Глава 10
Полдня Влад и Аматис тряслись в кабине дымного и трескучего самохода, который доставлял их до ближайшей станции Кольцевой дороги.
Впервые услышав про Кольцевую дорогу, Влад тут же представил московское метро. Но оказалось, зря. Ничего общего.
Станцию было видно издалека благодаря двум вертикально стоящим кольцам, возвышающимся над бугристой глинистой равниной метров на сто. Вокруг скучились невысокие серые домишки, какие-то лавочки, навесы, стойла, склады.
Бродили неприкаянные люди, обедало семейство усодов, обложенное грудами тюков, тарахтели моторы нескольких самоходов. Все напоминало деловитый провинциальный вокзальчик. Собственно, это он и был.
– Жди здесь, – сказал Аматис, оставив Влада с вещами под навесом с широкими скамьями.
Он скрылся среди домишек, а Влад запрокинул голову, разглядывая кольца. Они напоминали некий загадочный обелиск – серые, шершавые, застывшие на фоне непостоянного, вечно куда-то плывущего неба.
Зрелище впечатляло. Внизу между кольцами темнела странная конструкция с шестернями и рычагами, ее венчала толстая металлическая платформа. На ней легко уместился бы локомотив с парой вагонов.
– Нравится? – раздался над ухом голос Аматиса.
– Да! – кивнул Влад, хоть и вздрогнул от неожиданности.
– Ты бы лучше за вещами следил, а то здесь таких, как ты, зевак быстро обслуживают.
– Извини, засмотрелся…
Аматис взял кожаную сумку, соорудил из нее подголовник и разлегся на широкой скамье.
– Отдыхай. Ждать еще долго, я все узнал.
– А кого ждем?
– Никого. Вагон ждем.
– Ясно, – кивнул Влад. – Может, я пойду еды куплю?
– Принесут. – Аматис говорил тихо, он уже начал дремать. – Я договорился. Только не спи, за вещами приглядывай.
Влад спать не хотел, хотя ночь выдалась непростая. Аматис до самого рассвета куда-то уходил, потом возвращался с какими-то людьми, шушукался с ними, снова уходил. При этом он требовал, чтобы Влад бодрствовал и был готов немедленно выполнять какие-то распоряжения.
Распоряжение в конце концов оказалось одно – вытащить вещи из-под навеса и ждать с ними прибытия самохода.
Влад хотел порасспрашивать у Аматиса про кольца и про эту странную дорогу, но боялся, что тот спит. Неожиданно Аматис заговорил сам:
– Парень, ты не забыл, куда едем? – Глаза его оставались прикрытыми.
– В Дервейг, – уверенно ответил Влад.
– Точно, в Дервейг. Там опасно. Там нет законов и нет полиции. Только заставы в долинах, и те изредка. Понял, к чему я клоню?
– Все понял, дисциплина и послушание, – закивал Влад.
– Вот так. Уговаривать и объяснять будет некогда, если вдруг что…
Как по заказу, на дорожку между сараями вдруг вышли двое вооруженных вурдов и почему-то уставились на Влада. Он опустил глаза, продолжая следить за ними исподлобья.
– Не бойся, это местные, – проговорил Аматис, который тоже заметил вурдов. – Полицейские дружинники, скорее всего.
– Они вообще работают? – спросил вдруг Влад. – Я имею в виду, эти вурды занимаются еще чем-то или только ходят с оружием туда-сюда.
– Занимаются, – кивнул Аматис. – Работают редко, больше торгуют. Им работать смысла нет. Мужчина-вурд не может завести семью, пока не накопит некоторое количество денег. Большое количество, надо сказать. Честным трудом столько не заработать. Потому и убивают, и себя не берегут, и в любом грязном деле не прочь отметиться. Взрослый вурд без капитала – жалкое существо, по их понятиям.
– А потом, когда накопят они свой капитал, что? Заслуженный отдых?
– Не сказать, что отдых… Будем в Дергвейге – увидишь много придорожных лавочек, трактиров. Практически везде хозяева – старые вурды. Помогают только своим, подкармливают бандитские группы из предгорий… Ну, и с оружием не расстаются никогда, это уж закон… А в жены берут только молодых – чтобы побольше успели нарожать.
– Мне это что-то напоминает… – пробормотал Влад.
– Кстати, бабы у них совершенно неотличимы от мужиков, – добавил Аматис. – Ты это хорошо усвой.
– Да я на их баб и не претендую… – пожал плечами Влад.
– Никогда не мочись при вурдах! Если среди них окажутся самки – останешься без головы. Просто откусят – это для них страшное оскорбление.
– А для мужиков?
– Мужикам все равно, но как ты их отличишь? Так что не рискуй.
– Понял, – вздохнул Влад. – Век живи – век учись…
– Семья вурдов – та же банда… – вздохнул Аматис. – А у тебя-то семья там осталась?
– Нет у меня никого, – чуть помедлив, ответил Влад. – Только тетка, но она старая и не в себе.
– А жены, дети? Неужели совсем никого?
– Нет, – ответил Влад и, неожиданно разозлившись, добавил: – И не надо!
– Хорошему воину нужен дом, – с какой-то грустью проговорил Аматис. – У воина должно быть место, которое он защищает, куда он хочет вернуться. Иначе жизнь – суета.
Аматис наконец уснул. В ожидании прошел не один час. Молчаливая женщина в черной накидке принесла обещанную и уже оплаченную еду, но Влад не стал будить магистра, сложив обед в сумку.
От скуки он прохаживался взад-вперед, тайком рассматривая местный народ. Однажды подбежал мальчишка-гурцор, он принялся приплясывать и перекидывать из руки в руку подвижное светящееся облачко.
– Денег не дам, – сразу сказал Влад, после чего огненное облачко растаяло, а юный фокусник побежал искать более благодарных зрителей.
Наконец народ оживился. Влад понял, что долгожданный вагон вот-вот появится. Будить Аматиса не пришлось – он сам поднялся. Таков был Аматис, все видел и чувствовал даже во сне.
– Бери вещи и готовься идти порезвее, когда скажу!
Влад спокойно кивнул – подобные команды ему уже стали привычны.
С кольцами вдруг стало что-то происходить. Они задрожали – сначала слабо, затем все сильнее. Механизм под ними ожил, огромные шестерни пришли в движение, а платформа стала подниматься. Одновременно кольца чуть разъехались в стороны, пропуская платформы. Механика работала слаженно и спокойно, хотя Влад был убежден: такой механизм должен ужасно трястись, скрежетать и грохотать.
– Стопорная система заработала, – лениво объяснил Аматис, видя озадаченное лицо Влада. – Сейчас прибудет вагон.
И действительно, в воздухе показался вагон. Он летел, постепенно замедляясь, на его боках переливались латунные блики. Этому вагону больше подошло бы название «гондола», поскольку ничего общего с рельсовым транспортом Влад не усмотрел.
Наконец он остановился на платформе – двадцатиметровый цилиндр с закругленными торцами, с узкими окошками из толстого зеленого стекла. Завертелись шестеренки, зашуровали рычаги – платформа пошла вниз.
– Шевелись, он будет стоять очень недолго, – проговорил Аматис, подталкивая Влада.
Кроме них, у платформы собралось еще десятка четыре пассажиров, включая семейство усодов с невообразимым количеством тюков. Аматис поглядывал на них с неудовольствием.
Платформа утвердилась на пятиметровой высоте, сверху съехала лестница, и пассажиры бросились к вагону. Владу было забавно на это смотреть: здесь царили те же нравы и привычки, что и в общественных автобусах его родного города. Только вместо дачников с рюкзаками были перегруженные барахлом усоды.
– Быстро, быстро, быстро! – негромко, но настойчиво подгонял его Аматис, подталкивая в спину.
Влад особо не церемонился – рослый и сильный, он легко прокладывал дорогу, и даже вещи ему не очень мешали. Аматис не отставал, и в вагон они попали в числе первых. Здесь были разномастные скамейки в несколько рядов, а еще пассажиры, числом не меньше сотни. Опытный Аматис сразу занял место в передней части вагона. Здесь можно было откинуться на стену вагона, как на спинку. Владу осталось только поднести вещи.
– Ну, кажется, успели, – перевел дух Аматис, и в этот момент вагон вздрогнул – заработал подъемный механизм.
– Почему не сделать остановку подольше, чтоб все нормально сели без толкотни? – поинтересовался Влад, пристраиваясь на скамейке. – Вон сколько мест свободных, всем же хватит!
– Точно не знаю, это как-то связано с режимом работы дороги. Вроде бы вагон не может долго оставаться неподвижным. Это же в чистом виде темное знание. Кольцевой дорогой полностью управляют гурцоры, никого не подпускают.
В этот момент вагон ощутимо качнуло, Влад рефлекторно схватился за край скамейки, где-то посыпались тюки.
– О, уже летим, – удовлетворенно кивнул Аматис.
Поблизости было узкое окошко, похожее на бойницу, но сквозь толстое стекло ничего нельзя было разглядеть. Влад прислушался – никакого шума двигателей, никакой вибрации. Только размеренное покачивание. И иногда – легкая перегрузка сродни той, что бывает в скоростных лифтах.
– Как он летит, тоже неизвестно? – произнес он.
– Да какая разница? – махнул рукой Аматис. – Главное, что летит, и за триста лет не было ни одной аварии. Проскакивает из кольца в кольцо, как нитка в игольное ушко. Ты заметишь, когда проходим очередное кольцо, – пол как бы уходит из-под ног. С непривычки это страшновато.
– Уже заметил, – усмехнулся Влад. – Вроде ничего страшного. Бывали у меня полеты куда страшней…
В обычной пригородной электричке было больше комфорта и красоты, чем в этом летающем сарае. Влад заметил множество явно лишних деталей, каких-то стоек, кронштейнов, отверстий, оборванных трубок… Вагон явно создавался не для пассажирских перевозок. И переделывали его не слишком старательно. Ряды облезлых скамеек выглядели как зал летней эстрады в провинциальном парке.
– Перекусим? – предложил Влад, подвигая сумку.
– Можно, – согласился было Аматис, и тут в вагоне появились двое гурцоров.
Они вышли из овальной дверцы в торцевой стене вагона. И сразу же целенаправленно направились в сторону Влада и Аматиса.
– Дьявол… – процедил Аматис, потом толкнул Влада локтем. – Сиди и молчи, понял? Вообще ни звука!
Гурцоры остановились напротив. Они были в традиционных черных одеяниях и в масках. Влад не видел лиц, но ему показалось, что один из них специально встал поближе к нему и теперь не сводит с Влада своих глаз, контролируя его.
Второй гурцор заговорил с Аматисом. Влад не понял ни слова, темный использовал какой-то неизвестный язык. Говорил он вполне спокойно и вежливо, но Влада это обстоятельство не усыпило.
Аматису загадочный язык оказался знаком. Он отвечал так же спокойно и миролюбиво. Влад внимательно вслушивался, но по-прежнему не разбирал ни звука. Впрочем, одно смутно знакомое слово прозвучало дважды – «роториум».
Разговор продолжался минуты три, после чего темные сдержанно поклонились и ушли обратно в свою овальную дверку.
– Дьявол… – с досадой повторил Аматис. – Просто не повезло.
– Что случилось? Кто это?
– Да никто, в общем… просто экипаж этого корыта. Они меня узнали! Мы встречались давно, еще в войну. Они прекрасно знают, кто я.
– И что в этом страшного?
– Считай, что на другом конце про нас уже знают, – покачал головой Аматис. – И ждут.
– Ты сказал, куда мы летим? – удивился Влад.
– Конечно, нет! – тряхнул головой Аматис. – Но темные – они же не идиоты, сумеют сложить пару простых фактов…
– И что? Они будут нам мешать?
– Мешать вряд ли, – усмехнулся Аматис. – Я как-никак Просвещенный магистр и нахожусь при исполнении официальной миссии. А вот следить за каждым нашим шагом – это мы им не запретим…
Влад не добился от Аматиса дальнейшей ясности, они пообедали и задремали. Благо в летящем снаряде спалось очень хорошо.
* * *
Лисин посветил на потолок, и его передернуло от отвращения. Древняя каменная кладка была покрыта слоем беловатой слизи, в которой мельтешили какие-то точки. Иногда срывалась мутная капля, звучным шлепком отмечая удар о пол. Бегали тараканы и многоножки, их было немного, зато они брали размером и устрашающим внешним видом.
Здесь было примерно так же, как в пещере усодов-нелегалов, с которыми Лисину и Марго довелось пожить. Только хуже. Гораздо хуже. Один лишь воздух чего стоил: казалось, что плаваешь в загустевшей луже помоев.
Место, где находился сейчас сержант, тоже относилось к городским подземельям. Единственное отличие – эта часть галерей находилась глубже, чем пещера гостеприимных усодов-нелегалов. Гораздо глубже. По оценке Лисина – метров на пятьсот.
Простые нелегалы-труженики не пришли бы сюда жить и прятаться от властей. Тем не менее место было обитаемо. И его обитатели составляли сейчас для Лисина самую главную проблему.
Он зачехлил химический фонарь и осторожно заглянул в дыру, проломленную бог знает когда в каменном полу. Коротконогий лысый толстяк по-прежнему топтался возле решетки, отгораживающей темный и узкий проход в соседний тоннель.
Этот толстяк был не просто отвратителен – это была живая язва. Лицо, покрытое гноящимися волдырями, напоминало жабью морду. Череп был деформирован – просто смят наискосок какой-то злой силой. Вдобавок даже отсюда был слышен звук дыхания – бульканье и клекот.
На первый взгляд чистой воды мутант из придурковатого американского комикса. А на самом деле – просто человек. Получил за какие-то грехи по голове на поверхности, спрятался в подземельях, запаршивел от местного воздуха, воды и пищи – и превратился в отъявленного урода. Одежда истрепалась и задеревенела от грязи, бронхи и голосовые связки заросли грибком.
Здесь почти все были такими. В глубинных городских подземельях вообще прятались не от хорошей жизни, это Лисину доступно объяснили. В примерах столь выразительных, что ни капли сочувствия к подземным человекомонстрам в сердце сержанта не зародилось.
Уродливый толстяк, похоже, просто ремонтировал решетку. Сержант слышал его бормотание, но не мог разобрать ни слова. Может, он просто напевал под нос. Со звоном упала на пол какая-то железка, толстяк прекратил бормотать, звучно выдохнул, нагнулся и поднял свою вещь, едва удержавшись на ногах.
Похоже, он закончил свои дела. Постучав по решетке, он повернулся и побрел по коридору. Песня-бубнилка по-прежнему была слышна. И еще – вялое шарканье ног. Так ходят инвалиды и глубокие старики.
Лисин, борясь с нетерпением, дождался, пока шарканье окончательно затихнет. Торопиться было нельзя, любая небрежность могла полностью сорвать дело. Наконец воцарилась долгожданная тишина. Сердечко начало выстукивать привычное «бо-юсь-бо-юсь– бо-юсь…».
Сержант прыгнул в дыру и беззвучно приземлился на полусогнутые ноги. Молниеносно обернулся и убедился – в коридоре никого. Если бы кто-то был, пришлось бы его убить. У Лисина на этот счет имелись не только инструкции, но и действенные средства.
Он взглянул на решетку и сразу увидел следы «ремонта» – ржавая проволока, опутавшая выломанные ячейки.
Сержант сосредоточился и очень аккуратно вытащил из кварцевой пробирки «сжатый огонь» – два хрустальных шарика, соединенных светящейся нитью. Он знал: уронишь эту штуку на ногу – останешься без ноги. Конечно, темные лекари могут приживить ее, но попробуй отсюда до них доберись. Лучше уж просто быть аккуратным.
Огненная ниточка прошла сквозь прутья решетки, как нож через морковку – с легким сопротивлением, но без задержек. Оказавшись в переходе, сержант вернул решетку на место.
У него был план подземного лабиринта, но неполноценный, составленный с чьих-то слов. К сожалению, единственный признак правильного направления – это все большее количество уродливых существ на пути…
Лисин вынырнул из перехода и оказался в довольно просторном, но плохо освещенном тоннеле с неровным полом. Свет давали большие сосуды с фосфоресцирующей жидкостью, расставленные через каждые полсотни метров.
Сержант спрятал лицо под капюшоном и двинулся вперед. Неожиданных встреч он не опасался: чужаки здесь были не такой уж и редкостью. Напротив, встретить разговорчивого и доверчивого собеседника было бы сейчас удачей…
В тоннеле ощущалось довольно сильное пульсирующее движение воздуха. Казалось, где-то неподалеку тяжело дышит некое огромное существо. Был слышен тяжелый низкий гул, от которого делалось тревожно.
Внезапно Лисин замедлил шаги. Впереди он увидел человека, сидящего на полу у стены. Он как будто спал, но, услышав шаги, вдруг поднял голову и весь подобрался.
Лисин осторожно приближался. Было темновато, светильник стоял далеко. Только подойдя вплотную, Лисин понял, что перед ним не человек, а вурд – очень старый, скорченный и изможденный. Рядом лежал какой-то тюк, грязный и весь залатанный.
– Теплых камней тебе и твоим детям, – осторожно проговорил сержант, готовый отпрыгнуть при малейшем подозрении на опасность.
– У меня нет детей, – ответил вурд, подозрительно водя черепашьей мордой из стороны в сторону. Голос у него был хриплый и булькающий, как и у большинства местных жителей. – Что нужно?
– Где я могу купить чистой воды? – произнес сержант заготовленную фразу.
– Ты идешь в верном направлении. Отсюда все пути приводят в Город-яму, там ты найдешь воду.
«Город-яма» – это было как раз то, что искал Лисин. Значит, он с самого начала не ошибся.
– Но тебе нужна не вода. – Вурд странно забулькал горлом, возможно, он так смеялся.
– С чего ты взял? – ледяным голосом произнес Лисин, приготовившись выхватить из-под плаща огнемет.
– Успокойся, иди своей дорогой, мне нет до тебя дела. – Вурд отвалился к стенке и замер, потеряв всякий интерес к незнакомцу.
Сержант отступил на шаг и вытащил из чехла фонарь. Пространство озарилось зеленоватым химическим сиянием, и стало видно: вурд слепой, у него мокрые бугристые наросты вместо обоих глаз. Вообще он напоминал очень старого, заросшего водорослями краба. Такой же замшелый, как все вокруг.
Лисин ушел молча, не став благодарить и прощаться. В ближайшие полчаса ему повстречалось еще несколько обитателей – одни брели налегке, другие тащили тюки или катили скрипучие тележки. Сержант больше не собирался ни с кем заговаривать, он лишь опускал голову и старался поскорее пройти мимо.
Город-яма открылся неожиданно – он начался с обычной дыры в стене, через которую сочился бледный желтоватый свет. Сержант заглянул туда – и ахнул.
Это была огромная пещера, высотой, наверно, метров сто пятьдесят, а в диаметре – втрое больше. Все ее пространство занимала грандиозная, невероятно запутанная конструкция, очень древняя, но по виду еще прочная. Напоминало это то ли механизм хронометра, то ли внутренности какого-то химического производства.
На бесконечных уровнях, платформах, трапах и переходах была заметна жизнь, правда, не слишком оживленная. И уж точно не кипучая. Сразу окутала местная атмосфера – тяжелая, затхлая, пропитанная какими-то неприятными болезнями.
Лисин был почти у цели. Теперь главное – точно вспомнить инструкции. Он нашел ближайшую лестницу и направился вверх. Поднявшись на три десятка метров, обошел по гудящему железному мостку исполинскую гофрированную трубу, снова начал подниматься по лестнице. Дважды лоб в лоб встречался с местными, но всякий раз прятал лицо и не заговаривал с ними.
Через некоторое время сержант понял, что разговоров не избежать. Здесь все выглядело не так, как ему объяснили. Надо было найти колодец, один из нескольких, самый высокий, но он решительно не узнавал ни одной приметы.
И буквально через пару минут ему повезло: он увидел сгорбленного усода, волокущего два сплюснутых ржавых бака – явно для воды.
– Где тут колодец? – довольно развязно поинтересовался Лисин, чуть выглянув из-под капюшона.
– Он за вашей спиной, редре. – Испуганный усод еще больше сгорбился.
Лисин удивленно обернулся.
– Да-да, это там, – уверил его усод и поспешил своей дорогой – подальше от подозрительного незнакомца.
Сержант присмотрелся и наконец разглядел выдолбленное в скале пространство с ровной площадкой и какими-то примитивными постройками в виде навесов и загончиков непонятного назначения. Там же была небольшая – пять или шесть человек – очередь.
Лисин приблизился и встал в конец очереди, осторожно осматриваясь. Особого интереса его появление ни у кого не вызвало.
По звуку он понял назначение загончиков – там держали гомобов. Неподалеку под навесом несли службу двое охранников с огнеметами. Колодец был важным для города местом, по сути, стратегическим. Его охраняли.
Где-то здесь Лисина должны были ждать два человека, лиц которых он не знал. Они сами должны были как-то обозначить себя перед ним, но как именно – об этом ему не сказали. Несколько незнакомцев отдыхали на скамейках, играя в какие-то шарики и палочки. Лисин искоса поглядывал в их сторону. Торчать здесь, не вызывая подозрений, он мог только по одному поводу – купить воды.
Очередь двигалась медленно – у всех покупателей были объемистые сосуды, и наполнялись они не так уж быстро. Колодцем оказался всего лишь бронзовый кран на трубе, выходящей прямо из скальной стены.
Внезапно Лисин сообразил: у него при себе никакой тары! Была только фляга, но она почти полная. И какого черта тогда он делает в этой очереди?!!
Сержанта пробила испарина: из положения надо как-то выходить, не привлекая внимания. В подземном городе не станут церемониться с чужаком, если заподозрят, что он полицейский или магистр Академии.
Лисина прислала не полиция и не Академия, но это мало что меняло.
За ним уже заняла очередь седая женщина, лицо которой закрывало нечто вроде медицинской повязки. Сказать ей, что он передумал покупать воду? Довольно странное поведение…
Лисин разозлился, что его встречу не подготовили должным образом. Он теперь должен болтаться на виду у всех и лихорадочно думать, как выкрутиться.
С другой стороны, этот колодец – единственное приметное место в Городе-яме. Если бы договорились о другом пункте встречи, сержант мог бы просто заблудиться.
Время шло, перед сержантом оставались всего двое – оба энейцы с железными баками, склепанными из чего попало.
«Прикинусь дурачком, – лихорадочно думал Лисин. – Достану флягу, хлопну по лбу – как будто забыл, что у меня уже есть вода».
Выглядело это глуповато, но ничего другого не придумывалось.
И вдруг сержант почувствовал, как его толкают в бедро. Он испуганно обернулся и увидел карлика, замотанного в грязные тряпки. Его лицо было безобразно перекошено какой-то опухолью, он смотрел снизу вверх на Лисина и теребил его штанину.
– Что надо? – Лисин неприязненно отстранился.
Карлик промычал что-то и вновь потянул на себя штанину. Явно куда-то звал.
Лисин посмотрел вокруг – происходящее абсолютно никого не интересовало. Оба охранника под навесом продолжали сидеть и позевывать.
«Угу-угу-угу…» – продолжал мычать карлик.
– Ладно, пойдем, – буркнул Лисин и, подозрительно осмотревшись, направился за карликом.
Тот оказался на удивление быстроногим – сержант за ним едва поспевал. Они бодро спустились по нескольким железным трапам, потом нырнули в огромную трубу-тоннель, уходящую прямо в скальную породу.
Лисин даже запыхался. Они остановились в какой-то келье, завешенной тряпьем и заставленной грязной посудой. Здесь обнаружился еще один персонаж – невероятно худой мужчина с желтоватой кожей и глубоко запавшими глазами.
– Эй, наемник, – сразу заявил он, странно улыбаясь, – как договаривались: мы только показываем, а ты – делаешь дело.
Лисин заметил, что зубов у него во рту – примерно как пальцев на одной руке.
– Не возражаю, – хмуро произнес он. Парочка ему совсем не нравилась. – Ведите, раз собрались.
Желтый проворно вскочил и набросил короткую засаленную накидку. Отвернулся к стене, чем-то звякнул – наверно, повесил на пояс какое-то оружие.
– Идем, наемник!
* * *
Не успел Лисин ничего понять, как обнаружил себя в узком и мокром проходе, где приходилось тереться одеждой о склизкие стенки и стряхивать с себя тараканов.
– Мы обещали, что покажем секретный проход, – радостно сообщил желтый, доставая фонарь. – Правда, тут не очень сухо…
Сзади сопел карлик. Слова про «не очень сухо» вскоре подтвердились в худшем смысле. Сначала под ногами захлюпала жидкая грязь, потом она стала заливаться в обувь. Потолок при этом становился все ниже и ниже. И наконец, Лисин осознал, что передвигаться может только на четвереньках, зачерпывая воротником жижу.
– Они никогда не догадаются, что мы подойдем с этой стороны, – изрек желтый. – Как договаривались, да, наемник?
– Да-да… – раздраженно ответил Лисин. Он наконец догадался перевесить на спину огнемет, чтобы тот не забился грязью.
Карлик одобрительно гугукнул из-за спины. Свет его фонаря бросал вокруг пугающие тени. Лисин мучился – от тесноты и мерзкого воздуха ему уже мерещилось, что стены сдвигаются, давят на ребра и не позволяют дышать.
Пришла и неожиданно сильно испугала мысль, что этим уродцам ничего не стоит воткнуть ему в спину нож и забрать все деньги.
Впрочем, что-то им все-таки мешало. Должно быть, особенности взаимоотношений с заказчиками из верхнего мира.
– Тише, почти пришли! – прошипел желтый, пряча фонарь. Лаз становился заметно просторнее, впереди было светло.
Проход закончился остатками металлической решетки, через которые жижа стекала куда-то далеко вниз журчащим водопадом. Лисин подполз к краю и осторожно выглянул.
Он увидел что-то вроде генераторного зала большой электростанции. Огромная пещера с необработанными стенами была затоплена жижей. В ряд стояли около десятка каких-то машин. Все давно заброшенное, заросшее и мертвое.
Однако в этом заброшенном зале обнаружились целых три светящихся сосуда. А через жижу были проложены мостки. Здесь тоже кто-то жил.
– Спускаемся вниз – и там расходимся, – радостно скалясь остатками челюсти, прошипел желтый. – Тебе вот туда, где стена проломлена. Дальше ищи сам. А мы через тот проход проскочим и будем ждать с плотом.
– А вы точно ждать будете? – прищурился сержант.
– Угу-угу, – прокуковал карлик.
– Все готово, и плот спрятан, – посерьезнел желтый. – Мы свое дело знаем. Доставим, как положено.
Спуститься по отвесной стене оказалось несложно – помогли остатки каких-то крепежных конструкций, вполне еще надежные, несмотря на древность. Внизу Лисин сразу погрузился по пояс в жижу, впрочем, к ней он уже привык. Корка грязи на волосах подсохла. Мелькнула мысль, что оружие может не понадобиться – достаточно будет скорчить рожу пострашнее, и все вероятные противники окаменеют от ужаса.
На самом деле он сам испытывал страх. Если наверху был просто чужой мир, то здесь он был трижды чужой. Здесь ему могли проломить голову только потому, что его лицо незнакомо. И в ближайшие минуты возможностей получить в живот нож или заряд огнемета становилось все больше…
…Днем раньше он встретился с заказчиком. Разговор происходил в темной комнате, собеседник был с ног до головы закутан в какие-то экзотические одежды, и говорил он недолго. Лисин даже не понял – человек это или гурцор.
Ему было сказано примерно следующее: там внизу, если даже самую малость сомневаешься, лучше убей первым. Потому что они, подземные страдальцы, сомневаться не станут в принципе. Чуть не так пошевелился, не то сказал – и твоя голова покатилась по полу…
Он не торопясь продвигался через зал, держась неосвещенных уголков и стараясь, чтобы бульканье жижи его не выдало. Можно было бы выбраться на мостки, но это означало сразу всем себя показать. Лисин надеялся получить хоть какое-то преимущество внезапности.
Вот и пролом в стене. Сержант запрыгнул на каменный уступ и некоторое время постоял, ожидая, пока с него стечет и отвалится грязь. В левую руку он взял огнемет, в правую – нож. Это был очень хороший нож – удобный, тяжелый и дьявольски острый. Его можно было метнуть из любого положения – и он обязательно втыкался. Не просто втыкался, а входил глубоко, проламывая кости. Лисин испытал его на деревянной стенке в Гостинице и пробил сквозную дыру. В этом ноже был какой-то секрет от темных.
Нож сейчас был предпочтительней. Огнемет первым же выстрелом взбудоражит всю эту чертову нору.
За проломом – еще один зал, поменьше. Здесь сухо. Стоят покосившиеся железные коробки в человеческий рост. Лисин догадывался, что все это хозяйство – остатки цивилизации каких-то Изначальных, но его это мало интересовало. Он и дома-то не питал к истории трепетных чувств, а тут история вообще чужая.
Он перелез через ржавую ферму, тихо прошелся вдоль стенки к следующему переходу и осторожно выглянул.
Сердце сержанта заколотилось с удвоенной силой.
Он увидел того, за кем пришел. В просторной хорошо освещенной комнате сидел человек – не по-здешнему румяный и чисто одетый. Ему на вид было лет сорок пять или чуть больше, у него были покатые плечи и могучая, прямо-таки бычья шея.
Человек жадно ел из железной тарелки. Ложка выбивала на ней размеренный ритм..
Лисин знал про него самый минимум. Это Гом ре Ашоли, бывший полицмейстер префектуры Дилла. Здесь он недавно, не больше двадцати дней. Как и все – прячется.
Он как-то не так использовал Темное Знание. Не просто «не так», а очень грубо нарушил соглашения между ведунами и магистрами. Настолько грубо, что его искали сами темные. Что касается Академии и официальной полиции, то там на нем просто поставили крест.
Привести живым любой ценой – так сказали Лисину. И не имеет значения, сколько нелегального отребья при этом будет перебито. Лисин не представлял, что можно такого сделать, чтобы, будучи первым полицейским префектуры, прятаться среди бандитского сброда. И какой у человека должен быть страх…
Он закинул огнемет за спину, затем тихо, на цыпочках прошел вдоль стенки и остановился, оказавшись у Ашоли за спиной.
– Не двигайся! – И он положил руку полицмейстеру на плечо.
Тот вздрогнул и вскочил, выронив тарелку. Лисин был полностью готов к этому и встретил Ашоли несильным, но жестким ударом костяшками в шею – как раз под ухо.
Человек упал на колени, схватился за горло и беззвучно закашлялся. Лисин прекрасно знал, что такой удар, если правильно сделан, на некоторое время лишает противника голоса.
Он сунул в чехол нож, выхватил заранее приготовленную липкую веревку и попытался завести полицмейстеру руку за спину, придавив его к полу коленом. Но тот неожиданно резво извернулся, дрыгнул ногами, и его стул с грохотом полетел в угол. Тут же в коридоре послышались какая-то возня, шарканье ног и недовольный голос.
Не отпуская руку Ашоли, сержант обернулся, выхватывая нож. И как раз вовремя – в двери торчала покрытая волдырями физиономия, крайне испуганная. В следующую секунду она исчезла, раздался гулкий топот убегающего.
У Лисина екнуло сердце: он понял, что сделать работу тихо не удалось. И теперь единственный шанс уйти – сделать ее быстро!
Он еще раз двинул Ашоли, на этот раз под дых носком ботинка, заставив его судорожно биться на полу и беззвучно хватать ртом воздух. Наконец удалось обмотать ему руки за спиной веревкой, но это была временная мера. Минут через пять смола поползет и путы ослабнут. До этого времени следовало покинуть опасное место.
Лисин рывком поднял Ашоли на ноги и, наградив профилактической затрещиной, потащил к выходу. Тот хрипел и сопротивлялся, но, ошеломленный внезапным нападением, серьезного отпора дать пока не мог. Хотя явно был сильнее сержанта физически.
– Еще один фокус – отстрелю яйца! – процедил Лисин, больно ткнув пленнику в ребра стволом огнемета.
– Лучше сразу голову… – прохрипел тот. – Мне наверх нельзя. Совсем нельзя.
Они двигались через мостки – Лисин тащил Ашоли, выламывая ему связанные руки. Тому приходилось идти, скрипя зубами от боли. Сзади послышались крики. Такой расклад сержант предвидел и подготовился.
Притормозив на пару секунд, он сорвал с пояса глиняную бутылочку, стряхнул с нее защитную проволочную оплетку и, хорошо размахнувшись, швырнул навстречу преследователям.
Бутылочка разлетелась на мелкие кусочки, встретившись со стеной, в воздухе повисло прозрачное облако, запахло кислым.
Лисин сбавил ход и двинулся спиной вперед – он хотел убедиться, что все сработает. Через пару секунд из прохода выскочил очередной прыщавый урод, он с ходу влетел в облако испарений – и в следующий миг на нем воспламенилась одежда. Он с воем сиганул с мостков в жидкую грязь, но даже там огонь не унимался. Через секунду еще один бедолага вылетел из прохода – и разделил участь первого с поразительной точностью.
– Вот вам овуляция! – злорадно прошипел сержант и прибавил ходу, не забыв отвесить Ашоли стимулирующую затрещину. Тот, потрясенный, не очень и возражал.
Лисин знал, что самовоспламеняющаяся завеса придержит противника на пару минут, но и это было немало.
– Сколько у тебя охраны? – процедил он в ухо полицмейстеру и дернул вверх его связанные руки, от чего суставы чуть хрустнули.
– Да нет у меня никакой охраны! – Лисин заметил, что по лицу пленника скатываются слезы. – Это местные, я их кормлю, они меня защищают.
– Плохо защищают, – ухмыльнулся сержант. – Наверно, плохо кормишь. Сколько их?
– Не знаю… тут примерно полтора десятка живых. Разве их посчитаешь?
Сержант только зарычал от досады. Пятнадцать бойцов, пусть даже неказистых, – это проблема. Неизвестно, правда, сколько из них успеют доковылять…
Они уже перебирались по мосткам через «генераторный зал». Оставалось совсем немного. Ашоли вдруг вскрикнул и припал на одну ногу. Лисин с изумлением увидел, что на штанине у него расплывается небольшое кровавое пятно. Через мгновение сознание отметило прозвучавший выстрел из огнемета.
– Не стрелять! – жалобно прокричал Ашоли. Вернее, прохрипел – голос к нему возвращался медленно. – Не в того попали!
Найти стрелявшего оказалось просто – в другом конце зала поднималось черное облачко дыма. Лисин рефлекторно хотел прикрыться пленником, но вспомнил, что ему говорили – «доставить живым любой ценой». И это были не просто слова.
Поэтому сержант поступил наоборот – сам прикрыл пленника собой. Все равно с такого расстояния от простого огнемета только ссадины.
Впрочем, у Лисина был непростой огнемет. Он переключил заряд и, невероятным образом изогнувшись, прицелился, уперев оружие себе в колено. Дождавшись, пока неведомый стрелок пошевелится, он выстрелил.
Заряд ударил в стену над противником и с треском разорвался. Послышался истошный крик, стрелок бросил оружие и забегал кругами, держась за уши. Лисин вскочил и потащил Ашоли дальше, а приблизившись к стрелку, всадил ему в живот обычный заряд, практически в упор. Тот рухнул замертво, крик моментально оборвался.
Они заскочили в проход, ведущий к подземной реке. Лисин уже мысленно поздравил себя, что прошел самый трудный этап, но оказалось, поторопился.
Из какой-то двери выскочило сразу трое – сержант видел их против света и не мог разглядеть ни лиц, ни оружия. Он припечатал Ашоли к стене, а сам встал на колено и вздернул огнемет. До бегущих врагов было всего метров десять.
Выстрел – и один из них сбился с бега и покатился по полу. Одновременно прозвучал выстрел с той стороны. Лисин заметил вспышку и дым, но не сразу понял, что его щеку обожгло раскаленным крошевом.
Он снова выстрелил – и опять удачно: второй с лету уткнулся носом в пол. А вот очередной выстрел не получился. Возможно, огнемет хлебнул-таки грязной жижи, но разбираться с этим было некогда. Третьего встретил нож, проломив ему грудную клетку буквально за пару шагов от Лисина.
Он не успел перевести дыхание, как вдруг увидел очень неприятную вещь – первый раненый копошился на полу и пытался направить в его сторону свой огнемет. Лисин похолодел – стрелять на опережение ему было нечем. Недолго думая, он рванул вперед, не задержавшись даже, чтоб вытащить нож из груди убитого.
Он надеялся, что успеет первым. Но уже было ясно, что не успевает. Черный глаз оружейного ствола смотрел на него.
Грохнул выстрел, Лисин сжался и зажмурил глаза. Но ничего не произошло. Противник лежал на полу и не шевелился. Зато из-за угла выглядывал карлик и приветливо помахивал дымящимся огнеметом.
– Угу-угу-угу…
У сержанта едва не подкосились ноги от пережитого. Он все же собрался с силами и вернулся за Ашоли. Почему-то пахло дымом и щипало глаза. Лисин наконец увидел: тлеет его одежда на груди! Посмотрев внимательнее, он понял, что как раз сюда ему попал заряд из огнемета. Однако пробил и поджег только накидку и рубаху.
А под рубахой были доспехи…
* * *
Уже четвертый день Петрович служил в Гостинице, и все это время его не покидало противное зудящее беспокойство. Причиной тому были «постояльцы».
Он еще ни разу не видел никого из существ, которых держали за толстыми железными створками, зато постоянно слышал их. И каждый день общался с ними, правда, очень косвенно.
Утро начиналось с того, что он шел на «кухню» – низкое цилиндрическое помещение, где в пузатых и грязных котлах готовилось варево. Он получал тяжелую скрипучую тележку с большим баком и начинал обход закрепленных за ним коридоров.
Возле каждой двери – остановка. Петрович откидывал в створке особую крышку, похожую на клапан мусоропровода, и вливал туда пятилитровую порцию серой булькающей каши совершенно неаппетитного вида.
В это время ему были слышны звуки из-за двери. Они были очень разные: то стон, то жалкое хлюпанье или плач, то рычание и фырканье, то какой-то хруст и скрежет. Он был уверен, что некоторые из узников в полном смысле слова грызут железные двери.
Они тоже слышали скрип тележки и всякий раз как-то реагировали на его приход. Одного бака хватало примерно на полкоридора, после чего Петрович возвращался на кухню за новой дозой.
В первый же день ему довелось услышать еще кое-что. С одним из «постояльцев» что-то случилось. Он выл так, что было слышно в других коридорах. И бился о дверь как таран, даже стены дрожали. Эти звуки просто сводили с ума. Петрович с ужасом думал, что будет, если дверь не выдержит.
В тот раз боялся не только Петрович, но и сами «постояльцы». Тревожная возня и визг слышались из-за всех дверей.
Потом прибежал Гайда и велел Петровичу скорее уходить в свою комнату. Упрашивать не пришлось. Уходя, Петрович успел кое-что увидеть. С противоположной стороны в коридор быстрыми шагами входил отряд из шести гурцоров. Это были не простые гурцоры, а темные воины – очень высокие, обтянутые ремнями, обвешанные доспехами и оружием. Вдобавок к обычным маскам на лицах у них были эдакие решетки, словно у хоккейных вратарей.
Двое вели на ремнях гомобов – тоже перетянутых кожей и защищенных. Это были не обычные гомобы-дворняжки, а боевая разновидность – массивные, с костяными шипами на сгибах конечностей и в районе шеи.
Вид у гурцоров был очень воинственный, решительный и безжалостный, Петрович ни за что не хотел бы заиметь таких врагов.
Какое-то время, уже находясь в своей каморке, он продолжал слышать вой и грохот, потом все резко прекратилось.
Петрович еще долго не выходил наружу, просто сидел, глядя в одну точку и пытаясь унять дрожь. Затем пришлось вернуться к работе.
Если бы не эти жуткие детали, работа в Гостинице ему бы даже понравилась. По сравнению с тем, что было до этого, разумеется. Здесь он имел свой угол, где мог отдохнуть, не любуясь на муравьиную возню энейцев. Еда здесь была получше. Свободного времени оставалось довольно много, хотя тратить его было особо не на что. Как-то получилось, что и в этой его жалкой жизни нашлось место небольшим радостям.
Гайда относился к нему хорошо, однако по-прежнему называл «муммо». Петровичу это не слишком нравилось, впрочем, он мирился. В самом деле: кто он еще?
Пару раз у них случались долгие разговоры: Петрович рассказывал о своей прошлой жизни, о своем городе и работе, о Вере Иванне. Энеец слушал с улыбкой и покачивал головой, он не верил, что где-то в мире существуют такие места. Впрочем, Петровичу это было безразлично.
Однажды, разглядев в глазах Петровича след пронзительной и безнадежной тоски по старому, Гайда сказал:
– Все еще мечтаешь вернуться в свою прошлую жизнь? Не мечтай, муммо, этого не будет. И я хотел бы, но отсюда не возвращаются. Мы в Шире. Мы теперь собственность темных, а это случается один раз и навсегда.
Петрович не особо вдумывался в смысл своей работы в Гостинице, да и смысл самого существования Гостиницы его мало беспокоил. Однако день за днем случайные наблюдения давали крупицы информации, а из крупиц складывалась все более узнаваемая картинка.
Первым из наблюдений была ликвидация взбесившегося «постояльца» в его камере. Спустя несколько дней Петрович получил новую пищу для размышлений.
К нему прибежал взволнованный Гайда и протянул ему новую куртку. Кроме лимонных полос, на ней был белый круг.
– Одевай скорее, муммо, мы спускаемся на полигон! – крикнул он.
– Какой полигон, зачем? – Петрович даже и не сомневался, что где-то случилось неладное.
– Так нужно… Они вырвались! Они опять вырвались!
Тут уж Петрович всерьез испугался. Но спорить он не мог и не стал. Натянул куртку, вопросительно посмотрел на Гайду.
– Да не бойся, – кивнул тот, заметив, как трясутся у Петровича руки. – Землецы всех перебили. Нам нужно будет только прибраться.
Они помчались по коридору и прыгнули в воздушный лифт, которым Петрович еще ни разу не пользовался. Падение было довольно продолжительным, внизу оказалось что-то вроде спортивной раздевалки со шкафчиками.
Гайда открыл один из шкафчиков и достал два странных предмета, отдаленно напоминающих противогазы. Только без масок. Плоский кругляш размером с блюдо и два гофрированных шланга.
– Я не должен тебе это давать, муммо – проговорил Гайда шепотом. – Но ты хороший человек. Возьми на всякий случай. Думаю, они не догадаются… Смотри, как это делается…
Он повесил кругляш на грудь, закрепив на шее и сзади ремешками. Шланги расположились на руках и тоже зафиксировались с помощью кожаных браслетов.
Петрович сделал так же. Устройство слегка оттягивало шею, но в целом не мешало.
– Пока на тебе эта штуковина, они на тебя не нападут, – продолжал шептать Гайда. – Даже близко не подойдут. Эта штука называется «крысолов». Запомни главное: если хочешь их остановить, делай так…
Гайда расставил руки в стороны.
– А если отбросить от себя, просто резко направляешь руки на них, понял?
– Слышь, а кого это «их»? – У Петровича заметно дрожал голос. – Я ничего не понял! Ты о ком сейчас говоришь?
– Не могу ничего объяснять, – с сожалением скривился Гайда. – Ты и так узнаешь много лишнего. Если что случится, сам поймешь.
– Что случится?!
– Главное – не бойся, муммо! – Гайда назидательно поднял палец. – Землецы уже там, и они все контролируют. Я же не боюсь – видишь?
Он налег на мощную дверь и с усилием отворил ее. Петрович сразу встретился взглядом с двумя бойцами-гурцорами, стоящими за ней. Те насторожились лишь на мгновение, пока не взглянули на куртки с полосками и кругами. Петрович успел заметить, что у обоих были точно такие же «крысоловы».
– Быстрей, муммо! – поторапливал Гайда.
Они огибали просторный круглый зал, в центре которого было нечто вроде огороженного бассейна. Петрович уже запыхался, но Гайда, казалось, был неутомим.
Еще одна дверь – и их взглядам открылся длинный и прямой коридор со скошенными вверх стенами – ни дать ни взять крышка гроба, как подумалось Петровичу…
В следующий момент он понял, что такое сравнение появилось явно неспроста.
По полу тянулись кровавые полосы. Впереди лежало чье-то истерзанное, излохмаченное тело – то ли человек, то ли гурцор – опознать было невозможно.
«Нет, не гурцор», – решил Петрович, заметив на остатках одежды лимонную полосу.
Еще одно тело лежало подальше, там, где брызги крови краснели даже на стенах и потолке. И еще два или три трупа – совсем далеко.
– Видишь… вот… – растерянно пробормотал Гайда. – Ну, идем…
– Слышь, а что это? – Петрович тяжело дышал.
– Да вот… сам видишь, такая беда. Идем, муммо, нам надо поторопиться.
Они миновали первое тело, причем Петрович смотрел в сторону – его уже ощутимо мутило. Гайда провел его в боковую дверь, и они оказались в сводчатом помещении, где тоже стояли вооруженные гурцоры.
Большую часть помещения занимал полукруглый стеклянный колпак. Похоже, здесь был смотровой зал – сквозь стекла колпака открывался вид на нижний этаж. Вернее, на одну из комнат – совершенно пустую, с голыми каменными стенами и очередной мощной дверью, сейчас настежь распахнутой.
Там, внизу, тоже все было в крови. В одном углу лежал мертвый боевой гомоб, из его спины был вырван огромный кусок. В двух шагах от него – убитый гурцор. Из-за нелепо разбросанных конечностей он походил на тряпочную куклу.
Гайда что-то спросил у гурцоров, затем потащил Петровича к небольшой дверце. Они спустились по тесной винтовой лестнице и оказались рядом с трупами гомоба и гурцора.
Здесь нехорошо пахло. Как в мясном ряду на рынке. Петрович сделал шаг к гурцору – он вдруг увидел, что у того на груди висит «крысолов» с оборванным шлангом.
– Слышь, а как же так?.. – растерянно позвал он Гайду, но тот предостерегающе воскликнул:
– Стой, муммо! Даже не вздумай подходить! Они запрещают трогать своих покойников, пусть сами разбираются. Стой на месте, я сейчас вернусь.
Он вынырнул в дверь и вскоре появился, волоча за собой широкий железный поддон на веревках.
– Придется потрудиться, муммо. – Он подтащил поддон к туше гомоба. – Давай-ка поднатужимся. Помогай…
Петрович брезгливо обошел мертвое тело, прикидывая, где лучше взяться, чтоб не наколоться об один из устрашающих шипов. В складчатую шкуру можно было вцепиться почти в любом месте, но туша была тяжелая, а кровь скользкая. Наконец им удалось верно направить усилия и перекатить гомоба на поддон. Энеец Гайда, несмотря на субтильность, оказался очень даже сильным.
– Потащили, муммо. Яма недалеко.
– Слышь, кто их так? – спросил Петрович, когда они, пыхтя и отдуваясь, тащили поддон.
– Тебе лучше не знать, муммо. Истину говорю, не думай об этом.
Они свалили тушу в черное жерло кислотной ямы, ответившей плотоядным чавканьем. С минуту постояли, восстанавливая силы и стряхивая капли пота.
– Идем, муммо, работы еще много.
– Слышь, Гайда, а ты-то почему со мной таскаешь? Вроде ж начальник…
– Потому что некому таскать. Здесь больше трех десятков живых сегодня по коридорам размазали. Землецам хорошо – у них «крысоловы», а прочие… ты сам видел, муммо. Ладно, идем.
Пустой поддон заскрежетал о каменный пол.
– Это сделали те, которых я кормлю? – спросил Петрович чуть погодя.
– И те, и не те… – пожал плечами Гайда и нахмурился.
– А как же тот гурцор, мертвый, которого мы видели? – спохватился Петрович. – У него ж вроде тоже эта штука была? Не уберегла?
– Честно сказать, с него и началось, – окончательно помрачнел Гайда. – Не сработала его штука. Такое бывает…
На пересечении двух коридоров им навстречу вдруг вышагнул гурцор-воин. Огнемет длиной чуть ли не в полтора метра лежал у него на сгибе руки.
– Назад! – приказал он. – Еще дальше, ждите там.
Гайда бросил поддон и поспешно отступил в глубь коридора, утянув за собой Петровича.
– Что там? – встревожился тот.
– Сказано ждать – значит, жди, муммо.
Через несколько минут что-то начало происходить. Через перекресток пробежали несколько вооруженных гурцоров. Двое из них задержались, заняв позиции за углами и приготовив оружие. Они обменивались какими-то восклицаниями, но Петрович не разобрал ни слова.
– Слышь, может, подальше отойдем?
– Не надо, стой спокойно, муммо, – процедил Гайда.
Впереди стало тихо. Гурцоры стояли неподвижно со своими огнеметами, но чувствовалось, что все они очень напряжены. Вот-вот что-то должно было произойти.
На перекрестке показался человек, испачканный с ног до головы кровью. Он вышел из бокового тоннеля и двигался спиной вперед, вытянув руки перед грудью.
На руках Петрович разглядел шланги «крысолова».
– Готовы? – отрывисто и с каким-то отчаянием спросил человек.
– Еще! Еще! – закричали гурцоры.
Человек продолжил движение – медленно и осторожно, словно шел по тонкой доске.
Через несколько секунд стало ясно, почему он так испуган. Вслед за ним на пересечение вышло чудовище, от вида которого Петрович сдавленно охнул:
– Матерь Божья….
Оно было похоже на трехметрового ощипанного цыпленка. На месте крыльев лениво шевелились зазубренные клешни, окаймленные гроздьями шипов. Головы не было вообще, неясно, где располагались глаза. Может, и глаз не было тоже…
– Останавливай, – негромко велел один из гурцоров.
Человек пошел еще медленнее, постепенно разводя руки в стороны. Наконец остановился. Остановилось и чудище, беспокойно ворча и притопывая куриными ногами.
Гурцоры одновременно начали стрелять с четырех или пяти точек. Звук огнеметов отдавался в ушах треском рвущейся ткани и скрежетом металла.
Петрович невольно присел и обхватил голову руками. Гигантский бройлер почти сразу рухнул набок и завертелся, скребя по стенам когтями-зубилами. Ударившая в угол клешня выбила целую гроздь камней, раскатившихся на десяток метров.
Гурцоры продолжали палить, коридоры заполнил дым и вонь паленого мяса. Ошарашенный Петрович неистово желал, чтобы светопреставление поскорее закончилось. Наконец дождался.
Выстрелы стихли, обугленная туша обильно дымилась, занимая половину ширины коридора. Гурцоры спокойно вешали оружие на ремни.
– Нам уже можно уходить? – напомнил о себе Гайда, который не меньше Петровича жаждал поскорее убраться отсюда.
– Проходите, быстро! – скомандовал один из гурцоров. – Пойдете обратно – захватите пару баллонов кислоты. Сожжем это прямо здесь. – И он пнул поверженное чудище ногой.
В этот день Петрович вымотался как никогда. Он весь извозился в чужой крови и к вечеру смотрел на изуродованные трупы без эмоций.
Они с Гайдой таскали мертвецов, бригада из четырех суетливых и пугливых усодов отмывала полы и стены от крови. За день полигон был приведен в относительный порядок.
Вечером, перед уходом, Гайда спросил:
– Помнишь Зигфа, который тебя сюда привел?
– Помню, был такой, – без интереса кивнул изнуренный Петрович.
– Он тоже был здесь. И ему тоже досталось…
– Убили? – охнул Петрович.
– Нет, только ноги переломали. Но знаешь, муммо… уж лучше бы убили. – Он протяжно вздохнул. – Ладно, муммо, отдыхай.
* * *
До последних минут Лисин не мог понять, зачем ему навязали двоих проводников, когда вполне хватило бы и одного.
Понимание пришло, когда они погрузились на плот и устремились по подземной реке. Управлять этой связкой бочек и бревен могли только два человека, один бы не справился. Управление заключалось в том, чтобы предупреждать удары плота о стены – отталкиваться то шестом, то просто ногами и руками.
Без этого плот развалился бы в ближайшие минуты – швыряло его очень здорово. Почти как на американских горках.
Желтый и карлик вели плот, сам сержант присматривал за пленником. Главным образом следил, чтобы тот не вылетел в воду на очередном крутом повороте. Плот то и дело обдавало водой, но это было и к лучшему – вода смывала грязь, которой все трое пропитались в подземельях.
У Лисина то и дело возникало странное чувство дезориентации в пространстве. Порой казалось, что они движутся не вниз, как положено при спуске, а вверх. От этого даже кружилась голова.
В очередной раз движение вверх показалось таким явственным, что Лисин не выдержал и тронул желтого за плечо.
– Эй, братан! – прокричал он, перекрывая шум воды. – Почему мне все время кажется, что мы плывем вверх? У тебя тоже так?
– У всех так! – радостно рассмеялся желтый. – Потому что так и есть. Мы плывем именно вверх! Вместе с водой! А разве тебе надо вниз?
– Как такое возможно? – не поверил сержант.
– Об этом надо спросить у Изначальных! Поинтересуйся при случае, – снова рассмеялся желтый и вернулся к управлению плотом.
Сбитый с толку сержант весь остаток пути присматривался и все отчетливее убеждался в невозможном – вода действительно текла вверх.
Прошло часа два, все вымотались, промокли и жутко замерзли. Хуже всех, наверно, было полицмейстеру – он не мог даже нормально пошевелиться. Наконец впереди забрезжил дневной свет.
Течение вынесло их прямо в море. Желтый положил свой шест и с хитрым видом выудил из ременной сумки предмет, похожий на большой фонарь.
«Фонарь» он опустил в воду, там что-то интенсивно забулькало, зажурчало, и через минуту плот вдруг сам начал набирать скорость. Карлик тоже отложил шест и теперь просто отдыхал.
Лисин хмыкнул, удивленно покачивая головой.
– Я же говорил – доставим в лучшем виде, – заявил желтый с весьма самодовольным видом.
Некоторое время они шли вдоль скального берега, поднимавшегося справа мрачной тридцатиметровой стеной. Плот иногда ощутимо подбрасывало на волнах, но после утомительных гонок в тоннеле это казалось просто легким аттракционом.
Скалы справа становились все ниже, а потом и реже. Появились пустынные глинистые пляжи.
– Рогатая скала! – сообщил желтый, показывая на берег. – Нам туда.
– Знаю, – кивнул Лисин, а карлик удовлетворенно угукнул.
Приметная скала с раздвоенной вершиной возвышалась среди нагромождения камней в сотне шагов от берега. Желтый выдернул из воды свой двигатель-«фонарь» и развернул плот. Через минуту он ткнулся в берег.
– Как договаривались, наемник! – весело оскалился желтый. – Мы свое дело сделали.
– Молодцы… – пробурчал сержант и полез в кошелек. – Как договаривались, – сказал он и выдал приятелям по хрустальной монетке. Те воодушевленно закивали.
– А это – премия за качество. – И он дал им еще по монетке. – Спасибо, что выручили, парни.
Ошалевшие от неслыханной щедрости помощники не нашлись что сказать. Лисин поднял Ашоли на ноги и, не тратя слов на прощание, поволок его к рогатой скале.
Не прошли они и дюжины шагов, как Ашоли оживился.
– Отпусти меня. Отпусти, умоляю.
– Ага, щас… – буркнул сержант.
– Да какая тебе разница?! Ты же наемник, за деньги работаешь! Я дам тебе деньги, дам!
Лисин чувствительно встряхнул его, Ашоли закашлялся и на время замолчал.
У подножия скалы сержант усадил пленника на сухую, покрытую трещинами глину, не забыв проверить прочность узла. Сам он занялся своей одеждой – принялся поочередно снимать вещи, выжимать и раскладывать на сухих теплых валунах. Огнемет и пояс с ножом и приспособлениями он положил подальше.
– Отпусти меня, – вновь заговорил Ашоли. – Моей вины ни в чем нет, и вообще, это не твоя игра, слышишь?
Лисин молчал, занимаясь своей одеждой.
– Ты сам не знаешь, во что ввязался, наемник! Твоя собственная жизнь здесь просто пыль, ты сам – бессильная кукла. Тебе бежать отсюда надо, быстро и далеко, ты понял меня, тупица?
Лисин выпрямился и медленно обернулся. Так же медленно приблизился к полицмейстеру и сел напротив, сложив ноги по-турецки. Правой рукой он собрал в горсть несколько мелких камешков.
– Ты понимаешь, что твоя тупость тебя же и погубит, наемник?! – горячо заговорил Ашоли.
Лисин несильно размахнулся и швырнул в голову пленника небольшой круглый камешек. Тот отскочил ото лба, звонко щелкнув.
Ашоли вздрогнул и застыл с открытым ртом, изумленно глядя на сержанта.
– Ты… ты рехнулся?! – выдавил он наконец.
И тут же получил в голову еще один камешек. Не сильно, но чувствительно.
– Да ты просто послушай меня!.. – Снова щелчок по голове.
– Понятно… – Он рассыпался нервным смехом. – Решил наказывать меня за каждое слово…
И снова камень отскочил от его макушки. Ашоли наконец замолчал, уставившись себе под ноги. Лисин выждал некоторое время и вернулся к своей одежде.
Однако выдержки полицмейстера хватило от силы минут на десять. Сначала он напряженно думал, шевеля губами, – видимо, изобретал способ переубедить несгибаемого конвоира. Вдруг его глаза блеснули.
– Ладно, – проговорил он. – Раз уж ты не хочешь мне отвечать, я сам… – И он настороженно уставился на Лисина. – Ну, кидай свои камни!
Тому было уже лень воспитывать подопечного, он решил просто его игнорировать.
– Напоследок открою тебе одну тайну, наемник. Ты ведь слышал про событие, которое готовится в столице мира? Про запуск Роториума слышал, да?
Лисин молчал.
– Конечно, слышал. Роториум, он же роторный центр, древняя энергетическая станция, которую только сейчас решили запустить, не советуясь с Темной гильдией. Ты так и будешь молчать?
Выждав пару секунд, он продолжил:
– Так вот, знай. Роториум погубит столицу. Есть заговор. Есть хитрый и масштабный план. Запуск роторов станет самым ужасным событием в Вантале за последние триста лет. Уже есть средства, чтобы в одночасье перекинуть с другого конца мира огромную армию. Столицы не станет, а ее жители погибнут страшной смертью. И Великой Академии, как ты понимаешь, тоже не станет! Будет хаос, будет голод, безвластие и череда страшных войн. Все просчитано, план почти идеален. Скажешь, тебе это все равно?
Лисин продолжал упрямо молчать, только губы сжались плотнее. Он терял терпение.
– А знаешь, зачем я тебе это рассказываю, наемник? А затем, что теперь мы связаны этой тайной, как цепью! За мной охотились именно потому, что я знаю про заговор. Теперь и ты о нем знаешь. Тебе не удастся скрыть это от ведунов, они видят нас насквозь. Тебя ждет та же судьба, что и меня. В лучшем случае – это смерть.
Лисин резко обернулся:
– Ну, ты все сказал?
– Нет, не все. – Ашоли сверлил его глазами. – У тебя теперь только один способ спасти свою жизнь – бежать отсюда со всех ног. Но сначала отпустить меня, потому что я тебя покрывать не стану, если попаду к темным.
Лисин молчал, презрительно разглядывая Ашоли. Тот вдруг взбесился:
– Ну, что ты пялишься на меня?! Чертов кретин, разве ты не понял? К тебе приближается смерть! К нам обоим приближается смерть, а мы сидим и ждем ее! Развяжи мне руки, я дам тебе деньги, ты будешь жить в достатке и безопасности! Неужели этого мало?
Лисин холодно усмехнулся:
– Ты даже себе не смог устроить безопасность, чудик. Зачем тогда другим обещаешь?
– Да я!.. – Пленник вдруг осекся – в руке у Лисина появился новый камешек, на этот раз довольно увесистый.
– Больше ни звука. А то устрою тебе такую овуляцию напоследок, что… – Он снова усмехнулся и отбросил камень.
Ашоли замолчал, порывисто дыша. Глаза его бегали, на лице проступили красные пятна. И вдруг он застыл, увидев что-то за спиной Лисина. Губы его задрожали.
Сержант осторожно, не теряя бдительности, обернулся. В десяти шагах от него между камнями неслышно гарцевали на взмыленных крилах два всадника. Оба – гурцоры, с оружием, в традиционных масках. Несколько секунд им понадобилось, чтобы осмотреться и убедиться в отсутствии нежелательных сюрпризов. Затем один из них махнул кому-то рукой.
Из-за скалы медленно выкатился самоход на огромных, в человеческий рост, колесах. Он двигался почти бесшумно, слышен был только шорох сухой глины под колесами. В кабине, напоминающей по форме старинный утюг, распахнулся люк.
Оба гурцора спешились и помогли выбраться из кабины третьему – очень высокому и богато одетому, в маске, украшенной тонкими серебряными узорами.
Ашоли за спиной Лисина сдавленно всхлипнул.
Но высокий гурцор подошел почему-то сначала к Лисину и застыл, внимательно разглядывая его.
– Поразительно, – сказал он наконец и, приподняв маску, чуть склонился над сержантом, словно над букашкой, которую хочется изучить получше.
Лисина словно парализовало. Он смотрел в неподвижное лицо, будто бы сделанное из черной смолы, и целый ураган леденящих чувств и ассоциаций проносился в его душе. Два узких темных глаза были окнами в какой-то совсем другой мир, где правили боль и страдания, где в мировых пожарах гибли миллионы неповинных существ, где не было места надежде и справедливости.
Он, кажется, начинал понимать отчаяние своего пленника.
– Ты, кажется, чем-то обеспокоен? – с едва уловимой усмешкой спросил гурцор.
– Ну… как бы да… – Голос сержанта стал неприятно хриплым и неуверенным. – Пятерых мертвецов там оставил.
– Это немного. В твоей гильдии знают, где ты и с кем?
– У меня нет никакой гильдии. Я сам по себе.
– В самом деле? – Гурцор, казалось, был немало удивлен. – Это хорошо. Это очень хорошо. Никто не должен знать про нашу встречу. Я даже готов доплатить за это. Хотя ты же и сам все понял?
– Да уж понял… – Лисин не выдержал и опустил глаза.
Гурцор оставил его и приблизился к Ашоли. Тот весь сжался, скрючился, как продырявленный воздушный шарик.
Гурцор растопырил пальцы над его головой и сделал вращательное движение, словно открывал банку с винтовой крышкой. Ашоли обмяк и завалился набок. Он не умер – было видно, что его грудь продолжает судорожно вздыматься.
– Вы говорили о чем-нибудь? – спросил гурцор, обернувшись к Лисину.
– Ну, так… в основном ругались. – Сержант забеспокоился.
– И что же он тебе рассказал?
В этот момент Лисин понял, что врать бесполезно! Его давно уже просветили насквозь и рассмотрели все потаенные уголки.
– Ну… бред всякий нес… Про заговор, про электростанцию какую-то.
– Еще что?
– Еще – что в какой-то столице скоро все погибнут. – Лисин уже всерьез испугался, что угрозы Ашоли окажутся не пустым звуком.
Гурцор сухо рассмеялся.
– Что ж, – весело сказал он. – В этом случае тебе лучше не путешествовать по столицам, верно?
– Верно, – удивленно пожал плечами Лисин.
– Так и договоримся. – Гурцор щелкнул пальцами, и его попутчики подняли с земли пленника. – Постарайся не погибнуть в ближайшие дней пятнадцать-двадцать. Ты мне понадобишься. Я тебя найду.
Лисин, подкидывая на ладони мешочек с монетами, наблюдал, как гурцоры привязывают бесчувственного Ашоли к кабине самохода.
Наконец, он остался один. Потрогал разложенную на камнях одежду – оказалось, еще не высохла.
«Почищу пока оружие, – отстраненно подумал сержант. – Потом пойду потихоньку».
Он очень жалел, что нигде невозможно достать обыкновенную водку. Грибные настойки, которыми утешались все местные, заменяли ее плохо.
