9. Второй этап
Человек в кибермаске вышел из многокамерного шлюза на приемную площадку и с облегчением вздохнул. Тюремный уровень Дворца производил тягостное впечатление. Решетки, мрачные, вечно чем-то недовольные охранники, лишенные виртуальных наложений серые стены… Все это угнетало. Человек торопливо покинул территорию невеселого квартала и направился к самому высокому зданию двенадцатого, смежного с Дворцом сектора. Первую часть своего нового замысла он выполнил. Оставшийся в одной из камер тюрьмы подопечный ни о чем не подозревал, потому что незнакомец коснулся только его силового генератора, а не мыслей. Справиться с вживленным под кожу Воина энергетическим симбионтом оказалось несложно. Теперь, в непредвиденной ситуации, заключенный не мог защитить себя силовым полем. А ситуация, по плану человека в маске, должна была возникнуть с минуты на минуту. В небе над высотным зданием двенадцатого сектора уже появилась, пока едва различимая, серебристая точка…
Такого не случалось примерно семьдесят лет. Никто уже и не помнил, как это происходит с титанами. Тем более с Воинами. Очередная червоточина в пространстве образовалась настолько близко к поверхности планеты, что её нижний край срезал часть крыши одного из зданий первого уровня, и под обломками оказались погребены сразу трое титанов, причем одним из них был Воин. Опешившие спасатели успели извлечь пострадавшего из-под завалов ещё живым, но он скончался прямо у них на руках; Прибывшие через минуту реаниматологи только развели руками. Полученные Воином травмы были настолько тяжелыми, что спасти его врачи уже не могли. В общем-то, никто никогда не сомневался, что титаны те же люди, только более высокоразвитые, но гибель полубога на глазах у сотен обычных граждан все равно выглядела событием крайне нелепым и каким-то противоестественным. Пока толпа зевак и добровольцев переживала смерть одного из кумиров, червоточина расширилась, окончательно разрушив здание, и осветилась изнутри серебристым сиянием.
Возникшая паника и неорганизованное бегство помешали боевым подразделениям подойти к разверзшейся дыре, и потому первые «сюрпризы» вышли из загадочного тоннеля абсолютно беспрепятственно. Это были массивные магнитопланы незнакомой большинству жителей Титана конструкции. Они двигались быстро и уверенно, легко расталкивая тупыми бронированными носами стоящие у обочин машины. Очень скоро броневики вражеского десанта разъехались по всем прилегающим к точке высадки улицам, практически наводнив первый уровень сектора серыми своими корпусами. Подоспевшим солдатам регулярной армии оставалось лишь констатировать, что двенадцатый, непосредственно примыкающий к Дворцу участок на одну десятую занят врагом. В бой солдаты вступали неохотно, все ещё надеясь, что эту неприятную миссию возьмут на себя Воины, но тем было не до десанта. Еще десяток червоточин протаял в космическом пространстве на ближней орбите, и примерно вдвое больше образовалось чуть дальше искусственного светила. Все силы орбитальной обороны, а также крейсеры Воинов сосредоточились на отражении атаки вражеского флота, и события на поверхности планеты их не интересовали. Во Дворце и прилегающих секторах Ямата и так оставил непозволительно много Воинов, целых шесть. И вот один из них уже не мог встать на защиту Титана. Это снижало шансы обороняющихся отбить атаку десанта ровно на одну шестую. Однако в строю оставалось ещё пять непобедимых бойцов, и солдаты регулярной армии тешили себя надеждой, что этого будет более чем достаточно.
В первые минуты сражения так оно и было. Трое Воинов, закованных в непробиваемую металлопластиковую броню боевых костюмов, поблескивая искрами – силовых полей, вышли на центральную улицу квартала и предприняли попытку контратаковать десант. Именно «предприняли попытку», которая с блеском провалилась уже на первой минуте. Началось все с того, что бронемашины врага упорно не желали выходить из строя. Воины стреляли сразу из обоих «рукавов», но системы защиты десантных магнитопланов прекрасно держали удар, и вскоре троица озадаченных Воинов оказалась в плотном кольце машин, ведущих интенсивный ответный огонь. Боевые костюмы и силовые поля защищали титанов и не от таких обстрелов; но непрерывно хлещущие со всех сторон потоки когерентного излучения, плазмы и заряженных частиц просто не давали сдвинуться с места. Вся энергия усилителей наружного скелета костюмов тратилась на поддержание силовых полей. Титанам приходилось шагать самостоятельно, без помощи сервомеханики, а костюмы были все-таки тяжеловаты. В конце концов, один из Воинов все же сумел подобраться к ближайшему магнитоплану. Оказавшись в «мертвой зоне», титан восстановил энергоснабжение усилителей и просто перевернул машину кверху брюхом. Потеряв опору на магнитную подушку, броневик гулко ударился крышей о бетонопласт мостовой и только после этого прекратил стрелять. Воин любознательно вскрыл люк машины и, заглянув внутрь, вытянул оттуда двоих отчаянно сопротивляющихся членов экипажа. Немного подержав взбрыкивающих всеми конечностями солдат на весу перед затемненным забралом шлема, титан швырнул их прямо под луч ближайшего броневика. Двое других Воинов тем временем, не сговариваясь, сменили тип оружия, и ситуация сразу же пошла на поправку – На стрелковые излучатели античастиц алюминиево-керамическая броня магнитопланов рассчитана не была. Успешно выйдя из окружения и быстро разгромив с десяток вражеских заслонов, титаны пробились к червоточине, но уже на пороге вражеского транспортного канала обнаружили, что их подвиг никто не оценил. Машины врага продолжали наступать в направлении Дворца, словно им в тыл вышли не грозные Воины, а оловянные солдатики. Два оставшихся на главном направлении титана и регулярные подразделения пока сдерживали натиск наступающих сил, но с нижних уровней начали поступать тревожные сообщения от добровольцев. Они в один голос утверждали, что часть десантников спешилась и проникла на жилые уровни. Титаны никак не ожидали от врага такой дерзости. И уж совсем не ожидали они того, что стало фактически «кульминацией праздника». Из тоннеля вышло не менее двух десятков тяжеловооруженных солдат в такой же экипировке, как та, что была у Воинов, разве что более ранней модификации и с устаревшими стрелковыми установками на руках. Однако в проворстве, настойчивости и боевом духе отказать этим теням Воинов прошлого было нельзя. Двигались, уходя от залпов античастиц, они рационально и экономно, стреляли точно, а темп боя не только не снижали, но даже увеличивали, словно усталость была им неведома так же, как титанам. Сражение двух непобедимых и непримиримых группировок теоретически могло продолжаться до бесконечности, но тут произошло очередное не поддающееся объяснению событие. Вражеская десантная армия неожиданно развернулась на сто восемьдесят градусов и в том же порядке, в каком пришла, отправилась обратно в свою червоточину. Когда в тоннеле исчез последний из прикрывавших отход группировки древних Воинов, дефект пространства начал сужаться, бледнеть и терять свой серебристый цвет. Примерно через пять минут он исчез совсем, а ещё через десять на месте гибели двух штатских титанов и одного Воина приземлился челнок с орбиты. Выбравшийся из корабля Громов внимательно осмотрел поле битвы, выслушал рапорты озадаченных Воинов, многоэтажно и цветисто выругался и отбыл на магнитоплане в направлении Дворца. Прилетевший вместе с дедом Аврелием Ямата остался рядом с товарищами, чтобы разобраться во всем более подробно.
– А как было наверху? Жарко? – отключая боевой режим, спросил один из пехотинцев.
– Тот же фокус, – Ямата кивнул на развалины здания. – Два крейсера враги прямо-таки протаранили своими червоточинами. Словно они видели, где образуется их канал.
– Может быть, и видели, – Воин пожал плечами. – Я теперь готов поверить во что угодно. С одной стороны, вооружение у них – дрянь, вернее – старье, времен войны Спутников, но штучки вроде этих проклятых червоточин – лет на сто современнее наших излучателей античастиц. И силовые поля на всех машинах качественные, у нас такие полагаются только Воинам. А ещё строй они держат явно не по радиокомандам. Боюсь, как бы у них не была налажена прямая связь. И быстрые они, почти как титаны…
– Не может этого быть, – уверенно отрезал Георгий. – Ты, Шульга, фантазируешь. Неужели ты думаешь, что нас атакует кто-то из своих? Кто? Да и с какой целью?
– Нет, – Шульга покачал головой. – Я парочку из них хорошо рассмотрел. Это не титаны. Это люди. Сильные, мускулистые, загорелые, но точно не титаны. Даже не с Титана. Скорее всего, марсиане или колонисты, откуда-нибудь с Три или Роксаны.
– Для колонистов они слишком умные, – возразил второй из пехотинцев. – Искать логово надо там, где традиционно много изобретательных мозгов. Ты же сам перечислял их научные достижения. Колонисты слишком заняты благоустройством своих планет, чтобы тратить время на переоборудование старых линкоров во внутривременные ловушки или совершенствовать системы внечастотной связи. Нет, эти гении откуда-то из Старого света: с Марса, спутников Урана или из Пояса ледяных обломков. С Плутона, например.
– Или с Земли, – закончил его мысль Шульга.
– Наименее вероятно, но, возможно, и с нее, – согласился Воин.
– Фантазируете? Предположения строите, охвостья кобелиные?! – ворвался в их беседу вопль Громова. – Ну, тогда и про себя версию придумайте. Мне будет очень интересно послушать! Куда вы смотрели, Воины недоделанные?! Вы что, не видели, кого крадут у вас из-под носа?!
– Опять Диктатора? – удивленно предположил Шульга. – Так мы заняты были, Аврелий Маркович, воевали вроде бы.
– Вот именно – вроде бы! – возмущенно рявкнул Громов. – Я сейчас стою в тюремном отсеке второго дворцового уровня и наблюдаю огромный пролом в стене. Вашего арестованного дружка враги при отступлении зачем-то прихватили с собой! Это, конечно, не то, что попытка умыкнуть Диктатора, но лично меня тревожит ничуть не меньше! Ямата, как ты это объяснишь?!
– Враги отбили Туркина? – изумленно уточнил Георгий. – Зачем?
– На племя! – зло ответил Громов. – Не придумаете в ближайшие два часа, где прячется враг, лично всех расстреляю! Без права на реанимацию! Навсегда!
Диктатор хмуро смотрел перед собой, поигрывая старинным стилетом, любимым экспонатом из своей коллекции холодного оружия. Перед ним стояли навытяжку трое неброско одетых мужчин. Их лица сохраняли единообразно непроницаемое выражение, словно троица замерла в почетном карауле или была парализована ослабленным зарядом станнера. Нарушать мыслительные процессы правителя мужчины не рисковали. В таком состоянии Диктатор был вполне способен совершить какой-нибудь необдуманный поступок. Например, запустить в болтуна этим самым стилетом. Имеются ли у правителя специфические навыки обращения с холодным оружием, посетителям было неизвестно, но проверять это на себе никто не отваживался.
– Выхода нет! – нервно отбросив кинжал в сторону, заявил Диктатор. – Придется принимать непопулярные меры. Где этот Громов, черт бы его сожрал?!
– Что я слышу? – появляясь в кабинете через потайную дверь, проскрипел дед Аврелий. –Ты способен ругаться?
– Ты заставляешь себя ждать, – недовольно буркнул правитель.
– А мне по сроку службы положено, – усаживаясь в кресло, заявил Громов. – Зачем звал? У меня, знаешь ли, на всех направлениях сложилась боевая обстановка. Некогда здесь с тобой рассиживаться… Это, кстати, что за истуканы?
– Группа «Омега», – представил Диктатор. – Последняя надежда государства.
– Надо же! – Аврелий усмехнулся. – Супертитаны? Однажды мы это проходили. Если они такие исключительные, почему не на передовой?
– А кто будет выслеживать шпионов? – правитель покачал головой. – Воины? Извини, но им я теперь не доверяю.
– Ты же сам говорил, что происходит выбраковка! – возмутился Громов. – Один оступившийся Воин – это ещё не весь орден!
– Оступившийся?! – Диктатор привстал и наклонился через стол к Воину. – Сначала в его доме находят ведомости на оплату марсианских агентов, затем он упоминает Олимп, а теперь и вовсе бежит из-под стражи! И ты по-прежнему считаешь его заблудшей овечкой? Вспомни, как развивалась эта атака, Аврелий, эта рискованная высадка десанта прямо в центре столицы! Ты понимаешь, что её целью было исключительно освобождение Туркина?!
– Совсем свихнулся?! – Громов едва не подпрыгнул в своем кресле. – Кем ты пытаешься его представить?! Главным злодеем?! Не выйдет у тебя ничего, Володя! Я не знаю, кто и почему подставляет одного из самых авторитетных Воинов ордена, но все обвинения против него – полная чушь!
– Почему же он сбежал?! – не собираясь уступать, прокричал правитель. – Откуда у марсиан свои Воины? Не знаешь? Ну, так я тебе подскажу! Их обучил Туркин!
– Мое ангельское терпение, лопнуло, – зловеще прорычал Громов. – Если ты не предъявишь мне хотя бы одно убедительное доказательство, я поставлю перед Советом вопрос о необходимости высказать тебе полное недоверие!
– Попов, – оборачиваясь к одному из «истуканов», сказал Диктатор. – Расскажи Аврелию Марковичу о его мальчишке.
– Очень смышленый ребенок, – оживая, доложил сотрудник «Омеги». – В неполные тринадцать лет он знает все об оружии и современной технике, а также вполне прилично общается на ментальном уровне.
– Попов! – Громов с силой хлопнул себя ладонью по лбу. – А я сижу и гадаю, где я видел этого сукина сына! Значит, это ты Туркина «вывел на чистую воду»? Решил отомстить ордену?
– Ничего личного, – спокойно возразил сыщик. – Я всего лишь выполнял поставленную задачу.
– Вот откуда ты набираешь своих сексотов, Володя! – Аврелий вновь обернулся к правителю. – Из отбросов ордена? А разве ты не знаешь, что это запрещено, и всем неудачникам, на каком бы этапе обучения они ни вылетели из Академии, полагается полный «ластик»?
– Я – Диктатор, – немного успокоившись, напомнил правитель. – Я несу ответственность за все государство и обязан предусматривать все возможные осложнения. Кто проследит за Воинами лучше, чем их несправедливо обиженные товарищи? Ваша система подготовки очень жестока, Аврелий. Покинуть программу за один шаг до получения мундира – слишком тяжелый удар, и даже после «ластика» психическая травма дает о себе знать всю оставшуюся жизнь. Так почему бы не дать хотя бы некоторым из этих неудачников шанс вернуть себе чувство собственного достоинства?
– Гуманист! – с издевкой заметил Громов. – Ты думаешь, твоему Попову стало легче оттого, что ему предоставлен этот самый шанс?
– Эта работа мне нравится больше, чем служба в ордене, – вмешался сыщик.
– А ты не встревай! – оборвал его Воин. – Гадить своим бывшим соратникам – не работа, а призвание. В этом вопросе наш правитель проявил невероятную прозорливость. Из всей кучи отбросов Академии он выбрал наиболее зловонные! Теперь я вспомнил все подробности, Попов. Ведь это Туркин победил тебя в поединке на предпоследнем экзамене? Ты мстишь ему за это?
– Это моя…
– Призвание! – перебил Аврелий. – А теперь выкладывай, сам сфабриковал якобы найденные в доме Туркина документы или тебя кто-то надоумил?
– Их нашли полицейские, – возразил Попов. – Это может подтвердить «спрут».
– Который лично участвовал в изъятии документов! – подсказал Диктатор. – Отделу «Спрут» ты тоже не доверяешь? Способности мальчика подтверждены старшим инспектором этого отдела. В памяти ребенка сохранились отчетливые воспоминания об уроках, которые ему давал Туркин. Какие ещё доказательства тебе нужны?
Громов хмуро взглянул на правителя и молча покачал головой. Диктатора такая реакция главы Совета вполне устраивала. Если дед Аврелий замолчал, значит, правителю удалось поселить в его душе сомнения, а в случае с Громовым это можно было считать явным успехом.
На самом деле изначально правитель вовсе не собирался устраивать вселенский скандал. До начала войны Добытые «Омегой» сведения о подозрительном поведении отдельных Воинов воспринимались Диктатором, как подарок судьбы. Собирая и тщательно фиксируя проступки Воинов, правитель намеревался объединить улики в некоем документе, который позволил бы упрекнуть Совет в том, что он начинает зарываться. Всего лишь упрекнуть, не более того. Немного урезать самомнение Воинов, их веру в собственную непогрешимость и почти божественное предназначение. Подобные упреки не могли отстранить Совет от дел или изменить существующее устройство государства, но у Диктатора и не было такой цели. Получить легкий политический перевес, вот чего хотел правитель. Тем более он не рассчитывал на то, что сбор компромата обернется реальной проблемой. В тревожной военной обстановке ссориться с Советом было тем более невыгодно, но упрямые факты подталкивали к принятию самых жестких мер.
– Я вынужден объявить узурпацию, – тяжело вздохнув, заявил Диктатор. – Пойми меня правильно, Аврелий, но заговор или намерение его организовать существуют на самом деле. Я не смею утверждать, что в этом замешан кто-то, кроме Туркина, однако вина Алексея не вызывает ни малейших сомнений. Его я объявляю врагом государства. Единственное, что я могу сделать в знак уважения к твоему мнению, так это уточнить, что Воин Туркин подлежит аресту, а не уничтожению. Все, Аврелий, можешь идти.
– Совет будет крайне недоволен, – едва сдерживая злость, процедил сквозь зубы Громов.
– До победы над противником Совет Воинов распускается, – правитель развел руками. – Это означает, что вы становитесь простой группой Воинов, а не государственным органом, и ваши мнения для меня отныне являются всего лишь суждениями частных лиц. Узурпация будет действовать до окончательной победы в начавшейся войне, так что в интересах Совета – закончить кампанию как можно скорее.
– Ты серьезно рискуешь, – зловещим полушепотом предупредил Аврелий. – С Воинами так обращаться нельзя!
– Неужели? – Диктатор сделал вид, что удивлен. – А как же воинская честь, присяга? Не мне ли её давали вы и ваши соратники, Воин Громов? Вы не наемники, а Воины, Аврелий, и нарушить приказ Верховного главнокомандующего не в состоянии по определению. Это будет для вас равносильно самоубийству. Не так ли?
– Так точно, – поднимаясь с кресла, гордо ответил дед Аврелий. – Вы продумали все детали, товарищ Верховный главнокомандующий. Простора для демократических маневров больше нет. Узурпация Советом принята.
– Вот и славно. Я знал, что настоящие Воины меня не предадут, – строго проговорил правитель.
– Только не забывай, что любая диктатура держится на штыках, – наклоняясь к Диктатору через стол, негромко изрек Громов. – Как только мы продырявим последнего врага, Совет соберется вновь. Каким бы правителем и фельдмаршалом всея Галактики ты ни был, без нас ты пустое место…
– Это я помню днем и ночью. – Диктатор дружески улыбнулся и добавил: – Иначе что я за политик, а, Аврелий?