Глава 7
…Когда фургон начал валиться набок, скорость была небольшой, не больше сорока. Лисин мгновенно сообразил: ничего страшного не случится, если просто удержаться на месте.
Так и произошло: он намертво вцепился в руль и даже не выпал из водительского кресла. Хуже было Марго – она ударилась головой о лобовое стекло.
На этом везение кончилось. Трехпалая клешня схватила сержанта за шею и, словно котенка, вытащила из кабины. Что происходило с остальными, он не видел и не знал. Он только услышал, что Марго быстро пришла в себя, начала визжать и вырываться.
Потом их били толстыми одеревеневшими ремнями – и его, и девчонку. К счастью, недолго. Наконец на обоих натянули мешки и оставили в покое.
Это было и страшно, и мучительно – ничего не видеть, не понимать, что с тобой делают и куда тащат. Прошло много часов, прежде чем сержанта кинули на повозку и куда-то повезли. Он позвал Марго – она откликнулась. Правда, за это пришлось расплатиться – его ударили чем-то, ремнем или кнутом. Даже через мешок было больно.
Но это Лисин вытерпел. Главное, Марго пока рядом. Ему казалось, что гораздо хуже будет остаться одному.
Их везли невыносимо долго. Жуткие часы темноты и неизвестности сильно били по психике. Начали чудиться какие-то нереальные звуки – гул самолета, автомобильные сигналы, телефонные звонки…
Однажды мешок вдруг развязали, и Лисину сунули какой-то мерзко воняющий кусок. Он даже не сразу понял, что это еда. Он никак не мог решиться это попробовать, хотя очень хотелось есть. Погонщику надоело ждать, пока пленник поест, и он снова сунул сержанта в мешок вместе со зловонным обедом.
Лисин успел заметить мешок, в котором держали Марго, но саму ее так и не увидел. К счастью, погонщик завязал его мешок не слишком крепко, и Лисину удалось расширить себе небольшое окошко. В него ничего не было видно, кроме клоков соломы, на которой лежал мешок, зато ушла невыносимая душная темнота.
Лучик света заронил надежду и веру в себя.
А потом произошло целое событие. В дорожном однообразии и унынии это действительно было Событие с большой буквы. Их караван почему-то остановился. Слышались разнообразные звуки, голоса, и сержант догадался, что они в каком-то населенном месте. Может, даже в большом городе. Звать на помощь он не решился, хотя такая мысль появилась.
Что-то происходило. Началась беготня, крики, потом какой-то грохот. Лисин разволновался. Он попробовал передвинуться, чтобы его «окошко» хоть немного приподнялось над бортом повозки, но в этот момент рядом что-то неожиданно грохнуло, и в воздухе прокатилась упругая взрывная волна.
Повозка подскочила, мешок перекатился к другому борту, а окошко вдруг стало большим – казалось, в него можно просунуть голову.
И тут Лисин увидел свой пистолет.
Вернее, там был не только пистолет, а куча разных вещей – посуда, фломастеры, дешевые бусы, какие-то игрушки. Все это высыпалось из другого мешка, который лежал рядом и открылся из-за сотрясения.
Но Лисин видел только пистолет.
Повозка уже неслась по улице – судя по звукам, погонщик размахивал ремнем и стегал животное, оставив ту непонятную заварушку далеко сзади.
Сержант высунул руку из мешка и быстро отдернул назад, сжимая взмокшими пальцами свой «ПМ».
Он еще не знал, как пистолет сможет ему помочь, но был уверен, что случай представится.
Осторожно проверил обойму – пустая. Зато один патрон остался в стволе. Маловато, хотя лучше, чем ничего.
С этого момента Лисину стало еще страшнее. Оружие в руках – отличный повод напроситься на смерть. До сих пор такого повода не наблюдалось. Однако выбрасывать пистолет Лисин не собирался.
Прошел еще один томительный день, и наконец путешествие завершилось.
Лисина вытряхнули из мешка, и он увидел Марго – жалкую, растрепанную, донельзя измученную, попахивающую мочой. Как, собственно, и он сам…
Они находились в каком-то пыльном сарае с черно-кирпичными стенами; здесь же стояла и повозка, все еще запряженная диковинным лохматым зверем.
Черепахообразное чудище держало Лисина за плечо своей лапищей, вырываться из такой было бесперспективно.
Скрипнула дверь, в сарай вошел еще один трехпалый громила, что-то произнес на своем курином наречии. Из-за его спины вдруг выглянуло существо – настолько странное и жалкое, что Лисин невольно поморщился. Так бывает, когда видишь, например, младенца, заспиртованного в банке.
Существо, которое сержант про себя сразу прозвал «опарышем», было чуть выше метра ростом и неуверенно передвигалось на тонких кривых ножках. Огромная голова, крошечное сморщенное личико с глазами-бусинами и носом-выступом. Кожа была мокрая, из складок сочилась влага, а дыхание то свистело, то булькало.
«Опарыш» был обернут в серую тряпку, пропитанную его выделениями, он придерживал ее парой кривых лягушачьих лапок. Когда он подошел, Лисина едва не стошнило. Марго издала какой-то звук – то ли стон, то ли вздох.
Диковинный заморыш что-то пробулькал, после чего удалился обратно за дверь. Трехпалый схватил Марго и потащил за ним. Девица завизжала, Лисин дернулся было за ней, но могучая клешня держала прочно, как тиски.
Дверь закрылась, Марго вдруг снова закричала, и у Лисина мурашки по спине побежали – столько ужаса было в ее крике. Он не знал, что там творится, но догадывался, что скоро узнает.
Марго продолжала кричать, и хотя теперь ее голос был приглушен закрытой дверью, Лисин скрипел зубами от бессильной ярости и страха.
Потом ее голос утих. «Опарыш» выглянул из-за двери, показал на сержанта и что-то булькнул на своем непонятном языке. Лисин похолодел и приготовился к самым страшным минутам в жизни. И, возможно, последним.
Его затащили в соседнюю комнату – низкую и довольно тесную. Он сразу увидел Марго – она лежала у стены на какой-то тряпке и молча тряслась как лихорадочная, стиснув голову руками. Сквозь пальцы густо сочилась кровь.
Потом его взгляд метнулся в другом направлении. У стены стояла деревянная конструкция, в которой выделялось большое колесо с тремя отверстиями – два маленьких и одно побольше. Сержант сразу понял, что ему напоминает эта шкуковина – средневековые колодки, в которых держали преступников.
Именно к этим колодкам и потащили Лисина.
Он понял, что терять ему уже нечего – сейчас произойдет что-то ужасное. Вырваться он не мог, даже пробовать бесполезно. Он попытался дотянуться до пистолета, но чудищу сразу не понравилась его возня, оно перехватило его так, что и руки, и ноги оказались зажаты.
Через минуту его поместили в колодку, просунув голову и руки в отверстия на колесе. «Опарыш» закрутил большие потемневшие болты, надежно фиксируя пленника.
Лисин зажмурился и приготовился к боли. Он был совершенно уверен, что его собираются пытать, правда, не знал, с какой целью. Точно так же они сейчас пытали Марго. Хорошо бы сразу потерять сознание и не мучиться, да только как это сделать?..
Колесо повернулось таким образом, что голова оказалась левым ухом вверх. Прямо перед носом Лисина поставили большую железную банку, испачканную чем-то вроде смолы. Он неимоверно напрягся, не зная, с какой стороны ожидать боль.
«Опарыш» просунул в банку свою лягушачью лапу и что-то достал – какой-то скользкий комок размером с вишню.
Вслед за этим Лисин ощутил, что в его левое ухо что-то капнуло – вязкое и холодное. Оно поползло по ушному каналу все дальше и дальше, потом остановилось. Было не столько больно, сколько мерзко.
«Опарыш» положил Лисину на ухо скомканную тряпку и прижал ладонью. Сначала ничего не происходило, но вдруг сержант ощутил, что в его ухе что-то шевелится. Вязкая дрянь, которую в него сунули, начала двигаться. И не просто двигаться, а проникать все глубже.
Теперь уже было больно. Сержант сначала крепился, но не выдержал и застонал. Боль усиливалась – уже казалось, что в ухе кто-то шурует кочергой. Сержант закричал, задергался, но колодка не пускала.
Через некоторое время боль пошла на убыль, однако общее самочувствие стало попросту жутким. Голова казалась набитой крошеным стеклом, в ушах свистело, перед глазами качалась розовая муть.
Убедившись, что пленник перестал дергаться, «опарыш» отбросил окровавленную тряпку, а трехпалый освободил сержанта из колодки, перетащив на пол рядом с Марго.
Лисин скорчился, судорожно схватился за голову руками. Он буквально чувствовал, что внутри черепа кто-то ползает, грызет мозги, рвет кровеносные сосуды. Впрочем, боли уже почти не было.
Их больше не трогали. Еще какое-то время Лисин висел между реальностью и забытьем, с ужасом прислушиваясь к ощущениям в голове. Потом он уснул, провалившись в душную бездну, наполненную кровью, страданием, плачем и воем миллионов несчастных душ.
Еще раньше отключилась Марго.
* * *
На второй день и сержант, и Марго чувствовали себя довольно сносно. Единственно – с головой у обоих явно было что-то не так.
– Все время какие-то голоса слышу, – пожаловалась Марго.
– Ты ударилась в машине, у тебя сотрясение и всякая такая овуляция, – объяснил Лисин, но вскоре и сам почувствовал, что в его черепе словно поселился цыганский табор. Даже думать было трудно, все время что-то мешало…
Их держали в тесной полутемной комнате с каменными стенами и крошечной щелью под потолком. Из обстановки – только деревянная бадья с характерным туалетным запахом – и влажная солома, застилающая пол.
– Не могу понять, что они с нами сделали, – сказала Марго. – Даже ни одной догадки.
– У тебя кровь в ухе засохла, – заметил Лисин.
– Да, у тебя тоже. Ты не видел, что они туда совали?
– Нет, просто какой-то кусок грязи. Черт его знает…
Час за часом становилось все хуже. Марго то ложилась на пол, сцепив на голове руки, то вскакивала и начинала ходить взад-вперед. Лисина это раздражало, ему тоже было плохо и хотелось бросаться на стены.
Им дали поесть – в щель под дверью просунули деревянный круг с чем-то черным и скользким. Сержант попробовал и сказал, что это похоже на протухшую селедку. Марго есть отказалась.
Прошел день, оба узника уже были близки к сумасшествию. С улицы почти не проникали звуки, разве что иногда где-то скрипела дверь. Марго в какой-то момент впала в истерику, начала кричать на Лисина и требовать, чтобы он что-нибудь сделал. Он не стал отвечать, просто лег к стене, отвернулся и закрыл уши.
Особенно сильно наваждение проявилось ночью. В тишине Лисину казалось, что сотни человек пытаются докричаться до него, вразнобой, мешая друг другу. Он волей-неволей вслушивался, пытаясь разобрать хоть что-то, но мистические голоса сливались в неразборчивый монотонный шум.
Пленники все же смогли уснуть, прижавшись друг к другу.
Мучение продолжалось еще два дня, сержант даже начал привыкать к шуму и беспорядку в мозгах, а затем к ним пришел посетитель. Вечером, когда света из узкого окна почти не было, за дверью раздались шаги и голоса.
Дверь открылась, из проема полился голубоватый свет. Его источник – стеклянный цилиндр с какой-то жидкостью – держал в своей лапе черепахообразный громила.
Вместе с ним пришел человек, закутанный в выцветший плащ с капюшоном. Он с любопытством и вниманием уставился на узников и некоторое время просто разглядывал их.
Потом они с громилой начали разговаривать довольно эмоционально, с выразительной мимикой и жестикуляцией.
Лисин и Марго смотрели на них с тревожным ожиданием, они не могли понять, что происходит…
Наконец смотрины окончились, дверь захлопнулась и стало темно.
– Я сошла с ума? – прозвучал голос Марго. – Или мне только кажется?
– Не знаю, – завороженно ответил сержант. – Но, похоже, и мне кажется то же самое…
– Подожди, дай я угадаю! Они торговались? Мужик хотел нас купить?
– Точно, – хрипло проронил сержант. – А еще он доказывал уроду, что ты стоишь вдвое дешевле, чем я…
– Потому что я слабая, а ему нужны работники! Я тоже это поняла!
– Ни фига себе! – Лисин сел на пол и невольно потрогал голову. – Мы теперь понимаем их язык, что ли?!
– Что они с нами сделали? – Казалось, эта сногсшибательная новость до смерти напугала Марго.
– Не знаю… Что-то сунули в ухо, в череп, какую-то овуляцию. Может, какой-то специальный перевод-чик…
– Такого не бывает, – упрямо затрясла головой Марго. – Здесь что-то не так.
– Не бывает… – Усмехнулся Лисин. – А бывает, что город за ночь оказывается в другом месте? А уроды, которых мы тут насмотрелись, – они бывают? Наверно, нам с тобой больше не стоит ничему удивляться. Надо привыкать.
– Не собираюсь я привыкать. И еще я не хочу, чтоб меня продавали, как корову. Надо что-то делать…
– Что, например?
– Для начала – надо тише разговаривать. Может быть, они тоже нас понимают.
Лисин хмыкнул. Через некоторое время он нащупал в темноте руку Марго и притянул к себе. Ее ладонь он положил себе на пояс.
– Видала, что у меня есть?
– У тебя пистолет? – изумленно прошептала Марго. – Откуда?!
– Места надо знать. Можно считать, повезло.
– И что ты собрался с ним делать?
– Не знаю пока… Если совсем убивать будут – тогда достану. Вчера чуть было не достал. Хорошо, не смог, а то нас бы уже на куски тут порвали…
На улице было уже совсем темно. Слышался шум ветра в листве, крики птиц, чьи-то далекие голоса. А еще кто-то пел, довольно красиво.
Марго с сержантом решили, что их хозяин так и не договорился с покупателем и можно спокойно ложиться спать. Но они ошиблись.
Дверь неожиданно распахнулась, снова полился голубой свет. Трехпалый что-то прокудахтал. Оба узника прекрасно поняли, что их просят на выход. Для ясности их настойчиво подталкивали в спины рукояткой кнута.
Они оказались в узком дворике, окруженном глухим забором. Два фонаря давали неровное светлое пятно посередине. В дальнем конце у ворот в полутьме переминалось с ноги на ногу какое-то животное размером с лошадь.
В лицо ударил свежий морской ветер, и только тут сержант ощутил, какой жуткий запах идет от них обоих.
Через секунду перед ними вновь показался покупатель, закутанный в плащ. Он обошел узников вокруг, придирчиво разглядывая, потом заговорил с работорговцем. Было понятно, что он недоволен высокой ценой.
Потом он приблизился к Марго и вдруг по-хозяйски, обеими руками, взял ее за ягодицы. Она тут же вскипела, взвизгнула и от души треснула ему ладошкой по голове – даже капюшон слетел. Лисин тоже внес свою лепту – крикнул: «Не лапай!» и толкнул покупателя в грудь.
Человек отскочил, обернулся к трехпалому и начал кричать что-то вроде «успокой своих животных». Монстр отреагировал сразу – свистнул кнутом и угостил обоих. Но аккуратно – видимо, боялся попортить товар. Марго закрывалась от ударов, но даже ни разу не пикнула.
Строптивые пленники сочли за лучшее успокоиться.
– Их нужно связать, – сказал человек.
Трехпалый, не мешкая, снял со стенки сарая моток тонкой бечевки, ловко скрутил своими пальцами-корягами петлю и набросил ее на шею Лисину. Тот даже ойкнуть не успел, как петля затянулась. Пожалуй, это была не бечевка, а плетеный кожаный ремешок, тонкий, но очень прочный и жесткий. Вырываться быстро расхотелось, каждое резкое движение грозило перерезанной шеей. Вторая петля легла на шею Марго. Та молчала, только сверлила мучителей ненавидящим взглядом.
Затем человек подвел к ним животное. Это была вовсе не лошадь. Больше всего оно напоминало невероятного роста борзую собаку. Длинная морда скалилась двумя рядами желтых клыков, черные глаза были совершенно пустыми. Шерсть зверя была довольно густая и длинная, только кое-где протертая до серой шершавой кожи. На спине – седло.
К нему покупатель и привязал концы ремешка, держащего пленников за горло. Сам ловко заскочил в седло, взял в руки гибкий прут, которым очень удобно хлестать и людей, и животных. Хозяин дома пошел открывать ворота.
Зверюга то и дело оборачивалась на пленников и начинала недобро ворчать. Ей сразу не понравились растрепанные, разодранные, дурно пахнущие попутчики. Лисину вспомнились собаки, натасканные на уголовников, – они всегда, до самой смерти недоверчиво относятся к плохо одетым людям со специфическим запахом.
Их повели по пустынной улице, где фонари стояли не чаще, чем через каждые сто метров. Света от них было мало. По обеим сторонам темнели приземистые, почти одинаковые дома, неяркий свет горел только в очень редких окнах. Под ногами постукивала разбитая плитка.
Лисину на мгновение стало жутко. Показалось, что он попал в Средневековье и с ним могут сделать что угодно – зажарить на костре, посадить на кол или вырвать язык. Примерно так же себя чувствовала и его подруга.
Их новый хозяин решил подогнать свою зверюгу и слегка стегнул ее прутом. Та рванулась вперед, Марго вскрикнула – ремешок впился ей в горло. Лисин же вообще закашлялся – он споткнулся, и ему по горлу резануло особенно сильно.
– Нужно быстро! – сказал человек в седле и еще сильнее натянул шнурок.
– Ты что делаешь, придурок! – закричал сержант, хватаясь за поводок руками. Он видел, что Марго совсем плохо – она судорожно пыталась просунуть пальцы под петлю.
Строптивость тут же была наказана: человек, не медля, размахнулся и от души врезал Лисину своим прутом. Боль обожгла, словно кипяток.
А затем удар повторился для ни в чем не повинной Марго…
В этот момент сержант просто перестал соображать. Он забыл про все – и про боль, и про возможные последствия. Даже про то, что излишне резкое движение может лишить его головы.
Он подпрыгнул, вцепился ненавистному мучителю в плащ и обрушил его на землю. Пару секунд остервенело молотил кулаками, затем вскочил и начал топтать.
Тут же за спиной послышался яростный рык, и в правом плече словно засела пила. Сержант на мгновение остановился.
Это, конечно, была никакая не пила, а зубы ездовой зверюги. Она схватила Лисина за плечо и принялась трепать, защищая хозяина. Тот воспользовался моментом, вскочил и выхватил из сапога нож. Но сделать ничего не успел – Марго сориентировалась и набросила ему на шею собственный поводок – благо длины хватило.
– Ники, мочи его! – закричала она.
Краем сознания Лисин отметил, что слышит какие-то голоса, – похоже, это были потревоженные горожане.
Он извернулся и достал пистолет. Нащупал сзади голову животного, прижал куда-то наугад ствол – и надавил на спуск.
Зверь дернулся так, что все с воплями попадали на землю – всем перетянул шею проклятый поводок. Животное уже рухнуло, продолжая дергаться и жутко реветь. Лисин пытался оставаться поближе, чтобы ремешок не натягивался. Что происходило с Марго, он не мог разобрать в суматохе.
И вдруг он ощутил, что свободен. Поводок по-прежнему оставался на шее, но теперь он не натягивался, а свободно болтался. Человек в плаще неожиданно вскочил и побежал в темноту, тяжело топая по каменной плитке. Похоже, он рубанул ремешок ножом, освободив этим и себя, и собственных пленников.
Он убегал и кричал на ходу – явно звал на помощь. И, похоже, не остался без ответа. В дальнем конце улицы раздавались ответные крики и топот нескольких пар ног.
– Валим отсюда! – прохрипел Лисин, поднимая ошалевшую Марго.
Они не знали, куда им бежать, поэтому интуитивно направились туда, где темнее. Тут же дорогу преградила хлипкая изгородь, и сержант снес ее одним пинком. По лицу начали бить ветви, но они бежали, только ветер свистел в ушах.
Неожиданно они оказались на морском берегу – пологом и пустынном. Под ногами перекатывались камешки, которые гремели, наверно, на весь мир.
Вода блестела, отражая огни города. Небо же оставалось совершенно темным. Тем не менее дальше вдоль берега можно было разглядеть какие-то конструкции или постройки. Лисин, не думая, потянул Марго туда. Остатки разума подсказывали, что это лучше, чем плоский, открытый любым взглядам берег.
Они добрались до укрытия, когда уже почти не держались на ногах. Одновременно завалились под какой-то могучей аркой, не слыша ничего, кроме грохота собственных сердец.
– Тут долго нельзя… – выдохнул Лисин, как только справился с рвущимся из легких дыханием. – Искать будут, вычислят, как два пальца… мы тут как белые вороны…
– Что предлагаешь? – с трудом проговорила Марго. – Вернуться?
– Ну, не знаю… там хоть кормили.
– Чтоб тебя всю жизнь таким говном кормили, придурок…
У них не было сил спорить. С моря шел довольно теплый воздух, а трава была куда мягче и приятнее, чем гнилое сено в сарае.
Оба долго лежали молча, наконец уснули.
* * *
Лишь на третий день после странной и болезненной экзекуции Влад понял, что не заболел и не сошел с ума, а, наоборот, приобрел кое-что новое.
Он научился слышать и понимать других. Еще два дня он прислушивался и разбирался в океане новых слов и понятий, внезапно окруживших его. Получалось медленно и тяжело, голова просто пухла, как горошина в воде. И все же результат был неоспорим. Он мог не только слушать окружающих, но и общаться с ними. Они тоже понимали его. Пока с трудом, но понимали.
Все это время он находился в странном сооружении, напоминающем круглый бассейн с деревянным полом. Глубина его составляла метра четыре, а то и больше, поэтому допрыгнуть до края было невозможно при всем желании.
Вместе с ним тут были и другие пленники – в основном те самые «слоники». Он уже знал, что правильное их название – усоды, большинство из них пришли в эти места из далекой земли Усодан. Были и люди, правда, немного. И еще тут имелись энейцы – противного вида существа, больше всего похожие на больных зародышей. Они держались кучкой и смотрели на окружающих с нескрываемым страхом.
Новые открытия сыпались каждый день, и одно из них было малоприятным. Еще в первый день, не понимая ни слова из разговоров, Влад догадался: все обитатели «бассейна» предназначались для продажи. Все, включая его, были всего-навсего потенциальными рабами.
Правда, Влад еще не знал – так ли плохо быть в этом мире рабом. Может, это просто работники, которым платят зарплату и отпускают на выходные.
Едва обретя способность обмениваться фразами с соседями, он подошел к одному из них – рослому седому человеку в плотной выцветшей накидке. Они уже были, если можно так сказать, знакомы: в первый день этот человек жестами убедил его съесть местные деликатесы – рубленые овощи, залитые черным жиром. Для всех невольников эта еда была ежедневной. Влад сначала морщился и подавлял тошноту, но наконец привык.
Влад подошел к этому человеку c одним-единственным вопросом: «Почему я стал вас понимать?»
– Тебе ведь поставили пиявку, – ответил незнакомец.
– Мне что-то сунули в ухо, – кивнул Влад, цепенея от отвращения. – Это была пиявка?!
– Да, теперь она живет в тебе. Ты разве ничего об этом не знаешь?
– Ничего, – признался Влад.
– Из каких же краев тебя принесло, если ты не знаешь таких простых вещей?
– Из далеких. – Влад не стал углубляться в подробности. – Так что с пиявкой? Зачем она мне?
– В тебе есть пиявка, во мне она тоже есть. Когда мы разговариваем, пиявки как бы становятся переводчиками. Это помогает нам понимать друг друга. Каждый ребенок это знает. Так откуда ты? Каково твое наречие? По твоей одежде ничего нельзя определить.
– Я издалека. – Влад не знал, что отвечать. – И я ничего не знаю про ваших пиявок.
– Если ты с плавучих островов, так и скажи. Никто тебя за это не осудит, сейчас не то время. Я знаю, среди вас, плавунов, есть чудаки, которые не видели ни одной столицы и ходят по нашим городам, разинув рты.
Влад счел за лучшее согласиться, что он как раз такой «плавун».
– Лучше б ты сидел на своем острове, парень. Тут тебе быстро найдут применение – на соляном заводе или спиртовой ферме. Хотя можешь устроиться получше. Такие здоровяки, как ты, в цене. Можешь стать даже охранником в караване у богатого торговца. Какая-никакая свобода. Хотя богатеи редко доверяют чужакам.
– А ты как здесь оказался? – спросил Влад.
– Ничего интересного. Меня лишили гражданства, потому что я трижды вор.
Познакомиться с вором ближе Влад не успел – седого в тот же день увели, видимо, продали. Покупатели появлялись то и дело: прохаживались по краю «бассейна», разглядывали товар, интересовались ценой у трехпалых работорговцев. Влад выяснил: черепахообразных чудищ называют вурдами.
Кстати, среди покупателей были те же разновидности, что и среди пленников, – и люди, и энейцы, и усоды. Это немного сбивало Влада с толку: он не мог понять, кто в окружающем мире главный. Равенство наций здесь смотрелось как-то неубедительно – например, тщедушные слюнявые энейцы весьма бледно выглядели на фоне свирепых и мощных вурдов.
Однажды Влад увидел гурцора – зловещую фигуру в черном плаще до пят и маске, украшенной металлическими вставками. Гурцор стоял на краю «бассейна» и что-то высматривал. Владу стало не по себе, он постарался смешаться с остальными. Почему-то ему ужасно не хотелось, чтобы это черное пугало обратило на него внимание.
В целом он неплохо здесь освоился. Главное – к нему не приставали. Невольники то и дело ссорились по совершенно непонятным поводам. Короткие, но частые стычки происходили в основном между усодами. Влад не мог понять, чего им не хватает. Уж точно не еды.
Дрались они смешно: сталкивались толстенькими животами, царапались, дергали друг друга за хоботки. Влад представлял себе, что если они наберутся смелости напасть на него, он будут брать их за эти хоботки, раскручивать и пучками выкидывать за край бассейна.
После очередной кормежки личностью Влада вдруг заинтересовался один из вурдов. Ему подсказал это усод, который доедал рядом свои овощи.
– Тебя зовет надзиратель, – боязливо сообщил он, махнув хоботком в соответствующем направлении.
В самом деле, на краю «бассейна» стоял громила, завернутый в проклепанную кожу, и тыкал во Влада толстым пальцем, издавая какой-то невнятный клич.
Влад сначала подумал, что ему нашелся покупатель. Но все оказалось прозаичнее. Как выяснилось, нужно было убраться в «бассейне», который за предыдущие дни стал похож на глубокую помойку.
Пятерым усодам раздали импровизированные швабры, которыми они должны были пройтись по полу и сгрести объедки, обрывки тряпок и прочий мусор. Владу доверялась самая ответственная работа – поднимать этот «улов» с помощью деревянной бадьи и веревки. Влад не знал, почему выбрали именно его, но, скорее всего, он казался среди невольников самым сильным.
Ему сбросили лестницу, и он впервые оказался вне «бассейна». Ничего интересного он не увидел: высокий забор из железных пластин и прутьев, а за ним – неказистые домики из унылого темного кирпича. У ворот топтались вурды, вооруженные своими диковинными самострелами, чуть дальше тарахтела машина с высокими колесами.
Влад взялся за работу. Усоды управлялись со своими швабрами довольно шустро, куча мусора росла на глазах. Влад не успевал вытягивать одну бадью, как ему наполняли следующую. Хлама было много.
И вдруг Влад спиной почувствовал, что на него пристально смотрят. Он быстро обернулся, надеясь, что это не вернувшийся гурцор.
Нет, это был человек. Высокий, грузный, в длинной перепоясанной накидке по местной моде и смешном картузе с огромным козырьком.
Влад продолжал работать, ощущая, что с него не сводят глаз. Потом он заметил, что человек позвал вурда-надсмотрщика и начал с ним говорить, продолжая поглядывать на Влада. Стоило ли сомневаться, что на него положил глаз покупатель…
Торг шел недолго. Вскоре вурд подошел к Владу, неся в лапах двухметровый шест с ошейником на конце. Ошейник оказался непростой – по внутренней окружности шли шипы в полпальца длиной. Только дернись – пропорет шею.
Нельзя сказать, что Влад с поспешной радостью сунул голову в это устройство, однако показывать норов он не стал. Со всеми строптивыми вурды никогда не церемонились. Удар кнутом – и все дела.
Вурд сам держал шест, пока Влада куда-то вели. Покупатель двигался на почтительном расстоянии от Влада и не переставал его разглядывать. Они шли мимо однообразных домиков – то ли бараков, то ли складов. Место тоскливое и не очень людное. И все же Владу было неприятно, что встречные пялились на него, как на дрессированного барана.
Впрочем, метров через пятьсот все трое миновали низкую каменную арку, причем вурду пришлось пригнуться, и оказались у цели.
Влад лишь взглянул – и тут же понял, куда и зачем его привели.
Он увидел просторный дворик, довольно грязный и неухоженный. В глубине его стояла клетка и несколько рядов скамеек для зрителей. Это была скромных размеров арена – возможно, цирковая, но скорее гладиаторская. Сейчас тут было пусто, для очередного представления не пришло время.
Влада втолкнули в клетку, и только потом вурд освободил ошейник, потянув какой-то ремешок.
– Жди, – сказал покупатель. Или что-то в этом роде.
Пол был засыпан опилками, которые местами ссохлись и стали бурыми. Большого ума не требовалось, чтобы понять, сколько крови тут пролилось. Происходящее Владу совсем не нравилось. Он насмотрелся достаточно фильмов про гладиаторов, как древних, так и современных, и интереса к этому ремеслу не испытывал.
Правда, после дембеля у него появилась шальная мысль податься в бои без правил. Работать было особо негде, а «боевые» кончались удивительно быстро. Егор Желвин, с которым Влад вместе ходил в спортзал еще в школьном возрасте, эту проблему для себя решил – стал драться за деньги. Сначала на пустырях и в старых ангарах, а затем – в официальных поединках.
Он и Владу посоветовал заняться этим. Идея понравилась – платили за мордобой просто здорово, да и общество, в котором теперь вращался Егор, было очень даже солидное.
Проблему с армейской травмой Влада Егор обещал уладить. Но у него самого вдруг появились проблемы похуже. Последний раз Влад видел его в больнице – Егор лежал с совершенно черным лицом и никого не узнавал. Знакомые говорили, что у него давно были какие-то боли в голове, которые он скрывал от медиков.
Егора все-таки выходили, но ничего тяжелее авоськи с кефиром ему поднимать уже не было суждено. Желание стать гладиатором прошло таким образом и у Влада.
* * *
…Ждать в клетке долго не пришлось, довольно скоро во дворике появился прежде незнакомый вурд. Влад еще не научился различать их, но этот был как-то странно одет – обернутый в материю корпус и целый пучок ремней, перетягивающих мускулистое тело со всех сторон. Кроме того, он был заметно ниже ростом, чем его собратья. Скорее всего, просто молодой.
Следом шел покупатель и вурд-надсмотрщик. Они оживленно спорили. Влад внимательно их слушал и наконец понял нехитрый смысл разговора. Вурд собирался содрать с человека тем больше денег, чем дольше Влад продержится против соперника.
У Влада были совсем другие планы. Он не жаждал, чтобы злобные уродцы каждый вечер колошматили его на этих опилках. И тактику свою он определил заранее.
Наконец эти двое договорились. Молодой вурд вошел в клетку, занял противоположный угол и свирепо уставился на Влада.
Хозяин арены взял какой-то прутик и потыкал Влада в бок, привлекая его внимание.
– Эй, будешь хорошим воином – скоро станешь свободным гражданином. – Эти слова Влад понял без особого труда.
«Или расплющенной котлетой», – подумал он про себя.
Молодой вурд издал какой-то долгий пронзительный крик, видимо, призывая Влада к началу боя. Он уже принял боевую стойку – поджал лапы к груди, став похожим то ли на динозавра, то ли на кенгуру.
Влад никаких стоек демонстрировать не собирался. И едва трехпалый подскочил и замахнулся обеими лапами, он просто повалился кулем на опилки, прижав ноги к животу и закрыв голову. Таким способом он спасал здоровье во время массовых уличных драк, которые случались в годы школьной юности.
Вурд снова что-то прокукарекал над телом противника и пару раз пнул его. Влад не реагировал, только следил за его движениями, чтобы вовремя закрыться.
Хозяин арены замысловато выругался. Затем просунул руку через клетку и передал что-то молодому вурду. Влад осторожно выглянул из-под локтя – это был кнут.
…Первый удар, казалось, разрезал тело пополам. Второй уже воспринялся как-то легче.
– Надо драться хорошо, – строго сказал человек.
После третьего удара Влад откатился в сторону и вскочил, тяжело дыша. На затылке уже примостился его старый знакомец – дятел – и монотонно наносил удары.
– Еще раз ударишь, убью, – сказал Влад молодому вурду, едва слыша самого себя.
Тот засмеялся куриным голосом и отбросил кнут, принимая уже знакомую боевую позицию. Влад тоже принял боксерскую стойку. Он по-прежнему не собирался демонстрировать все, что умеет, но и пробовать кнута снова ему не хотелось. Он решил сымитировать бой и свалиться, как только представится удобный случай.
Этот случай пришел гораздо раньше, чем ожидалось. Влад готовился отбиваться от ударов всех четырех конечностей вурда, однако произошло что-то непонятное. Влад каким-то непонятным образом потерял опору и грохнулся на опилки, как мешок.
Вурд прокудахтал что-то победное.
Влад поднялся. Несколько секунд прыгал, уворачиваясь. В азарте даже сам попытался достать жуткую рожу кулаком, как вдруг все повторилось. Он снова рухнул, сам того не ожидая.
И только стукнувшись головой о мягкий пол, он вдруг понял – вурд хватал его за щиколотку своей ногой! На его ноге были почти такие же пальцы, как на руке, и он ими пользовался.
Это в корне меняло дело. До сего момента Влад вообще плохо понимал, как ему сражаться с животным, какие у того ухватки и возможности, но теперь появилась какая-никакая ясность.
Против захвата ноги Влад кое-что знал. И когда вурд повторил свой фокус, Влад был готов. Он схватил противника за нагрудные ремни, дернул и уже в падении врезал ему лбом по плоской морде.
…Неизвестно, кому было больнее, но молодой вурд сразу отступил, держась за отбитую морду и с изумлением глядя на Влада. Тот краем глаза заметил, что у клетки стало больше зрителей – появились еще какие-то люди, а из-за угла выглядывали два усода. И, похоже, все они были в полном восторге.
Взбешенный вурд двинулся на Влада, как бронепоезд. Теперь было легче – ошеломленный противник потерял контроль над собой. Влад поймал его на простейшую подножку, уронил на пол и хотел даже выкрутить кисть, но не сладил – вурд оказался неожиданно вертким.
И только во время следующей атаки Влад понял, что совсем забыл про роль, которую собирался сыграть перед покупателем. Дождавшись, когда его схватят, он дисциплинированно рухнул на опилки, вскрикнул, скорчился и, применяя весь свой артистизм, дал знать, что отбил себе нечто жизненно важное. И больше драться не может.
А потом он глянул на зрителей и понял, что провалил весь спектакль. Глаза людей были полны восторга, вурды возбужденно покудахтывали, а усоды подпрыгивали на месте, теребя свои хоботки.
«Зато не опозорил Россию перед инопланетянами», – подумал он, когда его заперли в сарае, дали много воды и велели готовиться к вечернему выступлению.
* * *
Первую часть шоу Влад наблюдал через дырку в стене сарая. Битый час на маленькой арене сшибались усоды. Они были разодеты в яркие тряпки и перепоясаны клепаной кожей, но от этого смотрелись еще комичнее. Выглядели их поединки, как игры телепузиков.
Дворик постепенно заполнялся публикой. Многие для лучшего обзора лезли на забор и деревья. В наличии имелись все разновидности местных жителей, кроме угрюмых гурцоров. Как и следовало ожидать, драки шли на деньги: среди зрителей шныряли деловитые личности с тетрадями и большими кошельками на груди.
Зрелище настроило Влада на игриво-театральный лад, но оказалось, что он недооценивал ситуацию.
Его завели в клетку и представили как новую игрушку для битья – именно так он понял речь хозяина арены. Публика хохотала и кричала что-то обидное. Влад злился, но старался держать себя в руках. Сегодня он убедился, что вурдов вполне можно бить, и собирался повторить это действие, если ему сделают больно.
Но первым противником Влада оказался не вурд.
В клетку вошел человек, которого сразу хотелось окрестить «снежным». Он был косматым, заросшим волосами с ног до темени и очень сильным. Бутафорских кожаных доспехов он не носил, из одежды – только тряпичная повязка до колен.
Он даже не стал приветствовать публику и красоваться, он сразу бросился на Влада. Тот ушел в сторону, присматриваясь к противнику. Потом еще раз и еще. Никакой техники у этого гладиатора не было, только скорость и сила. Это Влад понял довольно быстро. Там, где можно было захватить и выкрутить кисть, он просто тупо давил и дергал. Там, где можно, например, изящно подцепить ногу, лишая противника равновесия, он так же тупо бил с размаху. Никакого понятия о физике человеческого тела не было и в помине.
Впрочем, могло быть и так, что этот человек привык сражаться с вурдами, которые тоже не знают физики…
Разобравшись, что к чему, Влад первой же подсечкой уложил «снежного человека» на пол. Сделано это было максимально мягко и спортивно: зачем, спрашивается, злить партнера?
Но партнер все же разозлился. Перекатился, вскочил, что-то закричал – и снова ринулся в драку. Но ничего у него не вышло: Влад поймал его руку, шею и «проводил» с ускорением до ближайшей стенки клетки. И, пока тот не очухался, вновь сбил с ног.
Делать это было довольно трудно – человек оказался достаточно сильным и подвижным, но Влад пока справлялся и не жаловался. Очередную атаку он собирался встретить уже «по-взрослому» – прямым ван-цуки в верхнюю челюсть или лоб.
Но неожиданно ситуация переменилась. Перемещаясь по арене, Влад вдруг ощутил резкую боль в спине – словно туда вогнали шило. Его буквально парализовало, на глаза даже навернулись слезы. Он пальцем не мог пошевелить, так и застыл враскорячку.
Его предупреждали в госпитале, что травма у него коварная. Шишка на позвонке не будет давать о себе знать до поры до времени, до определенного момента, вероятность которого, может, один на десять тысяч. И необязательно драться, бегать, прыгать. Момент может наступить, даже если просто неловко повернешься в кровати…
К несчастью, боль выбрала самое неудачное время.
Противник, ничего не зная о проблемах здоровья Влада, разогнался и полетел на него, как таран. Он врезался плечом Владу в грудь, и тот рухнул в опилки, не сумев даже сгруппироваться.
Зрители что-то кричали, махали руками – для Влада они превратились в однообразный бессмысленный фон. Он слышал только боль в своей спине. Он знал, что она сейчас пройдет, очень скоро, нужно только терпеть и не шевелиться…
Соперник, окрыленный первым успехом, не собирался останавливаться. Он подпрыгнул и обрушился на Влада всем телом, словно хотел вдавить его в пол. Только после этого он наконец заметил, что Влад даже не пытается сопротивляться.
Необычайно воодушевленный своей непростой, хотя и странной победой, он поднял руки и несколько раз по-обезьяньи подпрыгнул, приветствуя публику.
Потом снова повернулся к Владу и вдруг задрал свою набедренную повязку…
Это было невероятно. Влад просто не верил своим глазам. «Снежный человек» собирался помочиться на него! Из зрительских рядов несся бешеный хохот – все поняли, что их ждет небольшая потеха.
И в этот момент Влада вдруг морально поддержал тот, от кого он вообще не ждал помощи. Его старый приятель «дятел» вцепился в плечи и что есть силы врезал по затылку. Голова загудела как колокол, Влад перестал слышать окружающий мир. Про свою боль он вообще забыл.
Вонючая струя уже коснулась его одежды, когда силы влились в тело, как бензин в высохший бак.
Ни о какой спортивности речи уже не шло. Противник не успел даже испугаться, как со сломанным носом улетел в противоположный угол клетки. Попытался неуклюже подняться, но снова рухнул, хватаясь за сломанные ребра.
Впоследствии Влад не смог бы вспомнить, что он делал с этим человеком и что хотел сделать. Он не видел, что среди зрителей поднялся ураган, но больше всех паника охватила хозяина арены.
Увлеченный бойней, Влад пропустил момент, когда в клетку ворвались два вурда с толстыми палками наперевес.
Первый же удар свалил его на пол, рядом с трепыхающимся противником. Влад откатится, увернулся от следующего удара и, вскочив, бросился на вурдов.
Свалить их одним ударом было невозможно, но после нескольких секунд возни Влад вдруг обнаружил у себя в руке обломок палки, которым крутил и размахивал, как заправский киношный ниндзя.
Ошалевшие от таких «фокусов» вурды сбавили напор, но ненадолго. Они снова сшиблись с Владом, и кончилось это тем, что один из них вывалился из поединка с тем самым обломком, торчащим из живота.
…Наконец Влада «успокоили» удачной серией ударов под дых, в живот и по суставам ног. Он лежал у стены, скорчившись, и отплевывался кровью. Ему было видно, что среди зрителей происходит какое-то нервное действие. Видимо, все, кто поставил против него, потеряли деньги. А таких было большинство.
И лишь один из зрителей не кричал, не махал руками и не звал служащего с тетрадью и кошельком. Это был человек лет пятидесяти, с короткой бородой, загорелой и обветренной кожей. Невысокий, крепкий, он притягивал внимание ощущением абсолютного спокойствия в глазах.
Он смотрел на Влада с интересом, и не просто с интересом, а даже с некоторым удивлением. Непонятно было, чему он удивляется. Уж точно не тому, как вурды отходили палками человека…
Потом его скрыла толпа, но загорелое лицо продолжало стоять перед глазами. Влад чувствовал, что этот взгляд неспроста и что встреча эта будет иметь какие-то последствия.
…Последствия дали о себе знать тем же вечером, когда Влад отлеживался в сарае и глоток за глотком вливал в себя воду сквозь разбитые губы.
В сарай вошел громадный вурд, бесцеремонно одной лапой поставил Влада на ноги и накинул на него ошейник из грубой кожи.
Его провели через уже знакомый двор с клеткой, и Влад оказался в небольшой комнате, залитой мертвым синеватым светом. Первое, что он увидел, – это знакомое загорелое и обветренное лицо.
Незнакомец сидел в углу, прихлебывая что-то из большой кружки. Хозяин стоял чуть поодаль, подпирая стену. Вид у него был довольно хмурый.
– Ты хотел – теперь смотри на него, – произнес хозяин.
Незнакомец встал и, чуть прихрамывая, обошел вокруг Влада.
– Что ж… впечатляет, – сказал он. – Настоящий великан.
Как и большинство встреченных здесь людей, он едва доставал Владу до подбородка.
– И ты хочешь заплатить за него, как за копченый окорок? – прищурился хозяин.
– Я хочу заплатить за него столько, сколько требует справедливость. Ты купил его у вурдов. А им он достался за так, поэтому много они с тебя не взяли.
– А знаешь, сколько я сегодня заработал с его помощью?!
– Представляю. Но, согласись, такое бывает лишь однажды. Теперь все знают, что у тебя появился новый сильный боец. И ставить будут на него.
Незнакомец продолжал прохаживаться вокруг Влада и разглядывать его. И любопытства в его глазах не стало меньше.
– А с чего ты взял, что он обошелся мне дешево? – запальчиво изрек хозяин.
– Но это же очевидно, – усмехнулся незнакомец. – Вурды не занимаются перекупкой, они подбирают бесхозных нелегалов и отдают их по дешевке в первом же порту. Они даже на кормежку для них особо не тратятся, кормят отбросами.
Вот с этим он попал в точку. Влад был полностью согласен.
Человек остановился напротив Влада и заглянул ему прямо в глаза.
– Ты меня слышишь? Откуда ты? – спросил он.
Влад замялся, не сообразив сразу, что отвечать. Не говорить же «из Российской Федерации»…
– Вурды сказали, что нашли тебя в пустыне на мысе Тан. Это правда?
Влад неуверенно кивнул.
– Но откуда ты там взялся? В песках нет людей, там только усоды живут.
– Эти… как их… летучие острова, – хрипло произнес Влад и тут же спохватился: не перепутал ли он чего?
Похоже, перепутал. Человек расхохотался и обернулся к хозяину:
– Он даже говорить толком не умеет. Просто дикарь. Я предлагаю закончить надоевший спор и решить сделку так, как я предложил. Вижу, что ты и сам не против. А упрямишься по привычке.
Хозяин засопел, чувствовалось, что он напряженно думает.
– Ты слишком настойчиво за него торгуешься, – сказал он наконец. – Чувствую, этот дикарь тебе очень нужен, правда, не пойму зачем. Поэтому ты должен заплатить, сколько я прошу. А если не согласен – тебе укажут, где у меня дверь.
Незнакомец замолчал и как-то напрягся. Пауза длилась довольно долго, вурд за спиной Влада начал беспокойно ерзать.
– Ну, что ж… – произнес человек. – Выйдем на улицу, я кое-что тебе скажу.
– Что ты задумал? – У хозяина забегали глаза.
– Ничего, просто поговорить. Не хочу, чтобы нас слышали посторонние.
Они вышли совсем ненадолго. Влад не знал, о чем был разговор. Но когда они вернулись, хозяин стал воплощением любезности. Он наговорил загорелому незнакомцу кучу приятностей, несколько раз поблагодарил, надавал всяких хороших пожеланий и строго приказал вурду побыстрее снять с Влада ошейник.
– Ты ведь не собираешься на меня нападать? – с усмешкой спросил человек у Влада.
Тот покачал головой, непонимающе хлопая глазами. Через минуту они рядом шли по темной улице. Влад совершенно не знал, как себя вести, и помалкивал.
– Сегодня переночуешь у меня в гостинице, – сказал незнакомец. – Это здесь, недалеко. Сначала тебя нужно отмыть. Потом – накормить. И наконец – переодеть. Ты не против?
– Я только за, – пробормотал до предела удивленный Влад.
* * *
К полудню на берег выползли языки зыбкого тумана. Воздух был душным, от воды плыл запах рыбы и водорослей.
Шум города сюда почти не доходил, зато был слышен прибой и крики птиц. Лисин лежал на жесткой выжженной траве в тени большой каменной колонны и смотрел на море. Где-то там вдоль берега бродила Марго – она искала что-нибудь съедобное, хотя сержант ума не мог приложить, что там можно найти.
Они находились среди огромных каменных сооружений непонятного назначения – гулких и безжизненных. Возможно, когда-то это был порт для больших кораблей, а может, и еще что-то.
Сержанта беспокоила боль в плече, в котором побывали зубы свирепого зверя. Раны были не страшные, но они явно воспалялись. Чувствовалось жжение и тупая ноющая боль, которая медленно расползалась в глубь спины.
Настроение было депрессивное. Наверно, сказывался и голод. У них с Марго не было ни еды, ни реальной возможности ее достать. Между тем силы таяли.
Все получилось по-дурацки. Сбежать-то они сбежали, а что дальше? Фантазия рисовала самый простой исход: их вскоре снова поймают, только теперь обойдутся куда круче…
Вскоре вернулась Марго. Она тащила что-то завернутое в майку.
– Вот. – Она высыпала на траву какие-то продолговатые неровные камни величиной с детскую ладонь. – Это раковины. Типа устриц, знаешь?
– И ты будешь это есть? – Лисин посмотрел на добычу с сомнением.
– Не знаю… А ты? Вроде у нас ели речных улиток.
Сержант взял одну раковину и надколол камнем. Внутри показался белый язычок моллюска, окруженный песком, грязью и какими-то черными лохмотьями. Лисин осторожно понюхал и тут же сморщился.
– Помойка какая-то, – сообщил он.
– Ну, да… – вздохнула Марго. – Ракушки – они и есть ползучие помойки. Они по дну ползают и всю грязь через себя фильтруют.
– Ага, это называется приятного аппетита! – фыркнул сержант.
– Может, их лучше сварить?
– Может, и лучше. А там кастрюли случайно не валялись? Кстати, нам и спички могут понадобиться, соль и еще всякая овуляция…
Марго вздохнула и отвернулась, безучастно уставившись на горизонт.
– Эх… – Сержант улегся на траву. – Сейчас бы сидели в сарайчике и жевали местные разносолы… Так нет же, дернул черт на приключения…
– Никто тебе сарайчик не обещал, – отозвалась Марго. – Мог бы сейчас на руднике камни ворочать. Или, думаешь, тут тебе должность шофера в ментуре предложить хотели?
Влад помолчал, глядя, как наверху шевелятся серые рваные облака.
– Ты там никаких рыб не видела? – спросил он. – Может, поймали бы руками… Рыбу, говорят, сырой даже полезнее есть. Я б щас ущипнул бы рыбки.
– Нет там ничего, – глухо ответила Марго. – Грязь там одна.
– Че делать-то будем? – протяжно вздохнул сержант. – Лежать, подыхать?
– Или ждать, пока нас найдут, – и опять в клетку.
– Надо выбираться отсюда. Найти нормальное место и там как-нибудь…
– А нормальное место – это как? Отдельный номер и шведский стол? Долго искать придется.
– Да нет, при чем тут стол… Есть же нормальные места. Лес, травка, зверюшки разные, птички. Я из лука стрелять научусь, ты – грибы всякие собирать с орехами. Жили ведь раньше люди как-то…
– Это были другие люди. Тебе до них далеко.
Сержант умолк, осторожно пытаясь размять укушенное плечо. Оно, казалось, слегка онемело, зато и боли стало меньше.
Довольно долго они лежали рядом молча, слушая вздохи прибоя. Лисин продолжал обдумывать вариант с «нормальным местом». По всему выходило, что шансы на такой исход вовсе крошечные.
Марго пыталась выветрить из головы уныние. Она представляла, что всего-навсего лежит на морском пляже, а все жуткие вещи, произошедшие перед этим, – просто плоды фантазии.
Потом они одновременно вздрогнули, услышав рядом звук чьих-то шагов по мелкой гальке.
– Не бойтесь! – раздался странный скрипучий голос из-за колонны. – Можно с вами поговорить?
– Кто здесь? – дрогнувшим голосом произнесла Марго, готовясь при малейшей опасности вскочить и удрать.
– Это я. – Из-за колонны высунулась голова с хоботком. – Я принес вам поесть.
Наконец «слоник» показался полностью. В руках он держал деревянный круг с кучкой темно-зеленой массы неясного происхождения.
– Это каша из водорослей, – сообщил «слоник». – Она помогает восстановить силы.
Он поставил тарелку у ног сержанта и чуть отдалился. Тот молча таращился на незваного гостя, не зная, как себя вести и что говорить.
«Слоник» и сам понял, что его собеседники порядком ошарашены.
– Меня прислали сородичи, – объяснил он. – Они просили передать, что вам лучше уйти отсюда. Если охотники найдут вас, они могут заметить и нас тоже. Мы живем тут рядом.
– Мы уйдем, – поспешно согласился Лисин, едва услышал про сородичей. Ему так и представлялась толпа сородичей с дубинами и ножами наперевес.
– Не ешь, – шепнула Марго. – Они хотят нас отравить.
– Меня еще просили передать, что вы пока можете пожить с нами – если вам совсем некуда идти. Мы хорошо вас спрячем, охотники туда не суются.
– Где спрячете? – вытолкнул из себя сержант, оправившийся от первого испуга.
– В городских подземельях много места, – сообщил «слоник». – Можете побыть с нами, а хотите – найдите себе свободный тоннель. Или поищите, где живут нелегалы-люди. Они вас примут. У подземных людей принято помогать своим.
Сержант и Марго переглянулись. Существо с хоботком нарисовало им складную картинку, да только обоим не верилось, что спасение вот так свалится с неба.
«Слоник» сделал пару небольших шагов вперед и заговорил тише:
– Все знают, что вы убили крила и искалечили его хозяина. Вас уже ищут в городе. Прошу вас, идем со мной. Мы хорошо вас спрячем.
«А что ему мешает вернуть нас хозяину за скромное вознаграждение?» – размышлял сержант. Однако незваный гость выглядел так безобидно и трогательно, что в его подлость как-то не верилось.
Марго подтянула к себе тарелку и понюхала травяную массу.
– Ешьте спокойно, – сказал «слоник». – Эта еда одинаково хороша и для людей, и для усодов.
– На морскую капусту похоже, – сказала Марго, решившись положить на язык крошечный комочек.
Лисин тоже осторожно попробовал. Через секунду, подгоняемый голодом, он закидывал себе в рот уже целые горсти. Не отставала от него и подруга. «Будь что будет…» – думали оба.
– Ешьте, ешьте, – говорил «слоник», словно радуясь их аппетиту. – Такой еды много, вам хватит. Приходите к нам, мы вам еще дадим.
– Ну, что? – Марго посмотрела на Лисина, утолив голод. – Пойдем с ним?
– А что еще делать? – грустно усмехнулся тот. – Этот пузатик – единственный здесь, кто нас не пинает и не связывает нам руки.
Через минуту они шли по тропинке, слушая нескончаемый рассказ «слоника», как хорошо их встретят сородичи и как важно сейчас спрятаться от охотников.
Возле древней каменной стены, поднявшейся над берегом метров на тридцать, их проводник поднял с земли ржавую круглую крышку, скрывающую черную дыру в земле.
– Теперь наш дом – это ваш дом, друзья.
– Всю жизнь о таком мечтала, – кисло усмехнулась Марго.
* * *
Впервые за несколько дней Влад принимал нормальную горячую еду. Перед ним стояла медная тарелка с мелко нарубленными вареными стеблями и большим куском мяса. Правда, мясо было довольно странное – казалось, в нем полно опилок. А вот гарнир напоминал замороженные овощи, которые продаются в магазинах в запаянных целлофановых пакетах.
Только соли не хватало.
Новый хозяин прохаживался перед столом, заложив руки за спину. Они находились в гостинице – трехэтажном деревянном здании с простыми незатейливыми комнатами и маленькими окнами.
– Я как тебя увидел – тут же сердце екнуло, – сообщил незнакомец. – Сразу понял, кто ты. Так что про плавающие острова можешь мне не врать. Честно сказать, не думал, что найду кого-то из вас вот так, случайно…
Влад растерянно молчал, не зная, что означают для него эти слова и какие его ждут последствия.
– Ну, признайся, – продолжал человек. – Скрывать бессмысленно. Ты из темного города? Ну, говори.
Влад торопливо проглотил очередной кусок.
– Почему «из темного»? – проговорил он. – Ничего он не темный.
– Ладно, вижу, ты плохо меня понимаешь! Говори: ты из города, который появился на мысе Тан? Ты ведь не отсюда?
– Вообще, да, – тихо сказал Влад.
– Ну вот! – Человек громко хлопнул в ладоши. – Я тебя сразу разглядел. Тупоголовые вурды продали тебя, как обычного усодского нелегала. Не сомневаюсь, гурцоры устроят им за это хорошую взбучку. Ты один?
– Один. – Человек никак не давал Владу нормально прожевать. – То есть теперь один. Раньше нас было несколько.
– И где они?
– Нас поймали. Больше я никого не видел.
– Я так и думал. Ты мне попался чудом. Невероятно! Гурцоры оцепили темный город, скрыли все под мраком тайны, но от щедрот подарили мне одного из жителей! – Человек искренне рассмеялся. – В Академии будут плясать от восторга.
Он отошел к окну и примолк, барабаня ногтями по стеклу. Как заметил Влад, стекла здесь были толстыми, мутными и неровными, словно ледяная корка. И цвет у них был зеленоватый, так что все в комнате казалось слегка зеленым.
– Впрочем, я не отдам тебя Академии так сразу, – негромко добавил он.
А затем развернулся к Владу:
– Меня зовут Юн ре Аматис. При посторонних ты должен звать меня редре. В другое время – просто Аматис, я не очень-то люблю церемонии. Ты понял?
– Понял, – кивнул Влад. – Редре – это как бы господин?
– Редре? – Человек хмыкнул. – В основном редре называют тех, кто платит тебе деньги. Например, покупателя в лавке. Иногда так говорят просто из уважения…
– Все понятно, – снова кивнул Влад.
– Ты не понял главного. Ты не знаешь, что я для тебя сделал. Вчера ты был нелегалом. Ты знаешь, что такое нелегал?
– Ну, так, примерно, – признался Влад.
– Вряд ли ты знаешь. Нелегал – это ничто. Тебя могут посадить на цепь. Тебя могут покалечить или убить. И никто тебе не поможет. Ни лекари, ни полицейские не обязаны даже пальцем пошевелить, если с нелегалом случилась беда. Даже если ты украдешь деньги, разбогатеешь и купишь дом – ты все равно не станешь гражданином. Впрочем, дом ты не купишь – нелегалам это запрещено.
– Я и не собирался дом покупать, – пожал плечами Влад.
Новый хозяин рассмеялся.
– Ты и сейчас нелегал, – сказал он. – Но теперь ты моя собственность. И никто, кроме меня, не смеет причинить тебе вред. Даже прикоснуться к тебе. Я собираюсь относиться к тебе бережно, если ты будешь послушным и спокойным. Бежать не советую: вряд ли кто-то здесь отнесется к тебе лучше, чем я. Подневольным работником быть лучше, чем просто нелегалом. Хорошо меня понимаешь?
– Все понял, – поспешно кивнул Влад. В принципе он уже оценил, что на него не надели ошейник, не избили, а, наоборот, сытно накормили. – Только одного не понял. Что вы со мной хотите делать?
Аматис успокоился и сел напротив.
– Ну, скажем так, мне нужен помощник. Я – зеркальщик. Я ищу зеркала, ты знаешь, что это такое?
– Примерно, – неуверенно кивнул Влад, быстро догадавшись, что речь идет не об обычных зеркалах.
Аматис встал и вытащил из кожаного саквояжа плоский овальный предмет, обрамленный серебристым металлом. На его поверхности угадывалось какое-то изображение.
– Это зеркало, у которого пока нет пары. Видишь – тут есть кусочек света. Значит, сестра этого зеркала лежит где-то поблизости, выглядывая из земли самым краешком. Мы видим то, что видит его пара. Но этой паре, в свою очередь, видно нас. Я покупаю непарные зеркала и ищу им пары. Их можно продать очень дорого, раз в тридцать дороже, чем разрозненные.
– Понимаю, – кивнул Влад. – Типа, телевизор.
– Что?
– Ну, такая штука… я потом объясню.
– Объяснишь. Тебе многому придется научиться, а ты многое расскажешь мне.
– И что мы будем с вами делать? – напомнил Влад.
– Бездельничать не придется. Искать зеркала – дело непростое. Много дорог, много встреч и разговоров. Для начала будешь носить мои вещи, выполнять простые поручения. Главное, будешь сыт и обогрет, а за твою неприкосновенность отвечаю я. Устраивает?
– Спорить не собираюсь, – чуть улыбнулся Влад.
– И еще, мне приходится бывать в разных местах… в том числе не очень дружелюбных. Думаю, ты готов постоять за нас обоих?
– Наверно.
– Что значит «наверно»? Ты же воин! Или нет?
– Воин, – поспешно согласился Влад.
– Отлично! Где ты воевал, каким искусством владеешь?
– Сразу все и не расскажешь… – Влад не знал, как объяснить этому редре про растяжки и подствольные гранатометы.
– Ты присягал какому-нибудь клану?
– Присягал, давно, – отозвался сбитый с толку Влад. – Я вообще последнее время на складе работал…
– На складе? – Аматис несказанно удивился. – Ты же сказал, что воин! Или ты торговец?
– Нет, я воин, воин… просто так получилось…
– Наверно, ты охранял важного торговца?
– Да, охранял тоже немножко. Не торговца, а как раз его склад. Но я там все делал: таскал товар, погрузчик водил, машины принимал…
– Не понимаю… – Аматис помотал головой. – Воины не таскают тюки.
– Ну… у нас таскают… – виновато улыбнулся Влад.
Аматис ненадолго задумался, глядя в окно. Затем снова обратил взор на Влада.
– А теперь, – он отложил зеркало и сел удобней, – ты расскажешь мне про твой город.
– Что рассказать? – растерялся Влад.
– Что произошло?
– Я не знаю. Я спал. Проснулся – уже здесь.
– И больше ничего не помнишь?
– А что еще?.. Ну, гроза была, молнии…
– Да, молнии были.
– Кстати, – вспомнил Влад, – какие-то странные они были. Красные, как пожар.
– Все верно, это дымные молнии. А что еще?
Влад развел руками.
– Не знаю, что рассказывать, – признался он. – Вы спрашивайте, а я буду вспоминать.
Аматис резко поднялся.
– Мне пора идти, – сказал он. – Мы еще успеем поговорить. Оставайся здесь и никуда не выходи. В крайнем случае – спустись к хозяину и попроси, если что нужно. Я предупрежу его.
* * *
На пятый день Влад понял, что утратил способность удивляться. И не только удивляться, но и просто проявлять минимальный интерес к тому, что творится вокруг.
Собственно, ничего и не творилось. Все было на удивление обыкновенно. Да, он находился в другом мире или, может быть, в другой жизни. Да, люди здесь жили бок о бок с мрачными чудовищами и жалкими уродцами. Но на этом все заканчивалось.
И чудища, и уродцы вели себя так же, как люди, поэтому первый интерес быстро угас. Влад помнил, как он удивился, когда в далеком детстве впервые в жизни увидел настоящего, иссиня-черного африканского негра. Это была незабываемая встреча, о которой он еще долго всем рассказывал. Но другое дело, если видишь негров каждый день…
Первое время Влад тайком наблюдал за жизнью города из окна гостиницы. Там все было обыкновенно: ходили прохожие, проезжали запряженные повозки, реже – машины. То же самое он мог видеть из окна своей квартиры.
Аматис иногда брал его с собой на какие-то встречи. Правда, пока они проходили, Влад отсиживался один в пустынных двориках или прихожих. Дважды хозяин отправлял его отнести что-то каким-то людям, а один раз доверил купить еды в лавке на этой же улице.
Беспокоиться было не о чем: его кормили и одевали. У Влада появилась длинная застиранная рубаха с широким поясом, такие были у большинства местных людей. Еще ему принесли накидку с капюшоном, много раз латаную и не очень чистую. Впрочем, подобная одежда была здесь самой неброской, а привлекать чье-то внимание Влад и не собирался. Джинсы и кроссовки ему разрешили оставить.
…Тем вечером Аматис вернулся веселый и возбужденный, неся с собой два больших перевязанных тюка. Влад заметил его из окна и вышел на улицу, чтобы помочь занести ношу по лестнице.
– Сходишь сейчас в одну лавочку неподалеку, – сказал Аматис. – Там хозяин – энеец, он будет тебя ждать. Отнесешь ему один из этих мешков, а он даст тебе конверт. И сразу иди сюда. Сейчас объясню, как добраться.
Заблудиться Влад уже не боялся. Город строился очень просто и рационально. Главное было – понять, где центральная площадь, а оттуда – в любой конец по прямой. Правда, народ тут был не слишком общительный. В первый раз, когда Влад слегка запутался и потерял дорогу в гостиницу, ему пришлось спросить у троих прохожих. Двое просто отмахнулись, не желая останавливаться. Один наконец довольно бестолково объяснил, но смотрел на Влада очень подозрительно.
Это были люди. Подходить в вурдам или усодам Влад не решился.
Он закинул тюк за спину и отправился на улицу, сунув в карман джинсов бумажку, на которой Аматис на всякий случай карандашом набросал маршрут.
Прогулки по городу хоть и вносили разнообразие, но радости доставляли немного. Город был слишком приземистый и темный. Большинство домов в центре строилось из темно-коричневого, местами почти черного кирпича. Ближе к окраинам дома становились деревянными, но и там все было мрачным и однообразным. Улицы устилала крупная тротуарная плитка – следили за ней не очень хорошо, поэтому она почти везде была побитая и разболтанная.
Влад достаточно легко нашел лавку и спросил хозяина. Вышедший к нему энеец внимательно осмотрел его снизу вверх, затем почему-то запер входную дверь. Неторопливо рассмотрев содержимое мешка, он кивнул и передал Владу конверт, который достал откуда-то из одежды.
– Передай своему редре на словах, что через четыре дня они опять туда пойдут. Запомнил?
– Запомнил, передам, – отозвался Влад, хотя и не понял, кто куда пойдет. Впрочем, ему и не нужно было это понимать.
Наступал вечер, редкие уличные фонари наливались бледно-синим светом. Влад уже знал, что в них светится какая-то особая жидкость. Кое-где она протекала, и светящиеся ручейки сбегали на тротуар.
Влад торопливо шел в гостиницу, ему не очень хотелось, чтобы его здесь застала наступающая темнота. Путь лежал мимо странного заведения: два десятка фонарей вокруг входа, низкие неудобные ступени и двухметровое солнце, вырезанное из темного дерева и повешенное над входом.
Влад не в первый раз проходил мимо, и всегда здесь крутились гурцоры в своих масках и огромных капюшонах, стояло изрядное количество повозок, бывали и машины-самоходы. Сейчас особого оживления не наблюдалось, но фонари горели, и две повозки ждали хозяев.
У самого крыльца Влад вдруг столкнулся с выходящим из дверей человеком, одетым в длинную черную накидку с откинутым капюшоном. В такой одежде ходили гурцоры, но это был именно человек: сутулый старик с длинными волосами, заплетенными во множество косичек.
Но вовсе не косички привлекли внимание Влада. Он вдруг среагировал на запах – странно знакомый и при этом совершенно чужой, ни с чем не сравнимый.
Немного удивленный Влад уже прошел мимо, а старик сел в одну из повозок, как вдруг память включилась.
У Влада просто мороз пошел по коже. Это было невероятно, но приходилось верить: Влад уже встречался с этим стариком дома!
Это был тот самый бомж, с которым он коротал вечер в камере.
Первые секунды Влад еще сомневался, думал об ошибке или совпадении, но сомнения рассеивались как дым. Слишком уж узнаваемая личность.
Сам того не желая, Влад развернулся и пристроился за повозкой. Преследовать ее было нетрудно, мохнатые чапы не умели быстро ходить. Влад шел, а в голове сама собой выстраивалась достаточно простая схема. Этот странный человек побывал в его, Влада, мире. Он смог туда пробраться до того, как город ухнул во вселенскую пропасть. Значит, есть способ и Владу воспользоваться этой лазейкой. Все произошло не случайно и не само собой! У тайны есть какое-то объяснение!
От подобных мыслей Влад так возбудился, что едва не пустился за повозкой бегом. Возможность вернуться домой, столь неожиданно замаячившая на горизонте, просто сводила с ума.
Но так же быстро пришло отрезвление. Влад, как ни старался, не мог себе ответить: куда он сейчас спешит и что будет делать в конце пути? Выследить загадочного старика – и приставить ему нож к горлу? Почему-то казалось, что в чужой стране со странными законами это может не сработать. Ну, и ножа у Влада пока не было.
Повозка неспешно катилась по узким улицам. Влад остыл и понял: главное для него сейчас – это именно выследить. Чтобы хоть какие-то концы потом найти. Он в сгущающейся темноте крался вдоль стен и при этом не был уверен, что его не видят. Мало ли какие у них тут способности…
Минуты стремительно убегали, тьма расползалась среди домов, как чернильное пятно, а повозка и не собиралась останавливаться. Влад уже задумывался, как ему потом искать путь в гостиницу.
Но вот повозка остановилась перед высокими воротами, которые тут же начали медленно отворяться. Влад глянул по сторонам и сразу увидел кривое и узловатое дерево, с которого легко можно было заглянуть за забор.
Влад без проблем вскарабкался и затих в ветвях. Повозка уже убралась с улицы, ворота за ней немедленно закрылись.
За забором было нечто вроде складского двора: обширная площадка, уставленная распряженными повозками, два длинных приземистых здания без окон, но с десятком больших ворот на манер гаражных. В глубине двора высилось еще одно здание, трехэтажное. В его окнах кое-где мерцал свет.
Странного старика Влад больше не увидел, только слышал приглушенные разговоры в темной части двора и бряцание сбруи. Понаблюдав для верности еще пару минут, он соскочил с дерева и припустился в гостиницу.
Обратный путь показался гораздо короче. Влад довольно быстро вычислил нужное направление, определил, где центр, и вскоре уже вбегал в гостиницу.
Аматис стоял у окна и при появлении Влада даже не обернулся.
– Аматис, прости, я… – пробормотал Влад, поспешно доставая конверт и протягивая перед собой.
Аматис взял конверт, но затем, ни слова не говоря, с размаха врезал Владу по щеке. С такой силой, что тот даже пошатнулся.
– Если я даю приказ, его нужно выполнять. Просто выполнять приказ, больше ничего. От этого зависит очень многое. Твоя жизнь, например.
– Прости, Аматис, просто я кое-что увидел… – Влад держался за горящую щеку.
– Ты еще много разного здесь увидишь. Но это не значит, что ты можешь игнорировать мои приказы.
Он вновь отвернулся к окну и некоторое время шуршал конвертом. Затем сокрушенно вздохнул и сел на кровать, хмуро глядя в пол.
– Лавочник просил добавить на словах, – вспомнил Влад, – что через четыре дня они снова пойдут.
– Кто? – отстраненно переспросил Аматис.
– Не знаю… – растерялся Влад.
– Ладно, не важно. – Аматис скомкал конверт и бросил на пол. Потом пристально взглянул на Влада: – Я думал, ты все-таки захочешь мне рассказать, что тебя так задержало.
– Конечно! Я как раз собирался… в общем, я видел человека, который был у нас там… у меня дома…
– У тебя дома? – Аматис удивленно поднял бровь. – Ты хочешь сказать, что видел одного из ваших, обитателей темного города?
– Нет, это как раз ваш обитатель. В том-то и дело. Мне показалось, что это местный. Но я его видел там, у нас, еще до того, как попал сюда. Я уже там заметил, что он какой-то странный. Но здесь он выглядит, как все… то есть почти как все. Как многие.
– Ну, и как же он выглядит?
Влад рассказал. Аматис встал и несколько раз пересек комнату, задумчиво сведя брови.
– По твоему описанию это какой-то зажиточный сельский знахарь. И ты говоришь, что видел его в своем городе до того, как сам оказался здесь?
– Я только об этом и твержу!
– Странно, странно… простому знахарю не место рядом с темными экспериментами… хотя как знать. Времена и правила меняются, да и сами эксперименты меняются тоже.
Аматис остановился у окна, бормоча что-то себе под нос. Наконец повернулся к Владу:
– Это все очень странно. Хотел бы я поговорить с тем стариком. Очень, очень интересно…
– Вот и я о том, – обрадовался Влад. – И я даже проследил, куда он уехал. Поэтому так опоздал.
В голове его промелькнула мысль – а, собственно, зачем этому кладоискателю искать какого-то знахаря, в чем тут его интерес. Но вдумываться Влад не стал – интересы совпали, и слава богу.
– Но учти, это ничего не меняет, – высокомерно добавил Аматис. – Мои приказы должны выполняться. Иначе буду наказывать куда серьезней.
