Лис с силой потер виски.

– Всякого в жизни видал, но шоб драконов на лету душили – не видал и прежде не слыхивал.

– Прошу извинить, быть может, я не вовремя, но я бы хотел обратить внимание на руки Фрейднура.

– Ты шо, рассмотрел на них линию жизни, и она пересекается с линией электропередач?

– Нет, к сожалению, линию жизни я не рассмотрел. Но вот что странно: когда они начали удлиняться, из огромных смуглых ручищ они вдруг стали абсолютно черными и, как бы это выразиться, тусклыми. Человеческая кожа, особенно вспотев, начинает блестеть. И надо сказать, все тело Фрейднура буквально лоснилось от пота. А руки – нет.

– Занятный эффект. Думаешь, этот викинг-переросток стал вместилищем того самого бога, который рассыпался вулканическим туфом?

– Да, это пришло мне на ум. Более того, мне кажется, именно для этого его и вырастили в чудо-дереве.

– Похоже, так и есть. И с драконом тогда более или менее ясно. Во всяком случае, логично получается. Если в доисторические времена этот ветеран созидательного труда сварганил людей, похмельных чудищ и стражей рубежа, то вполне разумно предположить, шо задавить любого отдельно взятого дракона для него не вопрос. Но все равно непонятно, что за муха его укусила ломать то, что сам же построил?

В общем, все по классике: «Хьюстон, у нас проблема!», работаем быстро и четко! Ойген, ты уже у Дагоберта?

– Да. Похоже, он в шоке, молчит, на вопросы не отвечает.

– Я думаю! Но вариантов нет, выводи его из шока, хоть голой перед ним пляши. Этот драконий сын нам во как нужен, в здравом уме и абсолютной памяти. Карел, покуда есть шанс, что Фрейднур тебя лично не тронет, старайся держаться поблизости от его зоопарка на выгуле.

– Так Фрейднур и дракона уважал и ценил! – настороженно отозвался сэр Жант. – А тот его, похоже, лишь потому и не тронул: вокруг пыхал, а старого знакомого пожалел.

– Возражение принимается, но вариантов нет. Следить за действиями противника нужно, и покуда Дагоберт не «оттает», аэрофотосъемка нам не светит. Потом, быть может, его папаша героически подключится, но тоже не факт. У твоего кореша оказались длинные руки. Причем хрен его знает, насколько длинные. Лично мне эти его телескопические конечности совершенно не нравятся.

– Но что мы будем делать дальше? Наблюдать, конечно, нужно. Но одним наблюдением противника не остановить, – встревоженно проговорил Бастиан.

– Творческая интеллигенция, у тебя есть соответствующие домашние заготовки?

– Нет.

– Вот и у меня нет. Всем понятно, обычным вооружением хаммари можно долбить до морковкина заговения. Мы вон, когда Брунгильду освобождали, уже развлекались на эту тему.

– У нас есть абарские мечи, – напомнил менестрель. – Довольно много.

– Это верно. Я тоже о них подумал. Но без той самой трансформаторной будки, которую наш доблестный сэр Жант с Фрейднуром раздолбали к фуруруям, они работают лишь в треть силы.

– Так я ж для пользы дела! – огорчился Карел зе Страже.

– Та хто б спорил! Но видишь, другие дела – другая польза. Слезы не льем, просто констатируем факты: в ближнем бою хаммари этими биомечами подранить можно. Но до ближнего боя еще добраться нужно. И это, судя по внешним данным здешнего цирка уродов, будет сильно не просто.

– Но я ж как лучше хотел…

– Да ты вообще герой абарского освобождения и ключевая фигура местного эпоса. Успокойся. Речь не о том. Надо как-то наловчиться заряжать мечи, иначе есть шанс, что людской истории в этом сопределе придет неожиданный и очень болезненный кирдык.

– Быть может, запросим Базу о помощи? – рассудительно предложил Бастиан.

– Мы шо, уже сделали все попытки справиться с проблемами собственными немереными силами? Валет, мы уже сами по себе помощь Института этому злополучному миру. Я не удивлюсь, если окажется, что разработчики загодя просчитали, как оно все будет развиваться.

– Но если они предвидели, должны были предупредить нас, снабдить нужными инструкциями, снаряжением.

– Забыл про страховой полис.

– Шутите?

– Не, как ты мог подумать обо мне так плохо?! Банально хочу поглядеть на лица оценщиков страхового ущерба, когда они сюда прибудут. А если серьезно, – продолжил Сергей, – да, наверняка должны были. Когда вернемся, можешь по этому поводу повозмущаться и даже постучать кулачком по столику. Но тебе честно ответят, что попытка была предпринята: из пункта А сообщение ушло в пункт B. Там оно было рассмотрено и возвращено для уточнения в пункт А, затем с искомыми уточнениями отправлено спецпочтой по назначению. Но в пункте С не были утверждены корректировки к уточнениям, и пункт В запросил экспертную оценку в пункте Д, после чего… В общем, пока дошло до пункта Z, в этом мире уже научились расщеплять ядро атома с помощью волшебного долота и боевого молота. Так что хаммарибойные орудия здесь оказались на фиг никому не нужны. Так шо на Базу все подробно сообщаем, но работаем сами. А там уже решат, что и как делать.

– Значит, сейчас все силы бросаем на борьбу с нашествием хаммари?

– И да, и нет. У нас еще на месте остался недоразвязанный узелок – банда Молота.

– Стоят ли внимания какие-то разбойники, когда речь идет о глобальной катастрофе?

– Разбойники не стоили бы, – не замедлил согласиться Лис. – Но чуйкой чую, шо здесь разговор не за разбойников. Ты, Бастиан, сам раскрутил, что мнимая засада, в которую попал Шарль из Люджа, подстроена им самим. Рубль за сто – банда, промышляющая в окрестностях монастыря Святого Эржена, – люди геристальского бастарда. А заодно и его папаши. Думаю, они работают в тандеме. По-любому, нужно помнить, шо в этих землях у Пипина немало сторонников. Если бы я был на его месте, наверняка бы попытался скрыться именно тут.

Выводим отсюда вывод: местный разбой – никакая не попытка заработать на хлеб насущный, это – засада на нас с вами и Дагоберта Дагобертыча. Сейчас Шарль решил посадить на крючок вместо червячка Брунгильду, надеясь, шо я клюну на такую роскошную приманку.

По логике вещей, так оно и должно было бы случиться, расчет верный, но он забывает, шо по другую сторону удилища прикреплен сам рыбак. В эту игру можно играть вдвоем. С этой братией надо разобраться быстро и однозначно, шоб она не вставила нам в спину нож. Однако тут я особой сложности не вижу.

– Простите, господин Рейнар, – чуть запинаясь, вставил Бастиан. – Но мне кажется, все же есть одна сложность.

– Какая?

– Дело в том, – он печально вздохнул. – Я, конечно, не до конца еще уверен, но у меня есть обоснованное предположение, что Шарль из Люджа, он же – разбойничий атаман по прозвищу Молот, – это будущий майордом франкских земель, прозванный Карл Мартелл.

– Спаситель франков от нашествия мавров? Победитель в сражении при Пуатье?

– Скорее всего, да.

– Блин горелый! Вот это уж точно – куда смотрят разработчики?! То есть его следует не множить на ноль, а холить и лелеять, шо родную бабушку?

– Получается, что так.

– Мало было бабе хлопот, так купила поросят! А я уже все так хорошо придумал. Ладно, придется импровизировать. Но в любом случае папаню Пипина следует из норы вытащить и зажать ему что-нибудь чем-нибудь так, шоб не дергался лишний раз.

– Я бы предложил даровать ему амнистию.

– Да сколько ж можно? Это уже становится местной традицией: сколько бы этот красавец ни накосячил, ему даруют прощение.

– И все же, – настаивал Ла Валетт. – Конечно, этот вельможа не ангел, однако, как вы правильно заметили, в Нейстрии у него немало сторонников, и сейчас они нам понадобятся все. Любой барон с его отрядом на счету.

– Ага, буквально искупить кровью, на передовую, в штрафбар.

– Простите, куда?

– Штрафные бароны. Ладно, этот вопрос все равно не нам с тобой решать. Женя, твой подопечный «оттаял»?

– Он еще ничего не говорит, но уже воспринимает сказанное.

– Ладно, продолжай работать, постарайся не затягивать. Как очухается, толкни ему мысль насчет амнистии Пипина. Если шо, я под свою ответственность ему пообещаю скостить лет полста от срока, но хорошо бы, чтобы Бертик хотя б в курсе был. А то неудобно может получиться. Все, команда, работаем!

– А я, что делать мне? – всполошился Бастиан.

– Пока сиди тут и думай, у тебя это хорошо получается. А я, друзья мои, пойду, налажу интернациональную дружбу с Мустафой, шоб под ногами не крутился.

Отец Ленард, пошатываясь, вышел из исповедальни и недоверчиво поглядел на Рейнара-нурсийца, покинувшего это тесное помещение за мгновение до того.

– Душа ваша обременена многими грехами, сын мой, – он укоризненно покачал головой. – Но Господь милосерден и спасает всякого, искренне обратившегося к нему. Если от чистого сердца станете исполнять возложенную на вас епитимью…

– Преподобный отче, я лишь вкратце обрисовал основные направления своих грехов, потому как времени мало, а дел много. Так шо уж возьмите на себя труд помолиться за меня. А я постараюсь «защитить вас на путях ваших». Если по дороге в Реймс, конечно, не дай Бог, вдруг что-нибудь случится, погромче зовите Господа на помощь и, как говорится, «стучите, и отворится вам». Главное, вовремя стучите.

– Но что такого может произойти? Месье Рейнар, вы пугаете меня.

– Послушайте, святой отец, кто тут на прямой связи с творцом всех проблем? Шо ты у меня спрашиваешь, любезный? У него узнай, а я пока о соломке позабочусь, шоб было шо подстелить. Все, преподобный, я тебе сказал, ты услышал.

Лис быстрым шагом направился к выходу из часовни. Во дворе, судя по звукам, вновь разворачивался нешуточный спор.

– Я желаю ехать в Реймс на богомолье! – звенел над Форантайном не приглушенный хорошим тоном голос мадам Брунгильды. – Тебе, иноверцу, этого не понять. Но я этого желаю, и так будет.

– Вы забываете, госпожа, что я тоже принял крещение, – сквозь зубы цедил Мустафа, гневно сжимая кулаки, едва удерживаясь, чтобы не пустить их в ход. – У меня приказ от вашего мужа и господина содержать вас с почетом и всеми возможными удобствами здесь, в этом замке. А значит, вы не должны его покидать.

– Никто не смеет указывать мне, где и как я должна молиться. Я желаю коснуться мощей святого Ремигия, дабы он ниспослал мне потомство во славу геристальского дома. И ежели из-за твоего дурацкого упрямства брак мой окажется бесплоден, тебе не сносить головы.

– Я лишь выполняю приказ.

– О, Мустафа! – точно вот только сейчас заметив верного телохранителя главного казначея, изрек Сергей, подходя к спорщикам. – А я вас в церкви жду, думаю, шо это столь добрый христианин к причастию не торопится? А он тут языками зацепился! – Мавр бросил на мессира Рейнара весьма недобрый взгляд, должно быть, в мыслях видя его на вертеле, хорошо политым маслом для равномерной обжарки. – Но раз ты все равно тут лялякаешь, – не дал вставить слова нурсиец, – у меня к тебе пара вопросиков. Вопрос номер раз: где ты шарахался сегодня ночью?

– Это мое дело, – презрительно глядя на вопрошающего, бросил Мустафа.

– Я так и думал. И отсюда вопрос номер два: знаешь ли ты, что бывает с пособниками разбойников, особенно с пособниками, не желающими сотрудничать со следствием?

Мавр заскрипел зубами, отчаянно борясь с желанием вцепиться в горло наглецу.

– Я выполнял приказ своего господина, – отрезал он, намереваясь развернуться и уйти.

– Стой, где стоишь! – резко скомандовал Лис. – Не суетись, я тебя еще не отпустил.

– Ваши команды для меня ничто, – оскалился силач.

– Мог бы этого не говорить. Глядишь, дольше бы прожил. – В голосе нурсийца уже не было намека на обычную насмешку. – Стало быть, ты выполнял приказ господина и по этому поводу ночью отправился в лес и провел там некоторое время, должно быть, слушая местных соловьев?

– Так и было.

– Конечно, только соловьи уже не поют. Однако если бы ты сразу мне об этом сказал, я бы, глядишь, и поверил. Но ты делал что? Правильно – выполнял волю господина. Что похвально. А я выполняю волю кесаря и уполномочен искоренить разбой в данной провинции. Так шо уж не обессудь, пока у меня есть изрядное подозрение, шо твой господин связан с лесными разбойниками, и ты, красавец, доставлял им свежие вести о перемещении ценных грузов. А потому, хочешь – обижайся, но отправляйся-ка ты, голуба, в местный карцер. – Лис обернулся к копейщикам баронских отрядов, заполнявшим двор. – Взять его! В кандалы и в темницу.

Лис повернулся, давая понять, что разговор окончен.

– Что?! – взревел Мустафа, цепляясь пятерней за плечо обидчика. Локоть левой руки Сергея поднялся, резко опустился, сноровисто обвивая руку мавра и беря ее на болевой. Короткий удар основанием ладони в нос – и могучий телохранитель опрокинулся навзничь, заливаясь кровью. Все это произошло так быстро, что никто и охнуть не успел.

– Взять его! – повторил Лис. – В кандалы и в темницу. И его людей тоже.

В воротах замка Рейнар-нурсиец пожелал доброй приятельнице легкой дороги и содержательного богомолья, после чего отправился прочесывать лес в поисках разбойничьих следов. Конь мадам Брунгильды и резвый мул брата Ленарда неспешной рысью трусили по проезжей дороге, ведущей в Реймс. За всадниками катил возок с провизией, с праздничным одеянием и дарами архиепископу Реймсскому от геристальского дома. Позади, будто подтверждая высокий статус путешественницы, скакали четверо воинов из отряда Шарля из Люджа, выделенные заботливым племянником для сопровождения милой тетушки.

Благочестивый монах, несколько встревоженный словами насмешливого чужестранца, то и дело оглядывался, за каждым шорохом в кустах подозревая засаду. Брунгильду такое поведение благочестивого монаха несколько удручало. Она желала укрепиться в вере, послушать рассуждения сведущего человека о деяниях апостолов, а уж никак не глупый бубнеж о злых людях и банде Молота. Брат Ленард несколько раз пробовал отвлечь себя нравоучительными историями, но всякий раз сбивался, вздрагивая от непонятных шорохов и крестя придорожные кусты.

– Скоро уже стемнеет, – словно радуясь приближению конца похода, начал он. – На постоялом дворе хорошо бы оказаться еще засветло, иначе все комнаты окажутся заняты. А ночевать под открытым небом такой знатной даме не подобает.

– Бывало и хуже, – отмахнулась Брунгильда, не напоминая лишний раз о годах, проведенных в склепе.

То, что Рейнар и Бастиан сочли это пусть и не слишком далекое странствие выгодным для их общего дела, несколько озадачило благородную даму. Казалось бы, теперь, когда непреклонный Мустафа и прочие люди ее мужа – в темнице, руки ее развязаны. Она может делать что пожелает. И вдруг это богомолье. Вначале она подозревала, что Рейнар желает передать архиепископу нечто важное на словах. Однако никаких тайных слов перед ее отъездом сказано не было, лишь пустые напутствия и пожелания. Когда б не знала она своих приятелей – нурсийцев, заподозрила бы, что они попросту дурачат ее рассказами о заговоре и необходимых действиях для предотвращения оного. Брунгильда задумчиво стегнула коня, ускоряя его бег.

– Куда же вы, куда? – залепетал брат Ленард, стараясь не отставать. – Здесь надо держаться вместе. Здесь свирепствуют лесные разбойники…

Едва прозвучали эти слова, точно призыв к темнеющей чаще, из лесу на дорогу выехал стройный всадник на норовистом берберийском скакуне. Конь прядал ушами и рыл землю копытом, будто возмущаясь, что вместо бешеного галопа ему велят идти шагом. Вслед за всадником на проезжий тракт вывалили десяток копейщиков. Брунгильда оглянулась, намереваясь дать стрекача. Но не тут-то было. Всадники, только что мирно охранявшие возок, уже ссаживали с козел возницу, приставив тому к горлу острие скрамасакса.

– И снова приветствую вас, тетушка! – в голосе Шарля из Люджа звучала насмешка. – Да простит меня Господь, я вынужден прервать ваше богомолье. Прошу вас, не сопротивляйтесь, и вам не причинят зла. Поверьте, мое почтение к вам неизменно и все, что делается, направлено вовсе не против вас.

– На тебя, Господи, уповаю! Да не посрамлюсь я вовек! – памятуя наставления Рейнара-нурсийца, заорал брат Ленард.

– Это еще что такое? – возмутился Шарль. – Вам никто не угрожает. Просто сойдите с мула, а вы, сударыня, с коня, и следуйте за нами. О животных позаботятся.

– Ты что же, нас похищаешь? – подбоченилась Брунгильда.

– Упаси Бог! Немного, и лишь для пользы дела, изменяю направление вашего движения.

Он пустил коня шагом по направлению к Брунгильде. В этот самый миг длинная стрела, взявшаяся невесть откуда, вонзилась в древко его копья, всего лишь на толщину пальца выше его пятерни.

– Ау! – послышалось из леса. – Шарли, не шали! Без глупостей! Движение, которое я сочту резким, станет для тебя последним!

– Проклятье! – Геристальский бастард лихорадочно начал оглядываться, стараясь понять, откуда доносится голос.

– Медленно спешивайся, бросай на землю палку и двигай на полсотни шагов вперед. Руки держи на виду.

Сын Пипина нехотя выполнил команду. Голос был ему знаком, несомненно, знаком. Таким тоном с сильными мира сего, не разбирая титулов и положения, мог разговаривать лишь один человек в мире – Рейнар-нурсиец.

Шарль неспешно пошел вперед, разведя в стороны руки, демонстрируя, что в них нет оружия. Мысль его работала быстро, как чаще всего и бывает у бастардов, вынужденных полагаться на собственную отвагу и сообразительность больше, чем на законное право.

«Если не убил сразу, желает говорить. Как это он меня так раскусил? Еще утром улыбался, хлопал по плечу как ни в чем не бывало. Хитер, хитер. Что ж, на всякого хитреца найдется уловка».

Едва отмерил он указанные полсотни шагов, из-за кустов появился Лис. В правой руке его был ростовой лук, и стрела лежала на тетиве, лишь ожидая короткого, отработанного годами тренировок движения.

«Это не на меня, – сообразил Шарль из Люджа. – Тут бы хватило меча и даже кинжала. Это чтобы мои парни не пытались чересчур резвиться. Он рискует, очень рискует. Я вооружен, он это знает и видит. Покуда он пустит стрелу, я успею выхватить меч. Но он совсем не дурак, раз так рискует, значит, есть причина».

– Приятный вечер, не правда ли? – расплылся в улыбке Сергей.

– Неправда. Что все это значит, месье Рейнар?

– Хороший вопрос, я тоже хотел его задать.

– Я готов ответить. Когда мои люди патрулировали дорогу, к ним прибежал один крестьянин с сообщением, что поблизости он видел разбойников, готовящихся захватить некую крупную добычу. Я тут же понял, что они говорят о тетушке Брунгильде, и бросился сюда, чтобы спасти ее.

– Браво, Шарль, хорошая попытка! Ты мне положительно нравишься. А крестьянина вы, конечно, отпустили заниматься его нелегким сельским трудом?

– Вы угадали, так оно и было, – не смущаясь, подтвердил геристальский бастард.

– А теперь послушай меня, друг мой ситцевый. Все эти байки мне нужны, как рыбке зонтик. Шо это такое, ты не знаешь, но сути дела сей вопиющий факт не меняет. То, шо легендарный разбойник Молот – это ты, для меня даже не вопрос. Но я готов закрыть на это глаза, готов поверить твоим бредням насчет добродетельного крестьянина и твоего душевного порыва спасти родственницу, если ты перестанешь развлекать меня дурацкими враками и станешь предельно внятен. Если нет, я прямо сейчас подаю сигнал, и ты с грустью убеждаешься, шо находишься в окружении и что засада, которую ты подстроил Брунгильде, на самом деле изначально выставлена на тебя. Уловил, о чем я?

– Уловил, – со вздохом заверил Шарль из Люджа.

– Вот и славно. Значит, теперь по делу: сегодня ты отправишься к отцу.

– Ты уверен, что я знаю, где он?

– Я уверен, шо ты знаешь, где он. Если об этом знает Мустафа, то странно, если бы этого не знал ты.

– Откуда вы знаете, что Мустафе известно местонахождение Пипина? – появился на канале связи Бастиан. – Вы что, уже допросили его?

– Да Господь с тобой, делать мне больше нечего было! Старые оперские разводки. Типа: «Нам и без тебя все известно. Ты можешь лишь подтвердить информацию и свое полное раскаяние. Или можешь дальше играть в молчанку со всеми вытекающими последствиями».

– Хорошо, предположим. Что я должен ему передать?

– Вот видишь, правду говорить несложно, – улыбнулся Сергей. – Итак, передай отцу, шо сейчас у всех нас появился общий, весьма опасный враг. Дагоберт милосерден, и он простит твоему отцу попытку убийства. Кесарь знает, шо она была подстроена, знает, кем и для чего. За верную службу Пипин Геристальский может получить не только прощение, но и возвращение всех прав и привилегий. Это говорю тебе я, Рейнар Лис, а тебе известно, шо я всегда держу слово.