Книга: Обратная сторона времени
Назад: ГЛАВА 38
Дальше: ГЛАВА 40

ГЛАВА 39

Сергей лежал в своей крохотной комнатке и смотрел, как из окна на плохо выбеленный потолок медленно наползают вечерние тени. Его первый день в военно-учебном центре иновремян закончился благополучно, если не считать инцидента с Завидовым и обещанного ночного визита. Митрохин его не узнал или сделал вид, что не узнал… В этом случае неплохо было бы понять, для чего ему это понадобилось. Так или иначе — скоро это выяснится.
После того как его школьный друг, ныне знаменитый и безвременно исчезнувший профессор Северцев, проломил временную постоянную, водоворот времени, образовавшийся в месте пролома, захватил его, как щепку, и унес в неведомые миры… Будет ли конец его путешествию? Удастся ли вернуться, и что он застанет на своей родной планете после возвращения? Сколько таких лагерей уже создано? Скольких бандитов, уголовников, жуликов всех мастей готовят для того, чтобы поручить им управление нашей жизнью?
И что сможет он в этом изменить? Крохотная щепка, попавшая в водоворот, может всего лишь плыть по течению, но даже песчинка, попавшая внутрь сложного, хорошо отлаженного механизма, способна изменить его ход и даже остановить.
От этой внезапной мысли Сергей приподнялся на своей койке. «Необходимое воздействие», — то самое, о котором писал Азимов в своем романе «Конец вечности». Правда, там такое воздействие рассчитывали сложнейшие компьютерные устройства, а герои имели возможность прослеживать результат своих изменений в будущем и, в случае необходимости, корректировать их. У него нет и десятой доли таких возможностей. Его величество случай — это все, что у него есть.
Подумав об этом, Сергей вновь улегся на койку. Нужно было решать более насущные проблемы. Глобальные могут подождать.
Свет от фонарей нарисовал на окне двойные тени местных деревьев, непохожих на земные… Судьба забросила в этот мир несколько десятков людей. Очень разных людей… Но их объединило одно обстоятельство — то, что произошло с ними, полностью изменило их образ жизни, всю их судьбу. Казалось, такие события должны были изменить и их образ мыслей. Но этого не произошло. Они принесли на чужую планету свои маленькие, обезьяньи амбиции, свое желание унизить более слабого, показать свою власть и упиться ощущением собственного превосходства, которого они так и не смогли добиться в обыденной жизни.
Сергей почувствовал, как в нем поднимается гнев. И не только на этих подонков, которые собрались навестить его в ближайшие часы. На тех, кто их использует в своих интересах, на тех, кто создает для них особо благоприятные условия, чтобы они могли безнаказанно грабить, спаивать, нести людям короткое наркотическое забвение и смерть…
Благодаря их деятельности постепенно загнивает изнутри государство, разваливается армия, смертность превышает рождаемость, трещит по швам экономика некогда великой державы. Теперь уже все готово, осталось прийти и взять нас голыми руками, без всяких усилий, без войны… Вот они и приходят…
Отчего-то вспомнилось история с Саяно-Шушенской ГЭС, о которой он прочитал в газетах незадолго до своего ухода.
Гигантское сооружение, стоившее миллиарды долларов и сотни человеческих жизней, строившееся всей страной, было отдано в частные руки. Советники, подготовленные в подобных лагерях, убедили правительство в том, что только так и можно управлять этим объектом.
Государственные чиновники никак не справились с задачей подсчитать доходы от гидроэлектростанции, которая даже в ремонте не будет нуждаться еще десятки лет. И отдали… А когда местные власти подняли вопрос о деприватизации, о возвращении государству его законной собственности, их заставили умолкнуть, им сказали, что это может повредить нашему международному престижу, уменьшить поток зарубежных инвестиций, тех самых «инвестиций», на проценты за которые предстоит горбатиться всему народу бессчетное количество лет…
Недаром общая сумма государственного долга является тайной за семью печатями, ведь эту цифру страшно даже произнести вслух…
Скрип половиц в коридоре прервал поток его невеселых мыслей. Он уже давно услышал осторожные, крадущиеся шаги вдоль коридора и не шевельнулся, не счел нужным даже встать с кровати.
Дверь открылась бесшумно. Им и ключ не пришлось поворачивать, все было подготовлено заранее, лишь одного они не учли, что он ждал их визита с нетерпением, с тем самым яростным желанием, которое способно разрушить и уничтожить даже хорошо подготовленные планы, если это желание подкреплено силой… Но в том-то и дело, что после расстрела и последнего перехода эта сила у Сергея появилась.
После того как все трое вошли в его комнату, события начали развиваться стремительно. Настолько стремительно, что дежурный у мониторов, с интересом следивший за процедурой воспитания строптивого новичка, вообще не понял, что произошло.
Только что Трофимов лежал на кровати, и вот он уже стоит у порога, а двое из троих вошедших людей неподвижно лежат на полу.
Сергей и сам удивился реакции своего тела. Скопившийся гнев нашел себе выход в необычном выбросе энергии, а может быть, его новое тело таило в себе неизвестные ему самому способности, но только, прежде чем «гости» успели сделать хотя бы шаг, какая-то неведомая сила рывком подняла его с постели и мгновенно перебросила через всю комнату.
Двое шестерок Завидова успели схватить его за руки с двух сторон, но это было все, что они смогли сделать. Мышцы Сергея превратились в стальные пружины. Ему не потребовалось почти никакого усилия, чтобы свести вместе руки, на которых повисли два человека. Их головы ударились одна о другую, и оба рухнули на пол. Теперь они стояли лицом к лицу — Трофимов и Завидов. Но Завидов даже не успел понять, что произошло с его помощниками. Он и не старался это сделать, привычка человека — это его вторая натура. А Завидов по любому пустяку привык пользоваться своей бычьей силой, привык к тому, что его боялись и покорно склоняли голову перед его пудовыми кулаками. Поэтому сейчас, не задерживаясь ни на секунду, он попер дальше на Трофимова и попытался нанести свой коронный удар табуреткой по голове. Этот свой любимый инструмент он прихватил заранее из каптерки. Безотказный, надежный инструмент, после знакомства с которым жертва обычно корчилась на полу, обливаясь кровью, и по первому требованию лизала его ботинки. Так было всегда, но не в этот раз.
Табурет просвистел в воздухе в том месте, где мгновение назад находилась голова Трофимова, и, не встретив препятствия, продолжал свое безостановочное движение, потянув за собой сначала руку Завидова, а затем весь его корпус, заставив великана согнуться на какую-то долю мгновения. Но этой доли оказалось достаточно для того, чтобы новичок каким-то необъяснимым образом оказался у него за спиной, успел схватить вторую, свободную руку Завидова и завести ее за спину амбалу с такой силой, что хрустнули выворачиваемые суставы. Завидов издал короткий вопль, похожий на рев раненого зверя, и был вынужден опуститься на колени, чтобы уменьшить нестерпимую боль.
— Больно, да? — участливо осведомился Сергей.
— Отпусти мою руку, сволочь!
— А зачем? Зачем ее отпускать? Я ведь могу сделать совсем наоборот, это так приятно опускать на голову табурет или выворачивать руку!
Завидов вновь заревел от боли.
— Вот теперь ты сам чувствуешь то, что по ночам испытывали несчастные ребята, которых ты обрабатывал своей табуреткой. Чего тебе не хватало? Денег? Их здесь некуда тратить и платят достаточно. Голубым тебя тоже не считают, тогда что тебе от людей надо? Отвечай, когда с тобой говорят!
— Отпусти руку, гад, ничего мне от них не надо! Отпусти руку, или я тебя убью!
— Этого я тебе не позволю. Убить меня ты не сможешь. — Сергей несколько ослабил хватку. — А вот объяснить придется.
И в этот момент гнев и ярость, дающие ему силу, отпустили его, и вместо них пришло понимание.
На одно короткое мгновение Сергей сам вдруг стал этим несчастным парнем, заводилой и шалопаем, так и не сумевшим ничего путного слепить из своей жизни. Несущим через все юношеские годы обиду на спившихся родителей, бросивших его на произвол судьбы. На девчонку, которую любил и которая предпочла ему другого парня. На заводские ночные смены, пропитанные машинным маслом и усталостью, от которой мутится в голове. На возвращение в общежитие через весь просыпающийся город, когда чувствуешь себя отщепенцем, изгнанным из жизни, которая не принадлежит тебе и проносится мимо в шикарных автомобилях, отражаясь в сверкающих витринах дорогих магазинов…
А когда представился случай, он взял в руки табуретку, чтобы силой утвердить свое превосходство в крохотном замкнутом мирке, чтобы почувствовать себя значительным человеком, которого если и не уважают, то хотя бы боятся…
Иные берут в руки бутылку, забываются и уходят из реальной жизни, — этот предпочел табуретку, пока только табуретку. А может быть, уже и не только ее. До ножа или пистолета, до работы наемного убийцы, исполняющего чужую волю, от этой табуретки оставался всего один шаг, а возможно, уже не было и этого, единственного, шага.
И в последний раз заглянув в замутненные болью глаза своего противника, Сергей отпустил Завидова.
— Я тебя убью, гнида! На первом же выходе, на первом марше, я тебя убью! — прорычал тот.
— Ты можешь это сделать. И хорошо, что ты это сказал. Мне твои слова пригодятся. Подумай о том, сколько стоит доставить сюда одного волонтера, обучить его, одеть, вооружить и накормить? И вдруг здесь начали исчезать люди. Дорогостоящие люди. На нас с тобой хозяевам наплевать, как ты понимаешь, но они не захотят плевать на свои деньги.
Сергей импровизировал на ходу и, кажется, попал в точку. Завидов побледнел и отшатнулся от него, словно увидел привидение. Главную роль сыграли, конечно, не слова, а неожиданное и невозможное только что пережитое унижение.
Простой новобранец не мог одним движением уложить двух хорошо обученных волонтеров и не мог играючи провести прием, которому он сам обучал новичков. И главное было даже не в том, мог или не мог Трофимов все это проделать, а в том, что Завидову легче было поверить, что новичок послан хозяевами, чем в то, что его смог поставить на колени обыкновенный человек.
— Теперь за тобой будут следить. За каждым твоим шагом, пока не узнают, чьи приказы ты выполняешь! Забирай своих подельников и убирайся.
Сергей понимал, что каждое его слово, каждое движение зафиксировано скрытыми камерами наблюдения. Но теперь, когда он смог проанализировать происшедшую схватку, ему стало ясно, что это происшествие может оказаться для него полезным и в любом случае поможет ему выиграть время. Теперь Митрохин десять раз подумает, прежде чем отдаст приказ своим шакалам броситься на него еще раз.
Но ночь на этом не кончалась. Она вообще не желала кончаться. Впитав в себя всю боль и безысходность, которые вместе с воспоминаниями о Земле навалились на Сергея, она не давала ему уснуть, вползая через окно шевелящимися тенями и боем далеких барабанов…
Осознав невозможность этого звука, Сергей вновь вскочил со своей постели, потому что не могло здесь быть барабанов… Горны — это, пожалуйста, сколько угодно, но где-то далеко за лагерем, в чужом и враждебном людям лесу заходились ритмичной дробью тамтамы… И почти сразу же вслед за этими звуками во дворе завыла сирена тревоги.
Сергей выскочил во двор, чтобы выяснить, что происходит. В подразделение его еще не успели зачислить и даже форму не выдали. В серой камуфляжной массе волонтеров он выделялся своей гражданской курткой.
Впрочем, ни особой паники, ни какого-то специального построения во дворе не наблюдалось. Солдаты стояли небольшими группками и с интересом следили сквозь прозрачную силовую стену за лучами прожекторов, освещавшими опушку леса.
Отыскав в толпе Ипата, Сергей спросил его, что происходит.
— Туземцы. Они часто по ночам нападают. Сейчас полезут.
И действительно на ближайшей поляне, метрах в семи от силовой стены, появился небольшой человечек в набедренной повязке, увешанный ожерельями из костей и вооруженный одним барабаном.
Исполняя какой-то немыслимый танец, он выбил из своего инструмента четкую ритмичную дробь, которую из лесу сразу же поддержал целый барабанный оркестр.
— Сейчас стену гнуть начнут!
— Каким образом? — не понял Сергей.
— Колдовством. Они всегда колдовством на нас давят, своим хитрым шаманством. И ничего с этим не поделаешь. Ни пули, ни энергетические снаряды их не берут. Каким-то образом они их отводят. Только стена и спасает нас. Она хоть и гнется от ихнего колдовства, но до сих пор выдерживала.
Один из прожекторов уперся в ту часть стены, которая находилась напротив танцующего карлика, и в его луче стали заметны концентрические радужные разводы, образовавшиеся в стене от неведомой, навалившейся на нее силы. Несколько минут все молчали, ожидая, чем это кончится. Нервы у наблюдателя на вышке не выдержали, и он шарахнул по карлику из плазмомета. Струя пламени выжгла в лесу просеку, точно на том самом месте, где вертелся неуязвимый танцор. Карлик продолжал свой танец в том же темпе, словно вообще не заметил выстрела, способного свалить и поджарить слона.
— Ты, говорят, Завидова уделал? — неожиданно спросил Ипат, поворачиваясь к Трофимову. Не ожидавший подобного вопроса, Сергей растерялся.
— Быстро у вас тут новости распространяются. Интересно, откуда ты об этом узнал?
— Ты что, не знаешь про камеры?
— Про камеры я знаю, но тебе-то откуда известно, что на них видно?
— Здесь новостей немного, а те, что появляются, мигом доходят до всех. Дневальный шепнул дружку, тот своему. Теперь уже весь лагерь про это знает. Ты все же будь осторожней, когда в следующий раз соберешься намылить морду любимцу полковника. У нас тут такие, как ты, долго не задерживаются… Исчезают куда-то бесследно.
Сергей осмотрелся, Завидова нигде не было видно. Внутри лагеря все было спокойно, никто не хватался за оружие, не бежал к укреплениям. Те, кому это было положено по тревоге третьей степени, уже давно заняли свои места на боевых постах. Остальные не спеша ходили по двору, курили. Небольшая группа собралась у той части стены, где танцевал карлик. Заметив в руках у волонтеров бинокли, Сергей решил к ним присоединиться.
Бинокль ему выделили сразу же. Он заметил, что после ночного происшествия отношение к нему резко изменилось. Солдаты разговаривали с ним уважительно, многие подходили специально, чтобы познакомиться с человеком, не побоявшимся бросить вызов самому Завидову.
А карлик продолжал свой танец. Несмотря на бешеный ритм, никаких следов усталости не было заметно на его лице, даже в бинокль. Это было лицо пожилого, сосредоточившегося на своем деле человека. Каких-либо отличительных особенностей, выдающих его неземное происхождение, кроме, пожалуй, невысокого роста, в туземном шамане Сергей не заметил. Обыкновенный гуманоид, похожий на уроженца африканского племени пигмеев, только он не был черным.
Его кожа в тех местах, где не была покрыта ритуальной краской, в свете прожектора казалась мучнисто-белой.
Шаман между тем все ускорял и ускорял ритм танца, кругами приближаясь к стене. Ускорявшийся ритм немедленно поддерживали невидимые лесные барабаны.
Часть силовой стены, находившаяся напротив неутомимого танцора, выгнулась вовнутрь двора метра на четыре, и теперь шаман находился уже, по сути, на территории базы.
— Вы уверены, что стена выдержит? — спросил Сергей у офицера, одолжившего ему бинокль.
— До сих пор выдерживала, но они с каждым разом усиливают давление.
— Как все-таки они это делают? Вы не пробовали установить характер воздействия?
— Приборы его не улавливают. У туземцев нет никаких энергетических установок. Они ведут примитивный образ жизни, питаются за счет охоты, кочуют, не знают даже земледелия.
— Чем вы им так не понравились? И что происходит, когда вам приходится покидать базу, они нападают на ваши отряды?
— Было время, когда полковник хотел захватить несколько пленных из числа туземцев, чтобы разобраться в природе их силы. До этого они нас не трогали. Но экспедиция окончилась неудачей. Наш отряд не нашел никого, только брошенное поселение из шалашей да какие-то шаманские вещицы. Наши люди имели неосторожность прихватить их с собой, и с тех пор спокойная жизнь здесь кончилась. Хорошо хоть, по-настоящему активны они только ночью. Днем спят, и если их в это время не тревожить, можно беспрепятственно передвигаться по лесу.
— А вы не пробовали вернуть захваченные у туземцев вещи?
— Скажите об этом полковнику. Он тут организовал целый отдел по изучению местного шаманства.
Солдаты постепенно расходились. Ничего нового не происходило, и Сергей отправился в свою комнату. Уснуть ему удалось далеко не сразу. Мешал назойливый угнетающий ритм барабанов. Звук словно тисками сдавливал голову, лез в уши. Складывался в непонятные слова…
Казалось, что, если хорошенько прислушаться, можно будет понять, что именно хотели поведать ему туземные барабаны. За этим занятием он и уснул, не заметив, как это случилось.
Назад: ГЛАВА 38
Дальше: ГЛАВА 40