ЛЯМУР ДЕ ТРУА
На первом этаже было совсем темно. Только в дальнем углу тлела какая-то лампадка. Я пригляделся: там сидел Нанда в позе «лотос» и, очевидно, медитировал. На меня он не обратил никакого внимания. Удивительная тишина стояла во всем доме. Я вдруг почувствовал жуткую усталость, поднялся к себе и принял душ. После купания в соленых волнах это было очень кстати. Чередуя горячие и холодные струи при максимальном напоре воды, я окончательно взбодрился, выбрал из богатого гардероба подходящий спортивный костюм и выглянул в коридор.
В это трудно поверить, но мы вышли в коридор одновременно.
— Иди сюда! — шепнула Белка.
— Куда? — так же шепотом спросил я.
— Ко мне.
— Хорошо. Я только возьму бутылку из холодильника.
— Не надо, у меня все есть.
Неужели мы боялись, что нас кто-то услышит? Да нет, просто в большом и почти пустом доме всегда хочется разговаривать шепотом.
Белка поставила на стол блюдо с персиками, два высоких бокала и запотевшую бутылку кокосового лимонада.
— И никакого алкоголя, — сказала она. — Договорились?
— Договорились.
— Смотри, какая красотища!
Я посмотрел. Над морем поднималась огромная совершенно красная луна.
— Как в Гагре, — вспомнила Белка.
Никогда мы не видели в Гагре такой луны. Она и не бывает такой в наших широтах. Однако Малин в Абхазии не бывал. Ни разу в жизни. И я пропустил мимо ушей эту реплику.
— Ты что-нибудь обещал сегодня своей Татьяне? — спросила вдруг Белка.
Я растерялся и ответил честно:
— Ничего.
— Ну и прекрасно.
Белка была в тонком шелковом халатике, а темные волосы ее, еще влажные после душа, одуряюще пахли цитрусами и морем. Она порывисто прижалась ко мне и зашептала:
— Дядя Сережа, товарищ генерал-полковник, я тебя люблю…
— Господь с вами, Ольга Марковна, что вы такое говорите?..
Все-таки халатик у нее оказался слишком тоненьким да и расстегивался он, распахивался как-то сам собой а влажные плечи были прохладными, а большая луна над океаном — бесстыже красной…
— Хочешь, я сейчас сделаю то, о чем ты всегда просил, а я никогда, никогда не делала?
Малин не должен был понимать, о чем она говорит. И я ничего не ответил. Настоящий Ясень, если подумать, вел бы себя по-другому, но я уже не хотел ни о чем думать, мне уже было наплевать. Боже! Да лучше всего просто не говорить никаких слов.
Она легонько подтолкнула меня к креслу, я упал в его мягкую глубину, а Белка быстро опустилась на колени…
Сказать, что я мечтал об этом десять лет, было бы, наверно, смешно. До свадьбы с Белкой женщины не обделяли меня вниманием. После Машиной гибели я, закомплексованный, пересидевший в «мальчиках», словно с цепи сорвался и в первом своем НИИ заслуженно прослыл бабником. Перепробовал тогда, кажется, все, что можно, вплоть до трех девушек одновременно. А в отношениях с женой исповедовал постоянство, умеренность и нежность. Последняя вспышка «дикой африканской страсти» случилась у нас осенью девяностого, а потом все стало медленно и планомерно угасать в бытовых заботах и редких ленивых спорах на интимные темы:
— Белка, этим надо заниматься чаще и разнообразнее.
— Ага. А всем остальным кто будет заниматься?
— Тоже ты.
— И через год ты меня похоронишь.
— Дурашка, здоровый секс, наоборот, продлевает жизнь.
— Ну, заведи себе любовницу для продления жизни, а мне и так хорошо…
Боже, когда мы об этом говорили? Неужели всего полгода назад? А теперь я лежал в кресле, запрокинув голову, и было так здорово, так здорово… …Что даже мелькнула в голове гаденькая мыслишка:
«И с кем это она обучилась? С Кузьминым? Или, может быть, с Геннадием?»
Фу, какой же ты циник, Разгонов! Малин, поди, не был таким. Ни у кого твоя Белка не обучалась. Этому не надо обучаться. Это все женщины умеют от природы, просто некоторые кокетничают и свое мастерство скрывают. Разве ты не знал, писатель? Инженер человеческих душ…
Ну а потом все было вполне традиционно: мы меняли позы, а кот Степан путешествовал по нашим телам и по всей огромной постели в поисках места поспокойнее. Это у нас называлось l'amour des trois avec notre chat — любовь втроем с родным котом.
Под утро я ушел к себе и проспал до середины дня. Остаться с Белкой казалось неромантично. И потом никто же не отменял пока правил игры.