Итак, я вышел в зал с полотенцем, якобы только что вымыв руки, собираясь с духом. Для того, что я задумал, нужно было много этого самого духа. И его могло не хватить. Но если его не хватит, через пять– семь секунд я буду мертв, а мои враги будут праздновать победу. В общем-то, я уже давно излечился от жажды побеждать, тот, кто воюет по спортивным правилам, очень быстро умирает. Для того чтобы не погибнуть, нужно воспитать в себе безразличие, равнодушие к тому, победил ты или нет, жив или умер – лишь тогда у тебя, как ни парадоксально, появляются некоторые перспективы уцелеть… Да, здорово я устал, если не решаюсь начать драку, а тяну время бессмыслицами.

Снова на глаза накатила капелька пота, вызванная болью от вырезанного кастета. Странно, снова подумал я, приходится рисковать жизнью, а такие мелочи только сильнее и ярче врезаются в перевозбужденную опасностью нервную систему, словно нет ничего важнее… Впрочем, может, и в самом деле нет ничего важнее, меня так научили, что мелочи и решают все в этом мире. Нечеткое зрение, мельком возникшее ощущение рези в глазах, вызванное каплей пота… Я поднял руки и аккуратно, как самый уверенный в себе человек в этой комнате, промокнул лицо.

И тут же начал говорить, хотя работа по сопровождению «вертушки» с директором на борту еще не кончилась, но именно потому, что она не кончилась, я и должен торопиться:

– Так, продолжим. Вы, – я обратился к троллям, ко всем троим, – выстраивайтесь как в тот момент, когда произошел взрыв, и побыстрее, мне надоела эта тягомотина. К тому же осталось уже чуть…

Тролли, как самые тугодумные из служак, послушно выстроились у радарного проводчика, сгрудив головы, смотрят на меня.

– Вы так и стояли? Все верно?

– Нет, смотрели туда, – ткнула пальцем на горизонтальный экран троллиха. Она была чуть умнее обоих своих напарников.

– Вот и поворачивайтесь. Вы, – обращаюсь к операторам, но смотрю при этом на девушку, она обладает самой податливой психикой и способна сыграть роль инициатора в этой троице, – оставайтесь на местах, что бы ни произошло…

Девица откинулась на спинку, чуть нахмурилась, оторвала взгляд от экранов и впилась в меня удивленными глазами. Двое других ребят, которые до этого сидели сгорбившись, выпрямились и повернулись ко мне.

Я отбросил полотенце. Оно еще не отлетело и на половину шага, а на нем стала видна кровь. И смышленый человек с наработанной реакцией понял бы – это моя кровь, и, значит, она нечто важное… Например, что я вооружен.

Впрочем, догадываться больше не нужно, потому что я начинаю давить, так и не выбросив кастет вперед по-пистолетному, на спусковой крючок. Первый же выстрел прозвучал почти удивленно, как чересчур резкий хлопок в читальном зале библиотеки, где даже говорить громко не рекомендуется, не то что хлопать.

За полмгновения до того, как прозвучал первый выстрел, предупреждающе зарычал вожак троллей, как оказалось, он был самый ловкий, самый подготовленный, да и стоял очень удобно для того, чтобы увидеть меня, а следовательно, посоревноваться в скорости – прямо передо мной. Поэтому его я убил первым. И что само по себе огромная редкость, с одного выстрела! Такими пульками, какие были заправлены в мою машинку, пусть даже и разрывными, эдакую массу мускулов, силы и жизненной энергии сразу не завалишь… Но я попал ему в глазницу, а значит, почти наверняка задел мозг.

Должно быть потому, что я слишком долго удивлялся своей удаче, второй из охранников успел кувырнуться с линии огня. Пришлось стрелять в девицу, чтобы не терять удачную позицию, чтобы максимально использовать те крохи мгновений, которые у меня еще остались. Троллиху я с самого начала хотел уложить последней, мне казалось, у нее реакция чуть похуже…

Но с ней я напортачил. Вместо того чтобы справиться быстро и легко, я попал ей в скулу и в грудь, а не в лоб, как целился. Должно быть, она тоже попыталась отдернуться, или первый же выстрел, попавший в лицо, заставил ее как-то по-особенному вскинуться или выпрямиться, а потом уже моя пулька засветила в такую грудину, что ее не сразу пробил бы и полноценный бластер.

Впрочем, если бы я бил из бластера, она бы могла и умереть, потому что удар-то получился как раз в область сердца, чуть ниже левой выпуклости, но у меня был не тот калибр, не то устройство, а разрывная сила пуль была все-таки мала, и троллиха осталась живой… Впрочем, она свалилась на пол и задергалась от боли, но я знал, что это на секунды, потом она опомнится, потянется к своему стволу с анатомической рукоятью, и…

Я повернулся к ушедшему от огня охраннику, даже шагнул к нему, хотя и не до конца… Позже я понял, что этот шаг и спас мне жизнь. Потому что в кастете заклинило патрон. Уже на четвертом выстреле моя пушка отказала!

Тот тролль, что ушел от выстрела, еще не докатился до конца в своем гимнастическом кувыркании, а я уже понял, что безоружен. К тому же, пока он тут изображал свою технику перекатов, его правая рука уже высвободила бластер, и он только ждал момента, когда снова окажется на ногах, чтобы начать палить в меня по полной программе.

Но довертеться на полу до конца я ему не дал. Еще раз безрезультатно щелкнув спуском кастетика, я почти на пределе своей скорости рванулся вперед, стараясь не дать Троллю оторваться от меня. Если бы я неправильно перенес вес, скажем, на левую ногу, я бы не успел его догнать и он сумел бы выстрелить, но я стоял правильно, правда, по чистой случайности. Но случайности и спасают жизнь в таких вот драках.

В общем, я проскользнул к его руке и попробовал дотянуться кастетом до его кисти с бластером, чтобы подбить ее вверх. Но расстояние было очень велико, совсем опередить его я не успел, слишком уж он быстро работал… И выстрел его все-таки прозвучал. Только ушел вверх, потому что я задел его костяшки на рукояти, оставив на его зеленоватой коже красную полосу.

Главное, чего я этим добился, – теперь он несколько мгновений не мог стрелять. А должен был перехватить анатомическую рукоять и угнездить руку в надлежащих впадинах еще раз. С этой техникой всегда так – пыль попадает, и у автоматики уже нет уверенности, что стволом распоряжается нужный тип, а потому-то она и не стреляет.

Надо отдать ему должное, он сразу понял, в чем дело, и попытался помочь себе левой, чтобы пушка снова стала боеспособной, но и я не дремал. Тем более, что набрал неплохую скорость и, оказавшись еще ближе, размахнувшись по ходу обеими руками, попытался воткнуть кромку кастета ему в голову.

Фокус был в том, что нам предстояло выяснить, кто окажется быстрее – мои кулаки или он со своими поправками ладони на бластере. Поэтому я даже размахнуться как следует не мог, экономил время на такой малости, как траектория удара, потому-то и помогал кастету своей правой, чтобы придать большую резкость, дотолкнуть свой тычок, словно я не кастетом был вооружен, а двуручным мечом…

У меня не очень-то получилось, потому что он увидел этот выпад и уверенно блокировал его левой. Но он еще не очень твердо стоял на ногах после переворота, и сопротивление получилось не ахти. Я преодолел его странным, каким-то ненормальным движением правого кулака, который оказался очень близко к телу Тролля, почти уперся в плечо… На это я даже надеяться не смел.

Так и не затормозив не дошедший до цели удар кастетом, я перевел его в рубящий удар по локтю вооруженной руки противника, а когда она чуть ослабела, подхватил его кисть на рукояти бластера своей правой рукой. Потом резко крутанул вокруг оси наружу, практически выключая из повиновения моему противнику, и заломил в локте. Этот прием придумали пару тысячелетий назад японцы, он считался очень экзотическим, но действенным, например, только так по их науке рукопашного боя можно было обезоружить противника с кинжалом… Мой противник использовал не кинжал и был силен, как мастодонт, но прием сработал, я знал, что он сработает.

С математической точностью кисть охранника провернулась вокруг локтя, и ствол его пушки оказался в десятке сантиметров от боковой кости его затылка. И тогда я нажал на курок поверх его пальца. И бластер сработал, выстрел снес ему половину лица и даже воткнулся в белую стену за нами, но это уже было не интересно… Важно было то, что мой второй противник практически застрелился, хотя я ему в этом старательно помогал.

Ноги застреленного только стали подкашиваться, а я уже повернулся, как говорят в армии, через левое плечо, зажав его руку на рукояти бластера титаническим усилием обоих своих ладоней. Троллиха как раз поднималась с пола, так и не осознав, что происходит. По крайней мере, я так думаю – если бы она хоть что-то поняла, то не подставилась под выстрел так глупо… А может, она решила, что заклинивший в моей пушечке патрон сделал меня безоружным окончательно, может, она никогда не слышала, что можно стрелять даже из анатомического оружия с рук противника?..

В общем, только она поднялась на одно колено, я встретил ее длиннющей, почти бесконечной струей плазмы, на которую распался воздух и на которую стала распадаться ее плоть… И ее зажатый в обеих руках бластер оказался бесполезен, она просто не успела пустить его в ход.

Потом я отпустил гашетку на бластере моего упавшего тролля. Он наконец долетел до пола, вырвавшись из моих скользких от пота и крови рук. Все было кончено, все трое охранников отошли в лучший мир, а я не получил даже царапины, разумеется, если не считать не до конца заросшие раны, заработанные в прежних боях, и особенно если не обращать внимание на распоротый и раскрытый, словно специализированный сейф, правый бок.

Все, я победил. Чтобы дать это понять онемевшим операторам, которые, кажется, так и не успели моргнуть за то время, что я расправлялся с охраной, я снизил темп восприятия и попытался улыбнуться. Заодно попробовал обозначить, что им-то ничего не грозит, что они вполне могут выйти из заварухи живыми, если не будут валять дурака… Но улыбка не получилась, девица наконец-то поняла, что произошло, и попыталась завизжать.

Вот этого я терпеть не могу. Поэтому я присел к павшему у моих ног противнику, поднял его бессильную руку с оружием и стал практически с колена палить по трем камерам контрольного наблюдения, которые заметил. Может, их было не три, может, где-то гнездился еще и потайной «глазок», но я на это не рассчитывал. Зачем строителям тратиться на какие-то тайны, если они были уверены, что в этой комнате всегда будут контролировать любую ситуацию именно те, кто должен?

Только они не рассчитывали на меня. И теперь кое-кому придется за это расплачиваться. Разумеется, камеры были только началом.