Изучение языков в гипнотическом трансе, обычно во время сна, для опытного ксенолога было делом несложным. Слова и целые фразы, термины, метафоры и эвфемизмы, фонетика и письменные символы, если такие имели место, – все это укладывалось в памяти быстро и с полной надежностью. После такой процедуры понять чужую речь не составляло труда, если звуки издавались в диапазоне человеческого восприятия. Но вот говорить самому… Тут возникала проблема, связанная с речевым аппаратом, ибо уроженец Земли не мог убедительно хрипеть и щелкать, рычать и скрежетать, шипеть и лязгать, так как возможности гортани вкупе с легкими, губами и языком были ограничены. Поэтому никто не пытался освоить звуковую речь негуманоидов, тех же дроми или лльяно, не говоря уж о сильмарри. Общение с некоторыми человеческими расами тоже требовало усилий – не всякий мог произнести хотя бы пару слов на шас-га, гортанном лающем наречии кочевников Раваны.

Но с обитателями Декаи Таилу, почившими много тысячелетий назад, таких сложностей не возникло бы – их язык был напевным, мелодичным, приятным для восприятия на слух и вполне доступным для горла землянина. Пробудившись утром, Тревельян исполнил пару арий, поведав самому себе о несчастной любви к очаровательной деве-терукси и злобном параприме, лишившем его надежды на счастливый брак или хотя бы легкую интрижку. Затем он натянул термокомбинезон и отправился к медицинскому модулю на окраине поселка. Там, под присмотром Пьера Сазонова и его врачей, обитал Найт Ракасса, Рыцарь Времени.

По дороге Ивар пытался сообразить, почему он думает о Найте как о рыцаре. Конечно, поступок этого юноши был благородным и жертвенным – он отправился в путь без возврата, хотя мог прожить в своем мире много лет. Его соплеменники считали катастрофу неминуемой, но ни один из них не предсказал бы в точности, когда она наступит. Найт Ракасса вполне мог здравствовать долгие годы, встретить любовь, родить детей, сделаться главой семейства или даже своего суонча… Однако он принес это в жертву ради химерической надежды – пробиться сквозь горы времени к тем, кто может спасти его народ. Воистину рыцарский поступок! Но в нем ли дело?.. Только ли в нем?..

Пустившись в область свободных ассоциаций, Тревельян вдруг припомнил, что имя гостя созвучно слову «рыцарь» на одном из старых земных языков, бытовавших еще до введения лингвы. Когда-то он неплохо знал английский тысячелетней давности, но с той поры пришлось изучить так много инопланетных наречий! Пожалуй, не меньше сорока… даже пятидесяти… Но английский, оттесненный в дальний угол памяти, не был забыт. Найт! Рыцарь! Найт оф тайм!

Довольно усмехаясь, Тревельян поднялся на террасу медицинского блока и проник внутрь сквозь шлюзовую камеру с асептическим излучателем. За шлюзом были процедурная и приемный покой – восьмиугольная зала с кабинетами за прозрачными стенами и крохотным фонтанчиком в центре. Кабинеты пустовали, и только в столовой чудилось какое-то шевеление. Туда Тревельян и направился. Найт завтракал в компании молодого светловолосого врача.

Завтрак был впечатляющий – яйца, ветчина, блинчики, свежий хлеб, соки и фрукты. Вероятно, медики считали, что для восстановления сил их пациент нуждается в обильном питании. Найт, похоже, не возражал, налегая на ветчину и яйца. «Мясоед, точно мясоед!» – подумалось Ивару. Такой не приживется у кни’лина… Впрочем, этот вопрос уже не стоял.

Сдвинув прозрачную переборку, Тревельян шагнул в столовую. Молодые люди вскочили. Врач поперхнулся, закашлялся, проглотил кусок и смущенно забормотал:

– Консул… простите, консул… меня не предупредили… простите еще раз…

– Никаких проблем, – сказал Тревельян, присаживаясь к столу.

Он придвинул к себе блюдо с блинчиками, налил сока и поинтересовался:

– Кофе есть?

– Да, конечно… для вас и для меня… Найту кофе не нравится. Я сейчас… – Врач начал приподниматься.

– Не суетитесь, юноша, успеется с кофе. Как вас зовут?

– Ланселот Бродерик Свенсон, диетолог и физиотерапевт.

– Из команды Сазонова?

– Да, консул. Медик-стажер.

– С Земли?

– С Тхара, но учился в Париже.

– Хорошо. Кажется, вы подружились с нашим гостем. – Тревельян повернулся к Найту и произнес, старательно выпевая чужие слова: – Ты отлично выглядишь. Ланселот рассказывал тебе о Земле? О нашей родной планете?

Найт вскинулся и замер с раскрытым ртом.

– Ты говоришь на моем языке, декаи унго? Без прибора, который переводит наши речи?

Тревельян поморщился – «декаи унго» означало «светлый властелин». Слишком пышный титул для консула ФРИК.

– Да, в трансляторе уже нет необходимости. Теперь нам проще общаться. – Он разрезал блинчик, подцепил вилкой, прожевал. – Так что же, Найт, рассказывали тебе о Земле?

– Рассказывала маленькая женщина – та, что изучает слова. Ваша планета удивительна и так отличается от моего мира… моего прежнего мира… У вас нет мелл-паа, никто не скрывает лицо, и все живут очень долго.

Термин мелл-паа имел несколько значений в зависимости от контекста – особые, другие, отмеченные, не похожие на остальных. Но опыт подсказывал Тревельяну, что за дословной трактовкой может скрываться что угодно – целый народ, раса завоевателей, социальный класс или узкая правящая группа.

– В твоем мире были обычные люди и мелл-паа? – спросил он. – Каких же больше?

– Обычных, властитель. Но мелл-паа тоже много, и они разные. – Найт отставил тарелку с ветчиной и принялся перечислять: телли-тархат, сетам-седум, иг-фатха, грони-о-гро, юл-акашага, тенти-то-уррен…

Изумление охватило Тревельяна. Смысл сказанного он понимал, но смысл без интерпретации – пустое место. Телли-тархат – длинноносые… сетам-седум – птичьи глаза… иг-фатха – без ушей… И дальше – губа за губой, высоколобые, те, что под маской, и прочее в том же роде.

– Ты называешь суончи? Сообщества людей, не похожих на остальных?

– Да, властитель, это суончи измененных. Их семнадцать, и они владеют всем на планете.

– Например?

– Машины, дороги, здания, источники воды и разного сырья, энергостанции, запасы симхалла и пищи, оружие… Остальные существуют потому, что мелл-паа нуждаются в слугах, работниках и солдатах. Но людей все больше и больше, а работников нужно все меньше. Их заменяют неживые устройства… автоматы, роботы, кибернетические системы, как называется это у вас.

Планетарные корпорации в перенаселенном мире, подумал Ивар. Корпорации, чья власть беспредельна, ибо нет стран и границ между ними, нет законов, кроме выгодных правителям, и нет силы, что может им противодействовать. Или все-таки есть?.. Например, суонч Ракасса, пославший Найта в будущее…

Он спросил об этом, но юноша покачал головой.

– Ракасса – суонч людей знания. Все, что у нас есть, – наш разум, наши руки и совсем немного машин… Мы хотим спасти планету, но другие суончи, не мелл-паа, тоже владеют знанием, и они вооружены. Не так хорошо, как измененные, но если в борьбе применят симхалл, мир будет уничтожен. – Найт бросил тоскливый взгляд в окно, на ледяные утесы, что окружали поселок. – Видимо, это и случилось…

Врач Ланселот принес кофе, наклонился к Тревельяну и шепнул:

– Горькие воспоминания тревожат пациента. Не надо его волновать. Почтительно прошу вас, консул.

– Позабывший прошлое останется без будущего, – ответил Ивар изречением из Книги Начала и Конца. – Пусть вспоминает. Не затем мы его пробудили к жизни, чтобы погрузить в нирвану.

«Пусть вспоминает, иначе мне не разобраться, – подумал он, глядя на чашечку с кофе. – Где причина конфликта?.. В архаических мирах и в тех, где социальная структура отстает от технологии, всегда есть повод для борьбы – ненависть и зависть к властным и богатым. Но здесь не только это, не только… Стремление к власти и богатству – сильный побудительный стимул, но ужас перед всепланетным катаклизмом смиряет страсти и накал борьбы. Кому нужны власть и богатство, если погибнет все население?.. Нет, здесь что-то другое, некий инстинктивный посыл, когда ненависть берет верх над страхом. Бесспорный случай изменения доктрины, и звучит она так: пусть все умрут, но «это» не достанется никому! Что «это»?.. Не власть и богатство, а более мощная мотивация… Делла Джин говорила о сроке жизни… Вот и причина!»

Взгляд Тревельяна вновь вернулся к юноше.

– Ты перечислил суончи ваших владык мелл-паа, но что означают их названия? Например, телли-тархат, длинноносые… Почему их так прозвали?

– У них длинные носы, – пробормотал в недоумении Найт и отмерил на пальцах. – Вот такие…

– А грони-о-гро? Губа за губой?

– У них верхняя губа подвижная, гибкая и полностью прикрывает нижнюю, – пояснил Найт.

– Хмм… – протянул Тревельян. – По-моему, это уродливо.

– Измененные так не считают, для них главное – отличие, такое отличие, которое нельзя имитировать с полной надежностью. У людей каждого их суонча своя внешность, они не похожи на остальных жителей Декаи Таилу, на простых… – Секунду Найт колебался, потом добавил: – Может быть, кроме тенти-то-уррен… Их лиц никто не видел, они носят маски.

– Это искусственная метаморфоза? Какая-то операция для изменения внешности?

– Когда-то так и было… давно… Теперь отличия от других людей закреплены на генетическом уровне. У нас, светлый властитель, хорошие медики и биологи, целых четыре крупных суонча… – Найт посмотрел на Ланселота Бродерика Свенсона и вдруг улыбнулся. – Но здесь еще лучше! Я очень им благодарен.

– Перестань называть меня властителем, я не урод с длинным носом и отвислой губой, а нормальный человек, – сказал Тревельян. – Обращайся ко мне… как бы это попроще… Трев, консул Трев. Этого достаточно. Итак, в чем отличия мелл-паа от других людей… – Ивар вытянул руку и принялся загибать пальцы. – Они владели средствами производства в вашем мире… им принадлежала власть, как гражданская, так и военная… они озаботились особой внешностью… Что еще?

– Долгая жизнь, – промолвил Найт. – Долгая и почти без старческих немощей… Но процедуры, продляющие жизнь, очень сложные, только для мелл-паа, и это привело к большому недовольству. Все хотят жить долго и не стареть.

– Долго… – повторил Тревельян. – Как долго?

– Сто, даже сто двадцать лет, декаи унго… то есть консул Трев.

– У нас, друг мой, ты проживешь гораздо дольше. Значит, появились недовольные… Это я понимаю – многие готовы бороться за жизнь свирепо и бескомпромиссно… или всем, или никому… Что же сделали ваши владыки?

– Стали сокращать население, уничтожая в первую очередь суончи недовольных. Я уже говорил, что лишние работники не нужны. Одних стерилизовали, отказав им в праве иметь детей, других вытравили ядовитыми газами или перебили… Население уже стало меньше на четверть.

– На Декаи Таилу обитали перед катастрофой двенадцать миллиардов, – промолвил Тревельян. – Значит, было шестнадцать? И четверть уничтожили? Четыре миллиарда?

– Это правда, консул Трев.

– Чудовищно… Как убили этих людей? Тех, кто не был отравлен?

Щеки юноши побледнели, взгляд уперся в стол.

– Большинство сожгли… даже праха не осталось… – пробормотал он дрогнувшим голосом. – Сожгли с помощью симхалла…

То есть локальной термоядерной реакции, подумал Ивар. Рудин прав – они использовали катализатор как оружие. Вслух же он спросил:

– Тебе известно, где хранился симхалл? Наши ученые провели орбитальную разведку, чтобы выяснить, где под льдами лежат материки и острова, горы, моря и океаны. Можешь показать хранилища на карте?

– Их очень много, больше тысячи, – сказал Найт. – Десяток я покажу, но остальные… про остальные знали Ялонг, Кеним, Ильсани и другие наши старшие. Но зачем тебе это, консул Трев? Симхалл давно сгорел… сгорел вместе с людьми и планетой.

– Зачем, зачем… – Тревельян поднялся. – Я очень любопытен, юноша, любопытен и осторожен. До того, как мы очистим планету от льдов, неплохо бы выяснить, где началась реакция – вдруг там таится что-то опасное. – Сделав знак прощания, он шагнул к двери, потом остановился и промолвил: – Могут быть и другие причины… конечно, могут быть… кто знает… Даже Владыки Пустоты не всеведущи.

Не всеведущи, зато всемогущи, думал он, направляясь к зданию штаба. Мы, люди, тоже умеем больше, чем знаем. Астрономы, физики и философы все еще спорят о природе Лимба и о том, что происходит с мертвой и живой материей при погружении в хаос за границами Вселенной, но эти споры не мешают кораблям летать, погружаться в квантовую пену, преодолевая в единый миг гигантские дистанции. Умеем, но не знаем… Правда, контурный привод изобрели не на Земле, это знание кочует из мира в мир, как и Портулан даскинов, как и легенды о прежних владыках Галактики…

Неторопливо шагая мимо домиков поселка, Тревельян вспоминал события тысячелетней давности, когда фаата, пришельцы-гуманоиды из Рукава Персея, вторглись в Солнечную систему. Для них это кончилось крахом – огромный корабль, приземлившийся во льдах Антарктиды, потерял управление, его экипаж погиб, боевые модули, атаковавшие города на всех пяти материках, рухнули с небес. Давняя история, темная, загадочная, непонятная… Но так или иначе, Земля получила в дар бесценную информацию – генератор для погружения в Лимб был скопирован с двигателей вражеского корабля, и в конце двадцать первого века земной звездолет посетил планеты Альфы Центавра. В следующем, 2096 году состоялся контакт с лоона эо – корабль, управляемый сервами, достиг Плутона и принес еще один подарок, Портулан даскинов, древнюю карту галактических цивилизаций. После этого было исследовано космическое пространство в радиусе тридцати парсеков от Солнечной системы и основан ряд колоний у ближайших светил. Так началась звездная экспансия человечества…

Людям с Декаи Таилу не так повезло, размышлял Тревельян. Будь у них контурный привод и карта даскинов, они могли бы улететь с гибнущей планеты, пусть не все, пусть сотня или тысяча – улететь, прихватив с собой генетический материал, миллионы зигот. И сейчас в Галактике найдутся миры, пригодные для жизни и не занятые Федерацией и ее соседями, а в прошлом их было больше, гораздо больше. Если отправить переселенцев в дальние дали, за много светолет от сектора кни’лина, это никому не повредит. Расстояние – самая прочная стена, самая надежная преграда, и преодолеть ее можно лишь по взаимному согласию. Да и то, если разыщешь партнеров для мирного контакта или врагов, чтобы затеять войну…

Тревельян усмехнулся и пробормотал на староанглийском:

– Good fences make good neighbours… Так оно и есть. Теперь бы нам еще машину времени раздобыть, пусть самую завалящую!

«Редкая штуковина! – с явной насмешкой молвил Командор. – И где же, голубь сизый, ты будешь искать такое чудо?»

«Там, где водятся чудеса», – отозвался Ивар, поднимаясь на террасу.

Заглянув в свои апартаменты, он снял комбинезон, вышел в коридор и твердым шагом направился к зимнему саду. Рядом с прозрачной переборкой, за которой виднелся цветущий куст жасмина, была неприметная дверца с надписью: «Для служебного пользования». Обычно тут парковались похожие на пауков роботы-уборщики, но сейчас этот отсек служил жилищем Регистратору – благо в туалете и ванной серв нуждался не больше, чем в кровати, шкафах, стульях и прочей мебели.

– Постоялец дома? – спросил Тревельян, но дверь никак не отреагировала. Видимо, это была обычная, самая простая дверь, без опознавателя и других хитростей, связанных с кибернетикой. Тревельян подождал минуту и повторил вопрос, но дверь по-прежнему молчала. Тогда он деликатно стукнул костяшками пальцев по гладкой пластиковой поверхности и, приоткрыв дверь, поинтересовался:

– Регистратор, вы у себя? Могу я войти?

Никакого ответа. Пожав плечами, Ивар перешагнул порог. Помещение было крохотным, два метра на полтора. Стены, пол и потолок забраны белым пластиком, у потолка висит люминесцентный светильник. В стенах у самого пола – четыре ниши с кабелями питания, наверняка для роботов-уборщиков. Мягкий свет, тишина, пустота…

– Должно быть, он куда-то вышел, – пробормотал Тревельян, словно желая оправдать свое присутствие. Но чувства подсказывали иное – ему мнилось, будто в крохотном закутке кто-то есть, кто-то незримый и неслышимый. Он снова позвал Регистратора, затем, раскинув руки и ощупывая пустоту, двинулся к стене напротив входа. Три шага. Теперь он чуть не упирался носом в белый пластик. Прямо перед его лицом маячило отражение светильника. Вдруг оно мигнуло, как бы подавая сигнал, и расплылось радужными кольцами.

– Что за чертовщина! – шепнул Ивар в недоумении, сразу же подумав, что чертовщины тут не больше, чем в дарованных ему умениях. Странствия сквозь порталы Древних тоже никак не являлись обычным занятием – скорее, трансцендентный феномен, чем привычная реальность. Он сделал еще один шаг, прошел через стену и очутился в очень знакомом месте, в копии зала-беседки на станции Сансара. Пол здесь тоже украшала мозаика, потолок имитировал земное небо в ясный день, сверху свисали зеленые плети лозы, но вместо глухих переборок были поддерживающие свод тонкие изящные колонны. Меж них открывался взгляду живописный берег моря – скалы, сапфировая гладь с висевшим в зените солнцем, пальмовая рощица, а за нею – здания, подобные хрустальным пирамидам. Гондвана, не иначе, решил Тревельян, шагнул к плетеному креслу и уселся. Напротив, в гамаке, подвешенном к колоннам, возлежал в небрежной позе параприм Нишикуандра и скалил зубы в улыбке. Серв Хийар Ирт тоже находился здесь, но, по своему обыкновению, предпочитал стоять, хотя кресел в беседке хватало.

Некоторое время Тревельян глядел на них, прикидывая, где эти типы спрятали машину времени – возможно, под мозаичным полом или в одной из хрустальных пирамид?.. Регистратор был невозмутим, как прибрежные скалы, зато Нишикуандра скалился все шире с видом дядюшки, который сейчас преподнесет подарок любимому племяннику.

– Ну, явился наконец, не замылился, – молвил он гулким басом. – Кажется, так у вас говорят?

– Не так, но это неважно. – Ивар вытянул ноги и с наслаждением вдохнул теплый морской воздух. – Приступим, друзья мои. Или есть другие предложения?

– Что меня изумляет в людях, так это ваша торопливость. – Нишикуандра извлек из пустоты очищенный банан. – Ты мог бы для начала удивиться, спросить, где находишься и как сюда попал, затем что-нибудь съесть и выпить стаканчик сока.

«Сока! – возмутился Командор. – Сам его пей, образина мохнатая! Давай-ка, парень, спроси у этого клоуна чего покрепче!»

Но Тревельян покачал головой и буркнул:

– Спасибо, но я не голоден и пить не хочу. Удивляться тоже.

– Консул знает, что он мой гость в этой иллюзорной реальности, – ровным голосом произнес Хийар Ирт. – Не стоит забывать, что он уже вел дела с моими… гмм… коллегами. Вряд ли он удивится, попав в складку пространства, даже столь уютно обставленную.

– Вам обоим виднее, – сказал параприм, сунул в пасть банан, прожевал и вытащил из воздуха второй. – Я понимаю, что у вас давние и очень тесные контакты. Лоона эо завели любимчика, а? Или наш друг любимчик даскинов?

Регистратор будто не расслышал сказанного. Он слегка поклонился Тревельяну, и на его лице грустного эльфа промелькнуло почтительное выражение.

– Хозяин Хийар поручил мне оказывать вам, достойный консул, всемерную помощь. Любую, какая потребуется.

Ивар нахмурился.

– Хийар? Что за Хийар? Это же ваше имя, Регистратор!

– Меня зовут Хийар Ирт, и первая часть имени – знак того, что я близок к Хозяину Хийару. Кстати, вашему родичу, консул Тревельян.

Брови Ивара приподнялись.

– Вот как? У меня есть родич среди лоона эо? Никогда не слышал! Разве такое возможно? Я имею в виду физиологический аспект.

– Возможно, – молвил серв. – Думаю, изучив старинные хроники своей семьи, вы найдете тому подтверждение. Сам я не вправе касаться тех материй, что связывают моего Хозяина с людьми.

– Не вправе так не вправе, – проворчал Тревельян, не поверив ни единому слову. Родич, надо же! Среди существ с четырьмя полами и ментальным способом размножения! Пожалуй, проще скрестить пингвина с кенгуру или ворону с черепахой!

«Ошибаешься, мальчик мой, ошибаешься…» – раздался беззвучный шепот Командора. Тревельян не ответил – его мысли были заняты другим.

– О какой помощи идет речь? – произнес он. – Я имею в виду проблемы, возникшие на Снежной. Вы можете отправить меня в прошлое? Меня и Найта Ракассу?

– В любой момент, когда вы пожелаете, – раздался голос серва. Удивления Тревельян не испытал – не больше, чем очутившись в этой беседке у иллюзорного моря. Некто, пусть не всеведающий, но всемогущий, мог оказать ему помощь, реальное содействие, так стоило ли лезть с вопросами?.. Вернуть планету к жизни, спасти ее народ – великая цель, такая великая, что любопытничать не к месту. Если что его и удивляло, так это присутствие Нишикуандры. Связь с Владыками Пустоты была личной тайной Ивара, делом секретным и почти интимным. К чему свидетель, да еще и параприм?..

– Мне нужно все обдумать, – сказал Тревельян после недолгого молчания, – обдумать и подготовиться. Наши специалисты могут собрать генератор для нейтрализации опасных веществ, симхалла и, возможно, еще каких-то ядов. Мне обещали, что это займет два-три дня. Вы можете отправить нас вместе с этой установкой?

– Конечно, – подтвердил Регистратор. – Но есть ли нужда в вашем присутствии? Устройство выполнит миссию в автономном режиме, если запрограммировать его должным образом.

– Не получится. Надо направить излучение в определенные точки, туда, где хранят вещество. Это сотни ареалов, и наш гость не знает их координат. Знают вожди его суонча… Мне придется разыскать их и завершить программирование на месте. – Тревельян снова помолчал. – Там, куда ударит излучение Лимба, все будет уничтожено. Полный распад молекулярных связей.

– Это так, – молвил Хийар Ирт. – Способ несколько варварский, зато надежный. Ничего лучшего мы не можем предложить. «Кто «мы»?» – подумал Тревельян. Лоона эо или Владыки Пустоты, наследники даскинов?.. Возможно, это «мы» было лишь фигурой речи, обозначавшей не группу существ, а некий галактический интеллект, распределенный между телами-носителями. Но, как Ивар решил про себя, вопросов он задавать не будет. Вопросы, конечно, имелись, но на другую тему.

– Эта трансформация прошлого как-то повлияет на будущее и настоящее? – поинтересовался он. – Мы собираемся произвести эстап глобального масштаба – только так я могу расценить спасение планеты и ее цивилизации. Что после этого произойдет? Что случится с теми, кто сейчас на Снежной? Возможно, никакой экспедиции не будет, и все археологи останутся в своих родных мирах? Или они вообще исчезнут из реальности? – Сделав паузу и поразмыслив пару минут, Ивар добавил: – И где, вернувшись, окажусь я сам? На станции Сансара у Арханга или в возрожденном мире Декаи Таилу?

– Мне это неизвестно. – Серв совсем человеческим жестом развел руками. – Мы не провидим грядущее и можем лишь предполагать, каким оно будет при логическом учете факторов, подверженных переменам. Их очень много, и потому точные ответы получить нельзя. На период времени в тридцать тысяч лет достоверность прогноза незначительна, и он не касается судеб отдельных персон. Но…

– Но?.. – повторил Тревельян, с грустью подумав, что его затея близка к провалу. Как бы ему ни хотелось спасти соплеменников Найта, какой бы благородной и гуманной ни была эта миссия, он не мог рисковать жизнями сотен людей. Первый Ветер был прав, когда говорил о хронопарадоксах, темпоральных петлях и прочих опасностях изменения реальности. Пусть на Земле, Йездане и в других населенных мирах все останется по-прежнему, но что произойдет на Снежной?.. Что станет с каждым из археологов? Например, с очаровательной Жанной Брингар?

– Мы не знаем событий грядущего, – произнес Хийар Ирт, – но в Галактике есть существа, которым это доступно. Они обладают уникальным даром видеть еще не свершившееся. Один из их расы здесь.

Регистратор перевел взгляд на Нишикуандру, и тот довольно ухмыльнулся.

– Удивляешься, как я попал в вашу компанию? Не стоит, не стоит… У нас троих свои особые умения, достойный консул: я вижу будущее, а Регистратор может отправить тебя в прошлое… Каждому свое!

– Какие же умения у меня? – спросил Тревельян, не сдержав ответной улыбки.

– Ты, консул, прирожденный авантюрист. Слишком торопливый, безапелляционный, слишком уверенный в собственной правоте… Однако удача к тебе благосклонна, и это выше моего разумения. Ты делаешь глупости, но все получается, как надо.

– Мое желание спасти Декаи Таилу тоже глупость?

– Да, в каком-то смысле. Прошлое связано с настоящим и будущим мириадами нитей, цепями причин и следствий, гигантским количеством троп, по которым движутся события Вселенной… Что тут можно изменить? Ничего! Только подстроиться к тому, что случилось или должно случиться.

– Из этих темных и загадочных речей следует вывод, что ты сторонник детерминизма, – произнес Тревельян. – Не имею никаких возражений. Но мне хотелось бы услышать что-то поконкретнее, в плане тех вопросов, что я задал. Могу я на это надеяться?

– Можешь. – Параприм разгладил шерсть на груди и, задрав левую нижнюю конечность, со вкусом почесался под мышкой. – Будь уверен, реальность не изменится, все останется на своих местах – люди, события, планеты и солнца… С чего бы ей меняться?.. По глупой прихоти какого-то человечка?.. Много чести, как у вас говорят!

– Хмм… яснее не стало… – протянул Ивар. – Можно ли еще попроще?

– То есть для полных недоумков, – подытожил Нишикуандра. – Ну, пожалуйста… Мир таков, каков он есть, потому что ты совершил путешествие в прошлое и сделал то, что до́лжно сделать. Теперь понятно, консул? Еще вопросы есть?

– Нет. – Тревельян повернулся к Регистратору. – Благодарю за содействие, Хийар Ирт, благодарю вас и моего неведомого родича. Пожалуй, наш друг Нишикуандра заслужил корзину бананов… Пусть получит, а меня отправьте обратно.

– Без проблем, достойный консул, – молвил серв и щелкнул пальцами.

…Тревельян стоял, уткнувшись носом в стену из белого пластика. В ней отражался световой диск, висевший под потолком, но цветных разводов вокруг пятна света не было. Стенка казалась прочной – чтобы это проверить, Тревельян постучал в нее кулаком.

Что с ним случилось? Наваждение? Минутный сон со странным сюжетом?.. Та беседка, море и пальмы, серв и параприм… Было это или не было?..

«Было, – подтвердил призрачный Советник, – еще как было! Не хотелось тебе мешать, иначе я бы сказал пару ласковых этой макаке! Издевался ведь над нами, над всем человечеством! И недоумки мы, и торопыги, и любимчики даскинов! Ну, любимчики, и что?.. Слюна от зависти капает?»

«Он не по злобе, дед, – отозвался Ивар. – Такое у парапримов чувство юмора».

«Их планеты далеко, но нашли бы их со временем, – заметил Командор. – Дроми нашли бы, или фаата, или хапторы… боевой флот, я имею в виду… Вот был бы им юмор! Мы, однако, всех утихомирили, заплатив за это кровью. Уважать нужно, а не стебаться!»

– Если бы не уважали, не получилось бы у нас контакта, – произнес вслух Тревельян, шагая к своему отсеку. Там он вызвал физика Рудина и распорядился о срочном начале работ над генератором Лимба. Это, похоже, не вызвало удивления – Рудин лишь улыбнулся и спросил:

«Связались с привидением Уэллса, консул? Обещает вам машину времени?

– Вроде того, – пробормотал Ивар, – вроде того… Но не один Уэллс об этом писал, есть и другие фантасты. Толпы, толпы привидений сочинителей… Можно выбирать.

«Чем закончится это странствие?..» – подумал он с внезапно накатившим ужасом. Верить ли предсказанию параприма?.. В какой мир я вернусь, в какую Вселенную?.. И вернусь ли вообще?.. Впрочем, сказано Йезданом Серооким, мудрецом кни’лина: человек не выбирает места для своего появления на свет, не дано ему выбрать и день своей смерти.