Глава 7
НОВОСТИ
Последняя командировка выдалась куда более урожайной, чем изначально предполагал Маркус. Особенно захват челнока, чему он стал свидетелем. Пришлось поволноваться, но что теперь поделаешь. Можно сказать, риск – это часть работы журналиста. Тем более журналиста, пишущего на острые темы. Во всяком случае Артур не спешил распространяться о чувствах, испытанных им там, на орбите Асторы. Демонстрируя не свойственную ему скромность, он старательно уходил от разговоров на тему своего личного участия в деле освобождения, и расшевелить его в этом смысле не могли даже намеки на получение премии как «лучшее перо», а то и правительственной награды, которой отмечают такого рода подвиги. Скромность, скромность и еще раз скромность. Во всяком случае, можно было подумать, что именно такой девиз он взял себе отныне.
Впрочем, это впечатление развеялось сразу после того, как он одну за другой выпустил две статьи, тесно увязывая царящие на Асторе порядки и пиратское нападение на инкассаторов. По его словам выходило, что второе чуть ли не естественным образом вытекает из первого. Вроде как вор у вора дубинку украл. Впрочем, как он выяснил непосредственно на месте, способ ведения бизнеса у семейства Вали действительно весьма своеобразен...
Времени прошло всего ничего, а отзвуки от взорванной им информационной бомбы уже начали приходить. В первую очередь лично для него это вылилось в весьма недурной гонорар, выплаченный издательством, что всегда приятно, а во вторую, весьма неожиданную и тоже очень-очень приятную, к нему резко возрос интерес противоположного пола.
Надо сказать, что Маркус не был писаным или каким другим красавцем. Женщины у него, конечно, бывали, но сказать, что он пользуется у них бешеным успехом – такого не было. А тут вдруг известная красотка с телевидения сама позвонила ему и пригласила, эдак с подтекстом, на программу, которую она ведет, а предварительно кое-что обсудить где-нибудь в тихом месте. При этом ее взгляд с экрана был настолько откровенным, что у Артура даже во рту пересохло, хотя обычно он не терялся и даже сам себя считал изрядным наглецом.
Но не это приглашение чуть не заставило его выпрыгнуть из штанов. Сегодня после обеда, когда он правил очередной материал (предполагалось, что это будет цикл статей), его вызвонила такая женщина – королевна! И, краснея и запинаясь, сообщила, что их университетский дискуссионный клуб был бы счастлив видеть у себя в гостях такого знаменитого журналиста, как господин Маркус. Они даже готовы выслать за ним машину! Собираются они по четвергам, в шесть вечера, так что в любой удобный для него день... Во время дискуссий предлагаются напитки... Кстати, сегодня как раз четверг... Она, как дежурный распорядитель, впервые... Ее зовут Элен. Не могли бы вы...
Она уже чуть не плакала, когда Артур, с трудом удерживаясь от идиотской улыбки, заверил, что сегодняшний вечер у него как раз относительно свободен, и он будет рад поучаствовать, если только тема дискуссии хоть сколько-то ему знакома.
Такой непосредственной, такой искренней и такой красивой радости он не видел никогда в жизни! Ой! Вы абсолютно в курсе! Предлагаемая тема «Пресса и власть», но обычно дискуссии уходят достаточно далеко от заявленного предмета обсуждения. При этом их клуб выплачивает небольшие гонорары приглашенным. Форма одежды свободная и вообще у них минимум условностей. И, если господин Маркус не возражает, она сама, лично, за ним заедет, только пусть он скажет куда.
Вроде ничего особенного сказано между ними не было, не то что с теледивой, взгляд которой был красноречивее слов. Но даже по окончании разговора Маркус испытывал сладкое томление при воспоминании одного лишь ее имени – Элен. С грехом пополам закончив правку, он понял, что влюбился. Страшно и бесповоротно. Такого с ним еще не бывало, разве что в далеком детстве.
Он не мог сидеть на месте, просто физически не мог, поэтому решил оставшееся до встречи время посвятить себе и... И ей!
В салоне красоты ему за немалые деньги не только сделали прическу, но и привели в порядок лицо и руки. Посмотрев на себя в зеркало, он решил немедленно обновить гардероб. Часом позже он стал обладателем отличного твидового пиджака песочного цвета и серых брюк тонкой шерсти, из-под которых выглядывали носки элегантных мягких туфель. Однотонная кремовая рубашка и слегка легкомысленный галстук не только удачно завершали новый образ, но и, при необходимости, могли неплохо смотреться в каком-нибудь ресторанчике со средиземноморской или японской кухней. Хотя нет, никакого Востока. Одним из пунктов в плане на сегодняшний вечер известный, а теперь уже, можно сказать, знаменитый журналист Артур Маркус обозначил шампанское.
Элен позвонила ему с обычного вшитого телефона, поэтому он не смог увидеть ее лицо, чему несколько, хотя и ненадолго, огорчился.
– Здравствуйте, – прозвучал ее очаровательный голос. – Это я.
– Добрый вечер, – ответил он, надевая пиджак.
– Я уже внизу. Вы готовы? Или нужно подождать? Тогда я на стоянку отъеду.
– Нет-нет, уже иду.
Только в коридоре своей холостяцкой квартиры он понял, что забыл одну очень важную для его нового имиджа вещь – запах! Настоящий денди должен пахнуть соответственно. Вернувшись в комнату, он взял с полки в шкафу один из пузырьков и скупо оросил изнанку пиджака. Эта остановка позволила ему на секунду задержаться у зеркала. Все, кажется, в порядке. Достойно и в меру солидно. Именно в меру. И тут рука его – по привычке, неосознанно – потянулась к полочке, где лежал выполненный под обычную ручку для письма парализатор, одному из тех, которыми он пользовался, когда начинал работать репортером криминальной хроники. Штука не совсем законная, самоделка, но в то же время не настоящее оружие. В те времена ему пришлось немало полазить по всяким притонам и даже участвовать в задержаниях, зарабатывая себе имя как в газете, так и в полицейской среде. Ситуации случались разные, от комичных до по-настоящему страшных, так что за то время он израсходовал штук пять таких вот «ручек». В последнее время он почти не носил его с собой, но в памятной командировке именно этот предмет самообороны лежал у него в кармане, о чем он никому, понятное дело, не рассказывал. Да уж, веселые были времена. К счастью, они для него достаточно быстро закончились.
Поколебавшись секунду, сунул «ручку» в карман. Как-то спокойнее с ней. Привычнее.
На улице цедил дождь, поэтому Элен, когда он вышел из подъезда, только приспустила боковое стекло и помахала ему рукой. Он улыбнулся в ответ и рывком бросился к машине, элегантной, как и ее хозяйка.
Плюхнувшись на переднее сиденье, поздоровался, и тут же почувствовал, что в машине они не одни. Обернулся. Сзади сидел некто с длинными волосами, с бородкой и в дымчатых очках.
– Познакомьтесь. Это Виктор, еще один наш гость. В каком-то смысле ваш оппонент. Он живет неподалеку, поэтому я решила заодно подвезти и его. Вы не против?
Говоря все это, она уже выезжала на проезжую часть с уверенностью опытного водителя.
– Ну какие могут быть возражения, – галантно ответил он, отворачиваясь. – Как я понимаю, если наша тема «Пресса и власть», то Виктор, видимо, представитель власти? – пошутил он: на представителя власти этот волосатик ну никак не походил. Скорее уж наоборот.
– Он эксперт. Причем эксперт хороший. И опытный дискутер. Так что берегитесь.
Элен очаровательно улыбнулась.
– Уже трепещу.
– Ну, вот это как раз не обязательно. У нас неформальное мероприятие. Скоро вы это сами увидите, Артур. – И спохватившись, спросила: – Можно я вас так буду называть?
– Безусловно. А где находится ваш клуб?
– На окраине. В дни заседаний мы арендуем небольшой ресторанчик. Это на востоке. Во многом это и определяет дни наших заседаний. Четверг не самый посещаемый день, поэтому аренда нам обходится сравнительно недорого.
Артура восхищала эта легкая болтовня с очаровательной девушкой. Или все же женщиной? Почему-то он, когда в первое мгновение увидел ее на экране, подумал про нее именно как про женщину. И лишь потом, когда услышал про университетский клуб, сменил акцент. Интересно. Психологи говорят, что часто первое впечатление оказывается самым правильным. Будет над чем поразмыслить.
– А вы тоже участвуете в дискуссиях? – спросил он, с трепетным наслаждением погружаясь в тонкую прелюдию, состоящую из игры слов, полунамеков и невысказанных желаний и обещаний.
– Изредка. Если тема меня задевает.
Он покосился на ее развитую грудь, туго обтянутую тончайшим свитером, и кивнул, соглашаясь.
– Иначе нет смысла. В противном случае это просто треп. Обычная молотьба языком. Надеюсь, в сегодняшнем мероприятии вы не останетесь безучастной.
– О-о, я сегодня покажу зубки. Обещаю.
Артур млел. Обещаю! Это уже кое-что.
– Думаю, мы не разочаруем друг друга. Во всяком случае я чувствую себя во всеоружии.
– Даже не мечтай, – неожиданно грубо сказал тип с заднего сиденья, и Маркус ощутил на своей свежевыбритой шее холод металла.
Однажды нечто подобное он уже испытывал. Дело было зимой, он тогда, в очередной раз напросившись, пошел с полицейскими на задержание наркомана, грабившего прохожих, молоденьких девушек. Четыре убийства. Обычное, рутинное мероприятие. Не способный думать дальше следующей дозы парень работал грубо, примитивно и без какого-либо воображения. По сути нищий, из-за этой его нищеты его не могли задержать несколько месяцев. Как потом выяснилось, он менял одежду чуть не по два раза в неделю, потому что за дозу продавал все, в том числе и то, что было на нем. Потом что-то находил, грабил, меняя таким образом внешность, ну, понятно. И, видно, какие-то остатки мозгов у него сохранились. Или чутье? Черт его разберет. В процессе расследования стало известно, что он по меньшей мере дважды уходил от облав. Но его вычислили, и молодой репортер Маркус, уже притершийся в полицейской среде, почти свой, напросился на задержание. При удачном раскладе могла выйти неплохая статья. В крайнем случае очерк. Тогда он очень нуждался в деньгах. Просто катастрофически.
И опять гад выскочил за флажки. Условно говоря. Туда, где за этими воображаемыми флажками полиция оставила репортера криминальной хроники. От греха подальше. И наркоман, грабитель и убийца выскочил на него, уже видя охотников в серой форме. И решил взять заложника. Кто он и что он, этот пухлый мальчик с длинноватым носом, ему было по хрену. Гражданский, и все. За его жизнь полиция в ответе. Это не свой, погонный, которому по уставу положено рисковать. И он, пропахший потом и прочим полудурок, почти потерявший человеческий облик (кстати, потом все узнали, что он в женских трусах, содранных с последней жертвы), накинулся на репортеришку, сунув ему под кадык нож с ржавыми разводами.
Тогда Маркус не стеснялся говорить и писать, что испугался. Потому что показал себя героем. Потому что бояться он начал раньше. И из-за этого все время держал в холодной потной руке ручку-парализатор. Кстати, из жалости, наверное, подаренную ему теми же полицейскими, что ушли вперед, на задержание. И почти рефлекторно, не больно-то осознанно, нажал на кнопочку.
По всему выходило, что это он, репортер, задержал опасного преступника, за которым полгода охотилась чуть не четверть столичной полиции.
И свой шанс Артур Маркус не упустил.
Теперь же у него заветной ручки в руке, пусть бы даже и потеющей, не было.
Он покосился на грудь Элен. Художественная вещь. Выдающаяся.
– Проблемы? – спросил он, даже не стараясь скрыть испуг.
– Ага. У тебя, писака. Считай, отписался.
Он уже давно поставил на все свои входящие автоматическую запись. То есть Элен или как ее там на самом деле зафиксирована в полный рост. Что еще? Камера у подъезда должна была зафиксировать ее машину. Да и ее саму тоже. Вшитый телефон... Он даже не успел шевельнуть языком.
– Только попробуй! Никому и ничего! Понял? Или сразу мозги расплавлю.
Хреновая вещь. Импульсный излучатель высокой частоты. Фраза из какой-то статьи. «Кварк», что ли? Или «Кентавр»? Маркус никогда не был особо силен в оружии. Не его это стихия. Все эти сказки про журналистов-ратоборцев не про него. Совершенно. Его дело, если можно так сказать, кабинетный сыск.
– Что ты хочешь?
– Сожрать тебя. На ужин. Или на завтрак.
Ограбление? Что за черт? Денег у него с собой относительно немного. Во всяком случае, его наличность не покрывает весь этот антураж, стоимость подготовки. Месть? Скорее всего.
Голос какой противный! И страшный.
Маркус почувствовал позывы к мочеиспусканию.
– Не надо. Не стоит. На хороший ужин я могу дать. У меня есть.
Говорить хотелось много и даже бесконечно. Как и дышать. Говоришь – дышишь. Дышишь – живешь. Живешь – дышишь.
– Заткнись, погань. И слушай сюда. Если, конечно, не собираешься поужинать собственными мозгами. Вареными. Кетчуп купишь сам. По вкусу.
– Я слушаю.
– Завтра... Усек? Завтра! В твоей газете. Не будет. Твоей статьи. И послезавтра тоже.
Маркус с тоской вспомнил дикаря, который в полминуты порубал пиратов в челноке, после чего они быстренько убрались с орбиты. Кстати, статья про него так и не дописана. А вот про проделки Управления он вчера сдал. Большую. На целую полосу. На завтра она в плане.
– Это не совсем от меня зависит, – заговорил он, спеша словами и автоматически отмечая, что они проехали супермаркет и свернули направо, к стадиону. Тот сейчас закрыт на реконструкцию. Место там глухое, малолюдное. В свою бытность репортером он этот район исходил-изъездил вдоль и поперек. Совсем некстати вспомнилось, как вон там, за светофором и чуть левее, где начинаются кусты, как-то нашли труп человека, пролежавший не меньше трех дней. И это в городе. – Это решает главный редактор. Даже не выпускающий. Со всеми опровержениями надо к нему.
Жесткий ствол крепче вжался в шею.
– Это твои проблемы!
В голосе было столько угрозы, что Маркус счел за лучшее поторопиться. Он сейчас был готов обещать все, что угодно. И ни при каких обстоятельствах не желал встречаться с этими людьми вновь.
– Я понял, понял! Я сегодня же перепишу.
– Переписывать не надо. Нужно, чтобы совсем не было напечатано. Давай-ка звони, пусть делают как надо. А иначе...
Что произойдет тогда, Маркус не узнал, хотя и предполагал. Они проскочили светофор на желтый, сменивший зеленый, и выскочили на перекресток. Но там их словно поджидал другой лихач, вылетевший слева на приличной скорости. Элен, хотя какая она к черту Элен, имя наверняка вымышленное, попыталась, затормозив, уйти от столкновения, но ничего у нее не получилось. Мощный таран в левый бок отбросил ее машинешку в сторону, одновременно развернув. Маркус, не ожидавший удара, почти упал на женщину, но все же удерживаемый на месте ремнем безопасности, больно ударился обо что-то левым локтем, отчего все его тело будто током пронзило. А потом выстрелили мигом надувшиеся подушки, его опять куда-то швырнуло, и Маркус потерял ориентацию в пространстве. Не исключено, что на некоторое время он потерял и сознание, потому что, когда к нему вернулась способность соображать, он оказался буквально со всех сторон задавлен жестко-мягким пластиком подушек, ничего не видел и не слышал и не очень понимал, что дальше. Просто сидел, отупевший, и пытался руками умять приплющившуюся к его лицу подушку, от которой остро пахло синтетикой.
Вдруг справа стало просторнее, и он автоматически повернул туда голову, глотая ворвавшийся снаружи воздух, который хотя и не был чище того, что в салоне, однако казался свежее, и вообще ему хотелось туда, наружу. Тут он с ужасом увидел руку, тянущуюся к его горлу, и отшатнулся. Все сначала?!
– Да что ты! – выругался кто-то вполголоса, и рука в кожаной перчатке ухватила его за ворот новенького пиджака и, не жалея благородного твида, рванула наружу.
– Нет! – заверещал он, безуспешно выпутывая ногу из нижней подушки и одновременно – вспомнил! – шаря за пазухой в поисках спасительного парализатора.
Однако его просто выдернули наружу, на проезжую часть, и силком поволокли куда-то в сторону, при этом низко пригибая, так что видеть он мог лишь асфальт под ногами, свои щегольские туфли натуральной кожи и грубоватые, чуть ли не армейские ботинки того, кто его тащил.
Мелкой семенящей рысью он достиг поднятого выше проезжей части тротуара, с ужасом представляя себе, что его ждет. Куда его? Закричать? Позвать на помощь? Он скосил глаза в сторону. Мелко моросящий дождь смыл всех пешеходов. Да и на сопротивление сил у него уже не было. Он был сломлен. Самым большим и реальным – выполнимым! – желанием было просто опуститься на асфальт. Пусть он думает что хочет. Ногу подвернул или еще что. Захочет, сумеет – пусть тащит. Да и сил, если признаться, уже совсем нет.
– Быстрее, Артур! – раздался глуховатый голос сверху. – Поторапливайся. У нас всего пять секунд.
Ему остро захотелось посмотреть на говорившего. Этот голос, кажется, не похож на тот, что угрожал ему с заднего сиденья. Но страшно. Он знал по своему опыту, по полицейским сводкам, которых он прочитал неисчислимое множество, что заложников, увидевших лица похитителей, просто убивают. Такие свидетели никому не нужны. Они опасны.
И он заспешил, с тупым безразличием видя, как его новенькие туфли намокают в газонной траве и темнеют набрякшие штанины. По укоренившейся в нем репортерской привычке отметил, что они движутся, точнее, его тащут в сторону от стадиона, к жилым домам, которые по генеральному плану в следующем году должны быть снесены, чтобы на их месте построить огромный развлекательный комплекс.
С газона они перешли на асфальт, и тут Маркуса отпустили, позволив выпрямиться. Он даже не сразу понял, что уже можно принять вертикальное положение. Просто исчезла жесткая хватка. А что дальше – пару секунд он ждал, оставаясь в преклоненном положении – застрелят? Сунут в другую машину? Бросят здесь? Что? Он вообще ничего не понимал. И очень боялся. За шиворот падали холодные капли дождя, заставляя покрываться мурашками кожу на спине.
Он разогнулся, решив принять судьбу, какой бы она ни была, одновременно с взорвавшим пространство ревом двигателя. Прямо перед ним стоял мотоцикл, на котором восседал некто в глухом черном шлеме и протягивал ему другой, такой же.
Это что значит?
Он удивленно-испуганно круглил глаза, пытаясь хоть немного осмыслить, понять ситуацию. И, вообще-то, кто это? Чего происходит? Его опять похищают или что?
– Карина ждет! – громко сказал мотовсадник из-под шлема, и Маркус вмиг решился.
Не так много слов существует в этом мире, которые могут заставить знаменитого – уже, уже! – журналиста действовать безоглядно.
Он принял шлем, нахлобучив его на голову, и, как самому ему показалось, ловко запрыгнул в седло, как чуть позже выяснилось, очень мокрое.
Мощный байк, еще раз взревев двигателем, просто восторженно взревев, как-то даже победно, рванул с места, уносясь в дождь от полицейской сирены, вопившей неподалеку и все наращивающей свой вой. А мы – вперед! Такого восхитительного чувства свободы Артур, которого в детстве звали исключительно Ариком, не испытывал никогда. Он вырвался! Обстоятельства, везение, ситуация – не важно что. И эта бешеная гонка по старому кварталу, когда дождь хлещет в лицо; забрало он не опустил. Сначала из-за спешки, а позже от восторга. Ветер и дождь в лицо, скорость, свобода! Ну вот почему, почему за всю свою жизнь он ни разу не сел в седло мотоцикла и не промчался вот так, ловя распахнутым ртом капли дождя? Ведь это же так просто и так здорово! И Карина ждет.
Громко взревывая при очередном ускорении, мощный мотоцикл проскочил жилой квартал, пронесся мимо пустой детской площадки и выехал на дорогу, с тем чтобы через несколько минут снова нырнуть в переулок, проскочить по нему, далеко разбрызгивая лужи, еще раз повернуть, обогнуть стоянку машин, проехать по небольшому парку, за которым стоял грузовичок с фургоном, задний борт которого был откинут наподобие сходен, по которому он и вкатился внутрь. Сразу после этого борт медленно закрылся, и грузовичок поехал.
Маркус слез с седла, похлопывая себя по мокрому заду, а потом стал стряхивать капли дождя с пиджака, явно не предназначенного для поездок на мотоцикле, особенно в дождь. Вскоре Маркус понял, что он промок насквозь. Теперь ему срочно требуется тепло и порция выпивки, лучше бы коньяка. Впрочем, и от обычной водки он бы не отказался.
В кузове было темно и отчетливо пахло горячим двигателем.
– А где Карина? – спросил он.
– Скоро увидишь, – ответил ему голос из темноты.
Он кивнул, хотя в темноте этот его жест не мог быть замечен, и опустился на корточки, спиной прислонившись к стенке фургона. Неизвестно, когда наступит это «скоро», а так и простудиться недолго. И он принялся растирать себя ладонями, разгоняя кровь.
Пару раз грузовик притормаживал, а однажды даже остановился, и Маркус подумал, что уже приехали, но движение возобновилось. Он начал терять терпение. Сколько они уже едут? Минут пятнадцать? Или больше? Его уже начал бить озноб; растирания помогали слабо. Хотелось спросить, когда же они наконец приедут, но мотоциклист явно не горел желанием общаться, и Маркус решил молчать, сколько хватит сил, что, в общем-то, противно его живой журналистской натуре и оттого было вдвое мучительнее.
Его терпение иссякло быстрее, чем он предполагал. В конце концов-то, какого дьявола! Он не подписывался в молчанку играть, и потом у него стресс. То его похищают, то освобождают чуть не в самом центре города.
– Послушай, а ты не боишься, что тебя по реджику найдут? – спросил он, назвав встроенный в каждое транспортное средство чип-регистратор так, как его называют на улицах.
– У меня его нет, – раздался голос из темноты и совсем не с того места, где, как предполагал Маркус, находился его освободитель.
Оп-па! Реджиками еще на заводе оснащались все машины, мотоциклы, велосипеды, катера, самолеты и прочие транспортные средства, кроме, наверное, скейтов и коньков, которые к транспортным средствам можно отнести с большой натяжкой. Использовать транспорт без них запрещается категорически, да это считается и невозможным из-за их неизвлекаемости, хотя порой машины все же воруют. Значит, как-то чипы все же вытаскивают и заменяют или перепрограммируют, что вероятнее. Но чтобы регистратора не было вовсе? Как на такой машине или хоть мотоцикле можно проехать по городу хотя бы пару кварталов? Разработчики системы и полиция уверяют, что подобное невозможно в принципе. Да и многолетний опыт подтверждает, казалось бы, эту уверенность. Интересные же люди работают у Карины. И мотоциклы у них интересные.
После такого ответа продолжать разговор Маркусу отчего-то расхотелось. Только дрожать он стал сильнее. К счастью, третья остановка оказалась окончательной. Остановившись, грузовичок опустил задний борт, и журналист зажмурился от электрического света, резанувшего по глазам. Но сразу же поднялся и пошел на выход, даже не дождавшись, пока борт опустится до конца. В этом передвижном гробу он не желал задерживаться ни на секунду.
Выскочив наружу по подрагивающему при спуске трапу, он оказался в каком-то большом, если не сказать огромном помещении, похожем на ангар или пустой заводской цех, освещенный прожекторами. Едва он ступил на бетон, как грузовичок тронулся, даже не успев закрыть борт. Тут неожиданно оказалось холоднее, чем внутри фургона. Ну и куда он попал?!
Неожиданно опять захотелось в туалет. Просто мучительно. Оглянувшись, Маркус поискал местечко потемнее, но все пространство вокруг было залито таким ярким светом, будто какой-то идиот вознамерился найти потерянную запонку на этом стадионе.
Сжав кулаки, он решительно направился в ту сторону, где по его предположению должны были находиться ворота.
– В другую сторону, – сказал громкий голос, искаженный дрянными динамиками, превращающими человеческую речь в звук многократно гнущейся под напором ветра жести.
– Мне в сортир, – громко ответил Маркус, продолжая движение.
Все, мать их, хватит! Натерпелся. И бояться ему надоело. Мотоциклы у них, видишь ли, без реджей!
Место для опорожнения взбунтовавшегося мочевого пузыря знаменитого журналиста нашлось под прожектором, где Маркус испытал одно из высших наслаждений в жизни, даже не думая о том, что кто-то в этот интимный момент смотрит ему в спину или даже наоборот. Его организм торжествовал и, не совсем отошедший от шока, требовал хорошей порции спиртного.
Передернув плечами от наслаждения, Маркус лихо застегнул ширинку и обернулся. В десяти шагах от него стоял Карина, крепенький мужчина лет под пятьдесят, с грубо вырубленным лицом, в последние годы сильно оплывшим.
– Испугались? – спросил он.
Бодрый после отправления естественной надобности Маркус решительно взбунтовался предположению о его моральной несостоятельности.
– А вам бы этого хотелось? – сварливо спросил он.
– Ну что вы! Наоборот. Мы сами за вас испугались, кода узнали, что вас похитили. Кстати, кто это был?
– Они не представились. А как вы узнали, что меня... ну, похитили?
– Почти случайно. Э, да вы совсем промокли. Тут вам придется нас извинить; действовать пришлось в жутком цейтноте. Ну пойдемте, у меня в машине найдется что-нибудь согревающее.
Он первым двинулся в противоположную сторону. Идя за ним, Маркус подумал, что в этом огромном сарае должно бы быть гулкое эхо, но, как ни странно, ничего подобного. И еще он отметил, что Карина, вопреки обыкновению, не подал ему руки. Побрезговал. Ну так раковины же здесь нет. Впрочем, как и писсуара.
Сбоку от больших, чуть не до потолка ворот, имелась пристройка или каморка, куда Карина и направился, по-хозяйски уверенно открыв дверь в нее. Когда журналист, отстававший на несколько шагов, вошел следом, то сначала даже растерялся. Внутри никого не было. И, можно сказать, ничего, если не считать стоящего у стены стула. Ни двери, ни какой-либо щели, в которую мог бы просочиться не самый последний человек в Агентстве.
Ну и как это понимать? Опять шуточки? То у них нет реджика на мотоцикле, то люди исчезают только что не на глазах.
Он уже хотел было повернуть назад, как сообразил и сделал пару шагов вперед. Так и есть. Посреди каморки круглое пятно на полу диаметром эдак с метр было заметно светлее остального пространства. Так называемый моноциркулярный лифт. Сначала его изобрели действительно как лифт, устройство для мгновенного перемещения с одного этажа на другой. Судя по архивам, в свое время этот проект вызвал немалый интерес и даже ажиотаж. Только довольно скоро выяснилось, что в реальной эксплуатации устройство очень дорого, а кроме того, лифт мог перемещать людей и груз только с одного строго определенного этажа на другой, тоже строго определенный. Без промежуточных остановок. Впрочем, «ездил» он в обоих направлениях. Поэтому на практике он применялся крайне, если не сказать исчезающе, редко. Маркус, например, таким пользовался всего дважды, хотя ему приходилось общаться с весьма высокопоставленными и далеко не бедными людьми, стремящимися окружить себя максимальной роскошью.
Маркус встал в центр круга и зажмурился. Помнится, в прошлые разы ощущение было не то чтобы уж совсем неприятным, но все же пугающим. Сначала ты стоишь в одном помещении, а потом сразу раз – и в другом. Человеческое сознание отказывается воспринимать эту резкую перемену. Позже, после первого знакомства с этим лифтом, он залез в архивы и обнаружил, что у людей случались головокружения и даже обмороки, хотя никакого движения или, скажем, ускорения они в принципе не чувствовали. Правда, не исключено, что отчасти это происходило из-за мгновенного перепада высоты. Но все-таки лишь отчасти.
Открыв глаза, он обнаружил себя в похожей конуре, только вместо стула тут имелись стол и кресло, на котором, глядя в упор на вновь прибывшего, сидел некто плечистый в военной форме.
– Вам туда, – указал он на дверь ленивым движением подбородка.
Маркус молча кивнул. Оказанный ему прием мало походил на гостеприимство. Он уже чувствовал себя как тряпка, которой вытирают ноги перед тем, как окончательно выбросить.
За пределами каморки, снаружи выглядящей как дежурный пост, оказался гараж. Обычный гараж, в котором стоят легковые машины, замершие в ожидании своих хозяев. Одна из машин коротко мигнула фарами, и Артур пошел на этот сигнал, готовый высказать все, что он думает.
– Угощайтесь, – сказал Карина, показывая на откидной столик, центральное место на котором занимал наполненный до половины коньяком бокал. В салоне пахло дорогой кожей и благородным напитком.
Усевшись на заднее сиденье, Маркус не стал чиниться и залпом выпил коньяк. Карина, не спрашивая, налил снова.
– Так что они от вас хотели, мой дорогой?
– А вы не знаете? – сварливо поинтересовался Маркус.
– Откуда, помилуйте? Или вы подозреваете, что это мы устроили весь этот спектакль?
Честно говоря, в последние несколько минут журналист начал склоняться именно к этой версии. Но озвучивать свои подозрения было как-то неудобно. Для этого нужно еще выпить. И он выпил.
– Вот так-то лучше. Сейчас мы вас доставим в гостиницу. – И, отвечая на недоуменный взгляд из-за бокала, пояснил: – Домой вам, думаю, лучше пока не возвращаться. По крайней мере до завтра. Нужно кое-что проверить, уточнить. Так что же они от вас хотели-то, дорогой вы мой?
– Снять с номера завтрашнюю статью.
– И о чем она? Еще налить?
– Нет, спасибо. Об Управлении конечно. Они себе такого гладиатора привезли, закачаешься. Я сам видел. Страшное дело.
– Вот оно что! Про гладиатора я в курсе. Но все равно интересно. Похоже, мальчики заигрались. Сильно заигрались. Ну ничего, разберемся. Думаю, уже завтра они хвост-то подожмут. Кстати, о статье. Надеюсь, вы ее не сняли?
– Естественно, нет.
– Вот это правильно. Ценю, ценю ваше мужество. Кстати, можете рассчитывать на хорошую премию. Так что примите мои поздравления.
– Скажите, а разве вы их не задержали? Ну, тех.
Он упорно не хотел произносить слово «похитители». Как-то не вяжется их традиционный образ с Элен. Чудо что за женщина! В других обстоятельствах он не прочь с ней снова встретиться.
– К сожалению. К тому же, как вы знаете, наши полномочия на Земле существенно ограничены. Мы и так из-за вас здорово рискнули. Просто потому, что мы вас ценим. Очень ценим. И знаете, вот еще какой вам совет. Никому не говорите про этот инцидент. Не стоит.
– Но ведь там же камеры на перекрестке! – поразился Маркус, убежденный, что происшествием уже занимается полиция.
– Мы об этом уже позаботились. Поверьте, мне очень жаль, что вы стали невольной жертвой межведомственных дрязг. Искренне жаль. Но кое-кто об этом сильно пожалеет, а вам больше не о чем беспокоиться. Теперь беспокоиться будут другие. Но до завтра – гостиница! Договорились? Это для вашего же блага. И постарайтесь ограничить всякие контакты с внешнем миром.
– Хорошо, постараюсь, – проговорил Маркус. Две неслабые порции коньяка, наложенные на стресс, уже давали себя знать. Он стремительно пьянел. – Только я вот что думаю. Если этот случай придать огласке, я имею в виду широкую огласку, например статью, то толку было бы куда больше. Они бы сразу обделались.
– Не могу спорить с профессионалом. Возможно, вы и правы. Но нужно сначала хорошенько все обдумать. Мы тут несколько засветились, вы не находите? Неприятности нам сейчас совершенно ни к чему. Ну, будем прощаться. Вон ту красную машину видите? На ней вас отвезут в гостиницу. Номер уже забронирован. Деньги у вас есть? Я могу дать.
– Спасибо, есть.
– Ну, тогда до встречи.
Рукопожатиями при расставании они не обменялись. Карина как-то очень ловко сумел избежать этого. Раньше он всегда значительно и крепко жал руку журналиста. Ну так рукомойников и тут не нашлось.
К приятному удивлению Маркуса, за рулем красной машины оказалась женщина. Впрочем, когда он рассмотрел ее лицо, суровое, как нарукавная эмблема спецбригады, кокетничать с ней расхотелось. Хотя где-то на полдороге к отелю игравший в крови алкоголь заставил его развязать язык, но ничего хорошего из этого не получилась. Дама оказалась неразговорчивой, отделывалась односложными ответами и вообще всячески показывала, что целиком занята дорогой. Да и хрен с тобой!
Зато она проявила чудеса любезности, помогая ему не только у стойки портье, но и проводила до номера. Хороший такой номерок, двуспальный. В том смысле, что в нем имелось две спальные комнаты с широкой кроватью в каждой и немалых размеров общая комната. То есть, по сути, тут могли жить две пары. Или, например, хозяин с телохранителем. Словом, варианты имелись. Как и бар. Хотя как раз к бару у Маркуса были претензии. Все эти крохотные бутылочки, легко умещающиеся в бокал каждая, только разжигали аппетит. А он уже завелся. Да и поужинать бы неплохо. И вообще, он сегодня, считай, заново родился. Хотелось выпить, плотно и вкусно поесть, пообщаться.
Ну, если с общением на сегодня туго – надо поостеречься, то во всем остальном он не собирался себе отказывать. Только и пообщаться хотелось – до зарезу. Стресс ведь надо сбросить. А посторонняя, пустая болтовня – кому как не журналисту это знать! – очень отвлекает. И, вместо того, чтобы сделать заказ по телефону, он вышел из номера и спустился вниз. Хоть с администратором потрепаться – все развлечение. К тому же это была такая фемина... Есть, как говорится, повод.
Вылакав прямо из горлышка сто граммов коньяка (по сравнению с предыдущим пойло, и не больше того), вышел в коридор и спустился вниз. Пиджак его высыхал на спинке стула, так что он придал героический вид своей рубашке, закатав рукава по локоть и сняв галстук. В отеле было тепло, да и коньяк пока что грел, поэтому о возможной простуде Маркус и думать забыл.
– Заказ в номер хочу сделать, – сказал он, облокотясь на стойку.
– Напрасно беспокоились. Мы принимаем заказы и по телефону. Тем более у нас существуют хорошие скидки для почетных клиентов.
Но сколь ни был пьян Маркус, откровенную лесть от комплиментов он еще мог отличить.
– Это приятно, – несколько фальшиво осклабился он. – Но еще более приятно общаться лично. Кстати.
Он рассеянно похлопал себя по карманам. Конечно, документы и кредитки он оставил в пиджаке. Но ведь наверняка при входе считали все, что нужно, с вшитого чипа. От имени и цвета глаз до черт его знает чего. Все же он пьян. Да и плевать! Свою норму пошлости он сегодня перевыполнил. Похищения эти дурацкие... И вообще.
– Забыл, – пьяно улыбнулся он. – Там. В номере. – Он показал пальцем наверх, в потолок над собой. – Я сейчас схожу и... Понятно.
– Не стоит.
Девушка стремительно пробежала пальцами по пленке клавиатуры.
– Ваш текущий счет вполне состоятелен.
Это тоже было приятно. Спасибо Карине. Позаботился. А он щедрый.
– Так здорово! И... – Маркус вцепился руками в стойку. Его повело. – Насколько? Я что-то подзабыл.
Девушка очаровательно улыбнулась, демонстрируя великолепные зубы.
– Вполне. Можно просто позавидовать.
Вот это хорошо. Когда тебе завидуют – это правильно. Это значит, что ты чего-то добился. Выбился. Перепрыгнул. Даже самого себя. И девушка такая милая. Просто прелесть, а не девушка. А вечер длинный.
– А можно я... Ну... Взгляну. Одним глазком. Что-то я не в форме. Кстати, шампанское с меня. На ваш выбор. Что хотите?
– Вообще-то не положено, – не слишком убедительно попыталась отказаться милая девушка.
– Но это же мой счет! – как мог категорично заявил Маркус. – Какие могут быть секреты? Правильно? И потом, – он понизил голос, – мой друг поставляет мне такое серебро... Я ваш должник.
У него действительно имелся знакомый коммерсант средней руки, производящий настоящие кованые изделия из серебра. Другое дело, что не виделись они года два, да и совместных дел никогда не вели. Чего он вдруг вспомнил? Хотя был убежден в этот момент, что ювелир ну просто тотчас пришлет-принесет-доставит ему все, что душе угодно. Причем задаром.
– Только недолго, – сказала девушка и повернула к нему экран. Цифр и прочего там было до черта, но Маркус отчего-то выхватил взглядом одно. Время открытия. Сегодня. Девять восемнадцать утра.
Возвращаясь обратно в номер, он кипел неподдельной злостью, едва сдерживаясь от того, чтобы прямо из коридора не позвонить Карине. Получается, что номер ему сняли задолго до того, как его заманили. Очень, очень интересный расклад. Просто готовая тема для статьи. Все ж подстроено! А Карина прокололся. Перебдели его работнички. Перестарались. Заранее номер сняли, с утра пораньше, чтобы потом не попасть в цейтнот. Но не на того напали! Он им не осел с ушами, расставленными для развешивания лапши! Он журналист-расследователь, не первый год в чужом дерьме копается, не понаслышке знаком со всеми полицейскими штучками, со всякими подставами и заморочками. Его на этом не проведешь. Не-ет, ребята!
Едва закрыв за собой дверь номера, он вызвал Карину, хотя тот неоднократно просил насколько возможно воздерживаться от прямых телефонных контактов с ним.
– Здравствуйте, – с подчеркнутой издевкой проговорил он, стремительно подходя к бару. – Вот звоню вас поблагодарить за заботу.
– Что случилось? – с ноткой беспокойства спросил тот.
– Ну как же? Вы так заботитесь обо мне, что сняли мне номер заранее. И откуда такая предусмотрительность?
Последовала короткая пауза. Или просто показалось?
– Я бы посоветовал вам поменьше пить. Посмотрите, на кого он зарегистрирован. Ради вас одному нашему сотруднику пришлось срочно менять свои планы. Если у вас все, то до свиданья. У меня дела.
И отключился.
Маркус стоял с открытой бутылочкой джина в руке и тупо смотрел на свое отражение в зеркале. Смотрел и не видел. Нашему сотруднику? Одним глотком осушив половину, почувствовал прилив сил. Во всяком случае наступило некоторое прояснение в голове.
Сотруднику. Менять планы. Может такое быть? Ну, в принципе, почему бы и нет. Можно, правда, поинтересоваться у горничной. Уж она-то должна была видеть, кто снимал номер и был ли он с багажом или без. Впрочем, номер могли заказать и по телефону или любому другому виду связи. Тем более деньги перечислены. Нет, Карина не такой осел, чтобы допускать подобного рода просчеты.
Ему вдруг расхотелось что-либо выяснять.
Через десять минут ему в номер принесли бутылку коньяка и фрукты, а еще через полчаса – хороший ужин. Как он заснул, Маркус не помнил и не мог вспомнить на следующее утро. Бутылка из-под коньяка и часть бутылок из бара оказались пусты.
