Остаток пути прошел в выяснениях и взаимных упреках.

– Вы ведь, кажется, убедились, что он отправил сестре телеграмму, – припомнил Теренс.

– Я думал, что да. Я его спросил: «Вы послали телеграмму?» – он ответил: «Да», и помахал желтыми квитанциями.

– Значит, забыл оплатить или еще что-нибудь забыл. Церемония прощания завтра в десять.

– Мадам Иритоцкая пыталась меня предостеречь, – простонала миссис Меринг, полулежащая на трех подушках и свернутом одеяле, за которым пришлось сбегать Бейну. – «Берегитесь! – говорила она. – Берегитесь!» Выходит, «ка» означало «река». Она имела в виду, что профессор Преддик утонет.

– Но ведь он не утонул, – возразил я. – Это лишь недоразумение. Он упал в воду, мы с Теренсом его вытащили. Наверное, профессор Оверфорс, не найдя его потом, испугался, что утопил.

– Упал в воду? – запуталась миссис Меринг. – Я полагала, у вас перевернулась лодка.

– Так и было, – подтвердил Теренс. – Но на следующий день. Мы услышали плеск, я подумал на Дарвина, поскольку по берегу росли деревья, но ошибся – это был профессор Преддик, и ему несказанно повезло, что мы проплывали рядом, иначе ему настал бы конец. Судьба. «Та судьба, что удачу за юбку хватает». Потому что он уже в третий раз скрылся под водой, и черта с два мы бы его вытащили…

– Мистер Сент-Трейвис! – вспыхнула окончательно пришедшая в себя миссис Меринг. – Здесь дамы!

Теренс сконфузился.

– О, простите великодушно! Увлекся рассказом…

Миссис Меринг благосклонно кивнула.

– Так вы говорите, профессор Преддик упал в реку?

– На самом деле это профессор Оверфорс – видите ли, они дискутировали на исторические темы, и профессор Преддик отстаивал…

Я перестал слушать и уставился в стену таким же невидящим взглядом, как миссис Меринг во время предчувствия. В чьих-то словах на секунду мелькнула разгадка, ключ к тайне – Верити была права, мы смотрим не с той стороны, – и тут же улетучилась. Что-то такое кто-то из них произнес, но кто? Миссис Меринг? Теренс? Я вприщур посмотрел на Теренса, силясь вспомнить.

– …профессор Преддик заявил на это, что Юлием Цезарем пренебречь невозможно, и вот тогда у профессора Оверфорса состоялся вынужденный заплыв.

– Оверфорса! – Миссис Меринг знаком попросила у Верити нюхательные соли. – Вы ведь, помнится, начали с того, что в воду упал профессор Преддик?

– Строго говоря, его толкнули, – уточнил Теренс.

– Толкнули?!

Нет, без толку. Мое предчувствие пропало бесследно. Похоже, пора вмешаться в рассказ.

– Профессор Преддик поскользнулся и упал в воду, – заявил я. – Мы его выловили и хотели отвезти домой, но он предпочел отправиться с нами вниз по реке. Мы остановились в Абингдоне, чтобы он телеграммой известил сестру о своих планах, однако, очевидно, произошла какая-то накладка, и когда профессор не явился домой, сестра забила тревогу, решив, будто он утонул. Тогда как на самом деле он жив, здоров и с нами.

Миссис Меринг шумно втянула нюхательные соли.

– С вами… – Она подозрительно покосилась на Теренса. – На нас дохнуло холодом, и вот в дверях стоите вы трое, объятые темнотой. Откуда мне знать, что вы не призраки?

– Вот, пощупайте. – Теренс протянул руку. – «О если б ты, моя тугая плоть…» – Миссис Меринг осторожно коснулась его рукава. – Видите? Материальнее некуда.

Подозрение во взгляде миссис Меринг не исчезло.

– Дух Кэти Кук тоже был материален на ощупь. Мистер Крукс обнял ее за талию на сеансе и свидетельствовал, что формы совершенно человеческие.

Да, и этому есть вполне логичное объяснение, равно как и поразительному сходству духов с людьми, закутанными в марлю. Однако попробуй с такой логикой докажи, что ты человек…

– И с ними была Принцесса Арджуманд, – укрепляясь в своем мнении, продолжала миссис Меринг. – Которая, насколько известно мадам Иритоцкой, обретается по Ту Сторону.

– Принцесса Арджуманд не призрак, – возразила Верити. – Бейн не далее как сегодня утром отловил ее у пруда, где она охотилась на черного телескопа. Правда, Бейн?

– Да, мисс. Но я успел выдворить ее, пока она не наделала бед.

Интересно, не в Темзу ли он ее выдворил по обыкновению – или после памятного происшествия зарекся кидать кошку в реку?

– Артур Конан Дойль утверждает, что духи в ином мире едят и пьют так же, как и мы здесь, – не унималась миссис Меринг. – Он говорит, иной мир совсем как наш, только чище и добрее, и в газетах там не печатают досужий вымысел.

И так до самой пересадки в Рединге, где она переключилась на недостойный поступок профессора Преддика.

– Обречь своих близких на такие страдания! – сокрушалась миссис Меринг на перроне, глядя, как Бейн мучается с багажом. – Заставить их сидеть у окна в тревоге, ожидая его возвращения, с каждым часом теряя крупицы надежды – это верх жестокости! Знай я, насколько пренебрежительно он относится к чувствам родных, никогда не открыла бы для него двери своего дома. Никогда!

– Может, послать телеграмму и предупредить профессора о надвигающейся буре? – шепнул я Верити, когда мы поднимались в поезд.

– Пока я ходила за веером, – спросила она, не спуская глаз с Тосси, идущей впереди под руку с Теренсом, – в купе никто не появлялся? Совсем никто?

– Ни души, – заверил я.

– И Тосси все время сидела там?

– Она бегала за Бейном, когда миссис Меринг упала в обморок.

– Сколько ее не было?

– Ровно столько, сколько заняло сбегать за Бейном. – Верити, услышав это, совсем поникла. – Возможно, она все же с кем-нибудь столкнулась в коридоре. И потом, мы еще не приехали. У нее остается шанс встретить кого-нибудь здесь. Или на станции в Мачингс-Энде.

Однако проводнику, распахнувшему перед Тосси дверь купе, было по меньшей мере семьдесят, а на залитой дождем платформе в Мачингс-Энде не наблюдалось никого – ни отъезжающего, ни провожающего, ни встречающего. И дома тоже – если не считать полковника и профессора.

Да, пожалуй, зря мы не телеграфировали.

– Гениальная родилась идея, – возвестил полковник, радостно выходя навстречу нам под дождь.

– Мейсел, где твой зонт? – Миссис Меринг не дала ему и шагу дальше ступить. – А пальто?

– Нет нужды, – отмахнулся полковник. – Только что любовались серебристым тантё. Сух, как перец. – На самом деле вымок он изрядно, с обвисших усов капало. – Хотели поскорее поделиться нашей задумкой. Совершенно гениально! Вот и вышли встречать, да, профессор? Греция!

Миссис Меринг, которой Бейн помогал выбраться из коляски под раскрытый зонт, настороженно посмотрела на профессора Преддика, видимо, не до конца убежденная в его телесности.

– Греться?

– Фермопилы! – торжествующе рокотал полковник. – Марафон, Геллеспонт, Саламинский пролив. По местам великих сражений. Осенило вдруг. Единственный способ посмотреть место действия. Расположить войска.

Над головой зловеще прогрохотал гром, но полковник не обращал внимания.

– Семейный отдых. Заказать Тосси приданое в Париже. Навестить мадам Иритоцкую. Получил сегодня телеграмму от нее – едет за границу. Увеселительное путешествие!

Он умолк, с улыбкой ожидая ответа жены.

Миссис Меринг, судя по всему, признала профессора Преддика достаточно живым – по крайней мере до поры до времени.

– Скажите, профессор Преддик, – начала она голосом, которому не помешало бы сразу несколько шалей, – прежде чем отлучиться на «прогулку», вы намеревались поставить родных в известность о своих планах? Или пусть себе надевают траур, ничего страшного?

– Траур? – Профессор с озадаченным видом извлек из кармана пенсне.

– Прости, что, дорогая? – не понял полковник.

Небеса, как по сигналу, разразились новым оглушительным раскатом.

– Мейсел, ты пригрел на груди змею! – Миссис Меринг устремила обвиняющий перст на профессора. – Этот человек обманул тех, кто предоставил ему кров и назвал другом, но хуже того, он обманул своих собственных любящих родных.

Профессор Преддик снял пенсне и поглядел в него как в лорнет.

– Змею?

Так мы, чего доброго, простоим здесь до утра, причем профессор ни на йоту не приблизится к осознанию постигшей его катастрофы. Может быть, пора уже вмешаться, тем более что дождь снова припустил? Я оглянулся на Верити, однако она с надеждой смотрела на пустую подъездную дорогу.

– Профессор Преддик, – начал я, но миссис Меринг уже протягивала ему «Оксфорд кроникл».

– Читайте! – велела она.

– «Опасаются, что утонул…» – Профессор растерянно нацепил и тут же снял пенсне.

– Вы разве не посылали сестре телеграмму? – спросил Теренс. – Что сплавляетесь с нами по реке?

– Телеграмму… – пробормотал он в замешательстве, переворачивая газету, словно надеясь найти ответ на обратной стороне.

– Вы отправляли какие-то телеграммы из Абингдона, – подсказал я. – Я еще спросил, отправили вы или нет, и вы ответили, что да.

– Телеграммы! – озарило профессора. – Да, теперь вспоминаю. Я телеграфировал доктору Мароли, автору монографии о подписании Хартии вольностей. И профессору Эдельсвайну в Вену.

– А должны были телеграфировать сестре и племяннице, – нравоучительно заметил Теренс. – Сообщить, где находитесь и куда держите путь.

– Боже мой! – всполошился профессор. – Но Моди такая умница, наверняка она поняла, что я отбыл в экспедицию, раз не возвращаюсь. Она не из тех кликуш, которые будут заламывать руки и причитать, что я попал под трамвай.

– Что вы, какой трамвай! – язвительно ввернула миссис Меринг. – Вас считают утонувшим. Прощание завтра в десять.

– Прощание? – Профессор изумленно уставился в газету. – «Панихида в десять часов, собор Крайст-Черч». Какая еще панихида? Я ведь не умер.

– Это вы так утверждаете, – с подозрением проговорила миссис Меринг.

– Нужно немедленно им телеграфировать, – вмешался я, пока миссис Меринг не попросила потрогать профессорскую руку.

– Да, немедленно, – согласилась хозяйка. – Бейн, принесите письменный прибор.

– Возможно, в библиотеке вам будет удобнее, – с поклоном ответил дворецкий и, слава Всевышнему, повел нас в дом.

Бейн принес перо, чернила, бумагу и перочистку в форме ежа, а потом чай, сконы и лепешки с маслом на серебряном подносе. Профессор Преддик сочинил телеграмму сестре и еще одну – ректору Крайст-Черча. Теренса отрядили на почту, а мы с Верити, воспользовавшись его отбытием, проскользнули в столовую – продумывать следующий шаг.

– Это какой? – вздохнула Верити. – На станции никого не было. Здесь тоже. Я спрашивала у кухарки. За весь день никто не появился. Наверное, как только прекратится дождь, нужно переброситься и доложить мистеру Дануорти, что ничего не получилось.

– Еще не вечер, – возразил я. – Еще ужин и после ужина. Вот увидишь, мистер К ворвется в столовую к подаче супа и объявит, что они с Тосси тайно обручились еще на Пасху.

– Может, ты и прав, – нехотя признала Верити.

Однако и за ужином ничего не произошло, если не считать рассказа миссис Меринг о своем предчувствии, которое начало обрастать художественными подробностями.

– Я стояла в церкви, и передо мной возник дух леди Годивы – одетой, разумеется, в плащ ковентрийского голубого оттенка, поверх которого струились до самой земли длинные волосы. Я обомлела, а она предостерегающе подняла сияющую белую руку и изрекла: «Впечатление бывает обманчивым».

За сигарами и портвейном тоже не произошло ничего – лишь полковник в красках расписывал новообретенного серебристого тантё. Я понадеялся, что наши дамы в гостиной как раз окружают заботой какого-нибудь матроса с разбившегося корабля или герцога, лишенного наследства, и увлеченно слушают, как он заплутал в лесу под этим ливнем… Но когда полковник Меринг отворил двери, миссис Меринг полулежала на кушетке, явно опять расчувствовавшись, и шумно дышала в надушенный платок; Тосси за конторкой что-то царапала в дневнике, и только Верити, устроившаяся в кресле без подлокотников, смотрела на нас с мольбой, словно надеялась, что мы приведем злополучного матроса или герцога с собой.

Во входную дверь постучали, и Верити выронила вышивку, но это оказался всего-навсего Теренс, вернувшийся с почты.

– Я решил не уходить, пока не дождусь ответа от вашей сестры, – пояснил он, отдавая Бейну мокрый плащ и зонт.

Профессору он вручил два желтых конверта. Преддик нашарил пенсне, вскрыл телеграммы и зачитал вслух: «Дядя зпт рады слышать тчк Знали зпт что все хорошо зпт целуем тчк Твоя племянница тчк».

– Милая Моди, – умилился профессор. – Я же говорил, она не потеряет голову. Вот польза, которую приносит женщине образование.

– Образование? – встрепенулась Тосси. – Она эстетически образована?

Профессор Преддик кивнул.

– Живопись, риторика, классические языки, математика. Никаких дамских глупостей вроде рукоделия и бренчания на фортепиано. – Он надорвал второй конверт. – «Гораций зпт Как вы могли впрс Панихида заказана тчк Цветы заготовлены зпт несущие гроб назначены тчк Ждем вас завтра поездом девять тридцать две тчк Профессору Оверфорсу поручена надгробная речь тчк». Профессор Оверфорс! Я должен немедленно ехать в Оксфорд. Когда ближайший поезд?

– Сегодня поездов на Оксфорд больше нет, – ответил ходячий справочник Бейн. – А завтра первый в семь четырнадцать из Хенли.

– Им и отправлюсь, – решил профессор. – Соберите мой багаж. Оверфорс! Нет, он не надгробную речь собрался читать, он хочет опровергнуть мою историческую теорию и выдвинуть свою. Ему лишь бы хавилендовскую кафедру заполучить! Природные силы! Массы! Убийца!

– Убийца? – взвизгнула миссис Меринг, и я подумал, что сейчас придется выяснять заново, кто тут жив, а кто нет, но профессор не дал ей даже нюхательную соль потребовать.

– Хотя убийство по его теории вовсе ничего не значит, – продолжил он, комкая в руке телеграмму. – Убийство Марата, сгинувшие в Тауэре принцы, убийство Генриха Стюарта – все якобы прошли для истории бесследно. Отдельный поступок на истории не отражается. Ни доблесть, ни ревность, ни глупость, ни удача роли не играют и никакого влияния не оказывают. Ни сэр Томас Мор, ни Ричард Львиное Сердце, ни Мартин Лютер…

После двух безуспешных попыток перебить распалившегося профессора миссис Меринг сдалась и осела на кушетке. Полковник вытащил газету (не «Оксфорд кроникл»). Тосси, подперев подбородок ладонью, рассеянно теребила большую перочистку в виде гвоздики. Теренс вытянул ноги к огню. Принцесса Арджуманд свернулась у меня на коленях и заснула.

Дождь барабанил по стеклам, в камине потрескивали поленья, Сирил храпел. Верити сосредоточенно тыкала иголкой в шитье, то и дело поглядывая на бронзовые каминные часы, которые, кажется, остановились.

– В сражении при Гастингсе, – вещал профессор Преддик, – короля Гарольда убили стрелой, пущенной в глаз. Один удачный выстрел определил исход всей битвы. Как теория Оверфорса опровергнет личное везение?

Его прервал громкий стук дверного молотка, и Верити уколола палец иглой. Теренс сел, сонно моргая. Бейн, подкладывающий поленья в камин, выпрямился и пошел открывать.

– Кто это может быть в такой час? – удивилась миссис Меринг.

Ну же, ну, пусть это будет мистер К…

– Природные силы! Массы! – бушевал профессор. – Как в эту теорию вписывается осада Хартума?

Из прихожей донеслись приглушенные голоса – Бейна и еще один, мужской. Я переглянулся с Верити, которая посасывала уколотый палец.

В дверях возник Бейн.

– Преподобный мистер Арбитидж, – возвестил он, и в комнату шагнул священник. С широкополой шляпы капало на пол.

– Знаю, непозволительное время для визитов, – извинился он, отдавая шляпу Бейну, – но я просто обязан был отчитаться, как прошла ярмарка. Я был в Нижнем Хеджбери на собрании Комитета вспомоществования жителям трущоб, и там все готовы аплодировать нашим успехам. Которыми, – он расплылся в елейной улыбке, – мы обязаны главным образом вашей идее устроить барахолку, миссис Меринг. Преподобный Китчестер хочет провести такую же на Летней ярмарке в миссии для бесприданниц.

– Преподобный Китчестер? – Я подался вперед.

– Да, – с жаром подтвердил священник. – Он просил узнать, не соблаговолите ли вы, миссис Меринг, протянуть ему руку организационной помощи. И вы, мисс Меринг, и мисс Браун, разумеется, тоже.

– Преподобный Китчестер… – проговорил я задумчиво. – Я о нем, кажется, слышал. Молод, холост, с темными усами?

– Преподобный Китчестер-то? – изумился священник. – Боже правый, совсем наоборот. Девяносто без малого. Замучен подагрой, но благотворительностью по-прежнему занимается охотно. И очень интересуется потусторонним миром.

– Еще бы! – хмыкнул полковник из-за газеты. – Одной ногой уже там.

– Все мы в шаге от Страшного суда, – поджав губы, урезонил его преподобный. – «Убойтесь Бога и воздайте ему славу, ибо наступил час суда Его». Откровение, глава четырнадцатая, стих седьмой.

Вот ведь индюк. Напыщенный, самодовольный, без капли юмора. Идеальная партия для Тосси. Тем более других претендентов не наблюдается.

– Арбитидж, – с интересом начал я. – Это ваша полная фамилия?

– Простите?

– Сейчас, знаете ли, мода на двойные и тройные. Эдвард Берн-Джонс, Элизабет Барретт Браунинг, Эдвард Бульвер-Литтон. Я и подумал, вдруг Арбитидж – это сокращение от Арбитидж-Кулпеппер, скажем, или Арбитидж-Кидни.

– Нет, Арбитидж – это полная фамилия, – выпрямляясь, с достоинством произнес священник. – Юстас Иероним Арбитидж.

– Прозвищ при вашем сане, полагаю, тоже не дают? Но, может, в детстве? Меня вот сестры прозвали Кудряшкой – из-за младенческих локонов. У вас такого не было?

– Насколько помню, до трех лет я был совершенно лыс, – ответил Арбитидж.

– Вот как? Тогда, к примеру, Карапуз? Или Кабачок?

– Мистер Генри, – вмешалась миссис Меринг. – Мистер Арбитидж хотел рассказать нам о результатах ярмарки.

– Да, именно. – Преподобный вытащил из кармана блокнот в кожаном переплете. – За вычетом расходов выручка составила восемнадцать фунтов четыре шиллинга и восемь пенсов – более чем достаточно, чтобы закрасить фрески и поставить новый амвон. Возможно, хватит даже заказать картину маслом для Дамской капеллы. Например, Холману Ханту.

– Мистер Арбитидж, в чем вы видите предназначение искусства? – спросила вдруг Тосси.

– Наставлять и просвещать, – откликнулся священник не раздумывая. – В любом произведении должна быть мораль.

– Просвещать. Как «Светоч мира» , – проговорила Тосси.

– Именно. «Се стою у двери и стучу…» Откровение, глава третья, стих двадцатый. – Он повернулся к миссис Меринг. – Значит, я могу передать преподобному Китчестеру, чтобы рассчитывал на вашу помощь?

– Боюсь, нет, – покачала головой хозяйка. – Послезавтра мы уезжаем в Торки.

Верити вздрогнула, полковник опустил газету.

– Мои нервы, – объяснила миссис Меринг, глядя в упор на профессора. – Столько треволнений за последние несколько дней. Я должна побеседовать с доктором Фоли – может быть, вы о нем слышали? Специалист по спиритизму. И эктоплазме. Оттуда мы проследуем в Кент, знакомиться с родителями мистера Сент-Трейвиса и готовиться к свадьбе.

– О, – огорчился преподобный. – Но к августу, надеюсь, вы вернетесь? Я планирую, чтобы закрепить успех летней ярмарки, провести еще одну в Варфоломеев день, и нам никак не обойтись без гадалки. И барахольного прилавка. Миссис Каттисборн предложила вместо него устроить вист, но я сказал ей, что за барахолками будущее. И все благодаря вам. Я уже начал собирать вещи. Мисс Стиггинс пожертвовала подставку для обуви, а моя двоюродная бабушка посылает гравюру со сражением при Несби.

– О да, Несби! – оживился профессор Преддик. – Атакующая кавалерия принца Руперта. Классический пример того, как можно за один миг упустить уже почти завоеванную победу – и все из-за непредусмотрительности.

После непродолжительной дискуссии об опасности опрометчивых поступков преподобный Арбитидж благословил собравшихся и удалился. Тосси, кажется, даже не заметила.

– Я утомилась, – заявила она, как только Бейн вышел проводить преподобного.

Встав, она поцеловала на ночь сперва отца, потом мать.

– Ты что-то бледная, – заметила миссис Меринг. – Морской воздух пойдет тебе на пользу.

– Да, маменька, – рассеянно произнесла Тосси, витая мыслями где-то далеко. – Доброй ночи.

– Пора и нам, пожалуй, – поднимаясь с кушетки, решила миссис Меринг. – День у всех был долгий… – Она пробуравила профессора уничтожающим взглядом. – И полный событий, а тебе, Мейсел, нужно встать пораньше, чтобы составить компанию профессору Преддику.

– К-компанию? – опешил полковник. – А как же мой серебристый тантё? На произвол судьбы?

– Я уверена, ты захочешь лично проследить, чтобы профессор не свернул с намеченного пути, – пресекла все возражения миссис Меринг. – И совесть не позволит тебе оставить его родных в неведении и тоске.

– Нет-нет, ни в коем случае, – устыдился полковник. – Буду рад проводить вас, профессор Преддик.

Пока они узнавали у Бейна расписание поездов, я подошел к Верити.

– Переброшусь утром, когда поведу Сирила на конюшню.

Она потерянно кивнула, в последний раз обвела взглядом гостиную, словно в надежде, что мистер К все-таки появится из ниоткуда, пожелала спокойной ночи и отправилась наверх.

– Пойдем, Сирил, – позвал Теренс, многозначительно посмотрев на меня. – Пора тебе на конюшню.

Но я не повернул головы. На конторке лежал оставленный Тосси дневник.

– Сейчас поднимусь, – пообещал я, подбираясь ближе к конторке. – Только найду сперва книжку – почитать перед сном.

– Книги! – скривилась миссис Меринг. – Многовато сейчас развелось книгочеев.

Она проследовала к выходу.

– Пойдем, Сирил, – снова позвал Теренс, и бульдог, кряхтя, поднялся. – Бейн, дождь еще не кончился?

– Боюсь, нет, сэр.

Бейн пошел провожать их к выходу.

– А атака Пикетта? – втолковывал полковнику профессор Преддик. – В Геттисбергском сражении. Еще один блестящий пример бездумного поступка! Как Оверфорс объяснит пикеттовскую атаку?

Оба удалились.

Притворив за ними дверь гостиной, я подбежал к конторке. Дневник лежал распахнутый, нижние две трети страницы закрывали перо и перочистка в виде гвоздики. На верху листа кудрявилась дата – пятнадцатое июня. Ниже шла запись: «Сегодня мы ездили в Ков…»

Я приподнял перочистку. «… ентри». Хвостик «и» обрывался в пустоту. В каких бы словах Тосси ни собиралась увековечить этот день для потомков, они еще не легли на бумагу, но, может быть, в предыдущих записях найдется что-то о мистере К.

Захлопнув дневник, я взял с полки первые два тома гиббоновского «Упадка и разрушения Римской империи» и спрятал между ними бесценную находку.

За спиной вырос Бейн.

– Буду рад отнести мисс Меринг ее дневник, чтобы вам, сэр, не пришлось утруждаться.

– Отлично, – ответил я, вытягивая тетрадь из-под томов. – Как раз собирался его отдать.

– Как вам будет угодно, сэр.

– Нет-нет, лучше вы. Отнесите сами. А я, пожалуй, пойду прогуляюсь перед сном.

На редкость нелепое желание, учитывая барабанящий по стеклянным дверям дождь. Думаю, Бейн поверил в него не больше, чем в намерение отнести дневник Тосси. Однако вслух он сказал только неизменное: «Как вам будет угодно, сэр».

– Никто больше не приходил вечером? – уточнил я на всякий случай. – Кроме преподобного Арбитиджа?

– Нет, сэр.

– А с черного хода? Лоточник, может? Или, например, кто-нибудь искал спасения от ливня?

– Нет, сэр. Что-нибудь еще, сэр?

Нет, больше ничего. Совсем ничего. Люфтваффе расправится с Королевскими ВВС, немцы высадятся в Дувре, и внуки Тосси и Теренса будут безуспешно сражаться с ними на побережьях, в полях, на улицах и на холмах, на лугу перед Крайст-Черчем и в Иффли. Фашисты вывесят знамена со свастикой на балконах Букингемского дворца и пройдут победным маршем через Мачингс-Энд, Оксфорд и Ковентри. Что ж, хотя бы Ковентри не ляжет руинами. Лишь здание Парламента в Лондоне. И мир.

А пространственно-временной континуум постепенно зарубцуется. Если только гитлеровские ученые не изобретут машину времени.

– Что-нибудь еще, сэр? – повторил Бейн.

– Нет. Теперь все.

Я открыл дверь. Дождь хлестнул в прихожую – почему-то холод и ливень показались сейчас как нельзя более кстати.

– Я взял на себя смелость поместить приятеля мистера Сент-Трейвиса в вашу комнату, сэр, – предупредил Бейн.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я и, закрыв входную дверь, прошел мимо него наверх.

– Мистер Генри, – окликнул дворецкий.

– Да?

Что Бейн хотел сказать на самом деле, я так и не узнал – похоже, он передумал.

– Отличная книга, – похвалил он. – «Упадок и разрушение».

– Поучительная и просвещающая, – кивнул я и отправился спать.