Глава 6
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
– Ну и как ты мне это объяснишь? – тихо и зло спросил Мухин. – Что это за игрища? Тотализатор устроил, да? Подзаработать решил? Ну и как, на пенсию хватило? Молчать! Я тебя что просил? Встретить журналюгу и перетянуть его на нашу сторону. Поить, ублажать, все что угодно делать. Он нам нужен. А ты?
– Сволочь он, – проговорил Денисов, стоящий навытяжку перед раздраженно расхаживающим по огромному кабинету заведующим оперативного отдела. – Ему жизнь спасли, а он...
– Прекрати оправдываться. Нашкодил – разгребай.
– Я нашкодил? – так же вкрадчиво спросил Денисов. – А если бы его там же, на орбите, или чуть позже, на атомы разметали?
– Именно что ты. Зачем с собой этого дикаря взял? Не было б его...
– И меня бы не было.
Мухин промолчал, но Денисову почудилось, что он уловил мысль. И этого сучонка не было бы. Имелся в виду журналист. Но вслух этого произнесено не было, а догадка, она догадка и есть. Не больше. Правда, Денисов давно знал зава ООП.
– Ну и много вы на нем выиграли? – спросил Мухин.
– Если вы это называете игрой, то больше проиграли.
– Вот только не надо мне здесь словами-то. Не надо! Я тебе чего, налоговая инспекция?
«Если не хуже».
– Не в игре дело. Пакита нужно обратно вернуть.
– Прикажешь подать ему отдельную карету? Или ты уже способен оплатить рейс?
Это педалирование на деньги очень не нравилось Денисову. Просто категорически не нравилось. По правде говоря, у Мухина для этого есть причина. Случай, как говорится, имел место быть. Но сознаваться в нем Денисов не собирался. И Крокодил будет стоять до последнего. Догадки, все это догадки. Воробышек, хочется верить, тоже не станет откровенничать на эту тему. За ним семья, которая не позволит. Да и кто решится задать им подобный вопрос? И так уже хлебнули с этим разбоем. Ославились. Кстати, не под них ли копал Маркус? Пока, правда, о делишках клана на Асторе он почти ничего не тиснул, если не считать упоминания Вали как организатора боя. Кстати, куш получился неплохой, больше предполагаемого. Но об этом не здесь и не сейчас.
– Если возможно, – пробормотал Денисов.
– Что-о?! Это как же тебя понимать прикажешь?
– Он нам жизнь спас. А потом, и не только нам и не только жизни.
– Ну, знаешь, ты все же не зарывайся. И не преувеличивай. У вас вполне был шанс. Я просмотрел запись. Почему парализаторами не воспользовались?
– И вы бы нас потом за нарушение инструкции...
– А что, сейчас лучше? Ты мне скажи. Кому-то лучше стало? Ну пожурили бы тебя, так что? В первый раз?
– Игорь Григорьевич!
– Не надо. Вот этого мне не надо. Ты понял?
– Так точно. Понял. Но не очень.
Мухин вперился в него круглыми глазами, но при этом видно было, что приступ тихого бешенства у него проходит. Не умел вельможа долго гневаться. Или разучился. Не то, что Пакит. По сей день Денисов побаивался раздражать телохранителя. Было в нем что-то, вроде скрытого, но всегда готового к действию взрывного устройства. А уж как он взрывается – смотри статью Маркуса. Нет, действительно сволочь. Это ж надо было такое написать! Тварюга неблагодарная.
– Всё? Высказался? Тогда присядь. Садись, говорю.
– Благодарю.
– Благодарит он.
Чиновничий гнев Мухина по большей части был напускным, наигранным, хотя порой случалось и от души. Но сегодня с душой, в смысле кипящих эмоций, было как-то слабовато. Хотя на первых порах Игорь Григорьевич кипел нешуточно. История и впрямь получилась с душком, особенно в освещении Маркуса. Ну что за подлая душонка! Хотя, если рассудить спокойно, то журналист даже здесь не изменил своим хозяевам, сумев перевернуть ситуацию так, что в его потенциальной гибели виноваты офицеры Управления. Это ж уметь надо. Все переврал, а копни – все факты на месте. Любой суд признает. А то, что касается оценок, – человек творческий, впечатлительный, какой с него спрос. Он, словно хронически беременный, реагирует остро и болезненно.
Мухин не был классическим вельможным чином. По складу ума и характеру поведения – аналитик. Если не сказать, интриган. Противостояние Управы и Агентства, не утихающее ни на день, в последние годы выигрывалось Управой как раз за счет его хитроумных операций. Там, где другие берут горлом и наглостью, Мухин брал умом и хитростью. Впрочем, по прикидкам Денисова – хорошо, если он ошибается, хотя и не хочется, – Мухин обречен на проигрыш. В Управе на него косились.
– В общем, так, – сказал Мухин, утопая в своем кресле. – С писакой этим надо покончить. Сам он не угомонится.
Денисову даже не пришлось изображать удивление. Он был действительно поражен. И поражен неприятно.
– В каком это смысле? – проговорил он. Ни в какие кровавые разборки вписываться он не собирался.
– Ой! – поморщился Мухин. – Я тебя умоляю. Ты не о том думаешь. Нужно его просто осадить. Но осадить крепко. По самую шляпку. Безо всякого криминала.
Денисов перевел дух. Ладно, все не так страшно. Хотя и осаживать зарвавшихся и неблагодарных журналистов он тоже не умеет. Его дело – поддержание рабочего состояния маяков и оперативная работа на местах их дислокации, если таковая требуется. А для выяснения отношений с прессой в Управе имеется не только пресс-служба, но и другие люди и возможности, часть из которых, насколько знал или догадывался Денисов, подконтрольны Мухину. Он-то тут при чем?
– Я что, крайний? – неприязненно спросил он. – Другого кого нет?
– Ты – первый. Так что тебе и карты в руки. Спас ты этого, – Мухин поднял взгляд к потолку, подбирая слова, – типа? Он, каким бы дураком ни был, должен это понимать. И ценить.
– У меня, между прочим, другая специальность.
– Вот и хорошо! И, кстати, очень правильно с этой точки зрения. Я вообще не понимаю. Чего я тебя уговариваю? Я же не говорю, что ты должен юбку на голову натянуть.
– Кому? – вставил ершистую реплику Денисов.
– Себе! Девочка ты наша.
– Я вам не девочка! – вспылил он. Отношения отношениями, начальство и все такое, но оскорбления терпеть не собирался и не собирается.
– Вот и хорошо, – быстро отыграл назад Мухин. – Скажу тебе честно. Ситуация напряженная. Этого щелкопера читают. И не только мы с тобой. И роет он очень... Противно роет, что там говорить. Если по большому счету, то Управу вряд ли прикроют, но головы могут полететь. И финансирование обрежут. Короче, ударят по всем нам и по тебе в том числе. Кстати, как дома? Извини, сразу не спросил. Просто мозги набекрень.
– Спасибо, все хорошо.
По большей части это «хорошо» обеспечивалось заработками самого Денисова. Сын, жена, его и ее родители без его денег жили бы лишь на небольшие, в общем-то, социальные пособия. Именно он обеспечивал разросшемуся семейству приемлемый уровень жизни. Что и говорить, по земным меркам он зарабатывал очень хорошо, если не сказать, много. И это вынуждало его примиряться со многими неприятностями, которыми чревата служба. Это же толкнуло его согласиться на участие в публичной схватке Пакита. У него слишком большая семья, в которой он оказался единственным реальным кормильцем. И Мухин это, конечно же, знает.
– Привет передавай. Я тут договорился. В общем, из отдельного фонда мы сможем выделить тебе премию, если ты аккуратно закруглишь эту историю. Хорошие деньги, кстати. Я бы и сам не отказался.
Деньги деньгами, но предложение от этого не стало лучше. Конечно, он не мальчик-колокольчик, кое-чего в жизни повидал и сам не без греха. Но «вбивать по шляпку» ему совсем не улыбалось.
– Если не забыли, я техник, а не интриган какой-нибудь.
Мухин воззрился на него как на окаменелость, внезапно заговорившую за музейным стеклом.
– Знаешь, почему нас, русских, расхреначили без всяких войн и прочих мировых катаклизмов? Потому что не умеем ценить и отстаивать свое, кровное. Другие объединяются, едва только почуят, что их бить собираются, а мы брызги жуем, ждем, пока какой-нибудь очередной вождь появится, который сначала зажмет нас в кулаке так, что кровавые брызги летят, а потом кликнет под свои знамена. Вот тогда нам кайф! Тогда мы – великий народ. А до того терпим. Знаешь, что я тебе скажу? Откровенно. И у меня, и у тебя, даже у наших семей, кроме этой Управы, ничего нет. Ровным счетом. Она нас всех кормит, поит и раздвигает горизонты. Не будет ее – и где мы с тобой окажемся? Сказать?
– Была бы шея, а ярмо найдется, – пробормотал Денисов.
– Во-во! И это, ты считаешь, нормальная психология? Не ярмо надо искать, а дело. Дело, которое тебе по душе. Ну вот скажи, тебе что, не нравится твоя работа? Да если б не нравилась, ты бы хвост свой завил на бигуди и побежал искать другое место. Что, не приглашали тебя в компанию? Там наших специалистов с руками отрывают. Нет, ты мне скажи, почему я вот тебя уговариваю, философию развожу, а какому-нибудь... – Мухин пожевал губами. – Ладно, без имен обойдемся. Ему я не то что прикажу – намекну! – он уже рвется в бой, копытом землю роет. Потому что знает, от добра добра не ищут. Потому что Управа для него и мать, и отец, и все что угодно. Потому что кормит и защищает. Потому что... Словом, понимает он в жизни толк, а не витает в облаках, не ищет некий неведомый, потаенный смысл.
– Ну и намекнули бы. Желающих будет, хоть палкой отгоняй.
– Вот именно. Но мне нужен ты. И знаешь почему? Потому что в данном конкретном деле никто лучше тебя не сработает. Скажу тебе по секрету, только между нами. Дела наши не ахти. Слишком сильные и жадные люди разглядели, что мы набрали силушку, накопили ресурсы. А это опасно и еще завидно. Как это такой кусок мимо их рта проплывает? И нападки этого журналюги только часть атак, которые нам приходится отбивать. Скажу больше. Еще пара таких статей, и появятся уголовные дела. Я даже могу тебе сказать, кто стоит на очереди.
– Неужели я? – недоверчиво ухмыльнулся Денисов.
– Как ты догадался? Ты у нас, случаем, не телепат? – ернически спросил Мухин и вздохнул: – Ну все, повеселились. У меня скоро совещание. Доклад твой я прочел. А вот план работы твоей бригады, извини, не утвержден. Значит, так. Идешь сейчас в секретный отдел. Будешь изучать материалы. Ты меня понял? Рабочие материалы. Вот, – он протянул «карандаш». – Тоже, понимаешь, рабочий материал. Пятая комната. Одноразовое применение. Кстати, по поводу премии я не шутил. К утру жду твои соображения. Все. Действуй. Но помни, дело очень серьезное. В первую очередь для тебя. Баллон лично интересовался тобой.
Ясно, что имя начальника Управления Мухин приберег напоследок, как неубиенный козырь. И, надо признать, он своего добился. Денисов, что называется, проникся.
Единственный в мире компьютер, который мог прочесть содержащуюся в «карандаше» Мухина информацию, прочесть и потом уничтожить, находился, естественно, в пятом номере секретного отдела, где работники получали или изучали информацию, не предназначенную для посторонних. Подобной в Управе имелось немало, поэтому частенько в крохотные комнатенки образовывалась очередь. Не такая, конечно, как на концерты поп-звезд, никто под дверьми не стоял, записывались заранее, что явственно свидетельствовало либо о необходимости расширения площади «секретки», либо об уменьшении перечня этих самых секретов. Но Денисова допустили в пятерку сразу и без проволочек. Что, в общем-то, свидетельствовало о его некоем статусе. В иное время он подраздулся бы от важности, тем более когда старая секретчица посмотрела на него почти почтительно, во всяком случае, снизу вверх и без привычной надменности, свойственной всем хранителям тайн.
Выписанные ему материалы Денисов хотел было не смотреть вообще, но уперся. Какого, собственно, черта? В конце концов, это его работа.
Вряд ли заказ делал лично Мухин. Но то, что по его указанию, – факт. Подборка оказалась страшноватенькой.
На орбите Тулузы – это в созвездии Лебедя – взорвался корабль Управления «Конвент». Все люди погибли. Официальная версия – ошибка экипажа во время маневра на освещенной стороне из-за того, что не было принято во внимание отраженное излучение с поверхности планеты. Внутреннее расследование весьма доказательно предположило, что имело место направленное лучевое воздействие искусственного происхождения.
В системе звезды Кара во время регламента маяка, залегендированного как ледяная комета (обычный прием маскировки для солнечных батарей аппаратуры), погибли трое операторов. Двух из них Денисов знал, а одного так очень хорошо, чуть ли не друзья, по крайней мере выпито с ним было немало.
Корабль второго класса «Техас», будучи подвергнут таможенному досмотру, был арестован на три недели за провоз контрабанды в виде черной воды, запрещенной к доступу на любые планеты и территории, подконтрольные Земле и соблюдающие ее законодательство. В результате разбирательства с привлечением адвокатов Управления выяснилось, что речь шла всего лишь об опытных образцах в ничтожных объемах, надежно упакованных в контейнеры, что соответствует принятым нормам. В результате задержки нарушены сроки проведения ремонтных работ, что повлекло за собой задержку двух рейсов. Управлению по суду выставлены крупные штрафы.
На станции техобслуживания «Элто» инспекторами Управления в результате негласного расследования выявлены факты промышленного терроризма, в результате которого три спасательных катера класса «Бон» могли быть выведены из строя. Один из виновных по секретным учетам Управления значится как работник фирмы «Кос Арто», созданной на средства Агентства по контролю за контактами через племянника помощника ее руководителя. Имели место перетасовки пин-регистраций при устройстве на работу.
Читать такое мутно. Неужели Агентство пошло на открытый конфликт? Невероятно. Да что там! Такого просто не может быть. Потому что бессмысленно. Не станет Управления, кого они будут проверять? Всякие мелкие конторы? Да нет, бред. Если только речь и в самом деле не идет о бреде, то есть о том, что у кого-то из руководства поехала крыша и там решили не просто прижать своего извечного оппонента, а уничтожить, по меньшей мере раздробив на мелкие организации, в принципе не способные противостоять мощной контролирующей структуре. Может быть, в этом и имеется какой-то смысл, но нельзя не понимать, что после этого последует вывод о том, что и Агентство в существующем виде никому не нужно, если даже не опасно.
Впрочем, рассуждал Денисов, не исключен и еще один вариант. Некто решил до предела замутить ситуацию, надеясь в этой мутной воде поудить рыбку для собственного садка. Скажем, перед выходом на пенсию или в предвидении грядущего ухода с поста. Либо, что тоже нельзя исключить, идет коррупционное отстаивание интересов какого-то третьего лица.
Впрочем, все эти рассуждения почти ничего не стоили, коль скоро Мухин, обладающий, естественно, куда большей информацией и имевший намного больше времени для ее анализа, уже вычислил виновника вставших перед Управой проблем. Так что, с чем сейчас знакомился Денисов, если и не совсем беллетристика, то, в лучшем случае, один из вариантов психологической подготовки исполнителя.
Так и не закончив знакомство с весьма обширной подборкой, Денисов принялся за изучение мухинского плана.
В сущности, он казался не таким уж и сложным или невыполнимым. Требовалось всего лишь подсунуть журналисту такой материал, который, будучи им опубликован, поставит жирный и окончательный крест на его карьере, во всяком случае в качестве рупора Агентства.
Несмотря на то что после посещения Асторы Пакит оказался легализован и, казалось бы, мог свободно перемещаться по Земле, его внешность, заметно отличная от коренных обитателей колыбели человечества, служила немалым препятствием в таком несложном и даже обыденном деле. К тому же его требовалось подвергнуть углубленному изучению на предмет всевозможных вирусов и болезней, а также сделать кучу прививок и тестов из тех, что не удалось на борту. Поэтому на период карантина Денисов поместил его в отдельный блок учебного центра Управления, «забыв» снабдить пропуском на выход, для чего всего и надо-то внести его данные в соответствующий раздел компьютерной системы центра.
Доклады, отчеты, рапорты и обязательная встреча с семьей отнимали у него все время, поэтому навестить телохранителя он смог только на третьи сутки после прибытия на Землю. Кажется, тот нисколько не тяготился одиночеством, плотно занятый просмотром телевизора. Судя по регистрации, за это время, если не считать врачей и другую обслугу, его навестил только Зимин, пробывший у него около двадцати минут. Понятно, у всех запарка, да и по дому соскучились.
– Привет, – поздоровался он с порога. – Что смотришь?
– Здравствуй, Андрей, – сказал Пакит, вставая с довольно жесткого паласа, которым был застелен пол. – Про ковбоев показывают. Это все правда?
Еще на борту Денисов долго втолковывал ему, что есть разные передачи – новости, документальные съемки и художественные фильмы, то есть придуманные, вроде сказок. Казалось, все объяснил, но порой Пакит уточнял подоплеку того, что видел на экране. Но одного он добился безусловно, это того, что телохранитель стал обращаться к нему просто по имени.
– Да нет. Больше половины выдумка. Кино. Я же тебе объяснял уже. Слушай, ты хоть ночью-то телевизор выключаешь?
– Ночью показывали про самураев. Я смотрел. Очень интересное кино.
– Я тут тебе тоже кое-что принес. Прервешься? Или хочешь досмотреть?
– Прервусь, если нужно.
– Я думаю, тебе понравится. Это настоящее.
Это была запись с соревнований по кэндо, сделанная пару месяцев назад. Денисов лично скачал ее на носитель, не став пересылать на этот адрес. До поры никто из посторонних не должен иметь возможность связаться с Пакитом, а Мухин не исключал возможности того, что линии связи Управления находятся под контролем, по крайней мере открытые. Во всяком случае периодически.
Пятьдесят минут записи Пакит смотрел на экран не отрываясь. Потом Денисов остановил ее.
– Как тебе? Понравилось?
– У этих бойцов необычная техника. Особенно у того, с голубой повязкой. Я бы с ним сразился.
– Победил бы?
– Не знаю. У него хорошая реакция и работает он профессионально.
– Если хочешь, можно попробовать устроить. Только тебе нужно потренироваться.
– Когда? Я готов.
– Ну, не сегодня. Поскучай еще пару дней.
– Мне не скучно.
– Тогда договорились. Нажмешь вот тут, – он показал кнопку на пульте, – запись продолжится. Так остановить, так назад, так медленно. Да что я тебе объясняю.
Действительно, еще на «Марке», где, кроме записей, ничего не было, Пакит научился ловко обращаться с пультом, так что учить его не было нужды.
– Может быть, тебе нужно что-нибудь? Ты говори, не стесняйся.
– Меня здесь кормят и одевают. А на улице дождь. У вас тут всегда дожди?
Действительно, в районе учебного центра третьи сутки шел дождь, то чуть утихая, то усиливаясь до ливня.
– Нет, конечно.
– Скажи, чтобы вернули мой меч.
После резни, которую учинил Пакит на орбите Асторы, – спасительной, конечно спасительной, и за нее лично Денисов ему благодарен, – не сразу, чтобы не обижать и тем более не показывать страх, но на Земле оружие у телохранителя отобрали. От греха. Объяснили, что хотят изучить и все такое. В общем, подстраховались. Хотя при этом и предполагалось, что Пакит может начать волноваться, выходить из себя и вообще черт его знает что вытворять. Однако он был внешне спокоен и про меч свой попросил тоже спокойно. Скрытое наблюдение, которое велось за ним круглосуточно, тоже не выявило признаков нервной реакции. Если только не отнести на ее счет какую-то дикую гимнастику или ритуальный танец, которому Пакит отдавал каждый день часа по полтора. Приглашенный специалист по единоборствам предположил, что это напоминает невероятно усложненные ката, исполняемые каратистами. Впрочем, как понял из отчета Денисов – ему их пересылали ежедневно, – это было именно предположение, причем не слишком уверенное.
– Вернут, не переживай. Изучат и вернут. Или ты без него нервничаешь?
– Они что, завидуют?
– Не понял, – несколько опешил Денисов. Более неожиданного вопроса он не предполагал услышать.
– Зачем его так долго изучать? Наверное, хотят сделать такой же? Только зря.
– Почему зря? Объясни.
– Это мой меч.
– Конечно, твой. Чей же еще. Или ты хочешь сказать, что они не смогут его повторить?
– Откуда мне знать? Может, и смогут. Только он сделан для меня. – И добавил, словно специально добивая Денисова: – Персонально.
Ну, Софочка! Каким словам парня научила. Аж с ног сшибает. Персонально! Не могла попроще матрицу ему подобрать. Так сказать, по интеллекту. Нет, все же интересно, чью «кальку» она задействовала. Почему-то сразу не спросил, а теперь уже и вовсе... Хотя чего такого? Сегодня же с ней свяжется и узнает. А то ведь, не дай бог, еще будут сюрпризы. Чужая матрица, даже речевая, а может, и в особенности речевая, штука коварная, даже если используется сертифицированный вариант.
– Тем интереснее, – ответил Денисов, с трудом изображая невозмутимость. – Ученые, их так просто не поймешь. Особые люди. Тогда я пойду. Завтра зайду. Так тебе точно ничего не надо?
– Андрей, ты не знаешь, тут есть люди императора?
– Какого императора?
– Императора Юлита.
– Господи! Конечно нет. Откуда им взяться? А что? Есть проблемы? Тебе что-то показалось?
– Никаких проблем. Нет и нет. Если сможешь, принеси мне вяленого мяса. Сможешь? Или проблемы?
– Не уверен, – растерянно пробормотал Денисов. Вот озадачил-то! Вяленое мясо. Да где ж его взять? Если только в ресторане каком заказать. И вообще, похоже, что с питанием телохранителя кое-что не додумали. – Но я постараюсь. Ты пока посмотри эту запись. Надеюсь, тебе будет интересно.
– Благодарю тебя, Андрей. Я тебе очень обязан.
Софочка! Срочно нужна Софочка. Выйдя в коридор, он попытался до нее дозвониться, но голос автоматического оператора дважды подряд сообщил, что абонент отключен от связи. Понятно, девушка расслабляется и не хочет, чтобы ей мешали. Сам бы он сейчас тоже отдохнул, если б не навалилась на него такая куча обязанностей и обязательств.
К счастью, в его планы сегодня входило посещение бара, где всегда подают отличное разливное пиво. Находясь в двух километрах от учебного центра, он служил постоянным местом встреч его обитателей, временных и постоянных. Не надо было быть Мухиным, чтобы понимать, что контролирующая организация за годы противостояния свила там свое наблюдательное гнездо.
Дежурный кар за две минуты доставил его до знакомых дверей заведения, залитых разноцветным переливающимся светом. Слева над дверью играла оттенками голографическая картинка, свидетельствующая о том, что бар не только снабжает клиентов выпивкой, но и дает возможность насладиться стриптизом.
Нырнув под козырек, Денисов попробовал еще раз связаться с психологиней, но опять безрезультатно.
День подходил к концу, и бар был полон, в том смысле, что заняты были все столики, хотя мест свободных оставалось полно. Отдыхали в нем не только мелкие и среднего уровня работники Управы и контрагенты, оказавшиеся в это время в центре, но и жители из окрестных поселков. Заведение считалось приличным, поэтому ходили сюда с женами и девушками. Здесь можно было даже полноценно поесть, только ждать приходилось долго, потому что готовых блюд не держали, ориентируясь больше на выпивку, которой тут залейся – на любой вкус, любой цены и крепости.
Небольшая сцена оказалась пуста. Наверное, наступил перерыв. Тут практиковались «концерты» – шоу минут по тридцать-сорок, после которых устраивали антракт, во время которого разгоряченная публика усиленно тратила деньги.
Правила заведения позволяли не торчать у стойки, дожидаясь, когда бармен обратит на тебя внимание, а просто сесть на свободное место и махнуть рукой официантке. Хозяин принципиально набирал пышногрудых, одевая их в белые коротенькие фартучки с кружевной отделкой. Но Денисов сразу направился к раздаче, оглядывая при этом зал, как в сладкий туман, погруженный в пьянство и мягкую музыку. На ходу приветствуя знакомых, приметил себе место за столиком у стены.
Кивнув бармену, попросил кружку светлого пива «и чего-нибудь». Опытный торговец невозмутимо и степенно наклонил голову, не только принимая заказ, но и как бы приветствуя старого, хоть и нечастого клиента, понимая и входя в его положение. Такие опытные бармены по нынешним временам редкость, больше двух-трех лет на одном месте не задерживаются, всё ищут, где лучше, или проворовываются. Этот, кстати, с приметной фамилией Энгельс, по которой многие его и звали, стоял за этой стойкой чуть не десять лет, знал всех и вся и все его тоже, естественно, знали. Некоторым, изредка, он даже открывал кредит, причем при этом брал немалые проценты «за свой страх и риск», хотя Денисов предполагал, что хозяин заведения в курсе и, естественно, в доле.
Вместе с мгновенно запотевшей кружкой на стойку он поставил блюдце с орешками, густо облепленными кристалликами соли.
– Если есть желание, могу заказать сосиски. Только сегодня привезли. Свежайшие.
– Я подумаю, – пообещал Денисов, доставая кредитку, но Энгельс, отказываясь, выставил вперед ладонь. Мол, не стоит, верю. Потом рассчитаешься. Сразу за все.
Следующим кивком поблагодарив, Денисов обернулся к залу, держа в руках выпивку и нехитрую, но дорогую закуску; Энгельс свое торговое дело знал туго.
Очередной световой блик, пройдясь по залу, случайно высветил макушку с редеющими светлыми волосами, и Денисов, про себя поблагодарив судьбу, так вовремя подавшую ему знак, пошел к этому столику, занятому единственным клиентом, сидевшим так, чтобы хорошо видеть сцену.
Вальтер, потенциальный обладатель ранней плеши, работал в Управе не то четвертый, не то пятый год. По меркам Денисова, отпахавшего тут больше полутора десятков, зеленый новичок. Но даже за этот, в общем-то, небольшой срок этот немец отличился, или выделился, или запомнился какой-то особенной страстью к обогащению. Конечно, никаких особенных капиталов нажить он, скорее всего, не сумел (хотя как знать!), но во всех его поступках сквозила жажда к деньгам. Денисов тоже не был бессребреником, наличные его интересовали, да и все его сослуживцы работали не за спасибо, но уж очень суетиться по этому поводу считал неприличным, что ли. А вот Вальтер суетился. Только не явно, но, в общем, чувствовался у него особый, обостренный интерес к деньгам. Ну и замечалось за ним кое-что. Кое-какие контакты на стороне, повышенная готовность услужить в расчете на некоторую небезвозмездность – нет, не сейчас, потом, в будущем, и, ясное дело, без прямых обязательств. Словом, крутится человек. И сложилось не подкрепленное фактами ощущение, что интересует его не дело, а выход, который оно может дать. Молодой (тридцати, кажется, нет), а уже со всеми знаком, на короткой ноге, дни рождения, даты, юбилеи – все помнит и не упустит случая поздравить-отметиться.
Когда неяркий световой луч мазнул по рано лысеющей макушке Вальтера, Денисов вдруг вспомнил, что тот контактирует с прессой. Так, неофициально, ничего серьезного, но что-то такое имело место. Был какой-то мелкий случай, вызвавший некоторое удивление и оттого запомнившийся. Ничего криминального, но факт имелся.
Человеческая психология, хоть мужская, хоть женская, устроена, в сущности, не так уж и сложно. Спроси сейчас кто Денисова или у кого другого, а какие контакты имеют место быть у Газзавы, тихого и вежливого техника, который обслуживает систему связи «Марки» и других кораблей Управления, так он в жизни этого не скажет. Нет, то, что в порту он всех и вся знает, – это просто факт, и все, не более того. При этом на него и на его работу всегда можно положиться, так что и нет смысла заглядывать ему за спину или в душу. Там все, как представляется, чисто и ясно. А вот Вальтер – про него волей-неволей приходится знать больше. Есть ощущение, что за его спиной и в душе имеется нечто, что заставляет насторожиться. Он как бы – как бы! – потенциальный соперник. Читай, потенциальная опасность. Вот эта его почти неприкрытая жажда денег и была той самой опасностью. Поэтому все, что случайно доходило до ушей Денисова по поводу Вальтера, как будто автоматически откладывалось в специальную ячейку памяти, доступ к которой всегда открыт.
– Не помешаю? – глуховато спросил он со спины, настороженно глядя на свою кружку, шапка пены над которой грозила перелиться на пол.
Вальтер резко, как от испуга, обернулся. И сразу расплылся в улыбке. Просто моментально. Вот ведь реакция у человека!
– Андрей! Конечно. Какие вопросы. Прошу.
Он даже привстал от усердия. Обычно Денисов держал его на расстоянии.
– О! Привет. Не узнал. – Денисов уселся, поставив на столешницу пиво и орехи, приготовленные специальным, каким-то жутко эксклюзивным и дорогим способом. И запоздало и озабоченно спросил: – Послушай, может, ты ждешь кого?
– А, нет, пустяки.
Наверняка ведь ждал. И не дождался. Просто так Вальтер тратиться не любил. Даже на выпивку для самого себя. Откуда-то это Денисов знал. Или вычислил. А ведь перед ним стоит почти пустой бокал с остатками недешевого портера.
– Тогда спасибо.
Не мешкая, Денисов на вдохе отхлебнул шапку пены, действуя как заправский пьяница, иссохшийся по выпивке.
– Как дела?
С полчаса они болтали ни о чем, просто как сослуживцы, испытывающие друг к другу товарищескую приязнь. За это время Вальтер – аж весь светится – сгонял за добавкой обоим, а Денисов, махнув грудастой официантке, выставил водки и две порции тех самых замечательных сосисок, щедро политых сладкой горчицей. Разговор перешел в душевную фазу как раз к тому моменту, когда на сцене появилась стриптизерша в голубом с блестками бикини.
Денисов, обернувшись к сцене, мельком успел заметить выражение лица Вальтера. Тот пялился. Похоже, что он ждал именно этого. Вспомнилось полузабытое слово из книжек «вожделел». А ведь заведение это не из дешевых. Во всяком случае даже старшему инженеру ходить сюда ежедневно не по карману.
Пока шел «концерт», Денисов еще дважды заказывал пиво – себе и увлеченному происходящим коллеге, стараясь лишний раз на него не смотреть. Но, как бы вынужденно оборачиваясь к столу, видел, насколько тот даже не поглощен – утонул в действе, которое происходило на сцене. Грудастыми в баре были не только официантки, но и артистки.
Вальтер раскраснелся. Его тонкая полупрозрачная кожа не была приспособлена для сокрытия сильных эмоций, и он понижал проникаемость лицевых капилляров большими дозами охлажденного пива.
Денисов, усевшись вполоборота, старался не смотреть на страдальца. Во взглядах официантки, обслуживающей их столик, он прочел если не осуждение, то некую толику презрения, обращенную к рано лысеющему Вальтеру.
По окончании выступления Денисов, шумно выдохнув, повернулся к столику и спросил, не давая передышки:
– Послушай, ты в ближайшие день-два в порт не собираешься?
– А что?
– Да есть одно дело. Так как?
– Ну-у, в принципе... Завтра, может быть, – не очень уверенно сказал Вальтер, между предложениями сделав изрядный глоток пива.
– Точно? – наседал Денисов.
– Да что надо-то?
– Понимаешь, – Денисов доверительно перегнулся через стол, – надо одну вещь посмотреть. Помнится, там у них свободный ангар был. Не то шестой, не то восьмой – не помню.
– Ну так возьми и позвони. Или некому? А хочешь я? – предложил Вальтер.
– Нет, не надо никому звонить, – предельно понизил голос Андрей. – Нужно без лишнего шума. Тут дело такое... Интимное, можно сказать. Лишние уши нам не нужны. Понимаешь меня?
Черта с два Вальтер что понимал, но кивнул вполне уверенно.
– Вот. Поэтому мне пока туда соваться не с руки. Нужно просто аккуратно посмотреть, и все. Есть или нет. А если есть, то какой. И никому ничего. Сделаешь?
– Да какие проблемы. Завтра же тебе отзвонюсь.
– Не-не. Я ж тебе толкую, никаких звонков, никакой электронной почты. Ты не понял, что ли? Послезавтра. – Денисов достал свой органайзер и деловито защелкал клавишей, глядя на экранчик. – Вот! Между двумя и половиной третьего я буду у себя в офисе. Сто процентов. Ты мне по внутренней связи... Ага?
Внутренняя связь была защищенной и считалась недоступной для любого вида внешнего контроля.
– И еще. Ты там, если получится, выбери почище. А то сам знаешь, какой там срач бывает. Перед людьми неудобно.
– Темнишь ты что-то, – хитро прищурился Вальтер. При этом вид имел донельзя довольный. Ну как же, приобщился к святым таинствам.
– Затемнишь тут, – проговорил Денисов, тревожно стрельнув глазами по сторонам. – Только мы условились, никому. Ни одной душе.
– Можешь не беспокоиться. Как рыба об пень.
– Смотри. Тогда после двух жду. Ну, еще по пиву? Я угощаю.
Вальтер с сожалением вздохнул и посмотрел на часы.
– Нет, спасибо, двигать надо.
– Как скажешь. Ну, давай. Увидимся. – Денисов через стол пожал ему руку. – Ты иди, я еще малость... Сам тут все. Счастливо.
Выждав минут десять, подозвал официантку и попросил счет, а расплатившись, пошел по залу, заговаривая со знакомыми. Вид у него был совершенно пьяный. Завидев связиста, с которым когда-то летал, подсел к нему и несколько минут разговаривал, бурно жестикулируя. Потом его путь пролег в сторону туалета, после чего в зале его никто не видел, да и видеть никто особо не хотел; начался очередной «концерт».
