Карел отпрянул, и очень вовремя: столетний вяз переломился, будто соломинка. Вслед за этим на образовавшийся пень огромной гусеницей начало всползать нечто странное, чему и названия-то не было, кроме всеобъемлющего, дышащего ужасом – хаммари. «Нечто» имело длину метров пятнадцать, зазубренные лезвия-шипы по бокам, длинный рог впереди и клубнеобразные наросты по хребту.

– Господь – моя защита! – прошептал сэр Жант, в прежние времена не проявлявший особого рвения в посещении храмов и всяческих религиозных служб.

Существо, перебирая боковыми лезвиями, будто ногами, вскарабкалось на поваленный ствол и начало тереться об него спиной, будто желая почесаться.

– Это еще что такое? – пробормотал принц Нурсии и вдруг увидел, как странные пупырчатые «клубни» начинают отваливаться, демонстрируя еще один ряд кривых шипов. А то, что еще мгновение назад казалось обычными наростами, вдруг зашевелилось и начало не то что бы вылупливаться, скорее, разворачиваться, превращаясь в мелкое подобие рогатой «мамаши».

Существа быстро расползлись в поисках съестного. Карел нервно сглотнул: одно из новорожденных, заметив притаившегося в кустах зайца, стремительно метнулось к ушастому. Зайчишка опрометью бросился наутек, но не тут-то было. Другая мелкая тварь ринулась наперерез, короткий удар зазубренного хвоста и… обе шипастые охотницы схлестнулись не на жизнь, а на смерть над телом верещавшего от боли зверька. И тут же, привлеченные запахом крови, к месту схватки бросились прочие ожившие «клубни». Лишь только громоздкая «мамаша», удовлетворенная тем, что спина больше не чешется, свысока наблюдала за первой охотой. Впрочем, как видел сэр Жант, для некоторых она тут же стала последней. Зато победителей ожидал завтрак из двух блюд, что не вызвало ни малейшего удивления или возражения у старшей родственницы.

– Ничего себе, – пробормотал нурсиец и сделал попытку отползти подальше. Это рефлекторное, но, увы, чересчур импульсивное движение было понятно, но ошибочно. Как, впрочем, и большинство рефлекторных импульсивных решений. Длинная шипастая тварь вдруг насторожилась, поводя острым рогом, будто антенной, из стороны в сторону. Возможно, этот длинный вырост в носовой части существа и впрямь служил для выслеживания добычи, во всяком случае, он замер аккурат напротив убежища Карела зе Страже. Еще мгновение, и пятнадцатиметровая туша с резвостью, не угадывавшейся в массивном теле, ринулась на притаившегося лазутчика.

Сэр Жант вскочил, отпрянул, обнажая оба меча, – как бы то ни было, а потомку гордых богемских рыцарей не подобает дешево продавать свою жизнь. Тем более, если за нее вовсе не намерены платить! Он крутанул запястьями отточенные клинки, в который раз проверяя их управляемость. Сталь послушно рассекла воздух. Нурсийский принц видел, как стремительно приближается острый, сходящийся в иглу рог, слышал пронзительный скрежещущий визг – это хищные детеныши неслись на помощь «мамаше», опасаясь припоздниться к обеду.

Карел был холоден, сознание его растягивало мгновения, подобно жевательной резинке. Движения чудовища казались уже не столь быстрыми, вот острие рога возникло аккурат напротив груди воина. Он легко, будто танцуя, парировал его одним клинком, развернулся и с размаху рубанул чудовище живой абарской сталью. Меч глубоко вошел в рог, явно не доставляя монстру приятностей. Тварь взвыла громче иерихонской трубы. Пользуясь этим, Карел скользнул вперед, надеясь всадить один из мечей в глаз монстра. Но, к своему удивлению, ни малейшего намека на глаза не обнаружил.

В этот миг длинная черная рука, ломая деревья, протянулась к бьющему по земле хвосту подраненного хаммари, ухватила его и отшвырнула хищную тварь в сторону, как выбрасывают кожуру банана. От грохота шагов затряслась земля, нечто, еще недавно имевшее основание именоваться Фрейднуром, топча шипастых детенышей, вышло к месту схватки.

– Сэр Жант, – проревел вождь мерзких отродий, и Карелу стало не по себе. То, что на лице его побратима могло именоваться добродушной улыбкой, сейчас больше напоминало хищную гримасу, какая бывает у сладкоежки, год сидевшего на хлебе и воде и вдруг увидевшего эклер. Храбрый нурсиец попятился, выставляя перед собой мечи. – Это мой, – великан улыбнулся еще шире, двумя пальцами выдернул из пятерни один из клинков и заулыбался еще шире. – Спасибо, что принес. – Десятый сын Зигмунда немного озадаченно поглядел на свое оружие, теперь оно могло служить ему разве что… да, в общем, ни для чего не могло.

– На, еще поноси, – он протянул оружие Карелу, – потом заберу.

Со стороны эта сцена могла выглядеть забавно и вполне безобидно, но сэра Жанта не оставляло ощущение, что его гигантский приятель по-прежнему видит в нем ходячий футляр с двумя зубочистками. На лице Фрейднура, прежде не склонного к гримасам, теперь разворачивалась настоящая битва людских чувств с инстинктами вовсе не человеческой природы. Наконец одна из сторон одержала победу, хотя и не слишком убедительную. Не размениваясь на долгие речи, Фрейднур двумя пальцами, словно карандаш, схватил побратима и небрежно заткнул за ухо. – Со мной иди.

 

Бастиан прикрыл глаза, стараясь унять волнение. Увиденное им на канале связи оглушало, требовало немедленных действий. Но даже его не знающий устали мозг не видел выхода. Невероятные устрашающие твари все больше заполняли предгорье. Эти безлюдные лесистые земли никогда прежде не видели такого скопища ужасающих монстров. Даже в те незапамятные времена, когда здешние скалы еще не воздвиглись, не вытянулись к небесам, подобно свежей поросли, и тогда здесь не было такого столпотворения хищных тварей. Сегодня их вел в бой не какой-нибудь рогатый зубастый недоумок, а опытный, закаленный в битвах воин, обещанный хаммари вождь, живое воплощение их Предвечного Творца – сокрушителя и благодетеля. И вот заложником вечно голодных бездушных монстров стал один из их группы. Могучий Карел зе Страже – силач и храбрый рубака – ничтожная пылинка в сравнении с неодолимой силой хаммари.

Сейчас, после успешного окончания операции по отлову шайки Молота, вдохновенный менестрель вернулся в Форантайн, в душе радуясь, что дело обошлось без крови. Отправляясь на «охоту», Сергей оставил его командовать баронскими отрядами, а на все рассказы об отсутствии боевого опыта и полководческих данных похлопал по плечу и напомнил о защите Реймса.

– Здесь все будет проще: тихо окружить и ждать моего приказа. Ты работаешь приемником и передатчиком. Только и всего. Дальше бароны свою работу знают. Просто чтобы я на виду у Шарля не свистел, в ладоши не хлопал и прочую лезгинку не танцевал, если все же придется ударить.

Атаковать не пришлось, но только этот камень упал с его души, перед внутренним взором появились чудовища, увиденные глазами сэра Жанта.

– Команде успокоиться! – послышался резкий окрик Сергея, но по тону чувствовалось, что инструктор и сам встревожен. – Наш мальчик жив, здоров, хотя и находится в плохой компании. Я так понимаю, он теперь у Фрейднура шо-то вроде любимого котенка. Хотя и самого Зигмундыча все это неслабо крючит. Должно быть, несладко работать вместилищем древнего бога.

– Сергей, его надо освободить, – вмешалась Женечка.

– Светлая мысль. Недавно Карел нечто подобное высказывал по поводу старины Фрейда. Есть мысли, какой такой дорогой из желтого кирпича мы промаршируем к искомой цели?

– Нет. Но у тебя же такой опыт!

– Это правда. И знаешь, что он мне подсказывает? Вариант борьбы человека против бога всегда приводил к фатальным результатам. Да шо там человека! Вон, Прометей титаном был, и не то чтобы сильно боролся с олимпийцами – всего-то по-тихому зажигалку спер, так в Аджарии до сих пор место показывают, где этому пироману всю печень выели. Не веришь, спроси у нашего умника.

– Верю. Но что-то делать нужно.

– Согласен. Нужно хрен зна каким образом перекрыть тот источник, от которого запитан наш старый приятель Фрейднур. Иначе и его самого разорвет, и нам всем кирдык наступит.

– Прошу извинить, – вмешался в диалог Бастиан. – Почему вы считаете, что его разорвет?

– Видел, как у великана рожу морщило, когда он на Карела смотрел? У него явно разлад между сознанием Фрейднура и подавляющим его разумом Эйа.

– Постойте! – голос Валета зазвучал, как радостный вопль Архимеда, обнаружившего, что плескался в ванне и затопил соседей. – Разум Эйа, ну конечно, вот в чем ключ. Как же я сразу не понял?!

– Подумаешь, я до сих пор не понял. Ну-ка делись, шо там у тебя назрело.

– Эйа – бог-творец. Он воплощает в жизнь некие свои образы, мысли.

– Красиво начал, издалека, с разбега. Давай, стартуй – шо это нам дает?

– Среди древних народов было принято поэтичное именование обыденных вещей и явлений, если они относились не к человеку, а к богу.

– И…

– В частности, созидательная движущая мысль бога-творца именовалась «сладость Эйа».

– Поэтичненько. Дальше что?

– «Сладость Эйа» в Колхиде, в античные времена служившей перевалочной базой между Центральной Азией и Европейским Средиземноморьем, звучит как «Медея».

– Стоп, ты хочешь сказать, что Медея, которая помогла Ясону попятить Золотое Руно, – творческая мысль искомого нами бога?

– С ней все очень непросто. Дело в том, что в греческом эпосе Медею называют жрицей Гекаты, богиней лунного света, подземного мира и всяческой магии. Но изначально не магии, а как раз созидания. Так вот, Геката – это греческая богиня, она является эквивалентом местной покровительницы всей Колхиды.

– Не то шоб уже запутался, но пока шо нить размышлений прослеживается слабо. Как сказал бы еще один всезнайка, Вальдар Камдил: «Это не клубок Ариадны, а какая-то пошлая китайская подделка»! Может, он и не так бы выразился, но в этом ключе.

– Между тем все совершенно четко и прозрачно. Колхида – это земля, посвященная данной богине, именуемой Элх, Эолх или просто Олх. В праязыке Междуречья не записывались гласные, так что эта самая Олх на деле Лиах – подельница Эйа. В некоторых текстах Медею называют не просто жрицей, но дочерью, скорее всего духовной дочерью Гекаты, ее земным воплощением. Причем ее отцом реальным, не духовным, был царь Колхиды с очень показательным именем – Эат, то есть посвященный Эйа.

– Не части! Ты хочешь сказать, что Медея – земное воплощение этой милой парочки?

– Вероятно, так и есть. Хотя отец подруги Ясона все же человеческого рода. Но сакральный брак…

– Погоди ты с сакральными браками и мистическими пьянками-гулянками! Ответь просто и ясно: Медея в своем нормальном человеческом виде служила вместилищем Олх – Лиах – Гекаты?

– Так считали в древности. Возможно, не без оснований. Но главное, если это действительно так, – у нас есть ключ, при помощи которого можно обратиться к вышеупомянутой Олх-Гекате. Должно быть, совместно пара творцов уравновешивает друг друга. Так сказать, принцип Дао. Если моя версия правильна, то, призвав Олх и убедив ее действовать с нами заодно, мы сможем остановить Эйа.

– Зашибись! И как мы это сделаем?

– Пока не знаю, – сознался Бастиан. – Но я думаю.

– Большая просьба – думай поскорее. Мы пока тут постараемся если не разгромить врага, то хотя бы остановить вторжение. Женечка, шо там твой подопечный?

– Он велел седлать коня. Сейчас отправляется, как бы это так сказать, за город, беседовать с отцом.

– Отрада глаз моих, как хочешь, тушкой, чучелком, неважно, ты должна быть на этой встрече!

 

Чуть свет Шарль из Люджа отправился в лесную молельню, к месту прозябания вельможного «отшельника». До самого отъезда геристальский бастард не верил, что так легко отделался. За такие забавы, как нападение на монастырские земли и расхищение имущества аббатства, его ждало как минимум повешенье на месте преступления. А уж за попытку исхитить собственную тетушку – еще и четвертование. От всего остального он мог бы попросту откупиться, но двух смертей на одну голову было вполне достаточно.

Там, на лесной дороге, когда он дал согласие отправиться посланцем к собственному отцу, едва успели отзвучать слова, на дорогу со всех сторон высыпали бойцы преданных Рейнару-нурсийцу баронов. Этот сухопарый верзила с носом, весьма напоминающим латинскую S, несомненно, рисковал, но вовсе не блефовал. Под каждое его слово были подложены реальные копья и луки. Затем, когда, ошеломленный происшедшим, Шарль направлялся обратно в замок, он всю дорогу ждал подвоха. Ждал, когда нападут на него и его людей. Ничего этого не произошло ни в пути, ни в замке. Более того, вернувшись в Форантайн, Лис устроил отменный ужин и пил за здоровье хитрюги Молота, предрекая тому славное будущее.

И вот теперь Шарль скакал по Сент-Эрженскому лесу, подбирая в уме слова, чтобы сообщить отцу приятную весть. Но на всякий случай он пару раз останавливался, разворачивался на склонах холмов, выискивая, не преследуют ли его, не спрятались ли где соглядатаи, только и ждущие момента, чтобы схватить укрывшегося в непроглядной чаще беглого майордома и на веревке притащить в столицу. Дорога позади была пуста, лишь порою крестьяне, отправлявшиеся по делам в город, медленно катили в сторону Парижа на запряженных волами громоздких возах, с каждым мигом все более удаляясь от юного всадника. Наконец, впереди показалось одиноко стоящее дерево у дороги, точно любопытный нос, вытянувшее над нею длинный поломаный сук. Оттуда следовало повернуть в чащу и двигаться по узкой едва намеченной тропке меж капканов и западней. Все остальные дороги здесь вели кратчайшим путем к вратам апостола Петра.

Вот перед глазами Шарля замаячила скрытая густой листвой хижина – приют ушедшего от мира богомольца. Небольшая калитка в каменной изгороди, обычно закрытая и подпертая камнем, была распахнута. Молодой воин напрягся, ожидая подвоха, спешился, обнажил меч и изготовился к бою. Но пустое! «Отшельник» встретил сына на пороге. Кожаная рубаха, усеянная начищенными до солнечного блеска медными пластинами, обтягивала мощный торс Пипина. Широкий пояс из буйволовой шкуры перепоясывал крепкий, будто доска, живот. На боку, совсем уж несовместимая с заповедями Святого Писания, висела прекрасная спата, с которой еще совсем недавно он направлялся отражать абарское нашествие.

– У меня отличные вести! – Шарль из Люджа бросился к отцу, распахивая объятия. – Ты не поверишь!

– Поверю. Ты похитил свою тетку, она, не заставляя себя долго упрашивать, подписала дарственную на все земли геристальского дома? Проклятый нурсийский выскочка сломал себе шею?

– Нет, увы, эта затея не удалась. Рейнар Лис неведомым мне образом сумел разгадать замысел и заманил меня самого в ловушку.

Лицо Пипина заметно помрачнело.

– Ты смог пробиться и уйти?

– Нет, он сам отпустил меня.

– Он что ж, затеял против Дагоберта заговор и желает моей поддержки? Если да, то над этим стоит подумать, он весьма ловкий пройдоха.

– Нет, он предлагает тебе прощение и возвращение привилегий.

– Вот как? – Пипин вытянул из ножен меч. – У меня в руках оружие, я жив, здоров и полон сил, а он предлагает мне свою милость? Ну нет, этому не бывать! За все, чего я достигну, я стану благодарить лишь эту холодную сталь. – Он тряхнул оружием. – Мне не нужно его прощение. Он хочет, чтобы я собственными руками накинул петлю на шею и пришел к его ногам побитой собакой. Не бывать этому!

– Но он не хочет этого, отец. Памятуя твои военные дарования и веря, что заговор во многом был измышлен чужаками, он готов дать тебе немалый отряд, чтоб ты выступил с ним против нового врага, пришедшего из-под гор. Ты вполне можешь вернуть себе пост майордома, власть, могущество, богатство. Ты будешь вспоминать эту лачугу как страшный сон…

– Этот страшный сон имел пробуждение легкое и приятное. Что бы ни обещал хитроумный нурсиец, мне это ни к чему! Я не приму из его рук даже чашу с водой в час самого изнурительного зноя!

– Но отец, – смутился Шарль из Люджа, – ведь это возвращение в Париж, власть и… меня признают твоим законным наследником.

– Я тебя признаю законным наследником. – Пипин взмахнул мечом, точно отсекая невидимую голову. – Это главное. Пройдет еще немного времени, и все эти кесари, первосвященники, вожди диких орд – все придут и склонятся передо мной. Запомни этот день, мой мальчик, этот великий день начала похода!

– Куда? – насторожился Шарль из Люджа.

– Неважно. Скоро увидишь все своими глазами. И запомни, сынок. – Лицо Пипина сияло гордым величием, таким гордым, что, окажись посреди леса римский ваятель, непременно бы пожелал использовать столь богатую натуру для изображения кого-либо из сбрендивших императоров, вроде Калигулы или Нерона. – Запомни, – продолжил он, – у нас нет врагов под горой. Там есть лишь твари, которые по божьему велению придут в этот мир, чтобы дать нам власть, могущество и все, что мы пожелаем.

Создатель всего, отец первопричин явился ко мне и открыл путь ясный и прямой, словно клинок этого меча. Ты пойдешь со мной, Шарль, я сделаю тебя властителем этой земли! И не по чьей-то людской воле, уж тем паче не из милостей ловкого чужестранца, смеющего поднимать голос на того, кто избран небом. Нет! Ты станешь властителем всемогущим и великим! И все народы склонятся перед тобой! И будут спорить за право первыми выполнить твою волю.

– О чем ты, отец? – встревоженно спросил Шарль, опасаясь, что уединение дурно сказалось на душевном здоровье изгнанника.

– Пойдем. – Беглый майордом положил на плечо сына тяжелую руку. – Ты сам все увидишь.