Утром на душе стало полегче. Когда в шесть я спустился с Сирилом вниз, дождь уже стих, небо голубело, а мокрая трава переливалась россыпью бриллиантов.

Все-таки путешествия во времени – занятие оптимистичное. Если сразу не получилось, можешь пробовать еще и еще, сколько угодно – а не ты, так кто-то другой. Через неделю, через год, когда криминалистка наконец расшифрует дневник, Каррадерс, или Уордер, или какой-нибудь недотепа-новичок вернутся в пятнадцатое июня и позаботятся, чтобы мистер К явился вовремя.

Нас постигла неудача, но, может, как раз сейчас они там в будущем раскрыли тайну Ватерлоо и самокоррекции. И в этот самый момент Ти-Джей с мистером Дануорти поручают кому-нибудь перехватить меня по пути к Оксфордскому вокзалу, чтобы я не встретился с Теренсом и не испортил ему личную жизнь. Или разнимают профессора Преддика и профессора Оверфорса. Или не дают Верити кинуться в реку за Принцессой Арджуманд. Или шлют меня выздоравливать от перебросочной болезни на Первую мировую.

Кошка выплывет на берег, Теренс познакомится с Мод, а люфтваффе полетит бомбить Лондон. И я никогда не встречусь с Верити. Небольшая цена за спасение Вселенной. Вполне оправданная жертва.

Тем более что я не почувствую утраты, ведь наше знакомство изначально не состоится. Интересно, а Теренс? Ощущает ли он где-то в глубине души, что не встретил свою настоящую любовь? И если да, что это за ощущение? Тоска-печаль, как у его любимых викторианских поэтов? Непонятное сосание под ложечкой, смутная неудовлетворенность? Или просто безразличие ко всему?

Я повел Сирила на конюшню. Принцесса Арджуманд увязалась с нами – гордо вышагивая по мокрой траве, задрав хвост трубой и обтираясь то о задние лапы Сирила, то о мои ноги. Из конюшни донесся какой-то шум, и ворота начали со скрипом отворяться.

– Прячемся, – скомандовал я, подхватывая Принцессу и скрываясь за дверью кухни.

Заспанный конюх распахнул половинки ворот, и кучер вывел двух лошадей, запряженных в коляску. Коляску, которая повезет профессора с полковником на станцию.

Я оглянулся на дом. Бейн выносил багаж и складывал на крыльце. За ним вышел профессор Преддик в мантии и шапочке, прижимая к животу свой чайник с рыбой и о чем-то беседуя с Теренсом.

– Пойдем, – шепнул я Сирилу, проскальзывая к боковой стене конюшни.

Принцесса Арджуманд заерзала у меня на руках, пытаясь вывернуться, и я спустил ее на землю. Она молнией метнулась через лужайку. Я запустил Сирила через дверцу для конюха.

– Сделай вид, что всю ночь тут и проспал.

Сирил незамедлительно направился к холщовым мешкам, потоптался на них, обернувшись три раза вокруг себя, плюхнулся и громко захрапел.

– Молодец.

С чувством выполненного долга я вышел из конюшни – и столкнулся с Теренсом.

– Сирил у вас?

– Только что привел. А что? Что-то не так? Меня заметила миссис Меринг?

Теренс покачал головой.

– Меня разбудил Бейн, сказал, что полковнику Мерингу нездоровится, и не могу ли я сопроводить профессора в Оксфорд вместо него. Похоже, полковник простудился вчера, когда удил форель, а миссис Меринг хочет удостовериться, что профессор доберется благополучно. И это правильно. А то попадется ему на глаза какой-нибудь холм – в точности как на поле битвы при Гастингсе, – он сойдет с поезда и поминай как звали. Только я подумал заодно взять с собой Сирила. Пусть отдохнет от… – Теренс прикусил язык. – То есть раз его в Ковентри вчера не пустили… Он здесь, на конюшне?

– Возле сенных тюков, – кивнул я, но когда Теренс открыл боковую дверь, Сирил уже поджидал его, виляя всем своим массивным телом.

– Прокатимся на поезде, старина?

Оба чуть не вприпрыжку припустили к дому.

Дождавшись, когда уедет коляска и Бейн скроется за дверью, я рванул к увитой бобовником перголе, пока зевающий конюх не вернулся в конюшню, а потом перемахнул цветочный бордюр и через крокетную площадку побежал к беседке.

Там кто-то был. Я обошел плакучую иву и подкрался со стороны сиреневых зарослей. Темная фигура сгорбилась на скамье. Кому понадобилась беседка в такую рань? Миссис Меринг выслеживает призраков? Бейн уединился, чтобы почитать, пока никто не дергает?

Я раздвинул сиреневые ветви, окатив себя душем с ног до головы. Таинственный любитель уединения сидел в плаще, низко надвинув капюшон. Тосси? Ждет свидания со своим роковым возлюбленным? Или это загадочный мистер К собственной персоной?

Лица не разглядеть. Нужно подобраться с другой стороны. Я осторожно отпустил ветки, устроив себе повторный душ, и, попятившись, наступил прямо на Принцессу Арджуманд.

– Мия-ууу! – взвыла она.

Таинственный незнакомец вскочил, запахивая полы плаща. Капюшон слетел.

– Верити!

– Нед?

– Мфу! – фыркнула Принцесса. Я поднял ее на руки, осматривая, не ушиб ли. – Мирр! – смягчилась она и замурлыкала.

– Ты что здесь делаешь? – спросил я Верити, обходя сиреневые кусты.

Она была такая бледная, что миссис Меринг с легкостью приняла бы ее за призрака. Плащ – видимо, какой-то вечерний – промок насквозь, под ним белела ночная сорочка.

– Сколько ты уже здесь сидишь? – Принцесса Арджуманд заворочалась, и я вернул ее на землю. – Не обязательно было докладывать самой, я же обещал, что переброшусь, когда поведу Сирила. Что сказал мистер Дануорти?.. – Только теперь я увидел ее лицо. – Что такое?

– Сеть не открывается.

– То есть как?

– Я здесь битых три часа торчу. Не открывается.

– Сядь и расскажи толком, что случилось.

– Не открывается! Мне не спалось, и я подумала: чем быстрее мы доложим, тем лучше – вернусь еще до того, как все встанут. Поэтому я вышла на переброску, а сеть не открылась.

– Привязка пропала?

– Нет, все на месте. Мерцание есть. Но когда я в него вхожу, ничего не происходит.

– Может, ты что-то не так делаешь? Не туда встаешь, например?

– Я уже где только не стояла, – раздраженно отмахнулась Верити. – Не открывается и все!

– Понял, понял. А что, если здесь кто-нибудь бродит и может тебя увидеть? Бейн, например, или миссис Меринг…

– Я об этом думала. После второй попытки я прогулялась к реке, потом к пруду, потом в цветник – нигде никого.

– А на тебе ничего нет из этой эпохи?

– Тоже подумала. Сорочка реквизитная, из будущего, и нет, ее здесь не штопали и пуговиц не переставляли.

– Может, дело в тебе? – предположил я. – Сейчас попробую сам.

– А вот этой версии у меня не было, – приободрилась Верити. – Следующий интервал где-то через минуту.

Она вывела меня из беседки на травянистый пятачок у шапки розовых пионов. Трава уже подернулась мерцающей дымкой. Я поспешно проверил собственную одежду: пиджак, фланелевые брюки, носки, обувь, сорочка – все реквизитные.

Воздух задрожал, и я шагнул в центр травянистого пятачка. Сияние усилилось.

– У тебя тоже так было?

Сияние резко погасло. На пионах замерцали капельки росы.

– Да.

– Может, это из-за воротничка, – признал я, отстегивая его и отдавая Верити. – Не отличу свои от позаимствованных у Эллиота Каттисборна.

– Нет, – горестно вздохнула Верити, – воротник ни при чем. Мы застряли. Как бедняга Каррадерс.

Я представил на миг, что останусь здесь навсегда – играть в крокет, есть кеджери на завтрак и кататься по Темзе, а Верити будет скользить рукой по янтарной воде и смотреть на меня из-под шляпы с летящей по ветру лентой.

– Прости, Нед. Это я виновата.

– Мы не застряли. Так, ладно, давай побудем немного лордом Питером и Гарриет и просчитаем вероятности.

– Я уже просчитала, – сдавленно проговорила она. – Вероятность у нас одна – все рушится. Как Ти-Джей и предупреждал.

– Глупости. Чтобы разрушить континуум, диссонансу потребуются годы. Ты же видела модели. В 1940 году, может, что-то и рушится, но не через неделю после диссонанса.

В глазах Верити блеснула надежда.

– Так, – произнес я, стараясь вложить в тон побольше уверенности, которой мне очень не хватало. – Ты иди домой и оденься, пока не скомпрометировала нас обоих и мне не пришлось брать тебя замуж.

Она вымученно улыбнулась.

– А потом спускайся завтракать, чтобы миссис Меринг не хватилась и не снарядила за тобой поисковый отряд. После завтрака скажешь, что ушла рисовать, сядешь тут и дождешься меня. Я пока поищу Финча и узнаю, какие у него мысли на этот счет.

Верити кивнула.

– На самом деле скорее всего ничего страшного, просто мелкий сбой, который Уордер пока не отследила. А может, это она закрыла все обратные переброски, пока вытаскивает Каррадерса. В любом случае мы разберемся.

Верити снова кивнула, на этот раз бодрее, и я отправился к Каттисборнам, жалея, что сам не верю собственным увещеваниям и что викторианцы селились так далеко друг от друга.

Дверь открыла горничная в переднике с оборками и чепце.

– Глэдис, мне нужно поговорить с мистером Финчем, дворецким, – сообщил я, отдышавшись.

Я чувствовал себя как греческий гонец, который пробежал от Марафона до самой Спарты, – профессор Преддик бы порадовался. Только тот грек, помнится, рухнул замертво, сообщив радостную весть.

– Простите покорно, сэр. – Глэдис присела в еще более скомканном, чем у Джейн, реверансе. – Мистера и миссис Каттисборн нет дома. Изволите оставить карточку?

– Нет, спасибо. Мне нужен только мистер Финч. Он здесь?

Очевидно, к таким неожиданным поворотам ее не готовили.

– Можете оставить карточку, если желаете, – повторила Глэдис, протягивая серебряный подносик с завитушками.

– А куда уехали мистер и миссис Каттисборн? – не сдавался я. – Их мистер Финч повез?

Глэдис совсем смешалась.

– Мистера и миссис Каттисборн нет дома, – заявила она и захлопнула передо мной дверь.

Я обогнул дом и постучал с черного хода. Мне открыла другая служанка. На этой был холщовый передник, шейный платок и картофелечистка в руках.

– Глэдис, я хотел поговорить с дворецким, мистером Финчем.

– Мистера и миссис Каттисборн нет дома, – завела она, и я испугался, что снова упрусь в непробиваемую стену, но Глэдис продолжила: – Уехали в Доннигтон. Там ярмарка рукоделия в церкви Святого Марка.

– Мне нужен только мистер Финч. Он тоже с ними?

– Нет. В Литтл-Рашлейд ушел, капусту покупать. Прямо спозаранку, с большой корзиной, чтобы все вместилось.

– В котором часу?

Вдруг я еще успею его догнать…

– До завтрака. Еще до свету, почитай. Не знаю уж, чем ему не угодила гаменовская капуста – с соседней фермы которая, но он знай твердит, что на столе Каттисборнов должно быть только самое лучшее. А по мне, так капуста она и есть капуста. – Глэдис скривилась. – Что ради нее три часа ноги бить?

Три часа. Нет, догонять смысла нет, и вернется он не скоро, так что ждать тоже бесполезно.

– Когда вернется, будьте так добры, передайте ему, что приходил мистер Генри от Мерингов, и пусть он сразу же ко мне заглянет.

Служанка кивнула.

– Хотя воротится он, чаю, совсем без ног. И что его понесло сегодня, после этакой-то ночки, не представляю. Миссис Мармелад давеча окотилась, вот уж мы побегали, выискивая, где она своих котят запрятала.

Интересно, запрет на обсуждение межполовых вопросов на слуг не распространяется, или дело в том, что с появлением котят на свет они перестают быть табу?

– Давешний раз в погребе нашлись. А они ж, как только глаза откроют, пиши пропало – поди собери их, чтобы утопить. В позапрошлый раз так и не отыскали. Миссис Мармелад у нас та еще шельма.

– Вы, главное, не забудьте ему про меня передать, – напомнил я, надевая шляпу.

– А до того в швейной шкатулке мисс Циннии угнездилась. А еще до того – в бельевом ящике хозяйского комода. Знает ведь, плутовка, что котят заберут, вот и прячет где никому в голову не придет искать. Прошлой зимой у Мерингов кошка окотилась – в винном погребе, вот чего удумала, их три недели потом найти не могли! Насилу в самое Рождество отыскали, ох, с ног сбились потом, их собираючи. А когда я у вдовы Уоллис служила, так там кошку аж в печке угораздило схорониться!

Выслушав еще несколько забавных историй о кошачьей изобретательности, я наконец сумел откланяться и преодолеть марафонскую дистанцию в обратном направлении.

Не увидев Верити, я решил, что ей наконец удалось переброситься, но нет – она сидела под деревом за беседкой, грациозно склоняясь над альбомом. В том самом белом платье, в котором я увидел ее в первый раз.

– Получилось? – спросил я.

– Нет, никак. – Она поднялась. – А где Финч?

– Ушел с соседнее село за капустой. Попросил служанку передать ему, чтобы наведался в Мачингс-Энд, как только вернется.

– Передать… Хорошая мысль. Можно попробовать передать сообщение. – Верити задумчиво посмотрела на альбом для набросков. – Ты, конечно, никакой бумаги с собой из будущего не принес?

Я покачал головой.

– Если что и имелось, то смыло за борт во время крушения. Нет, подожди! Есть купюра. – Я выудил банкноту из кармана. – Только вот чем писать?

– Понадеемся, что миллилитр углерода покажется истории несущественной мелочью. – Верити взяла угольный карандаш.

– Слишком толстый, – забраковал я. – Пойду принесу чернильницу с пером. Когда ближайшая стыковка?

– Сейчас. – Верити показала на мерцающую зыбь.

Времени кидаться за письменным прибором и тем более царапать наспех координаты и «Не можем переброситься» не было.

– Придется подождать следующей.

Верити слушала вполуха, пристально глядя на растущее свечение. Шагнув в центр, она отдала мне альбом с карандашом.

– Видишь? – Сияние тут же померкло. – Не открывается.

И она исчезла в мерцании.

Вот и все. Континуум цел – по крайней мере пока, и мы не застряли в прошлом. Что ж, наверное, оно и к лучшему. На кеджери я долго не протяну, а крокетные матчи просто смертоубийство. И потом, судя по беседе в церкви Святого Михаила, в конце лета нам грозит ярмарочно-барахольный бум.

Карманные часы показали половину X-го. Пора идти в дом, пока никто не застал меня тут и не поинтересовался, чем я занят. Если повезет, я еще найду какие-нибудь маринованные почки или копченую сельдь под Ревущим оленем.

Я двинулся к рокарию и чуть не наткнулся на Бейна. Он с мрачным видом смотрел на Темзу, и я пошарил взглядом по воде – не плывет ли к берегу Принцесса Арджуманд, перебирая белыми лапами.

Кошки не наблюдалось, а вот меня Бейн заметит в любую секунду. Я нырнул обратно в сиреневые кусты, стараясь не шуршать, и едва не наступил на Принцессу.

– Мяур, – сообщила она громко. – Мрур.

Бейн повернулся и, сдвинув брови, посмотрел на сирень.

– Мри, – возвестила Принцесса.

– Тс-с-с… – прошептал я, прикладывая палец к губам.

Кошка принялась тереться о мои ноги, громко мяукая. Я нагнулся подхватить ее, задел сухую ветку, и та отломилась с резким шелестом. Бейн шагнул к кустам. Как я объясню свое появление? Ищу потерявшийся крокетный шар? И какого, спрашивается, рожна мне вздумалось спозаранку играть в крокет самому с собой? Хожу во сне? Нет, я ведь полностью одет. Я с тоской оглянулся на беседку, прикидывая время до следующей стыковки и расстояние. Далековато и то, и другое. К тому же с Принцессы станется в последнюю секунду юркнуть в сеть и вызвать очередной диссонанс. Пусть уж лучше крокетный шар…

– Мдур-р, – констатировала Принцесса, и Бейн протянул руки, готовясь раздвинуть ветви.

– Бейн, подойдите сюда, – позвала Тосси с бечевника. – Я хочу с вами поговорить.

– Да, мисс, – откликнулся Бейн и пошел к Тосси, обеими руками прижимающей дневник к великолепию рюшей, кружев, мережек и прошв.

Я воспользовался моментом, чтобы подхватить Принцессу и отойти поглубже в кусты. Кошка прижалась ко мне и громко замурлыкала.

– Да, мисс? – спросил Бейн.

– Я требую, чтобы вы извинились передо мной, – велела Тосси. – Вы не должны были говорить то, что сказали вчера.

– Вы совершенно правы, – согласился Бейн мрачно. – С моей стороны было дерзостью выразить свое мнение, пусть и обоснованное, и за эту дерзость я прошу меня простить.

– М-я-а, – напомнила о себе Принцесса. Я, увлекшись подслушиванием, перестал ее гладить, и она мягко тронула мою руку. – Мн-я-а-а-а.

Тосси рассеянно оглянулась, я забился еще дальше в кусты.

– Признайте, что это было прекрасное произведение, – потребовала она.

Последовала долгая пауза.

– Как вам будет угодно, мисс Меринг, – раздался наконец ровный голос Бейна.

Тосси вспыхнула.

– Не нужно мне одолжений. Вот преподобный мистер Бредни назвал его… – Пауза, шелест страниц. – «Воплощением всего лучшего в современном искусстве». Я специально записала в дневник.

– Да, мисс.

Щеки Тосси заалели еще сильнее.

– Вы осмеливаетесь перечить служителю церкви?

– Нет, мисс.

– Мой жених, мистер Сент-Трейвис, тоже считает его выдающимся.

– Да, мисс, – ответил Бейн тихо. – Это все, мисс?

– Нет, это не все. Я требую, чтобы вы взяли назад свои слова про беспорядочное нагромождение слащаво-сентиментальных сюжетов.

– Как вам будет угодно, мисс.

– Не угодно мне так! – топнула ногой Тосси. – Что вы заладили?

– Да, мисс.

– Мистер Сент-Трейвис и преподобный Бредни – джентльмены. Как вы смеете оспаривать их мнение? Вы всего лишь слуга!

– Да, мисс, – подтвердил Бейн устало.

– Вас следует уволить за неподобающее поведение.

Очередная затянувшаяся пауза.

– Никакие дневниковые записи и увольнения в мире не отменят истины, – произнес в конце концов Бейн. – От того, что Галилей отрекся под пытками, Земля не перестала вращаться вокруг Солнца. От того, что вы меня уволите, ваза не перестанет быть вульгарной, я все равно останусь правым, а ваш вкус – плебейским, что бы вы ни писали в дневнике.

– Плебейским? – Тосси пошла алыми пятнами. – Что вы себе позволяете? Вы уволены! – Она властным жестом указала на дом. – Немедленно собирайте вещи.

– Да, мисс. E pur si muove .

– Что? – Тосси покраснела от ярости, как вареный рак. – Что вы сказали?

– Я говорю, раз я уволен, я больше не слуга, а значит, имею право высказываться свободно, – бесстрастно ответил Бейн.

– Да вы теперь вовсе не имеете права со мной разговаривать, – замахиваясь дневником, заявила Тосси. – Убирайтесь сию же секунду!

– Я осмелился высказать вам правду, поскольку счел, что вы этого достойны, – посерьезнел Бейн. – Я, как всегда, пекся лишь о вашем благополучии. Вы щедро одарены – не только богатством, положением в обществе и красотой, но и живым умом, и чуткостью, а также тонкой душевной организацией. Однако вы расточаете эти дары на крокет, оборочки и вопиющую безвкусицу. В вашем распоряжении библиотека с трудами великих умов прошлого, а вы читаете глупые романчики Шарлотты Янг и Бульвер-Литтона. Вместо того чтобы изучать науки, вы окружаете себя шарлатанами в марле и фосфорной краске. Прикоснувшись к подлинному шедевру готической архитектуры, вы восхищаетесь дешевой подделкой, а когда вам говорят правду, топаете ножкой, словно капризный ребенок, и требуете сказок.

Ну и речь! Сейчас Тосси огреет Бейна дневником по голове и удалится в ярости, возмущенно трепеща оборочками. Но вместо этого она спросила:

– Вы находите у меня живой ум?

– Да. И он способен на истинные чудеса при должном развитии и дисциплине.

Из середины сиреневого куста мне было не видно их лица, а посмотреть требовалось, и я сдвинулся влево, где кусты слегка редели. И врезался в Финча. Я чуть не выронил Принцессу Арджуманд. Она взвыла, Финч крякнул.

– Тс-с-с, – велел я обоим. – Финч, вам горничная передала мою просьбу зайти?

– Нет, я только что из Оксфорда, – сияя, объяснил Финч. – И рад сообщить, что моя миссия увенчалось полнейшим успехом.

– Тс-с-с. Потише. Дворецкий спорит с Тосси.

– Спорит? – Финч поджал губы. – Дворецкий никогда не перечит хозяевам.

– А этот перечит.

Финч зашелестел ветвями.

– Я рад, что наткнулся на вас, – заявил он, вытаскивая полную корзину капусты. – Где мисс Киндл? Мне нужно поговорить с вами обоими.

– То есть как это «где?» Вы же вроде сами только что из лаборатории?

– Да.

– Тогда должны были с ней встретиться. Она перебросилась несколько минут назад.

– В лабораторию?

– Куда же еще? Сколько вы там провели?

– Полтора часа. Обсуждали следующий этап моего задания, но за это время никто не прибывал.

– А не могла она выйти из сети незаметно? Скажем, вы увлеклись обсуждением…

– Нет, сэр. Мы стояли рядом с сетью, и мисс Уордер не сводила глаз с пульта в связи с Каррадерсом. – Он задумался. – У вас отмечались какие-то проблемы с сетью?

– Проблемы? – забыв о конспирации, воскликнул я. – Эта сволочь часов пять не хотела открываться, как мы ни бились!

– Тс-с-с! – шикнул на меня Финч. – Потише!

Но можно было не трудиться, Бейн с Тосси разговаривали на повышенных тонах.

– И нечего наседать на меня с вашим Теннисоном! – кипятилась Тосси.

– Это не Теннисон! – возмущался Бейн. – Это Уильям Шекспир, чьи произведения давно растащили на афоризмы. «Да разве слух мой к шуму не привык? Да разве не слыхал я львов рычанья? На бранном поле пушек не слыхал я или с небесным громом не знаком?»

– И сеть не открывалась? – спросил Финч.

– За этим я вас и просил прийти. Ни в какую не открывалась, не пускала ни меня, ни Верити. Верити пробовала с трех ночи. – Тут меня осенило. – А вы в котором часу перебрасывались отсюда?

– В половине третьего.

– Значит, прямо перед Верити. И какой был сдвиг?

– Никакого, – обеспокоенно покачал головой Финч. – Боже… Мистер Льюис предупреждал о подобной возможности.

– Подобной?

– На некоторых моделях Ватерлоо диссонанс привел к неполадкам в сети.

– Каким неполадкам? – снова взорвался я.

– Отказ открытия, раскоординация с пунктом назначения…

– Какая еще раскоординация?

– В двух моделях на обратной переброске историка закидывало в другое место. То есть возникал не пространственный сдвиг, а перенос на совершенно иной пространственно-временной участок. Например, в Мехико 1872 года.

– Нужно сообщить мистеру Дануорти, – решил я, направляясь к переброске. – Давно вы сюда вернулись?

– Без двадцати десять, – нагоняя меня, ответил Финч, сверившись с карманными часами. – Двенадцать минут назад.

Хорошо. Значит, до следующей стыковки всего четыре минуты. Я обогнул беседку, ища глазами пятачок, с которого отправилась Верити.

– Вы уверены, сэр, что это хорошая мысль? – обеспокоился Финч. – Если сеть сбоит…

– Верити могло занести в Мехико или еще бог весть куда.

– Но в таком случае она вернулась бы, поняв, что не туда попала.

– Каким образом, если сеть откажется ее выпускать? – спросил я, подходя к травянистой кочке рядом с пионами.

– Вы правы, – признал Финч. – Что мне сделать, сэр? Меня ждут обратно из Литтл-Рашлейд, – он приподнял корзину, – но я могу…

– Нет, лучше отнесите капусту Каттисборнам, а потом встретите меня здесь. Если я не вернусь, переброситесь и доложите о случившемся мистеру Дануорти.

– Да, сэр. А если сеть не откроется?

– Откроется, – заверил я мрачно.

– Да, сэр.

Он заторопился прочь с корзиной. Я уставился на траву, подгоняя мерцание. Кошку я по-прежнему прижимал к себе, не решаясь отпустить. С нее действительно станется в последний момент влезть в сеть, а новый диссонанс нам категорически ни к чему.

Еще три минуты. Я протиснулся в заросли сирени, откуда видно было Тосси с Бейном, намереваясь выпустить кошку так, чтобы они ее заметили.

Похоже, буря пока не улеглась.

– Да как вы смеете! – бушевала Тосси.

– «Ну полно, Кэт! Ну не смотри так кисло» , – не уступал Бейн.

– Да что я вам, служанка, чтобы звать меня Кэт?!

Я присел на корточки и разжал руки, отпуская Принцессу. Она прошествовала через кусты прямиком к Тосси, а я кинулся обратно к переброске.

– Я расскажу своему жениху про ваши дерзости! – крикнула Тосси, не обращая внимания на Принцессу. – Когда мы с мистером Сент-Трейвисом поженимся, я подговорю его баллотироваться в парламент и издать закон, запрещающий слугам читать книги и набираться вздорных идей!

Воздух едва слышно загудел и замерцал. Я шагнул в переливчатую зыбь.

– И я запишу все, что вы мне тут наговорили, в дневнике, – пообещала Тосси, – чтобы мои дети и внуки знали, какой грубый, наглый, неотесанный мужлан… Что вы делаете?

Сеть замерцала по-настоящему, и я не отважился выйти. Только вывернул шею, пытаясь разглядеть через сиреневые заросли, что там происходит.

– Что вы делаете? – визжала Тосси. – Поставьте меня! – Возмущенные ахи и охи. – Немедленно поставьте!

– Это исключительно ради вашего блага.

Я посмотрел на растущее сияние, прикидывая, сколько оно еще продержится. Совсем чуть-чуть, а ждать следующего интервала рискованно, учитывая, что Верити бог весть где. Когда в Мексике революция была? Не в 1870-х ли?

– Вас за это арестуют! – дробные удары, словно кто-то молотит кулачками по широкой груди. – Вы кошмарный, самонадеянный наглец!

– «Вот способ укротить строптивый нрав. Кто знает лучший, пусть расскажет смело», – закончил Бейн.

Воздух вокруг меня ослепительно засиял.

– Рано, – взмолился я, и сияние, словно послушавшись, слегка померкло. – Нет!

Я и сам перестал понимать, хочу ли, чтобы сеть открылась.

– Немедленно отпустите! – потребовала Тосси.

– Как вам будет угодно, мисс!

Сияние вспыхнуло с новой силой, окутывая меня.

– Стой! – крикнул я в закрывающуюся сеть и, кажется, услышал всплеск.