Книга: Хаоспатрон
Назад: Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года
Дальше: Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года

Москва, 29 февраля 2012 года

Как Игорь и обещал, найти Бондаренко оказалось несложно. И поговорить режиссер согласился сразу, едва увидел, что Вадима сопровождает Гаврилов. А уж когда Фролов представился, у Федора Сергеевича на лице появилось выражение крайней заинтересованности, на грани любопытства. Может быть, режиссерский нюх уловил запах интересного сюжета? Так или иначе, Бондаренко внимательно выслушал краткое вступление Фролова и уточнения Гаврилова, а затем охотно ответил на все вопросы. Правда, он все-таки обозначил свою принадлежность к творческой среде, сделав пространное вступление:
– Жизнь коротка, Вадим Евгеньевич. Нам кажется, что она состоит из долгих лет, а на самом деле жизнь – это яркие, но короткие дни и ночи, две-три в году и это если повезет. Лишь они откладываются в памяти и составляют жизнь. Именно так, а не наоборот: откладываются и потому составляют. Ведь жизнь – это, в первую очередь, набор воспоминаний. Судите сами: будущего нет, настоящее – неуловимый миг, поэтому реально лишь прошлое. А оно живет в памяти, где откладываются лишь самые яркие моменты жизни. Вот и замыкается круг, вот и получается, что жизнь наша состоит из воспоминаний о неполной сотне счастливых моментов, которые длились от силы сутки каждый. Или о двух-трех десятках таких моментов. А у кого-то о двух-трех в принципе. Ведь в памяти откладываются только хорошие эпизоды, на которые везет далеко не всем.
– Вам везло?
– Скорее да, чем нет. Мне до сих пор везет на приятные воспоминания, но самыми яркими в жизни я считаю только три: когда рождались дети и когда в далеком восемьдесят четвертом мы выбрались из кошмарных джунглей Кампучии. Вид стоящего на рейде корабля и идущего к берегу катера запечатлелся в памяти навсегда. Так, как в тот момент, я не был счастлив никогда в жизни. Иногда мне кажется, что и в дни рождения детей я не был настолько счастлив.
– Понимаю вас, Федор Сергеевич, но нельзя ли перейти сразу к фактам, – вежливо, но настойчиво попросил Вадим. – В первую очередь, меня интересует все, что касается моего отца.
– Да, да, конечно, – с лица режиссера сползла романтическая маска, и он перешел к изложению фактов по интересующей Фролова теме.
К сожалению, его воспоминания не особенно помогли Фролову-младшему. Он ведь хотел восстановить детальную картину, а Федор помнил только то, что видел сам. Никакого разбора полетов после операции не было, и что в целом происходило на подступах к объекту, Бондаренко так и не узнал. Но кое-какие уточнения Купера все-таки оказались весьма полезными.
– Иди-ка сюда, баснописец, – выслушав Бондаренко-Купера, Вадим обернулся к Гаврилову и поманил его пальцем. – Как это понимать?
– Чего? – Гаврилов удивленно вытаращился на Вадима. – Я чего-то напутал, да?
– В первую очередь, ты почему-то «забыл», что майор Фролов был командиром вашей разведгруппы, – Вадим скептически усмехнулся. – А все подвиги, которые ты живописал и присвоил, совершали на самом деле либо майор, либо матрос Лунев, которого ты почему-то произвел в офицеры и подставил на место командира. Что за выкрутасы?
– Не, ну так и было по факту! – Гаврилов бросил укоризненный взгляд на Купера. – Андрюха рулил. А майор то с нами шел, то исчезал куда-то. Купер, разве не так было?
– Если по факту, так, – согласился Бондаренко.
– А все остальное я как на духу! – горячо заявил Гаврилов. – И про вихри, и про хаоспатроны, и про рубежи-ловушки вокруг объекта. Все правильно рассказал. Можете сколько угодно сверять наши показания!
– Лунев? – перебил Фролов. – Почему отец назначил его главным? Почему не проводника, например?
– Не знаю, – Гаврилов пожал плечами.
– Майор Фролов еще за месяц до операции начал Андрея тренировать, – сказал Купер. – А проводник, точнее, проводница была местной. Может, не доверял ей майор?
– Понятно, – Вадим задумчиво кивнул. – Двое погибли, вы трое вернулись, а отец и Лунев пропали. А проводница была местной, то есть если и выбралась из переделки, осталась в Камбодже.
– Скорее всего так, – согласился Купер. – Вы верно мыслите, Вадим Евгеньевич. Если кто-то и способен прояснить ситуацию, кроме самого майора Фролова, так это Андрей Лунев. Но лично я не слышал, что он выбрался.
– А вы вернулись, – по-прежнему задумчиво проронил Фролов. – И… что было дальше?
– Мы хотели отряд встретить, предупредить, что дальше хода нет, но опоздали, – ответил Бондаренко. – Отряд попал в засаду и рассеялся. Пришлось нам самостоятельно выбираться. Два дня шли до Меконга, потом лодку раздобыли, поплыли вниз по реке, на пятый день высадились на побережье и наткнулись на поисковую группу. Повезло, в общем.
– И никто из других выживших не упоминал ни о майоре Фролове, ни о Луневе?
– Никто. Наоборот, все у нас спрашивали, куда подевались майор и другие ребята. Позже, уже в ленинградском госпитале, упоминали майора Фролова, но мельком.
– Это как?
– Приезжал замполит, капитан Кулемин, беседовал с нами, с каждым по отдельности, вот он и упоминал. Просто спросил, когда видели майора в последний раз. Я ответил. И все. Дальше замполит о других начал расспрашивать, а потом и вовсе на общие темы перешел. Так понимаю, для моральной поддержки и одновременно для устрашения приезжал капитан Кулемин, хотел намекнуть, что лишнего болтать не следует.
Фролов уже почти не сомневался, что речь идет именно о том Кулемине, которого упомянул полковник Грачев, но все-таки уточнил:
– Минуточку! Кулемин? Слышал недавно эту фамилию.
– Неудивительно, – Бондаренко усмехнулся. – Он теперь в Минобороны какая-то шишка.
– А в твоем списке его не было, – Фролов снова обернулся к Гаврилову.
– Разве? – Гаврилов сделал невинное лицо. – А по-моему, я упоминал замполита… разве нет? А-а, ну да, вы ж спрашивали, кто вместе с нами выбрался. А Кулемин только через месяц объявился. Скажи, Купер!
– Да, так и было. Ходили слухи, что он пешком до самого Пномпеня топал по джунглям. Кое-как выжил.
– Теперь ясно, – Вадим все-таки покосился на Гаврилова с недоверием, а затем снова сосредоточился на Купере. – Спасибо, Федор Сергеевич. Извините, что отвлек. Минуточку… еще раз извините.
У Фролова зазвонил телефон, и он отошел в сторонку, но предварительно жестом дал понять, что разговор на самом деле пока не закончен. Поговорил Фролов коротко. Оказалось, звонивший ему абонент сидел в машине, которая припарковалась на другой стороне улицы. Вадим Евгеньевич перешел дорогу и сел в авто. Поскольку передние стекла машины не имели тонировки, было хорошо видно, как водитель машины и Фролов о чем-то разговаривают и рассматривают какие-то бумаги, вынимая их из серой картонной папки.
– Так, так, – Бондаренко обернулся и смерил насмешливым взглядом старого приятеля. – Это какие такие подвиги ты себе приписал? Ну-ка расскажи.
– Да там… – Гаврилов неопределенно помахал рукой. – Проехали, короче! Лучше расскажи, как живешь.
– А ты не знаешь? – Купер иронично посмотрел на приятеля. – Нормально живу. А у тебя что стряслось, почему тебя в оборот взяли?
– Не меня, Федя, всех нас взяли, – Гаврилов с опаской покосился на помощников Фролова, которые топтались рядом со служебным «Мерседесом». – Три вихря, прикинь! За три дня! И все в Москве и пригородах.
– Вихри от… хаоспатронов?
– Вот именно, – Гаврилов перешел на заговорщицкий полушепот: – Прикидываешь, чем это может обернуться? То-то!
– Я понял, – Купер тоже покосился на людей Фролова. – Серьезные граждане этим делом занимаются.
– А то! С этими не забалуешь. Так что, Федя, расслабься и наблюдай. Может, чего полезного увидишь, в сериал вставишь для достоверности.
– Я мелодрамы снимаю, а не боевики про крутых спец-агентов.
– Ага, жена с тещей от твоих сериалов просто кипятком писают, – Гаврилов усмехнулся. – А я все жду, когда ты, как тезка твой, Фенимор Купер, по войнам с дикарями начнешь прикалываться. Мог бы, кстати, о наших приключениях в джунглях что-нибудь снять. Зашибись получилось бы.
– И сколько я прожил бы после этого? – Купер покачал головой. – Даже гонорар не успел бы потратить. Не помнишь, что ли, как нас запрессовали? Я после дембеля год не спал от страха и не говорил почти ни с кем. Все боялся, что сболтну лишнего – и абзац.
– Это да, – Гаврилов вздохнул. – Выходит, правильно боялся. Видишь, как быстро нашли, когда потребовалось. Значит, держали руку на пульсе. Все тридцать лет. Уже и страны той нет, и в чем был смысл той операции, все забыли, а не снимают нас с кукана товарищи из прошлого. Зашибись мы тогда вляпались. Как говорится, раз и навсегда.
– Ты еще кого-нибудь из наших видел?
– Карася как-то встречал, лет пятнадцать назад. Он тогда машины из Германии перегонял. Молотова видел года три тому. Бочонок бочонком стал, чем занимается – не знаю, но весь в заботах каких-то. А ты кого видел?
– Вот так, нос к носу – ты первый. Еще показалось, что Андрея Лунева видел, но… сам понимаешь. Не поручусь.
– Студента? – Гаврилов насторожился. – Ты ж Фролову сказал, что не видел его больше. Тоже соврать решил? С чего вдруг?
– Сам не знаю, – признался Федор. – Только я, кстати, не соврал, а умолчал! Поскольку не уверен.
– Да ладно! – Гаврилов хмыкнул. – Можешь не оправдываться. Ну, и чего? Как он выглядел?
– Ну, как тебе сказать, – Купер задумчиво потер подбородок. – Издалека вроде бы он, только походка изменилась… помнишь, у майора такая была, словно у тигра. Не идет, а крадется, мощно так, в любую минуту готов прыгнуть! Фактура, одним словом!
– Горазд ты пули отливать, – Гаврилов усмехнулся. – Хотя да, фактура у Лунева была что надо. Научился у майора Фролова. Ну, а ближе?
– А ближе… – Купер кивком указал на тонированное стекло «Мерседеса». – В зеркало давно смотрел? Ты хоть и стрижешься, как в армии, а все равно уже не тот, верно? Седина, морщины, пузо, да и ходишь не пружинисто. Годы берут свое, верно?
– Что имеем, то имеем, – Гаврилов погладил живот. – Намедни сорок девятый годок разменял.
– Ну вот. А парень этот, которого я поначалу за Андрюху принял, лет на двадцать пять выглядит, ну, тридцать, не больше. Но сходство! У меня ведь глаз наметан, да только как в такое поверить? Нет, можно и в наши годы хорошо выглядеть, но не настолько, чтобы тебе без всякого грима, да еще в упор четвертак давали. Короче, пока я с сомнениями боролся, он в толпе исчез.
– Может, тоже сын?
– Не знаю. По возрасту подходит, но… не знаю. Только, если… с Объектом как-то связано. Помнишь, какие мы оттуда вышли? И от зеленой заразы избавились, и синяков не осталось, и бодрые такие. Ты еще пошутил, что Объект, если попросить, может и вылечить от всех болезней, и бессмертными сделать. Может, с Андрюхой так и случилось?
– Ты тихо! – шепнул Гаврилов и воровато оглянулся. – Не заикайся даже про это, пока не спросят! А спросят, отпирайся до последнего.
– Они же вроде в курсе, – Федор покосился на Фролова, который по-прежнему маячил в окне чужой машины и увлеченно беседовал с водителем.
– Они в курсе «дыма без огня», понял? И все. Остальное – тайна, покрытая мраком. На объекте мы не были и что там внутри не знаем, понял?
– Это кто тебя так проинструктировал? Кулемин?
– При чем тут Кулемин?! – Гаврилов осекся. – Короче, Купер, поверь на слово. Объект – табу! – Гаврилов на миг приложил палец к губам и выразительно округлил глаза. – Все, проехали! А помнишь мичмана Карпенко?
Последний вопрос Гаврилов задал нормальным тоном, без заговорщицких ноток. Явно с расчетом на то, что его услышит Фролов. Вадим Евгеньевич закончил разговор, покинул чужое авто, прихватив серую папку с собой, и направился к бывшим морпехам.
– Этого моржа? – поддержал Купер игру Гаврилова.
– Я по телевизору его видел! Показывали форум экономический, международный, он интервью давал. Карпыч на Украине теперь какой-то крупный бизнесмен, прикинь! Во-от такая ряха, лысый, как шар бильярдный, а усы те же!
– Неисповедимы пути господни, – Бондаренко покачал головой. – Хотя, если по сути, что изменилось? Был мичманом, стал миллионером, но в душе так и остался «товарищем прапорщиком».
– Факт! – Гаврилов обернулся к Фролову. – Вадим Евгеньевич, может, прервемся на пару часиков? Мы с Федором Сергеевичем на слюну изошли, очень уж хочется по рюмке чаю дернуть за встречу. Столько лет не виделись, столько вспомнить надо.
– Понимаю, но… – Фролов обернулся и подозвал Давыдочкина. – Останетесь здесь. Мне нужно съездить кое-куда, проверить информацию. Федор Сергеевич, приютите товарищей, если продрогнут? В вашем трейлере найдется местечко?
– Замерзнуть не дам, – пообещал Бондаренко.
Фролов, прощаясь, пожал ему руку, а затем отвел в сторонку Давыдочкина. Дав помощнику какие-то ценные указания, Фролов сел в машину и уехал.
Помощник Вадима недовольно покачал головой, сунул руки в карманы и вернулся к товарищам.
– Далеко направился? – взглядом указав на удаляющийся «Мерседес», спросил Игорь.
– В Минобороны ему зачем-то приспичило, – Давыдочкин поежился. – А мы мерзни тут, дожидайся того, не знаю чего. Где справедливость?
– Милости прошу к нашему шалашу, – сказал Купер. – Зачем, действительно, мерзнуть. Идем, идем, там и чайку нам организуют.
– Я только курну, – Гаврилов достал пачку сигарет и махнул рукой. – Идите, догоню!..

 

…Когда все скрылись в трейлере, Гаврилов спрятал сигареты и достал телефон. Абонент ответил, как обычно, после четвертого звонка. Гаврилов решил обойтись без приветствий.
– Клиент поехал к Кулемину, я больше не могу его контролировать, что делать?
– Зачищай поляну и возвращайся. Рано или поздно клиент приедет сюда, теперь это ясно. Здесь и решим, что делать.
– Понял. – Гаврилов дал отбой связи, затем выбрал из списка другой номер и, когда ответил новый абонент, доложил практически тем же заговорщицким тоном: – Фролов едет к вам.
– Понял, – так же коротко ответил второй абонент. – Что он знает?
– Пока не все, но близко к этому. Здесь только что был Арбитр, передал Фролову какую-то папку. Думаю, по нашему делу.
– Хорошо, до связи.
Гаврилов вновь дал отбой, спрятал наконец телефон и заглянул через окошко в трейлер. Оказалось, мерзнуть на улице, чтобы перекурить, было необязательно. В трейлере сидело довольно много народу, и половина присутствующих дымила, как целое паровозное депо. Гаврилов сделал шаг в сторону, чтобы увидеть Купера. За столиком рядом с Бондаренко осталось свободное место. Почетное место для старого друга знаменитого человека.
– Прости, дружище, но выбора ты не оставил, – тихо сказал Гаврилов и оглянулся.
Поблизости никого не было. Все свидетели разговора Фролова и Купера находились в трейлере. Гаврилов вынул из кармана наручники и защелкнул один «браслет», просунув его в петли для навесного замка на двери трейлера.
В этот момент за спиной у Гаврилова скрипнула тормозами «Скорая».
Гаврилов забрался в машину, окинул взглядом пассажиров и кивнул.
– Зачищайте. Только аккуратно. Сначала газ, потом короткое замыкание, чтобы из окон не выпрыгнули.
– Не учите чистильщиков проводить зачистки, – пробурчал один из бойцов, вынимая из сумки винтовку.
– Дерзость отставить, – строго произнес Гаврилов. – Премиальные лишние? Могу на себя переписать. Заткнись и работай!
– Понял, заткнулся, работаю. – Чистильщик опустил стекло и прицелился в трейлер.
Пуля с зарядом газа легко пробила обшивку трейлера и застряла в столике, прямо перед Купером. На лице Бондаренко появилась гримаса удивления, но сообразить, что происходит, он не успел. Усыпляющий газ быстро заполнил трейлер и подействовал мгновенно. Все, кто был в фургончике, повалились на пол.
Тем временем второй чистильщик покинул «Скорую» и заглянул в кабину тягача, таскавшего трейлер. Колдовал он там всего несколько секунд, по истечении которых из-под машины посыпались искры. Чистильщик, не спеша, обошел машину, снял с двери трейлера наручники и вернулся в «Скорую». Как раз в этот момент на смену искрам пришло пламя. Оно быстро перекинулось на трейлер и спустя считаные минуты охватило его целиком.
Впрочем, этого момента Гаврилов и чистильщики уже не видели. «Скорая» к тому времени находилась в нескольких кварталах западнее места очередного происшествия.
– Неисповедимы все-таки пути Господни, – Гаврилов вздохнул и указал на обочину.
– Ну, – буркнул водитель «Скорой», останавливая машину. – Шеф приказал занять позицию здесь?
– Но этим жизнь и интересна, – Гаврилов, казалось, не услышал чистильщика. – Жаль, коротка. Мудрый Купер и не подозревал, насколько был прав… Что ты встал?
– Вы ж приказали.
– Я приказал сворачивать. Едем в лес, на базу. Финал банкета будет там.
Назад: Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года
Дальше: Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года