6. Таиланд, 29–30 марта 2015 г.

Номера на пятьдесят восьмом этаже гостиницы «Байок Скай» устроили и Грина, и Теану. Да лично Филиппа устроило бы что угодно, лишь бы там имелся душ и бутылка колы в холодильнике. До десяти вечера оставалось не так уж много времени, и скоротать его Грин собирался очень просто. Вздремнуть, поплескаться под душем, а потом повисеть на мысленной связи с Теаной. Теоретически могли бы пообщаться и вживую, но Грин решил не рисковать. Слишком уж щекотливый вопрос он собирался обсудить с виверрой. Вопрос принципиально важный не только для текущего дела, но и для общего осмысления ситуации. Вопрос, ответ на который в перспективе либо гарантировал успех, либо, наоборот, сулил полный провал всему, что задумал Грин и его товарищи.

Теана, видимо, понимала, что разговор с Грином неизбежен, причем именно на эту тему, и состоится он непременно до ужина, поэтому опередила Филиппа. Правда, она все-таки предпочла живое общение. Пришла к Грину в номер, уселась в кресло и терпеливо дождалась, когда Филипп закончит плескаться под холодным душем.

В принципе Грина устраивал и такой вариант, особенно после того, как выяснилось, что абсолютно надежных сетей не существует.

– Я экранировала помещение, – сказала Теана, когда Фил вышел из ванной.

– Опережаете меня на шаг, – Грин взял бутылку колы и уселся напротив. – Чем еще удивите?

– Вы хотели задать мне один важный вопрос…

– Не потому, что по-прежнему не доверяю вам…

– А потому, что это пригодится вам в поисках ключа к решению главной проблемы, – закончила Теана.

– Приятно общаться, когда настроен с человеком на одну волну. Когда ты с полуслова понимаешь его, а он тебя, разговор стелется, как шелк…

– Но я не человек, и то, что мы на одной волне, да еще по одну сторону баррикад, не укладывается в рамки ваших традиций. Вы не понимаете, почему я вдруг решила предать свой вид и помочь людям.

– Скажете, что дело в этом вот взаимопонимании? Со своими сородичами вы не могли найти общий язык, всегда были белой вороной? Да, вы правы, в рамки наших традиций это не укладывается. Всегда должен существовать серьезный мотив. Обида на оттолкнувшее вас общество это слабый мотив. Сомнительный.

– Разве мало людей служат чужакам? Их мотивы зачастую еще слабее. Возьмите любого белоповязочника. Многие из них были вполне довольны прежним обществом, но предпочли его предать из корысти или стремясь приспособиться.

– Вот как раз это мне понятно. Наши предатели нашли себе новое место под солнцем. Нормальное стремление выжить в новых условиях. Даже настоящего провокатора я могу понять. Он не просто приспособился, он еще и отомстил человечеству за какие-то прежние обиды… возможно, еще детские… в таких вещах я не очень разбираюсь, это дело психологов. Но все равно, я могу понять главное – провокатор и белоповязочники перешли на сторону сильнейших. А вот ваш поступок находится за гранью моего понимания. Да и за гранью разумного, с моей точки зрения. Почему вы с нами, Теана? Сентиментальность? Пожалели бедных зверушек, которым грозит тотальное уничтожение? Вы состоите в партии любителей экзотической фауны?

– Скорее в ней состоит Джон. Это он любит изучать аборигенов. Я же не питаю к вам никаких особенных чувств.

– Тогда вообще ничего не понимаю. Вы не любите людей, вы легко предаете виверр и явно презираете серпиенсов. Вас не интересует карьера, вам не нужны деньги, и у вас нет никакого почтения к обеим религиям ваших рас. Смею предположить, что так же холодно вы относитесь и к радостям жизни, вроде чревоугодия, секса или всевозможных развлечений, как реальных, так и виртуальных. Но что в таком случае составляет вашу жизнь, Теана? Ради чего вы существуете? Что или кого вы все-таки любите? Вы ведь не робот, не зомби, не голограмма. Вы живое, разумное существо.

– Вы слишком глубоко копаете, Грин. Вас должен интересовать только один вопрос: почему я помогаю вам, предавая свой вид?

– Почему – вопрос, а все остальное – аргументация ответа, Теана. Без нее вы не сумеете ответить полно и убедительно.

– Хорошо, – Теана вдруг встала и подошла к окну. Некоторое время она стояла, сложив руки на груди и задумчиво глядя вдаль, затем вернулась и опять села в кресло. – Хорошо, Филипп. Я постараюсь дать максимально расширенный ответ. Думаю, вы поймете. Многое вы испытали на себе…

– Я постараюсь, если…

Грин не закончил фразу. Внезапно он будто бы провалился в какое-то странное место, одновременно похожее на просторный дом, заставленный горшками с экзотическими растениями, и в то же время – на ухоженный сад, только под стеклянной крышей. Нахлынувшее наваждение выглядело настолько убедительно, что Филипп едва не протянул руку, чтобы отбросить ветку, колышущуюся у самого носа и перекрывающую значительную часть обзора. Похоже, Теана решила сопроводить свой ответ наглядными иллюстрациями.

– Это виртуальность виверр? – уточнил Грин. – Или мы погрузились в ваши воспоминания?

– Это просто объемный ролик о нашем мире, – ответила Теана, – вы видите Землю-1.

– Это ваше жилище?

– Это типичное жилище офицера планетарной стражи. А теперь подойдите к окну!

– Мысленно или как?

– Как хотите.

Грин поднялся с кресла и подошел к окну. За стеклом он не увидел панорамы Бангкока. Вместо нее по ту сторону прозрачной преграды простиралась подернутая туманной дымкой унылая местность. Серая, безжизненная, исчерченная затейливым, но правильным узором каких-то траншей и испещренная одинаковыми дырами колодцев или ям. В небе, за пеленой дымки и слоем свинцово-серой облачности, угадывалось какое-то свечение. Скорее всего, размытое световое пятно обозначало присутствие на небосводе солнца.

– И все? – невольно проронил Грин. – Небогатый пейзаж.

– Так же выглядят еще двести планет, и еще четырнадцать будут выглядеть так очень скоро.

– В сумме двести пятнадцать. Наша двести шестнадцатая.

– Да, Грин. Вы на очереди.

– Ваши сородичи опустошают захваченные миры и идут дальше?

– Это слишком примитивное представление, Филипп. Великий Дракон не в силах потратить такие огромные ресурсы. Ни на что. Чтобы содержать империю в порядке, чтобы обеспечивать ей процветание и стимулировать технический прогресс в течение ста лет, ему достаточно ресурсов лишь одной из захваченных Земель.

– И где же ресурсы еще двухсот с гаком?

– На месте, Филипп. Все на месте. Только законсервировано. То, что вы приняли за странный ландшафт, располагается на высоте десяти километров от реальной поверхности. Это планетарный щит. Он пропускает солнечный свет, но защищает Землю от избыточной космической радиации, метеоритов и прочих неприятностей. Он сам регулирует атмосферные процессы, перераспределяет магнитные поля, в общем, создает на планете идеальные условия для жизни. И она идет, уверяю вас, но идет в строгом соответствии заложенным Драконом алгоритмам. Никаких изменений, никакой эволюции или, наоборот, деградации, ничего! Совершенствуется только техника и только для того, чтобы поддерживать заданный Драконом уровень стабильности. Иначе говоря, техника меняется, чтобы не менялась природа. Биосфера, ресурсы, энергия – все как бы законсервировано. Превращено в золотые слитки и упрятано в банковский подвал.

– Серьезный банк получается, – Филипп покачал головой. – Но зачем?

– Чтобы быть богатым и сберечь свое богатство в первозданном виде, – Теана развела руками. – Это самоцель не только для Дракона, разве не так?

– Для наших олигархов и миллиардеров тоже, – согласился Грин. – Но я не понял, как это связано с вашей личной мотивацией? Вы чересчур совестливы и, желая успокоить свою совесть, хотите спасти все несчастные планеты от застоя? Или вы мстительны и желаете разорить Дракона, который отнял у вас нормальную жизнь в родных пенатах?

– Все планеты спасти невозможно. Да и Дракона не разоришь, не того полета мы птицы. А вот уберечь от подобной печальной участи хотя бы Землю-216 пока реально. И дело не в совестливости или жажде отмщения. Ваша Земля уникальна, такой богатой природы нет ни в одном другом мире, даже в тех, что отличаются от вашего на сотые доли секунды. Ваш вид стоит на пороге эволюционного скачка. Солнце в вашем временнóм срезе имеет самый большой ресурс. Земля-216 – это, возможно, «золотое сечение» мироустройства. Если Дракон превратит ее в еще один слиток для своего банка, вселенная потеряет смысл существования и погибнет.

– Насчет «временного среза» я еще понимаю: речь о множестве почти одинаковых миров, существующих параллельно и разделенных сдвигом во времени. Сколько, вы сказали, нас отделяет от Земли-215 или Земли-217, сотая доля секунды? Это кое-как, но может уложиться в моем сугубо рациональном мозгу, а вот «смысл существования» для вселенной… Не загибаете? Она все-таки не разумное существо, может существовать и без особого смысла.

– Что вы знаете о вселенной? – Теана вздохнула. – Если бы все в ней происходило так, как хотелось Ньютону и до сих пор хочется вашим ученым… мы с вами сейчас не беседовали бы. Даже наш Дракон не разгадал и триллионной доли тайн универсума.

– Но между мирами он шастать научился, – Грин потер затылок, – и эффективно править своей империей научился. Уже немало.

– Для экспансии и бесполезного накопления богатств, да. Для того, чтобы стать действительно Великим, нет.

– Ах, вот оно что! Завидуете ему! Ну, конечно! – Грин всплеснул руками. – Что ж я опять торможу, все ведь очевидно! Вы говорили, что Великий Дракон напрямую отдает приказы своим генералам. Говорили, что он такой же телепат, как мы…

– Наверное, все-таки более сильный, – заметила Теана. – Он способен управлять миллионами генералов на двух сотнях планет.

– Да хоть триллионами! Сути проблемы это уточнение не меняет. Пусть Дракон хоть всех своих подданных контролирует с помощью телепатии. Здесь важен сам факт. Вы своим примером доказываете, что телепатия не является исключительным даром Дракона. Просто он умело подавляет этот талант в своих подданных, обманывая их. Говорит: «Я вами заправляю с помощью энергетических контроллеров в мозгах», и ему верят. Все, кроме вас. Верно?

– Да, все началось именно с такого сомнения. Я не понимала, почему достаточно лишь подняться в иерархии до двадцать третьего уровня, и ты автоматически подключаешься к двухсторонней связи с Императором. А до этого не можешь к нему обращаться даже в экстренном случае. Ведь «энергетические контроллеры», как вы их назвали, в головах у всех одинаковые. Поначалу это были наивные размышления юной максималистки. Но впоследствии это стало моей навязчивой идеей. Мне стало казаться, что такой «подвиг» Дракон непременно оценит и выдаст мне пропуск в высшие сферы. Ведь для серва перейти заветный рубеж двадцатого уровня практически нереально. Даже приоры и эрги в буферных зонах имеют лишь девятнадцатый уровень.

– Вам стало обидно за притесняемых полукровок, и вы решили нарушить все мыслимые законы, выйти на связь с Драконом.

– Примерно так. Но вместо связи с Драконом я вдруг установила связь с вами и вашими товарищами. Поначалу только слушала, наблюдала, делала выводы, а после… Вы и сами все знаете.

– Знаю, но так и не могу понять, что же стало для вас последней каплей?

– Когда удалось войти в вашу сеть, я поверила, что мы тоже можем быть свободными, – просто ответила Теана. – Я наверняка заплачу за свой эксперимент жизнью, но если вы победите, эта жертва принесет пользу не только людям, но и нам, рабам Дракона. Серпиенсы и виверры поймут, что способны жить самостоятельно, что могут общаться на всех уровнях, от жестов и слов до прямого обмена мыслями и эмоциями. Поймут, что они не марионетки, а свободные разумные существа. Годится такая мотивация?

– Нормально, – Грин кивнул. – Патетики многовато, с мрачным геройством перебор, но поверить можно. Среди нас таких, как вы, Теана, пруд пруди.

– Взять хотя бы вас, – Теана усмехнулась. – Вы ведь тоже не за награды или деньги стараетесь. Просто вы так устроены.

– Просто у меня получается, а у других из рук валится, – Грин поморщился. – Но отрицать не стану, наши с вами мотивы хоть и формально сильно отличаются, имеют одну платформу. Мы хотим жить свободными.

– Или умереть. Смерть это тоже форма свободы.

– А вот этого я не говорил! Никакая это не форма. Это вообще ничто. Бессмысленная пустота. Поэтому уточняю. Мы хотим жить свободными. Точка.

– Будь по-вашему, Филипп.

– Хорошо, что мы поняли друг друга. Теперь в ресторан?

– Кажется, у вас принято надевать в таких случаях вечерние наряды?

– Не обязательно. Особенно вам, Теана. Вы прекрасны в любом наряде.

– Это что, комплимент? – Теана прохладно улыбнулась. – Вы ухаживаете?

– Вовсе нет, – Грин осекся. – Хотя, почему нет? Мы ведь как бы идем на свидание. По легенде я просто обязан за вами приударить.

– Помните, что я могу приударить в ответ. Током.

– Помню, сударыня, – Грин сделал вид, что огорчен, и даже вздохнул. – Жаль, что вы так и не снизошли до полной откровенности. Честное слово, я хотел бы узнать вас получше. Редко встречаются такие интересные л… личности.

– Возможно, у нас еще будет время.

«Нет, Теана, не будет. К сожалению, я чувствую, что скоро мы расстанемся надолго. Может быть, навсегда».

Сказать это вслух у Грина просто не хватило смелости.

«Спасибо за откровенность, – также мысленно ответила Теана. – Вы предвидите мою гибель?»

«Нет, не предвижу. Но чувствую, что нас разбросает по далеким друг от друга мирам. Это не предчувствие индиго, Теана. Просто так устроена жизнь. Хорошие люди редко остаются рядом. Наверное, этот ваш «разумный универсум» считает, что такие, как мы, должны быть распределены по нему равномерно».

«Интересная гипотеза, – серьезно произнесла Теана. – Если вы правы, остается лишь довериться мудрости вселенной и надеяться на лучшее».

«Я формулирую схожий по смыслу девиз иначе: делай, что можешь, и будь что будет».

– Прошу, – Грин встал и предложил Теане взять его под руку. – Наши друзья уже штурмуют шведские столы в общем зале ресторана. Пора и нам влиться в процесс…

…К десяти в ресторан набилось народу – не протолкнуться. И все-таки Грин поначалу сильно засомневался, удастся ли провернуть все, что он задумал. На десять человек здесь приходился как минимум один чужак. Серпиенсы или сервы (Грин не забивал голову такими мелочами) со скучающим видом бродили в холле, стояли вдоль стеночек в каждом из пяти расположенных по кругу огромных залов, а еще несколько агентов Адрона с интересом наблюдали за работой поваров в каждой из пяти кухонь. Пожалуй, только в двух помещениях ресторанного этажа чужаками даже не пахло. В туалетах.

Грин проводил Теану к столику в зале для особо важных гостей, галантно придвинул ей стул, уселся напротив и поднял взгляд на подлетевшего, как пуля, официанта.

– Добрый вечер, господа, меню, пожалуйста, – официант положил меню перед Теаной и с вежливым полупоклоном вручил второе меню Грину. Одновременно он мысленно доложил, что «все готово».

– Спасибо, – ответил Фил. – Сегодня аншлаг?

– Новый шеф-повар, очень популярен в Бангкоке, – охотно ответил официант. – Десять лет служил в королевском дворце. Кроме того, у нас всегда великолепные омары и свежайшие устрицы.

– Я привык к простой еде, – Грин бросил взгляд на стеклянные двери в соседний зал. Именно там стояли шведские столы и разворачивалось основное шоу. К сожалению, там же толпилась и основная масса серпиенсов. – Теана, вам заказать устрицы?

– Для начала мидии, креветки и кальмары, – сказала Теана, тоже внимательно изучая обстановку. – Сырые.

За дверями в следующий «шведский» зал, справа от парочки, также мелькали чужаки. Выходило, что проникнуть в кухни можно лишь отсюда, из VIP-зала, но сделать это незаметно представлялось нереальным. В этом зале посетителей тоже хватало, да вот беда, все сидели за столиками. Создать из них столпотворение получилось бы только в двух случаях: если спровоцировать всех этих особо важных клиентов на панику или если раскачать на массовые танцы. Придумать повод для первого варианта у Фила не получалось, а до второго народ пока не разогрелся. Да и вряд ли здесь такие варианты практиковались. Не Россия все-таки.

– А вам, господин?

– Мне… что-нибудь фирменное от нового шеф-повара, – Грин окинул взглядом заранее расставленные на столе миниатюрные плошки с какими-то соусами. – Это для чего?

– Этот соус прекрасно подойдет к рыбе, а этот к ассорти, – официант мгновенно уловил нехитрый замысел Грина.

– Вот этот? – Филипп указал на плошку с розовым соусом.

– Нет, господин, следующий, желтый…

– Этот? – Грин взял плошку и вдруг неловко ее выронил, вылив соус прямо себе на рубашку. – А, черт!

– Я помогу, господин! – официант мгновенно достал салфетку и вытер основную массу соуса. – Позвольте проводить вас в ванную, там есть прекрасное средство для выведения пятен. Через пять минут не останется и следа.

– Да, жалко новую рубашку, – Грин поднял виноватый взгляд на Теану. – Вы позволите? Пять минут, и я на месте.

– Идите, – равнодушно глядя на Фила, ответила Теана. – Только не пытайтесь сбежать.

Эту фразу она произнесла чуть громче. Чтобы услышали серпиенсы, занявшие столик в двадцати шагах от Грина и Теаны.

– Думаете, я выпрыгну в окно с семьдесят пятого этажа? – Грин усмехнулся. – Или просочусь в канализацию? Засеките время, если волнуетесь. Или хотите пойти со мной?

– Увольте, – Теана брезгливо поморщилась. – Ваши туалеты… это ужасно.

– Прошу сюда, господин, – пригласил официант. – Там есть фен, мы сразу же высушим…

Грин двинулся за официантом, одновременно краем глаза наблюдая за серпиенсами. Агенты о чем-то посовещались, и один из них тоже поднялся из-за столика.

«Один идет за вами», – сообщила Теана.

«Вполне предсказуемо, – ответил Грин. – Пусть идет. В туалет он входить не станет. Серпиенсам эти помещения противны не меньше вашего».

«Нет, я не настолько сумасшедший. Буду импровизировать».

В туалете не оказалось ни лифтов, ни окон. Кабинки, умывальники, зеркала. Только и всего. Но сопровождавший Грина официант держался по-прежнему бодро и вел Филиппа уверенно. Прямиком к последней кабинке.

В кабинке официант склонился над унитазом, сунул руку за него, щелкнул там каким-то тумблером, и правая стена тотчас бесшумно отъехала в сторону. За сдвижной перегородкой обнаружилось тесное помещение, по площади не больше вожделенного лифта.

«Маленькие хитрости, – гордо сообщил таец в мысленном эфире. – Не лифт, подсобная комната. Там еще дверь. На лестницу. Ее нет в плане. Она находится за стенкой, рядом с пожарной лестницей. Долго идти. До сорок первого этажа. Потом снова дверь и выход в холл. Там лифт вниз. Внизу сразу направо от лифта. Черный выход на стоянку. Машина ждет. Водитель встретит. Пять минут. Надо успеть».

– Надеюсь, я все понял правильно, – пробормотал Грин. – Сорок первый? Фоти уан?

«Сорок первый, – мысленно подтвердил таец. – Быстро-быстро».

Грин похлопал помощника по плечу и вошел в подсобку. Фальшивая стенка позади тотчас встала на место, и через секунду автоматически открылась новая дверца, слева от Фила. За ней действительно оказалась лестница. Плохо освещенная, с длинными крутыми маршами и крошечными площадками. Явно построенная в расчете на малогабаритных тайцев.

«Еще один плюс, – подбодрил себя Грин. – Серпиенсы, если бросятся догонять, здесь просто застрянут».

Филипп зачем-то шумно выдохнул, как перед прыжком в холодную воду, и помчался вниз по лестнице…

…На сорок первом Грин очутился спустя три минуты сорок секунд, как подсказал один из «сетевых болельщиков», и это следовало считать рекордом. Во всяком случае для этого здания. А вот к лифту Филиппу пришлось пробираться осторожно и с черепашьей скоростью. Индиго и здесь создали живое прикрытие, но в небольшом холле толпа больше мешала, чем помогала. К тому же Филипп возвышался над «группой прикрытия», как фонарный столб. Происходи дело где-нибудь в Скандинавии, Грин затерялся бы в толпе легко и непринужденно, но здесь рост в метр восемьдесят пять имели только иностранцы и трансвеститы. Пришлось Грину пригибаться и буквально проталкиваться к лифту. Да еще, как назло, все кабины двигались, и пришлось потерять целую минуту на ожидание.

Впрочем, нет худа без добра. За томительную минуту ожидания толпа успела перегруппироваться, и в лифт вместе с Грином набились исключительно мужчины наиболее героического по местным меркам роста. Это и помогло Филу избежать неприятностей, когда лифт наконец спустил его с небес на грешную землю, а точнее, на керамическую плитку лобби.

Неподалеку от лифтов маячили агенты обоих кланов, поэтому прикрытие из двух десятков тайцев, галдящих и жестикулирующих на манер футбольных болельщиков, пришлось весьма кстати. Грину оставалось сориентироваться, где здесь «черный выход», и вычислить шофера.

И снова все прошло как по маслу. Водитель нашел Грина сам. Он уцепил Фила за ремень и выдернул из толпы, когда она поравнялась с неприметной дверкой под лестницей перехода в зону бутиков, обязательную для лобби любого восточного отеля.

«Машина пикап, – мысленно сообщил шофер. – Черный. Хороший. Новый».

Последнее слово водитель добавил с нескрываемой гордостью.

Пикап оказался относительно новой «Маздой» местного производства с «полуторной» кабиной. То есть позади кресел водителя и переднего пассажира имелось еще нечто вроде пары посадочных мест, а если начистоту – мягкая скамейка. В случае чего Грин мог перебраться туда и просто залечь на полу или даже спрятаться под лавкой. Звучал последний вариант не очень, но на крайний случай годился и он. Но пока главным плюсом следовало считать наглухо тонированные окна и затемненное ветровое стекло. Конечно, чтобы обмануть аппаратуру серпиенсов, эти ухищрения не годились, но хотя бы гарантировали, что Грина не заметят белоповязочники. Наверняка вокруг «Байок Скай» фланировали и такие наблюдатели.

«Мост Таксин, – подумал шофер. – Причал. Та Саторн. Рядом с храмом. Ват Яннава. Лодка. Ждет».

«Понял, спасибо. Долго ехать?»

«Полчаса много. Быстрее можно?»

«А если рискнуть?»

Шофер не ответил. Он резко вдавил в пол педаль газа и бросил машину с места в карьер. Грин хотел выругаться – нашел время для джигитовки! – но секундой позже понял, что таец не лихачит, а спасает задницы, и свою, и пассажира, от серьезной опасности. Из-за угла во двор отеля на большой скорости влетели несколько легких наземных машин серпиенсов. Издалека и в темноте они выглядели, словно обычные джипы, но, если хоть немного присмотреться, становилось понятно, что сходство обманчиво. Примерно так же выглядела машина Джона. Однако эти машины принадлежали именно серпиенсам, а не виверрам. Кошатники не устанавливали на свои наземные экипажи легкие курсовые орудия.

Слава богу, пушки в машинах стояли не армейские. То есть не «распылители», а банальные электромагнитные импульсники, или, иначе говоря, «гауссовки». Били эти орудия точно, гвоздили крепко, прошивали насквозь даже танковую броню, но уйти из-под их огня некоторым счастливчикам все-таки удавалось, а попадание пули этого орудия в цель не равнялось безусловной гибели цели.

Асфальт слева и справа от пикапа вздыбился двумя миниатюрными горными кряжами, а затем две «горные цепочки» стремительно протянулись дальше и уткнулись в стены зданий переулка, к которому направлял свою «Мазду» шофер. Углы обоих зданий буквально взорвались и осыпались в просвет улочки. Завал получился такой, что не перепрыгнуть даже пикапу.

Однако водителя этот факт ничуть не смутил. Он и не подумал тормозить, даже, наоборот, прибавил газу. Солярочный допинг подстегнул дизельное сердце машины, и «Мазда» зарычала на предельных оборотах. Вопреки распространенному мнению, что дизельные авто неторопливы, этот пикап набрал приличную скорость достаточно быстро, и положи кто-нибудь перед завалом трамплин, все могло бы закончиться эффектным прыжком. Но трамплина никто не соорудил, поэтому у Грина мелькнула вполне обоснованная мысль, что шофер просто не хочет сдаваться живым и потому решил убить и себя, и пассажира, врезавшись в стену.

Филипп машинально застегнул ремень безопасности, отлично при этом понимая, что он не поможет. Не тот случай, и не та скорость.

Серпиенсы повторили залп, превратив полуметровые асфальтовые «кряжи» в подобие маленьких плато, а завал прямо по курсу – в настоящую баррикаду, высотой в рост чужака… И вот тогда-то шофер наконец предпринял хоть что-то, кроме тупого разгона до первой космической скорости. Он плавным, едва заметным движением чуть вывернул руль влево и бросил машину через асфальтовый бруствер прямиком в стену постройки, огораживающей с той стороны территорию отеля.

Грин сглотнул вязкую слюну и попытался зажмуриться, но у него ничего не вышло. Тем временем машину подбросило на бруствере, и она, будто огромный снаряд, полетела прямиком в стену. Натянулись ремни, и Филипп резко клюнул носом.

Орудия преследователей снова торопливо захлопали, и пули срезали летучему пикапу верхнюю часть кузова, задние фонари и никелированную трубу, которая заменяла бампер, едва не прихватив и часть рамы с задними колесами. Машину в полете развернуло градусов на сто двадцать по горизонтали, поэтому в стену пристройки она впечаталась правым бортом. Жалобно звякнув, отвалилось зеркало со стороны Грина, глухо ухнуло сминаемое железо, а затем последовал сильнейший удар о землю. А вернее, о бетонный пол какого-то склада. Приземлившись, машина совершила еще один пируэт, нарисовав шинами на бетонном полу полный круг, и остановилась капотом к пролому, по другую сторону от которого виднелись силуэты приближающихся машин серпиенсов.

Филипп замер, ожидая, что вот сейчас серпиенсы дадут еще один залп и превратят пикап в решето, но чужаки почему-то не выстрелили, а под капотом «Мазды» снова заворчал двигатель, и Грин вновь ощутил, как натягиваются ремни. Пикап начал бодро сдавать назад.

Растолкав искореженной кормой какие-то ящики, бочки и коробки, машина выехала через распахнутые боковые ворота склада на узкую улочку, выровняла курс и снова помчалась вперед. Грин почувствовал, что его опять медленно, но верно вжимает в спинку кресла. «Мазда» уверенно набирала скорость, двигаясь по параллельной улочке в направлении, противоположном прежнему.

Филипп удивленно поморгал и обернулся, пытаясь сквозь тонировку разглядеть склад с пробитой стеной.

«Нет стены, – с истинно буддистской невозмутимостью пояснил шофер. – Сборный склад, временный, стенки тонкий металл. Братья гайки отвинтили, стенка плохо держалась».

«Потому и ухнуло так гулко, будто гиря по железной крыше?»

«Ну или кувалда. Знаешь кувалду? Молоток тяжелый».

«Да, знаю. Как молоток по железной крыше. Хороший молоток, – шофер слегка улыбнулся и погладил баранку. – Серпиенсы тоже там проедут, догонять будут. Не отстегивайся. Сейчас ралли буду делать. Любишь гонки? Себастьян Лебб знаешь? Кабиров, Чагин, «КамАЗ»… Ралли «Дакар» видел?»

«По телевизору отрывками показывали».

«Будет лучше, – пообещал водитель и тут же заложил новый поворот, на этот раз резко влево, с заносом и прочими спецэффектами. – Так будет. Нравится?»

«Не очень, – Грин кивком указал вперед. – Там, по-моему, заслон! Машины поперек стоят».

«Это не серпиенсы, – шофер снова крутанул баранку, теперь вправо. – Мангусты. От них проще уйти. Змеиные яйца хуже всего. От них не спрячешься. Только под землей. Да?»

Грин не ответил. Он ухватился за поручень и сосредоточился на том, чтобы не проворонить момент, когда шофер все-таки допустит ошибку и безумный заезд закончится дорожно-транспортным происшествием. По всем законам физики и автостроения пикапу от таких маневров следовало давно перевернуться, но машина упрямо цеплялась всеми четырьмя колесами за дорогу.

«А вот и коконы, – подумал Фил, заметив силуэты летающих машин змеевиков на фоне подсвеченного городскими огнями неба. – Недолго музыка играла. Сейчас жахнут, и привет предкам».

«Держись», – приказал шофер.

Грин уперся свободной рукой в торпедо. И не напрасно. Водитель резко ударил по тормозам, вывернул руль, пустив машину юзом, а когда вставший на два правых колеса пикап вынесло на ближайший перекресток, шофер снова отработал рулем. Пикап вернулся на все четыре колеса, а шофер снова утопил педаль газа в пол.

Коконы, конечно, маневрировали лучше, но тут имелся нюанс: теперь машина мчалась под прикрытием виадука по первому уровню двухэтажного шоссе. Правда, по встречной полосе и в направлении, противоположном тому, которое требовалось.

Грин попытался отмахнуться от не вовремя объявившегося в мысленном эфире нового приятеля-индиго, явно заокеанского, но тот окутал свой мысленный посыл довольно противоречивой аурой. Вроде бы мыслил американец бодро и даже слегка развязно, однако собирался предложить нечто серьезное.

«Говори», – разрешил Грин.

«Это какой? Ракету?»

«Если все получится, буду должен».

«Постой, янки, как зовут пилота, где его найти?»

«Спасибо, Гибсон».

– Ройял Тай Армии стадион, – Грин вслух довел новую вводную до шофера.

Вот это «если» Грина серьезно насторожило. До последнего момента шофер полностью верил в свои силы. Может быть, сдавала машина?

Фил прислушался и взглянул на приборную панель. Мотор работал вроде бы нормально, никакие тревожные пиктограммы на панели не горели. Что-то брякало в подвеске, но машина получила явно не критические повреждения. Пикап летел стрелой, со скоростью за сотню, ловко маневрируя во встречном потоке. Наверное, сомнения шофера имели под собой другую основу. Скорее всего, он опасался атаки боевых коконов.

Грин попытался рассмотреть летающие машины серпиенсов. Ночь окончательно подмяла под себя город, и без поддержки отсветов заката фонари на улицах больше не справлялись с подсветкой объектов, летящих выше крыш. Короче говоря, коконы Грин не увидел.

«Одиннадцать вечера, – подсказал кто-то в мыслеэфире. – Остался час».

«Успеют, – ответил другой незнакомый голос. – Я на повороте к стадиону. Здесь пока чисто. Коконы серпиенсов кружат над Длинной дорогой».

«Нужна подмена! – вмешался третий голос, женский. – Я на Вади-Рангсит, вижу безумный пикап. Грин, перебирайся, а пикап пусть едет дальше быстро-быстро!»

«Хороший ход, только как я переберусь и куда?»

Грин прильнул к окну. Легкий внедорожник «Мерседес» действительно шел по параллельному шоссе с той же скоростью, что и пикап. И из окна махала рукой какая-то молодая женщина.

Шофер слышал мысленный разговор, поэтому не задал ни одного лишнего вопроса. Он сбросил скорость, но прижиматься к обочине и останавливаться не спешил. Грин отлично понял, что хочет сказать, а точнее – о чем думает водитель. Если остановиться и устроить пересадку, серпиенсы это заметят, и смысла в пересадке не останется.

«Приготовьтесь, скоро будет поворот на Вади-Рангсит, – сказал еще какой-то мужчина. – Я подъезжаю к нему вам навстречу. Проезжайте чуть дальше и тормозите, я открою правую боковую дверцу, у меня микроавтобус, дверь сдвигается. Потом я сверну на Вади-Рангсит и поеду в сторону Винит Чай. Госпожа на «Мерседесе», догоняйте, когда сверну оттуда на Четырнадцатую улицу. Две пересадки лучше одной».

Все получилось примерно так, как и задумывали лихие «бангкокчане». Пикап миновал поворот, пролетел еще с полкилометра, вырулил в средний ряд и сбросил скорость. От слепящего фарами и сигналящего встречного потока отделился мини-вэн, который эффектно затормозил метров за сто до пикапа и относительно медленно заехал справа. Грину оставалось только прыгнуть прямо из пикапа в салон вэна. Трюк получался опасный, но теоретически посильный.

Когда до выравнивания дверных проемов оставалось секунды три, Грин попытался открыть дверцу, и тут выяснилось, что в плане имеются технические недочеты. После тарана складской стены правую дверцу пикапа заклинило, поэтому Грину пришлось выбираться в окошко. Ну и забираться в мини-вэн ему тоже пришлось не самым привычным способом. Мало того, что на ходу, так еще и прыгая «рыбкой» из окна машины, идущей встречным курсом.

Уже очутившись в салоне новой машины, Грин вдруг осознал, что же он мгновение назад сделал. Осознал и ужаснулся. Машины притормозили, но все равно скорость, на которой они разошлись правыми бортами, в сумме составляла не меньше шестидесяти километров в час. Как Филипп успел юркнуть из одной норки в другую за доли секунды и остаться при этом целым? Загадка.

– Следующая пересадка будет проще, – по-английски вслух заверил новый водитель. – Крутой поворот, скорость будет маленькая, и машины будут ехать в одну сторону.

– Спасибо, вы меня успокоили, – Грин откинулся на спинку кресла. – У вас сигаретки не найдется?

– Коконы летят за пикапом, – водитель протянул Грину пачку, а затем пригнулся к лобовому стеклу и посмотрел вверх. – Не все, но большая часть звена.

– А девушка на «Мерседесе» не передумала?

– Держится за нами, – водитель бросил взгляд в зеркало. – На дистанции. Как заправский агент секретной службы.

«В мыслесети легко научиться чему угодно, – заметила женщина из «Мерседеса». – Она гораздо удобнее Интернета».

«Только настроить осталось, – сказал кто-то еще. – И правила пользования разработать».

«Ой, только не надо загонять все в рамки!» – возмутился еще какой-то брат по разуму.

«Без рамок будет хаос! – возразил очередной индиго. – Мысль имеет тонкую структуру, она не терпит беспорядка».

К спору присоединился еще кто-то, затем еще и еще.

Грин, как сумел, заблокировал свою связь с сетью и попытался сосредоточиться на текущих делах. Его, конечно, радовало, что в мыслесеть включаются новые люди. Ведь чем больше их становилось, тем сильнее становилась и сама сеть, и потенциальная армия освободителей планеты. Будь обстановка другой, Фил обязательно включился бы в обсуждение любых связанных с мыслесетью вопросов, но сейчас он просто не мог отвлекаться. Пока что судьба самого Грина, а вместе с ним и судьбы сотен тысяч индиго, а значит, и будущее их мыслесети, висели на волоске.

«Утихомирьтесь, – вдруг пробился сквозь поставленный Грином блок голос провидицы. – Вы ведете себя, как младенцы. Вы не понимаете, что не даете Грину сосредоточиться? Устроили галдеж! Тихо!»

«Училка пришла, – беззлобно проронил кто-то из спорщиков. – Двойку сейчас влепит».

«Двойку тебе, сынок, серпиенсы влепят, – вмешался голос извне. – Всем спать. А у кого день на дворе, просто молчать и молиться».

…Вторая пересадка прошла действительно не настолько напряженно, как первая. На крутом повороте машины притормозили практически до полной остановки, и Грин без проблем пересел в «Мерседес». Так же спокойно он покинул машину, когда она затормозила у ворот стадиона.

– Ну, е-мое! – вырвалось у Грина, когда он выбежал на футбольное поле стадиона и увидел обещанную Гибсоном «ракету».

– Что не так? – выглядывая из кабины, спросил по-английски упитанный рыжий пилот лет сорока от роду.

– Что это за корыто?! – Грин окинул растерянным взглядом латаный-перелатаный американский вертолет UH-1 выпуска года этак шестьдесят пятого.

– Много ты понимаешь, русский! – пилот рассмеялся. – Это «Ирокез»! Легенда из легенд. Еще мой отец воевал на таком во Вьетнаме. Я зову его «Чарли». Так что будь повежливее, не то старик может и обидеться.

– Он хотя бы летает?

– Нет, стоит здесь, как памятник! До вторжения я на нем туристов катал. «Бангкок – Канчанабури – Бангкок, вертолетные экскурсии, незабываемый вид с высоты бомбометания на мост через реку Квай. Фирма «Дэвид Кросби Тур». Не слышал о таких экскурсиях? Залезай, русский, добро пожаловать на борт! Я Дэвид.

– Я Фил, – Грин хлопнул по подставленной ладони. – Ладно, Дэйв, рискнем. Посмотрим, как летает твоя легенда. Только учти, возможно, придется уходить от флаеров.

– Тьфу, – пилот сплюнул на искусственную траву. – Чертовы яйца. Маневренность у них хорошая, а вот пилоты из серпиенсов никакие. Не умеют летать эти змеечеловеки.

– «Рожденный ползать летать не может».

– Точно! – пилот заржал. – Это ты здорово сказал, русский. Вот мы им сейчас и покажем, кто в небе хозяин! Кто здесь «Мустанг», а кто «Зеро»! Кто «Ф-16», а кто «МиГ»… хотя, нет… этот пример не годится.

– Расслабься, – теперь рассмеялся Грин. – Лучше заводи, время сейчас дороже, чем деньги!

– А так бывает? – пилот пожал плечами. – Хотя у вас, русских, все не как у других. Я знаю, смотрел пару ваших фильмов по спутниковому каналу в Афганистане. И знаешь, что я думаю, Фил? «9 рота» – это неплохо, почти не уступает «Апокалипсису сегодня», но наш «Солярис» с Джорджем Клуни точно лучше вашего!

Филипп окончательно потерял терпение и уже собирался осадить болтливого янки, сказав ему какую-нибудь грубость, но проблему вместо Грина решили чужаки. Два боевых кокона прошли над стадионом на малой высоте, заложили вираж и вдруг врубили нечто вроде прожекторов, свет которых заполнил чашу стадиона.

Филипп запрыгнул на борт и уселся в кресло.

– Взлетай! – заорал он. – Взлетай, пока не распылили!

– Чертовы яйца! – повторил пилот и запустил двигатель.

– Вертолет, взлет запрещен, – прогрохотало с неба.

– Не слышу! – Дэвид надел наушники и жестом приказал сделать то же Грину. – А теперь рок-н-ролл!

В наушниках вдруг зазвучала бессмертная песня «Роллинг Стоунз» о недополученном удовлетворении, и под этот бодрый мотив «Ирокез» на удивление легко поднялся в воздух. Взлетев, вертолет почти сразу заложил вираж, набирая высоту и одновременно разворачиваясь, чтобы уйти на север. Коконы поднялись чуть выше и попытались преградить путь вертушке, но отчаянный янки и не подумал менять курс. Он направил машину прямиком на коконы.

«Везет мне сегодня на камикадзе, – подумал Грин. – Собьют же и не поморщатся!»

– Вертолет, вниз, – вновь загрохотали невидимые динамики. – Будете уничтожены.

– F… you, as…le! – ответил пилот и вдруг заставил вертушку резко уйти влево и вниз, а затем снова вверх.

В сравнении с тем, что умели выделывать коконы, маневры «Чарли» выглядели неуклюжими, как слоновий танец, но финт сработал. Вертушка легко обошла коконы и даже сумела на время немного оторваться. Дэвид оказался прав в главном: пилоты из змеевиков выходили так себе.

Впрочем, этот недостаток компенсировался скоростью боевых машин чужаков и огневой мощью. Развернувшись, коконы легко догнали «Ирокеза» и дали предупредительный залп из лучевых пушек. Тонкие зеленые лучи вспороли ночь и подожгли крышу какого-то здания прямо по курсу.

Дэвид в очередной раз стандартно выругался и снова заставил вертушку маневрировать. Давалось это «Чарлику» с огромным трудом, но пока что он слушался. Скрипел, старчески кряхтел, но маневрировал.

В первую очередь он ловко спрятался за ближайшей высоткой, затем обогнул еще одну, потом третью и словно бы вошел во вкус. Слалом между зданиями у Дэвида и его «Чарли» получился отменным, просто аттракционным.

Пилоты коконов поступили проще. Они поднялись еще выше и начали поливать вертушку из лазерников с километровой высоты. Дэвида это явно взволновало, а вот Грин, наоборот, вдруг успокоился. Он отлично понимал, что серпиенсам, а вернее, их приборам, навести орудия точно на цель – раз плюнуть, но, если до сих пор этого не произошло, значит, до вступления в полную силу Высшего закона и не произойдет. Даже то, что серпиенсы один раз зацепили «Ирокеза», не стало тревожным сигналом. Луч задел вертушку вскользь, не повредив ничего такого, чтобы вертолет мгновенно рухнул.

Вскоре обо всем догадался и Дэвид.

– Ты важная персона, – крикнул пилот, не оборачиваясь к Филу. – Живым взять хотят!

– А я-то думал, стрелять не умеют, – Грин усмехнулся. – Все проще, Дэйв, до полуночи они не могут стрелять на поражение.

– Почему?

– Не важно. Просто поверь. Смотри, их уже десяток, но мы до сих пор живы! И пока не выстрелим в ответ, так оно и будет.

Дэвид бросил взгляд на часы.

– За полчаса далеко не улетим, – пилот покачал головой. – Но так еще веселее! Йо-ху! Держись, русский! Сейчас «Чарли» покажет, как быстро он умеет летать!

Никакие потуги «Ирокеза», попутный ветер и благосклонность судьбы не сумели избавить беглецов от преследования. Коконы летели четким строем, сохраняя постоянную дистанцию и перекрывая вертушке все пути для маневра. Дэвид понял, что ему больше не удивить серпиенсов никакими финтами, и поэтому просто выжимал из старичка «Чарли» все, на что тот способен. Когда же пробила полночь…

Нет, вертушка не превратилась в тыкву. Она просто оказалась зажатой внутри плотного строя коконов. Серпиенсы резко сократили дистанцию и начали снижаться. Дэвиду не оставалось ничего, кроме как тоже направить вертолет к земле.

– Прости, Фил, выбора нет!

– Я понимаю, – Грин тоскливо уставился в проем распахнутой двери, но в следующую секунду встрепенулся. – Что там, Дэйв? Слева. Самолеты?

– Чтоб я провалился! – радостно воскликнул пилот. – Это наши «Рапторы»! Пять штук! Наверное, с авианосца какого-нибудь.

– Скорее это местные, – пытаясь рассмотреть силуэты истребителей, уточнил Грин. – Хотя, ты прав. По большому счету это наши. И идут они курсом атаки.

– Да здравствуют Тайские Королевские ВВС! – заорал Дэвид. – Врежьте им, ребята!

– «Ирокез», я «Раптор», приготовиться к маневру, – прозвучало в радиоэфире по-английски, но с заметным акцентом. – Уходите вправо!

– Там же коконы… – начал Грин, но осекся.

Истребители открыли огонь и первым же ракетным залпом попали в три кокона, которые шли справа от вертушки. Силовая защита уберегла флаеры от серьезных повреждений, но пользу ракетная атака все же принесла, взрывы сбили коконы с курса. Справа от «Ирокеза» открылось вполне достаточное пространство для маневра. Остальные машины серпиенсов мгновенно перестроились и начали стрелять в ответ, но за дальнейшим развитием воздушного боя Грин уже не следил. Дэвид увел машину вниз, затем снова немного попетлял на предельно малой высоте между небоскребами и вывел вертолет на новый маршрут, пролегавший теперь над рекой.

Внизу промелькнули два моста, затем несколько больших причалов, а когда впереди показался еще один мост, высоченный, вантовый, Дэвид снова изменил курс и направил «Чарли» строго на запад, за черту города.

Бангкок еще некоторое время не отпускал, светился внизу россыпями огней, но минут через двадцать полета огней стало меньше, а через полчаса в поле зрения остались только светящиеся цепочки фонарей на главных трассах и отдельные пятнышки света в немногочисленных поселках. Основную же территорию внизу теперь занимали сельскохозяйственные поля, плантации с разного вида пальмами и участки нетронутых джунглей. Днем картинка с борта вертушки наверняка выглядела красивой, этакой «азиатской пасторалью», ночью же игра теней и лунного света придавала джунглям и полям загадочный и немного пугающий вид.

Впрочем, сейчас ночные джунгли не пугали Грина. Он смотрел на них, как на чудо, желанное и прекрасное. Как на зеленое воплощение свободы и символ жизни.

– Мы оторвались? – Филипп пересел на скамейку за спиной у пилота. – Мы это сделали?!

– Конечно, оторвались! Можешь расслабиться, Фил. Я же говорил, мой «Чарли» – легенда из легенд! А настоящая легенда не может подвести!

– А тарахтит у твоей легенды что? – Грин поднял взгляд к потолку. Где-то наверху что-то отчетливо скрежетало. – В нас попали дважды?

– Если бы в нас попали, ты давно расстался бы с жизнью, мой русский друг.

– Я? А ты?

– А я бессмертный! – пилот снова рассмеялся. – Трижды падал. Два раза в Ираке и один – в Афганистане.

– И тебя до сих пор пускают за штурвал? Еще и гарью воняет, не чувствуешь?

– Да, сэр, – Дэвид постучал по какому-то прибору на панели. – Давление масла падает. Ничего, до Чонбури дотянем.

– Это далеко?

– Еще полчаса лету, – пилот бросил на Филиппа короткий насмешливый взгляд. – Расслабься, русский! Начнем падать, кричи «джеронимо» и прыгай.

– Прыгать? – Грин выпучился на пилота. – Без парашюта?

– С такой высоты все равно с чем прыгать – хоть с рюкзаком, шансов ноль!

– Весело!

– Еще бы! – Дэвид продемонстрировал голливудский оскал и заржал, перекрывая натужный рев двигателя. – Мы с тобой первые, кто уцелел в воздушном бою с чужаками, русский. Гордись!

– Ну, уцелели – это слишком сильно сказано, – Грин снова выглянул в распахнутую дверцу «Чарли».

Вертолет медленно, но неуклонно снижался. Он уже почти цеплял верхушки наиболее высоких кокосовых пальм. Полная луна выглянула из-за облаков и обеспечила неплохую подсветку местности. Не сказать, что джунгли стали выглядеть более приветливо и не настолько пугающе, но теперь хотя бы удавалось разглядеть кое-какие подробности ландшафта.

Внизу проплывали основательно пожелтевшие и поредевшие в засушливый зимний сезон, а потому достаточно прозрачные джунгли. Даже далекому от ботаники Грину стало понятно, что местная флора не смягчит удара, если придется поступить так, как советует отчаянный пилот. Ни высокие кокосовые пальмы, ни пониже – банановые, ни тем более совсем коротышки, этакие пальмы-кустики, ананасы или колючие заросли прочей растительности никак не годились на роль пресловутого стога сена. А прыгать в бамбуковые заросли представлялось и вовсе особо изощренным методом самоубийства.

А между тем состояние вертолета становилось все более тревожным. Машину трясло, как припадочного больного, скрежет из района двигателя или оси несущего винта стал просто душераздирающим, а на смену запаху гари пришел застилающий салон сизый дым.

– Прыгай! – заорал пилот, не оборачиваясь к Грину.

– А ты?!

– Прыгай! Сейчас!

Грин замешкался, но это не помогло ему задержаться в салоне гибнущей машины ни одной лишней секунды. Пилот неожиданно развернулся и наотмашь врезал Филиппу в ухо. Грин потерял равновесие и выпал из вертушки.

Падая, он попытался уцепиться за толстую штангу посадочной опоры, но руки соскользнули, и Грин полетел вниз. Прямиком на острые пики бамбуковых зарослей.

Падение длилось всего-то пару секунд, но Филиппу эти секунды показались двумя часами. В голове успел пронестись целый рой сумбурных мыслей, а в душе закипели и превратились в пар, казалось, все возможные эмоции. В итоге, когда Грин оказался на уровне верхушек острых бамбуковых кольев, душа очистилась от всего лишнего, а заодно прояснилось и у Фила в голове. Начинающий (и одновременно заканчивающий) десантник явно миновал критическую точку, но пока оставался жив. Это внушало хлипкую, глупую надежду на спасение, которое, как известно, дело рук самих нуждающихся в спасении.

В первую очередь следовало приземлиться не на шею. Грин отчаянно замахал руками, выравнивая свое положение в пространстве, а затем прижал руки к телу и чуть согнул ноги. Вниз посмотреть он не успел, но почему-то обрел уверенность, что поверхность, на которую он собирался приземлиться, не убийственно твердая. Ноги наверняка переломаются, но выжить, пожалуй…

Ступни на миг обожгло, а затем они просто онемели. Колени, как ни старался Грин напрягать мышцы ног, едва не воткнулись в нижнюю челюсть, а голову встряхнуло так, что потемнело в глазах. А еще перехватило дыхание, словно от сильного удара в живот. Впрочем, и хорошо. Иначе мог бы захлебнуться, ведь следующим ударом стала хлесткая пощечина, которую Филиппу нанесла холодная волна какой-то вонючей жидкости. Неужели умудрился спикировать прямиком в деревенский нужник? Хотя, откуда в джунглях нужники?

Грин на миг замер, анализируя ощущения, дернулся – руки и ноги, как ни странно, слушались, – понял, что погружается все глубже в вонючую жижу, забарахтался и вскоре всплыл на поверхность.

Что там не тонет, как утверждают народные юмористы? Кто бы спорил? Вот только у Грина имелось одно маленькое уточнение. Не тонет «оно» ни в чем. Даже в практически таком же г…е.