Консул Ивар Тревельян и Найт Ракасса, Рыцарь Времени, стояли на мозаичном полу беседки, нависавшей над прибрежными утесами. Отсюда, как и раньше, открывался приятный вид: с левой стороны – пальмовая роща и здания, будто отлитые из хрусталя, с правой – сине-зеленая ровная морская гладь под небом с редкими облаками. Даже солнце висело в прежней позиции, точно в зените, и очертания облаков тоже не слишком изменились. Возможно, в этой складке пространства, спрятанной неведомо где, действовали свои законы: здесь царило вечное лето, бежавшие к скалам волны повторяли друг друга во всех подробностях, а время вообще не двигалось вперед.

У одной из колонн, что поддерживали кровлю, маячила хрупкая фигурка Регистратора, и рядом с ним висел над полом шар с торчавшим сбоку параболоидом антенны. Металлический корпус этого устройства казался тусклым, носившим следы торопливой и не очень аккуратной обработки, но антенна выглядела безукоризненно – вероятно, ее сняли с какого-то прибора. Сочленение антенны с корпусом тоже не оставляло желать лучшего – то был пластичный манипулятор робота, способный изгибаться под любым углом.

– Уже скоро? – прошептал Найт, вытирая испарину на висках. Выглядел он бледноватым, чему не приходилось удивляться: одно дело, пропутешествовать в грядущее во сне, в забытьи стасисного поля, и совсем другое – мгновенный перенос на тридцать с лишним тысяч лет. Каким образом, не совсем понятно; установок, похожих на машину времени, в беседке и вокруг нее не наблюдалось. Хотя кто ведал, как выглядит темпоральный агрегат! Поистине, это могли знать лишь Владыки Пустоты.

– Скоро, – сказал Тревельян и ободряюще похлопал юношу по плечу. – Сейчас обсудим кое-какие мелочи, и в путь. Куда вы нас отправите, Регистратор? Надеюсь, не в океан и не в снега полярной зоны?

– Генератор Лимба, – серв бросил взгляд на шар, – можно забросить в космос, на орбиту с параметрами, которые вы сообщили. Что до вас и вашего спутника… Куда вы собираетесь переместиться? Город, безлюдная местность, какой-то пункт на планете?

Тревельян вытянул левую руку. Его запястье охватывал широкий браслет с таймером и несколькими кристаллами – информационное и связное устройство из снаряжения десантников и астронавтов. С его помощью можно было вступить в контакт с любым кружившим над планетой сателлитом – в данном случае, с роботом, чтобы запрограммировать излучатель для удара по нужным точкам. Но у прибора на запястье Ивара имелись и другие функции. Над его ладонью возникло изображение: сфероид планеты в сетке меридианов и параллелей, два огромных континента, перечеркнутых линией экватора, и множество островов в северном и южном полушариях. Только контуры суши в мировом океане, никаких иных подробностей; археологи не ведали, где в этом мире реки, горы, города и другие сооружения или особенности рельефа. Все было стерто в пыль в атомном горниле.

– Выбирай, – сказал Тревельян Найту. – Куда нам нужно попасть? Может быть, на остров, где тебя упаковали в стасис?

– Остров Тарил, там одно из укрытий моего суонча, – произнес юноша, глядя на Регистратора. – Скажи, властитель со звезд, сейчас я там, на острове? Я сплю в стасисном поле либо готовлюсь уйти из жизни? Я еще существую или… или уже мертв?

– Вы не мертвы, но уже четыре дня находитесь в стасисе, и камера, куда вас поместили, запечатана, – спокойно молвил Хийар Ирт. – Это наиболее подходящий момент для перемещения. Мы выбрали его вместе с досточтимым консулом. Не тревожьтесь, удвоения личности не случится.

– Но я уже на Тариле… – со страхом шепнул Найт, бледнея до мраморной белизны. – Можно выбрать что-то другое, город, где есть наши убежища, Гархав, Сайнет или Алкадду… лучше Сайнет, там Ялонг Ракасса, наш старший…

– Тебе виднее, – заметил Тревельян. – Напомню, мне нужно переслать координаты хранилищ симхалла, а после… после пообщаться с твоими старшими – так, на всякий случай. Хорошо бы попасть туда, где мы займемся нашими делами в покое и безопасности.

– Сайнет, – решившись, произнес юноша и ткнул пальцем в изображение планеты. – Здесь, консул Трев, недалеко от экватора, на берегу залива… Сайнет!

Сфера, висевшая над запястьем Ивара, исчезла, сменившись более подробной картой побережья. Залив был похож на трехпалую кисть; вероятно, здесь в море впадала река, но сканеры археологов не нашли ее русла под льдами.

– Укажи точнее, – распорядился Тревельян. – Так достаточно, Регистратор?

– Да. – Хийар Ирт сложил руки на груди. – Для возвращения вам нужно только пожелать… вам, консул, не вашему спутнику. Вы это умеете – ментальный импульс, и вы окажетесь здесь спустя секунду после старта.

– А в прошлом? Сколько времени может пройти в прошлом?

– Сколько угодно. – По лицу Регистратора скользнула улыбка. – Но прошу вас, консул, не оставайтесь там на всю жизнь. Вы нужны здесь.

Внезапно узоры мозаичного пола расплылись, цвета – желтый, зеленый, коричневый – перемешались, словно безумный художник водил по мозаике огромной мокрой кистью. Кисть двигалась все быстрее и быстрее, заставляя узоры вращаться, превращая пол в серую воронку гигантского мальстрема, и Тревельян – совсем крохотный, меньше мошки, меньше песчинки – закружился, подхваченный водоворотом. На миг у него перехватило дыхание, он услышал чей-то стон, потянулся к Найту, бывшему где-то близко, совсем рядом, и обхватил его за плечи. Теперь они кружились вместе и падали, падали в бездонную воронку, падали бесконечно, века, тысячелетия, или, возможно, миллионы и миллиарды лет, возвращаясь к огненному мгновению Большого Взрыва, породившего Вселенную.

В глазах у Тревельяна полыхнуло. Был ли это в самом деле первый миг творения?.. Он не успел поразмыслить об этом – что-то твердое ударило в подошвы, пространство залил свет, слева, справа и перед ним вознеслись громады зданий, множество звуков и запахов наполнило воздух. Он втянул его полной грудью, протер кулаком глаза и шепнул:

– Прибыли… Кажется, прибыли!

Перед ним лежала площадь. Ее ровная поверхность была ограничена многоцветными башнями и призмами, словно подпирающими небо. В вышине громоздились облака, но не светлые и пушистые, как в иллюзорном мире Регистратора, а грязновато-желтые, тяжелые, впитавшие испарения цивилизации, что расползлась по суше и океанам планеты. Свет солнца, профильтрованный тучами, был неярок, и на площади горели фонари или нечто им подобное – высокие стержни, мерцающие то розовым, то синим, то зеленоватым. Тут и там взгляд привлекали небольшие строения, павильоны или, возможно, торговые лавки, раскрашенные вызывающе и ярко; между ними фланировала пестрая толпа, гул голосов висел в воздухе, невидимые оркестры выводили незнакомые мелодии, похожие на птичий посвист. Охватив картину единым взглядом, Ивар всмотрелся в гуляющих на площади и ощутил, как по спине ползут холодные мурашки. Они, эти люди…

– Нужно спуститься вниз, консул Трев, – с тревогой молвил Найт Ракасса. – Мы попали на ярус мелл-паа. Здесь нам нельзя… здесь запретная территория…

– Подожди, я хочу их разглядеть. – Потянув за собой юношу, Тревельян отступил в тень огромной башни. – Невероятно! Просто невероятно! Ты говорил мне, но увидеть воочию…

Мимо прошла девушка в юбке до пят, но с обнаженным торсом. Ее юбка тоже переливалась то розовым, то синим и зеленым, соски маленьких острых грудок свисали почти до пояса, плоская переносица казалась шире ладони, глаза оттянуты к ушам. Сетам-седум, птичьи глаза, решил Тревельян. За девушкой шагала целая компания, семь или восемь мужчин и женщин с носами длиной в ладонь, и среди них – тенти-то-уррен в широкой расписной маске, закрывающей лицо и шею. Затем он увидел двух старцев юл-акашага – их лысые головы поднимались над бровями точно шляпы-котелки, на огромных выпуклых лбах змеились овраги морщин. Старики, однако, выглядели бодрыми, и Тревельян припомнил, что срок жизни у мелл-паа больше столетия. Люди в пестрых разноцветных одеяниях текли мимо него нескончаемым потоком, одни без ушей, другие с чудовищными губами, потом опять длинноносые, высоколобые, в масках или с плоскими лицами и круглыми птичьими глазами… Люди?.. Скорее, монстры, уроды, жертвы своего эгоцентризма и высокомерия.

– Идем, консул Трев, идем! – бился около уха голос Найта. – Ты еще наглядишься, наглядишься… У Ялонга в убежище экраны с выходом в трансляционную сеть… можно связаться с каналами мелл-паа… у них есть программы для развлечений… Увидишь!

Но Тревельян, изумленный и устрашенный, не двигался с места. Очевидно, площадь и окружающие улицы были подняты над планетарной поверхностью, и с высоты он различал голубовато-серую морскую гладь – море просвечивало вдалеке, между башен и зданий-призм. Что-то там виднелось, что-то двигалось – корабли?.. плоты?.. возможно, машины, летевшие очень низко, над самыми волнами?.. Дышалось тяжело – здесь, вблизи экватора, воздух был жарким и влажным. Правда, зноя он почти не ощущал – под легким просторным балахоном тело обтягивала тонкая прозрачная пленка биологического стимулятора. Ивар взял с собой только два устройства – связной браслет и эту искусственную кожу; она подхлестывала физическую активность и скорость реакций, а ее внутренний слой поглощал все выделения организма.

– К нам идут красные стражи, – прошептал Найт Ракасса. – Думаю, здесь убивать не будут, погонят вниз. А вот там…

Их коричневые балахоны, одежда простых людей, созданная по описаниям Найта, резко отличались от ярких вычурных нарядов мелл-паа. Должно быть, их вид привлек внимание охранников – двое в красной униформе шагали к ним, сжимая в руках серебристые изогнутые жезлы, напомнившие Ивару какой-то музыкальный инструмент. Но музыкой тут не пахло – эти изогнутые штуковины определенно были оружием.

– Что внизу, под этой площадью? – спросил он.

– Другая площадь, почти такая же – световых столбов поменьше, мусора побольше. Но красные уже нас заметили… мы не успеем добраться до лифтов…

– И не надо.

Обхватив юношу за пояс, Тревельян открыл портал и вместе со спутником переместился на нижний уровень. Света тут и правда оказалось немного, и не было бездельной публики, зато бесконечной чередой ползли машины, похожие на гигантских черепах. Воняло фекалиями и выхлопными газами, из машин временами сыпались то ржавые обломки, то влажные комья какой-то дряни, то серая шелуха и обгорелый пластик. На щербатом камне мостовой поблескивали лужи в цветных разводах, в них что-то булькало, насыщая воздух мерзким кислотным запахом. Редкие прохожие в коричневых и серых балахонах жались к стенам зданий, обходили лужи стороной.

– Вывозят мусор. В городе тридцать два миллиона, – произнес Найт, кивая в сторону машин. Внезапно он широко раскрыл глаза и замер, уставившись на мусоровозы и булькающие лужи. – Но мы ведь на нижнем ярусе, консул Трев! А только что были на верхнем! Как мы здесь очутились?

– У меня есть специальное приспособление, – ответил Ивар и запрокинул голову. В вышине, в сотне с лишним метров над землей, маячила изнанка верхнего яруса – перекрестья титанических балок, огромные трубы, пучки проводов, какие-то непонятные механизмы. Кое-где эта картина дополнялась вертикальными решетчатыми конструкциями – вероятно, шахтами лифтов.

«Декаи Таилу… – недовольно проворчал Командор. – Светлый Мир, говоришь? Наверху ублюдки с перекошенными рожами, внизу сущая помойка… Пропади они пропадом! Нашел кого спасать, благодетель трахнутый!»

Тревельян не ответил – стоял, озирался, глядел то на поток машин-черепах, то на кипящие лужи и людей в мешковатых балахонах. Хрупкие, невысокие, бледные, однако люди как люди – глаза и уши у всех на месте, губы и носы нормальной формы, лбы тоже, и некоторые женщины изящны и вполне милы… Не красавицы, как прелестная Жанна, но если их приодеть и отмыть… Вздохнув, он покосился на свой браслет, на таймер и зеленый мерцающий камешек – робот, управлявший излучателем, что уже кружил над планетой, сообщал о готовности к приему информации. Где-то в этом огромном городе прятался Ялонг Ракасса. Пора бы отыскать его и расспросить насчет хранилищ, а потом…

Найт дернул его за край одеяния.

– Скажи мне, консул Трев… Ты и другой человек, лысый с перьями, говорили, что странствовать во времени нельзя. Однако мы здесь, в прошлом! Мы в моем мире, и до вашей реальности – тридцать с лишним тысяч лет! Как это получилось?

– После поговорим, – сказал Тревельян. – Сейчас нужно добраться до Ялонга. Где он?

– Внизу, в тайном убежище суонча. Мы можем туда перескочить? С помощью твоего приспособления?

– Боюсь, что нет. Я должен знать, как выглядит место финиша, представить его хотя бы в общих чертах. Это какой-то дом? Есть в нем что-то особенное? Колонны, окна, двери, цвет и фактура стен? Что его окружает?

– Подземные тоннели, – ответил юноша. – Убежище на нижних ярусах, где обитает половина жителей Сайнета. Так проще затеряться.

– Затеряться… – повторил Тревельян. – В этом есть необходимость?

– Когда я уходил в стасис, старшие говорили, что наш суонч и несколько других скоро уничтожат. Может быть, уже приговорили… Мы готовились к этому заранее. Многие наши люди спасаются на Тариле.

– Тот остров, где тебя нашли?

– Да, консул Трев. Там большие пещеры, и, кроме нас, никто про них не знает. Но в городах тоже есть убежища… здесь, а еще в Никате, Гархаве, Тинно, Алкадду…

– Пусть это останется тайной, – произнес Тревельян. – Сейчас мы в Сайнете. Веди!

Послушно кивнув, Найт зашагал к решетчатой конструкции у ближайшего здания. Это в самом деле оказался лифт с открытой платформой, висевшей на тросах и собранной из потемневших полос металла – кажется, алюминия. На исцарапанном полу различались какие-то надписи и нанесенные полустершейся краской знаки, угол платформы занимала стойка с двумя рукоятями и лампой, что раскачивалась на длинном стержне. Пахло тут не очень приятно – мочой, гнилью и жженым пластиком.

Найт повернул одну из рукояток, и платформа с протяжным скрипом двинулась вниз. Она ползла неторопливо, минуя ярусы, что громоздились друг над другом в огромном подземелье. Уходили вдаль скудно освещенные тоннели, забитые людьми и колесными экипажами, иногда появлялся цех завода или фабрики с бесконечными шеренгами станков, хаосом транспортных линий и толпами мужчин и женщин в одинаковых одеяниях, змеились трубопроводы, кабели и воздуховоды, слышался рокот машин, перекрывавший человеческие голоса, что-то лязгало, скрежетало, и временами шахта лифта начинала раскачиваться и трястись. Вниз, вниз, мимо мрачных коридоров, мимо неисчислимых скопищ людей с бледными лицами, мимо сумрачных пространств с машинами, вагонетками, транспортерами, мимо грохота и гула, мимо запахов пищи и пота, металла, пластика и несвежих одежд, мимо равнодушия, безнадежности и отчаяния. Тревельяну казалось, что он спускается в бездонную преисподнюю.

– Слишком много народа… – пробормотал Найт. – Наверху всем не хватает места…

– Мелл-паа уничтожают лишних, – откликнулся Ивар с кривой усмешкой. – Думаешь, это правильно?

– Нет, конечно же, нет… убийство – великое преступление, нужно иначе… Но как?

Как!.. Тревельян промолчал. Вопрос не из тех, что решаются в лифте, скользящем в смрадную клоаку. По сравнению с ней город архов, где он недавно жил и странствовал, казался примитивной норой, выкопанной троглодитами. Хотя, конечно, подземелья Хтона были еще грандиознее… Но Хтон – наследие галактической культуры, а здесь еще не добрались до звезд… Но доберутся, решил он, поглядев на другой камешек в браслете, мерцающий алым огоньком. Доберутся! Иначе в этом его путешествии, невероятном, сказочном полете сквозь века, не больше смысла, чем в детских фантазиях. Затем ему пришла мысль, что не под льдами надо искать на Снежной города, а под землей – вдруг что-то сохранилось. Наверху все стерто в пыль и прах, но здесь могли остаться какие-то артефакты… предметы искусства, машины, убранство помещений, видеозаписи… еще миллионы тонн костей…

Впрочем, подумал Ивар, при самом удачном раскладе катастрофы не случится, планета будет жить и в грядущем встретит не археологов, а дипломатическую миссию с Земли.

Найт дернул рукоятку, и платформа замерла. Сойдя с нее, они очутились в довольно обширной камере – из нее разбегались в узкие проходы множество покрытых влагой труб и силовых кабелей. Вдали что-то погромыхивало и булькало, слышались стук и урчание механизмов, воздух был не то чтобы свеж, но по́том и экскрементами не пахло. Технический уровень, догадался Тревельян. Коллекторы, насосы, трубопроводы, системы энерго– и водоснабжения… Окинув подземелье быстрым взглядом, он не обнаружил здесь людей. Вероятно, не было нужды в их постоянном присутствии, так как у перекрестья труб виднелись многорукие истуканы – надо думать, местные роботы. На их корпусах мигали огоньки, верхняя часть с обзорным устройством медленно вращалась. Кроме этого, Ивар не заметил никаких движений.

– Мы пойдем вдоль синей трубы, помеченной таким знаком, – сказал его провожатый, рисуя в воздухе нечто похожее на древний китайский иероглиф. – Этот трубопровод должен привести нас к убежищу… должен, я хорошо помню… Любая из синих труб на этом ярусе тянется до узла очистки… Нам нужно добраться до него.

– Что там очищают? – спросил Тревельян.

– Воду, взятую из моря и опресненную воду. В любом из наших городов вода используется много раз… пять, шесть… – Найт озирался, рассматривал знаки на трубах, смахивал ладонью пыль – под нею все казалось одинаково серым. – Вот нужная труба, консул Трев! Идем!

Они углубились в один из проходов. Здесь было сумрачно и сыро, свет падал от неяркой люминесцентной полоски, бежавшей вдоль каменного свода, под башмаками что-то похрустывало, и каждый шаг взметал облачко пыли. Трубы, закрепленные на стенах и потолке в несколько рядов, то тянулись ровно, то изгибались, сворачивая в поперечные коридоры, и Найт всякий раз изучал их окраску и полустершиеся знаки. Синяя труба, их ориентир, пересекла входы в десяток узких тоннелей, каждый раз взмывая к самому потолку и снова опускаясь, затем повернула в более широкий проход с нишами в стенах. В нишах замерли роботы, по полу был проложен рельс, и люминесцентная полоса вверху светилась ярче – очевидно, здесь проходили главные коммуникации. Добравшись сюда, Найт сказал с довольным видом:

– Галерея Кубар-Идд, она проложена до самого Никата… Мы правильно идем.

Тревельян покосился на своего спутника и молча кивнул. Они с Найтом блуждали в мрачных катакомбах подземелья уже более двух часов. Сам Ивар не ощущал усталости – искусственная кожа под его одеянием позволяла двигаться хоть целые сутки, сохраняя бодрость. Другое дело Найт – юноша казался утомленным, щеки его ввалились, на висках выступила испарина. Похоже, тысячелетний сон в стасисе не прибавил ему здоровья.

– Отдохнем. – Ивар опустился на трубу полуметрового диаметра, пролегавшую внизу стены. – Не будем торопиться. Сядь и расскажи мне что-нибудь.

– Что, консул Трев?

– Там, в стасисе, ты видел сны? Сознавал ли течение времени?

– Сны? – Взгляд Найта уперся в пол, брови сдвинулись, на лбу наметилась морщинка. – Не помню… Кажется, я словно бы утонул, ушел в пучину забвения и пустоты… Ни холода, ни тепла, ни чувств, ни мыслей… – Он вздрогнул и поднял голову. – Нет, одна мысль была! Я думал, что непременно вернусь сюда, в свой мир… вернусь со всемогущим властелином, прилетевшим со звезд. Так и получилось. Но…

– Но?.. – повторил Тревельян после недолгого молчания.

– Тот же вопрос, консул Трев. Было сказано тобой, что странствовать во времени нельзя, но мы вернулись в прошлое. Значит, все-таки можно?

– Наверное. – Тревельян коснулся плеча юноши. – Поверь, Найт, я не обманывал тебя, я сам удивлен. Ты ведь помнишь, что нас, тех, кто говорил с тобой, было четверо – четверо, и двое не похожи на людей. Они…

– Пятеро, – перебил Найт. – Еще женщина, очень красивая женщина. Тоже человек.

– Да, разумеется. – Прелестный образ Жанкат Брингар явился Тревельяну и тут же померк. – Время не подвластно людям, но есть в Галактике другие существа, более древние, более мудрые. Тот, кто отправил нас сюда, владеет знанием, до которого тысячи лет… может быть, миллионы…

– Он похож на человека, но не человек, – задумчиво произнес юноша, скрестив руки перед грудью. – Но есть нечто такое, что роднит его с людьми, с лучшими из нас: сочувствие и готовность помочь. Не каждый человек на это способен.

– Не каждый, – молвил Тревельян и поднялся.

Они продолжили путь по тоннелю, шагая мимо застывших в нишах роботов, мимо узких коридоров с трубами и жгутами проводов, мимо вентилей, коллекторов и стоек, на которых перемигивались огоньки. Тоннель сделался еще шире, и теперь по его оси бежала пара рельсов – второй вывернул из какого-то темного прохода. Вероятно, то были монорельсовые дороги, но ни вагонеток, ни других экипажей не попадалось. Через часа полтора стены тоннеля разошлись в стороны, потолок взмыл вверх, пол опустился, и путники сошли по лестнице в просторный зал. Здесь стояли гигантские цилиндры ректификаторов, к ним тянулись со всех сторон окрашенные синим и зеленым трубы, в воздухе висел туман едких испарений. Свист выпускаемого газа смешивался с резким стуком насосов, гудели вытяжные вентиляторы, в прозрачных колоннах булькала очищенная вода – на взгляд Тревельяна, все еще мутноватая, неприятного белесого оттенка. Казалось, что в этом зале нет ничего, кроме работающих механизмов, но тревожное предчувствие вдруг охватило Ивара – он замер на половине шага, огляделся, но не увидел ни людей, ни роботов охраны. Возможно, на Декаи Таилу вообще не имелось боевых кибернетических систем – их производство было сложным и весьма энергоемким.

– Мы почти на месте, – сказал Найт Ракасса, вытирая пот со лба. Затем он вытянул руку к металлической плите, выступающей над полом. – Нужно сдвинуть этот люк и спуститься ниже. Помоги мне, консул Трев.

– Я сам. Для меня это нетрудно.

Плиту Ивар сдвинул с легкостью, хотя она весила добрый центнер. Всмотрелся в неясные отпечатки на ее поверхности, хмыкнул и произнес:

– Люк недавно открывали. Это подозрительно.

– Нет. Ялонг и другие, что скрываются здесь, часто выходят на поверхность.

– Зачем?

– Для сбора сведений. Еще им нужна еда.

– Понятно. Ну, давай спускаться.

Они миновали узкую лестницу с потертыми пластиковыми ступеньками. Внизу находилась круглая камера с десятком дверей и небольшим бассейном посередине. Бассейн, тоже круглый, диаметром метра два, был полон воды, а на его дне поблескивала стеклом и металлом какая-то сложная конструкция.

– Анализатор, – пояснил Найт. – Здесь помещения для тех, кто следил когда-то за качеством очистки – в давние, очень давние времена… Теперь это делает анализатор, и никто сюда не спускается. Только люди нашего суонча. Но где же они?

Юноша оглядел камеру с таким видом, будто в ней чего-то не хватает. В его глазах вспыхнули тревожные огоньки.

– Странно… Где часовые?.. Они всегда тут были… Ялонг за этим следил…

– С ним что-то случилось. Что-то нехорошее, – произнес Тревельян. Склонив голову к плечу, он стоял у лестницы, пытаясь разобраться в хаосе ментальных импульсов. Здесь были люди, почти за каждой дверью, и от одних тянуло волнами хищного торжества, как от стаи волков, загнавших, наконец, добычу. Другие ощущения были страшными: бессильная ненависть, безнадежность, мука и ожидание смерти. Странная смесь, подумалось ему. Явный признак трагедии, какого-то кровавого конфликта, где есть победившие и проигравшие, палачи и жертвы. Последних, кажется, скрутили в бараний рог.

Ивар отошел от лестницы, сделал несколько шагов и остановился у бассейна. Найт повернул к нему бледное лицо.

– Что происходит, консул Трев? Ты думаешь…

Пять или шесть дверей с грохотом распахнулись, выплеснув фигуры в красной униформе, с уже знакомым оружием, похожим на музыкальные инструменты, и клинками у пояса. Их было больше десятка – крепкие парни с угрюмыми лицами, не мелл-паа, а обычные люди.

Хватит на целый оркестр, решил Тревельян, разглядывая солдат. Четверо отрезали его от лестницы, остальные заняли позицию у стен, держа серебристые жезлы на сгибе руки. Их командир, тощий мужчина в мундире с золотым шитьем, вышел вперед. На голове – ежик светлых коротких волос, тонкогубый рот, безжалостные серые глаза… Вместо ушей – едва заметные перепонки. Иг-фатха, безухий мелл-паа, понял Ивар.

Острый взгляд безухого скользнул по лицу Найта, затем остановился на Тревельяне. Догадаться, кто из них старший, было нетрудно.

– Попались! – пропел иг-фатха, и голос его был подобен флейте. – Попались, нейи льо хузем! Ну, сейчас поговорим, поговорим! Жизнь не обещаю, но легкую смерть придется заработать!

«Ишь разошелся, поганец! – проворчал Командор. – Вбей его в землю, парень! По самую макушку!»

Найт, бледнея и стискивая кулаки, уставился на безухого.

– Где Ялонг Ракасса?! – выкрикнул он. – Что вы с ним сделали? Где остальные наши люди?

– Где? – Тонкие губы офицера растянулись в усмешке. – Скоро узнаешь, узнаешь, где! Двери! Откройте двери!

Один из красных распахнул дверь напротив лестницы. Там была узкая длинная комната, залитая резким светом ламп. На полу валялись в лужах крови люди – голые, с распоротыми животами, содранной кожей, переломанными конечностями, с лицами без глаз и багровым провалом на месте рта. Семь человек – шестеро мертвых, но седьмой, с грудью, исполосованной ножом, и выдавленными глазами, был еще жив.

– Этого сюда! Сюда! – велел мелл-паа, и слепца вытащили из комнаты. Он скорчился на полу, поджимая ноги и дрожа всем телом. Найт побелел еще больше. Губы его тряслись, голос звучал прерывисто и тонко.

– Ял-лонг… это т-ты, Ял-лонг?..

– Мальчик… кто-то из наших мальчиков… – прохрипел изуродованный человек. – Зря ты сюда пришел… Придется… – он выплюнул сгусток крови, – придется умереть… Постарайся… быстро… не говори им ничего…

– Скажет, скажет! – буркнул офицер. – Ты, Ялонг Ракасса, упрямая тварь, но не все у вас такие. – Взгляд иг-фатха снова уперся в зрачки Тревельяна. – Хочешь легкой смерти? Тебе и твоему приятелю? Хочешь? Хочешь, нейи льо хузем? Не заговоришь, снимем с молодого шкуру, медленно-медленно, а тебе придется слушать и смотреть, слушать и смотреть. – Он оскалился. Острые зубы и бледное лицо делали его похожим на вампира. – Послушаешь, посмотришь, потом возьмемся за тебя. Нейи льо хузем дословно переводилось «те, чей срок отмерен» – идиома, обозначавшая живущих недолго. Похоже, в устах мелл-паа это было ругательством.

Дед взъярился. Он был лишь разумом в памятном кристалле, бестелесной сущностью, но нрав его не претерпел изменений. Нрав, привычки и богатый лексикон коммандера Звездного Флота.

«Сучонок недорезанный! Хмырь безухий! В гальюн его, мордой в парашу! Что молчишь, голубь сизый? Матку ему выверни и на яйца натяни! Да поживее!»

Однако Тревельян безмолвствовал. Он старался дышать мерно и ровно, дышать ртом, но висевший в воздухе запах крови и растерзанных тел по-прежнему щекотал ноздри. Спокойствие не оставило его; в мирах, где сила и жестокость торжествовали над милосердием и разумом, он, случалось, наблюдал жуткие картины и привык не поддаваться гневу. Сейчас его мысли текли стремительно, как полет корабля, что разгоняется до скорости света перед прыжком через Лимб. Он думал о Ялонге и о том, успеет ли помочь умирающему; думал, как обезопасить Найта в неизбежной схватке; прикидывал, что за оружие у красных – пулевое?.. лучевое?.. – и хорошо ли владеют им солдаты. Он знал, что убить придется всех. Это не радовало, но и не вызывало особых сожалений; смерть – возмездие для палачей.

– О чем я должен тебе рассказать? – Тревельян уставился на безухого и напряг мышцы, чтобы активировать кожу. – О ваших монстрах, жирующих на верхнем уровне? О тех, кого мелл-паа загнали в подземелье? Или про то, как и когда все вы подохнете?

– Место! – пропел офицер, и теперь в его голосе звучали не флейты, а грохот литавр и рык басовых труб. – Скажи про место, где затаился ваш суонч! Место, место, место! На каких островах, в каких горах вы прячетесь! Говори, говори! – Он повелительно махнул солдатам. – Ну-ка беритесь за молодого! С пальцев начнем! С пальцев, с пальчиков!

Трое красных направились к Найту, обнажив клинки. Сталь хищно поблескивала в ярком свете ламп.

– На пол! Сюда! – Тревельян подтолкнул юношу к стенке бассейна. – Лежи и не шевелись!

Шагнув к безухому, он перебил горло мелл-паа ребром ладони, потом ударил солдата в висок и выхватил нож из ослабевших пальцев. Глаза безухого закатились, голова повисла, точно срубленная топором; падая, он разинул рот, но не выдавил ни звука. Тело иг-фатхи еще содрогалось в агонии, когда труп солдата рухнул на него. Клинок стремительно мелькал в руках Тревельяна. Укол… перебросить в другую руку… снова укол… Хлынула кровь из рассеченных артерий, и двое красных, еще не потерявшие голос и жизнь, пронзительно вскрикнули.

Отшвырнув их, Ивар ринулся к лестнице. Его движения были неуловимы, удары сокрушительны; комната наполнилась хрустом костей, предсмертными хрипами и металлическим звоном упавшего оружия. Бесполезного, ибо разбираться, как стрелять из этих серебристых жезлов, было не ко времени. Ментальный рык Командора: «Бей супостатов! Бей! Бей!» – подбадривал Ивара.

Огненный разряд вспорол воздух рядом с его головой. Выстрел пришелся в лестницу – ступеньки вспыхнули, потянуло едким дымом горелого пластика. Тревельян тенью скользнул вдоль стены, пересчитывая врагов. Рядом с бассейном валялись офицер мелл-паа и трое красных, еще четверых он прикончил у лестницы… По другую сторону – шесть солдат, и у них лучеметы… рассредоточились и готовы стрелять… с этими будет нелегко… лучемет – страшное оружие…

Снова ослепительная молния, за ней – вторая, на этот раз от бассейна. Тревельян, едва не задев макушкой потолок, прыгнул к стене напротив лестницы. Там два врага оседали на пол: один – с развороченной грудью, другому выстрел сжег бедро до самого колена. Найт, прячась за трупами, целился из лучемета в третьего – Ивар видел его согнутую спину и руки, перемазанные чужой кровью. Хоть и велел он юноше не шевелиться, помощь пришла своевременно: человек в коже был силен и быстр, но не быстрее смертоносного луча. Мелькнули запоздавшие разряды – кто-то стрелял в Тревельяна, кто-то в Найта. Упал еще один красный; его голова превратилась в обугленную головешку. Тревельян приземлился у стены за бассейном, свернул шею одному солдату и переломил хребет другому. Потом метнул нож с такой силой, что лезвие вонзилось в шею врага почти по рукоять.

Меньше минуты, подумал Ивар, расслабив мышцы. Меньше минуты, и все мертвы… Четырнадцать трупов, четырнадцать прерванных жизней… Но прервать жизнь палача – грех невеликий.

«Лихо ты уродов причесал… Молодец! Хвалю! – раздался беззвучный голос деда. – Моя кровь! Я любил помахать кулаками… Помню, в бытность на «Свирепом» сцепились мы как-то с дроми. Не в пространстве, а в рукопашной сошлись на мелком планетоиде… Вроде на пятой луне Карфагена…»

Старик пустился в воспоминания, но Ивар заблокировал ментальную связь; про битву на пятой луне он слышал раз пятьдесят.

– Найт, ты цел? Не ранен?

– Нет, консул Трев. – Юноша поднялся, озирая заваленную телами комнату. – Мы их убили, да? Убили всех?

– Всех, – подтвердил Тревельян. Он глубоко втянул воздух и закашлялся – горела лестница, наполняя помещение едким дымом, расплавленный пластик вязкими сосульками стекал вниз. Не задохнуться бы в этой дыре… С этой мыслью он ткнул пальцем в сторону бассейна.

– Найт, набери воды и залей лестницу. Я посмотрю, что с Ялонгом. Пока я еще на ногах.

Как всякий инвертор мышечной активности, кожа в случае энергичных действий отнимала много сил. Реакция была не мгновенной, но неизбежной; впрочем, сон и калорийная пища весьма способствовали восстановлению.

Опустившись на колени у изуродованного тела, Тревельян накрыл ладонью лоб Ялонга. Минуту, другую, третью он старался уловить хотя бы слабую ментальную волну, хотя бы единичный импульс, подтверждающий, что мозг еще жив, что мысль и чувство еще не покинули вместилище разума. Пустота, молчание, мертвая тишина… Ялонг Ракасса был уже там, куда попадают подвижники и рыцари света, – может, у ног Христа, может, в обители Йездана Сероокого. Не исключалось, что где-то еще; в этом мире наверняка были свои великие боги, дарующие покой и мир мертвым героям.

«Отмучился… – пробормотал Командор. – Видно, достойный был человек, несгибаемый… Да будут милостивы к нему Владыки Пустоты!»

Подошел Найт, сел рядом, приложил пальцы к шее Ялонга, пытаясь нашупать пульс, потом вскинул взгляд на Тревельяна. Тот покачал головой.

– Мертв, и мы не в силах ему помочь. Разве что расскажем людям твоего суонча, как он умер и как умерли другие… Но до тех, кто жив, еще нужно добраться. Есть у тебя предложения?

Найт молчал, морщил лоб, думал.

– Найдется ли в убежище изображение Тарила, вашего острова? – спросил Тревельян. – Взглянув на него, я могу туда перебраться. Конечно, вместе с тобой.

– Нет, консул Трев. Никаких намеков… Ялонг был очень осторожен.

– Ты можешь описать Тарил? Есть у него какие-то особенности?

Найт передернул плечами.

– Я был там только однажды, в день, когда ушел в стасис. Остров как остров… Довольно большой, скалистый, бесплодный… Не очень заметный среди других островов. Таких в Южном океане десятка три или четыре, да и в Северном тоже.

– Хмм… Обыскивать все подряд дело долгое… – промолвил Ивар и поглядел на свой браслет, на зеленый мерцающий кристаллик. Казалось, он подмигивает ненавязчиво и лукаво, не торопит, но напоминает: время движется, а ты бездействуешь, достойный консул. Ну, не совсем, не совсем… Четырнадцать трупов, вот и вся твоя работа… Вздохнув, Тревельян произнес:

– Ялонг собирал информацию в Сайнете. Бесполезное занятие, если не передать ее соратникам… Как он связывался с островом и убежищами в других городах?

– Не знаю, – с виноватым видом сказал Найт Ракасса. – Связывался, да… Но точно не отсюда, и я не знаю, каким образом. Понимаешь, консул Трев, я был занят, очень занят… Меня, Адара и Шагаба готовили к дальней дороге и не посвящали в тайны суонча. Многое известно только старшим.

Тревельян покивал, чувствуя, как наваливаются голод и усталость.

– Это разумно, вполне разумно… Что ж, зайдем с другой стороны. Помнится, ты говорил, что тут есть экран с выходом в общепланетную сеть. Где это устройство?

– В жилище Ялонга. – Найт вытянул руку к одной из закрытых дверей. – Экраны есть повсюду, на верхних уровнях и в подземельях… слова владык текут с экранов…

– Слова их мы слушать не будем, а вот на кое-какие пейзажи стоит взглянуть, – сказал Тревельян. – Но не сейчас. Нам надо поесть и отдохнуть. Здесь найдется пища?

– Да, конечно. Идем!

За одной из дверей нашлась кладовая с сотнями жестяных контейнеров – они грудой лежали на полу, сброшенные с полок, некоторые пустые, другие раздавленные, но уцелевших тоже хватало. Видимо, здесь хозяйничали солдаты, что-то искали – часть полок была отодрана от стены и переломана. Найт вытащил из груды плоскую банку, вскрыл ее, и они принялись насыщаться мясом с незнакомыми Ивару овощами. Большая банка, но они опустошили ее в пять минут.

– Еще, – сказал Тревельян. – Мне нужны углеводы.

– Это подойдет? – Найт протянул ему контейнер с пористой желтоватой массой.

Тревельян попробовал, пробормотал:

– На кекс похоже… – и быстро расправился с содержимым. Голод немного отступил. Юноша, наблюдая, как он ест, скрестил руки перед грудью и произнес почтительно:

– Никогда не видел, чтобы человек сражался с таким искусством… Ты великий боец, консул Трев!

– Не такой уж великий. – Наклонившись, Тревельян поднял еще одну банку с кексом. – Обычно я не делаю трупы из живых людей… Убеждать лучше словами, а не кулаками. – Прикончив вторую порцию, он сказал: – Теперь нужно поспать. Очень недолго, минут пятнадцать. Где я могу расположиться?

– Пойдем.

Они вернулись в помещение с бассейном и, перешагивая через тела солдат, добрались до дверей, помеченных вязью разноцветных иероглифов. В камере висел едкий запах горелого пластика. Еще пахло кровью и смертью.

– Жилище Ялонга, – сказал Найт, распахнув двери.

Небольшая комната носила следы торопливого, но тщательного обыска: перевернутый стол, стены с сорванной обшивкой, койка, с которой стащили постельное белье, изрезанный ножами матрас… По полу разбросаны бумаги, кассеты с пленкой, одежда, какие-то мелочи… Экран, о котором говорил Найт, валялся около кровати – овальная пластина в две ладони с уходившим в стену кабелем.

– Что они искали? – спросил Тревельян.

– Любые сведения о моем суонче, – отозвался Найт. – Где наши убежища, каким оружием мы владеем, какими машинами и транспортом… – Помолчав, он добавил: – Не все покорны мелл-паа, есть суончи, что борются с ними много лет, и они вооружены, хорошо вооружены, даже снарядами с симхаллом. Мелл-паа живут долго, и это вызывает зависть…

– Хорошая причина, чтобы устроить Армагеддон. – Ивар опустился на койку и закрыл глаза. – Ты тоже отдохни, Найт. Дел предстоит еще много.

Он медленно уплывал в сумрак забвения. Странные картины мерещились ему: то Шат Сута, капитан синих, арх, но с человеческой головой безухого иг-фатха, то армии роботов с планеты Хтон, попавшие каким-то чудом на Равану, то Сайкатская исследовательская станция – он бродил по ее коридорам, выслеживая жуткого киборга-убийцу. Потом видения стали приятнее – явились ему черноокая Лолита и милый археолог Жанна Брингар. Девушки смотрели на него с любовью, согревшей сердце Тревельяна, но вдруг раздался басистый голос: «Не для тебя! Не в этой жизни!» – и они исчезли, словно вспугнутые птицы. «Найдутся другие, – утешил его Командор. – Поверь, найдутся! Crede experto… Я был женат четыре раза». – «Не нужны мне другие, – сказал Тревельян. – Мне бы одну отыскать – ту, единственную…» – «Все в свое время, – раздалось в ответ, но он не мог понять, кто ему отвечает, дед или параприм Нишикуандра. – Все в свое время! А сейчас делай свое дело и не борись с судьбой. Это может привести к большим неприятностям».

Ивар очнулся и сел, спустив ноги с постели. Усталость покинула его, он чувствовал прилив энергии, кожа ритмично подрагивала, массируя мышцы. Потянувшись к браслету, он включил таймер и выяснил, что отдых длился семнадцать минут. Затем оглядел комнату.

Разбросанные на полу бумаги и кассеты были бесценным материалом для археологов, как и любые свидетельства прошлого Декаи Таилу. Что-то прихватить с собой? Но что? Кассет много, не меньше сотни, а в балахоне даже нет карманов… Он встал, наклонился и вытащил из груды бумаг довольно большую шкатулку. Пожалуй, скорее, ларец из светлого дерева с тонкой резьбой на крышке – листья, стебли, цветы в узорном орнаменте. Ларец был легким, почти невесомым. Тревельян открыл его. Перед ним возникло изображение юной женщины, объемная цветная голограмма. Волосы распущены, на губах – безмятежная улыбка, глаза сияют счастьем… Дочь или жена Ялонга, подумал он и опустил крышку ларца. Все же кто-то был счастлив в этом жутковатом мире…

Вернув шкатулку на место, он отправился в центральную комнату. Здесь ничего не изменилось – трупы, кровь, едкие резкие запахи, лестница с тремя сгоревшими ступеньками, темные отметины на стенах – там, куда ударили разряды. Найт, скрестив руки перед грудью, стоял на коленях у тела Ялонга и что-то шептал – может быть, молитву. Услышав звук шагов, он обернулся.

– Мы не можем оставить его здесь, консул Трев, его и других замученных… оставить в этой мерзости, рядом с врагами…

– Не можем, – согласился Ивар. – Какие погребальные обряды приняты на Декаи Таилу? Сожжение? Похороны в земле или в океане? Возможно, в космосе?

– В космосе?.. Нет, консул Трев, мы не отправляем в космос своих мертвецов. Сожжение… да, сожжение подойдет.

– Тогда нам придется потрудиться, – сказал Тревельян, поднимая с пола серебристый жезл. – Здесь больше десятка разрядников… Надеюсь, их энергии хватит.

Работа была неприятной, но быстрой – лучевое оружие в этом мире оказалось столь же эффективным, как земные бластеры, оно превращало плоть и кости в маленькую кучку праха. Вспомнив о ларце, Тревельян принес его, и останки семерых погибших упокоились под голограммой женщины с распущенными волосами. Не исключалось, что она сама уже пребывала в тех пространствах, куда улетают души умерших, и, значит, Ялонг Ракасса встретился с ней, Ялонг и шесть его соратников. Достойный памятник для них, думал Тревельян, глядя на ее лицо и счастливую улыбку. Он захлопнул ларец и вручил его Найту.

– Держи. Возьмем его с собой.

– Ты уже знаешь, как нам добраться до Тарила? – с надеждой спросил юноша.

Тревельян пожал плечами.

– По воздуху, раз нет другого способа. У вас ведь найдутся быстрые и надежные воздушные суда? Их, должно быть, показывают по общепланетной сети, сами корабли и стартовые поля, откуда они взлетают и где приземляются. Пойдем к экрану, друг мой. Я должен взглянуть на них и выбрать место для перемещения – такое, где меньше охранников. Желательно, поближе к Тарилу.

Найт, прижимая к груди шкатулку, растерянно уставился на него.

– Да, консул Трев, на Декаи Таилу есть воздушные корабли, быстрые и надежные, и есть множество мест, откуда они взлетают. Ты хочешь увидеть подходящее и туда переместиться… Я понимаю, понимаю… Но я не могу управлять воздушным судном! Я никогда этого не делал!

– Не проблема, – сказал Тревельян. – Была бы лошадь с телегой, а возчик найдется. Как сказано у Йездана Сероокого, мы способны на гораздо большее, чем думаем.