Глава 13
06 июля, 09 часов 15 минут
С момента, когда Семенов вернулся в Горную Крепость, его не покидало какое-то смутное беспокойство. Ему постоянно казалось, что в его отсутствие здесь произошло некое важное, но не замеченное новыми обитателями событие. Босс присматривался к людям, обстановке, даже к самим скалам, но так и не понял, что его беспокоит. Люди были те же, обстановка почти не изменилась, лишь на площадке первого уровня образовалась небольшая свалка из сгоревшего оборудования. Скалы тоже не претерпели изменений, разве что остыли за ночь. И все-таки что-то в Горной стало не таким, как раньше. Может, запах новый появился?
«Вернее, душок, — подумалось Семенову. — Смрадный душок предательства и недоверия…»
Не сказать, что подсиживание Хозяина вызывало у босса угрызения совести, нет, но Семенов все-таки немного нервничал. Потому, наверное, и чувствовал несуществующий «душок». А еще его неустойчивое душевное состояние отражалось на качестве привычных вроде бы дел. Вот сейчас хотел надавить на Баркова, а получилось наоборот, ушел, можно сказать, ни с чем, да еще и донельзя взвинченным. А все потому, что мысли заняты не работой, а карьерой. Это вещи, конечно, взаимосвязанные, но все-таки разные. Беспокоиться об этом причин вроде бы не было, Семенов выполнил задание Главного — доставил Баркова в Горную Крепость и поместил в один из свинцовых казематов, обнаруженных бойцами группы Усова на третьем подземном уровне, прямо под саркофагом. Босс мог собой гордиться, но особой гордости или хотя бы удовлетворения он почему-то не ощущал. Может быть, все дело было в личности пленника? Семенов старательно убеждал себя в том, что это не имеет никакого значения, но на душе было муторно. Это ведь не начальство кинуть, а друга детства. Все равно что зачеркнуть половину воспоминаний о самом светлом периоде жизни.
«Нет, глупости! — Семенов постарался взять себя в руки. — Просто я его слегка боюсь. Себе не стыдно признаться, даже полезно. А дружба тут ни при чем. Да и не дружили мы особо. Так, тусовались во дворе, да и все…»
Чтобы выбросить из головы этот внутренний конфликт, следовало отвлечься. Например, увидеть своими глазами грандиозное подземное производство, раз уж забрел на этот уровень. Босс взглянул на помятого и заспанного Жорика, поджидавшего у двери в блок казематов.
— Просыпайся.
— Уже! — Прогоняя сон, Жорик поморгал покрасневшими глазами. — Мы тут такое раскопали, босс, пока вас не было! Такое! Ну, вы же видели. Но это лишь половина! На самом деле все в сто раз круче!
— Опять треплешься. — Семенов устало вздохнул. — Показывай.
— Сюда, пожалуйста. — Стараясь угодить начальству, Жорик лез из кожи вон, что для него было нехарактерно. И это Семенова настораживало даже больше, чем витающий под каменными сводами странный «душок».
И Мамонт, и Аслан, наверное, тоже ощущали, что в Крепости происходит нечто странное, а может быть, им передавалось беспокойство босса. Так или иначе, Аслан буквально приклеился к Жорику, оттеснив его от Семенова, а Мамонт прикрыл босса со спины. Почему охранники повели себя именно таким образом, Семенов уточнять не стал. Он полностью доверял их профессиональному чутью.
Перед самой дверью на балкон Жорик вдруг свернул влево и похлопал по стене. В ней тут же открылась потайная дверь, за которой поблескивала металлом кабина лифта.
— Видите, как хитро, — торжествующе прокомментировал хакер. — И это еще что!
Внизу у лифта высокую инспекцию поджидал Сивцов в сопровождении лаборанта Аркадия, лейтенанта Усова и трех бойцов охраны, привлеченных, видимо, в качестве почетного караула.
— Зачем такая помпа? — Аслан опередил Семенова.
— Это ребята из первой разведгруппы, — пояснил Усов. — Они нашли завод.
— Я учту, — пообещал Аслан. — Подашь мне рапорт, выпишу им премии. А сейчас они могут быть свободны. Ты, Усов, тоже.
— Слушаюсь. — Лейтенант нехотя кивнул бойцам.
Те не двинулись с места, даже не шевельнулись.
— В чем дело? — Аслан обвел всех четверых суровым взглядом.
— Кру-гом, — негромко приказал Усов, глядя при этом не на бойцов, а прямо в глаза начальнику. — По местам шагом марш.
Охранники развернулись и вразвалочку пошли куда-то вдоль стены. Усов еще несколько мгновений поиграл в «гляделки» с Асланом и, также четко развернувшись кругом, удалился.
— Мамонт, красный код, — сквозь зубы процедил начальник охраны за спиной у Семенова.
Мамонт ответил коротким покашливанием. В его исполнении эти звуки означали полное понимание обстановки. Щелчки предохранителей прозвучали глухо, но босс их услышал. Чтобы не выдать беспокойства, он уставился на Сивцова. Того сцена с охраной, похоже, не взволновала, он был погружен в собственные впечатления и мысли.
— Ну что, Сивцов, разобрался? — Босс перевел взгляд на ближайшие конструкции и сооружения. На экранчике смарта они выглядели не такими грандиозными, теперь же Семенов осознал, что это не просто секретный заводик, а настоящий комбинат. То есть производится здесь не какой-то отдельный продукт, а проходит весь цикл — от обработки сырья до выхода готового изделия.
— Почти. Но ведь время пока не вышло. Семенов хмыкнул. Инженер в отличие от Жорика и охраны вел себя как обычно, с претензией.
— Что тут производят?
— Вот об этом я и говорю — почти разобрались. — Сивцов взглянул на босса исподлобья. — Мы обследовали без малого весь комплекс, вскрыли все программы, даже нашли кое-что по «Соколу» — ну, для чего он и как, в общих чертах, работает…
— Это я уже знаю и без вас…
— Я так и понял. Так вот, мы серьезно продвинулись вперед, босс, но… в конце концов сдались. Можем только строить туманные предположения. У нас нет специалистов по этой теме.
— Да по какой теме-то?! — не выдержал Семенов.
— Я не уверен, босс, но думаю, что здесь работали над микропроцессорами нового поколения.
— Вот как? Технологическая лаборатория, значит? И в чем проблема, разве чипы не ваша специализация?
— Нет, босс, это не лаборатория, это уже поточное производство. Но то, что здесь производится, не просто чипы, это не микропроцессоры в том смысле, который вкладываем в это слово мы с вами. Это нечто принципиально новое.
— Погоди… — От внезапной мысли Семенов похолодел. — Уж не для биокомпов ли начинку здесь штампуют?! Это что же, завод по массовому производству… «Соколов»?!
— Нет, босс, я так понял, что «Сокол» слишком сложен и на поток его не ставили. Зато поставили другие модели, с какими-то невероятными функциями… мы никак не можем понять, в чем их фокус.
— Фокус? Сухопаров, по-вашему, был факиром? Что ты несешь, Сивцов?
— Я понимаю, что это звучит странно, босс. Только так все и есть на самом деле, и это еще не все загадки. Например, нам до сих пор непонятно, где хранится готовая продукция и почему пусто в компах. К этому заводу-автомату нет ни байта технической документации, в его станках стоят абсолютно пустые электронные мозги, однако он исправно работает.
— Раз нет продукции, то получается, что и работает он впустую, — заметил Семенов.
— В том-то и дело, что нет, босс. Завод потребляет сырье. В мизерных, почти лабораторных количествах, но потребляет. А на выходе — ноль. Так что тайн тут больше, чем в египетских гробницах. Мы еще поработаем над этим с вашего позволения, босс. Пока очевидно одно: мы влезли в секретный проект военных. Возможно, настолько секретный, что о нем знали только Сухопаров и Куратор.
— Это понятно, — босс кивнул.
— Нет, вы не поняли. — Сивцов твердо взглянул на Семенова. — Только они, и никто более. Даже Хозяин.
— И что? — Семенов насторожился.
— Ничего, только… вы-то откуда узнали о третьем уровне под Крепостью?
Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. Но Семенов сумел сохранить спокойствие. Он взял инженера за пуговицу белого халата, чуть притянул к себе и холодно посмотрел ему в глаза.
— Ты, Сивцов, занимайся своим делом, ладно? Тебе и без того есть о чем подумать, так ведь?
— Так, — сдался инженер. — Извините…
— Вот и славно. — Семенов отпустил инженера и обернулся к программисту. — Жорик, а ты что думаешь об этом «пустом производстве»?
— А я что? Я за программы отвечаю. Может, «Соколов» тут штампуют, а может, сопутствующие «товары» — я не разбираюсь. Да и неважно пока это, мне кажется. Завод все равно ничего толком не выпускает, обкатка на холостом ходу идет, наверное. Но если оттолкнуться от этого факта и порассуждать, возникает вопрос: почему, имея такие возможности, полковник обратился к нам? Неужели тот, кто придумал этот завод, не смог изобрести то, что требовалось Сухопарову для полного счастья? Какая-то нестыковка получается. Программный сбой.
— Вот именно, — Семенов задумчиво взглянул на Сивцова. — Так что же на самом деле искал Сухопарое? Какого софта ему не хватало?
— Я думаю, все опять упирается в «Сокола». — Инженер в сомнении потер подбородок. — Сухопаров возлагал на него какие-то особые надежды. Быть может, он хотел создать оптимальное средство контроля над машинами? Если подумать, это логично, ведь «Сокол», совмещая качества человека и машины, мог стать идеальным посредником между нами и окружающей техносферой. Но написать программу для такого посредника ему оказалось не по силам.
— Никогда не поверю, что, создав такие вещи, — Жорик кивком указал на завод, — полковник вдруг споткнулся на софте.
— Тогда получается, что Сухопарову не хватало чего-то, в чем он не разбирался, так? — Семенов щелкнул пальцами. — Вот в чем загвоздка! Ему требовалось найти баланс между человеком и машиной. Ведь что получается: даже недоделанный «Сокол» совершенствует свою машинную составляющую, его процессор бешеными темпами учится и приспосабливается, а человеческий разум остается прежним и постепенно по всем статьям проигрывает хитроумной железяке, то есть подчиняется ей. И вот тут Сухопарову потребовался «предохранитель» для его же изобретения. Программа-ограничитель, следящая за тем, чтобы «Сокол» не смог полностью подчинить человека-носителя. Так?
— Возможно, — согласился Сивцов.
— Ну что ж, теперь все ясно.
— М-станнер его неплохо ограничивает, — буркнул за спиной босса Аслан.
— Нет. — Семенов оглянулся. — Он просто мешает «Соколу» связываться с другими машинами. А вот если станнер вдруг отключится, хотя бы на секунду…
Он опасливо оглянулся по сторонам и невольно бросил взгляд на темный балкон, угрюмо нависающий почти над головой. На секунду ему показалось, что там кто-то есть, но босс быстро отогнал пустые страхи.
— Будет нам тогда «соколиная охота». — Жорик глупо хихикнул. — Жуть, да и только. Правда, босс?
— Хуже. — Семенов указал на лифт. — Пошли на воздух, там договорим.
— Давайте по лестнице, — беспокойно взглянув на Сивцова, предложил Аслан и махнул в сторону лестницы, ведущей на балкон.
— Пока «Сокол» нейтрализован, думаю, нам ничто не угрожает, — ответил на его невысказанное опасение инженер. — Мы не нашли здесь других управляющих процессоров.
— Так вот почему вы так обеспокоились, — догадался Семенов. — Вас смутило то, что я привез сюда «Сокола»?
— Да. — Инженер отвел взгляд. — Извините еще раз, босс, но это выглядело… подозрительно.
— Ладно, прощаю, — Семенов похлопал его по плечу. — Так было надо, Сивцов. И впредь доверяй начальству. Едем в лифте. Жорик, вперед!…
* * *
«Баланс между человеком и машиной»… Семенов попал в точку. Если Саше сейчас и не хватало чего-то, кроме приличного обеда, так это душевного баланса…
… Барков проследил, как собеседники входят в лифт, и переключил внимание на снайперов. Те бесшумно снялись с позиций и скрылись за ближайшими к ним дверями. Путь к восьмому сектору был свободен, «Сокол» все рассчитал верно…
… А еще бывший дружок подал дельную мысль насчет программы-ограничителя. Такой клапан был бы как нельзя кстати. Вот только вряд ли это должна быть программа. Сухопаров потому и запнулся, что не увидел главной проблемы, — поскольку недостатком «Сокола» является стремительная экспансия машинного «я», противопоставлять ей следовало не программу, а психологический блок в сознании человека. С любой программой самосовершенствующийся процессор рано или поздно справится, а вот сломать психоустановку ему не светит. Ведь для этого надо как минимум начать думать по-человечески, а машине, пусть и совершенной, обладающей зачатками интуитивного мышления, с такой задачей не справиться никогда. Даже в отдаленном будущем. Имитировать человека — да, когда-нибудь машина это сможет, стать им — исключено. Потому-то и заблудился Сухопаров в трех соснах: не сумел решить довольно простую задачу, поскольку не увидел путей ее решения.
Имелось ли видение пути у Баркова, пока было неясно, однако он надеялся, что сумеет отбросить ложные версии. Саша мысленно подытожил все, что узнал от Владислава Валерьевича, затем от Манилова и вот из этой беседы Семена с инженером Сивцовым и вихлявым программистом. Получалось немало. Во всяком случае, назначение проекта «Сокол» почти прояснилось. Под вопросом оставались три момента: как технически «Сокол» умудряется брать под контроль любые машины, какую «смежную продукцию» выпускают секретные военные заводы и какова конечная цель Манилова и его покровителей? Седой заикался об угрозе национальной безопасности. Значит ли это, что военные затеяли какую-то авантюру без ведома правительства? Все может быть. Но точный ответ на последний из трех вопросов можно будет найти, только ответив на два предыдущих. И, пожалуй, в этом крылся основной подвох — Саша вдруг отчетливо понял, какую тактику избрал хитрый «Сокол». Все ответы оптом в обмен на полное подчинение. Для любознательного человека — соблазн, да еще какой, а если добавить сюда нарастающую неадекватность мышления, то и вовсе неодолимый. Угораздило же подцепить эту «машинную шизофрению»! И ведь выбросить из головы этот проклятый чип нет ни возможности, ни желания.
Барков выждал несколько минут и осторожно двинулся по балкону в направлении восьмого сектора…
«… Можно сколь угодно высоко ценить независимость и уникальность своего человеческого „я“, убеждать себя, что оно гораздо лучше, чище и совершеннее, чем суперменство бездушного киборга, но проклятое любопытство не даст тебе покоя. Оно будет зудеть, как залетевшая между оконными стеклами оса, и подталкивать к краю пропасти, как шквальный ветер. И ты не сумеешь остановиться, балансируя на краю, поскольку не захочешь этого сам. Даже зная, что, упав на дно, обязательно погибнешь, ты все равно шагнешь в пропасть, поскольку жаждешь испытать краткое блаженство полета. Поскольку тебе чертовски сильно хочется узнать, что же испытывают в полете птицы. Поскольку ты хочешь стать СОКОЛОМ…»
Саша помотал головой, отгоняя наваждение. Что за новости?! Бодрствующий вторые сутки разум начинает давать сбои? Или это очередная выходка электронного симбионта?
«… И нет никакой причины, весомого аргумента или хотя бы слабой зацепки, способной удержать тебя от шага к всемогуществу. Ведь это воплощение мечты. Это как раз то, к чему стремится каждый человек на планете. Стать первым посланником новой эры, стать пионером величайшей цивилизации, зарождающейся под жаркими лучами полуденного солнца нынешней цивилизации. Полдень — лишь начало дня. Время расцвета технологий — лишь начало эры сверхмашин, эры биомеханики и биоэлектроники, симбиоза разума и его кибертворений, твоей эры, „Сокол“…»
Перед глазами поплыли темные пятна, а в голове снова загудел набат. Но на этот раз Саша воспринимал эти неприятные явления спокойно, без страха или раздражения. Теперь он знал, что это всего лишь побочные эффекты нарастающего влияния «Сокола». Барков на секунду словно бы очнулся.
«Всего лишь побочные эффекты»?! Да что творится, черт возьми?! Откуда эти баюкающие мысли и спокойствие на пороге газовой камеры?
В глазах прояснилось, и Саша увидел двери восьмого сектора. «Сокол» выбросил на внутренний «дисплей» предупреждение. Так, спокойно, надо собраться. Долой вязкие раздумья, смутные сомнения и неоформленные страхи. Процессор-паразит пока полезен. Это все, что требуется знать в данную минуту. Надо сосредоточиться на боевой задаче. За дверью семья, ее следует спасти, остальное неважно. В конце концов, будь «Сокол» абсолютным злом, стал бы он помогать хозяину в спасении жены и сына? Наверное, нет. Но ведь он помогает, значит, не такой уж он гад?
«… Ему нужен свободный доступ. Пока ты занят конкретным делом, он легко контролирует области твоего мозга, отвечающие за волю и абстрактное мышление. Вот почему он кажется таким „человечным“. Но он не спасатель, все его действия предопределены программой. „Сокол“ точно знает, как подчинить тебя, и действует чертовски изощренно. Он позволяет тебе приблизиться к цели, а затем снова ее отдаляет. Сейчас произойдет то же, что и раньше. Ты спасешь семью, но не сможешь вырваться из крепости или, вырвавшись, снова попадешь в плен, теперь уже к другим „охотникам“. Ты разве не задумывался, почему процессор назван „Соколом“? Аббревиатура? Ерунда. Маскировка. В действительности „Сокол“ назван именно так потому, что помогает охотиться, подобно тому, как это делает одноименная птица. И знаешь, на кого? На тебя! Ты его дичь…»
Да что это за внутренний голос опять прорезался?! Почти как тогда, в подземелье, на второй базе. Как хозяин может быть дичью?! Что за чушь? Хотя… Человека, всецело увлеченного делом, действительно легче обмануть и привести к ложной цели. В этом плане внутренний голос прав. Да и пример бесконечной погони за семьей тоже похож на правду. Неужели «Сокол» способен настолько умело контролировать ситуацию, что сотни людей и тысячи машин пляшут под его дудку, сами того не замечая? Как-то это слишком… Он ведь даже не включился пока на полную мощность. Но тогда получается, что кто-то ему подыгрывает. Кто-то крайне заинтересован, чтобы «Сокол» прошел все этапы своей активации, своего «инкубационного периода» внутри хозяина, а затем…
«… А затем ты не заметишь, как станешь его рабом. И не только ты, но и все вокруг, поскольку „Сокол“, а вернее, его реальный хозяин, закулисный игрок, будет управлять машинами, без которых люди уже просто не мыслят своего существования. И все, о чем ты услышал от меня минутой раньше, случится. Наступит золотой век. Но не для людей…»
«Дьявольщина! Неужели действительно шизофрения?»
Барков положил руку на дверь. Эмоциональный фон людей по ту сторону был стабильным, а настрой мирным.
«Бесплотные собеседники в голове, провалы в сумеречное сознание, чередующиеся с просветлениями… Как сказал бы один знакомый психиатр: „клиническая картина налицо“. Если так, то дело плохо. А если это побочные эффекты близкого контакта с „Соколом“, то еще хуже».
«… А ты влезь еще разок под луч М-станнера, сразу поймешь, кто виноват и что делать…»
«Вон из моей головы!»
«… Она уже не полностью твоя. Тебе нужен якорь, Барков. Иначе тебя снесет на рифы и ты утонешь. Якорь, способный удержать тебя в реальном мире. Якорь, который не даст тебе превратиться в никчемный и жалкий придаток бездушной машины…»
«Я сам себе якорь! Я личность, и никакой „Сокол“ меня не подомнет! Я справлюсь. Вот только вытащу своих… Только выберусь из этой передряги и сразу же…»
«… Сразу же — что? Расстанешься с „Соколом“? К тому времени ты окончательно с ним соединишься. Ты не сможешь отделить себя от него. Вы станете единым целым. Признай это, пока не поздно…»
«Но… я не понимаю… Какой и где мне найти якорь, если не в своей душе?! Кто меня удержит, кому вообще в нашем гнилом мире есть дело до проблем ближнего?»
«… Все верно, он в твоей душе. „Сокол“ играет на твоих чувствах против тебя, сыграй и ты на них, но против него…»
Набат загудел настолько громко, что последние слова второго «я» утонули в его гневном гуле. Барков схватился за голову. Тот рациональный, упрямо сопротивляющийся нажиму «Сокола», Саня номер два исчез. Гул тут же пошел на убыль. Чип решил, что выиграл и этот поединок. Саша стиснул зубы. А вот и нет! Вот и ни черта ты не выиграл, товарищ биокомп! Тот второй Саня вовсе не исчез и уже не исчезнет, хоть вовсе накройся своим набатом!
Барков решительно толкнул дверь. Теперь он точно знал, «что делать и кто виноват». Внутренний голос был прав. Стоило Саше отбросить все то, что внушала ему всемогущая кибермашина, как он тут же стал нормальным человеком. Точно таким же, как сутки назад. Надолго ли — неизвестно, скорее всего, нет, но этого вполне хватило для осмысления главного. Да, в борьбе с машиной одной силой воли не обойтись. Тем более что миф о невероятной внутренней силе нового супермена внушен ему, Баркову, «Соколом». А раз так, получается, что вера в безграничность своих возможностей — это не защищающий от неприятностей плюс, а режущий, как опасная бритва, минус. И значит, чтобы выиграть внутреннюю схватку с «Соколом», надо проявить не силу, а слабость! Надо цепляться за якорь. За какой? Ну, это и вовсе очевидно, он у Баркова был всегда один и тот же. Только до последнего момента «Сокол» использовал его в качестве приманки.
Да, да, это была именно семья: Лена и Олежек. Тот самый якорь, который удержит в мире людей и не позволит стать венцом творения в мире машин. Сильнейший психологический блок, способный удержать в клетке и «Сокола», и любого другого ястреба. Мощнейший моральный стимул, а вовсе не новый софт, как думал Сухопаров.
Саша прошел по короткой анфиладе из трех комнат и остановился около уютного диванчика, на котором мирно сопели оба «якоря». «Сокол» попытался сообщить, что программа выполнена, но стоит поспешить, ибо к внутренним дверям отсека приближается до десятка «легких боевых единиц», однако
Барков послал его подальше. Чем наверняка его озадачил, если, конечно, это слово применимо к машине.
«Чтоб ты завис! — мысленно пожелал процессору Саша. — Я больше не собираюсь с тобой договариваться. Или ты делаешь, что я хочу, или проваливай, инсталлируйся в кого-нибудь другого!»
«Сокол» почему-то не отреагировал. Барков ожидал, что он снова применит свой «кнут» — набат, потемнение в глазах и свинцовую боль в голове, — но электронный симбионт словно бы проигнорировал хозяйскую «декларацию о независимости». Чем озадачил, в свою очередь, Баркова. Счет вновь сравнялся. Но лишь на секунду. В следующее мгновение «Сокол» опять вырвался вперед.
Внутренняя дверь отсека почти бесшумно отъехала в сторону, и в комнату стремительно ворвались пять или шесть из обещанных процессором «десяти боевых единиц».
«Сокол» тут же включился в боевой режим, и слово «стремительно» потеряло актуальность. Бойцы двигались, как сонные мухи. Саша разрядил оба пистолета, целясь группе захвата в ноги, отшвырнул оружие и, схватив в охапку собравшегося разреветься спросонья Олежку, отпрыгнул обратно к двери на балкон. Лена села на диван и, зажав уши, закричала.
— За мной! — крикнул Барков.
Жена подняла на него полный ужаса взгляд. Казалось, она снова не узнавала Сашу. Увидев у него на руках сына, она рефлекторно потянулась к «незнакомому похитителю» и едва не свалилась на пол. Барков схватил ее за плечо и помог встать на ноги. Только тогда Лена окончательно проснулась и поняла, кто устроил в комнате перестрелку. Она покорно шагнула к двери, снова едва не потеряла равновесие и вцепилась в спинку дивана.
— Я не могу…
— Что случилось?
— Кружится все… и ноги ватные…
Говорила Лена тоже неуверенно и медленно, а взгляд ее плавал, никак не фиксируясь на лице мужа. Предусмотрительный Семенов подмешал в пищу Лене какую-то дрянь. Саша в бешенстве скрипнул зубами.
— Стой прямо! — Он присел и подставил плечо. — Ложись!
Лена легла животом ему на плечо. Барков выпрямился и шагнул к двери. Нести все семейство на плечах было не тяжело, и «Сокол» был тут ни при чем, Саша справлялся с такими трюками и раньше, без его накачки.
Барков скрылся в смежной комнате и мысленно приказал процессору заблокировать внутренние двери. «Сокол» выполнил приказ, но тут же подал своего рода протест. Уходить по балкону он категорически запретил, в гроте подземного завода было полно солдат.
— Ты позволил местной системе объявить тревогу? — вслух удивленно спросил Саша. — Как это понимать? Подставить меня решил или это такой сверхтонкий тактический прием?
— Ты с кем разговариваешь? — встревожилась Лена. — Отпусти меня…
— Отдыхайте, сударыня. — Саша постарался сменить тональность на беспечно-шутливую и для убедительности легонько шлепнул ношу пониже спины. — Я не брежу. У меня гарнитура, с помощником беседую.
— С каким… помощником? — Лена ему не поверила.
— Позже, родная. — Саша прислушался к бормотанию «Сокола».
Чип обещал свободный выход через внутренние отсеки сектора. Учитывая случившееся минуту назад, обещания симбионта казались нереальными, но ничего иного не оставалось, только в очередной раз поверить «Соколу» на слово.
Внутренние двери вновь раскрылись, и Барков с удивлением обнаружил, что на месте стычки не осталось даже признаков недавнего сражения: ни крови, ни стреляных гильз, ни отметин от пуль на стене. Не валялись на полу и брошенные Барковым пистолеты. Это словно была другая комната. А между тем диван стоял где прежде, а на нем лежали подушки и смятое одеяло. Не привиделось же! Саша подошел к внутренней двери и прислушался. В коридоре было тихо. Или дверь была настолько герметичной, что отсекала все звуки. Проверить можно было только одним способом. Барков мысленно приказал открыть, и «Сокол» подчинился. И тут-то началось самое интересное…
Охрана поджидала в коридоре, сохраняя гробовое молчание и нечеловеческое спокойствие. Стоило Саше шагнуть за порог, как на него тут же набросились четверо бойцов. Вернее, попытались наброситься. Не вмешайся в дело «Сокол», Баркову досталось бы по полной программе, отбиваться лишь ногами от подготовленных воинов было бесполезно, но Саше не пришлось напрягаться. С глухим хлопком лопнули лампы, а вместе с ними и плафоны под потолком, и сверху вниз ударил стеклянно-пластиковыи шквал. Он не причинил бы особого вреда, не будь сумасшедшей скорость, которую набрали осколки за свой короткий полет. Обтянутые тканью каски и бронежилеты уберегли нападающих от серьезных травм, но плечи, шеи и руки четверых бойцов в одно мгновение покрылись сотнями болезненных кровоточащих порезов. Это остановило двоих, но те, что были ближе к Саше, только стиснули зубы и продолжили движение. Барков встретил одного прямым ударом ногой в живот. Воин на секунду остановился и тем самым помешал своему товарищу. Этой секундной заминки хватило и Саше, и «Соколу». Барков сместился вправо и прижался спиной к стене, а чип продемонстрировал «почтеннейшей публике» очередной фокус. В лица столкнувшимся солдатам брызнул целый фонтан мельчайших искр, будто напротив них кто-то работал «болгаркой», а затем раздался душераздирающий скрежет и дверь, закрывшаяся было за Сашей, рухнула прямо на бойцов. Не дожидаясь, когда стихнет грохот, Барков бросился навстречу остальным солдатам. Те пока еще не сообразили, что произошло, и попытались преградить ему путь, но у них ничего не вышло. Двое из тех, кто находился ближе к стенам, получили по приличному удару током от упрятанной под штукатурку проводки, а трое перегородивших просвет коридора успели поднять оружие, но не выстрелили, поскольку магазины их «гроз» сами собой выпали из положенных гнезд, а затворные рамы будто прикипели к ствольным коробкам.
— С дороги! — сердито крикнул Саша. — Уйдите, хуже будет!
Один из солдат опустил отказавшее оружие и сделал шаг в сторону, но двое его соратников лишь перехватили автоматы поудобнее и двинулись на Сашу, целя прикладами ему в лицо. Один тут же получил в челюсть сорвавшимся со стены огнетушителем. Со стороны это выглядело так, будто гвоздь, на котором висело противопожарное средство, взорвался и придал огнетушителю ускорение не меньше, чем у футбольного мяча, летящего в «девятку». Второй боец краем глаза увидел, что случилось с товарищем, и на миг обернулся, выискивая, не висит ли поблизости еще что-нибудь опасно громоздкое. Это его и сгубило. Оглядываясь и поднимая взгляд к потолку, он не заметил., что в полу открылся небольшой прямоугольный лючок. Воин сделал шаг, попал ногой в пустоту и рухнул на пол. В ноге у солдата что-то противно хрустнуло.
Барков перепрыгнул через стонущего противника, бросил предостерегающий взгляд на последнего растерянного и перепуганного солдата и побежал по коридору.
Впереди показался перекресток. Саша приготовился было к новой неприятности, но почти сразу же успокоился. На схеме перед внутренним взором замигал значок пожарной тревоги, и как бы в подтверждение этого по коридору разнесся звон сигнализации, в потолке открылись заслонки и хлынули струйки воды. Почти сразу в боковых проходах опустились герметичные переборки. Когда Саша выбежал на перекресток, справа в переборку что-то ударило, тяжело и глухо. Судя по значкам на схеме, там оказались запертыми еще трое охранников.
Идеально прямой до сих пор коридор изогнулся длинной дугой и вывел к отсеку, посреди которого темнел огороженный невысокими поручнями прямоугольник лифтовой площадки. Барков встал на платформу, и она медленно поползла вверх. Саша запрокинул голову. Потолок выглядел устрашающе монолитным. Казалось, что через пять секунд платформа просто прижмет беглецов к его белой крашеной поверхности и размажет кровавыми кляксами. Барков невольно пригнулся.
Нет, «Сокол» не мог ошибиться. Это был не пресс, а действительно лифт. Потолочная плита ушла на метр вверх и сдвинулась влево, как люк пассажирского самолета. Платформа вошла точно в образовавшийся проем и двинулась дальше, не задерживаясь в отсеке второго уровня, похожем на первый. Минимальное отличие заключалось в том, что помещение не пустовало. Сначала Саша решил, что «Соколу» снова придется включать свои особые таланты, но, рассмотрев, кто нервно топчется у края лифтовой шахты, Барков расслабился и кивком указал на платформу.
— Прыгайте!
Возражений со стороны нервничающей парочки не последовало.
— Саня! — радостно выкрикнул Климов. — А мыто гадаем, что тут происходит! Давай помогу.
Он помог Саше снять с плеча Лену и аккуратно усадил ее на холодный металл платформы.
— Как вы здесь очутились?
— Ты не поверишь!
— Он как раз поверит, — сказала Ольга, внимательно глядя на Баркова. — Фокусы с замками. Это ведь твоя работа?
— Фокусы?
— Ну да, — подтвердил Вася. — Сначала открылась дверь нашей кельи, ну мы и вышли. А все остальные двери тут же закрылись и отрезали охрану. А потом начали последовательно срабатывать замки в других дверях. Ну мы и пошли, куда ты нас вел…
— Это не я… Впрочем, неважно. — Саша сильно сомневался в искренности рассказа Климова, но говорить об этом не стал. — Это хорошо, что вы тоже вырвались. Оля, тебе можно доверить самое ценное?
— Конечно. — Ольга взяла на руки Олежку.
Тот сначала скривился, намереваясь зареветь, но передумал, после того как новая нянька ласково погладила его по спинке, немного покачала и что-то прошептала ему на ушко.
— Климов? — Саша взглядом указал на Лену.
— С удовольствием. — Вася приложил руку к груди и поклонился Лене. — Мое сердце принадлежит вам, сударыня! Крепкое плечо и сильные руки тоже.
— Фарисей, — устало проронила Лена. — Только попробуй прижать сильнее, чем нужно. Все Насте расскажу…
— А при чем тут Настя? — Климов вдруг слегка порозовел.
— Прибываем, — прервал их беседу Саша.
Платформа снова вошла в шахту. Барков встряхнул затекшими руками и приготовился к бою. Судя по схеме «Сокола», верхниц уровень кишел солдатами. Правда, только половину из них электронный симбионт уверенно идентифицировал как врагов. Остальных он обозначил нейтральным белым цветом. Не особо обнадеживающий нюанс, но когда ты появляешься в гуще схватки без оружия, только' и остается, что рассчитывать на помощь и защиту «белых».
Когда платформа поравнялась с полом первого уровня и замерла, Саша понял, что рассчитывать ему стоит лишь на себя. То есть на себя и на «Сокола». Вокруг свистел свинец, гремели взрывы, клубилась пыль, горели, застилая небо черными шлейфами дымов, машины и вертолеты. От укрытия к укрытию непрерывно перебегали солдаты в черной и защитной униформе. На выбравшуюся из подземелья компанию никто особого внимания не обращал. Барков указал на лежащий на боку джип. Беглецы быстро перебежали к машине и уселись под прикрытием ее массивных колес и покореженной подвески.
— Надо пробираться к воротам! — Климов махнул рукой, указывая направление.
— Там самое пекло, — возразила Ольга. — Штурмуют с земли.
— Интересно узнать кто, — пробормотал Саша, на секунду выглядывая из укрытия. — Да, к воротам не прорваться. Надо уходить на гряду. Там аэродром.
— Ну и что? — заупрямился Вася. — Ты умеешь водить самолет?
— Вертушку, — уверенно ответил Барков. — Там должны стоять вертолеты «черных», да и штурмующие не могли зайти лишь с одной стороны.
— И кто позволит тебе угнать «чопер»? — искренне удивился Климов. — Там же наверняка охрана.
— Другого выхода отсюда нет.
— Можно затаиться и, когда все утихнет…
— А если «черные» отобьются? — оборвал его Барков. — Идем на гряду, без вариантов. Лена, ты как?
— Я уже могу идти, — жена кивнула.
— Клим, все равно поддерживай ее, пойдем по лестнице. — Саша снова на миг выглянул из укрытия. — По моей команде все поднимаемся и бежим вон к той нише, видите, в левой стене, метров тридцать отсюда? За мной Оля, затем Лена и Климов.
— Есть, командир! — Вася шутливо отдал честь.
— Поедим дома, — через силу улыбнулся Саша. «Маршрут в мертвой зоне. Запас времени четырнадцать секунд», — мелькнула в голове подсказка.
— Вперед!
Саша вскочил и, ухватив за плечо, потянул за собой Ольгу. Она довольно резво, несмотря на ношу, поднялась на ноги и побежала почти рядом. Климов среагировал с небольшим запозданием, но отстали замыкающие всего на десяток шагов. Расстояние до ниши было преодолено за две трети рассчитанного «Соколом» срока. Когда все четверо взрослых и малыш оказались в спасительной тени вырубленного в скале ангара, там, где они прятались десять секунд назад, прогремел взрыв.
— Fuck! — вырвалось у Климова. — Вовремя мы…
Саша оглянулся. Останки джипа полыхали огромным факелом. Только тут до Баркова дошло, что, еще сидя в укрытии, он ощущал запах вытекающего из пробитых баков бензина, но у него и на секунду не возникло чувство опасности. «Сокол» притупил чутье или опасности взрыва действительно не было? Вопрос теперь не такой уж важный, но все равно занятный. Чтобы знать на будущее, каков допуск риска у этого «отчаянно смелого» процессора. Вдруг он не совпадет с возможностями кого-то из беглецов?
«Учти, железяка, выбраться отсюда должны все!» «Мертвая зона до следующего ангара. Внутри четыре легких боевых единицы нейтральной стороны. Время — восемь секунд».
— Бежим!
И снова все вполне уложились в установленный «Соколом» норматив. Это Сашу немного успокоило. Он оглянулся, выискивая «нейтральные боевые единицы», но никого не увидел. Либо они прятались в глубине ангара, либо где-то еще. Главное, что их не заинтересовала группа «не местных беженцев». Во всяком случае, они ничем не выдали своего интереса.
«Мертвая зона до лестницы. Четыре минуты сорок секунд. На подъем до безопасного уровня — три минуты тридцать секунд».
— За мной!
На этот раз забег получился долгим и трудным. На пути встретились два окровавленных трупа, от которых Лена шарахнулась так, что едва не сбила с ног Климова. Вася споткнулся и был вынужден опереться о землю рукой. Затем была горящая машина, от дыма которой зашелся кашлем, а затем разревелся Олежек. А у самой лестницы под ногами захрустели разнокалиберные камни каменной осыпи, и Лена подвернула ногу. То есть хотя по внутреннему секундомеру группа опередила график на полторы минуты, сказать, что рывок прошел гладко, было нельзя. Впрочем, цели они достигли.
— Теперь вы первые, а я прикрою! — Саша подтолкнул к лестнице Климова и буквально повисшую на нем Лену.
— Спиной прикроешь, что ли?! — Вася сунул в руки Баркову что-то тяжелое. — Иди вперед! Еще неизвестно, что там наверху!
Саша подбросил на ладони пистолет. С такой машинкой он пока не был знаком на практике, только в теории. Это был новый армейский пистолет «гюрза-М К». Откуда он вдруг взялся у Климова, Саша расспрашивать не стал. Время было дорого. Возможно, Вася поднял оружие, когда едва не растянулся, в самом начале забега, или в ангаре добыл. Или еще раньше, когда замки в «келье» вдруг «сами собой» открылись. Сто процентов, что «Сокол» тут ни при чем. Он бы предупредил хозяина о возможной встрече с товарищами по несчастью. А если не он выпустил эту сладкую парочку, значит, их освободили штурмовики. Других вариантов нет. Освободили и снова бросили на передовую невидимого фронта. Если «белые», штурмующие крепость, прибыли по наводке Владислава Валерьевича, так, скорее всего, и было. Ну что ж, учтем, учтем…
Саша проверил магазин — полный, дослал патрон в ствол и затопал по лестнице первым. Три с половиной минуты до безопасного уровня… Интересно, на какую скорость подъема рассчитывал «Сокол»? Марш, еще один… Две минуты долой. Семь маршей внизу… Время вышло, потекла минута выигранной на забеге форы. Еще два марша. Климов раскраснелся, как боевое знамя, и пыхтит, как паровоз — ведь ему приходится фактически тащить Лену на себе, — но не отстает. Ольга тоже тяжело дышит, не девчонка уже, понятное дело, но держится молодцом. Олежек волнуется и наяривает пустышку, словно пытается таким образом выплеснуть все отрицательные эмоции. Слава богу, не сильно наглотался дыма, только глазки все еще трет. Барков погладил сына по головенке.
«Все будет хорошо. Папа справится…»
До самой верхней площадки оставалось два пролета. Отпущенное время истекло, и внизу действительно снова загрохотало, зона безопасности у подножия лестницы исчезла. Саша хотел было в очередной раз восхититься аналитическими способностями процессора, но удержался. Что толку восхищаться фактически уже самим собой? Нарциссизм какой-то получается.
«… Так или иначе, разве без особых способностей ты смог бы прорваться?» — вернулось навязчивое второе «я».
«Все равно это не цель жизни. Стать лучшим среди многих, а затем и лучшим из лучших — вот это достойные этапы жизненного пути. А превратиться в уникума, изгоя, опасного для общества субъекта это мечта маньяка. А я не маньяк, я нормальный человек».
«… Теперь ты „Сокол“, хочешь ты того или нет».
«Прежде всего я человек! И оставим пока эту тему».
«… Оставим. Но не надейся, что это поможет тебе придумать безболезненный способ вырваться из когтей „Сокола“. Теперь вы вместе навсегда…»
Саша выбрался на верхнюю площадку и смахнул со лба пот. Не столько трудовой, сколько от палящего солнца. Страшно хотелось пить. Барков вдруг осознал, что не сделал ни глотка воды с момента неудавшегося чаепития на даче у Ольги. Проклятый электронный паразит буквально выжимал из хозяина все соки.
«Ну, ничего, вот только выберемся из передряги…» Саша спрыгнул с площадки на скалистый грунт и оценил обстановку. Ближе всех к лестнице и лифтам стоял вертолет Семенова, тот самый «Ми-40», на котором в крепость прилетели бывшие пленники. Охраны у вертушки вроде бы не было. Барков сосредоточился на ощущениях. Да, все опасные субъекты толпились где-то на восточной окраине аэродрома. Оттуда доносились не только волны эмоций, улавливаемые шестым чувством, но и звуки перестрелки, крики и гул моторов. Вот только рассмотреть что-то конкретное мешали туши других вертушек. Саша снова взглянул на вертолет «черного» босса. Машина неожиданно тоненько взвизгнула системой пуска двигателей и негромко загудела турбинами. Перед внутренним взором возникла простая и понятная схема управления. Сесть в кресло, надеть гарнитуру, нажать последовательно несколько кнопок, а затем положить руку на рычаг и плавно потянуть его на себя. Вот и вся премудрость. Теоретически. Впрочем, Саша не сомневался, что и на практике все получится нормально, «Сокол» проследит и за техникой, и за рефлексами.
«… И все-таки — „Сокол“!» — поддел внутренний голос.
— Заткнись! — не выдержав, крикнул Барков. Пыхтевший справа Климов, тяжело дышавшая
Ольга, Лена и даже Олежек от Сашиного гневного выкрика буквально оцепенели.
— А он еще ничего не сказал, — едва слышно выдохнул Вася.
Саша бросил на товарища недоуменный взгляд, а затем резко обернулся. Между лифтами и вертушкой стоял тот самый «специалист по особым поручениям» из числа приближенных к Семенову. Как его… Мамонт, кажется. И в руках он держал два здоровенных пистолета. Их стволы пока смотрели в землю, но Мамонт был готов в любое мгновение пустить оружие в ход.
— Брось волыну, — лениво сплюнув, пробасил Мамонт.
Саша примерно оценил шансы. «Сокол», конечно, неплохой «бустер», но против хорошего «ганфайтера» даже подстегнутые рефлексы бывшего спортсмена могут не сработать. Это ведь не с охраной биться. И основной минус положения — за спиной у Баркова люди. Вроде бы те же условия, что и в подземелье, когда Саша стоял, полный решимости, в ожидании приближения солдат. Но теперь жена, сын и друзья за спиной, наоборот, мешали ему пойти до конца — в отличие от ситуации в подземелье у беглецов оставались шансы и риск был неоправдан. Так что маневрировать, пытаясь сбить противника с прицела, Саша не имел права. Любая случайность, любой промах врага мог обернуться еще большей бедой, чем смерть. Попробовать заслонить их собой и все-таки сыграть с Судьбой в «русскую рулетку»? Но неуязвимость пока не доказана, и особого желания проверять состоятельность этой теории у Саши не возникло. А вот Мамонт был волен маневрировать, как ему вздумается, да и стрелять мог, особо не целясь. Видимо, это понимал даже «Сокол». Барков разжал пальцы, и «гюрза» брякнула о металлические перильца лестничной площадки.
— Теперь руки за спину и по одному к лифту, — Мамонт согнул в локте правую руку, направляя пистолет Баркову в живот. — Медленно, без фанатизма. А иначе…
Он перевел оружие на Ольгу. Та прижала к себе Олежека и повернулась к Мамонту боком, рефлекторно прикрывая ребенка собой. Лена оттеснила Климова и, опираясь о поручень площадки, протиснулась вперед, прикрывая в свою очередь Ольгу.
— Ясно, ясно. — Саша заложил руки за спину. — Мы сдаемся. Такая заварушка… Как же ты босса оставил без присмотра?
— Шагай. — Мамонт качнул стволом, указывая направление.
— Там же спецназ. — Барков нехотя сделал два шага. — Семенов решил обменять нас на свою неприкосновенность?
— Не он, — вдруг уверенно заявил Климов. — Ты что, Саня, не понял? Этот большой парень потому и объявился тут в одиночку, что за свою шкуру испугался. Кинул любимого босса, да, Мамонт?
— А на тебя, чекист, у меня накладной нет. — Телохранитель сместил прицел. — Еще слово, и останешься здесь.
Саша ощутил, что в душе у Мамонта наметилось легкое беспокойство. Неужели Климов попал в точку? Верный бодигард предал хозяина? Это ж насколько все должно быть скверно там, внизу, что с корабля побежали даже такие крупные крысы? — Хотя не факт, что Мамонт человек Семенова на все сто. Он вполне может работать на кого-то еще. С кадровым чутьем у Семена явно что-то напутано. Секретарша сливает информацию Владиславу Валерьевичу, инженеры едва не доводят дело до бунта, а телохранитель бросает в трудную минуту. Неудивительно, что вышестоящее начальство решило босса разменять — оставило подыхать в Горной Крепости, даже не пытаясь прислать подмогу. С таким-то «талантом» к руководству кому он нужен?
Саша сделал еще шаг, но не к лифту, а прямо к Мамонту. Тот насторожился и поднял второй ствол.
Звуки перестрелки приблизились. Теперь бой шел уже в центре аэродрома. За близким треском автоматов и грохотом взрывов свист турбин был почти неразличим. Барков снова шагнул навстречу телохранителю, и тот невольно отступил.
— Думаешь, бессмертный теперь? — Мамонт криво ухмыльнулся. — Хочешь проверить?
Турбины прогрелись, и провисшие лопасти вертушки начали медленное вращение. Саша поймал слегка растерянный взгляд Мамонта и сделал еще три шага. Противник попятился и поднял пистолет на уровень Сашиного лба.
— Шевельнись — и будешь смотреть третьим глазом!
Винт вращался уже с приличной скоростью, но лопасти вопреки всем правилам провисли еще ниже — до высоты человеческого роста.
— Стреляй. — Барков недобро улыбнулся. — Чего трепаться-то?
Мамонт колыхнул третьим подбородком — нервно сглотнул вязкую слюну и сделал последний шаг назад. Удар лопасти в висок размозжил телохранителю голову. В лицо Баркову брызнули крупные капли крови. Саша отвернулся и утер кровь рукавом. Лопасти вертушки тут же выровнялись, поднявшись на высоту, соответствующую скорости вращения, как и рассчитывали конструкторы. Очередному трюку «Сокола» можно было бы удивиться, но этого не сделал даже Климов. Всех занимали иные проблемы. Перестрелка шла уже метрах в пятидесяти, как раз за ближайшим рядом вертушек. Когда грузное тело Мамонта рухнуло на камень посадочной площадки, а один из пистолетов скользнул к ногам Климова, тот не замедлил вооружиться. Барков поднял «гюрзу» и второй пистолет Мамонта. Его он бросил Ольге. Она уже вернула Олежека окончательно пришедшей в себя матери (которая, увидев, что случилось с Мамонтом, опять покачнулась и едва не рухнула в обморок).
— Ленчик, как нога? — Саша обнял жену.
Она отстранилась, брезгливо косясь на кровавые пятна на Сашиной рубашке.
— Все в порядке…
Судя по голосу, все было не в порядке, а очень даже наоборот. Лена находилась далеко за гранью нервного срыва, в той сумеречной зоне, где мозг уже отказывается воспринимать окружающую действительность как реальность и, наоборот, считает любые благостные иллюзии полнейшей нормой. В случае Лены нагрузка на психику многократно усиливалась, на руках у нее был ребенок, и страх за его жизнь действовал как катализатор.
— Все почти позади! — Саша взял ее за плечи и легонько встряхнул. — Смотри на меня. Ты видишь, я говорю правду. Мы летим домой.
— Да… я вижу… — Лена подняла на мужа пустой, испуганный взгляд. — Олежку кормить пора… Надо поскорей домой…
— Идем. — Барков обнял жену, подсадил в салон вертушки и обернулся к Ольге. — Оля… побудь с ней, поворкуй на какие-нибудь женские темы… Ну, ты понимаешь.
— Не волнуйся. — Ольга забралась в салон. — Лучше взлетай поскорей.
— Это да. — Климов уселся в кресло штурмана. — Ты бы это… Саня, крутил бы педали. Стреляют.
— Слышу.
Саша последовательно коснулся нужных сенсоров и уверенно потянул рычаг управления на себя. Вертушка плавно оторвалась от площадки, на секунду зависла, чуть качнулась и продолжила подъем, одновременно улетая навстречу пока не добравшемуся до зенита, но уже жаркому летнему солнцу. Барков даже примерно не представлял, куда летит, но «Сокол» уверенно проложил маршрут и передоверил управление вертушкой автопилоту. Можно было выяснить пункт назначения и причины, по которым чип выбрал именно его, но Саше было глубоко плевать. Главное — подальше. А куда и что ждет в том месте, уже неважно. Или хотя бы не сейчас. Хотя бы через полчаса. Через полчаса тревожного, тяжелого, но жизненно необходимого сна. «Накачка» «Сокола» дело хорошее, но всему есть предел. Барков откинулся на спинку кресла и закрыл глаза…