Глава 9
Лифт остановился неожидан но, без всякого толчка. Антиграв полностью погасил инерцию. Створки распахнулись, открывая перед ними пространство огромного зала, размерами напоминавшего футбольное поле.
Здесь не было ни складов, ни механизмов. В самом центре трехсотметрового куба, ярко освещенное скрытыми в стенах прожекторами, висело ни на что не похожее сферическое сооружение светло-серого цвета. От него во все стороны расходились линии трубопроводов или, скорее, стоек, державших на весу всю эту массивную сорокаметровую конструкцию.
Поверхность сфероида не была гладкой — вся покрытая бороздами и складками, она напоминала скорлупу гигантского грецкого ореха. Кроме того, поверхность эта время от времени пульсировала и слегка меняла свою форму. Отдельные складки разглаживались и исчезали, на их месте появлялись новые.
— Что это такое? — спросил потрясенный Олег, чувствуя, что воздух вокруг них перенасыщен энергетическими волнами, излучаемыми сфероидом во всех диапазонах. Они несли в себе какую-то непонятную информацию и достаточно четкий призыв — почти приказ, обращенный лично к нему, — подойти ближе, может быть, даже войти внутрь.
Приказ тем более странный, что на поверхности этого огромного морщинистого мешка не было ни единого отверстия.
— Перед тобой действующий Лидянский механизм. Единственный, насколько мне известно, во всей исследованной части Галактики. До сих пор нам не попадалось ничего подобного. Его нашли вместе с базой на этом самом месте.
— Почему об этом ничего не сообщалось?
— Спроси у наших генералов. Наверно, они до сих пор надеются извлечь из этой штуки какую-то выгоду. Только не знают, как к ней подступиться. Грубые методы исследования здесь не проходят. У нее есть защита. Двое техников были испепелены энергетическим разрядом при попытке вскрыть внешнюю оболочку сфероида.
— А эти тяжи… Или энерговоды — пытались установить, куда они идут?
— Конечно. Они проходят через все помещения станции и крепятся к внешним стенкам. Там нет никаких других механизмов. Источник энергии скорее всего находится внутри сфероида, а это всего лишь крепления. Впрочем, попытки вскрыть их также не привели к успеху. Неизвестный материал, из которого они сделаны, при резкой смене внешней обстановки вступает в энергетическую реакцию с окружающей средой.
— Что-то вроде аннигиляции?
— Как ты догадался?
— Не знаю… Почувствовал, наверное. Мне кажется, я должен подойти к нему поближе.
— Тогда пойдем вместе.
— Нет. Это опасно.
— А для тебя не опасно?
— Для меня — нет. Я знаю, что это звучит странно, но чувствую, что по отношению ко мне у него нет дурных намерений. Тебе же лучше остаться там, где ты сейчас стоишь, и не делать лишних движений.
Cтивенc пробормотал что-то, похожее на ругательство. Очевидно, перспектива позволить своему подопечному самостоятельно заняться изучением Лидянского механизма ему не слишком понравилась. Но едва он сделал шаг вслед за Олегом, как голубая искра, с громким хлопком вырвавшись из ближайшего энерговода, ударила прямо перед ним в пол.
Вид малиновой лужи на месте каменной плиты оказался настолько убедительным, что Cтивенc не сделал больше ни шагу.
Наиболее широкий рукав шел из середины сфероида перпендикулярно вниз и заканчивался в полу под механизмом. Олег остановился в полуметре, чувствуя легкое покалывание кожи, словно находился в горах во время сильной грозы.
Конец рукава плавно переходил в поверхность пола, не видно было ни следов сварки, ни каких бы то ни было креплений. Толщина рукава вблизи оказалась не меньше двух метров. И Олег подумал, что не хотел бы оказаться внутри этой серой кишки, слегка вздрагивающей и периодически вздувавшейся от бегущей снизу вверх волны расширения.
Словно подслушав его мысли, рукав вдруг раскололся над самым полом. Серые губы вокруг расщелины сморщились и разошлись в стороны, открыв перед ним часть цилиндра, заполненного непроницаемым мраком.
— Ну уж нет — только не это!
Но что-то толкало его в спину, пыталось убедить, что он не прав, что он должен сделать этот шаг в неизвестное, сделать его для того, чтобы стать сильней, чтобы знать больше, чем знают его враги…
Он бы, возможно, так и не решился на последний шаг, если бы труба вдруг резко не расширилась, со свистом втянув в себя воздух.
Воздушный поток, толкнув Олега в спину, сбил его с ног, и через секунду он очутился внутри трубы. Створки за ним тут же захлопнулись, раздался чмокающий звук, и упругая подушка, образовавшаяся под ногами, плавно понесла его по трубе вверх.
Ветвистые трескучие искры вспыхивали и гасли перед ним в полной темноте Затем мрак неожиданно сменился ровным зеленоватым свечением, и стремительный подъем прекратился.
Теперь Олег плавал внутри какой-то гигантской полости, наполненной странной светящейся жидкостью, впрочем, он не был уверен, жидкость ли это, поскольку дышалось по-прежнему легко. Олег подумал, что среда напоминает антиперегрузочную ванну… Сразу после этой мысли без всякого перехода в его мозгу вспыхнула очень яркая картина.
Он увидел станцию как бы с птичьего полета. Только стены были абсолютно прозрачны, и в центре, раскачиваясь на своих тяжах, висел проглотивший его мешок.
Неожиданно тяжи стали лопаться один за другим и, отсоединившись от сфероида, аккуратными спиралями свиваться на полу. Верхняя часть гигантского купола станции раскололась на шесть одинаковых лепестков.
Лепестки разошлись в стороны, открывая широкую дорогу к небу, и почти сразу же от сфероида вниз ударила череда молний. Рисунки созвездий над куполом станции дрогнули, сместились со своих мест и поплыли навстречу Олегу.
— Так вот что это такое!
И сразу же, вместе с этой догадкой, в его сознании прорезался скрипучий шершавый голос, напоминающий звук плохо смазанной оси. Он узнал его — не сам голос, а картину ментального поля, поразившую его в момент прибытия на станцию. Гигантский мозг заработал вновь.
— Да, меня сделали для того, чтобы летать к звездам. Анализ структурной лингвистики твоего языка закончен. Теперь мы можем общаться не только с помощью образов. Твои собратья — те, что не понимают истинного языка, испортили ворота, и я не могу подняться. Я знаю, ты хочешь улететь отсюда, но я не смогу исполнить твоего желания.
Снова у Олега перед глазами, в глубине зеленоватой жидкости, замелькали расплывчатые образы, словно подвыпивший киномеханик торопливо крутил испорченную пленку.
Олегу показали начало работ по освоению станции. Высокие механические краны подавали к вершине купола металлизированный пластик. Другие роботы, похожие на сороконожек, быстро бегали по поверхности купола, заваривая трещины, а заодно и швы между створками ворот, ведущих в открытое пространство.
— Мои хозяева — те, кто создал меня, приказали ждать здесь, пока какое-нибудь разумное существо, понимающее истинный язык, не поднимется ко мне на борт. Я ждал очень долго, шесть временных циклов, и вот теперь, когда это случилось, я не могу исполнить их волю…
Олег почувствовал, что волнение мешает ему дышать, словно зеленоватый газ, окружавший его со всех сторон, стал настоящей жидкостью.
— Ты знаешь, куда они ушли? — спросил он на том самом «истинном языке».
— Этого они не сказали. Просто велели ждать.
— Но ведь должен же ты помнить хоть что-нибудь! Не могли они исчезнуть бесследно! И потом… — От неожиданной догадки у него перехватило дыхание. Потом, когда ты дождешься, ты же должен куда-то доставить вошедшего к тебе на борт человека, иначе зачем было ждать столько лет?
Голос долго молчал, словно корабль обдумывал, достоин ли его пассажир ответа на такой вопрос. Впервые Олег в своих мыслях с уважением назвал эту штуку кораблем, и ответ в конце концов прозвучал:
— Когда меня создали, звезды, которую я должен теперь найти, еще не было. Лишь на четвертом временном круге развития она должна была появиться в вашей Вселенной. Должно пройти еще два круга, прежде чем она станет готова к нашему визиту.
Олег не много понял из этих фраз, во всяком случае, корабль Лидян не собирался возвращаться домой, он искал во Вселенной не родную планету, а что-то совсем другое…
— Координаты того места, где должна появиться Черная Планета, заложены в моей памяти. Но с тех пор прошло так много времени, что даже звезды сменили свои места. Рисунок созвездий изменился. Мои создатели не смогли правильно рассчитать все хаотические изменения в движении галактических объектов, и теперь все их расчеты потеряли смысл.
— Все потеряет смысл, если сейчас мы не найдем правильного решения. А вдруг те, кто создал тебя, все еще ждут ответа?
— Какого ответа?
— Разве твое задание, то, что ты ждал здесь тысячи лет, разве все это не было вопросом?
— Вопросом о чем?
— О существовании иного разума. О надежде на то, что твои создатели не одиноки во Вселенной…
— Нет. Ты не понимаешь. Возникновение разумной жизни в любой точке Вселенной можно предсказать. Помощь чужого разума была нужна мне лишь для того, чтобы установить контакт и передать послание…
— Послание кому?
— Не знаю, удастся ли мне объяснить все это на твоем языке, в нем слишком мало абстрактных понятий и математической логики…
Рождение и смерть Вселенной чередуются друг с другом. Даже ваша наука знает о таких циклах.
Когда приходит время перемен, в конце шестого круга появляется Черная Планета. Она приносит с собой зародыш нового разума. Того самого, что еще через три временных круга начнет управлять вашей Вселенной.
— Управлять Вселенной? Разве ею управляет разум? Разве все, что происходит вокруг нас, разумно?
— Теперь уже почти нет. Сейчас пришло смутное время перемен. Старый разум, тот, что управлял материей вашей Вселенной весь предыдущий временной круг, состарился и близок к смерти. Новый еще не достиг в своем развитии нужного уровня, и от того, получит ли он наше послание, зависит путь, по которому пойдет развитие жизни в течение следующего временного круга.
В глубине жидкости вспыхивали голубые искры, вспыхивали и гасли…
Олегу казалось, что перед ним в ускоренном темпе разворачивается картина Вселенной, а вспыхнувшая на мгновение искра вмещает в себя жизненный цикл целой звезды…
Он постарался охватить взглядом всю картину, но это было невозможно. Слишком быстро вспыхивали искры, слишком стремительно меняли свои места, и ни одного знакомого рисунка, хотя бы намека на знакомое созвездие…
— Видишь, как давно это было?.. Даже память о моих создателях исчезла из вашего мира, зачем ворошить прошлое? Иногда мне кажется, что мое задание вообще не имело смысла. Во всяком случае, оно потеряло смысл после второй тысячи лет ожидания…
Что-то бесконечно мудрое, мудрое и усталое послышалось Олегу в его тоне Он все больше и больше сомневался, что имеет дело с механизмом.
— Почему твои создатели сами не передали свое послание? Зачем вам понадобился посредник?
— Никого из них не осталось в живых. Они пытались. Последняя экспедиция, искавшая зародыш будущей Черной Планеты, исчезла на краю галактики много тысячелетий назад.
Любые цивилизации смертны. Но перед тем, как уйти навсегда из этого мира, они предприняли еще одну попытку. Они знали, что во Вселенной зародится новый разум, появятся новые цивилизации. И они оставили меня ждать. Ждать, когда это произойдет, ждать когда сюда придет человек, достаточно разумный, чтобы передать послание…
Даже мои создатели не могли знать, что собой будет представлять первозданный разум, с которым придется иметь дело нашему посреднику. Ведь информацию нельзя просто передать. Нужно каким-то образом добиться, чтобы она была прочитана и усвоена. Дети не любят ходить в школу, и никто не мог сказать, что получится из всей этой затеи. Сумеют ли они хотя бы понять друг друга… Вот почему мне нужна была помощь.
— Значит ты ждал, ждал и ждал… Проходили тысячелетия, и ты продолжал свое бесконечное ожидание… У моего народа есть сказка — о джинне. Злого волшебника заперли в сосуде и бросили на дно моря. Он должен был дождаться, пока кто-нибудь найдет и откроет сосуд, в который его заключили. После первой тысячи лет ожидания джинн пообещал исполнить любое желание того, кто поднимет его на поверхность. После второй тысячи лет он решил, что убьет своего спасителя.
— И что же случилось, когда его выпустили?
— А почему ты решил, что его выпустили? Гораздо логичней предположить, что сосуд с этим джинном до сих пор валяется где-нибудь на дне океана…
— Это была бы неинтересная сказка. У нее должен быть другой конец.
Олег еще раз убедился в том, что имеет дело не с машиной. Во всяком случае, совсем не с тем, что люди привыкли считать машинами.
— Что же, ты прав: когда его выпустили, джинн не смог выполнить свое обещание — человек оказался хитрее.
— Человек обманул волшебника?
— Он его перехитрил, что, впрочем, одно и то же. А мораль этой сказки гласит: не стоит выпускать джинна из бутылки, его потом очень трудно загнать обратно.
— Вот видишь. Ты подтверждаешь мои худшие опасения. Наблюдая за твоей расой все эти годы, с тех пор, как здесь появились первые разведчики, я пришел к выводу, что люди коварны, эгоистичны и властолюбивы. Они способны испакостить все, что их окружает, они приносят с собой только смерть. Но ты Первый из них, кто способен понимать истинный язык, поэтому я решил поговорить с тобой.
— Рутяне лучше?
— О них я ничего не знаю.
— И о космической войне ты ничего не знаешь?
— Только из ваших радиопередач. Сфера моего влияния ограничена куполом станции и окружающим Аркур космическим пространством. С тех пор, как заварили створки, мои автоматические разведчики потеряли возможность покидать купол.
Вопрос не имел особого смысла — вряд ли этот мудрый механизм (или все-таки разум?) станет вмешиваться в дела чужой цивилизации. К войне он не имеет отношения, во всяком случае пока. Пока люди не сделали все от них зависящее, чтобы ликвидировать его нейтралитет. «Не случайно я попал на эту станцию, совсем не случайно…» — подумал Олег, представив себе, что бы он стал делать на месте правительства, обнаружившего подобный корабль в то время, когда идет война.
Если генералы не получат с его помощью нужной информации, они разберут Лидянский корабль до последнего винтика, чтобы узнать технологические секреты, заложенные в его механизмах.
На какое-то время Олег забыл о том, что каждая его мысль доступна для невидимого собеседника, и неожиданно получил ответ:
— У меня нет винтиков. И кроме того, у меня достаточно мощные средства защиты. Вплоть до самоуничтожения.
— Они этого не знают и все равно рискнут. Они пришлют сюда техников, которые не догадываются о том, что их ожидает. Рисковать чужими жизнями довольно просто… Они ждали до сих пор, потому что надеялись найти человека, который сможет проникнуть внутрь и понять, что именно можно от тебя получить. Теперь они нашли такого человека.
— Мне нравится твоя откровенность. Но должен же быть какой-то выход из создавшейся ситуации.
— Думаю, они предусмотрели все. Как только я спущусь вниз, они возьмутся за меня всерьез — у них есть средства, которые позволят выкачать из меня всю полученную информацию.
— Пока ты находишься на станции, им это не удастся.
— В таком случае меня здесь не оставят.
— Для того, чтобы вывезти тебя, им понадобится корабль. Ни один корабль не сможет покинуть станцию без моего разрешения.
Только сейчас Олег начал понимать, какого могущественного союзника он неожиданно приобрел.
— Вскрыть купол самостоятельно ты не можешь?
— Ремонтные механизмы давно вышли из строя. Я мог бы его взорвать. Но тогда погибнут все, кто здесь находится.
Так вот что его останавливало…
Олег давно уже чувствовал, что его дыхание постепенно затрудняется, словно среда — жидкость или газ, он так и не понял — становилась все плотнее. И едва он об этом подумал, как сразу же получил подтверждение.
— Я не могу сразу приспособить кабину к твоему метаболизму. Для этого нужно время. Тебе придется вернуться. В следующий раз ты сможешь находиться здесь неограниченно долго.
Прежде чем он успел понять, что происходит, прежде чем успел задать десятки новых, еще не оформившихся вопросов, силовой вихрь развернул его. Зеленые искры вокруг Олега погасли, и он почувствовал, что стремительно падает вниз.
Через несколько мгновений падение замедлилось, его вновь мягко перевернуло, и Олег оказался на ногах, лицом к раздвинувшимся стенкам центрального трубопровода.
Он стоял на том самом месте, с которого несколько минут (или часов?) назад начал свое необычное путешествие.
Олег взглянул на висящий над ним гигантский разумный механизм (или все-таки существо?), способный улететь к звездам, и замер потрясенный — он все еще не мог поверить, что это произошло именно с ним.
— Ты меня слышишь, друг? — спросил он на истинном языке, не разжимая губ.
Но ответа не было. Контакт прервался. Он вновь перестал ощущать присутствие чужого разума. Он не успел спросить о средствах связи и об этих странных провалах в функционировании корабля… Что, если это какая-то неисправность или нехватка энергии, сможет ли он попросить у него помощи в нужный момент, и как это сделать? В том, что такая помощь очень скоро ему понадобится, он нисколько не сомневался.
— Ну что? Что ты узнал? Что ты увидел внутри этой штуки?
Cтивенc… Он совсем забыл о нем. Зато Cтивенc не забыл… Но Cтивенc не должен ничего знать… не должен знать даже о том, что он побывал внутри сфероида… Возможно, это на какое-то время удержит начальство от решительных действий. Хотя бы до тех пор, пока он не найдет способ постоянной связи с кораблем…
— Прости, Дэн, но ты должен забыть все, что только что видел.
Секунду назад Олег не предполагал, что сможет сказать нечто подобное. Слова сорвались сами собой, и теперь оставалось лишь подкрепить их усилием воли.
Никогда раньше он не пытался изменять чужую память и не знал, что из этого получится. Он сконцентрировал свою волю в узкий, похожий на ланцет пучок. Ему нужны лишь самые верхние, последние слои… Самые последние воспоминания должны исчезнуть, их надо попросту стереть, как стирают запись в магнитном кристалле…
Неожиданно Cтивенc спросил:
— Какого черта ты тут стоишь? Ты же вроде собирался залезть в эту штуку?
— Как я могу это сделать? В ней нет ни единого отверстия.
Действительно, полость в нижней части сфероида закрылась, и теперь ничто не напоминало о происшедшем.
— Но мне казалось, ты собирался сделать именно это…
— Всего лишь иллюзии, Дэн. Здесь, в непосредственной близости от энергетического поля, они кажутся излишне реальными.
— Энергетическое поле? Значит, ты тоже думаешь, что это какой-то энергетический центр?
— Несомненно. Я чувствую пульсацию энергетического поля и думаю, что потенциал его огромен. При неосторожном обращении здесь все может превратиться в пар.
— Похоже, нам не стоит находиться слишком долго поблизости от этой штуки…
— Ты прав, — согласился Олег. Только сейчас он полностью осознал, что ему удалось то, что никогда не удавалось раньше. Контроль над чужой памятью… Он не знал, радоваться этому или ужасаться и какие еще неожиданности обнаружит он в своем собственном сознании. Сейчас было ясно лишь одно. Контакт с Лидянским мозгом не прошел для него бесследно.
Они осторожно приблизились к третьему подъемнику, у входа в который полчаса назад не было ни одного поста. Сейчас Олег вовсе не был уверен в том, что им так же просто позволят вернуться обратно, и его худшие опасения оправдались.
До пакгауза, забитого старыми вездеходами, осталось не больше двадцати метров, когда сразу с двух сторон появился наряд патрулей с парализаторами в боевом положении, направленными в их сторону.
Это были не простые патрули. Звездных Котиков Олег узнал сразу же.
В первую секунду у него мелькнуло желание показать им все, на что он способен, но благоразумие взяло верх.
Опередить выстрел он не успеет, и даже если это получится, он не сможет вечно прятаться на складах. Усиленный наряд, оснащенный биологическими искателями, найдет его через несколько часов, и все равно ему не избежать встречи с офицером, руководившим этой специально для него разработанной операцией. Больше он не сомневался в том, что о его посещении Лидянского корабля знают. Наивно было полагать, что Cтивенc — их единственный источник информации. Наверняка они задействовали самые совершенные технические средства наблюдения.
Но раз так, если они знают о том, что он побывал внутри сфероида, то представляет для них особую ценность, следовательно, у него будет время для того, чтобы выработать какой-то план. Собственно, именно эта последняя мысль и заставила его позволить защелкнуть на себе наручники.
Олег удивился не скорости, с которой была проделана эта операция, а тому, что вместе с ним был арестован и Cтивенc.
Скорее всего они все еще надеялись поймать его на старинном трюке с подсадной уткой. А из этого следовало, что по крайней мере в ближайшее время психологический зондаж ему не грозил.
Превратившись в идиота после этой операции, он потеряет для них всякую ценность, но прежде чем приступить к ней, они захотят убедиться в том, что полученная внутри сфероида информация стоит его жизни. Ведь цена ее, с их точки зрения, также непомерно высока — установление контроля над планетой Остран.
Выходит, время у него еще было — а значит, оставалась и надежда…
