырными считается спецназ ВМФ US NAVY SEAL, «Дельта Форс», некоторые спецподразделения ВВС, конечно же – ЦРУ США. У морской пехоты в вооруженных силах США было несколько уникальное положение в том числе, что она сама считала весь Корпус силами спецназа, а другие считали, что морпехи – только лбом стены пробивать. Поэтому морпехи считались этакими париями, хотя для современной охранной деятельности – налегке, без сложного оборудования – они-то как раз были готовы лучше всего. С другой стороны, Сэммел был русским, и несмотря на провозглашенную тотальную политкорректность, об этом знали и помнили. С третьей – про него ходили слухи, что он был связан с ЦРУ США, а это вообще отдельная тема. В руководстве частных охранных компаний, в советах директоров – немало тех, кто работал на Лэнгли, а вот в поле бывших агентов Лэнгли почти нет. Сама по себе биография Сэммела – он долго нигде не работал и все время оказывался там, где рвануло, – наводила на размышления. Но оперативников ЦРУ теперь не боялись и не уважали – скорее, от них ждали неприятностей. Поэтому Сэммел, назначенный на пост регионального менеджера крупнейшей компании региона, вызывал интерес сам по себе, пусть и не всегда благожелательный. Поэтому на его приглашение откликнулись все «крупняки» – хотя бы для того, чтобы посмотреть и послушать.
Надо было видеть это зрелище… этих людей, которые расположились в самом просторном, президентском номере отеля. Такого зрелища, наверное, людские глаза не видели лет двести. С тех пор, как система рыцарского феодального ополчения была заменена на регулярные армии – ушли в прошлое те лихие рубаки, имена которых вписывали в летописи, именами которых называли детей, кто освящал свой меч или саблю у архиепископа или самого Папы и мог один обратить в бегство целый отряд. Последние двести лет важнее были те, кто умел стоять в строю и подчиняться приказам, без рассуждения идя на смерть, если какой-то придурок в генеральских погонах так решил. Они сами решали, как им жить и когда умирать. Парадоксально, но когда появилось ядерное оружие и большая война стала невозможна, начало возрождаться рыцарство. То самое, давно уже забытое. Они были людьми, убивающими за своего короля не потому, что их призвали, а потому, что они сами так решили. Их путь в равной степени был усеян как розами побед, так и шипами поражений. Первым их крупным поражением был Вьетнам… не счесть хороших, достойных парней, которые погибли там от армии маленьких, злобных дикарей – и даже то, что от их рук погибало в два, в три, в пять раз больше, ничего не меняло. Они потерпели поражение в Ираке и Афганистане, но это не потому, что они были плохими воинами, просто у их страны не хватило воли для того, чтобы превратить поражение в победу, сделать то, что надо для победы. Но на их пути было немало и побед. Первый Афганистан – они карабкались по склонам Гиндукуша и ночевали в долине Панджшер, доставляя «Стингеры» армии моджахедов для того, чтобы они смогли сбивать советские вертолеты. Колумбия – они сумели победить и разгромить картели, уничтожив наиболее опасных наркогангстеров. Они сумели сломать через колено коммунистов в Сальвадоре и Никарагуа, победив в маленькой, грязной войне. Они сумели остановить югославский конфликт, причем сделать это так, как выгодно им. Они сумели опрокинуть Ливию Каддафи, и теперь вместо того, чтобы иметь дело с неуступчивым и наглым диктатором, их страна имела дело с племенными царьками, которые так и норовили подложить друг другу свинью. Они добились главного – после Ирака с ними нельзя было не считаться. Наступала новая эра переформатирования мира. Тот проект «единого человечества», «конца истории», который благонамеренные придурки продвигали в девяностых, кончился одиннадцатого сентября две тысячи первого, и кто бы это ни сделал – он оказал им большую услугу. Теперь все тормоза были сорваны, все засовы сброшены – настало время войны. Сейчас, почти двадцать лет спустя, мало кто осознавал, что изначально задумывавшая как серия локальных операций эта война переросла в новый проект по изменению мироустройства в целом. Проект многогранный, многоликий, многовекторный, в котором найдется место и озабоченному экологу, и готовой принести себя в жертву прогрессу женщине, и им, рыцарям тайной войны. Этот проект переформатирования мира мыслился без крупных войн, но при этом с большим кровопролитием. Просто оно должно было быть растянуто во времени и подаваться как совокупность отдельных, внешне не связанных между собой и во многом спонтанных актов насилия. Мир в конечном итоге должен был разделиться на две половины. Малая часть, оплотом которой мыслились Соединенные Штаты, великий остров – относительно безопасная зона, отделенная от бунтующих орд двумя огромными океанами, какие никак не переплыть беженцам и в которых безраздельно господствует военно-морской флот США. Доллар – как единственная резервная валюта, и не от ее особых достоинств, а от отсутствия альтернативы. Оазис прогресса и свободы, куда должны съезжаться, точнее, бежать от нарастающего хаоса все свободно мыслящие люди планеты, и даже просто те, кому есть что спасать. Америка и станет этаким громадным убежищем для всего мира, убежищем, в которое люди будут сносить все ценное, что только есть.
Оставшийся мир виделся как огромные территории, заселенные злобными дикарями, где нет ни порядка, ни закона, ни государственности. И последние оплоты порядка и какой-то нормы, которые понятно, что в геополитической перспективе не выстоят, но их долговременность будет зависеть от благорасположения и поддержки Америки. Их существование в течение достаточно длительного времени было нужно для того, чтобы успеть вывезти за океан все самое ценное и дать возможность сбежать тем, кто этого достоин.
Они, рыцари двадцать первого века, нужны были в этой схеме по многим причинам. Во-первых, идиотская политкорректность не давала делать то, что необходимо было делать для обеспечения безопасности, сдерживания численности дикарей и обеспечения безопасности критически важной инфраструктуры. Армия сама по себе мало приспособлена для тайной войны: существуют оформленные приказы, рапорты, запросы на выдачу имущества, средства боевого документирования – все это хранится в архивах и рано или поздно кто-то может до этого добраться. А вот то, что делают частные армии, обычно остается в тени, если, конечно, не получается так, как с расстрелом иракцев в две тысячи седьмом. И даже если частники в чем-то замазались – можно открыть новую фирму на замену старой, сменить название, провести пиар-кампанию, сменить директора. И даже если кого-то посадят в тюрьму – организуются новые компании, придут новые люди и все будет по-прежнему, а вот с армией так нельзя, ее не реорганизуешь. Во-вторых, ключевыми игроками в новом мире должны были быть не государства, а компании – и компаниям нужны были частные армии. В-третьих, задействование частников позволяло вести войну без войны, не задействуя те «демократические» механизмы, которые потребовалось бы задействовать при активации армии, например согласование военной операции с Конгрессом. Использование частных денег и вовсе выводило военные операции за рамки государственного контроля: если Дядя Сэм не тратит денег, Дядя Сэм не может и влиять на то, на что он не тратит денег. На самом деле налог с общества на войну взимался, просто другим путем. В результате дестабилизации нефть, газ, полезные ископаемые стоили дороже и дороже, и люди, совершая покупки и расплачиваясь за них, платили «квазиналог» сырьевым корпорациям, а корпорации составляли бюджет и часть его расходовали на безопасность, то есть на действия частных армий. Почти все то же самое, как и с налогами, – только без малейшего следа контроля со стороны общества, а общество, придумавшее идиотскую политкорректность вкупе с не менее идиотской толерантностью, и не заслуживало права голоса. Конечно, какая-то роль государства оставалась – например, ни одна частная компания не может взять и содержать авианосец, не говоря уж о том, чтобы построить авианосец, – акционеры не поймут. А авианосец нужен. Но в данном случае государству отводилась пассивная роль, оно было вынуждено реагировать по факту на последствия того, что делали и делают частники. А правильность реакции обуславливалась тем, что предвыборные кампании надо было финансировать, и их финансировали уж точно не домохозяйки из Милуоки с их пятьюдесятью долларами взносов.
Отдельная роль в этом смысле определялась России.
В самом начале, когда эта схема только начинала разворачиваться, в России часто поднималась и устно, и на страницах книг тема о том, что якобы американцам нужна Сибирь. Самым идиотским было то, что и некоторые «американские» мыслители выдвигали предложение купить или даже арендовать Сибирь у России. Говорили, что якобы Сибирь – последняя кладовая ресурсов, последняя неосвоенная зона на планете и что ее богатеи придерживают для себя, чтобы переселиться туда, как только исчерпается весь остальной мир.
Это был полный бред с точки зрения геополитики…
Сибирь не только не представляла собой никакой ценности, она представляла собой ненасытную прорву в том смысле, что в нее надо было вкладывать и вкладывать для того, чтобы обеспечить инфраструктуру. Это не смогли сделать даже русские при Советском Союзе – при том, что денег тогда не считали. Все, что смогли русские, – провести по самому югу Сибири новую стратегическую магистраль – БАМ и освоить Южную, самую теплую часть Сибири, построив там города, в которых можно было хоть как-то жить. Вопрос о северном железнодорожном пути, идущем через Аляску и Русский Север, как некий аналог Северному морскому пути, дискутировался, но вяло – все понимали чудовищную сложность и затратность этого строительства при совершенно неочевидных плюсах.
А тут речь шла ни много ни мало об освоении целого дикого пространства размером с иной континент, где нет почти никакой инфраструктуры, все надо строить с нуля, погодные условия экстремальные, жизнь сложна. Кому это надо? Кто взвалит на плечи такой груз? Кто сможет выделить хотя бы минимально необходимый объем финансирования на этот проект? Даже Китай… если даже смотреть на карты, которые печатают китайские националисты, даже они никогда не претендовали на всю Сибирь, а только на самую южную, относительно освоенную русскими часть и побережье Тихого океана. Даже они, совершенно не руководствующиеся рациональными мотивами, понимали, сколь страшен, тяжел и затратен проект освоения Сибири. Партийные же власти Китая и вовсе не задумывались об этом, они даже глубинку своей страны почти не осваивали. Все, что им нужно было для конкурентоспособности, – громадные города, расположенные на побережье либо в устье крупных рек, чтобы вывозить товар самым дешевым водным путем, да огромные фабрики, расположенные вокруг этих городов и производящее все, что нужно миру. В этом был секрет конкурентоспособности Китая. И проблема перенаселения перед ним отнюдь не стояла, по крайней мере не такая, чтобы ее надо было решать освоением дикой и холодной Сибири. Достаточно построить еще несколько кварталов общежитий для рабочих – вот и вся проблема перенаселения.
Сибирь решала только одну проблему. О которой вслух не говорили, но которая была и плюхалась в грязь то тут, то там, подобно восьмисотфунтовой горилле, и рушила все сколь-либо вменяемые планы.
Мусульмане…
За период с тысяча девятьсот десятого по две тысячи десятый год численность мусульман в мире увеличилась в семь раз, до полутора миллиардов человек, а их доля в общем населении планеты увеличилась вдвое. Этот процесс не только не обращался вспять – на фоне деградации западных обществ и христианской цивилизации он еще и усиливался. Наиболее ярким примером проблемы служил Пакистан. Страна, в которой Британия оставила лучшие образцы цивилизованности, страна, которая сумела создать собственную атомную бомбу, единственную в исламском мире, теперь была на грани катастрофы, и армия, единственный стабильный элемент системы, уже не способна была поддерживать статус-кво. Причиной этому была отнюдь не «Аль-Каида» и не «Талибан», как многие считали, «Аль-Каида» и «Талибан» – это только симптомы болезни, как сыпь при тифе. Причиной было то, что за шестьдесят лет население страны увеличилось вчетверо и достигало уже двухсот миллионов человек. И эти двести миллионов человек жили в горах, непригодных для сельского хозяйства, и в городах, деля кусок на все большее число людей. И даже кусок этот становился все меньше и меньше. Двести миллионов людей жили в стране, больше половины территории которой составляли горы, не приспособленные для хозяйства вообще. И Пакистан был не единственным. Йемен, где население к 2050 году прогнозировалось на уровне пятидесяти миллионов человек и где промышленности нет вообще никакой. Египет, где численность населения за время независимости больше чем утроилась. Никакого пути решения проблемы, кроме территориальных захватов и массовой миграции, не существовало. В то же время и массовая миграция демографическое напряжение не снимала, рост населения шел медленнее, чем отъезд за границу. Да и страны, принимающие мигрантов, уже хлебнули лиха и начали закрывать границы.
И только громадная, неосвоенная Сибирь могла служить тем последним резерватом, который мог бы вместить все эти голодные орды ртов. Только они, в свою очередь, могли бы провести хотя бы очень примитивное, но все же первичное освоение Сибири. Хотя бы вырубить лес, выкорчевать корни, распахать и построить хоть какие-то дороги. Потом можно начинать более высокотехнологичное освоение, но это потом – отдельная тема.
Сибирь принадлежит русским? Отлично. Еще лучше. Значит, будет война.
При этом Россия в плане должна была играть отнюдь не пассивную роль. Никто из разработчиков плана не сомневался в том, что русские, даже несмотря на более чем десятикратное превосходство врага по общей численности и тридцатикратное (!!!) по призывным ресурсам, дадут накатывающейся с юга ваххабитской орде суровый и жестокий отпор. И даже погибая как народ, они сослужат добрую службу миру, убив столько врагов, что исламский мир не оправится от этой бойни на протяжении жизни целого поколения. Этому Америка никак не намеревалась препятствовать, можно было даже помочь русским продержаться подольше. Более того, как наиболее желательный для Pax Americana исход этой эпической войны был такой, что русские в тотальной войне смогут смертельно ранить исламский мир, физически выбив весь его пассионарный элемент, сломать его демографическую структуру, сделав примерно то, что сделали век назад две страшные войны – Первая и Вторая мировая – с европейцами. Что наиболее сильные и жизнеспособные представители исламского мира погибнут в русских снегах и не дадут потомства, а те, кто останется жив, сломаются навсегда от ужаса увиденного, и проклянут и войну и джихад, и разуверятся в Аллахе, и станут пропагандистами мира любой ценой и несмотря ни на что – как их общества стали после двух войн. И уже в этом случае с исламским миром можно будет работать, как работали с Советским Союзом. Из Второй мировой он вышел почти победителем, но это была пиррова победа. Родилось поколение, пропитанное смертельным ужасом войны, и оно передавало этот ужас детям, а дети – внукам. Мир любой ценой! Мир, несмотря ни на что! Мир, даже несмотря на то, что на твоих глазах у тебя отнимают то, что принадлежит тебе по праву. В девяносто первом они сами плюнули на Мавзолей – и в исламском мире через четыре десятка лет народится поколение, которое плюнет на Каабу и мечеть Аль-Харам и отречется от Аллаха. А они в этом помогут. А если нет – что ж, американская армия справится с ослабленным бойней противником без особых потерь для себя. И даже если им удастся победить русских – уцелевших ждет трибунал в Гааге или просто безымянная могила. Или адская топка, в которую помещение превращает выпущенный с беспилотника Hellfire. А если русские найдут в себе силы и мужество нанести атомный удар по всем мусульманским городам, испепеляя в адском огне цивилизационные центры чуждой и враждебной им цивилизации – что ж, Америка будет к этому непричастна, все будет сделано руками русских. Америка будет судить уцелевших…
Это был поистине эпический план, план, достойный великого Рима. Но проблемы… проблемы были.
Первая проблема была в том, что этот план нельзя было разглашать и не только разглашать, но даже и намекать на него. Потому что простые американцы его бы не поддержали и, возможно, даже подняли бы мятеж против правительства, которое заявляет такие планы. Даже несмотря на то, что этот план был единственной оставшейся возможностью построить Pax Americana, американский мир, все остальные возможности были уже упущены. А невозможность разглашения этого плана делала невозможным прямое управление этими событиями, оставалось только просчитывать точки бифуркации и наносить строго до миллиметра выверенные, короткие удары – воздействия, сдвигая историческую нить в нужную сторону. При этом любая, даже минимальная ошибка могла сорвать этот план или перевести процесс в неконтролируемое состояние.
Вторая проблема была в том, что сама Америка менялась, и менялась не в лучшую сторону. Утрачивалась историческая воля. Подонки-демократы, чтобы укрепить свой электорат, принялись импортировать в страну афганских и африканских беженцев целыми деревнями, вводя идиотские квоты. Получалось, что страна не могла впустить банкира, потому что квота по этой стране выбрана, но зато пускали в страну целый кагал албанских, а то и афганских беженцев или «преследуемых по национальному признаку» цыган. Это разлагало страну изнутри, институты власти и системы управления трещали по швам. Все больше и больше людей опускались на дно и становились социальными паразитами, живя на пособие: из социального паразита не получится ни воина, ни семьянина, ни рабочего. Корпорации же, вместо того чтобы работать на будущее, занимались мелким грабежом, азартно распихивая по карманам бюджетные деньги и ни за что не отвечая. Вопрос начинал становиться уже так – а сможет ли океан сдержать орду, если дать ей победить хотя бы на время.
Третья проблема была в том, что существовали такие люди, как Алекс Сэммел. Для которых ценности были важнее выгоды, честь не продавалась, а ненависть к тем, кто убил его друзей, была сильнее холодного расчета. Людей, которые имели свою миссию и неутомимо шли к цели, изобретательно преодолевая препятствия. Раньше таких людей было большинство, и они построили величайшую империю на Земле. Сейчас они были в меньшинстве, но еще оставались. И пока они были, нельзя было сбрасывать их со счетов.
Я знаю свое место и несу жребий…
Найджел Нолте. Бывший 22САС, среди своих считается хитрым, умеет договариваться. Сейчас – Аегис, британская военная компания. Охраняет по квоте «Бритиш Петролеум».
Дейв Касински. Бывший морской котик, третья группа. Блекуотер, потом Академи. Начинал в Ираке, засветился в Афганистане и почти во всех постсоветских странах. Охраняет по квоте «КонокоФиллипс».
Николас Брифс. Дин Корп, бывший зеленый берет из Форт Брегга. Охраняет по квоте французский «Тоталь».
Джейсон Бирн – возможно, имя, возможно, псевдоним, поскольку всего на одну букву отличается от Джейсона Борна, главного героя нескольких произведений Роберта Ладлэма, получивших мировую известность. Он проявился уже в странах бывшего СССР, его никто не знал ни по Ираку, ни по Афганистану, но парень очень толковый. Про себя говорил, что он из разведки парашютистов Ее Величества, так называемых Следопытов – при том, что они были расквартированы в Афганистане, но по Афгану его никто не помнит. Представитель Эринис, охраняет по квоте «Роял Датч Шелл».
Остальных можно было не перечислять – свободные подрядчики. Мир частной охраны, частных военных компаний был довольно сложен, а контракты – еще сложнее. На самый верх, на непосредственные переговоры с конечными заказчиками – а это или государство, или спецслужбы, или CEO, или представители Советов директоров крупнейших ресурсодобывающих компаний мира – имеют выход очень немногие. Сейчас это максимум двадцать—двадцать пять компаний. Ради того, чтобы иметь такой выход, надо иметь очень многое. Надо иметь связи на самом верху, надо играть в гольф с нужными людьми, надо иметь представительный Совет директоров, в который должны входить отставники из высшего эшелона спецслужб, вхожие всюду вплоть до Белого дома. Только таким компаниям удается подписывать контракты на десятки, даже сотни миллионов долларов, а в последнее время все ждали первого миллиардного контракта в их индустрии, и скорее всего, связанного с русской нефтью. Но сами эти компании обычно контракты не исполняют, они занимаются администрированием и контролем рисков. На следующей ступеньке – непосредственные исполнители. Этих компаний больше ста, среди них тоже есть иерархия, но не столь явно выраженная. Некоторые имеют в своем активе операторов (именно так называются специалисты по безопасности) из США и Великобритании, бывших стрелков из подразделений первого уровня с действующим допуском по контрразведке. Некоторые специализируются на более дешевом товаре: например, «Блекуотер» в свое время активно привлекала отставных бойцов чилийского спецназа морфлота, работала с перуанцами, с колумбийцами. Некоторые работают по странам – Турция, Румыния, Россия, Украина, Босния и Герцеговина, Сербия, Хорватия, у них хорошие связи в этих странах, и они больше исполняют роль кадровых агентств. Некоторые специализируются на найме местных – тут свои проблемы и нужны свои компетенции. Наконец, третий уровень – это поставщики ресурсов и небоевого персонала. Повара, грузчики, водители машин, сами машины, контейнеры, боеприпасы, оружие – оно закупается в самых необычных местах. Например, одно время было большое количество патронов с Украины, с Луганского завода, а винтовки закупали в Нигерии, где есть малоизвестное, но активно действующее производство. Деньги спускаются снизу вверх про цепочке, но времена сейчас… похоже, они даже лучше, чем в Ираке в период его расцвета. Цена на нефть побила все возможные рекорды, а чтобы контролировать нефтедобычу в такой стране, как Россия, надо очень много операторов. Нефтяники купались в деньгах, а когда большой пес счастлив – счастливы и его блохи. Мир на всех парах летел к катастрофе, но все те, кто был причастен к ресурсодобыче, еще никогда не зарабатывали так много. Это походило на конец двадцатых… до печального двадцать девятого. Тогда тоже все верили в себя и в будущее, устраивали парусные регаты, играли в гольф и перевозили купленные в Европе старые замки, разобрав их по кирпичику…
Сэммел пригласил кое-кого из второго эшелона операторов – кто-то пришел, кто-то – нет. Из третьего – не было никого. Но и того, что было, было достаточно, чтобы решить наболевшие вопросы.
– Джентльмены… – Сэммел прошел к доске, на ней можно было писать маркерами и крепить листы бумаги небольшими магнитами. В армии обязательно были проектор и презентации в PowerPoint, но тут как-то обходились без этого. – …Я провел анализ наших рисков и примерно обозначил потери, которые мы несем. По тому имуществу, которое у меня под охраной, – в год от рисков, связанных с безопасностью, выбывает восемь процентов имущества. Что касается имущества охранной компании – эта цифра составляет двадцать три процента. Я не имею права разглашать цифры потерь клиентов, но могу озвучить свою. Она составляет по текущим ценам около двенадцати миллионов долларов в год только имущества, плюс около двадцати миллионов уходит на выплату страховок. Конечно, эти деньги компенсирует нам страховая компания, но, по крайней мере, часть из них мы все же выкладываем из своего кармана в качестве повышенных страховых премий. Таким образом – эта война обходится нам во много миллионов вечнозеленых, если сложить общие потери. Каждый из вас, полагаю, знает свои.
Сэммел взял маркер и начал писать крупными, резкими цифрами.
– …Пока не прошло достаточно времени, чтобы уверенно говорить о тенденции, но я явно вижу вот что. По итогам апреля две тысячи девятнадцатого года мы имели шестьдесят один инцидент. По итогам апреля две тысячи двадцатого года мы имеем пятьдесят пять инцидентов. Казалось бы, прогресс. Но если рассмотреть эти цифры подробнее, получается следующее: в апреле прошлого года мы имели сорок один инцидент, связанный с нападением на собственность, и двадцать – с нападением на персонал. В апреле этого года мы имеем только восемь инцидентов, связанных с нападением на собственность, и сорок семь, связанных с нападениями на персонал. Причем я учитываю только крупные инциденты. О чем это говорит?
Молчание.
– Это говорит о том, что террористы и бандиты почему-то переориентировались с нападений на собственность на нападения на людей. Почему это так? Может быть, потому что кто-то платит им за неприкосновенность собственности?
Снова молчание.
– Тенденция снижения роста инцидентов, связанных с ресурсодобычей, не подтверждается общей тенденцией к росту насилия в регионе. Я здесь не так много времени, но меня уже пытались убить дважды. Один раз взорвали начиненную взрывчаткой машину у отеля, другой – обстреляли конвой, в котором я ехал. Мне удалось получить у русских пусть и неполные, но все же данные, которые я считаю достоверными. За последние четыре месяца количество террористических проявлений больше, чем за весь прошлый год, количество насильственных преступлений возросло вдвое. Мы сидим на вулкане, джентльмены, и он просыпается.
– И что ты предлагаешь? – спросил Брифс.
– Я предлагаю для начала понять, что объекты, которые мы охраняем, находятся не в безвоздушном пространстве. Они находятся на территории государства Россия, и мы должны считаться с этим. Мы должны понимать, что перед нами разворачивается общественный конфликт, который может привести к настоящей бойне. Мы не сможем остаться в стороне от него – в лучшем случае нам придется иметь дело с победителем. В худшем – мы увидим перед объектами разъяренную толпу, намеревающуюся все разгромить. Я призываю всех вспомнить опыт Сирии – мы помогли победить тем, кого считали правыми в этом конфликте, но сразу после этого они начали обстреливать танкеры и врываться на нефтеперегонные заводы. Здесь это может быть еще хуже. Я полагаю, пришло время определиться и поставить на ту лошадку, которая приведет нас к победе.
– Эй, Эл, ты правила забыл или как?
– Нет, не забыл. Но правила можно истолковывать по-разному. Да, мы не имеем права вмешиваться, все, что мы можем, – это охранять либо неподвижные объекты, либо подвижные. Но я призываю вспомнить, что в наших руках есть деньги, и немалые. Те, которые нам выделяют на улаживание вопросов. И те, которые мы платим не тем, кому надо.
Молчание. Все прекрасно понимали, о чем идет речь, но об этом было не принято говорить. Даже намеками.
– Эл, а кто придет к финишу первым, какая лошадка? Уж не русские ли?
– А почему бы нет?
– Почему?! – насмешливо сказал Брифс. – Знаешь, я так-то ничего не имею против русских, некоторые из них даже работают у меня. И ты крутой парень, вопросов нет. Но русские в целом… брат, да это же п…ц какой-то. Сколько я вижу, столько удивляюсь – они не способны даже защитить себя. Да чего там – они и работать-то нормально не могут. Постоянно какая-то хрень. Нет, на русских ставить нельзя.
– Ты ошибаешься.
– Алекс, – вежливо сказал Бирн, – ты здесь недавно. Возможно, ты просто многое забыл, а возможно, тут что-то сильно поменялось. Но факт остается фактом – на русских ставить нельзя. Их осталось совсем немного в регионе, большая часть бежала отсюда. Откровенно говоря, было бы хорошо взорвать пустующие дома, но нам никто это не даст сделать. Русские так и не смогли сформировать свою самооборону. Многие русские работают на представителей диаспор, и их это вполне устраивает. С русскими все кончено.
– Нет, если мы им поможем, – упорно сказал Сэммел, – не все кончено. В конце концов мы должны встать на правильную сторону. Что мы хотим – чтобы тут воцарился ваххабизм, так, что ли? Чтобы тут был Ближний Восток, только со снегом вместо песка?
– Он уже воцарился, Эл! – с насмешкой сказал Брифс. – Добро пожаловать в реальный мир. Весь континент превращается в одну большую-пребольшую помойку, и все, что мы можем…
Звякнуло стекло.
– Снайпер!
– Снайпер, ложись!
Сэммел, не торопясь, отошел от доски, обернувшись, посмотрел на кратер в стене. Промах, инчей на двадцать… чертов придурок. Скорее всего, из-за стекла, мало кто из армейских снайперов умеет стрелять через стекло. Когда начинается их работа – все стекла в городе уже бывают выбиты.
Кто-то, подобравшись ползком, дернул за шнур, отпуская шторы. От пинка вылетела дверь, ворвались бодигарды из коридора…
* * *
После того как стало понятно, что пославшего им привет неизвестного снайпера обнаружить не удалось, все собрались в холле, готовясь разъезжаться. Веселое осознание того, что ублюдок промахнулся, сочеталось с мрачным пониманием того простого факта, что ни о чем договориться не удалось. И если бы не тот выстрел снайпера – вполне возможно, дело закончилось бы еще более жестким выяснением отношений. Пусть даже и на словах, без драки – здесь все знали цену словам. Со слов начинались трагедии.
Выходить пока было нельзя – не дали сигнал о том, что безопасно, специалисты заканчивали установку экранов на случай, если снайпер попытается еще раз. Сэммел мрачно подумал, что, если сейчас машине со взрывчаткой или смертнику удастся прорваться к отелю, они все тут разом и лягут. И правые, и неправые… да сейчас один хрен не разберешь, кто прав, а кто – нет. В том-то и сволочная сущность этого времени: сразу и не скажешь, где добро, а где зло.
– Эй, морпех…
Сэммел обернулся. К нему шел Дейв Касински, он представлял здесь «Академи», бывший легендарный «Блекуотер», вотчину не менее легендарного Эрика Принса, первопроходца на рынке частных армий, начинавшего еще в Ираке. Касински был выходцем из третьего отряда морских котиков, US Navy Seal, которые по определению были выше в иерархии, чем морские пехотинцы. Морские пехотинцы считали весь свой Корпус войсками специального назначения. Морские котики были с этим не согласны – но «кожаным затылкам» было плевать на их несогласие, кроме того, Сэммел служил в спецназе морской пехоты в Кандагаре и несколько лет участвовал в «черных операциях», то есть он мог считать себя по меньшей мере равным котикам. Касински в споре наверху не участвовал, сидел и отмалчивался, но о том, какую позицию он занимает, вопросов не было. «Академи» уже давно участвовала в самых грязных играх, а Касински наверняка считал Сэммела чертовым выскочкой. Кроме того, положение обязывает, как говорится… между ними стояли и те тысячи драк между морскими пехотинцами и котиками по всем базам и инсталляциям ВМФ США.
– Рад тебя здесь видеть, – сказал Сэммел с интонацией дешевой шлюхи, отирающейся у базы Субик-бей.
– Взаимно…
Касински вертел в пальцах какую-то штуку, несколько гладких каменных пластин на шарнире. Это была чисто русская привычка – они называли это «четки», хотя никакими четками это не было, четки совсем другие.
– Твои боссы знают, что ты тут творишь? – спросил он, присаживаясь рядом.
– Наверное, это дело между мной и моими боссами, но никак не между тобой.
– Да нет…
Игрушка мелькала в пальцах, подобных пальцам опытного картежника
– Давай начистоту, парень…
– Начистоту?
– Да… нет вопросов, твоя фирма на взлете, вы отхватили самый жирный кусок по России, и сейчас ты самая большая и жирная обезьяна здесь. Но ты должен думать и о других, верно?
– То есть?
– То, что говорил Найджел. Просто он не выразился четко и откровенно… в силу его гребаной британской вежливости. А я скажу тебе прямо – твои эскадроны смерти губят весь бизнес целиком, а не только твой кусок. И не думай, что мы будем просто так это терпеть.
– Какие эскадроны смерти? Ты о чем?
– Русские. Не прикидывайся тупым педиком, ты все прекрасно понял. Ты нанял русских с тем, чтобы они долбали местных муджиков. Не знаю пока как, но ты это сделал.
– Строго для протокола – я и понятия не имею, о чем ты.
– Как знаешь. Только ты вот что делаешь: до того, как ты сюда прибыл, у нас были проблемы, но проблемы эти не сравнить с тем, что было, например, в Ираке. Каждый знал свое место и кушал свой кусок хлеба. Муджики обирали русских. Мы качали нефть.
– Ты забываешь про обстрелы. В этом году уже погибло шестнадцать нефтяников. Ты считаешь, это нормально?
– А ты? Ты хочешь, чтобы погибло сто шестьдесят? Тысячу шестьсот? Ты повышаешь ставки, и это плохо.
– Я хочу, чтобы гибло ноль.
Касински улыбнулся.
– Ты похож на одного хорошо мне знакомого вашингтонского либерала. Тот, даже когда идет в гальюн, думает, что его дерьмо не пахнет.
– А знаешь, на кого похож ты?.. На сукина сына, снюхавшегося с врагом.
Касински улыбнулся, хотя в глазах его плеснулась злость.
– Каким врагом, морпех? Теми муджиками? Какие они нам враги, ты хоть думай, что говоришь. Эти парни наши работодатели, они дают нам работу. Открой глаза. Когда здесь гибло ноль – здесь хозяйничали русские. И мы хрен чего получали от этой нефти. А теперь сюда пришли муджики, и вуаля – вот мы здесь, парень. Сколько ты получаешь жалованья – не продешевил, надеюсь? Лично у меня выходит около шестидесяти штук в месяц. На эти бабки я уже давно выкупил свой дом, купил квартиру в Эл-Эй, чтобы останавливаться там, когда я в городе, учредил трасты для оплаты обучения в Гарварде троих моих детей – и черт меня возьми, они уже не будут тупыми поляками, сыновьями поляка-эмигранта, отнюдь нет. Они будут профессорами, преподавателями, программистами. И будут, черт меня возьми, работать в офисе и командовать людьми, понял? И еще я купил небольшую яхту, потому что такова была моя мечта. Благодаря муджикам я получил все это, в то время как от государства, когда я на него работал, я получал достаточно, чтобы купить подержанную тачку жене и с трудом вытянуть двадцатилетнюю ипотеку.
Сэммел ничего не ответил, только понимающе улыбнулся, чем, видимо, взбесил бывшего котика еще больше.
– Включи мозги, морпех. Это наша с тобой работа. Благодаря ей, благодаря той благословенной черной жидкости, которая стоит уже двести тридцать за баррель, мы с тобой при работе и можем трахать все эти кризисы, банковские выселения за неуплату, потерю работы и прочие прелести нашего нового прекрасного мира. Пока есть они – работа будет и у нас, хорошая такая работа. Мой дед, прими его Господь в раю, когда была гребаная депрессия в тридцатых, имел чертовски хорошую работу – на угольной шахте. И когда кто-то бросался из окна небоскреба – у него была чертовски большая черная машина, а у моей бабки – семеро детей…
– Ты кое о чем забыл, – сказал Сэммел.
– О чем же?
– О том, что все эти двести тридцать гребаных долларов за баррель оплачены потом и кровью твоих соотечественников. О том, что кто-то не знает, как оплатить счета, в то время как кто-то другой купается в бабках от продажи того, что ему не принадлежит. О том, что в той стране, которая приютила твоего деда и моего отца, уже миллионы бездомных и экономика дышит на ладан. О том, что те ублюдки траханые, которых ты считаешь своими работодателями, убили уже десятки тысяч наших соотечественников и не намерены останавливаться. Наконец, о том, что чем дальше – тем этих ублюдков больше, и ты вполне можешь окончить свои дни, стоя на коленях перед гребаной камерой Аль-Джазиры.
Касински покачал головой.
– Полная хреновина. Неужели ты думаешь, что эти муджики, сколько бы их ни было, в один прекрасный день пойдут на приступ приисков.
– Я не думаю, я знаю это. Зайди в гребаный Интернет и посмотри, что они там пишут. Вся нефть волей Аллаха предназначена лишь правоверным.
– Да перестань. Все это полное фуфло. Нефть, правоверные. Ты думаешь, они не понимают, что покупатели – мы. Да они и машину починить не могут, не говоря о том, чтобы наладить добычу и экспортные поставки нефти и газоконденсата. Как ты можешь себе представить – местный Бен Ладен выходит на биржу со стандартными контрактами на поставку. Или договаривается об аренде терминала в Роттердаме. Они нуждаются в нас, так же как и мы в них, и все их боссы, эти амиры траханые, прекрасно понимают это. Вся эта муть про предопределенность Аллахом им нужна для того, чтобы привлекать и удерживать персонал и платить ему поменьше. Что поделаешь, если они имеют дело с таким тупым и убогим человеческим ресурсом. Здесь у нас была полная идиллия. Нефтяники качали нефть и продавали ее. Ремонтники восстанавливали то, что повреждено при обстрелах. Мы охраняли то, что чертовски нуждалось в охране. Местные амиры устраивали в снегах свой маленький долбостан, строили свои мечети и бились в них лбом об пол и нагибали русских, чтобы отомстить за триста лет оккупации и унижения. И, черт возьми, я, поляк, в этом хорошо их понимаю.
Сэммел встал.
– Достаточно.
– Морпех, ты куда? Я не закончил.
– Твои проблемы. Если хочешь знать мое мнение: ты – полное дерьмо. Не знаю, может, на службе ты был другим, но сейчас ты полное дерьмо.
– Да пошел ты!
– Пошли меня еще раз, козел, и увидишь, что будет…
– Брек… брек…
Кто-то встал между ними.
– Эй, морпех! – не успокаивался поляк. – В яме с дерьмом нельзя пахнуть розами. Я, по крайней мере, честен.
– Пошел ты. Расскажи все это дерьмо психологу. Может, он сможет тебе помочь…
* * *
Вечером Сэммел не стал напиваться, как сделал бы это русский. Он отдал необходимые распоряжения, назначил старшего на ночь и заперся в своем кабинете, приказав беспокоить только в самых крайних случаях. Отключил два телефона из трех… у него было три телефона, как и у многих, кто занимался его родом бизнеса. Первый он давал всем подряд, но никогда не отвечал на звонки, просто смотрел, что на него сваливается, и перезванивал, если считал нужным. Второй был рабочим, его знал ограниченный круг людей, но на звонки он отвечал, только если понимал, от кого они. Третий телефон, гибридный, спутник и мобила в одном корпусе, хранился с предоплаченной картой на сто минут, но без симки и аккумулятора. Он купил его на черном рынке втридорога, на чужое имя и использовал только при крайней необходимости.
Был и четвертый. Его он держал включенным в ящике стола – модифицированный Cryptophone, совместная разработка на базе смартфона «Нокиа». Этот телефон стоил в несколько раз дороже обычного, все разговоры по нему кодировались по системе Advanced Encryption Standard (AES), покупали его в основном правительства. Конкретно эта модель была разработана по заказу германского Ведомства по защите Конституции и не предназначалась к свободной продаже…
Какое-то время он сидел молча за столом и думал. Нет, он не испытывал никаких иллюзий относительно его бизнеса и моральной чистоты тех, кто им занимается. Но глубина падения поразила даже его. Всякое бывало… но представить хладнокровное сотрудничество с врагом…
Впрочем, им же хуже. Он уже давно научился воспринимать жизнь, как она есть. Главное – не то, что происходит, а то, как ты на это реагируешь.
Он достал из сумки, которую так до конца и не распаковал, небольшой кейс, а из него, предварительно вскрыв кодовый замок, новейший ультрабук в титановом корпусе. Подключив его к сети, он смотрел, как загружается программа. Они сделали одну ошибку… подумали, что он по-любому свой. Но для тех, кто хладнокровно торгует интересами Родины, вступая в сотрудничество с врагом, он не «свой» и своим никогда не будет.
Из набора программ он загрузил текстовую. Забарабанил по клавишам.
Директору специальных программ
Глобал Секьюрити
Полковнику А. Е. Халлу (отст.)
От: Александра Д. Сэммела
Север-один
Главный менеджер региона
Конфиденциально
РЕПОРТ
О состоянии дел на улице
Он прекратил печатать. В конце концов… помимо подонков, которые решили, что можно продать все и вся, есть еще люди… простые русские люди. Как же они? Как быть с ними?
А что – они? В конце концов они не смогли защитить сами себя, верно? Это не они захватили регион, это не они вторглись сюда, как в Ирак. Это сами русские устроили здесь такое. Они не просто беспомощны – они опасно беспомощны. И мужество и героизм отдельных людей ничего не значит – нужна система. А они ее сломали. Первый раз – в девяносто первом. Второй раз – в две тысячи восемнадцатом. Они сами опрокинули и разрушили свою страну. И это было бы, наверное, их делом, если бы не оружие массового поражения. Если «ОМП» попадет в руки исламских экстремистов – а это более чем вероятно, – весь мир будет в опасности. Этого допустить нельзя.
Значит, то, что он делает, будет во благо и русским тоже. В конце концов – установление нормальной власти и нормального порядка позволит и им жить по-человечески. Уж во всяком случае – лучше, чем сейчас. Основной удар придется по ваххабитам, убийцам, террористам, боевикам. Вот этим на пощаду рассчитывать нечего. Он знал, что помимо двадцать пятой, носившей неофициальное прозвище «Электрическая клубника», сюда, в центр российской нефте– и газодобычи, будет высаживаться DEVGRU, он же шестой спецотряд ВМФ США, тот самый, который ликвидировал Бен Ладена. Эти парни не испытывают никакого сочувствия к террористам – и уж он позаботится о том, чтобы они были обеспечены целями.
А русские? Скорее всего, какое-то время им придется строить свое государство заново под патронатом сил ООН. Затем они, как и иракцы, смогут начать все заново. Возможно и то, что будет создано какое-то государственное объединение России и США. Вражды между ними нет. Просто у русских ничего не получается, и кто-то должен им помочь. Возможно, даже русские предпочтут начать сближение с США с целью вхождения в его состав. Это, конечно, вряд ли. Но это и не нужно.
Нужно сделать все, чтобы обеспечить порядок. Так сказал ему бывший командир его соединения в Эй-стане. Ныне – начальник штаба Морской пехоты США, двухзвездный генерал.
И он, черт возьми, был прав. Черт… если бы они не поддались на заверения этих подонков из ЕС, все было бы иначе. Но теперь поздно об этом вспоминать. Эту болезнь можно вылечить только хирургическим путем…
Уважаемый сэр!
На основании данных личного наблюдения и получаемой по каналам разведки информации – уличную обстановку в регионе Север-один могу охарактеризовать следующим образом.
1. Крупные города региона (Сургут, Нефтеюганск, Ханты-Мансийск) находятся под преимущественным контролем кавказской этнической мафии (диаспоры), настроенной враждебно к правопорядку и любым попыткам ее обеспечить. Местная и государственная власть поражена коррупцией, ситуацию фактически не контролирует и никаких действий для обеспечения безопасности не предпринимает.
Основными источниками доходов этнической мафии являются:
1.1. Организованная наркоторговля. Преимущественный наркотик – героин. Основной канал поставки наркотика – южный, через Среднюю Азию.
1.2. Работорговля. При этом большую часть похищений составляют похищения молодых женщин, славянок с целью переправки на юг и принуждению к занятиям проституцией. Также распространены похищения детей и молодых мужчин для продажи в рабство.
1.3. Торговля. Этническая мафия держит торговлю под полным контролем, не допуская конкуренции. Лица других этнических групп, пытающиеся наладить торговлю, запугиваются и уничтожаются.
1.4. Поставки гастарбайтеров для работы на приисках. При этом в качестве гастарбайтеров выступают как соплеменники, не пользующиеся авторитетом, так и представители этнических групп Средней Азии. Любой работающий на приисках должен выплачивать покровителям часть своего заработка, закят.
1.5. Организованное вымогательство, хищения имущества нефтяных и газовых компаний, а также рэкет с целью принудить к регулярной выплате крупных сумм за право работать в этом регионе. Мне достоверно известно о том, что, по крайней мере, часть работающих в регионе специалистов по безопасности передает указанным лицам крупные суммы денег, заведомо зная, что они пойдут на финансирование криминальной и террористической деятельности.
Наиболее опасными элементами этнической мафии являются лица, имеющие криминальный титул «вор в законе». По моим данным, таких лиц в регионе семь и все они занимаются активной преступной деятельностью, являясь лидерами и организаторами преступных группировок.
Общую численность активных членов этнических преступных групп я оцениваю в десять-двенадцать тысяч человек, что для региона очень много. Особенность диаспоры такова, что даже те члены диаспоры, которые не заняты преступным промыслом, готовы укрыть и оказать любую поддержку криминальным элементам диаспоры. В этом они схожи, например, с пакистанскими обществами «барадари». А в случае резкого обострения обстановки и призыва лидеров диаспоры могут взять в руки оружие. Следовательно, численность потенциально опасных лиц в регионе доходит до пятидесяти тысяч человек.
2. Бандитская и террористическая активность в регионе находится на высоком уровне. Ежедневно происходит один-два нападения на охраняемые объекты, что считается нормальным с точки зрения безопасности. Нападения чаще всего заключаются в обстрелах объектов, значительно реже происходят подрывы. Уровень летальности по данным нападениям – один-два человека в неделю с тенденцией к росту.
Террористическая активность является следствием организованного завоза в регион большого количества лиц из Кавказа и Средней Азии, часть из которых является носителями идей ваххабизма. Среди работников приисков создаются подпольные ячейки (джамааты), происходит сбор средств «на джихад», организуются тайные молельные комнаты. Имеют место акты саботажа на объектах инфраструктуры. Ситуация с саботажем имеет неявную тенденцию к ухудшению. В случае активных действий данные ячейки могут стать основой создания полноценной террористической сети и массовых актов саботажа с целью долговременного выведения из строя системы в целом. Что не допустимо и должно быть предотвращено любой ценой.
3. В регионе имеется организованная террористическая сеть, связанная с так называемым «Имарат Кавказ» и организацией «Аль-Каида». Она состоит из пятисот-семисот человек, находящихся на нелегальном или полулегальном положении, имеющих опыт боевых и террористических действий и представляющих серьезную угрозу безопасности.
Основной задачей этой сети является сбор денег (так называемого закята) с представителей бизнеса, и, возможно, с части структур безопасности, представляющих тут работу крупных нефтедобывающих компаний, и переправка их в места ведения боевых действий для поддержки террористических групп. Обязанность платить закят является общей для всех, даже для представителей криминального мира. Отказ платить закят влечет за собой зверское убийство отступника вместе со всей семьей – мне известно уже два подобных случая. В свою очередь, криминальные авторитеты пользуются боевыми возможностями нелегальных структур для расправы с неугодными, нападений, создания атмосферы страха и общей дестабилизации обстановки в регионе. В этом случае они выступают как «меньшее зло» по сравнению с ваххабитами.
Кроме того, ими ведется агитационно-пропагандистская работа, распространяются материалы, пропагандирующие терроризм, терроризируются представители всех религиозных культов, кроме ислама, активно ведется работа по радикализации молодежи, создаются молодежные группировки криминально-ваххабитского типа, организуются и направляются группы для участия в «джихаде» на территории «горячих точек» Азии и Ближнего Востока. При этом пропагандируется бессилие власти, используется ощущение беспомощности перед уличным насилием и несправедливости. Особую опасность представляет тот факт, что в отличие от этнических группировок ваххабитская сеть состоит из этнических русских не менее чем на треть и охотно вербует русских подростков для обучения салафитскому варианту ислама. Таким образом, террористические организации противопоставляют себя этнически однородным «диаспорам» как «борцы за справедливость» и даже активно привлекают в свои ряды подростков из числа местных автохтонных общностей и славян с целью обеспечения долгосрочной ваххабизации региона и дестабилизации его по афганскому варианту.
Надо отметить, что, несмотря на общность целей «диаспоры» и террористических организаций, сама их суть и планы на будущее значительно различаются. Диаспоры имеют интерес в криминальном контроле над регионом с извлечением всех видов криминального и некриминального дохода, какой только возможно извлечь. При этом члены диаспор сохраняют доминирующие представления криминального мира, религиозность их показательна, а на закят они сдают вынужденно и при наличии возможности – немедленно прекратят выплаты. Члены террористических организаций считают «диаспоры» и их членов «муртадами», «мунафиками», «кяфирами», то есть верящими лишь для вида, лицемерами. Цель террористов принципиально другая – установление на территории региона «шариата Аллаха», то есть салафитского правления с введением закона шариата как единственного источника права. При этом они намерены полностью запретить продажу спиртного (что является одним из основных источников дохода диаспор), наркотиков, запретить взимание всех видов налогов и криминальных выплат, кроме закята (для мусульман) и джизьи (для немусульман). В этом они неминуемо столкнутся с интересами диаспор, намеренных продолжать взимать выплаты в рамках системы организованного рэкета и сборов в «общак» (общую кассу диаспоры). Все это в будущем может привести к региональной войне между криминальными и религиозными группировками.
4. Силы, которые можно отнести к «русским», в регионе представлены полицией, в том числе спецподразделениями, так называемыми «ОМОН», «СОБР», крупных воинских частей в регионе нет. Кроме того, существуют этнические организации русских крайне правого толка, так называемые «русские фашисты», состоящие в основном из молодежи, организованной отставными офицерами армии и полиции.
Следует признать, что изначальная информация по русским в регионе была во многом неверна. Ни русские, ни автохтонные народы не способны оказать агрессивным этническим диаспорам сколь-либо серьезного сопротивления. Если автохтонные народы, по крайней мере, способны сплотиться как этническая общность и удерживать важные для них территории за пределами городов (следует иметь в виду, что у автохтонных народов в достаточном количестве имеется огнестрельное оружие, сильно развиты навыки точной стрельбы), то русские, в основном проживающие в городах, разобщены и не способны оказать действенной поддержки даже тем малочисленным боевым группам, которые пытаются их защитить. Удивительно, но законные власти региона в настоящий момент большей частью состоят из русских, и они не только не оказывают поддержку своей этнической общности (как этого можно было бы ожидать по опыту Ирака и Афганистана), но и отдают предпочтение этнически чуждым и криминально мотивированным диаспорам, принимая от них крупные суммы денег в качестве взяток. Правоохранительные органы, также состоящие в основном из русских, недоукомплектованы, деморализованы, их верхушка поражена коррупцией практически полностью. Лишь отдельные части полиции (в основном специального назначения) сохраняют и волю, и готовность защищать законность и бороться с проявлениями преступности и терроризма. В основном это сотрудники и подразделения, имеющие опыт боевых действий на Кавказе и действующие из мотивов личной ненависти к террористам и «кавказцам». Ни о каких других мотивах, таких как законность, защита общества, государства, речи не идет.
Кроме того, существуют относительно небольшие (максимум одна-две тысячи человек) группы русских националистов, возглавляемых в основном опытными отставными офицерами армии и полиции либо лицами, освободившимися в ходе демократической революции из мест заключения, где они отбывали наказание за «русский фашизм». Данные группы поддерживают идею превосходства русской нации над другими, защищают сами себя и периодически пытаются защитить русских от криминальных проявлений со стороны диаспор. Однако данные группы слабы, по сравнению с диаспорами разобщены и малочисленны, не имеют поддержки ни во власти, ни в органах правопорядка. Удивительно, но даже русская община не оказывает им поддержки, а некоторые считают их деятельность вредной. В частности, в диаспоре сбор денег на общие нужды является обязательным, уклонившийся от него будет являться изгоем и потеряет любую поддержку диаспоры. В то же время русским так и не удалось наладить сбор сколь-либо значительных средств на свои нужды, не удалось наладить вербовку молодежи в боевые отряды самозащиты и сколь-либо действенный механизм их поддержки. Складывающаяся с русскими ситуация уникальна, ни в одной зоне боевых конфликтов, в которых я побывал, я не видел подобного.
Таким образом, именно русских, несмотря на то что формально они являются доминирующей группой, следует признать главными пострадавшими от происходящего в регионе.
5. Следует констатировать почти полный распад органов государственной власти в регионе и отсутствие какой-либо власти и законности вообще – кроме силы с той или другой стороны. Я не видел и не встречал ни одного человека, который бы апеллировал к законности или осознавал необходимость установить законность. В регионе нет никаких партийных структур западного типа, не ведется никакой партийной работы, я не встречал ни одного человека, который бы ассоциировал себя с какой-то политической партией. В обществе отсутствует доверие к государству, к правительству, друг к другу, многие люди чувствуют себя преданными. Сэр, исходя из того, что я вижу здесь, какую информацию я получаю, я вынужден сделать заключение о том, что наша поддержка Снежной революции и ее лидеров была серьезной ошибкой. Они не имели и не имеют никакой поддержки на местах, и, следовательно, их никак нельзя назвать демократическими лидерами, опирающимися в своем правлении на поддержку и мандат народа. Скорее наоборот – большинство людей считают их ответственными за дестабилизацию обстановки, развал страны и распространение насилия, относятся к этим людям с ненавистью, как к предателям. Люди нуждаются не в демократическом представительстве и свободе, а в наведении элементарного порядка на улицах и пресечении насилия в отношении их. Тот, кто сможет это сделать, и завоюет их доверие и преданность.
Исходя из изложенного выше, следует обоснованно заключить:
1. Обстановка в регионе Север-один является угрожающей. При промедлении активного вмешательства более чем вероятен рост криминального и террористического насилия в регионе и, по прохождении им некоего порогового значения, перерастание насилия в открытый вооруженный конфликт сирийского типа.
2. Русские ни в качестве государства, ни в качестве этнической общности не способны ни навести порядок самостоятельно, ни даже противостоять сплоченным и агрессивным «диаспорам» в открытом или вялотекущем конфликте.
3. Переход региона под контроль диаспор способен привести к прекращению подачи нефти и газа в рамках организованного шантажа, дальнейшему ухудшению ситуации с безопасностью в регионе.
4. Открытый вооруженный конфликт в регионе наиболее вероятен не по этнической, а по религиозной линии. Как я уже показал выше, интересы криминальных и религиозных группировок различны и серьезно пересекаются между собой. В случае открытого вооруженного конфликта весьма вероятны массовые нападения на объекты добычной инфраструктуры, с ее повреждением и уничтожением, попытки вызвать экологическую катастрофу в регионе, нападения на граждан США и европейских стран с целью захвата заложников, шантажа военных властей и похищения ради выкупа. Все это нанесет серьезный удар по нашим интересам и возможностям в регионе.
5. В любом случае без силового вмешательства в обстановку в регионе рост насилия и ухудшение обстановки с безопасностью уже не остановить.
Мои соображения по дальнейшим действиям следующие:
1. Высадку в регионе американских войск и взятие региона под контроль необходимо максимально ускорить.
2. Высадку необходимо провести в два этапа, и к началу второго (открытой высадки подразделений армии США) необходимо путем проведения специальных операций силами USSOCOM изолировать или уничтожить наиболее опасные элементы в регионе.
3. При проведении операции по замирению региона мы, как и в Ираке, вынуждены будем опереться на местные силы. Это даже наиболее желательно для сокращения потерь и недопущения создания у местных иллюзии того, что их «оккупировали». В качестве трех опор я предлагаю использовать:
– русских;
– местные автохтонные элементы (мелкие народности, анимисты, язычники);
– часть членов кавказской «общины» после изъятия наиболее опасных элементов диаспоры.
4. При этом враждебными элементами оказываются:
– организованная террористическая сеть «Аль-Каиды» и «Имарата Кавказ» – полностью;
– члены диаспоры, занимающиеся организованной преступной деятельностью как основным занятием и не имеющие легального заработка.
5. В качестве мер по наведению порядка и стабилизации региона предлагаю следующие (ранжированы в порядке важности);
5.1. Выявление, задержание и перемещение лиц, являющихся членами организованной террористической сети, а также исповедующих ваххабизм. Часть исходной информации на этих лиц у меня есть, часть можно получить в ходе сканирования социальных сетей, еще часть можно будет получить у русских в ходе дальнейшей работы. В частности, немедленному задержанию и перемещению в рамках программы чрезвычайной выдачи подлежат следующие лица:
– лица, участвовавшие в боевых действиях на территории России или третьих стран в составе организованных боевых групп, сформированных по принципу религиозной (ваххабитской, салафитской) общности;
– лица, содержащие «молельные комнаты», распространяющие ваххабитскую литературу, сборщики закята, вербовщики и переправщики в зону боевых действий, местные духовные лидеры ваххабитской общины;
– лица, у которых при обыске найдено оружие и взрывные устройства.
Задержание должны производить наиболее опытные сотрудники спецслужб, привлеченные в рамках чрезвычайной программы сотрудники ЧВК, а также военнослужащие сил специального назначения. При оказании сопротивления необходимо применять оружие на поражение.
Задержанным лицам целесообразно присвоить статус PUC и в максимально короткие сроки переместить за пределы региона и желательно страны. Как вариант – на территорию стран Восточной Европы, где создать лагерь для перемещенных лиц. Необходимо немедленно по перемещении начать дознание и оформление дел по данным лицам. При наличии достаточного материала целесообразно предъявлять обвинения и передавать дела указанных лиц на рассмотрение военным трибуналам. Возможно также создание специального трибунала на территории России для рассмотрения дел и осуждения указанных лиц.
5.2. Относительно диаспор – подлежат задержанию лица, проявляющие повышенную криминальную активность. Дальнейшее их перемещение, вероятно, не имеет смысла, их целесообразно после наведения порядка и восстановления законности организованно передать русским для осуждения по российским законам. Считаю, что задержанию (его следует производить после задержания террористов и после прибытия основных сил армии США) подлежат следующие лица:
– имеющие криминальный титул «вор в законе»;
– известные как организаторы и признанные лидеры преступных групп;
– лица, на которых имеется обоснованная информация об их причастности к совершению серьезных преступлений.
Задержание должны производить оперативные группы, состоящие из военнослужащих и сотрудников спецслужб США, а также (если к этому времени нам удастся склонить к сотрудничеству) сотрудники полицейских специальных сил России. При оказании сопротивления необходимо применять оружие на поражение.
5.3. Помимо задержания наиболее опасных элементов местного социума перед нами будет стоять чрезвычайная по важности задача – полностью и в максимально короткие сроки сломить сопротивление диаспор и заставить их полностью прекратить криминальные действия. Сделать это будет непросто, так как члены диаспор не признают закон вообще и привыкли оказывать сопротивление любым попыткам установления законности, в том числе вооруженное сопротивление. Никакие переговоры с ними не принесут желаемого результата, возможное воздействие – только страхом. В то же время массовые казни неприемлемы по этическим соображениям и принесут только озлобление и обязанность мести на родственников казненных, но никак не страх.
Наиболее эффективной мерой в борьбе с диаспорами я считаю конфискацию имущества. У всех задержанных в рамках п. 5.1 и 5.2 настоящего репорта должна быть незамедлительно проведена полная конфискация имущества. Причем – что особенно важно – необходимо выявить и конфисковать не только имущество, находящееся на месте, но выявить и конфисковать все имущество, находящее за границей, включая банковские счета, недвижимость и все иные активы. В качестве мер борьбы с диаспорами необходимо активно применять все инструменты закона RICO, а также меры, предусмотренные для борьбы с финансированием терроризма и отмыванием денежных средств, нажитых преступным путем. Исходя из моего опыта работы в России и опыта общения с диаспорами, в том числе с лидерами диаспор, накопление материальных богатств для них является приоритетом, и возможность одномоментного лишения всего накопленного, даже того, что накоплено за рубежом, окажет сильное деморализующее и устрашающее действие, приведет к повиновению.
После этого необходимо вступить в контакт с диаспорами и заявить им, что продолжение организованной преступной деятельности будет жестко пресечено и в качестве мер наказания будут использованы:
– коллективный штраф;
– полная конфискация имущества не только у лиц, продолжающих преступную деятельность, но и у их родственников;
– полная конфискация имущества всех членов диаспоры;
– выселение всех членов диаспоры в места их изначального проживания без какой-либо компенсации за утраченное имущество.
Необходимо также разъяснить, что власти США изначально не считают их врагами и готовы признать их проживание в регионе легальным наравне с русскими и автохтонными жителями. Для того чтобы подтвердить лояльность властям США, диаспорам необходимо совершить следующие действия:
– выбрать лидеров из числа тех, в отношении кого не имеется информации о причастности к организованным преступным действиям;
– передать властям США полную и достоверную информацию о членах диаспоры, исповедующих ваххабизм, участвовавших в террористической деятельности на территории России или третьих стран, прошедших подготовку в лагерях террористов, вынашивающих планы совершения актов саботажа или террористических актов. Донести до сведения членов диаспоры, что в случае невыдачи указанных лиц это будет рассматриваться как отказ от сотрудничества и вся диаспора будет подвергнута наказанию;
– удерживать членов диаспоры от нападений на граждан или военнослужащих армии США, сотрудников ЧВК или нефтяных компаний, совершения актов сопротивления или саботажа. Донести, что, в случае если такие акты произойдут, диаспора будет подвергнута наказанию, в случае систематического совершения такого рода актов – выселена за пределы региона;
– прекратить любую криминальную деятельность;
– прекратить любые выплаты закята, джизьи, денег на джихад в иных формах и незамедлительно сообщать о попытках взимания таких денег.
6. Что касается организации взаимодействия с населением, от которого мы ожидаем лояльности, здесь крайне важно вести активную разъяснительную работу с самого начала наших действий с тем, чтобы не спровоцировать восстание против нас по иракскому варианту.
В частности, необходимо немедленно призвать русских и местные автохтонные народы выбрать представителей для организации первичного самоуправления. После выбора представителей необходимо разъяснить им следующее:
– что армия США не планирует долговременного присутствия в регионе и не намерена выступать в качестве оккупанта;
– что причиной высадки явилось наличие в регионе большого количества бандитских и террористических групп, что угрожает интересам русских и автохтонных народов в не меньшей степени, чем интересам США;
– что армия и спецслужбы США выполняют сейчас работу, которую не смогли выполнить местные органы правопорядка по причине коррумпированности и смычки с криминальными элементами;
– что после наведения порядка армия США покинет регион;
– что военная администрация США намерена предпринять самые жесткие меры для установления правопорядка на улицах, прекращения наркоторговли, похищений, избиений и убийств людей и будет рада любой помощи в этом;
– что администрация США не намерена навязывать региону или России в целом какой-то конкретный стиль правления и каких-то конкретных людей и не имеет никакого отношения к так называемой Снежной революции 2018 года. Последнее заявить просто необходимо, так как лидеры Снежной революции, ее цели и задачи вызывают среди большинства населения региона сильную ненависть;
– что представители диаспор, проживающих в регионе, должны будут полностью прекратить противоправную деятельность, или будут сурово наказаны, а при продолжении – организованно выселены за пределы региона. Военная администрация США обеспечит порядок в любом случае;
– что администрация США и Соединенные Штаты Америки в целом не сомневаются в силе русского народа и всего лишь хотят оказать ему помощь в борьбе с ваххабизмом, установлении правопорядка и прекращении насилия на улицах. После завершения миссии жители региона смогут выбрать устраивающую их власть, а американские войска покинут регион.
Указанные тезисы в совокупности с активными и жесткими мерами по пресечению криминальной и террористической активности в регионе способны в короткие сроки оздоровить обстановку на улицах и завоевать симпатии русских и автохтонных жителей региона.
Особую работу следует провести с двумя категориями населения:
1. Сохранившие боеспособность части полицейского спецназа. Данные люди ведомы чувством ненависти, но являются и патриотами России, способны эффективно оказать сопротивление и даже начать партизанскую войну. Чтобы не допустить этого, необходимо, чтобы человек, которому они доверяют, разъяснил им, что основной задачей американской армии будет борьба с ваххабизмом и терроризмом в регионе и наведение порядка. Что все члены диаспоры и террористических групп будут нейтрализованы и наказаны. Категорически недопустимо повторение ошибки по иракскому варианту, когда сотрудников армии и полиции при Саддаме признали коллективно виновными в злодеяниях режима и уволили, одномоментно создав четыреста тысяч врагов, что послужило отправной точкой гражданской войны в регионе. Необходимо дать им понять, что после избрания надлежащей местной администрации они будут продолжать исполнять свои функции защиты правопорядка, сохранив свои статус и функции. А пока местная администрация не сформирована, свое жалованье они могут получать во временной военной администрации за функции по наведению порядка. Использование русских при ликвидации террористической сети и активной части диаспор способно значительно снизить потери, обеспечить нас проводниками и переводчиками, знающими местность, а также создаст чувство боевой общности и гарантирует нас в какой-то степени от партизанской войны. Разговор с указанной группой готов взять на себя лично.
2. Местные молодежные группировки русских. С ними необходимо вести более жесткий диалог, но одновременно они не представляют такой опасности, как первая группа. Необходимо разъяснить им, что они сами не справились с наведением порядка на своей территории. Никто не обвиняет их в том, что они создали отряды самозащиты, более того, мы готовы легализовать их статус и передать им часть функций по поддержанию порядка, обучить их. Но в случае нападений на наших солдат они будут признаны врагами. Необходимо также составить список лидеров указанных групп и при проявлении сопротивления приступить к их задержанию и перемещению. У меня есть человек, который наладил контакты с молодежными группировками и способен донести до них наши требования. В случае успеха в переговорах с ними мы получим мотивированный молодежный резерв, из которого сможем создать вспомогательные силы по поддержанию правопорядка.
7. Помимо указанных выше групп в регионе существует значительное количество так называемых гастарбайтеров, то есть лиц, организованно или неорганизованно прибывших для неквалифицированной работы на нефтяных приисках. Несмотря на то что непосредственной опасности эти лица не представляют, следует учитывать, что большинство из них исповедует ислам, из документов у них чаще всего есть только рабочая карточка, выданная отделом HR какой-либо компании, среди них, безусловно, есть те, кто исповедует идеи ваххабизма и вынашивает планы саботажа и террористических актов. В связи с чем необходимо взять этих лиц под контроль силами армии в минимально возможные сроки. Операция упрощается тем, что они чаще всего живут в коллективном жилье, построенном для них компанией. После чего следует:
– взять у каждого отпечатки пальцев и образцы ДНК,
– проверить по базам лиц, представляющих опасность,
– выдать документы единого образца с микрочипом, обеспечивающим слежение.
Кроме того, следует принять меры по прочесыванию населенных пунктов с целью выявления лиц, не имеющих документов, нигде не работающих, и взятия их под контроль. После принятия всех указанных мер следует отделить тех лиц, которые не имеют рабочего контракта в настоящее время и не могут представить доказательств своей занятости в течение последних шести месяцев. Указанных лиц целесообразно депортировать в организованном порядке в места постоянного проживания. Либо передать на поруки диаспорам с взятием обязательства трудоустроить указанных лиц.
Кроме того, следует ввести процедуру контроля за наймом, в частности выдавать разрешения на работу единого образца, брать отпечатки пальцев и образцы ДНК, вменить в обязанность работодателям извещать об увольнении работника.
В целом, сэр, хочу отметить, что, несмотря на ожесточение последнего времени, именно русские представляются мне наиболее перспективным материалом для строительства нормального общества и нормального государства, вместе с остальной территорией России либо отдельно от нее. В отличие от этнических диаспор они в целом признают необходимость государственности, законности, правопорядка, у них нет опасных предрассудков типа «кровной мести». В отличие от иракских шиитов вряд ли они будут склонны к мести и агрессивному доминированию, если поставить их во главе местных советов. Но в любом случае это исключительно мое мнение, политическую организацию процесса я оставляю на усмотрение компетентных лиц.
Всегда преданный
Комендор-сержант Корпуса морской пехоты США (отст.)
Александр Д. Сэммел
Черт… все, кажется. На этот раз – точно все.
Он не был предателем русских и не считал себя предателем – он был и оставался русским. Правительство и Корпус морской пехоты США обратились к нему как к профессионалу, прошедшему весь ад вооруженных конфликтов, начиная от Афганистана и кончая Казахстаном, за советом: как все сделать правильно. Как не допустить того, чтобы в России началась бойня, подобная сектантской войне в Ираке. Как сделать так, чтобы американские войска в короткое время не стали врагами русских и не началась партизанская война. Как Америка может помочь русским контролировать свою территорию, справиться с разгулом ваххабизма и терроризма и пойти подлинным демократическим путем, чтобы Россия не была больше головной болью для международного сообщества, а была полноправной его частью.
В этот репорт он вложил весь свой опыт, все свои знания, он писал его с максимальной степенью добросовестности, призывая на помощь весь свой здравый смысл. От Кандагара до Душанбе, от Андижана до Жанаозена он сражался с террористами и убивал их. Теперь он видел террористические банды на земле той страны, которая дала ему жизнь. И намеревался разобраться с этим.
Глупо думать о том, что американская армия приходит куда-то, чтобы оккупировать эту страну и ее жителей. В Ираке – они всего лишь хотели свергнуть диктатора, угнетавшего и убивавшего самих иракцев. В Афганистане – они всего лишь хотели помочь небольшому, но гордому народу наладить какое-то подобие нормальной жизни. В Ираке, в Афганистане – они помогали строить заборы, дороги, давали деньги на школы, на местные общины, гранты для местных предпринимателей, поддерживали хоть какие попытки построить нормальное общество. Лишь злая воля одних и чудовищные ошибки других привели их к тому, что творится сейчас. Бушующий регион, перехлестывающая через край ненависть и злоба, крах государственности, порядка, рыскающие в поисках добычи банды, фанатичные проповедники, зовущие целые народы в гибельный путь. Потоки беженцев, с которыми уже не справляется никто, растерянных, озлобленных, потерявших всякие ориентиры. Но здесь – он это четко видел – возможно восстановить порядок без каких-либо оговорок, сделать действительно что-то правильное. И возможно, контрнаступление начнется отсюда…
Из кейса он достал и развернул антенну BGAN-терминала, снял с шеи флешку, которую он держал рядом с солдатским тагом, и вставил в компьютер – его личный код шифрования, одноразовые шифры, очень надежные. Подождав, пока программа закончит работу, он сжал сообщение, включил терминал спутниковой связи и сбросил написанное адресатам.
Затем, посмотрев на часы, лег спать.
* * *
Снова за окнами белый день.
День вызывает меня на бой.
Я чувствую, закрывая глаза,
Весь мир идет на меня войной!
Виктор Цой
Разбудил его настойчивый громкий звонок телефонного аппарата. Того самого, криптофона, аппарата засекреченной связи для германской разведки, который было невозможно прослушать даже силами АНБ.
Он посмотрел на часы – уже утро. За окнами теплился рассвет…
– Алло.
– Сержант.
Это был не его непосредственный начальник сейчас – тоже, кстати, с морской пехоты, и «отставной», как и он. Он помнил этот голос – в свое время охранял этого человека на опасных афганских дорогах.
– Да, сэр! – он лихорадочно сел на диване.
– Как ты там, парень?
– Работаю, сэр. Делаю, что могу.
– На тебя уже есть жалобы… неофициально, – раздался сухой смешок, – по афганскому опыту, если на командира есть жалобы местных, значит, он и впрямь делает что-то нужное.
– Да, сэр!
– Сержант… мы прочитали твой доклад. Признаюсь… – снова сухой смешок, – ты заставил нас поволноваться. Массовые казни…
– Сэр, я написал, что это не выход.
– Политикам плевать, и ты это знаешь. Если мы будем поступать по твоим рецептам, нас назовут фашистами, как тех бедняг русских, о которых ты пишешь.
Он задержал дыхание, чтобы успокоиться.
– Сэр, – сказал он, – со всем уважением, я знаю, о чем пишу. Местные этнические диаспоры состоят из людей, которые не знают, что такое закон. Им с детства внушали, что они не такие, как все, что они лучше остальных, что остальные должны быть их рабами, что они имеют право творить все, что угодно. Они отличаются от любого преступника, сидящего в нашем исправительном учреждении. Наши преступники росли, как и мы все, но потом встали на путь преступлений и не смогли вовремя остановиться. А этих людей воспитывали преступниками с детства, само общество, сами родители толкали их на преступный путь. Их невозможно исправить без применения самых жестких мер как индивидуального, так и коллективного наказания.
– Коллективного наказания… – с сомнением сказал генерал.
– Да, сэр. Без этого не обойтись, так как у этих людей очень сильно развито чувство этнической общности. За одного отвечают все – это они поймут.
– Мы не можем пойти на это, сынок. И ты знаешь почему.
– Тогда, сэр, мы получим здесь вторую Сирию, даже нечто худшее. Люди с Кавказа и то, как они воспитываются, – необычные люди, даже на Востоке я не видел такого. Они фашисты, сэр. Они воспитываются с изначальной идеей этнического и религиозного превосходства. Причем не только над русскими – над всеми, не важно, над кем. Они ассоциируют себя с волками, у них даже на знамени волк, а остальных с баранами, которых можно резать. Эти мысли внушаются им с самого детства, преступники, налетчики у них герои. И их уверенность в собственной безнаказанности – это уверенность не как преступников, а в том, что все им принадлежит здесь по праву, ни у кого, кроме них, нет никаких прав, даже права на жизнь. И они такие все до единого. Если мы не сломаем их, сэр, причем сразу, здесь будет второй Афганистан. И не только здесь, но и по всем территориям Сибири и Поволжья, везде, где есть ресурсы или что-то ценное.
Генерал кашлянул.
– Ты знаешь правила.
– Да, сэр, знаю.
– И ты знаешь, что ты и твои люди работаете по собственным правилам.
– Вероятно, так, сэр.
– Что касается организации «Имарат Кавказ» и «Аль-Каида» – все они включены в список террористических Госдепартаментом. Дай мне список, и никто из них не уйдет. Но с остальным… сам понимаешь.
– Сэр…
– Если ты дашь мне информацию о том, что такое-то лицо поддерживает или финансирует терроризм, мы разберемся с ним без промедлений. С остальным… ты знаешь правила.
– Да, сэр.
– Я хочу разобраться с ублюдками не меньше твоего.
– Я понял, сэр, да.
Сэммел и в самом деле понял. Генерал дал понять, что он будет закрывать глаза на происходящее, пока это возможно. И обеспечит прикрытие на высоком уровне, тем более что он вхож в Овальный кабинет и является членом Объединенного комитета начальников штабов. Пока это возможно, он будет его прикрывать. Когда будет уже невозможно – извини, сдаст…
Но по-другому в последнее время и не было.
– Как по-твоему, сколько у нас времени?
– Трудно сказать, сэр. Не думаю, что у кого-то из игроков есть план на перспективу, даже у нас. Но здесь несколько десятков тысяч вооруженных мужчин и целая гора горячих сосисок. Рано или поздно кому-то захочется, чтобы эта гора принадлежала ему одному.
– Я тебя понял, сынок. Мы отправляем к тебе пополнение, встреть их и устрой как сможешь.
– Понял, сэр.
– Это хорошие ребята, сержант. Опытные. Они помогут тебе в критической ситуации, но по мелочам их не задействуй. Пусть они будут под рукой у тебя.
– Понял, сэр.
Это значило, что командование посылает ему отряд морских котиков и их надо разместить на ближайшей к городу базе. Это значит – вторжение неминуемо и состоится в самом ближайшем будущем.
– Мы надеемся на тебя, парень. От тебя многое зависит.
– Я не подведу. Всегда верный, сэр.
– Всегда верный, сержант. Удачи…
* * *
Длинный, серого цвета с едва заметной зеленой полосой на борту LM100J, гражданский вариант транспортного «Геркулеса», тяжело плюхнулся на посадочную площадку аэропорта Сургута, покатился по бетонке. Двигатели взревели, работая на реверс и поднимая пыль…
Алекс Сэммел стоял рядом с одной из машин тяжелого конвоя и смотрел на то, как транспортный самолет выруливает на стоянку. Ветер трепал волосы, лицо его было спокойным и бесстрастным, как у индейского вождя. В машинах снайперы и пулеметчики взяли на прицел прилегающую территорию.
Наконец самолет остановился. Открыли боковой люк, и через него на землю стали спускаться контрактники из пополнения, которое прислал Сэммелу человек из Вашингтона. От тридцати до сорока… наверное, есть моложе тридцати, но та служба, что есть у них, человека старит быстро. Черные или стрелковые очки, бороды, разномастное, но дорогое и хорошо подогнанное снаряжение. Только один чернокожий, остальные кавказского типа, парочка азиатов еще. Оружия открыто нет – ни у одного. Знаков различия тоже нет.
Один из тех, кто прибыл, – выше среднего роста, мало отличающийся от других, – подошел ближе. Сэммел заметил, что даже без команды прибывшие встали так, чтобы контролировать ситуацию на все сто восемьдесят градусов.
– Сэр, вы Алекс Сэммел?
– Верно.
– Разрешите Ай-ди, сэр?
Сэммел достал карточку-идентификатор, какую использовали все ЧВК.
– Не знал, что котики умеют читать…
Командир прибывшей группы бегло глянул на карточку.
– Спасибо, сэр. Мы… знакомы?
– Навряд ли. Я сидел в Кандагаре, когда вас там и близко не было.
Командир котиков хотел ответить резко, но сдержался.
– Мы в основном работали в Хосте и Нангархаре. Морская пехота?
– Разведка морской пехоты. Двадцать шестое соединение, комендор-сержант.
– Понятно. У нас три тысячи фунтов снаряжения в самолете…
Сэммел нехорошо улыбнулся, как только может улыбнуться морпех при встрече с известным соперником.
– Багажники машин в вашем распоряжении. А вот погрузчик я забыл захватить. Но вы же не делали сегодня зарядку, верно…
