На следующее утро над долиной пошел мелкий холодный дождь. Низкие рваные облака неслись по серому куполу неба на север, напоминая о близкой осени. В расщелинах между скал забурлили мутные ручьи, унося в своих пенных водах мириады мелких камешков.

Стоя на краю каменной площадки, козырьком нависающей в десяти метрах над поверхностью долины, Корин поежился и поглубже натянул на голову капюшон длинного брезентового плаща.

— Терпеть не могу дождей, — произнес он, смахивая с лица водяную пыль. — Как ни оденься, ледяные капли так и норовят проскользнуть за шиворот. Неудачное время ты выбрал для прогулки, Ашот!

Водитель, казалось, не разделял мрачного настроения своего друга. Распахнув плащ, он с наслаждением подставил разгоряченное от подъема лицо под колючие освежающие капли.

— Ничего ты не понимаешь, дорогой, избаловался ты, отучился радоваться самым простым вещам. А еще, Игорь, ты хитрый как беркут. Сколько раз я учил тебя водить лунотанк, а ты до сих пор так и норовишь в ближайший овраг въехать. И другие наши ребята тоже так делают. А все почему? Потому что у нас, у водителей, судьба скучная — как у рабов на галерах. В разведку водителя не пускают, в опасные вылазки — тоже.

Потому что вам страшно остаться без извозчика. Ты знаешь, что такое извозчик?

— Знаю, — раздраженно ответил Корин. — Это когда на твоей спине ездят все кому не лень.

— Слушай, откуда знаешь? Я и есть извозчик. Двадцать лет в космосе, побывал на всех планетах, и много ли видел? Один проклятый экран панорамного обзора. Рассказать сыну толком нечего…

— Нам пора, Ашот, — нетерпеливо перебил его Корин. — Командир приказал выгулять тебя в течение двух часов, дабы ты продолжал так же радоваться жизни, когда поведешь «Белку» в обратный путь. Так что не теряй времени — я тебе еще скалы не показал.

— Слушай, почему скалы? Командир приказал сводить меня к каменным истуканам, про ночной город рассказать! А ты меня по кручам как барана гоняешь…

— На что тебе эти статуи, Ашот? Да и не статуи это, я знаю, а просто куклы, что смеешься? Конечно, куклы, только играют в них не детишки, а младенческая цивилизация нью-дориан. И призрачный их город — не больше чем крепость из песка, вылепленная малышами на берегу реки. Нет, Ашот, мы с тобой не в том возрасте, чтобы прогуливаться по детский площадкам. Давай-ка лучше, извозчик, пошевелим своими ослабевшими конечностями. Ну-ка, кто быстрее?

И Корин, хохотнув, большими прыжками понесся вверх по влажной бугристой круче.

Давно ему так не хотелось бегать, выжимая из себя всю мощь тугих, отлично тренированных мышц — быть может, потому, что настойчиво требовал отдыха мозг, зашедший в тупик, и жаждала разрядки издерганная событиями последних дней психика. До чего же это хорошо — ни о чем не думать и ни в чем не сомневаться, а только давать команды дрожащим от напряжения ногам: прыжок! Еще прыжок! Выше, вот на этот иззубренный выступ, а теперь еще на метр левее, и еще и еще…

Он успокоился, только взобравшись на плоскую вершину двухсотметровой скалы, напоминавшей своей формой медведя, поднявшегося на дыбы. Минуты через две рядом встал водитель, тяжело дыша и вытирая с лица градом катившийся пот.

— Что-то не вижу на твоей физиономии, Ашотик, чувства наслаждения простыми радостями жизни, — ехидно заметил Корин, делая энергичные дыхательные упражнения. — Заметь — в эту часть скал не забирался еще никто из наших. Будет тебе о чем рассказать и детям, и внукам. Наш бравый Вадим проглотит свои казацкие усы от зависти, когда мы помашем ему ручной во-о-от с того пика…

Неожиданно Корин запнулся Его глаза сузились от удивления. Ашот растерянно улыбнулся, потом проследил направление взгляда Колдуна и увидел невдалеке, на дне широкой расщелины между скал, серую крышу какого-то приземистого здания.

То, что он принял за крышу, вблизи оказалось тонкой матовой пленкой, затягивающей расщелину. Она искусно маскировала комплекс приземистых установок пирамидальной формы. На вершине каждой «пирамиды» располагалась параболическая решетчатая антенна, устремленная своим раструбом в небо.

Друзья осторожно осмотрели все установки, с трудом пробираясь через переплетение толстых кабелей, объединяющих «пирамиды» в единое целое.

— Забавно, — мрачно сказал Корин. — Если я не ошибаюсь, мы нашли энергетическую станцию, которая питает все эти пиротехнические эффекты с зелеными лунами и городом миражей. Но зачем в таком случае было ее так тщательно маскировать?

— Ежу ясно, зачем, — буркнул Ашот, вытряхивая из башмака мелкие камешки. — Ты посмотри, какие здесь задействованы колоссальные мощности! Похоже, нью-дориане хотят пробить в атмосфере Земли нуль-пространственный туннель и тихонько улизнуть. Помнишь, «Давыдов» нам вчера рассказывал в лаборатории, что космолет серьезно поврежден и самостоятельно не сможет уйти в подпространство? Он нас не обманывал, просто умолчал об этой станции… Хитрец!

— Тихо! — предостерегающе поднял руку Корин настороженно прислушиваясь.

Ашот осмотрелся вокруг. Вскоре он услышал, как на другом конце расщелины, у объемистого серебристого цилиндра, раздался звон — словно что-то стеклянное упало с большой высоты на камень.

Через минуту внеземляне были уже рядом с установкой, которая более всего походила на энергетические емкости. Звон раздавался изнутри цилиндра — раз и еще раз, потом что-то массивное обрушилось на пол, так что стенки установки заметно вздрогнули.

Они быстро обнаружили вход — овальная дверца была многозначительно распахнута. Корин нагнулся и первым вошел внутрь, морщась от неприятного резкого запаха. Внутри было сумрачно, сизое облако дыма медленно плыло над полом. Некоторое время Корин стоял, сощурившись, и осматривал странные светящиеся колонны, поднимавшиеся до самой крыши. Под их стеклянистой оболочкой волнами пульсировал голубой свет. Корин как завороженный следил за прихотливой игрой мириадов искристых огоньков и потому не сразу заметил, как откуда-то из полутьмы боком вышел человек, держащий в руках солидного размера булыжник. Не заметив Корина, он подошел к одной из колонн и, примерившись, с размаху швырнул в нее камень. Оглушительный звон прокатился под сводами помещения, но колонна выдержала. Человек тихо выругался, подобрал камень и развернулся, готовясь нанести по колонне сокрушительный удар. И в этот момент Корин, напружинившись, прыгнул ему на спину.

Когда Саблин закончил рассказывать, низко опустив голову, в салоне лунотанка воцарилась тишина. Поплавский сидел, откинувшись на спинку кресла, насмешливым взглядом обводил товарищей. Потом словно потеряв ко всему интерес, он демонстративно отвернулся и стал любоваться панорамой долины.

— Это как же так, друзья? — тихо спросил Ашота, постепенно закипая. — Выходит, все эти шуточки с разбитыми пультами — наших же рук дело? Пока мы братались с нью-дорианами, чуть ли не «Подмосковные вечера» в обнимку пели, командир им втихую — шило в колесо?

Поплавский сморщился, но промолчал. Он решил дать возможность экипажу «Белки» выпустить пар, что тот и сделал. Всласть. Не особенно стесняясь в выражениях, поскольку Марта со вчерашнего вечера заперлась в своей каюте, упорно не желая оттуда выходить.

Через полчаса все выдохлись, осипли и стали передавать друг другу сифон с содовой водой словно кубок.

— Успокоились? — насмешливо спросил командир, оторвавшись от созерцания пейзажа долины с многорукими каменными исполинами. — Покричали, обвинили, заклеймили, облили помоями презрения? А теперь давайте поговорим спокойно.

— Слушай, о чем говорить? — вяло сказал Ашот, терзая ручку сифона, который отзывался лишь сиплым кашлем. — Приедешь в Москву, будешь с Государственной комиссией разговаривать.

— Ошибаешься, милый, — зло улыбнулся Поплавский. — Неинтересно будет комиссии со мной разговаривать. И с тобой тоже. Ей любопытно было бы встретиться с нашими братьями по разуму, понять, кто они такие и на что способны. Но не выйдет — не смогли мы, бравые космонавты, объяснить этим лжедорианам, что негоже, напакостив, покидать тайком Землю.

— Надо было, конечно, взять пришельцев под микитки и проводить их куда следует, — задушевно сказал Асташевский, поигрывая желваками на скулах.

— Это все же лучше, чем, обливаясь слезами умиления, махать вслед им платочком, — отпарировал командир. — Да вы что, друзья? Вам ли, опытным внеземлянам, объяснять такие элементарные вещи? Напоминаю, нас послали сюда исключительно для проведения разведки. И вовсе не потому, что в случае необходимости мы способны представлять человечество, а только потому, что у нас есть опыт работы в экстремальных условиях. Правом что-либо решать мы не облечены. А мы обнаглели! Раз смогли преодолеть лес с хронотрещинами, то нам и карты в руки. Захотели нью-дориане улететь — пожалуйста! Летите, голуби, летите, основывайте свое поселение у нас под боком. Пользуйтесь на здоровье знаниями, украденными у человечества, стройте космический флот, плодитесь и размножайтесь… А что, нам не жалко! О небеса…

— А мешать пришельцам улететь — разве на это нас кто-то уполномочивал? — вскипел нетерпеливый Ашот. — Что, Мировой совет благословил нас на то, чтобы мы фугаски под пульт управлений подбрасывали, энергоблоки булыжниками били?

— И не надо, Володя, прикрываться заботами о благе человечества, — вмешался в разговор Корин, недобро прищурив глаза. — Вовсе не безопасность Земли тебя тревожит — а то, как ты предстанешь перед комиссией с пустыми руками. И как ты посмотришь в глаза Крайневу. Прилетел ты, Володя, незваным на Урал, нашумел, раздал всем сестрам по серьгам, а сам-то то что? Спугнул пришельцев, потерял бесценную для человечества возможность обогатиться новыми знаниями — да еще и ломом помахать успел. И не помогут тебе никакие бывшие заслуги… Вот о чем ты думаешь и чего ты боишься.

— Бьешь ниже пояса, Игорь, — грустно усмехнулся Поплавский, потирая виски. — Не ожидал… Мы давно знаем друг друга, товарищи, и потому я могу говорить откровенно. Да, частично Корин прав. Я очень, очень не хочу возвращаться из Заповедника с пустыми руками! В последние годы я не раз падал… и такого шанса вновь всплыть на поверхность у меня больше не будет. Что же здесь дурного? Я всегда повторял: цели быстрее достигнет тот, кто не только обязан это сделать, но и искренне хочет этого! Я никогда не скрывал своего честолюбия, не отказывался от наград, славы, почестей, но никогда не шел ради этой мишуры на сделки совестью. Ладно, оставим… Знаете ли вы, дорогие судьи, что дориане обладают способностью при необходимости чрезвычайно быстро размножаться? Причем они способны передать своим отпрыскам любую информацию, накопленную родителями, я уж не говорю о том, что оптимальными условиями для существования нью-дориан являются земные условия, которые, по их словам, встречаются в Галактике крайне редко.

— Это точно, — озабоченно пробормотал Асташевский, терзая усы. — Вчера вечером я разговаривал с одним из техников…

— Погоди, Вадим, — раздраженно прервал его командир. — Я подошел к самому важному. Нью-дорианин — это гибрид тела инопланетянина и коллективного разума землян, причем не рядовых, а творчески одаренных личностей. Кто из вас решится утверждать, что мы в ближайшее время не станем конкурентами в освоении Галактики? Кто даст гарантию безопасности для Земли на тысячу, сто или хотя бы несколько десятков лет?

Поплавский помолчал, переводя пристальный взгляд с одного члена экипажа на другого. И глухо добавил:

— А что касается твоего вопроса, Игорь… Не скрою, когда недавно мы садились в «Белку», я надеялся выиграть, и по-крупному. Тогда мне казалось, что стоит чуть-чуть подтолкнуть Крайнева в спину — и этот глиняный колосс рухнет, освободив для меня место. Но, как только я увидел лабораторию в скалах, я понял — это конец. Ты верно заметил: что бы я ни сделал, найдутся люди, которые скажут — что же ты наделал? Какое ты имел право дать улететь нью-дорианам? Или — какое право ты имел не дать им улететь? Зарвался ты, Поплавский, переоценил свои силы, пора тебе, брат, разводить пчел на загородной даче…

Командир сидел грустный, постаревший, так не похожий на привычного Поплавского — громогласного, самоуверенного, с неизменной победной улыбкой.

— В старину, говорят, был в деревнях такой обычай, — неожиданно сказал Асташевский. — Девушки, выходя замуж, обязательно приходили жить в дом жениха… Что улыбаешься, Ашот, Татьяну свою вспомнил? Так вот, девушки уходили, а сыновья оставались в родном доме под отцовской опекой. Представляете, собирается за столом по воскресным дням целое гнездо: деды, отцы, сыновья, а рядом жены с малышами. Чем плохо? Так до самой старости сыновья и не могли отделиться.

— Вижу, куда клонишь, — резко сказал командир. — Мол, появилась на эволюционном дереве человечества новая ветвь, а я ее предлагаю — топором. Верно, Игорь?

— Похоже на то, Володя. Ты подумай — ведь мы, внеземляне, тоже особая ветвь — таких людей раньше не было. Многие ли из землян способны пробыть на Марсе без скафандра несколько минут, выдерживать без вреда для здоровья солидные дозы космических излучений, подключаться напрямую к любым компьютерным системам? В старые добрые времена взяли бы нас служители господни да за белы ручки… А сейчас ничего, терпят. Кое-кто даже называет космическим десантом человечества. Может, из соображений безопасности родной планеты нас тоже под корень — черт его знает, кто из нас, внеземлян, потом вылупится? А вдруг мы превратимся в монстров? 1

— Мы — другое дело, — неуверенно возразил Корину Ашот. — Мы, внеземляне, от отцовского хозяйства пока не отделялись.

— Ой ли?.. Часто ли мы бываем на Земле? Ну хорошо, я соглашусь — пока мы еще во многом зависим от альма-матер. А кто даст гарантию, что внеземляне не приобретут автономию через сто, двести лет? Никто. Но себе мы свято верим. А стоило нам встретить новую веточку на древе эволюции, случайно привитую от инопланетной цивилизации, как мы хватаемся за садовый секач. Послушай, Володя, быть может, все гораздо проще? Не мы ли, внеземляне, испугались при мысли, что У НАС появятся могущественные конкуренты?

— Пустой разговор, — сухо сказал Поплавский, поднимаясь. — Никто никакую «веточку» срезать не собирается. А разобраться в ситуации надо, и лучше, если этим займутся ответственные товарищи. Не внеземляне или земляне, а ЛЮДИ. Неужто вам не ясно, что мы не имеем права упустить из рук сокровища технических арсеналов дориан? И в первую очередь — их достижения в физике провремени. Поймите же: техника дориан — это ключ к Вселенной!

Все сидящие в салоне молча переглянулись — слова Поплавского попали в цель.

— Ладно, ладно, будем считать бунт на корабле подавленным, — добродушно произнес командир, подмигнув растерянному Корину. — С вами, ребята, не соскучишься — каждый вечер жду от вас черную метку… Ашот! Готовь «Белку» к походу. Вам с Саблиным я поручаю в кратчайшее время добраться до Института с обстоятельным докладом. Вручите Крайневу мое послание — пускай старичок поломает голову. Мы же здесь продолжим налаживать контакт с нью-дорианами, и…

— Нет! — неожиданно сказал Саблин. Все с нескрываемым удивлением посмотрели на него. Это был первый случай на их памяти, когда верный оруженосец прервал речь своего рыцаря.

Заместитель командира вытер тыльной стороной ладони пот с лица и, не глядя на товарищей, упрямо повторил:

— Нет, Владимир Павлович, контакт продолжать вы не будете. Кто угодно, только не вы.

В салоне повисла напряженная тишина. Поплавский поднялся во весь свой двухметровый рост, уперся головой в потолок, обитый стеклокожей, и, словно медведь, навис над маленьким, словно мальчишка, Саблиным.

— Не понял, — медленно сказал он.

— Объяснять ничего не буду, — опустив голову, процедил Виталий. — Но вам не удастся сплавить меня подальше, Владимир Павлович. Всегда ребята называли меня вашей рыбой-прилипалой. Несправедливо, по-моему. Но теперь я действительно к вам прилипну. Мне плевать на то, улетят нью-дориане по собственному желанию или им даст «добро» Мировой совет — все это не моего ума дело. Но больше вы не будете встречаться с инопланетянами по ночам, это я гарантирую.

— Он тайно встречался с нью-дорианами? — потрясенно произнес Асташевский, беспомощно разводя руками. — Когда и зачем? Мне кто-нибудь объяснит что здесь происходит?

— Ай-яй-яй, командир, — Ашот, сокрушенно покачал головой. — Вот куда тебя занесло честолюбие…

— То-то ты не спешил связываться с Крайневым, — презрительно добавил Корин. — Видимо, надеялся все-таки выиграть… Головой ручаюсь, ты пытался нью-дориан шантажировать. И я, кажется, понимаю, чего ты от них требовал. Здесь, среди людей, твоя карта бита, а если бы ты вошел в среду нью-дориан путем «пересадки разума»… Тогда смог бы начать все снова. Власть, бессмертие, открытые настежь просторы Вселенной! Соблазнительно, ничего не скажешь. А ведь какую идейную базу подвел под свои рассуждения — заслушаешься.

— Чепуха! — хрипло сказал командир, дрожащими руками расстегивая на груди «молнию» комбинезона. — Все это — подлая ложь, никто не сможет доказать…

Он неожиданно замолчал, словно пораженный какой-то мыслью, и медленно повернулся к улыбающемуся Корину.

— Проклятый Колдун! Как я мог забыть о тебе… Хорошо, мы еще поборемся. Посмотрим, кому из нас поверит комиссия! И главное, кому из нас поверит Марта.

Нетвердым шагом он подошел к двери, ведущей В каюту астробиолога, и забарабанил по ней кулаками.

— Хватит прятаться, Марта! — закричал он гневно. — Ты нужна нам немедленно! Слышишь — ты нужна мне!

Дверь распахнулась, и Марта, с красными, распухшими от слез глазами, вышла навстречу своему бывшему мужу. И тут же на внеземлян обрушился оглушительный раскат грома. Лунотанк затрясся, по его бронированному корпусу застучали мелкие камни. Раскат грома повторился еще и еще раз…

Корин спрыгнул с башни на вязкий песок и едва не задохнулся от колючего ветра, наполненного пылью. Серые клубы дыма неслись ему навстречу, почти полностью закрывая видимость. Подняв голову, он сумел разглядеть лишь размытое красноватое пятно, постепенно уменьшающееся в размерах. Через несколько мгновений космолет вошел в нуль-пространственный туннель, и небо вновь стало серым, затянутым пеленой быстро несущихся облаков. Раскаты грома все еще перекатывались по долине, отражаясь от скал. Сзади кто-то кричал отчаянным голосом, запрещая уходить от лунотанка, но ему не было до этого дела. Он хотел найти Марту, которая на несколько секунд раньше его выпрыгнула из люка. Вокруг ничего нельзя было разглядеть, и Корин пошел вслепую, закрываясь руками от хлестких ударов горячего ветра, несущего тучи мелких колючих камушков. Наконец пыль немного осела, и Корин разглядел впереди огромную четырехликую статую, угрожающе накренившуюся над землей. Еще мгновение — что-то оглушительно треснуло у ее основания, и каменный колосс медленно стал заваливаться на бок. Почва содрогнулась от удара, статуя прокатилась несколько метров, теряя руки, и наконец успокоилась в пыльном полупрозрачном облаке.

Корин что-то кричал, не слыша своего голоса, и, утопая по щиколотки в вязком песке, бежал к скалам. Ему мерещилось, что где-то там, впереди, мелькает оранжевый комбинезон Марты, но твердой уверенности не было. Одним прыжком он вскочил на торс поверженного исполина, и только тут увидел женщину.

Она сидела, съежившись, на обломке соседней статуи и раскачивалась из стороны в сторону, обхватив голову руками. Казалось, она непрерывно повторяла чье-то имя. Корин спрыгнул на землю и медленно пошел к женщине. Краем глаза он заметил фигуры товарищей, бегущих к ним, но он знал, что успеет первым задать мучивший его вопрос.

— Марта, что с тобой? — тихо спросил он, обнимая астробиолога за плечи, вздрагивающие от беззвучных слез.

Он уже обо всем догадался, но ни за что не хотел верить в случившееся. Женщина обернулась, размазывая ладонями по лицу мокрые полосы. Она еще раз всхлипнула, привычно встряхнула пышными волосами — и недоуменно взглянула на Корина.

— Кто вы? — спросила она до боли знакомым голосом. — Постойте, вас, наверное, зовут Игорь?

Корин не выдержал, отвернулся и невидящим взглядом обвел опустевшую долину, рухнувшие статуи, развалины лабораторий нью-дориан, частично погребенных под обломками скал, и глухо сказал:

— Я рад за вашего мальчика, за Арсена. Что ж, давайте знакомиться.