Глава 10
Селение Хх'бо татор ракка. Берег моря, караван сервов
Обращаем внимание искусствоведов и посетителей нашего Музея, что на четвертом подземном ярусе открыта новая постоянная экспозиция:
«Искусство аборигенов Лианы-Секунды». Экспозиция включает более трехсот статуэток, вырезанных из кости, янтаря и эндемичных древесных пород, произрастающих на этой далекой планете. Представлены различные формы жизни Лианы-Секунды (животные, птицы, насекомые, растения), фигурки туземцев лльяно и сцены их быта, портреты представителей некоторых рас, посещающих мир лльяно (земляне, хапторы, нильхази, сервы лоона эо). Мастерство, с которым выполнены эти изображения, потрясает — некоторые скульптуры бесспорно являются шедеврами. К ним относятся: портрет земной женщины (предположительно, уроженки Тхара), серия из шести статуэток танцующих девушек-нильхази, фигура «Умирающий монстр» (опасный хищник, раненный охотниками-лльяно), фигура «Дракон» (ископаемый ящер, реконструкция), портрет хаптора тэд'шо, фигуры «Бегущий олень» и «Пляска лльяно», исполненные редкой экспрессии, и многое другое. Несомненно, интерес вызовет многофигурная композиция, изображающая деревню лльяно: два десятка миниатюрных хх'бо (особые растения, в которых обитают туземцы) и более четырехсот крохотных фигурок лльяно, женщин, детей, охотников и мастеров. В экспозиции также представлены инструменты и оружие аборигенов, изделия из кожи, шерсти, тростника, предметы быта, таксидермические экспонаты (птицы и животные), голографические снимки и видеозаписи. Все перечисленные материалы предоставлены Фондом Развития Инопланетных Культур.
Бюллетень Музея Галактического Искусства, выпуск 0411233, раздел «Скульптура примитивных народов», подраздел «Лиана-Секунда».
* * *
Едва успело взойти оранжевое солнце Лианы, как над лесом взвился столб белого дыма. Дым был густой и поднимался в небеса выше самых высоких деревьев хх'бо; оставалось лишь удивляться, как лльяно добились такого эффекта. Спустя десять минут Командор, наблюдавший с орбиты за материком, сообщил, что такие же дымные столбы замечены во всех близких к Ракке поселениях. Затем дымы начали распространяться в более широком ареале обитания, и Тревельян догадался, что это сигнал. Какой? Предупреждения об опасности? Или лльяно сзывали соседей на общий сход и праздник?..
Он потянулся к ментальным импульсам твари на северном материке. Как было и прежде, чуть заметные следы активности, кружение смутных теней во мраке… Монстр Древних спал, ничем не обнаруживая своего присутствия в мире лльяно — не тряслась земля, не ходили волны по морю, и утренний ветер, как всегда, был тихим и прохладным.
«Возможно, — думал Тревельян, — дед прав, это такое же странное создание, как разум, управлявший кораблем фаата, но тревожить его и проявлять любопытство не стоит. Будут другие экспедиции, будут другие цели и задачи, а пока… Как говорили латиняне, quieta non movere — не трогать того, что покоится».
Дымы по-прежнему тянулись к небесам. По сообщениям с «Дельфина», их уже было больше тысячи. Повинуясь вращению планеты, линия терминатора скользила на запад материка, и селения лльяно встречали рассвет, салютуя солнцу и небу дымными столбами.
В Ракку был послан Инанту Тулунов. Вернувшись, он доложил, что в деревне ждут сервов с их торговым караваном, но неясно, каким образом туземцы об этом узнали. Антенны дальней связи среди деревьев не торчат, с неба ничего не опустилось, нет ни катера с экипажем, ни зонда-автомата, и все же старейшины уверяют, что караван на подходе.
Сервы приземлятся на острове, и произойдет это в ближайшую ночь или под утро. Почему? А потому, что так бывало всегда.
Выслушав Инанту, Ивар хмыкнул и с недовольным видом уставился в небо. Затем проворчал:
— Проходной двор, а не планета! Терукси нас уже осчастливили, теперь жди новых гостей! Сервов! Именно сейчас, когда надвигается поток!
— Гости здесь мы, а не они, — заметила Алиса. — Сервы летают сюда тысячи лет, а наша экспедиция… Какая по счету, дорогой?
— Седьмая или восьмая, — ответил Тревельян. — Но мы ведь не торгуем, а ведем исследования!
Сигеру'кшу тоже оглядел лазурный небосвод, почесывая то левую шишку, то правую.
— Кстати, харша, о торговле и исследованиях. Мы увлеклись раскопками и не собрали этого… как сказать?.. экспонаты-деревяшки, да?.. Их статуи, изваяния, памятники, монументы… Я верно говорю?.. На складе пусто, а после сервов ничего не останется. Выгребут! Я такое уже видел!
— Верная мысль, — произнес Ивар и велел грузить транспортный модуль товарами для обмена.
Он собирался посетить деревню, взяв с собой Тулунова и Хутчи'гра в качестве помощников, но за ними увязалась Обна Шета.
Странное желание! Она панически боялась лльяно, но, кажется, решила расширить свой кругозор, полагая, что в случае необходимости трое мужчин ее защитят. Так и отправились: Ивар, Инанту и Хутчи шли пешком, а провидица восседала на гравиплатформе, между ящиками с товарами и контейнерами для экспонатов. По случаю похода в лес она облачилась в сапоги, изумрудную блузу и шафрановые брючки, а на шею повязала зеленый шарф. Раскраска ее щек и лба тоже была зеленой, с узорами под малахит.
В деревне царило оживление. По центральной площадке — «там, где танцуют» — сновали сотни взрослых лльяно, женщины, охотники и мастера, тащили к складам шкуры и тюки с шерстью, кожаные изделия, коврики, сумки с янтарем и статуэтки из дерева и кости. Под ногами у них вертелись и прыгали на четвереньках малыши, оглашая воздух пронзительным верещанием. Тут и там горели костры, на которых жарилось мясо, а посреди площадки была навалена куча листьев, коры и ветвей незнакомого Тревельяну растения. В куче понизу пробивались языки огня, а вверх уходил плотный столб белесого дыма. Несколько молодых лльяно подносили ветви и листья в больших корзинах, и среди них Ивар заметил паршивца Тза. Похоже, тот уже оправился от порки.
— Торговля — двигатель прогресса, — изрек Инанту, озираясь по сторонам. — Особенно торговля в условиях конкуренции. Мы успели первыми, и потому лучшее будет нашим.
— Когда в Ракку доберутся жители окрестных деревушек, хватит на всех, — отозвался Ивар. В отличие от Инанту, он представлял ничтожность их торговой операции. Выменять три-четыре сотни статуэток для музеев Харшабаим-Утарту и Земли, отыскать самые изящные, самые необычные и выразительные вещи, нагрузить одну платформу… Сервы же торговали со всеми крупными селениями материка и вывозили шерсть, янтарь, изделия из дерева и кожи в трюмах гигантских лайнеров.
Главный предмет торговли был установлен не так давно. Им оказалась шерсть лльяно — тонкая, но очень прочная, легко поддающаяся обработке и окраске. Туземцы вычесывали ее на протяжении всей своей долгой жизни, так что запасы этого товара были поистине неисчерпаемы.
Другой вопрос, зачем гедонистам лоона эо, существам изысканным и привередливым, понадобилась шерсть — они, как правило, приобретали произведения искусства, картины, книги, фильмы, редких животных и уникальные творения природы. Их интерес к янтарю и резным статуэткам был вполне понятен, но шерсть?.. Мнения земных ксенологов по данному поводу сильно расходились. Одни считали, что лоона эо в самом деле используют шерсть, но для чего — оставалось тайной. Трудно представить, чтобы в стабильной среде астроидов кто-то нуждался в свитерах, шерстяных рубашках или теплых пледах. Другие считали, что шерсть лоона эо не нужна, а их торговля с Лианой-Секундой — цивилизационный проект, подобный деятельности ФРИК, нечто вроде эстапа, который должен подтолкнуть общество лльяно к развитию. Так или иначе, но сервы закупали шерсть, обменивая ее на гребни и щетки, ножи, наконечники копий и инструменты для резьбы.
Ивар остановил транспортный модуль у навеса, крытого листьями хх'бо, где обычно восседал секстет старейшин. Сейчас тут обнаружились двое — Говорильник Рахаш и Шарбу-второй: Шарбу перебирал статуэтки на полках, Рахаш прохаживался взад-вперед, иногда покрикивая на юнцов, подносивших к костру ветви и сучья.
— Длинной вам шерсти и прочного дерева, — молвил Тревельян на альфа-лльяно. Это было одним из возможных приветствий, уместным перед торговлей — в конце концов, главными предметами обмена являлись деревянные изделия и шерсть.
Шарбу махнул ему когтистой лапой, а Говорильник с важным видом произнес:
— Радуюсь, Увва, глядя на тебя и твоих ффа'тахх, Онту и Утча. Их шерсть свисает до колен, а твоя — до земли.
В данном случае «ффа'тахх» — «тот, кто бегает на четвереньках» — не имело уничижительного смысла; Рахаш всего лишь обозначил, что спутники Ивара молоды. Затем он уставился на Обну Шету, сморщил нос и буркнул на земной лингве:
— Ты, Увва, привести другой свой самка? Не похож на тот, что ходить к нам. Я потрясательно изумиться. Этот самка, как плесень на дереве хх'бо. — Тут Рахаш щелкнул зубами и уточнил: — Очень, очень зеленый плесень.
— Что он себе позволяет? — заверещала Обна Шета, резво соскочив с платформы. — Это вонючее животное! Этот мохнатый урод! Ему не нравится, как я одета?
— Рахаш, досточтимая, делает тебе комплимент, — пояснил Инанту Тулунов, переглянувшись с Хутчи'гра. — Лльяно просто обожают цвета и оттенки зеленой гаммы. Сравнить кого-то с плесенью, это выражение крайнего восторга. Ты же слышала, что он сказал — изумлен и потрясен!
Провидица фыркнула, Хутчи весело оскалился, а Рахаш, подергав волосы, свисавшие с висков, промолвил:
— Я Говорильник, и я в понимании. Ффа'тахх Онту играть слова, как совсем малые играть палочкой, камешком, орешком. Молодой! Пусть забавляться!
Он поманил Шарбу, и тот, обхватив Тревельяна за пояс, направился с ним к полкам, забитым статуэтками из дерева и кости.
— Большой дым. Далеко видно, — сказал Тревельян, бросив взгляд в сторону костра.
— Большой, — согласился Шарбу. — Большой, чтобы послать вести. Скоро спустятся с неба хххфу ата. Всем надо знать.
Хххфу ата — тощие пришельцы, так лльяно называли сервов.
В сравнении с плотными мускулистыми аборигенами биороботы и правда казались сборищем субтильных личностей, которых ветер качает. Но двигались сервы шустро и физические работы, хотя и не очень тяжелые, выполняли без проблем.
— Откуда ты знаешь, что хххфу ата скоро прилетят? — спросил Тревельян. — Они послали какой-то знак?
Шарбу молча откинул циновку у одного из столбов, поддерживающих кровлю навеса. Под ней было круглое хрустальное оконце — вероятно, вершина врытого в землю механизма. Рассмотреть его Ивар не мог — за прозрачной преградой сейчас металось фантомное пламя, похожее на настоящий костер. Ярко-рыжие языки плясали будто бы в пустоте, свивались кольцами и спиралями, тянули огненные острия к хрустальной крышке и снова опадали.
«Маяк, — понял он. — Маяк, который сервы уподобили огню, чтобы было для лльяно понятным».
— Оууу-аа! — протянул второй Шарбу. — Когда горит, хххфу ата близко. Ночью спустятся на землю. Ночью или утром.
— Будете торговать?
— Много дней, Увва. Придут много охотников и мастеров. Нам — ножи и гребни, хххфу ата — шерсть, кожа и дерево.
Тревельян окинул взглядом пространство под крышей из листьев хх'бо. Земля, устланная циновками, примитивные полки между столбами, а на них — сотни, тысячи резных фигурок… Из кости, из дерева разных пород, из янтаря… Их тщательно отполированная поверхность поблескивала, формы статуэток были строги и изящны, и чудилось, что эти изображения зверей, насекомых, птиц и разумных существ сейчас оживут. Поистине, лльяно были великими искусниками!
— Прилетят хххфу ата, все заберут, и мне ничего не достанется, — сказал он. — Могу я что-то обменять?
— Выбирай! — Шарбу подтолкнул его к полкам. — Но ты должен дать нам хороший товар. Есть у тебя ножи и гребни?
— Нет. Мои товары лучше, гораздо лучше. Таких в Ракке еще не видели.
В глазах Шарбу сверкнуло любопытство.
— Такая вещь, чтобы убивать большого молчаливого? Бросать в него молнии?
— Нет. Если помнишь, шорро мы прикончили ножом, — ответил Ивар. Затем он позвал Тулунова и Хутчи'гра, прошелся вдоль полок и приступил к отбору экспонатов. Фигурки, изображавшие животных и пернатых всех пород: пятнистый олень тхх'окл, черепаха ттх'руу, огромные водоплавающие птицы тхх'фата, коллекция хищников, «ночных молчаливых» — волки с крокодильей пастью, шестилапый бронированный краб, статуэтки шорро… Деревья хх'бо с устроенными в них жилищами, целый поселок с крохотными фигурками женщин, охотников и мастеров, бытовые сценки, семьи лльяно — двое братьев, две сестры, их жены, и шестеро малышей… Звездный корабль сервов, изображения биороботов, гуманоиды всех рас, что посещали Лиану-Секунду — нильхази, земляне, хапторы… Выбор был богатым. Хутчи'гра принес пустые контейнеры, и через двадцать минут их крышки уже не закрывались.
— Это, это и это… — Тревельян снимал с полок одну фигурку за другой, а за ними, во втором ряду, обнаружились новые. — Потом это и… — Он склонил голову, разглядывая крылатого молчаливого с мощным клювом и растопыренными лапами. — И это тоже. Да, непременно!
— Контейнеры полны, — доложил Инанту.
— Разгрузим товар из ящиков. Ты подсчитал, сколько фигурок мы взяли?
Полевой агент коснулся браслета на запястье.
— Триста восемьдесят четыре. В ящики войдет штук двести, если не заливать упаковочной пеной.
— Зальем на станции, а сейчас… — Ивар протянул руку к чудесной статуэтке, изображавшей девушку-нильхази.
Но дотянуться не успел — снаружи послышались крики, потом раздался пронзительный визг.
— Кто-то влип в историю… Кажется, наша провидица, — озабоченно произнес Инанту и выскочил из-под навеса. Тревельян, Шарбу и Хутчи'гра поспешили следом.
Толпа малолетних сорванцов обступила Обну Шету. Ффа'тахх уже стащили с нее шарф, разодрав его в клочья. Теперь, вереща и повизгивая, они цеплялись за блузку и брючки, подпрыгивали, царапали коготками сапоги, и края штанин над коленями уже превратились в живописные лохмотья. Провидица пыталась вырваться и визжала без передышки, но громкие вопли малышей заглушали ее голос:
— Дай, дай, дай! Оууу-аа! Дай, дай! Сладкий-черный! Шшккл, шшккл, шкклл! — И снова: — Оууу-аа! Дай, дай, дай!
— Они меня съедят! — простонала Обна Шета, завидев Тревельяна.
— Разрежут на части и сварят!
— Не сварят, — успокоил ее Тревельян. — Им хочется шоколада.
Он в ящике, рядом с которым ты сидела.
— Но я не могу! Не могу достать! Меня не пускают и царапают!
А этот, — она ткнула пальцем в Рахаша, — только скалит зубы! И у него такие огромные клыки!
Рахаш действительно веселился, его широкие черные ноздри подрагивали, лязгали зубы и мелко тряслись свисавшие с висков пряди волос. «Пожалуй, непривычному человеку улыбка лльяно может внушить опасения», — решил Ивар и произнес:
— Хутчи, Инанту, вскрывайте ящики! Первым тот, что с шоколадом! Мелким по плитке, а досточтимой — воды или сока, если найдется! И посадите ее на платформу, подальше от этих разбойников!
Закончив распоряжаться, он повернулся к Рахашу и Шарбу:
— Cладкий-черный шшккл — подарок для ффа'тахх. А на обмен — вот это!
Ивар вытащил из ящика котелок, походную модель с вечной батарейкой в днище — вода в нем нагревалась без огня. За котелком последовал свернутый в рулон гравимостик, который можно было раскинуть над ручьем, музыкальная шкатулка, игравшая сотню мелодий — все с грохотом барабанов и литавр, пояс со множеством кармашков для инструментария, несколько линз-зажигалок в разноцветной оправе, тюбик с универсальным клеем и дюжина напильников, которыми хапторы полировали когти. Он демонстрировал каждую вещицу и объяснял ее назначение, предлагая Шарбу и Рахашу тут же опробовать товар.
Котелки, линзы и мостики были признаны весьма полезными, от клея старейшины отказались, пояса, удобные в работе, оценили довольным ворчанием, а шкатулка и напильники привели обоих лльяно в полный восторг. Теперь торговля шла под рев барабанов и гулкие удары литавр — стороны выясняли, сколько поясов и линз, котелков, напильников и прочего добра надо отдать за статуэтки. Торговались лльяно с азартом, но Ивар им не уступал. Недаром сказано у Йездана: «Продешевивший утром, встретит вечер за пустым столом».
Разумеется, Ивару Тревельяну, консулу Фонда Развития Инопланетных Культур, кавалеру Почетной Медали и множества других наград, пустые столы не грозили — ни утром, ни днем, ни вечером. Однако торговался он яростно, ибо это было полезным уроком для Инанту Тулунова, молодого агента и его ученика. В будущем Инанту предстояли самостоятельные миссии, и где бы он ни очутился, ему полагалось не терять лицо, не допускать, чтобы его обманули. На сей счет у Йездана тоже было изречение: «Глупец, обманутый мошенником, теряет не деньги, а честь».
К полудню торговые дела завершились, и Ивар, отказавшись от угощения, тронулся со своими помощниками в обратный путь. Довольный и немного усталый, он шел впереди, временами оглядываясь на платформу, груженную контейнерами и ящиками. Все они были набиты под завязку, и теперь предстояло рассортировать фигурки, составить каталог, выделить часть хапторам, упаковать образцы и залить их быстротвердеющей пеной.
Обна Шета сидела на ящике, взирала с горестным видом на исцарапанные коленки, прихлебывала апельсиновый сок и приходила в себя. За платформой шагали Инанту и Хутчи'гра. Последний тащил под мышкой фигурку хаптора, не пожелав расстаться с ней даже на пару минут — изваяние было похоже на него как две капли воды.
Они покинули лес и углубились в бамбуковые заросли. Теперь по обе стороны тропинки вздымались высокие стебли хх'вадда, и платформа, следуя за Иваром, пригибала молодую поросль или с треском ломала не желавший согнуться ствол. Над бамбуковой рощей раскинулось бирюзовое небо, в вышине застыл оранжевый солнечный диск, и от него плыли к земле потоки зноя. Ивар слышал, как за спиной вздыхает провидица — должно быть, она изнывала от жары.
Но кроме солнца кружил за голубыми небесами корабль, хоть и невидимый с земли, однако такой же реальный, как роща, лес и тропа под ногами. Они еще не выбрались из зарослей, когда Командор напомнил о себе:
«Занят, мой мальчик?»
«Свободен. Я на прогулке».
«Боюсь испортить тебе удовольствие. Видишь ли, у нас тут…»
«Если ты про сервов, то я уже знаю, — перебил Тревельян. — Туземцы сообщили, в их деревне имеется маяк. Говорят, что гости приземлятся ночью или поутру… В самом деле? Ты их видишь?»
Ментальный импульс, пришедший от Командора, был полон удивления:
«Еще бы не видеть! Ну и здоровая лоханка, клянусь Великой Пустотой! В их корыто крейсер влезет с потрохами… два крейсера, три крейсера… Словом, они на прямой видимости. Идут к планете малым ходом, не спешат».
«Свяжись с Мобильным Флотом, сообщи».
«Уже связался. Поток ударил в экраны, так что у них своих заморочек хватает. А что до сервов, то они с Флотом в контакт не вступали и разрешения не запрашивали».
Тревельян пожал плечами.
«Какие разрешения! Они летают всюду, где хотят. Привилегия лоона эо и всех, кто им служит. Ну, ты понимаешь…»
«Понимаю, — недовольно буркнул дед. — Чертовы лончаки, высшая раса! А у нас по лишнему пальцу на руках и ногах, и размножаемся мы самым примитивным способом! Вот если бы…»
Сзади раздался тревожный крик Инанту. Повернувшись, Ивар увидел, что провидица лежит на спине, зелень на ее лице расплылась, голова запрокинулась и безвольно свисает с ящика. Кажется, сознание покинуло Обну Шету.
«Извини, дед, тут проблема с нашей гостьей. — Ивар остановил транспортный модуль, подвесив его над землей. — Позже свяжусь».
Отшвырнув статуэтку, Хутчи ринулся к женщине и подхватил ее на руки.
— Сюда! — Инанту с усилием сдвинул контейнер, освободив место на платформе. — Клади ее сюда! Что с ней? Консул, она без чувств!
Тревельян прикоснулся к щеке провидицы — щека была холодной, как лед. Глаза Обны Шеты закатились, она дышала мелко и часто, как если бы ей не хватало воздуха. На лбу женщины выступил пот, губы конвульсивно подергивались, лицо походило на жуткую маску, высеченную из зеленого камня. Она пыталась что-то сказать, потом ее бормотание стихло, рот сомкнулся, только едва заметно подрагивали ноздри.
— Жарко! Самый солнцепек… — бормотал Инанту. Он возился с аптечкой, пристегнутой к поясу, руки его тряслись, защелка никак не поддавалась. — Ну, сейчас мы ее полечим…
— Успокойся, агент, — произнес Ивар, вслушиваясь в тихое дыхание провидицы. — Никаких аптечек и инъекций! Она в трансе, и мы такое уже наблюдали. Я, Алиса, Хутчи…
— Наблюдали, — подтвердил хаптор, кивая. — На острове, где сел ее корабль.
— А раз наблюдали, то будем действовать как тогда — оставим ее в покое. — Тревельян поднял голову и прищурился на солнце. — Сирад, ее Оберегающий, сказал, что терукси не дикари, что на Дингана-Пхау всех снабжают имплантами… Значит, жара ей не повредит. Не больше, чем нам.
Щелкнув пальцами над комм-браслетом, Ивар рысцой припустил к станции. Платформа, ускоряя ход, потянулась следом, затрещали стволики хх'вадда, брызнул желтоватый сок из сломанных листьев и стеблей. Минута-другая, и морской простор распахнулся перед ними, запахло солью и водорослями, прохладный ветер остудил разгоряченную кожу. Обозначая входной коридор, замигали огоньки в защитном барьере, транспортный модуль плавно скользнул во двор и замер по команде Тревельяна.
Сирад и Алиса, поджидавшие у жилого купола, бросились к платформе.
— Что случилось, дорогой?
— То же, что и раньше. — Ивар поднял Обну Шету, пристроив ее головку на плече. — Придет в себя, расскажет нам о своих видениях… Возможно, таких ужасных, что Галактика содрогнется. — Он повернулся к Сираду. — Долго она будет без сознания? Полчаса, час?
Юноша пожал плечами.
— Не знаю, милорд консул. Иногда транс бывает долгим… И в такое время досточтимой нельзя мешать.
— Отнесу ее в жилой отсек, — решил Тревельян и направился к куполу. Алиса шла рядом, перебросив через руку длинные волосы Обны Шеты и с тревогой посматривая на нее. Сейчас красавица-терукси выглядела не лучшим образом — пот размыл краску на лице, зеленые струйки затекли на шею, сделав женщину похожей на труп, восставший из могилы.
Дверь сдвинулась, Ивар перешагнул порог, огляделся и присвистнул:
— Чертог Шахразады! Только фонтана не хватает… фонтана и пары евнухов!
— Досточтимую сюда, на постель… — Сирад Ултаим кивнул на просторное ложе и сообщил: — У нас на корабле есть фонтан, милорд консул. Фонтан, бассейн, оранжерея… А что такое евнухи? Особые роботы для водных процедур?
— Да, — сказал Ивар, опуская Обну Шету на кровать. — Они льют в бассейн ароматическое масло, бросают лепестки роз и поют тонкими голосами.
— Изысканно и романтично! — восхитился Оберегающий. — В земных обычаях столько очарования, столько поэзии и…
— Хватит болтать! — оборвала его Алиса. — Идите отсюда! Оба вон! Я ее раздену и сниму грим с лица. Что за ужас! Страшная, будто утопленница… брюки порваны, колени в ссадинах…
— Тебе помочь? — с невинным видом спросил Тревельян.
Но супруга отрезала: «Справлюсь!» — и вытолкала его и Сирада за дверь.
* * *
После заката, в третий ночной час, Алиса разыскала Тревельяна в лаборатории, где он с Сигеру'кшу, Инанту и молодыми хапторами сортировал привезенные из Ракки статуэтки. Каждую снабжали чипом-ярлыком, составляли описание и, уложив в контейнер, заливали упаковочной пеной. Эти контейнеры были предназначены для обычных экспонатов, но у дальней стены высились шесть цилиндров из прочной керамики, с кольцами генераторов силовой защиты. В них хранился опасный груз — активная протоплазма в объеме нескольких литров.
Остальную хохо из третьего раскопа Сигеру уничтожил — разрезал сосуд с черной субстанцией и сжег ее мощным лазером. Шесть образцов, отобранных им, планировалось доставить для исследования на Землю и Харшабаим-Утарту.
Некоторое время Алиса наблюдала за работой мужчин, затем поманила Тревельяна пальчиком.
— Она очнулась. Хочет тебя видеть.
— Зачем?
— Хочет, — упрямо повторила Алиса. — Ты ведь не откажешь женщине в скромной просьбе?
С тоской оглядев столы и пол, заваленные фигурками, ряд пустых контейнеров и тубы с пеной, Ивар пробормотал:
— Кажется, вы все же подружились… Не ожидал, моя дорогая… Никак не ожидал!
Провидица была бледна и слаба. Однако ее личико уже не походило на зеленую маску, в глазах мерцал огонек, расчесанные волосы под сеткой с мелким жемчугом темной волной падали на ложе. Губы слегка подкрашены, на висках и скулах — россыпь серебристых звездочек… «Алиса постаралась», — понял Тревельян.
Обна Шета что-то прошептала, но он не расслышал и наклонился к ней.
— Я была там… была у него… — Ее слова перемежались прерывистыми вздохами. — Он так одинок… так безмерно одинок и несчастлив…
— Кто? О ком ты говоришь?
Женщина всхлипнула. Она не смотрела на Ивара — ее взгляд был устремлен в потолок, но вряд ли она видела свет горевших там плафонов.
— Те, кому он обязан жизнью, исчезли, растворились в Великой Пустоте… он теряет себя, уже не помнит, кто он и зачем… Друг, ему нужен друг… друг, советчик, близкое существо… нужна любовь, как всем нам…
Ее губы продолжали шевелиться, но голос стих. Тревельян переглянулся с Алисой.
— Бредит?.. Это не похоже на видения грядущего.
На лбу Алисы пролегла морщинка.
— Она позвала тебя — значит, ты должен услышать то, что услышал.
— И какой в этом смысл? Мне казалось, что она осчастливит нас новым пророчеством… что-нибудь о катастрофе, ожидающей Лиану, о том, что солнце закатится, моря выйдут из берегов и мир будет уничтожен… — Тревельян вздохнул. — Очевидно, запас таких видений истощился. То, что я услышал — сентиментальный бред.
Его супруга передернула плечами.
— Тебе решать, милорд консул. Я же думаю, что это не слова провидицы, а голос Обны Шеты. Женщины, которая что-то ищет, но пока не нашла… Может быть, любовь?
— Не нашла, и потому желает забраться к нам в постель, — буркнул Тревельян, глядя на красавицу-терукси. Ее веки опустились, дыхание стало ровным, на щеках заиграл румянец. Обна Шета спала, и кажется, сны ей снились приятные.
— Пятый час ночи, — промолвила Алиса.
— Пойду прогуляюсь, — сказал Ивар и поцеловал ее.
На пороге он обернулся — Алиса сидела рядом со спящей провидицей и улыбалась ему.
К скалам у морского берега он не пошел — оружия у него не было, а шестилапые ночные твари бегали быстро и тихо. Он остановился на поляне, у кустов, усыпанных белыми цветами; отсюда был виден темный простор вод с лунными дорожками, смутные тени островов вдали и угловатые очертания прибрежных утесов. В небе висела Желтая луна, за нею вытянулись в линию четыре серебристых, а выше пылал Млечный Путь с ярким пятном галактического центра. Звезды разлетались от него, словно искры огромного костра, застывшего над окутанной мраком планетой.
Внезапно под Желтой луной вспыхнула гроздь едва заметных огоньков. Они неторопливо покатились вниз, к земле, наливаясь алым и багряным, делаясь все ярче и ярче — десятки, сотни искр, каким-то чудом сорвавшихся с небес. Это не походило на метеоритный дождь, ибо в падении огней не замечалось ни хаоса, ни случайности — наоборот, гроздь разделилась на цепочки, скользившие в вышине параллельно одна другой и, как стая перелетных птиц, словно бы искавшие место для отдыха.
Они двигались беззвучно, и Тревельян не слышал грохота рассекаемой атмосферы и рева двигателей. Никаких звуковых эффектов, только плавное парение огней над морем, искр, спускавшихся вниз, к островам.
— Прилетели… — прошептал он, зачарованный небесным фейерверком.
«Куда они денутся! — тут же отозвался дед. — Прилетели! Корыто длиной в пятнадцать километров и сотни посадочных модулей. Одно слово, караван! Главная лоханка висит под нами и мечет икру. Похоже на сброс десанта, когда мы брали Тхар в триста десятом… — До Тревельяна долетел ментальный вздох. — Давно это было, мой мальчик… шесть столетий утекли…»
— Они опускаются, — сказал Тревельян, глядя, как небеса над астродромом озарились мягким розоватым светом. — Сколько же их, дед! И правда сотни!
«Двести восемьдесят шесть по точному счету, — сообщил Командор. — А что за товар привезли? Ты в курсе?»
«Гребешки и щетки, чтобы расчесывать шерсть. Еще кое-какие инструменты».
«Гребешки! — восхитился Советник. — Почти три сотни посадочных модулей, и все с гребешками! Это сколько же приходится на каждого мохнатика?»
«Не так уж много, — заметил Ивар. — Население планеты почти сто миллионов, а гребни и щетки для лльяно — предмет первой необходимости. Шерсть нужно содержать в порядке».
Яркие огни, соблюдая очередность, неторопливо двигались вниз — первая цепочка, вторая, третья… В небе над морем играли золотые и алые радуги, мягкий свет сливался с лунными дорожками, поверхность воды мерцала то изумрудом, то сапфиром. В этот миг Тревельян забыл о твари на северном материке, о странном трансе и словах провидицы, даже о губительном потоке, что надвигался на планету. Впрочем, поток его не слишком беспокоил — где-то там, в черной космической бездне, висели огромные эмиттеры, жгли пыль и газ, защищая Лиану-Секунду и всю систему лльяно.
Последние огоньки скрылись за скалами, окружавшими астродром, но зарево в небе не померкло, а разгорелось с новой силой. Ивар представил сотни кораблей на посадочном поле, раскрытые люки, груды ящиков с товарами, сервов, что суетятся вокруг, лучи прожекторов, серебристый блеск металла… Фантазии, фантазии! С металлом наверняка — лоона эо почти не применяли железо, алюминий, медь, титан. О том, как и из чего созданы их корабли, было известно не больше, чем о производствах, фабрикующих биороботов. Или сервов все же не собирали на конвейере?.. Они так походили на живых… живые разумные существа и очень дружелюбные…
Ментальный голос Командора разрушил очарование.
«У тебя проблемы с ведьмой терукси? Что там случилось днем?»
«Она потеряла сознание, — пояснил Тревельян. — К ночи очнулась, но несла полную чушь. Чушь, хотя Алиса находит в этом какой-то смысл. — Помолчав, он добавил: — Она меня удивляет».
«Ведьма?»
«Нет, Алиса. Она ее сразу невзлюбила».
«Это понятно. Твоя подруга с Тхара, а там привержены традиционным ценностям».
«Невзлюбила, — повторил Тревельян, — а теперь жалеет. Ходит, как за лучшей подругой… умывает, одевает… Объясни мне, почему?»
Наступило молчание. Потом Командор произнес:
«Женщины! Я был женат четыре раза, и что я знаю о них?..
Ровным счетом ничего… Лучше я расскажу тебе, как мы отбили Тхар у дроми, и как я встретил Ксению, твою семнадцать раз прабабку.
Хочешь?»
«Нет. Ты уже рассказывал».
Снова тишина. Потом:
«Я навел телескоп на остров, где приземлились сервы. Их там что мурашей… бегают, скачут… Хочешь взглянуть? Я могу подключиться к твоему коммуникатору».
Тревельян вздохнул.
«Давай. У сервов много тайн, но все же меньше, чем у женщин».
Он щелкнул пальцами, подвесил в воздухе экран и долго-долго всматривался в открывшуюся картину.
