Глава 4
Больт остановился на дороге в сотне метров от поместья. Недоумевая, что ему нужно, Кай машинально затормозил, поставил «форд» на ручник и подошел к зеленому «Бентли». Больт поднял голову.
– Скажи мне только одну вещь, – произнес он, глядя ему в глаза. – Ты делаешь все это совершенно искренне?
– Вы, немцы, всегда все запутываете, – облегченно рассмеялся Кай, – особенно для самих себя. Да, я делаю это искренне. Понимаешь, – он глубоко затянулся и посмотрел на призрачно-голубое утреннее небо, – я стал ненавидеть любую власть… власть как инструмент принуждения. Наверное, это произошло давно – тогда, когда начал свой бег, просто я не сразу осознал эту ненависть, не успел пропитаться ею. Ты спрашиваешь меня, зачем я помогаю этим людям, почему я так близко принимаю их страдания? Да потому, что они жертвы – точно такие же жертвы, как и я, и единственная разница заключается в том, что мне было куда бежать. А они бежать не могут, они вынуждены сражаться за свою жизнь на поганой умирающей планете. Я внятно излагаю?
– Вполне, – кивнул Больт и положил руку на рычаг коробки передач. – Поехали… Ничего иного я и не ждал.
Во дворе их встречала Валерия, издалека услышавшая могучий рык «Бентли». Глянув на ее лицо, Кай решил, что в эту ночь женщина почти не спала – ее возраст вдруг проявил себя; мелкие, до того совершенно незаметные морщинки побежали вокруг глаз.
– Ты уверен, что это хороший автомобиль? – поинтересовалась она, разглядывая лобастый черный «Форд».
– Одна из последних моделей, – с улыбкой ответил Кай. – Да и достался он нам недорого. Ты чем-то встревожена?
– Ночью я разговаривала с Лизмором. Боюсь, что вечером нам придется отправиться во Францию.
– Вот как? Это становится интересным. Ты накормишь меня?
– Разумеется… По его словам, он раздобыл какие-то чрезвычайно важные документы и хочет, чтобы ты полюбовался ими лично.
– Во Францию, во Францию… Во Франции полно немцев – надеюсь, он об этом знает? Если мы полетим на моей «Дельте», ее придется где-то прятать, в лесу каком-нибудь, что ли.
– Он выйдет на связь через пару часов и сам тебе все объяснит. В конце концов, Лизмор не мальчик, а офицер, и должен соображать сам. Он разбирается в обстановке лучше нас с тобой.
– Насчет соображать – я согласен, а вот насчет офицера – не смеши меня. Он лейтенант «по выслуге», а не офицер. Хотя ты знаешь, если бы у нас в кадрах было побольше таких лейтенантов, мы воевали бы не в пример успешнее.
В голове у Кая немного шумело – ночь они с Луиджи провели довольно веселую. Скалья сдержал слово, и под вечер в загадочной пекарне его приятеля появилась парочка очаровательных темноглазых девиц, которые не дали им заскучать. В конце концов то безумное количество вина, которое они с Луиджи влили в глотки, заставило итальянца свалиться под стол, и Кай остался с девушками один. Жалеть ему не пришлось: к утру он ощущал себя легким, как воздушный шарик, лишь гудение в затылке несколько портило общую картину. После завтрака Кай отправился в свою «нору» вздремнуть, но спать ему не пришлось, он успел лишь выкурить сигару и снять рубашку, как в дверь поскребись. На пороге стояла Валерия, держа в руке «Марджори» – компактный блок субволновой связи среднего радиуса дальности.
– Лизмор, – коротко объяснила она.
Кай поднес к уху изогнутую черную трубку.
– Да, – сказал он, – Кай Харкаан.
– Приветствую, – буркнул Лизмор. – Вы мне нужны, дружище… Я хочу вам кое-что показать. Это очень любопытные бумаги, поверьте… Вы не разочаруетесь.
– Когда и где?
– Сегодня в полночь, север Франции. Если точнее – Пикардия, окрестности городка Шони. Вы, кажется, служили где-то рядом? Места знаете?
– Не совсем, мы базировались севернее. Вам придется меня наводить.
– Ну разумеется. У меня стандартная пехотная «говорилка», вы знаете частоты?
– Я – нет, но леди Валерия, конечно, разберется. Вы уверены, что все пройдет без неприятных сюрпризов?
Лизмор раздраженно запыхтел; Каю показалось, что он нервничает.
– Вы что-то стали мнительны. Я ни в чем не могу быть уверен. Я могу только надеяться, вы же сами понимаете! Так вот, я надеюсь, что проблем у нас не возникнет. Кажется, я предусмотрел все. Дело не займет много времени.
«Что-то он темнит, – подумал Кай. – Он сам боится? Но чего, интересно?»
– Хорошо, – сказал он. – Итак, в полночь.
Кимбол отключился. Кай присел на подоконник, стал из кармана сорочки новую сигару и озадаченно поглядел на Валерию.
– А парень психует, – почему? – заметил он. – Ты не знаешь?
– Откуда?! А ты?..
– Ладно, – Кай хлопнул рукой по подоконнику и сплюнул вниз, – полетим втроем, с Гюнтером. В случае нужды в «Дельту» можно впихнуть третьего. Ему там будет тесновато, но ничего, нам не на Саргон лететь. Как ты думаешь, что он нам так хочет продемонстрировать?
– Мне кажется, тебе лучше знать. К чему ты задаешь мне эти вопросы? По-моему, это вы с ним стали большими друзьями.
– Ну-ну, не фыркай. Нашла время становиться в позу оскорбленной невинности. Ладно… Если он нас наведет, все пройдет нормально. Иди, отсыпайся. Я чувствую, что ночь будет веселой.
…«Дельту» выволокли из каретного сарая за полчаса до срока. Отомкнув люк, Кай в последний раз похлопал себя по карманам – не забыл ли оружие и снаряжение – и прыснул от смеха:
– Никогда бы не подумал, что пойду в боевой рейд в таком-то виде!
Больт понимающе улыбнулся. Харкаан был одет в добротный клубный костюм с клетчатым галстуком. На нем самом красовался двубортный пиджак и брюки в мелкую полоску: они решили, что лучше все-таки одеться в приличное штатское. Кай хорошо знал, что весь север Франции битком набит немецкими частями, и, случись им нарваться на патруль, лучше не привлекать к себе особого внимания. Нормальных документов они, понятное дело, не имели, а итальянский паспорт Кая не стоило принимать в расчет – какой бы дьявол мог занести респектабельного «синьора инженера» в далекую Пикардию?
Под алым бортом истребителя стоял и Лок. Он курил крайне редко, а сейчас меж его губ тлела сигарета: Кай готов был поклясться, что Зорган нервничает, но, наверное, и сам не знает отчего. Кай же чувствовал себя прекрасно. В рубке «Дельты» Харкаан привык считать себя едва ли не богом войны, стремительным, непобедимым, алый истребитель внушал ему непоколебимую уверенность в себе. Это была одна из лучших боевых машин, созданных на Саргоне, творение сумрачного воинственного гения его инженеров, идеально приспособленное для сражения в любых вообразимых условиях, и – впервые увидев ее хищное, гладко скругленное тело, Кай влюбился в свою машину, как в женщину.
На фоне освещенного прямоугольника распахнутой двери появился силуэт леди Валерии. Женщина была одета в изящный костюм для верховой езды, который делал ее удивительно легкой и молодой. Кай ощутил странный укол чего-то, похожего на ревность, и отшвырнул сигарету.
– Гюнтер, лезь в рубку и устраивайся сзади, там есть откидной стульчик. Ну, – он повернулся к Локу Зоргану, – пока. Мы недолго.
Лок печально улыбнулся и отошел в сторону, спрятавшись в тени каретного сарая.
Не глядя на Кая, Валерия молча нырнула в люк. Он последовал за ней. Больт уже разобрался, как отстегивается от переборки складное кресло, и уселся, с нетерпением ожидая взлета. Кай плюхнулся на свое место, привычно потянулся, заставляя кресло подстроиться под него, и поднял руку к потолку. Люк истребителя встал на свое место.
– Пойдем на пятнадцати тысячах, – решил он. – Лери, запускай «шарманку».
Женщина поняла его. После короткого размышления она чуть повернулась вправо и положила руки на добавочный пульт управления навигационным вычислителем.
– Есть засечка, – сообщила она через минуту. – Лизмор удивительно пунктуален.
– Не вижу ничего удивительного, – усмехнулся в ветеран. – Высота есть. Фиксирую эшелонирование.
Больт с изумлением увидел, как Харкаан убрал руки с черного рогатого штурвала и вольготно разлегся в кресле. По экранам летела темная пелена ночных облаков: гауптману казалось, что она чем-то подсвечена изнутри, словно там, внизу, светило какое-то далекое темное солнце. Не переставая удивляться, он подумал что это, вероятно, очередные чудеса невероятной техники будущего. Больт посмотрел на часы: до полуночи оставалось десять минут. Судя по движению облаков на экранах, машина шла не очень быстро – Кай задал ей такую скорость, чтобы попасть на место вовремя.
– О, под нами кто-то есть, – произнес Кай по-немецки.
Он коснулся овальной группы сенсоров под своей левой рукой, и облака неожиданно расступились, заставив экран засветиться неживым бледно-фиолетовым светом. Теперь вытянувшему голову Больту было хорошо видно, как над темным морем спящих полей неторопливо ползет длиннокрылый силуэт трехмоторно немецкого транспортника «Ю-52».
– Интересно, кого это носит в такое время? – хмыкнул Кай. – По-моему, он идет на Париж.
«Юнкерс» и в самом деле забирал влево, и через несколько секунд он ушел из поля зрения боевой оптики «Дельты», оставшись сзади за ее тихо шипящей кормой.
– Гюнтер, – сказал Кай, – хочешь полюбоваться на наших друзей англичан? Если я не ошибаюсь, они сейчас ползут где-то над Бельгией. Так, сейчас я пройдусь вектором поиска… Нет, – заметил он, поколдовал над пультом, – они уже пересекли немецкую границу.
На левой секции экрана появились десятки четырехмоторных британских «Ланкастеров», мерно плывущих в ночном небе. Изображение чуть сдвинулось вглубь, расширившись, – и Больт увидел, как навстречу английской бомбардировочной армаде поднимаются узкие тела немецких «Мессершмиттов». Он напрягся, готовясь увидеть воздушную битву, но леди Валерия неожиданно пропела короткую, непонятную ему фразу, и Кай тотчас же перехватил штурвал.
Рубка исчезла, как тогда, на орбите. Теперь вокруг них клубились серые облака. Вот «Дельта» пробила своим телом их тонкое одеяло, и под ногами Больта с возникла лесистая равнина. Где-то впереди пылало тусклое желтое зарево электрических огней. Высота стремительно уменьшалась. Это было настолько неприятно, что несчастный гауптман снова вцепился пальцами свое кресло, словно он и в самом деле мог упасть вниз. Мир вокруг него слегка повернулся: подняв голову, Больт увидел, как Кай выворачивает невидимый для него штурвал, заставляя машину повернуть влево. Ему показалось странным, что он делает это по-самолетному – чуть с креном; «Дельта» опустилась еще ниже, и он понял, куда целился его друг: на опушке темного леса мелькали две фигуры в немецкой форме. Рядом с ними, на пригорке, слабо светились заклеенные светомаскировочными шторками фары мощного «Адлера».
Истребитель коснулся земли – и привычный интерьер тотчас же вернулся на место. Кай выдернул из-под своего кресла нечто, напоминающее коричневый замшевый чехол для разобранного охотничьего ружья:
– Все, выкатываемся отсюда. Прибыли.
Он первым выпрыгнул в темноту и почти упал прямо в руки Лизмора, молодцевато затянутого в серо-голубой мундир офицера Люфтваффе. Приглядевшись, Кай увидел вокруг лейтенантских погон красный кант зенитной артиллерии. Рядом с ним стоял давешний парень-водитель, одетый обер-фельдфебелем.
– Рад вас видеть, – усмехнулся Лизмор, возвращая Кая в вертикальное положение.
– Взаимно, – ответил тот. – Но что это за маскарад?
– Вам тоже придется переодеться: здесь можно нарваться на патруль. О, миледи… какой приятный сюрприз! Впрочем, я ожидал, что вы увяжетесь вместе с лордом Харкааном. Надеюсь, вас не смутит необходимость напялить на себя чужой мундир? А это кто?
– Это мой человек, – ответил Кай, – Гюнтер Больт, в недалеком прошлом – гауптман Люфтваффе.
– Гауптман? Хм, у меня нет такого кителя. Ладно, побудет лейтенантом. Для вас я специально припас кое-что. Смотрите.
Нагнувшись, Лизмор вытащил из «Адлера» офицерский мундир. В свете фар тускло блеснули погоны оберста и желтые петлицы летного состава. Из-под правого погона свисал витой адъютантский шнур. Кай решительно выдернул его и бросил на землю:
– Вот это уже излишне. Кого вы обокрали, дружище?
– А, это неважно. Не переживайте, я все продумал. Переодевайтесь, господа.
Валерия окинула Лизмора величественным взглядом, взяла причитавшийся ей сверток и удалилась за «Дельту». Через пару минут все было готово. Больт оказался обер-лейтенантом зенитной артиллерии, Кай – щеголеватым молодым оберстом с Железным крестом первого класса. Валерия, появившаяся из-за истребителя, вызвала у него одобрительную улыбку. Синий мундир вспомогательных частей в прошлой жизни принадлежал более субтильной особе, но по росту подходил идеально – сейчас он сидел на императорском генерале как мокрая перчатка, выгодно подчеркивая все ее выпуклости. Больт так вытаращил глаза, что она не преминула заметить ему по-итальянски:
– В своем я выгляжу лучше.
– Это точно, – хохотнул Кай, занятый вытаскиванием пружины из фуражки – эта дурацкая мода фронтовых пижонов приклеилась к нему давно и намертво. – У тебя больше всяких побрякушек.
– А у вас что, была разная форма? – невинно поинтересовался Больт.
– Я носил мундир ВКС, – высокомерно ответил Кай.
– Прекращайте дискуссию, – потребовал Лизмор. – Все мы что-то носили. Садитесь в машину, и едем.
Кай нахлобучил смятую фуражку и нырнул на заднее сиденье просторного лимузина. Лизмор не ошибся с автомобилем – здесь вполне хватало места для пятерых. Харкаан в очередной раз восхитился предприимчивостью и хитростью бывшего пехотинца: похоже, для него вообще не существовало ничего невозможного.
«Адлер» мягко тронулся с места и после недолгого петляния меж кочек выехал на узкую проселочную дорогу.
– Кстати, – сказал вдруг Больт, – а «Дельта»?
– А ее уже не видно, – в тон ему ответил Кай. – К тому же, даже если какой-то ночной бродяга и расшибет об нее башку, что мне с того? Ну, перекрестится да и убежит… что еще?
Машина тем временем выбралась на асфальтированное покрытие, водитель уверенно прибавил газу. Сидевший спереди Лизмор обернулся к Каю:
– Мы едем к узловой железнодорожной станции. Заезжать под шлагбаум мы не будем, там есть место, где можно подобраться очень близко к эшелону объездным путем.
– Какому эшелону? – не понял Кай.
– Вот об этом-то я и хотел вас спросить. У меня есть подозрение, что в нем везут что-то не то. Возможно, там радиоактивные материалы. У меня, как вы понимаете, есть только один прибор – это ваша персона.
У Кая вытянулось лицо.
– Вы понимаете, что это может быть опасно?
– Я? Но поймите, другого выхода у нас сейчас нет…
– Черт возьми! А о каких же документах вы мне толковали?
– Потом, – отмахнулся Лизмор, – на свету.
Водитель свернул с асфальта. Фары выхватили из тьмы редкие кустарники, какую-то заброшенную сторожку с заколоченными крест-накрест окнами. Из-за негустой рощицы раздавался близкий уже шум железнодорожной станции, мелькали размытые пятна электрических огней. «Адлер» проехал через рощу, свернул направо и, покачиваясь, пошел вдоль насыпи. Водитель добавил газу и выключил фары. Кай закрыл глаза.
– Стоп, – негромко сказал он. – Тут много электролитных возмущений, они мешают мне сосредоточиться, но все же дальше ехать не стоит. Кажется, где-то рядом мощная подстанция… Заглушите двигатель – этот трамблер сведет меня с ума!..
Лизмор поспешно повторил приказание водителю. Мотор заглох, теперь ночную тишину нарушали лишь далекий лязг перегоняемых с места на место вагонов да свистки маневровых паровозов. Кай наморщил лоб и стиснул веки.
– Все, – выдохнул он через две минуты, – радиоактивный груз на одиннадцати часах[Указывая направление, Харкаан употребляет известный термин из летного сленга.]. Груза, похоже немного, но «фонит» он крепко, настолько крепко, что это может быть опасно для жизни.
– Поехали отсюда, – скомандовал водителю Лизмор. – Я так и знал…
– Что вы знали?
– Давайте пока помолчим. Я все объясню вам, когда мы приедем в мой отель.
– Очень здорово, – пробормотала себе под нос Валерия, – здесь, в какой-то французской дыре, стоит поезд с радиоактивным грузом!
Кай махнул рукой и сдернул с головы свою фуражку – на лбу его вдруг выступили мелкие бисеринки пота.
– Понятно, что он шел не сюда. Он следует куда-то дальше, а здесь просто застрял с переформированием. Может, к нему что-то цепляют. Или наоборот. Вот интересно, куда же он идет?
– Я знаю, что это за поезд, – почти неслышно прошептал Лизмор.
«Адлер» выбрался на шоссе, зажег фары и помчался в коридоре из густых зарослей высокого кустарника. Желая поскорее прийти в себя, Кай закурил сигару. В свете зажигалки сверкнули растерянные глаза безъязыкого Больта, который понял лишь несколько слов из всей беседы.
– Здесь, – сказал ему Кай по-немецки, – стоит состав исходным материалом для той самой бомбы. Ты понял, что это значит?
Больт слегка побледнел и отвернулся к раскрытому окну, за которым летели бесконечные темные кусты.
Водитель притормозил и свернул направо. «Адлер» трясся на ухабах раскатанной тракторами грунтовки. Автомобиль обогнул поле, затем, после перекрестка, еще одно и углубился в лес.
«Куда он, черт его дери, нас везет? – раздраженно подумал Кай. – Мы явно едем не в ту сторону. В каком отеле он тут мог остановиться? Какой вообще, к дьяволу, отель в таких-то дебрях?»
В просветах меж деревьями замелькал далекий желтый огонек.
Через три минуты «Адлер» подъехал к большой ферме. Сложенное из древних булыжников двухэтажное здание было совершенно темным, если не считать единственного окошка, светящегося в правом крыле. Водитель остановил машину. Фары вырвали из мрака большую дубовую дверь и низенькую скамеечку рядом с нею; шум двигателя, видимо, пробудил кого-то из хозяев, и вокруг двери вспыхнули два зашторенных окна.
– Приехали, – объявил Лизмор, – можно выходить.
Их встречал тщедушного вида мужчина в некогда дорогом, а нынче порядком засаленном пиджаке, совершенно не похожий на крестьянина. Скорее он напоминал опустившегося интеллигента, волею судьбы заброшенного в деревенское захолустье. В руках мужчина держал электрический фонарик и – что очень удивило Кая – старенькое охотничье ружье.
– Мсье Курбе, – отрекомендовал его Лизмор, – мой старый приятель и человек в высшей степени надежный.
Кай молча кивнул и протянул ему руку. Курбе прищурился и ответил ему робким рукопожатием.
– У вас странное лицо, – произнес он по-немецки с сильным эльзасским акцентом.
Кай пожал плечами. Мсье Курбе был не первым, кто находил его внешность довольно нестандартной.
– Я хочу сказать, – продолжал хозяин, не обращая внимания на Больта и Валерию, – оно странно благородное. Вы аристократ?
– В некотором смысле.
Курбе, похоже, удовлетворился таким ответом. Выключив свой дурацкий фонарик, он распахнул скрипучую старинную дверь и посторонился, пропуская ночных гостей в дом. Следуя за ним, они прошли в чистенькую гостиную, где стоял большой, застеленный скатертью стол. Мсье Курбе смешно наморщил лоб и неожиданно оглушительно гаркнул:
– Марианна!
На его зов со второго этажа сбежала хорошенькая темноволосая девушка в цветастом платье. Курбе обратился к ней с короткой гортанной речью, после которой Марианна быстро закивала и исчезла в глубине дома. Она появилась минуту спустя, нагруженная какими-то свертками и большой, оплетенной в старую солому, бутылью вина.
В свертках оказалась немецкая ветчина, американская тушенка, пайковый солдатский хлеб и прочая снедь. Для оккупированной части Франции это представляло целое состояние. Исчезнув вновь, девушка вернулась с бокалами; поставив их на стол, она повернулась к темному старинному буфету и принялась доставать оттуда посуду.
В течение всего этого действа Лизмор неторопливо мерил шагами гостиную, помахивая прихваченным в машине кожаным портфельчиком немецкого образца. Приглядевшись, Кай заметил, что висящая на его левом бедре кобура скрывает в себе «парабеллум». Когда девушка, закончив свою суету, мило улыбнулась Каю и убежала, дробно стуча своими сабо, Лизмор наконец уселся за стол.
– Я хотел показать вам вот это, – сказал он, раскрывая портфель.
На стол выпал какой-то пакет. Судя по отсутствию грифов и сопроводительных текстов, то была копия – по крайней мере, Каю не приходилось видеть оригиналы, лишенные хотя бы орлов со свастикой. Он развернул хрусткую кальку и уставился на непонятную схему, изображенную тушью и жирным карандашом.
– Ну, – спросил он, – и что это за чертовщина?
– Я хотел спросить об этом у вас, – мрачно ухмыльнулся Лизмор. – Один хороший человек едва не расстался с собственной головой, добывая это для меня. Так вы не знаете, что это?
– Я что, инженер-универсал? Я всего лишь пилот…
– Быть может, вы, герр Больт? – спросил Лизмор, переходя на немецкий.
– Я? – Тот понял суть беседы и без перевода. – Что вы, я… я – историк, университетский червь…
– Давайте сюда, – решительно протянула руку Валерия. – Специалисты…
Ей хватило буквально минуты. По тому, как потемнели ее блестящие влажные глаза, Кай понял, что на кальке изображено что-то действительно серьезное.
– Очень остроумная конструкция, – вздохнула Валерия. – Главное – легко воспроизводимая в здешних условиях. И, между прочим, совершенно нечеловеческая. В нашей практике подобных схем не существовало. Я рискну предположить, что это негуманоидная разработка.
– Что это? – заорал Кай.
– Это? Это нечто вроде ядерного реактора, но предназначен он не для преобразования энергий, а для модификации обычного урана в оружейный плутоний.
– Что такое плутоний?!
– Бомба, снаряженная таким зарядом, будет значительно мощнее тех, что упали на Японию…
Лицо Лизмора приобрело землистый оттенок. Кай закрыл глаза и провел рукой по лбу. Раскрыв глаза вновь, он увидел, что Больт снова многое понял без перевода. Опытный филолог, он уже научился разбирать многие слова, родственные англо-германской и романской группам. Для него язык Кая выглядел как странный, корявый жаргон, в котором смешались перекрученные до неузнаваемости и немецкие, и итальянские, и французские слова и выражения. Он не понимал только славянских.
– Наливай, Гюнтер, – сказал ему Кай, и он вновь сумел понять его. – Будь оно все проклято!
– Кай, – угрожающе начала Валерия, – мне не нравится твоя…
– Провалитесь в Бездну, госпожа генерал!!! – заорал Кай, вскакивая. – Кажется, у меня уже нет сил жить со всем этим…
Пальцы Больта цепко стиснули его плечо. Кай скрипнул зубами, схватил со стола налитый бокал и проглотил его одним махом.
– Прошу прощения, – выдавил он. – Это бывает даже на Саргоне.
Валерия задумчиво бросила в рот ломтик ветчины. Происшедшее, казалось, не отразилось на ней абсолютно никак. Страдая, Больт остро позавидовал ее самообладанию.
– Думать надо, – произнес Лизмор. – Я уверен, что в ближайшее время проект установки реализован не будет. Обычному инженеру трудно разобраться в такой конструкции…
– Трудно в нее поверить, – усмехнулся Кай, уже пришедший в себя. – Да, есть такой парадокс. Люди очень тяжело воспринимают любую машинерию негуманоидов, даже если это агрегат для пробивания дырок в документах.
– Следовательно, данная конструкция найдет немало противников, которые поспешат объявить ее полным бредом.
– Да, кстати, – подала голос Валерия, – а каково происхождение этого документа?
Лизмор махнул рукой.
– Высокие лондонские небеса.
– Ага, – оскалился Кай, – значит, в Берлине это уже давно. Интересно, не для этой ли штуки через станцию везут уран? Правда, его там, кажется, очень и очень мало.
– А вы способны определить количество?
– Неточно, но могу. В данный момент мне кажется, его было мало. И – это, кстати, довольно любопытно, – он очень плохо экранирован. Это выглядит так, словно отправители не знают об опасности, которую несет их груз.
– Такое тоже может быть, – загадочно усмехнулся Лизмор. – Миледи, а как вы считаете – эта установка будет компактной?
– Ну уж нет. Повторяю, это очень примитивная схема, она займет немало места и сожрет уйму энергии. Правда, к ней, теоретически, можно прицепить целую гирлянду электрогенераторов, и тогда процесс пойдет по замкнутой цепочке. Но в любом случае места она займет очень много. Это должен быть какой-то ангар. Достаточно просторный, чтобы вместить все эти громоздкие контуры. Плюс, как я поняла, какие-то резервуары для воды – тоже довольно большие.
– Все это можно смонтировать под землей, – заметил Кай.
– Теоретически – да. Но ты представляешь себе объем строительных работ при подземном монтаже? Не забывай, здесь еще очень далеко до строительных роботов, к которым мы с тобой привыкли. Двигаясь таким путем, можно не успеть и до конца войны.
Лизмор поднял голову, обвел всех удивленным взглядом и вдруг захохотал.
– Конец войны? – весело переспросил он. – А вам не приходило в голову, что именно от нас зависит конец этой самой войны? И, главное, каким он будет, этот самый конец? Вы слыхали о том, что в этом столетии должны взорваться всего две боевые бомбы – слабенькие и примитивные, но эффекта от этих взрывов человечеству хватит, чтобы надолго закрыть «горячее» оружие жестким политическим табу?
– Все нам приходило, – жестко ответила Валерия. – Не думайте, Лизмор, что мы не анализировали все возможные варианты развития событий. Если мы оставим все как есть, если здесь и сейчас произойдет некое – пусть даже жалкое – подобие Большого Взрыва, анализировать последствия будет уже некому, поверьте мне. Мотивация лойта до сих пор не поддается пониманию, но уже давно ясно, что хронокатаклизм, неибежный в подобных случаях, является для него самоцелью.
Кай оперся о стол локтями, с силой провел ладонями по лицу и потянулся за вновь налитым бокалом кисловатого вина. «Я сплю, – сказал он себе. – Я сплю и все происходящее вокруг меня исчезнет с первыми же лучами утреннего солнца. Останется только родной страх… страх?»
Страх. Старый спутник, ты, кажется, стал моложе в тебе появилось что-то новое… Вино вдруг мягко обволокло сознание, и Кай чуть не вскрикнул от ужаса – он понял. Страх поражения, уже порядком притупившийся в его измученной душе, вновь вспыхнул ярким холодным факелом, заставляя сердце сжиматься в смертной тоске – так, как и одиннадцать лет назад, когда смерть казалась избавлением, но он хорошо знал, что не имеет на него права. Прошлое преследовало его, не давая ни секунды покоя, лишая возможности бегства, ибо бежать от него было некуда.
Он рывком встал и подошел к распахнутому окну. За его спиной разгоралась ворчливая дискуссия, но он не слышал ее, он смотрел в ночь и думал о том, что страх определен его судьбой, и нечего даже пытаться убежать от него.
«Может быть, стоит в конце концов разом покончить со всем этим? – устало подумал он. – Проще простого – кусок железа в голову, и мои мозги украсят эти старые стены. Но, наверное, даже и тогда среди желтоватой грязи проступит мой страх – и все увидят его. Будет ли мне это безразлично?»
За окном, в конце ведущей к ферме аллеи, неожиданно мелькнул желтый лучик света. Кай разом стряхнул с себя оцепенение и напрягся. Верно, сюда шли несколько машин. Он обернулся в комнату.
– Сюда кто-то едет. Три автомобиля и пара мотоциклов. Лизмор, что это может быть?
Кимбол подскочил к окну и прислушался. Теперь обычное человеческое ухо явственно различало приближающийся стрекот мотоциклетных движков и рдение автомобилей.
– Я знаю что, – проскрежетал он, – я знаю… гасите свет!
Отскочив от окна, Кимбол метнулся через залу к лестнице, ведущей на второй этаж, и заорал что-то по-французски.
– Дурная манера, – хмыкнул Кай, вытаскивая из-под стола свой чехол, – он никогда ничего не объясняет. Лери, выключи свет. У тебя есть оружие?
Валерия поняла все с полуслова. Погасив лампу, она расстегнула китель и вытащила что-то из-под пояса юбки. В слабом лунном свете, который пробивался через неплотно сдвинутые шторы, тускло сверкнул темный металл плоского бластера. Больт выдернул свой пистолет и вопросительно посмотрел на Кая.
– Это гестапо, – объяснил тот. – Кажется, в доме находится кто-то из «маки». Или британский агент. Нам это теперь безразлично, в такой ситуации наша форма не поможет. Когда-то, – сказал он, расстегивая чехол, – мой покойник папаша учил меня стрелять с двух рук: он считал, что настоящему Харкаану это просто необходимо. Конечно, я сто лет не тренировался, но, думаю, у меня получится.
Из чехла появилось нечто, напоминающее толстую подзорную трубу с витиеватой пистолетной рукояткой. Кай рывком перевел ее на середину «трубы» и вытащил из-под плеча еще один, совершенно черный пистолет с тонким, странно сплюснутым стволом.
– Гюнтер, ты хорошо стреляешь? – спросил он.
– Н-не очень, – робко признался гауптман, – я стрелял только в авиашколе.
– Тогда сиди пока в резерве, мы справимся без тебя. Леди Валерия даст фору лучшему снайперу войск – в этом я не сомневаюсь…
Он осторожно подошел к окну и поглядел через щель в шторах.
Первым во двор вкатился легкий «Кюбельваген» прозванный в войсках «лоханкой», с двумя офицерами и водителем в каске. Следом за ним влетел «БМВ» с коляской и пулеметом, за ним – «Цюндапп»-одиночка, пара грузовиков с солдатами замерла чуть поодаль. Послышались резкие слова команды, солдаты в черном резво посыпались через борта на землю. И тут сверху похоже с чердака, отрывисто залаял пулемет.
– «Брен», – машинально определил Кай. – Что за идиот?..
– Не спеши, – прошептала рядом с ним Валерия. Кай утвердительно кивнул. До офицеров было метров двадцать: она на такой дистанции промахнуться не могла в принципе, он – запросто, особенно в запале боя, а зарядов у них было мало.
Солдаты поспешно спрятались за грузовики и ответили пулемету частыми и неверными очередями. С коляски мотоцикла загремел «МГ», подхваченный одним из офицеров. С чердака дважды хлопнуло ружье, затем раздался протяжный крик. Кай вздрогнул: то кричал мсье Курбе… И тут наверху мокро чавкнуло – раз, другой. Один из грузовиков вспыхнул едким бензиновым пламенем, Кай хорошо видел, как его двигатель разлетелся веером светящихся металлических капель.
– А Лизмор не дурак, – хмыкнул он.
Вместо ответа Валерия вскинула руку с оружием. Кай понял это как сигнал и тоже открыл огонь. Массивный излучатель в правой руке исторг длинный, ослепительно-синий искрящийся фонтан огня, «ламмер» в левой заверещал серией кинжальных очередей, и второй грузовик на секунду превратился в пульсирующий оранжевый шар. В море света мелькнули измочаленные фигурки солдат, летящие во все стороны, – в них было уже мало человеческого.
В последние секунды своей жизни находящиеся во дворе фермы люди увидели, как окно первого этажа осветилось тремя непереносимо яркими голубыми огнями, безжалостно полосующими все кругом. Им вторил огонь с чердака; менее чем через минуту все было кончено.
– Бездна, – прорычал Кай, чихая от дыма, – где Лизмор? Надо сматываться отсюда…
Не выпуская из рук своего оружия, он поднялся на второй этаж. Как и следовало ожидать, чердачный люк был распахнут. Оттуда раздавались истерические рыдания. Кай поднялся по шаткой лестнице и увидел Лизмора, стоящего на коленях с перекошенным от боли лицом. Левой рукой он зажимал кровоточащее правое предплечье. Чуть поодаль рыдала Марианна, склонившаяся над двумя трупами – мсье Курбе и белокурого молодого человека в потертой кожаной куртке.
– Этот недоумок Этьен, – прохрипел Лизмор, – какого дьявола он приперся сюда, прекрасно зная, что за ним следят! Ведь я же твердо пообещал вывезти его… И Курбе, ублюдок, не предупредил.
– Вот вам и надежный человек, – скрежетнул зубами Кай. – У вас есть аптечка?
– Здесь нет… кто мог знать?
– Тогда вам придется потерпеть до моей «Дельты».
– Я потерплю, не в первый раз. Вы пока вот что – там, дальше, лежит труп Йоргена, моего водителя, так вы заберите ключи от машины из его кармана. А потом – спускайтесь вниз, взломайте сарай и вытащите канистры с бензином и маслом, что там стоят. Все это нужно немедленно зажечь.
Кай пробрался дальше по чердаку и возле второго слухового окна обнаружил тело водителя. Странно, но никаких повреждений на нем он не увидел. Перевернув парня на спину, Кай увидел небольшую царапину чуть повыше виска.
– Да он жив! – крикнул он. – Его просто оглушило шальной пулей.
– А, в таком случае тащите его вниз. Череп не пробит?
– Нет, только царапина.
– Значит, он сейчас придет в себя. Его башку, в принципе, и топором не прошибешь…
Лизмор поднялся на ноги и осторожно потянул Марианну к себе. Кай плохо понял, что он ей говорил н девушка перестала завывать и быстро закивала головой. Кай тем временем взвалил на себя странно тяжело тело Йоргена и спустился вниз. По дороге на первый этаж парень заворочался на его плече и разразился длинной злобной тирадой, требуя опустить его на землю. Остановившись, Кай поставил его на ноги и вкратце разъяснил ситуацию. Водитель послушно кивнул и бросился во двор.
В гостиной Кай не застал никого. Выглянув в окно, он увидел, как Больт сливает горючее из бака странно уцелевшего «Цюндаппа», отсоединив от карбюратора трубочку бензопровода, а над ним, озираясь, стоит Валерия с бластером в руке. Кругом валялись дымящиеся жутко изуродованные трупы в остатках полевого обмундирования войск СС. Кай подобрал с пола чехол от излучателя, выпрыгнул в окно и подошел к ним.
– Боже, ну и погром, – сказал Больт, поднимая голову. – Меня просто выворачивает… Никогда такого не видел.
– Дай бог больше и не увидеть…
Больт отставил в сторону почти полное ведро и с сожалением оглядел темно-зеленый «Цюндапп».
– Жалко бросать. Классная тачка…
Кай взялся за руль и резко качнул мотоцикл, проверяя, осталось ли еще что-то в баке. Ответом ему был тихий всплеск. Он вернул на место бензопровод, повернул флажок зажигания и обрушился правой ногой на кик.
– Тащи ведро на второй этаж, – приказал он сквозь рев двигателя, – а ты, Лери, проследи, чтобы Йорген как следует залил первый…
Кай въехал в распахнутые ворота сарая, слез с мотоцикла и сорвал бензопровод с крана. Топливо потекло на сухую старую солому, устилавшую пол. Оглядевшись – Йорген уже уволок все канистры и банки с маслом, – Кай безжалостно сорвал с кителя левую петлицу, намочил ее в бензине и щелкнул своей зажигалкой. Затем, отойдя от дверей, он размахнулся и бросил ее на мотоцикл. Из дверей полыхнуло пламя.
Во дворе взревел мотор «Адлера». Лизмор, перетянув ремнем свою руку, уже забрался в машину и теперь выезжал за ворота, чтобы убрать автомобиль подальше вы пожара. Больт с Йоргеном таскали трупы, складывая их под дверью дома.
– Хватит! – крикнул Кай. – Поджигайте, и пошли отсюда. Плесните бензину во двор, тут кругом солома, все загорится!..
Больт швырнул под стену последнего изуродованного покойника и отошел, брезгливо вытирая руки о штанины.
– Во двор нельзя, – сказал он, указывая на дымящиеся останки одного из грузовиков. – Отскочить не успеем.
Кай молча схватил последнюю канистру, сбросил крышку и побежал вдоль дома, поливая штабеля мертвецов.
– Все! – Он отшвырнул опустевшую канистру и толкнул Больта в спину. – Пошли отсюда!
Леди Валерия, стоявшая подле ворот, с усмешкой подняла бластер. Грохнул выстрел, и тотчас же первый этаж дома, обильно политый бензином, вспух оранжево-зеленоватым огнем.
– Куда вы дальше, Лизмор? – спросил Кай, впрессовываясь в перегруженный «Адлер».
– Я буду следовать за этим поездом, пока это не станет опасным, – ответил тот. – А вообще, мне нужно быть в Париже. Посмотрим, как повернется ситуация.
Кай молча покачал головой. Йорген гнал во весь дух, автомобиль трясся, как паралитик, и говорить было уже невозможно – на каждой яме челюсти сидящих в машине людей издавали дробное клацанье, напоминающее перестук костяшек домино.
Пролетев через участок шоссе, «Адлер» вновь свернул на грунтовку, которая вскоре кончилась откровенными буераками. Держа ладонь в кармане галифе, Кай стиснул пальцами планку транскодера, и в нескольких метрах впереди послушно вспыхнули ориентационные огни «Дельты».
– Готовьте свою руку, Лизмор, – сказал Кай, вы, прыгивая из останавливающейся машины.
– Я уже вколол обезболивающее, – ответил тот. – У меня был промедол.
– Господи, гадость-то какая!
Кай занырнул в распахнутый люк и вскоре вернулся, держа в руках плоский белый чемоданчик. Лизмор присел на переднее крыло своего «Адлера» и протянул ему окровавленную руку. Рукав мундира уже был неровно отрезан чем-то тупым. Кай снял с предплечья узкий кожаный ремешок и внимательно оглядел рану.
– Вам повезло, – констатировал он, – пуля прошла навылет. Повреждена мышца. Это такая ерунда, что о ней не стоит даже говорить.
Реабилитационный лубок мягко сомкнулся вокруг поврежденного участка и почти мгновенно затвердел, став своего рода колбой, предохраняющей рану от беспокойства.
– Ну, вот и все…
Кай поднялся, захлопнул чемоданчик и неожиданно наткнулся на остекленевший взгляд Марианны, направленный на пугающе чужеродное алое тело «Дельты», замершее на лесной опушке. Кай понял ее – истребитель был настолько не похож на все то, что ей приходилось видеть раньше, что мог вызвать своего рода шок, как это едва не произошло с Больтом. Но тот был почти готов к тому, что его ждало, и еще – он все-таки был пилотом. Кай вновь распахнул чемоданчик.
– Дайте это девушке, – сказал он Лизмору, протягивая ему прозрачную упаковку с двумя небольшими зелеными шариками. – Это успокаивающее. Скажите, вам ничего не нужно? Деньги, что-то еще? Вы сейчас рискуете куда сильнее, чем мы.
Лизмор слез с крыла и хлопнул Кая здоровой рукой по спине.
– Денег у меня больше, чем у вас. Не беспокойтесь, если мне понадобится помощь, я не стану стесняться. Жить очень хочется. Ну, до встречи.
Глава 5
Волна с размаху ударила в стенку рубки, обдав белыми брызгами сидящих за прозрачным козырьком-отсекателем. Кай ругнулся и стряхнул крупные соленые капли с доброго куска свиного окорока, который он держал в руках.
– Я не пойму, – сказал он ворчливо, – что, на Средиземном море бывают осенние штормы? Тем более что и до осени-то, по большому счету, еще далековато.
– А у вас есть океаны? – неожиданно спросил Больт.
– Чуть меньше, чем на Земле, – ответил Кай, прикладываясь к стакану. – На Саргоне вообще более сухой климат. Я же тебе говорил, что колонизация моей планеты была ошибкой. В принципе, человеку там жить не стоит. Теперь, конечно, уже поздно рассуждать об этом. Зато столичный мир, планета-резиденция императоров – просто рай. Тяготение – единица, климат теплый, снега ложатся только в высоких широтах, и то ненадолго. И, что интересно, жрать можно все. То есть… – Он засмеялся и добавил, жуя: – Я хотел сказать – всех.
Больт задумчиво глотнул виски и уставился в зеленую даль, плещущую серебристой пеной волн.
– Мне обидно, – произнес он с горечью. – Ты видел столько всего, а я… что я видел, кроме древних стен и таких же древних фолиантов, не нужных никому, кроме кучки сумасшедших типа меня?
– Ну, знаешь… – хмыкнул в ответ Кай, – а что видел, например, Лок?
Зорган улыбнулся и вытянул обнаженные ноги. На нем была рубашка, завязанная на животе узлом, и смешные шорты, сооруженные из обрезанных мужских брюк, на три размера больше чем надо – их держал на месте итальянский солдатский ремень с позеленевшей пряжкой.
– Я не хочу, чтобы кто-то из вас увидел то, что пришлось увидеть мне, – мягко сказал он. – Здесь мне столько… – он чуть замялся, подбирая слово, – настолько лучше, что возвращаться домой будет очень трудно. Иногда я думаю о том, чтобы вообще сбежать от Кирби.
– Вот так, – фыркнул Кай, – а что тебе Кирби?
– Кирби – глава рода. Он может мне приказывать. Все чаще он рассуждает о том, что мы уже обеспечили будущее своих людей и нам стоит прекратить это опасное мероприятие. Ему здесь не нравится.
– Это я уже заметил. Но разве ты не можешь решать, где и как тебе жить?
– У меня были женщины, – очень буднично сообщил Лок, – это нравилось Кирби, но не очень нравилось мне…
– Гм, – выдавил Кай, чувствуя, что краснеет.
Больт свесился за борт, плюнул в летящую на него волну и пробормотал, не оборачиваясь:
– В сущности, между грехом плотским и содомским особой разницы нет. Хотя, конечно, папы неоднократно осуждали последний в своих буллах. А сами-то, а сами…
– Правильно, – буркнул Кай, привставая, – мальчик, девочка – какая, в задницу, разница. Внимание, итальянская подлодка на двух часах!
Больт моментально развернулся и поднес к глазам могучий «цейс», болтавшийся у него на шее.
– Вижу… – сказал он. – Хм… или я ничего не понимаю в военно-морском юморе, или эти клоуны что-то хотят нам сказать. Посмотри сам.
Кай отвел рукой протянутый бинокль и чуть прищурился.
– Да, они машут какими-то флагами. Не знаю, к чему это, но лучше нам нырнуть. Лево руля! – гаркнул он в открытую пасть люка. – Срочное погружение!
Быстро собрав свои корзинки с едой и выпивкой, вся троица поспешно нырнула в люк. Лодка медленно, словно нехотя, проваливалась в море. Перепрыгивая через высокие комингсы, Кай первым влетел в ходовую:
– Что у нас с глубиной? – спросил он сам себя, отпихивая сидящего за пультом парня. – А, черт, всего-то девяносто метров. Что ж, попробуем для начала нырнуть на полсотни. Наш несчастный корпус не стоит подвергать лишним нагрузкам. Без особой нужды… да.
Лодка послушно нырнула на пятьдесят метров и медленно пошла вперед, щупая пространство невидимыми лучами сканеров. Кай переключил один из экранов на поиск противника.
– В первый раз, – сказал он стоявшему за спиной Больту, – я чуть не сошел с ума, пытаясь разобраться в технике управления. Создатели корабля были явно похожи на нас – иначе я вообще не смог бы ничего понять, – но в то же время чем-то и отличались…
– Вон они, – заметил Больт. – Странно, почему их субмарина стоит на месте?
По корпусу лодки звонко скрежетнуло. Через пару секунд звук повторился – такой же, визжаще-металлический. Кай дернулся и быстро прошелся пальцами по овальным клавишам пульта.
– Черт, что это? – недоуменно спросил он.
Скрежет повторился – теперь уже громче. Казалось, что кто-то, большой и ехидный, дерет металл корпуса над самой рубкой.
– Я знаю, что это, – проговорил Больт, стремительно бледнея. – Стоп моторы!!! Кай, – он схватил приятеля за плечо и повернул к себе лицом, – это минрепы. Мы влезли в минное поле.
– Стоп! – машинально отрепетовал команду Кай. – Гюнтер! Но какое, к дьяволу, минное поле здесь, у итальянских берегов?
– Возможно, его ставили еще в мировую войну…
– Сейчас тоже мировая!
– Я имею в виду Первую. Италия воевала с Германией, а где-то здесь, вокруг Италии, лазила лодка самого Деница. Кай, это точно минрепы, я знаю! У меня был знакомый подводник, он плавал еще в Первую мировую – это скрежещут по корпусу тросы, которые держат мины! Кай, мы так влипли, так влипли…
– Не психовать! – оборвал его Харкаан. – Что нам сделает эта несчастная мина? Корпус у нас цельнолитой – если он выдерживает глубину почти в километр, выдержит и взрыв мины…
Про себя он подумал иначе, уже без особого оптимизма: «Так-то оно все так, но кто на самом деле знает, что сотворит с нами эта рогатая сволочь? Глубинные бомбы контузят наш кораблик довольно ощутимо…»
– Не пойму, отчего их не видно на экранах? – удивленно почесался Больт.
– Слишком мелкие, – ответил Кай. – Впрочем мы, кажется, можем добавить разрешения и прогнать картинку через вычислитель – тогда нам все станет видно. Как в кино.
Неуверенно, сбиваясь и несколько раз меняя формулировки ввода, он поставил следящей аппаратуре соответствующую задачу и облегченно вздохнул: сканеры выдали изображение в его «реальном» виде. На вогнутых полусферических экранах сонно закачались десятки рогатых черных шаров, удерживаемых на разных глубинах тросами минрепов. Кай «пошевелил» картинку, заставив сканеры посмотреть вверх, и убедился, что самая нижняя мина стоит на глубине около сорока метров.
– Нырнем еще чуть-чуть, – решил он, – и будем выбираться малым ходом. Лок, давай назад обоими моторами, только потихоньку – кто знает, каким еще дерьмом напичканы эти воды…
Через четверть часа минное заграждение осталось позади. Кай вытер со лба пот, вновь нахлобучил на голову фуражку – теперь он не расставался с мятой летной фуражкой, оставшейся «в наследство» от Лизмора, – и полез наверх. Больт последовал за ним.
– Я понял, что хотели сказать эти макаронники, – заметил он на лестнице, – они, наверное, сами чуть не нарвались на мины и хотели нас предупредить. Естественно, эти умники приняли нас за своих.
– А кто ж еще будет шляться под самой Италией? – сказал Кай. – Не англичане же – у них на это никогда духу не хватит.
Верхний люк спрятался в своей пазухе, и на голову стоящего на лесенке Кая обрушились противно холодные струи воды, не ушедшей из верхнего «гнезда» через слишком узкие шпигаты. Кай зафыркал, словно конь, и сорвал с головы фуражку, облив не до конца промокшего Больта.
– Вот так мы и будем жить, – мрачно сказал он, выбираясь на воздух. – Ч-черт, почему я не купил в Таранто штормовки?..
Больт выставил на металл «гнезда» корзинку с бутылками и резво вынырнул вслед за ней из горловины люка. Поднявшись на ноги, он тотчас же схватился за свой верный бинокль и обозрел расцвеченные закатом окрестности. Волнение уже улеглось, теперь за полупогруженной кормой лодки тянулся ровный пенный след.
Кай зябко поежился.
– Открой мне виски, – попросил он. – Несчастные моряки. А как же люди служат на севере, там, где удар волны – и тебя закручивает от холода винтом? Вот я вроде бы человек, к морозам привычный, – но холодная вода?.. бр-рр!
– Так и служат, – вздохнул Больт, протягивая ему плоскую бутыль с желтой этикеткой, – на дрянном коньяке, жиденьком кофе и вонючих сигаретах из болгарской махорки. Нам еще здорово повезло: Средиземное море отличается от Баренцева, причем в лучшую сторону.
– Эт-то точно, – согласился Кай. – Ну, ничего: скоро будем в Египте, а там – жарища, вот, наверное, и погреем старые кости на солнышке. Если, конечно, будет время.
* * *
Ночь была нежаркой. С моря дул противный холодный ветер, и Кай, взбиравшийся по заросшему кустарником склону, злобно матерился сквозь зубы. На нем была летная куртка-канадка, приобретенная здесь во время предыдущих экспедиций, из-под которой свисала лоснящаяся черная кобура с «ламмером»; куртка была короткой, и ветер отвратительно холодил его тощую задницу, туго обтянутую офицерским галифе немецкого образца. Любой человек, наткнувшийся на него этой ночью, решил бы, что имеет дело с приземлившимся германским пилотом: в пользу такого предположения говорила и шея, прикрытая шелковым белым шарфом, и смятая летная фуражка, сдвинутая на затылок, – лишь странно массивная кобура, болтавшаяся как-то по-флотски, на двух ремешках, и к тому же на правом бедре, могла вызвать сомнения в его служебной принадлежности.
– Ну, – прошипел Кай, поднявшись наконец на плоский прибрежный холм, – и где это чертов Ахмед-Малик?
Рядом с ним появилась худощавая фигура Больта. Гауптман машинально пригладил рукой растрепанную шевелюру и потеребил висевший на груди «цейс»:
– Кажется, там, правее, какие-то огоньки…
– Это рыбачья деревушка, – ворчливо отозвался Кай. – Ох, не нравится мне все это шатание по побережью. Англичане не такие уж дураки, и не стоит думать, что они совсем не боятся диверсантов! Рядом, черт ее подери, Александрия, и мы сами видели батареи в глубине бухты. Раз тут батареи – значит, кругом шляются патрули. Ну, где же этот проклятый шейх?
Словно в ответ, где-то вдалеке негромко затарахтел автомобиль. Больт поднес к глазам свой бинокль и не без труда разглядел машину, неторопливо приближавшуюся к берегу.
– Иногда я думаю, что у сукиного сына глаза не хуже, чем у меня, – хмыкнул Кай, заметив недоумение на лице своего друга. – Да, он всегда ездит без света. Пойдем вниз.
Они легко сбежали по пологому склону и остановились у поворота разъезженной пыльной колеи, которая вела к деревне. Вскоре к ним подъехал кашляющий старенький «Ровер», бывший когда-то дорогим кабриолетом, и из-за треснувшего лобового стекла высунулась заросшая физиономия, обрамленная традиционным белым платком.
– С-салам, – буркнул шейх. – Товара сегодня много, придется ехать в поселок, мои люди заканчивают грузить машину. Вы поедете?
– Он любит считать деньги при свидетелях, – шепнул Кай по-немецки. – Поедем, дорогой шейх, поедем. Дело есть дело.
Ахмед-Малик молча распахнул дверцу своего рыдвана. Сев в машину, Больт опасливо пощупал спрятанный под курткой «кольт» и вздохнул. Встреча с британским патрулем не сулила им ничего хорошего. С Каем все было ясно: немецкий парашютист. Сам он выглядел еще живописнее – чтобы не мерзнуть, Больт напялил на себя влажно поблескивающую черную куртку полковника имперских военно-космических сил с золотыми погонами и причитающимися Каю значками и нашивками. Куртка была сделана из тончайшей кожи, подбитой каким-то невесомым мехом, и имела на рукавах хитроумные золоченые зажимы под краги, придававшие ей совершенно дикий, с точки зрения Больта, вид. Кай, хохоча, предлагал ему надеть и свою остроконечную пилотку с кисточкой, но гауптман отказался – ему и так не нравилось носить чужую форму. Он постоянно задавал себе вопрос: а почему Кай предпочитает лазить в своем непонятно-эклектичном наряде, если на лодке есть его собственная, удобная и теплая одежда, – но ответа не находил. Сам Кай лишь пожимал плечами и что-то невнятно бурчал; Больту тогда начинало казаться, что тот не хочет надевать свой старый мундир по каким-то темным, одному ему понятным причинам.
Шейх со скрежетом всадил передачу, и «Ровер» помчался по ухабистой дороге к поселку. Кай вдруг стал мрачнеть. Скосив глаза, Больт внимательно посмотрел на своего друга, и ему показалось, что тот потемнел лицом – точно так же, как в ночь перед тем фатальным для него вылетом. Гауптман вздрогнул и пожалел, что не захватил с лодки итальянский автомат, который давно валялся в ходовой рубке.
– Ты… чувствуешь? – тихо спросил он.
Кай втянул носом воздух и повернулся к нему.
– Мне кажется, что да. Причем где-то совсем рядом. Как все это глупо! Здесь, в деревне, должна быть подстанция: проклятое электричество делает меня совершенно слепым. Ненавижу электричество! У нас на лодке, когда крутятся моторы, я не учую нечисть в двух шагах от меня. Стоит моторам встать, и я снова все вижу.
Автомобиль шейха въехал в поселок. Было похоже, что его обитатели спят праведным сном – ни в одной щели не мелькало и искры света. Машина проползла по тесной улочке, застроенной глиняными двухэтажными зданиями с совершенно глухими стенами, свернула куда-то направо и остановилась возле такого же, ничем не отличающегося от своих собратьев, желтого дома. Ахмед-Малик заглушил двигатель, выбрался из машины и с натугой распахнул створку массивных деревянных ворот, из-под которых лился слабый желтый свет.
– Проходите, – сказал он на своем жутком итальянском, который Кай понимал с большим трудом.
Сразу за воротами обнаружилась морда облезлого трехтонного «Форда», который занимал собой почти все пространство тесного внутреннего дворика. Протиснувшись вдоль машины, Кай увидел откинутый задний борт и ноги, десятки пар ног, страшным хаосом глядящие ему в лицо из кузова. Подошедший следом Больт отвернулся, чувствуя, что его сейчас стошнит. Двор освещался одной-единственной тусклой лампой, висевшей на стене здания, но ее света было вполне достаточно: от вида этих мертвых, иногда жутко скрюченных в смертной судороге ступней Больту стало плохо.
– Считай, – флегматично предложил шейх.
– Я уже вижу – двадцать два, – равнодушно ответил Кай. – Значит, по десять фунтов за голову, это будет…
Больт стоял рядом, поражаясь тому ленивому спокойствию, с которым Кай Харкаан отсчитывает шейху измятые купюры, и старался не смотреть ни на мертвецов в кузове грузовика, ни на радостно загоревшиеся глаза араба. Он представлял себе, как подручные шейха, воровато озираясь, крадут свеженьких покойников из британских госпиталей, и ему казалось, что время давным-давно остановилось, а все то, что происходит сейчас с ним, не более чем галлюцинация, вызванная белой горячкой студенческих попоек.
– Заводи, – услышал он голос Кая и встряхнулся. Молодой парень в грязноватой чалме влез в кабину грузовика; коротко проверещал стартер, мотор чихнул и утробно заурчал под капотом. Шейх равнодушно кивнул Каю и сделал знак одному из своих людей закрыть борт.
Гауптман пришел в себя лишь тогда, когда «Форд», плавно покачиваясь на неровностях дороги, сполз на песок пляжа и натужно заревел двигателем, разворачиваясь задом к морю. Кай почти выпихнул своего друга из машины и выпрыгнул сам, крича сидевшим в лодке людям, чтобы они тащили на берег криоконтейнеры для их страшного груза.
– Надеюсь, – спросил Больт, – ты не заставишь меня грузить это дерьмо?
– Это, как ты выразился, дерьмо даст жизнь многим людям… – ответил Кай с тихой, незнакомой Больту яростью. – Они, – ткнул он пальцем в раскрытый кузов, – уже мертвы, и ты ничем им не поможешь. Но ты можешь сделать так, что даже своей смертью они принесут пользу людям.
– Они уже принесли, – ответил Больт, не двигаясь с места.
– Прекрати демагогию. Ты не хочешь работать? Я тебя не заставляю.
Кай отщелкнул замки принесенного Беппо контейнера и рефлекторно отшатнулся – в лицо ему дохнуло ледяным холодом. Внутренность контейнера светилась мертвым голубоватым светом. Кай живо сдернул верхнего мертвеца – Больт успел разглядеть удивительно спокойное лицо юноши с замотанной окровавленными бинтами головой – и аккуратно уложил его в контейнер. Только сейчас Больт понял, что все находившиеся в грузовике мертвецы были раздеты догола – арабы не желали упускать даже такую добычу, как белье. А может быть, их раздели еще раньше. Он почувствовал, что мир плывет перед его глазами, и еле успел отбежать в сторону от грузовика.
Парень-водитель помог Каю и его людям сбросить тела с грузовика, воровато спрятал в складках чалмы протянутую ему купюру, шустро поклонился и поспешил умчаться за холмы. Неожиданно Кай остановился
– Гюнтер, – отрывисто сказал он, – руководи погрузкой. Давайте поживее! Что, тебе все еще дурно? Держи, мученик…
Он вытащил из кармана куртки плоскую флягу, наполненную виски, и протянул ее бледному как мел Больту.
– Я – сейчас…
Гауптман видел, как, взбираясь по склону холма Кай торопливо расстегивает болтающуюся на заднице кобуру. Негнущимися пальцами он отвернул колпачок фляги, влил в глотку чуть ли не половину ее содержимого и повернулся к морю.
– Давайте, – сказал он Беппо и Маку, – я помогу…
Влезши на вершину холма, Кай распластался среди жесткой травы и прищурился. Слева, из глубины александрийской бухты, приближались два автомобиля. Может быть, он и не обратил бы на них никакого внимания, но дело было в том, что в одном из автомобилей сидел лойт, в этом не было никаких сомнений. Кай глянул вниз, на пляж. Больт резво кидал мертвецов в контейнеры, а Беппо с Маком гребли на лодке к субмарине, стоявшей в двух десятках метров от берега, – подойти ближе было невозможно из-за трехметровой глубины. На берегу Кай насчитал еще десять мертвых тел, и недовольно поморщился – автомобили точно успевали. Через несколько секунд лучи фар скользнули по небу, машины выползли на пригорок, и Кай в ярости ударил кулаком по земле.
То были не автомобили. По песчаной дороге ползли два гусеничных «Брен-Керриера», причем на передовом Кай хорошо видел задранный в небо тонкий ствол ПТР типа «бойс». Тонкая броня транспортеров не представляла преграды для его бластера, но мысль о возможности сунуться под пальбу двух пулеметов, да еще, помилуй, господи, противотанкового ружья, Кая совершенно не радовала.
«Нет – подумал он мрачно, – это не патруль, те не ездят на транспортерах. И это не случайные туристы… Те не стали бы тащить с собой ПТР, откуда здесь могут быть танки? Значит, нас сдал проклятый шейх. Непонятно только, зачем? Раз у них ружье, значит, они не исключают, что тут стоит подлодка. Не верят, конечно кто в такое поверит, но – не исключают… Ладно, хорошо хоть они не на танках приехали, уж не знаю, что бы я с танками делал».
Кай снова обернулся. Мак и Беппо уже загрузили лодчонку пустыми контейнерами и были почти у самого берега.
– Гюнтер, – негромко позвал он, – иди сюда…
– Что случилось? – спросил Больт с испугом в голосе.
– Да не ори, болван!.. Лезь ко мне.
Угловатые коробочки транспортеров были уже видны невооруженным взглядом. Лойт – Кай это знал точно – сидел во втором, скрытый пока броней. Гюнтер, вскарабкавшись на холм, упал рядом с Каем и глянул в бинокль.
– Вот черт, – зашипел он. – Откуда они тут взялись? Кай, они что, к нам едут?
– Нас сдали, – коротко объяснил Харкаан и достал из кобуры свой «ламмер». – Надо подпустить их ближе, чтобы потом не тянуть полкилометра…
– Что тянуть? – не понял Больт.
Кай досадливо махнул рукой и выщелкнул из казенника бластера электронно-оптическое приспособление. Дальномер показывал сто метров до цели.
«Я могу, конечно, стрелять и отсюда, – размышлял Кай, – и почти наверняка прошью эти портсигары навылет. Но как ухойдакать экипажи, не повредив при этом двигатели и ходовую часть? Как заставить их вылезти на свет божий?»
Сверху «Брен-Керриеры» были открытыми, как кабриолет, значит, нужно было дождаться, пока члены экипажа не начнут подниматься, вставать в боевых отделениях на ноги. А если они вообще не станут вылезать из машин до тех пор, пока не доползут до самого пляжа?
– Они сворачивают, – прошептал Больт.
– Я вижу, – ответил Кай. – Я все вижу гораздо лучше тебя. Смотри: сейчас мы подпустим их поближе – они либо встанут здесь, либо начнут огибать наш холм, потому что ничего другого тут не остается. Я думаю, они остановятся – если они полагают, что возле берега стоит подлодка, то соваться прямиком под огонь ее орудия глупо. Нет, они остановятся и потихоньку полезут на пляж, чтобы поглядеть, наврал им Ахмед или все-таки сказал правду. Твоя задача – сразу же подавить стрелка с пэтээром, потому что он неизбежно высунется и будет у тебя как на ладони. Я не хочу, чтобы мне в башку попал заряд из ружья…
Больт тихонько вздохнул, достал свой «кольт», продернул затвор и постарался вжаться в землю так, чтобы его не было видно. Забившись в какую-то ямку, он опасливо высунул голову и принялся ждать развития событий.
Все произошло почти так, как и предполагал Кай, – транспортеры остановились возле холма, но на двадцать метров дальше, чем он думал. Некоторое время никакого движения не наблюдалось, потом ветер донес чью-то хриплую команду, и над передним транспортером появилась нелепая блинчатая каска стрелка с противотанковым ружьем. Кай не успел даже выругаться…
…потому что Больт, воспитанный в лучших традициях немецкого военного идиотизма, привык исполнять приказы, не отягощая мозги какими-либо размышлениями: он вскинулся, наполовину вылезя из облюбованной ямы, и огласил окрестности грохотом своего «кольта». Он не думал о дистанции, но с перепугу попал почти сразу. Кай хорошо видел, как жуткая пуля сорок пятого калибра разнесла лицо бедняги с «бойсом». На транспортерах тотчас же качнулись пулеметы, и в сторону холма понеслись очереди. Кай опять не успел выразить овладевшие им эмоции, ему было не до того, потому что англичане, традиционно умевшие показывать, как надо умирать на поле боя, горохом посыпались из транспортеров, и он встретил их короткими точными очередями. Он их видел, они его – нет; солдаты легли в первые же секунды, следом Кай расплавил оба пулемета вместе со стрелками. Передний транспортер зарычал двигателем и начал пятиться назад. Кай прошелся по его передней части, машина застыла на месте, но тут завелся второй. Пришлось расстрелять и его…
Проклиная все на свете, Кай спустился с холма и подбежал к передней машине. Он каждую секунду ожидал пули, но времени на размышления у него уже не было, в любой момент сюда могли прилететь самолеты: над вторым транспортером качалась антенна радиостанции. На холме, до хруста стиснув зубы, сидел на одном колене Больт. В руках он держал уже перезаряженный пистолет и, испуганно озираясь, медленно водил им из стороны в сторону.
Кай уже знал, что тело лойта мертво. Расстреливая передовой транспортер, он вдруг почувствовал, как колющий в затылке флюид с непостижимой скоростью удаляется от него. Сейчас он хотел увидеть труп.
Он нашел его в боевом отделении. Мертвец в форме полковника британских сухопутных сил сидел за рычагами управления в насквозь простреленном кресле водителя. В него попали два заряда: один пробил грудь, второй разнес голову. Металлическая стенка за спиной «полковника» была густо забрызгана маслянистой, отвратительно пахнущей фиолетовой массой. Кай подхватил тело под руки и выволок его из машины.
– Гюнтер, – сказал он, – я думаю, тут никого не осталось. Сходи на берег, успокой наших и возьми у них фонарь. Я хочу тебе кое-что показать.
Пока Больт бегал за фонарем, Кай бегло оглядел второй транспортер. С этим дело было хуже: если первый, кажется, не был серьезно поврежден, то у второго вдребезги разлетелась коробка передач и левый бортовой редуктор. Живых среди англичан не было – попадание «ламмера» всегда делает из незащищенного человека кашу. Сокрушенно покачав головой, Кай снял фуражку и вернулся к первой машине.
Больт спустился с холма, освещая дорогу пронзительным светом миниатюрного фонарика, который Кай забрал с «Дельты». Приблизившись, он с недоумением посмотрел на Кая, который рылся в карманах мертвого полковника, и спросил:
– Что у тебя тут стряслось?
Кай поднялся на ноги, забрал у него фонарь и направил свет на то, что недавно носило в себе лойта. Назвать это человеческим телом было уже невозможно.
Больт вновь ощутил позывы к рвоте.
– Ч-что… кто это? – просипел он.
– Не кто, – вздохнул Кай, – а именно – что. Это то, что когда-то было английским полковником Рейнольдсом. Потом в него влез лойт. Я думаю, уже давно больше года – это точно. Посмотри, у него уже не осталось ни мозга, ни внутренних органов в нашем привычном понимании. Нам очень повезло, что мы сумели его убить.
– Почему?
– Потому что это, – Кай легонько пнул носком сапога лежащее перед ним тело, – обладало возможностями, далеко превосходившими обычные человеческие. Мне даже страшно об этом думать. Видимо, он впал в нечто вроде шока и попробовал удрать самым тупым способом – отпихнул мертвого водителя и решил уматывать на транспортере.
– А что, у них бывает шок?
– Бывает. Именно поэтому при гибели тела-носителя лойт, как правило, бежит в «маму», а не вселяется в ближайшего человека. Да и вселиться ему, в общем-то, не так и просто. Для этого он должен находиться в каком-то особом состоянии, исключающем шокирующие факторы. Ну, об этом мы потолкуем после. Сейчас надо сжечь эту тварь и затащить броневики на глубину.
– Сжечь?
– Я боюсь бросать ее в море, – вздохнул Кай. – Если честно, я ее просто боюсь… Труп начнет разлагаться, и где гарантия, что он не отравит все вокруг. Нет, только сжечь. Там, на корме транспортера, должна быть канистра с бензином. Облей пока эту сволочь, а я тем временем соберу остальные трупы и побросаю их в машины.
Свою печальную работу Кай закончил быстро. Подойдя к Больту, он увидел, что тот стоит над телом в каком-то странном оцепенении, не решаясь зажечь его. Кай порылся в карманах и вытащил потертый конверт.
– Смешно, – сказал он, доставая зажигалку, – но в кармане этого псевдо-Рейнольдса было письмо от жены… Отойди.
Несколько минут они стояли над полыхающим погребальным костром, удивляясь, как быстро превращается в пепел тело довольно упитанного мужчины.
– Н-да, в нем точно не осталось ничего человеческого, кроме внешности, – заметил Кай, бросая в огонь окурок, – это явно не наши ткани. По-моему, жидкость, циркулировавшая в его теле, содержит в себе легкогорючие компоненты. Ну, хватит глазеть; нам надо сцепить транспортеры и дотащить их до берега. Будем надеяться, что этот заведется: он заглох тогда, когда я прибил господина полковника.
Кай снял с первого «Керриера» штатный трос, подцепил им второй и полез на место водителя.
– Ну и вонь же тут, – глухо пробурчал он, отыскивая запуск стартера.
Двигатель и впрямь завелся с пол-оборота. Кай неуверенно включил передачу и взялся за рычаги. Когда-то, в Польше, ему приходилось кататься на похожем агрегате: то был трофейный легкий «Виккерс», брошенный отступающими частями польской армии на аэродроме, куда перелетела его ягдгруппа. «Б-К» был выпущен той же фирмой и вообще весьма близок по конструкции, поэтому Кай справился с машиной без особых проблем. Дотащив второй, поврежденный транспортер, почти до самой воды, Кай заглушил движок и вылез. Возле резиновой лодки – уже пустой, Беппо и Мак давно перевезли все контейнеры на субмарину – стоял встревоженный Лок.
– Что тут произошло? – спросил он.
– Ничего особенного, – вздохнул Кай. – Просто нам на голову свалилась большая куча дерьма. Лок, ты знаешь, где на корме находится лебедка? Там крышка такая, треугольная?
Зорган не сразу понял его.
– Лебедка? Для чего?
– Нам нужно утопить эти машины. Ты понимаешь что будет, если англичане увидят эту расплавленную броню? Посмотри, – он ткнул пальцем в почти круглое отверстие с потекшими внутрь краями, находившееся в переднем бронелисте покинутой им машины. – Разве можно оставлять их здесь?
– А ты не боишься, что они утопят нашу лодку? – опасливо вмешался подошедший Больт.
– Такую громадину? Вот уж не думаю, старина. – Кай посмотрел на него с печальным сочувствием, как на тяжело больного ребенка. – Суммарные восемь тонн двух транспортеров нас не утопят. Тросы тоже не порвутся. Мы утащим их на глубину, а там отцепим.
– Но англичане все равно увидят следы гусениц, ведущие в море.
– Ты что думаешь, они будут искать? Поныряют где-то здесь и бросят. В любом случае, мы затопим их так глубоко, что никто не найдет. К тому же британской армии уже не до поисков, я тебя уверяю…
Лок пожал плечами и залез в лодку.
– Сейчас, – сказал он.
Через несколько минут он вернулся, волоча с собой конец плоского троса с витиеватым замком. Трос был настолько широкий и тяжелый, что Больт подумал: на этакой штуке можно подвесить целый крейсер. Лок, пыхтя, вытащил трос на берег и тотчас же сел, задыхаясь от усталости.
– Извини, – обернулся от «Керриера» Кай, – я не подумал…
Лок мягко улыбнулся и махнул рукой. Кай тем временем соорудил из штатного троса броневика прочную петлю, которую завел за передние буксировочные проушины. К этой петле он и прикрепил замок лодочного троса, который можно было размыкать по команде с дистанционного пульта.
– Ну все, – сказал он. – Поплыли домой.
Больт сел на весла. Кай оттолкнул лодку от берега, запрыгнул на кормовую банку и вздохнул, морщась:
– Надоела мне эта коррида до чертиков.
– Ты считаешь, что они появились здесь не случайно? – спросил Больт.
– То, что не случайно, – это сто процентов. Меня больше интересует появление лойта в чине британского полковника. С какой стати полковнику переться в какой-то там контрольный рейд? Неужели они в курсе нашего здесь присутствия? И, что еще страшнее, они знают, что здесь действует охотник?
– Откуда они могут это знать?
– Да вот в том-то и дело… они ведь не могут чувствовать меня так же, как я чувствую их! Но тогда что принесло сюда этого негодяя?
– Я бы, – решительно заявил Больт, – вернулся и взял за жабры этого Ахмеда. Что он им наговорил? И, главное, зачем?
– Вернуться? Благодарю покорно. Мы не обладаем достаточной для этого огневой мощью. И нечего умничать – один мой «ламмер» тут погоды не сделает.
Лодка ткнулась в борт субмарины. Лок первым выбрался на едва возвышавшуюся над водой палубу, потянул за собой шнурок, придерживая качающееся на волнах суденышко рядом с металлической громадиной. Кай вылез из лодки последним, поднял ее на палубу и сразу же откупорил клапаны.
– Нам стоит поспешить, – сказал он сквозь громкое шипение выходящего воздуха. – Чего доброго, они успели доложить на базу, и сюда прилетят самолеты.
Больт опасливо оглядел темное небо.
– Этого только не хватало.
Лок уже скрылся в глубине субмарины. Кай ощутил ногами вибрацию заработавших двигателей, быстро скрутил надувнушку в плотный тюк и полез наверх.
Больт, шустро забравшийся вслед за Локом, остался на обзорной площадке, высунувшись с биноклем из-под брызговика.
– Что ты хочешь разглядеть? – поинтересовался Кай, сбросив лодчонку в открытый люк.
Больт горестно вздохнул и ничего не ответил. Подлодка двинулась с места, ее палуба почти совсем скрылась в пляшущих хлопьях пены. Отойдя от берега, Лок подсосал еще воды, и теперь на поверхности выделялась только округлая капля рубки с двумя фигурами свесившимися через ограждение.
– Тянем… – заметил Больт.
Кай кивнул. Лок, по-видимому, подтянул трос, оба транспортера полностью ушли в воду, следуя за уходящей субмариной по дну. Через минуту Каю показалось, что металл под ногами едва заметно качнулся вниз.
– Они висят на тросу, – сказал он. – Ну, затащим их чуть дальше и сбросим. На такой глубине их никто никогда не найдет.
Песчаные дюны береговой линии быстро таяли во тьме. Огромная субмарина стремительно уходила прочь от негостеприимного египетского берега, оставляя за торчащим из воды краешком рулевого плавника ровный, чуть светящийся пенный след.
– Если в ближайшие десять минут не появятся самолеты, – Кай посмотрел на светящиеся стрелки своей «Омеги», – то нырять не будем. Сколько эту заразу ни проветривай, а внизу все равно дышать нечем. Гюнтер, сунься вниз – скажи Локу, чтобы он сбрасывал на ста метрах, и пусть еще нам сварят кофе.
Больт послушно кивнул и скрылся в темном провале распахнутого люка. Кай достал портсигар и почувствовал, что субмарина опять мягко качнулась – очевидно, они уже достигли нужной глубины и Лок отцепил транспортеры сразу же, едва Больт передал ему приказание Кая.
– Твою сигарету видно сейчас черт-те откуда, – промычал гауптман, вылезая из люка с двумя глиняными кружками в руках.
– Ну и плевать, – хмыкнул Кай. – Сдается мне, по нашу душу не прилетит. Англичане вообще не ни любят летать ночью. И уж тем более никто не станет искать ночью подлодку.
– Но мы можем наткнуться на какой-нибудь корабль.
– Я если ты помнишь, однажды уже наткнулся.
Больт засопел и повернулся к корме.
– Красивая ночь, – неожиданно произнес он с мечтательными нотками в голосе. – Никогда бы не подумал, что все будет… вот так. Послушай, а сам ты… как ты все это воспринимаешь?
Кай ответил ему негромким грустным смехом.
– Я? Уж не думаешь ли ты, что мне приятно убивать всех этих несчастных парней, которые попались под руку? Это Валерия убивает не задумываясь, потому что так надо. Я этому искусству так и не сумел научиться. Я долго болтался между небом и землей – и в прямом, и в переносном смысле, я считал, что война есть война, и уж коли меня на нее занесло, то я должен молча делать свое дело и не ломать башку на ровном месте. Потом – странное дело, я стал понимать, что это совершенно не моя война… И эта охота на лойта, которой мы с таким увлечением сейчас отдаемся, она тоже, в принципе, не моя. Просто деваться мне некуда…
– Тебе? Странно. Перед тобой лежит весь мир, ты можешь молча удрать в любую страну, и никто тебя не найдет.
– Нет… – Кай глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри, глядя, как в сизом облачке мутнеет перед глазами мерцающий хвост субмарины. – Понимаешь, мне вдруг стало казаться, что у меня появился шанс – шанс избавиться от того, что так давило на меня последние годы, от моего страха. Как будто лойт, притаившийся где-то в глубине Солнечной системы, стал для меня олицетворением тьмы в моем сознании.
– С философской точки зрения, – начал было Больт, но Кай перебил его раздраженным взмахом руки:
– Гюнтер, прости, но я не имею желания вести сейчас долгие ученые споры о вторичности или первичности сознания, материи и прочего дерьма. Я так долго вел их с самим собой, что они проели мне мозги. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. О женщинах, к примеру…
Глава 6
Едва увидев Кая, Валерия поняла, что произошло что-то непредвиденное. Она приказала Норе накрыть на стол и, ожидая, пока Харкаан переоденется к позднему ужину, принялась нетерпеливо мерить шагами просторный холл их жилища. Кай появился внизу раньше, чем девушка закончила сервировку. Валерия порывисто отошла от окна и подняла на него вопрошающие глаза.
– Мы напоролись на лойта, – мрачно сообщил Кай. – Египетский канал накрылся – похоже, нас сдал скотина Ахмед-Малик.
– Как это произошло?
Кай вкратце рассказал о событиях недавней ночи на побережье. Валерия закусила губу.
– И ты считаешь, что появление лойта в обличье британского полковника не было случайностью?
– Я боюсь так думать, – хмыкнул в ответ Кай. – Но все же этот факт наводит на определенные размышления. Полковник – и во главе патруля на двух бронетранспортерах? Тебе это не кажется странным?
– Ты сказал, что это был не патруль.
– Да в том-то и дело, что я не знаю, патруль это был или не патруль. Ясно одно: они знали, что возле берега стоит подводная лодка. Откуда? Я полагаю, что это работа Ахмеда. Если ты помнишь, мне он не нравился с самого начала. Скользкая сволочь… я допускаю, что англичане ему не слишком поверили, но решили все же поглядеть своими глазами. Все так – но к чему там полковник? Ему что, делать больше нечего было? Для эой акции по уши хватило бы и лейтенанта…
Валерия покачала головой.
– Как ты считаешь, мне следует поговорить об этом с Кирби?
– Лок видел все это. Он наверняка расскажет сам. Для Кирби, собственно, важно лишь то, что теперь нам нечего делать в этом поганом Египте. Остается только Греция.
– И Триполитания.
– Это – без меня, ты сама понимаешь…
Женщина мягко потрепала его по плечу и вышла на улицу. Больт, садясь за стол, бросил на Кая несколько удивленный взгляд:
– Что-то она стала слишком доброй…
– Ты так считаешь? – Кай едва не расхохотался. – Ну-ну…
Они ужинали вдвоем – Лок почему-то так и не спустился к столу – и в полном молчании. Больт, измученный выгрузкой тяжелых криоконтейнеров, с трудом шевелил челюстями и встал из-за стола, отставив почти полную тарелку.
– Я пойду, – пробормотал он, – посижу во дворе.
Несколько минут спустя и Кай, прихватив с собой графин легкого вина, вышел из дома. На крыле стоявшего перед фасадом «Форда» сидела Валерия. Увидев ее, Кай не поверил своим глазам – меж зубов женщины тлела сигарета.
– Уже и ты начала курить, – покачал он головой. – Что тут с нами происходит?
Валерия раздраженно махнула рукой.
– Не обращай на меня внимания… У нас опять возникла проблема.
– Что-то их в последнее время стало слишком много. Что на этот раз?
Валерия задумчиво скользнула взглядом по светящимся электрическим светом высоким окнам холла и произнесла, опуская глаза:
– Кирби собирается уходить.
– Вот как…
– Мне плевать на Кирби, но он хочет забрать с собой нашу лодку, автомобили и вообще все, что есть в этом чертовом доме. Я никогда не думала, что он такая сволочь.
– Ну и чихать нам на машины. Луиджи найдет хоть целый автопарк.
– Да? А время? Хорошо, черт с ними – и с машинами, и со всем остальным дерьмом: деньги есть, а все прочее решаемо. Но люди? Мы остаемся втроем и без лодки, без нашего главного транспорта. А если нам нужно будет срочно перебраться куда-нибудь… в тот же Египет? Что, ты предложишь мне купить у итальянцев какой-нибудь старенький линкор?
– Лери, ты начинаешь ворчать, как старая дева. В чем проблема? На кой тебе сдался этот хренов Кирби? Что он решает? Мы здесь – просто гости, и не более того.
– Ты не понимаешь, – горько выдохнула Валерия, – я торчу тут уже черт знает сколько времени, и только недавно у нас что-то стало получаться, мы вышли на какую-то информацию…
– Я все понял, ты можешь не продолжать. – Кай присел на подножку машины и сделал большой глоток. – Извини, но ты все-таки остервенела за эти годы. Я всегда говорил, что одинокая женщина – явление социально опасное. Ты привыкла к тому, что Кирби легко контролируется и покорно выполняет все твои требования. Я видел это с первого дня. Теперь Кирби вдруг решил взбрыкнуть – и у тебя начинается истерика. Странно, почему я ни разу не видел вас в одной постели? Чего это ты стала так маскироваться?
– Харкаан! – Женщина вскочила и уперлась в него ненавидящим взглядом. – Ты… ты все тот же чертов аристократ, лорд айсбергов и снежных полей! Т-ты хочешь сказать, что ты по-прежнему умнее всех? Что ты по-прежнему видишь все и вся?
– Не заикайся, – усмехнулся Кай. – Это становится смешным. Где твоя хваленая логика?
Он поднялся на ноги и попытался обнять ее. Валерия не сопротивлялась – опершись о выгнутое крыло «Форда», она застыла в его руках, спрятала голову в распахнутой летной куртке.
– Лери, – начал Кай, но осекся: как он ни старался голос зазвучал все так же холодно и насмешливо. Женщина дрогнула, вырвалась из его объятий и вздернула голову, глядя ему прямо в глаза:
– Так кто из нас скотина, Харкаан?
Он машинально сжался, ожидая звонкого хлопка закрываемой двери, но леди Валерия уже взяла себя в руки, удара не было, она не могла позволить себе такой, слишком женской, слабости. Кай остался один.
– А постарела ж ты, стерва, – меланхолично пробормотал он. – И с чего бы это?
Сделав еще глоток, Кай забрался в салон автомобиля, не глядя нащупал торчащий в панели ключ зажигания и пустил двигатель. Ворота внутреннего двора были распахнуты. Он медленно проехал через полукруглую арку и загнал машину в угол двора, где стоял пыльный «Бентли» с поднятой брезентовой крышей.
Возле цветника на низкой скамейке сидел Больт. Над ним висел приделанный Каем плафон – в его свете гауптман задумчиво чистил итальянскую «беретту», захваченную им с лодки. Автомат попал к ним прямо с поля боя, и забитый пылью затвор никто не пытался приводить в порядок. Больт, облюбовавший эту дурацкую игрушку, поклялся вычистить его при первой же возможности.
Однако сейчас он сидел под плафоном вовсе не из-за автомата. Заглушив двигатель «Форда», Кай подошел к нему и уселся рядом. Гауптман медленно поднял голову.
– Слушай, – с горечью произнес он, – что у нас тут происходит? Лок, весь в слезах, вдруг бросился на меня на лестнице с поцелуями, потом… убежал, черт его возьми. На втором этаже эта, как ее… Нора – в истерике бьется. Ты не в курсе?..
– Кирби решил закончить свою коммерческую деятельность, – скривился в ответ Кай. – Валерия сейчас тоже… бьется.
– Черт. – Больт сплюнул себе под ноги, затем решительно замкнул затворную раму и отложил автомат в сторону. – Тебе не кажется, что ты слишком критичен в отношениях с ней?
– Что ты можешь в этом понимать? – едко усмехнулся Кай. – Кто ты вообще такой, чтобы делать какие-либо выводы?
Больт горестно покачал головой.
– Схожу я за выпивкой…
– Не нужно. – Кай поднял руку с графином, и резной хрусталь засверкал в свете лампочки. – У меня все с собой.
«А странно, – вдруг подумал Кай, глядя, как его друг глотает вино, – в ней действительно что-то изменилось. Трудно сказать, что именно, но она явно стала какой-то не такой – то ли в самом деле постарела, то ли что-то еще. Но стоит ли из-за этого менять свое отношение к ней? Кто может сказать, что у нее в голове на самом деле? Долг всегда стоял у нее на первом месте – точнее, придворное понимание долга, будь он проклят. Даже то, что я привык считать предательством, у нее легко укладывается в обычные рамки собачьего служения императорской руке…»
Он взял протянутый ему графин, сделал большой глоток, и вдруг вместо привычного уже рисунка далеких – боже, каких далеких отсюда! – созвездий в глазах завертелись картины тех дней, которые он изо всех сил пытался выбросить из памяти.
…Валерия сопровождала Седьмую Звезду в качестве главного наблюдателя императорского Совета Безопасности. Компетентность, отличные манеры и, главное, – статус возлюбленной одного из самых известных офицеров-охотников обеспечили ей благосклонное отношение даже со стороны известных скептиков, не пускавших в свой круг никого из чужаков. Война, яростная, но быстротечная, шла к концу. Последняя миссия Седьмой Звезды – выход в Зону Донг, все еще занятую противником, была довольно спонтанной, приказ на выполнение пришел неожиданно, и мало кто заметил отсутствие на флагмане императорского наблюдателя. Валерия исчезла неожиданно, успев лишь сообщить – что она переправлена в столицу для подготовки кого-то срочного отчета. Если бы он мог знать, что это будет за отчет…
Когда Седьмая Звезда Саргона вернулась на орбиты базовой системы, многих из ее воинов уже ждало типовое обвинение: незаконные контакты с чужими расами, сомнения в верности пресловутого Пути Императора, разложение лояльных войск и прочие признаки государственной измены. Разумеется, такие обвинения невозможны без четкой, грамотно подготовленной свидетельской базы, и она была – составленная и обработанная императорским генералом Валерией С. Мелби…
В числе обвиненных был и Кай. Разумеется, придворные лизоблюды, устроившие это шоу, прекрасно понимали, что никогда и ни при каких обстоятельствах они не смогут добиться выполнения приговора, вынесенного в отношении кого-либо из офицеров Седьмой Звезды, но им было необходимо верноподданническое представление, и они сумели поставить его с пышностью и размахом. Руководила дознанием, конечно же, сама леди Валерия.
Люди, делившие с ней стол (что для саргонца уже немало), люди, у нее на глазах уходившие в бой, – эти люди оказались обвалянными в смоле и перьях, поднятыми на Голгофу императорских директив, объявлявших их едва ли не главными врагами человечества. Все это было работой, блестящей работой очаровательной женщины, которую принял к себе пятый лорд Харкаан, наследник старинной и почтенной, в веках прославленной фамилии. В этой ситуации даже самоубийство не могло быть для него выходом.
Кай валялся у Валерии в ногах, умоляя ее перенести всю тяжесть обвинений на него одного, оставив ему возможность уйти с незапятнанной честью, но она лишь поджимала в ответ губы, прося его милость лорда Харкаана покинуть кабинет. Наоборот, она сняла с него большую часть статей, оставив лишь незначительные: нелояльность и недостаточное почтение к властвующей Фамилии…
Все – от командующего до рядового техника – понимали, что Кай Харкаан виновен лишь в том, что не смог противиться зову своего молодого еще сердца, но честь среди них стояла выше любых законов. Честь рода Харкаан оф Саргон была уничтожена раз и навсегда, и он, один из лучших среди равных, метался в поисках выхода… которого не существовало.
Годы, казалось, все же смогли изменить эту женщину. Кай догадывался, что скандал, поднявшийся после того, как Седьмая Звезда объявила о своем недоверии императорскому правительству и неожиданно для всех покинула систему базирования, скорее всего повлиял на ее карьеру отрицательно. Новарра подробно рассказал ему о событиях, происшедших вскоре после его бегства. Седьмая Звезда сосредоточилась вокруг родного Саргона, превратив его в мощнейший бастион галактики: император был близок к удару, но понимал, что может только ждать, ждать, пока не улягутся страсти и можно будет вести с Саргоном более-менее спокойный разговор. Кай не знал, как провела эти одиннадцать лет Валерия, но понимал, что вряд ли она была счастлива. Ее всегда манил далекий, но бесконечно яркий блеск императорского двора; будучи оторванной от старой мечты ворваться в этот океан фальшивого, неестественного, словно галоген, света, она наверняка чувствовала себя совершенно потерянной.
«Наверное, – подумал Кай с горьковатым, но все же злорадством, – ты мучилась не меньше меня… А теперь для тебя вдруг открылись новые, такие волнующие перспективы – уничтожить лойта, расписать самое себя в ярчайших тонах, и тогда о тебе заговорят вновь, а это самое главное!»
За ушами защипало – слабо, почти неощутимо, но Кай сразу понял, что это значит. Он поднял графин, сделал пару глотков и повернулся к Больту, который продолжал меланхолично драть банником ствол «беретты».
– Похоже, Кирби начал передачу товара, – сказал он. – Не знаю почему, но он всегда делает это по ночам.
– Да? – отозвался гауптман. – И что, они уйдут сегодня же?
– Вряд ли, – усмехнулся Кай. – Им нужно перетащить целую кучу имущества: Кирби собирается забрать лодку и даже автомобили. Непонятно, на что они ему сдались?
Больт недоуменно фыркнул, приложился к графину и вернулся к чистке автомата.
– Дыру в стволе протрешь, – заметил Кай. – Ты уже полчаса его драишь – не надоело?
– А я думаю, – ответил Больт. – Я думаю о том, чем все это закончится. Уеду в Южную Америку, буду преподавать историю в каком-нибудь провинциальном колледже, потом женюсь, наверное. Там ведь ценят людей с дипломами европейских университетов.
– А в небо не потянет?
– В небо? – Гюнтер поднял на Кая свои голубые глаза, ставшие в этот момент по-детски беззащитными. – Вот это вопрос! Если честно, меня и сейчас тянет. Кстати, а ты что, чувствуешь, как работает эта их машина времени?
– Я чувствую, как работает генератор. Это высшая техника: мы, например, понимаем, как он действует, но создать такой не можем. Это не тот случай, когда можно просто скопировать все детальки, слепить из них кучу и все заработает как надо. Генератор преобразует энергию гравитационного поля планеты – у нас такие тоже есть, но вот мощность… Этот генератор мощнее, чем громадные контуры на тяжелом боевом звездолете Саргона.
~ Я все равно ни черта не понимаю, – горестно вздохнул Больт. – Я никогда не пойму, как все это работает.
– А что, я понимаю? Как работает хронотранспорт – этого не понимает никто из людей. Мы просто следуем букве подробных инструкций, которые предписывают делать то и запрещают делать это. Вот и все.
Точно так же дикарь может стрелять из автомата, совершенно не понимая, какие дьявольские силы выталкивают из ствола пули. Ведь в принципе мы, люди, – раса еще очень молодая, мы только учимся осваивать пространство и защищаться от врагов. Мы еще очень наивны и слабы. К примеру, звездолет торговцев-мингов способен пересечь полгалактики за неделю ходового времени.
– И вы тоже не знаете, как? – улыбнулся Больт.
– Да нет, мы знаем, но до такой техники дойдем еще не скоро. А для мингов любая техника – это далекое прошлое. Они интересуются не техникой, а вещами, весьма далекими от человеческого понимания.
В глубине дома раздался удар – настолько сильный, что на первом этаже зазвенели огромные стекла; казалось, где-то под крышей упало что-то очень тяжелое, способное проломить своей массой перекрытия. Кай вскочил со скамейки и опасливо прислушался.
– Что это за чертовщина? – недоуменно спросил он.
Словно в ответ, со второго этажа раздался длинный, полный ярости визгливый крик. Кай не мог сказать, мужчина то был или женщина; более того, голос показался ему совершенно незнакомым. Через несколько секунд вверху захлопал выстрелами бластер Валерии. В воздухе появился слабый запах жженого дерева.
– За мной! – рявкнул Кай, расстегивая болтавшуюся на бедре кобуру.
На первом этаже здания не было ни души. Вместе с размахивающим автоматом Больтом они пробежали через служебную пристройку, где обычно спали мужчины из команды Кирби, но не обнаружили там никого. Второй этаж был также пуст. Дымом тянуло сверху, и Кай бросился на узенькую боковую лестницу, которая вела на мансарду.
Дверь большой комнаты левого крыла была распахнута. Кай влетел в просторное, залитое ярким светом помещение с косым потолком и замер в недоумении.
Возле самой двери стояла Валерия с бластером в руке. В метре от нее лежал очень странный человек огромного, более двух метров, роста, туго затянутый в одежду из серой переливающейся пленки. Его голова, все еще увенчанная остроконечным белым шлемом, была очень аккуратно прожжена почти по центру лица – так стрелял офицерский игольчатый излучатель, который сжимала Валерия. У противоположной от двери стены лежал еще один человек в сером, такой же громадный, как и его коллега; Каю было плохо видно, куда именно попали выстрелы Валерии, но большая лужа крови и неестественно скрюченный вид говорили о том, что он также мертв. Впрочем, не эти загадочные пришельцы так поразили Харкаана – почти рядом с Валерией, у старинной тяжеловесной кровати с балдахином, на коленях стоял полуголый Лок, и его голова лежала на окровавленной груди брата. Кирби выглядел в высшей мере странно – у него отсутствовали ноги, но они были не оторваны, нет – их, казалось, отсекли тяжелой гильотиной, которая неровно ударила по его бедрам. Кай впервые видел такую аккуратную травматическую ампутацию.
– Что с ним? – спросил он, делая попытку приблизиться к кровати, но Валерия не дала ему, цепко схватив за плечо. – Он мертв?
– Уже да, – слабо произнесла она. – Мы ничего не смогли бы сделать. Он ввалился сюда с пробитой головой и успел сказать лишь несколько слов.
– А кто эти громилы? – продолжал недоумевать Кай. – И что у нас тут горит?
Валерия бессильно замотала головой, отпихнула Харкаана в сторону и выползла из комнаты, слабо цепляясь ногтями за дверной косяк.
– Гюнтер, – распорядился Кай, – обойди мансарду и посмотри, не горит ли тут что-то еще. Потом возвращайся сюда.
– Jawohl… – растерянно отозвался тот.
Дымилась, как и следовало ожидать, противоположная от дверей стена – в нее попали лихорадочные выстрелы Валерии. Недолго думая, Кай расколотил о тлеющие доски попавшую под руку тяжелую бутыль с вином, которая стояла под кроватью, и только потом, убедившись в отсутствии других очагов пламени, повернулся к Локу.
– Где все остальные? Ты можешь говорить?..
Зорган ответил ему неожиданно твердым голосом:
– Считай, что мы остались вчетвером. Послушай, там, в шкафу, должна быть целая куча алкоголя. Найди что-нибудь. Вряд ли я смогу идти.
Кай распахнул дверцу старинного буфета и не без удивления уставился на солидную коллекцию дорогущих бутылок. Поколебавшись, он извлек пыльную бутыль с французским коньяком, ударом ладони отбил горлышко и протянул ее Локу.
– Ты можешь говорить? – повторил он. – Что здесь произошло?
– А ты до сих пор не понял?
Лок поднялся, тяжело сел на кровать рядом с изуродованным телом брата, и Кай увидел его аккуратные, по-девичьи острые груди, не прикрытые сейчас ничем. Харкаан сунул в кобуру ненужный уже бластер и снял с себя кожаную куртку.
– На, надень.
– Да какого черта, – вяло отреагировал Лок, набрасывая «канадку» на свои округлые плечи, – ты что, никогда не видел женщины?
– Для меня ты не женщина. Впрочем, сейчас, кажется, не время. Итак: что же произошло? Где ваши люди?
– Там же, где и Кирби. – Лок глотнул коньяка, очень по-мужски шмыгнул носом и достал из кармана шортов пачку английских сигарет. – Эти, – он указал на огромных мертвецов, застывших на полу, – стража «грандов». Нас раскрыли. Нас ждали «на том конце провода», теперь ты понимаешь?
– Значит, машина управляется только с этого модулятора? – быстро спросил Кай. – Там, во времени старта, только мертвый приемник?
– А что, бывает иначе?
– Бывает. Но почему Кирби?..
Лок понял его без пояснений. Он грустно улыбнулся, чиркнул колесиком зажигалки и ответил, пуская к потолку едкий дым:
– Я отключил блок на секунду раньше, чем следовало. Его ноги остались там… Я был очень напуган. Если бы Валерия пришла чуть-чуть позже, меня тоже убили бы.
В комнату вошел Больт.
– Огня нигде нет, – сообщил он, растерянно озираясь по сторонам. – Что мне теперь делать?
– Искать лопаты, – морщась, ответил Кай. – Нужно зарыть трупы… этих. Черт, нам придется копать аж три могилы. Посмотри у меня в сарае, лопаты там должны быть. Я снесу трупы сам: судя по их размерам, они должны быть очень тяжелыми. Вообще непонятно, – пробурчал он себе под нос, разглядывая мертвецов, – с гравитацией все в порядке, отчего же они такие здоровенные? Просто монстры! Странная какая-то мутация, никогда такой не видел.
– Почему же странная? – отозвался Лок, вставая. – Просто наведенная.
– Наведенная?! – Кай не поверил своим ушам. – Наведенная мутация? Ваши правители сознательно осмелились влезть в генокод человека?
– Ну да. Эти – «псы», у них ума как у собаки. Они могут бегать, хватать, стрелять, а с мозгами у них туго. Да и зачем?
Кай провел рукой по лицу и покачал головой, словно человек, вдруг услышавший истинное откровение.
– Теперь я начинаю кое-что понимать, – устало вздохнул он. – Если ваши уроды «гранды» решились на такое варварство, даже не думая о последствиях… ну, что тут сказать? На свете существует такой Кодекс Хрембера, – никто не помнит, кто такой этот Хрембер, к какой расе он относился и когда этот кодекс был создан, но факт то, что к нему обязательно присоединяются все мыслящие, желающие жить в мире и покое. Это своего рода «свод законов» Галактики. Одна из статей этого кодекса прямо – слышишь, прямо, это очень серьезно! – прямо запрещает любые генетические модификации внутри разумной расы. Слишком уж много тут соблазнов, а конец всегда один. Самое интересное, что с кодексом человечество было ознакомлено еще до Большого Взрыва, еще до бегства с Земли моих предков. Так что ваши «гранды» не могут не знать, что они делают.
– Ну и что? – безразлично спросил Лок.
– А то, что Землю может атаковать кто угодно и с какой угодно целью. Галактика живет по жестким законам, нарушать которые не может никакой сатрап, никакой, черт бы его взял, император; тот, кто этим законам не подчиняется, ставит себя под огонь любого авантюриста: его действия не вызовут и тени осуждения. Прецеденты уже были. Я не исключаю, что, если об этом узнает Салазар, он примет меры, соответствующие его буйному темпераменту. Так что лучше не рассказывай про этих «псов» нашей дорогой леди Валерии. Пускай она думает, что вы все – только жертвы мутаций, но никак не продукт отработанной технологии.
Рядом с трупами обнаружилось оружие – массивные нескладные конструкции, стреляющие небольшими, размером с палец, ракетами. Магазины были почти полны, и Кай отложил эти «ракетницы» в сторону, хотя и понимал, что пользоваться ими сможет, пожалуй, только он сам: каждая такая штуковина весила под два десятка килограммов. Матерясь на чем свет стоит, он стащил трупы во двор и зашвырнул в салон «Бентли», сорвав перед этим крышу.
В чулане каретного сарая Больт нашел пару лопат. Сложив их в автомобиле, он уселся за руль, а Кай нырнул под радиатор с заводной ручкой.
– Будь внимательна, – сказал он Валерии. – У меня, откровенно говоря, дурные мысли. Но об этом потом.
Двигатель завелся с пол-оборота.
– К морю, – решил Кай. – Зароем этих уродов на пляже, и через пару дней прибой смоет все следы могил.
* * *
– Лери, приди в себя! – Кай затряс скрючившуюся в кресле женщину за плечо. – Лери, мы должны срочно предупредить Лизмора о том, что случилось! Ты понимаешь, что я говорю? У него тот же самый канал и ему грозит опасность!
Валерия облизала пересохшие губы и поднялась. Ее глаза были пусты, словно она находилась за границами этого мира.
– Ты знаешь его частоту? – продолжал Кай, бегая вокруг нее. – Где твой «Марджори»?
– Да, – глухо произнесла Валерия, – я знаю. Я все знаю. Сейчас, обожди минуту.
Сгорбившись, как старуха, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж. Больт проводил ее белыми от ужаса глазами и повернулся к Каю:
– Я никогда бы не подумал, что эта женщина может прийти в такое состояние. Что с ней?
– Похоже, Кирби был ей дорог, – сморщился Кай. – Конечно, она это тщательно скрывала, но – знаешь, как это бывает у стареющих красавиц?
Больт зачем-то пригладил волосы и сел на стул посреди гостиной. Он выглядел не усталым, а скорее каким-то опустошенным, словно из него вынули душу. Впрочем, то же самое можно было сказать и про Кая.
Харкаан стоял посреди комнаты, тупо разглядывая стол с графином и парой бокалов, один из которых был наполовину полон красным вином. По большому счету, ему уже все было безразлично. Он присел на столешницу, схватил недопитый бокал и вылил в рот его содержимое. События последних часов ввергли его в состояние полнейшей апатии.
– Гюнтер, – произнес он, не оборачиваясь, – если тебе не трудно, разыщи Лока. Я подозреваю, что он наверху, со своим братом. Позови его сюда.
Больт молча встал и двинулся по лестнице. На площадке второго этажа он разминулся с Валерией, которая уже держала в руках черную трубку «Марджори».
– Ну? Ты помнишь частоту? – спросил Кай, когда она спустилась вниз.
– Зачем мне ее помнить, – отозвалась женщина, – ее помнит сам аппарат. Сейчас, я все найду в его памяти… ну, вот. Отправлять вызов?
– Да, немедленно. Насколько я понимаю, Лизмор всегда таскает с собой свою «говорилку». Он связан не только с нами.
«Марджори» тихонько запищал, свидетельствуя о постоянных попытках выйти на связь с анонимным объектом, ожидающим на заданной частоте. Кай вздохнул и вытащил из портсигара последнюю сигарету. Аппарат продолжал жалобно пищать.
– Да что же ты, черт тебя подери?.. – прошептал Кай.
Валерия перенабрала команду вызова. Ответом было все то же пищание. Наконец через пару минут, когда Кай уже начал отчаиваться, «Марджори» радостно взвизгнул. Кай поспешно выхватил аппарат у Валерии.
– Хай, Лизмор! Лизмор?..
В ответ он услышал длинную фразу, насыщенную почти незанакомым ему кирклендским матом. Отдышавшись, Кимбол продолжил более цивилизованно:
– Вы что, не могли найти другого времени? Вы буквально сняли меня с женщины, милорд!..
– Я не мог найти другого времени, – помимо воли хихикнул Кай. – Потому что… – Он тяжело вздохнул и сделал паузу, подбирая слова. – Потому что случилось несчастье.
– Что?! Вы?..
– Нет, пока еще не я. Слушайте меня внимательно: как я понял, ваш канал в старт-эпохе раскрыт стражей «грандов». Кирби, который сунулся к своим с новой партией товара, был убит. Вместе с ним погибли все, кроме Лока, который дежурил на местном модуляторе. Двое стражников ухитрились прорваться сюда, но леди Валерия упокоила их на месте. Теперь… – Кай помедлил, – нас осталось четверо.
– Погибли все… – как автомат, растерянно повторил Лизмор.
– Да, погибли все. Вы понимаете меня? На том «конце провода» – засада! Вы отрезаны от старт-эпохи, там вас ждут!
Лизмор тяжело задышал. Кай хорошо слышал, как он потянулся за стаканом и шумно глотнул.
– Прошу прощения, это не стража, лорд Кай. Я хорошо знаю, кто это натворил, но в данной ситуации я совершенно бессилен. Хм-мм… Ну что ж, значит, мне придется остаться здесь навеки. Может быть, оно и к лучшему. Мои люди тоже не особенно рвутся домой.
– Я ценю ваше хладнокровие, дружище. Но это еще не все.
– О Бездна! Что же еще?
Кай вздохнул и принялся в очередной раз пересказывать историю, случившуюся на египетском побережье. Лизмор слушал его не перебивая и время от времени с шумом прикладывался к вину.
– И вы считаете, что это не случайность? – спросил он, когда Кай наконец умолк.
– Боюсь показаться паникером, но мне начинает казаться, что беда с Кирби и прочими тоже не случайна. Случайности, запрессованные в такой короткий промежуток времени, выглядят слишком подозрительно. Вы думаете иначе?
Лизмор долго молчал.
– Давайте-ка вот что, – глухо заговорил он после паузы, – в ваш истребитель сядут четверо?
– В принципе, да, тем более что Лок с Валерией довольно субтильны. Вы предлагаете эвакуацию?
– Пока нет: я просто хочу сказать, что вам не следует разделяться. Я имею большие сомнения насчет вашей версии, но… – Лизмор вновь сделал глоток, и Кай подумал, что он, наверное, пьет прямо из бутылки. – Но все же отбрасывать ее не стоит. В рубке «Дельты» вы, вероятно, неуязвимы?
– Разумеется. В худшем случае я уйду из атмосферы и смогу обороняться от кого угодно. У меня полностью заряжены все батареи.
– Ну, речь сейчас не о батареях. Я хочу, чтобы вы прибыли ко мне в гости, причем немедленно.
– Где вы находитесь?
– Я в окрестностях Тулона, сейчас это место вполне безопасно. Я наведу вас, как тогда, в Пикардии.
– Мы не можем вылететь прямо сейчас – нам нужно похоронить беднягу Кирби. О Бездна, какая жуткая ночь! Давайте-ка часа через два, не раньше.
– Через два часа начнет светать. Ну, ладно, будь по-вашему.
Отключив «Марджори», Кай повернулся к Локу, которого привел Больт.
– Тебе следует проститься с братом, – сказал он.
Глава 7
– Под нами какие-то огоньки. – Больт, подавив зевоту, потянулся в кресле и с любопытством уставился в полукруглый экран, показывающий нижнюю полусферу.
Кай врубил видеополе, чтобы посмотреть себе под ноги.
– Корсика, – равнодушно сообщил он. – А ты чего не спишь?
– Не хочу. – Больт все-таки зевнул, потирая красные глаза. – Я уже не усну сегодня.
Харкаан пожал плечами и зачем-то оглянулся. За его спиной в узких складных креслицах дремали Лок с Валерией. Кай подумал о том, что гибель Кирби была потерей для обоих, но потерей, кажется, слишком разной. Если с Валерией все было более-менее ясно, то отношения братьев всегда были для Кая загадкой. Ему приходилось видеть Лока несчастным, и всегда это было как-то связано с Кирби.
Кай расслабил мышцы спины. Его кресло послушно изменило форму, обеспечив, как всегда, максимальный комфорт выбранной позы.
«А ведь я, – вдруг сказал он себе, – я тут теперь за „папу“. Глупости, мне еще никогда не приходилось нести такую ответственность за людей, а теперь – пожалуйста. Лери, кажется, просто старая истеричная баба, от Гюнтера толку тоже немного. Лок – загадка: сколько я его знаю, а до сих пор не могу составить определенного мнения».
Далеко внизу появился контур французского берега. Не выключая видеополя, Кай машинально нащупал нужный модуль пульта и выдал команду на пологое снижение. Красные циферки, висящие в иллюзорном пространстве возле его левого локтя, указывали расстояние до маяка. Сейчас «Дельте» оставалось около трех минут полета на заданной скорости. Машина должна была пройти чуть восточное Тулона, снизиться и опуститься в гористой местности в полусотне километров от побережья.
Кай вздохнул. Небо за его спиной начало светлеть; он не любил летать днем, сам толком не зная, почему. Парение в ясной ночи, под черным куполом звездного неба будило в нем туманные, давно забытые чувства – восторг и ярость полета в бескрайнем пространстве, насыщенном мириадами живых, пульсирующих глаз – глаз Бездны.
«Дельта» пересекла линию побережья. Где-то по левому борту остались гаснущие огоньки рассветного Тулона, внизу промелькнул какой-то крохотный городок, и суша стала отчетливо подниматься, из предутренней дымки прямо по курсу неторопливо выползали заросшие лесами горы.
– Садимся, – сказал Кай, переходя на ручное управление. – Буди пассажиров.
Истребитель мягко опустился в сероватое марево осеннего тумана. Мудрая аппаратура сделала картинку более приемлемой для человеческого глаза: Больт отчетливо видел, что Кай сажает машину на ровный луг в сотне метров от большого, заросшего ползучим вьюном строения, но, когда раскрылся люк, он оказался в еще темной сырой мути, скрывавшей в себе и луг, и замок, и недалекие зеленые склоны. Это было настолько неожиданно, что гауптман недоуменно крякнул и снова сунул голову в рубку, чтобы точнее сориентироваться, куда идти.
Из тумана появилась уже знакомая фигура Лизмора в небрежно накинутом на плечи летнем пальто.
– С прибытием, герр Больт, – произнес он на своем певучем немецком, приподнимая над головой тирольскую шляпу с перышком. – Как добрались?
– Благодарю, – чихнул в ответ Больт, – дьявольщина, ну у вас и туман!
– Рассвет, – натянуто улыбнулся Лизмор. – Лорд Кай, вы в порядке?
– Если не считать того, что я близок к умопомрачению. – Кай помог заспанной Валерии спрыгнуть на мокрую траву.
– Ну, раз вы шутите, значит, дело не так уж плохо. – Лизмор перешел на родной язык. – Миледи?..
– Миледи, вероятно, будет спать, – ответил за нее Харкаан, – равно как и Зорган. А мы… Я надеюсь, у вас есть кофе? Настоящий бразильский кофе?
– Желудей не держим, – почти обиделся Лизмор. – Идемте в дом.
– Кому принадлежит эта усадьба? – не без удивления поинтересовался Кай.
– Одной моей любовнице, милорд. Вам не следует ни о чем беспокоиться: здесь нас точно никто не достанет. Сюда ведет одна-единственная дорога, так я ее на всякий случай заминировал.
– Ого! И чем, если не секрет?
– «Слезы дракона», милорд. Слыхали?
– Вы радикально остроумны, старина, – хмыкнул Кай, представляя себе, что произойдет с непрошеными гостями, рискнувшими сунуться на дорогу, прикрытую таким образом. «Слезы дракона» представляли собой малонапряженный полевой эмиттер психотронного действия: человек, угодивший в сферу его действия, неизбежно пугался до расслабления кишки и бежал ко всем чертям, напрочь забывая о том, куда он вообще должен был попасть.
Лизмор провел гостей в готически просторный холл старинного дворца, передал Валерию и Лока подбежавшей девушке-служанке и взмахнул рукой, предлагая садиться в кресла перед сонно тлеющим камином. Через минуту он появился с большим подносом, на котором красовались кофейник, чашки и коньяк.
– Я свихнусь от алкоголя, – пожаловался Кай. – Хотя, если бы не он, я бы свихнулся еще раньше. Что-то слишком много событий, дружище!
Лизмор молча кивнул и уселся в кресло.
– Итак, вы считаете, что несчастье, происшедшее с Зорганом и его людьми, тоже связано с деятельностью лойта? – спросил он, наливая себе кофе. – А вам это не кажется слишком уж фантастичным?
– Фантастичным мне кажется присутствие британского полковника на побережье, – буркнул в ответ Кай. – Объясните мне, что он мог там делать?
– Да все, что угодно. Перепил за картами, поехал проветриться. Мало ли что. Видите ли, – Кимбол отхлебнул из чашечки, пожевал губами и поднял на Кая меланхолично-непроницаемые глаза, – я почти уверен, что провал с нашим делом в старт-эпохе вызван совершенно земными и банальными причинами. Клан Кирби имел и имеет целую кучу завистников – не забывайте, пожалуйста, про его последние успехи! Я ведь там был, я хорошо представляю себе ситуацию. Его просто-напросто сдали. Точно так же, как вас сдал этот араб в Египте. Мотивация наверняка разная, а результат один.
Кай вдруг почувствовал, что спокойствие Лизмора начинает его бесить. Черт возьми, люди погибли, люди! – а он рассуждает так, словно речь идет о мизерном карточном проигрыше.
«Уймись! – одернул себя Кай. – Это ты распустился, а с ним-то как раз все в порядке. Он что, виноват?»
– Скажите-ка, старина, – негромко проговорил он, – а вы знали, что земные власти плюют на седьмую статью Кодекса Хрембера?
Лизмор понял его с полуслова.
– Да, – сказал он, заметно помрачнев. – Знал. Я что, обязан был отчитаться перед вами?
– Нет, – пожал плечами Кай. – Извините, но вы меня неправильно поняли. Я вовсе не хотел обвинить вас в чем-либо: моя резкость объясняется тем шоком, который я пережил, когда Лок Зорган пояснил мне, отчего прорвавшиеся стражники выглядят так… так странно. Вы же понимаете, что я разбираюсь в формах и причинах тех или иных мутаций нашей расы.
– Земля нарушает Кодекс не только в седьмой статье, – невесело усмехнулся Лизмор. – Но что с того? Планета умирает. Биосфера несколько восстановилась, но люди скорее всего не имеют будущего. Через сто-двести лет падут последние города, и на их развалинах будут плясать голые дикари со стальными дубинами.
Кай почти залпом выпил чашку ароматного кофе и налил себе еще. Сидящий рядом с ним Больт внимательно слушал их разговор. Усталость и сон слетели с его лица, оставив лишь легкую бледность да красноту вокруг глаз: он и в самом деле держался, не обнаруживая желания спать.
– Я думаю, что обсуждать вопросы применения Кодекса нам сейчас ни к чему, – продолжил Лизмор. – У меня есть новости из Англии.
– Наконец-то. – Кай выпрямился в кресле и нетерпеливо завертел шеей. – Ну, и что ж вы молчите?
Кимбол поднялся, подошел к камину и взял с его мраморной полки небольшую картонную папку. Следя за его движениями, Кай машинально остановил взгляд на старинных каминных часах в массивном бронзовом корпусе, украшенном ангелами и витиеватыми литыми завитушками. Стрелки показывали четверть первого, и до Кая не сразу дошло, что хронометр просто-напросто стоит.
– Здесь напечатано по-английски, – произнес Лизмор, доставая из папки лист бумаги с каким-то текстом, – но я буду для вас переводить. Итак… В конце августа нынешнего, тысяча девятьсот сорок первого года профессор Линдеман, один из ведущих британских специалистов, доложил премьеру о неслыханных успехах, достигнутых группой ученых в работе над проектом «Тьюб-Эллойс». Существует также мнение, что ряд проблем, еще несколько лет назад воспринимавшихся как неразрешимые, может быть успешно преодолен в рекордно короткие сроки. Сэр Дж. А., ответственный за координацию действий технических комитетов, вовлеченных в разработку проекта, весьма оптимистично заявил, что практическое осуществление имевшихся планов будет возможно уже в следующем, тысяча девятьсот сорок втором году…
Лизмор умолк. Несколько секунд Кай сидел с отсутствующим выражением лица, потом резко вскинулся, едва не свалив коленом свою чашку:
– Вы считаете, это то, о чем мы говорим?
– Проект «Тьюб-Эллойс», – очень тихо ответил Кимбол, – это атомная бомба. Всего два года назад, в тридцать девятом, ни один физик планеты не мог сказать, возможно ли ее создание в принципе. Сегодня она практически готова. Самое интересное – это то, что никто из ведущих ученых не заявил о каких-либо выдающихся открытиях, способных перевернуть всю ситуацию с теоретической стороной вопроса. Бомбу создали малоизвестные спецы «второго плана», никогда не считавшиеся серьезными разработчиками.
Кай вытащил из лежавшей на столе коробки «гавану», понюхал ее, меланхолично отгрыз кончик и потянулся в карман за зажигалкой.
– И что же мы можем сделать?
– Пока – ничего. – Лизмор вернулся в кресло и изящно поднес к губам чашку. – Но так будет не вечно. Подумайте, решатся ли англичане на применение бомбы, зная, что чем-то подобным располагает Германия?
– Англичане решатся, – скривился Кай, – они ненавидят немцев настолько, что…
– Давайте не будем мыслить эмоциональными категориями! – резко перебил его Лизмор. – Тем более что я уже успел заметить вашу слепую ненависть ко всему, что хоть как-то связано с Британией. Вашу, а не английскую. Хотя, конечно, в Англии ее тоже хватает. Подумайте – почему в этой войне не применяются, к примеру, боевые газы? Да потому, что они имеются у обеих сторон, принимающих участие в конфликте. Газы – штука дьявольски противная, и никому не хочется быть в этом деле первым. То же самое должно быть и с атомной бомбой.
– Ну-ну-ну! – фыркнул Кай. – Где же в таком случае смысл? Я хочу сказать, какой смысл было все это затевать? Наш приятель лойт оказывается в патовой ситуации: бомбу он сварганил, а применять ее проклятые букашки-человечки – не хотят!
– Вот об этом-то я и думаю. Эта проблема не дает мне покоя, но пока я и сам не могу найти решение… Очень похоже на то, что правительства не захотят играть с огнем.
– Значит, «одержимые» станут яростно искать способы как-то повлиять на ситуацию, вплоть до непосредственного нажима на тех, кто будет принимать принципиальное решение.
– Вы забываете сущность демократии, – рассмеялся Лизмор, – здесь решения принимаются толпой, чтобы потом невозможно было найти виновных. Очень, кстати говоря, остроумный ход. «Кто сказал „да“? Я? А вы, а вы?!» Людей, единолично принимающих принципиальные решения, попросту не существует.
– Да, мне все-таки больше нравится рейх, – пробурчал Кай, – хотя я никогда не был тоталитаристом. Я просто люблю порядок и ответственность. Вот Англия – вроде как монархия, а толку-то? Раз решения принимает «толпа», отвечать действительно некому. Но мы отклонились от темы: я прилетел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать гримасы демократии. Кстати, а кто же такой этот таинственный «Дж. А.», о котором говорится в вашем документе?
– Вы просите слишком многого. Я не знаю, о ком идет речь, более того, возможно, что настоящие инициалы этого человека – вовсе не «Дж. А.», а какие угодно другие. Англичане – мастера шифровать все на свете.
– Да, особенно надписи на туалетах…
Лизмор встал из кресла и задумчиво прошелся по комнате.
– Мне кажется, что вам необходимо отдохнуть, – мягко, но все же настойчиво произнес он. – Мы продолжим разговор во второй половине дня, милорд. Может быть, у меня появятся еще какие-нибудь новости.
Кай вежливо поклонился в ответ и поднялся. Спал он как убитый – благо не ложился более суток. В час пополудни в двери отведенной ему спальни кто-то деликатно поскребся. Кай, уже выспавшийся и пребывавший в состоянии сладкой полудремы, поспешно вскочил, набросил на плечи висевший на спинке кресла халат и отпер дверь. На пороге стояла Марианна Курбе, одетая горничной – в белом передничке поверх скромного темного платья и неизбежных черных чулках, обтягивавших ее несколько полноватые ножки.
– Господин будет ждать вас внизу, – запинаясь, произнесла она по-немецки. – Все готово к обеду.
– Спасибо, – кивнул Кай.
Выглянув в окно спальни, которое выходило на лужайку, он увидел, как водитель Йорген суетится вокруг белого летнего стола, водруженного напротив парадного входа. Через минуту к нему присоединилась и Марианна с каким-то подносом. На краю луга опытный глаз Кая распознал едва видимые контуры ставшего прозрачным истребителя. Он улыбнулся: нормальный человек его разглядеть не мог, – и отправился умываться.
Через несколько минут Кай спустился вниз. На нем красовался мундир полковника Люфтваффе с оторванной петлицей, любезно презентованный Лизмором в Пикардии; отправляясь к нему в гости, Кай распорядился собрать на всякий случай чемоданы с одеждой.
Лизмор уже сидел за столом. Рядом с ним счастливо щурилась на солнце белокурая, хрупкая, словно лицеистка, молодая женщина в светлом платье. При виде щеголевато подтянутого Кая она недоуменно распахнула густо-синие глаза.
– Вы – немец? – спросила она с очаровательной непосредственностью.
– Нет-нет, – смеясь, вмешался Лизмор, – нет, моя дорогая, лорд Кай – вовсе не немец. Просто сейчас ему хочется выглядеть воинственным. Мадам Ленуар, милорд.
Кай изящно нагнулся, приложился губами к теплой сухой ладони подруги Лизмора и уселся в легкое деревянное кресло.
– Все остальные еще спят? – поинтересовался он, оглядывая вазочки с фруктами и серебряные судки, под крышками которых скрывалось, кажется, что-то вкусное.
– Одеваются, – лениво улыбнулся Кимбол. – Хотя боюсь, что обед успеет простыть.
– Для меня – завтрак, – уточнил Кай.
Вскоре появились и остальные. Валерия, сумевшая смахнуть с себя подавленное состояние, выглядела как обычно – подтянутая, ухоженная женщина без возраста, сияющая улыбкой опытной обворожительницы. Правда, как заметил про себя Кай, сейчас в ней довольно остро чувствовалась характерная сухость кадрового офицера, совершенно не свойственная земным женщинам. Больт был одет в дорогой светло-бежевый костюм и несколько смущался. Лок, вышедший последним, походил на порядком измотанную кокотку, пережившую не лучшую в своей жизни ночь. Эти наблюдения изрядно позабавили Кая, и он приступил к еде в превосходном настроении.
В течение обеда Лизмор не торопился говорить о деле – он часто и беспричинно смеялся, отпустил несколько довольно специфичных шуток, понять которые смогли только Кай с Валерией, и вообще вел себя довольно развязно. Его подруга, встречавшая каждую остроту бессмысленной улыбкой олигофрена, удалилась сразу же после десерта, даже не выпив кофе. Лизмор проводил ее задумчивым взглядом, почему-то облизнулся, напомнив этим Каю довольного кота, – и неторопливо потянулся за сигарой. Лок тем временем мрачно налил себе уже третий по счету бокал шотландского виски.
– Как вы знаете, я обещал проследить за тем самым поездом, – начал Кимбол после многозначительного молчания.
– Да, – зашевелился Кай, – и что же?
– А то, что после долгих мытарств состав, шедший под охраной молодцев из лейб-штандарта СС «Адольф Гитлер», прибыл наконец в Тулон…
– Простите, – вкрадчиво произнес Кай, – вы, вероятно, ошиблись. Личная охрана фюрера не может отвлекаться на сопровождение поездов. Если, конечно, в этом поезде не едет сам Гитлер.
– Гитлером там и не пахло, – усмехнулся Лизмор. – А уж насчет того, кто и что сопровождал, не спорьте, я знаю, что говорю. Не может быть никакого сомнения: состав охранялся отборными эсэсовцами. Правда, в Тулоне они исчезли и вместо них появились парашютисты Люфтваффе, переодетые французскими легионерами. Но, вы знаете, оттого, что на них напялили эти кастрюли с козырьками, рожи «паршей» из остатков 7-й авиадесантной дивизии не стали менее арийскими.
– Откуда вы все это знаете? – изумился Кай.
– Милорд, я ведь нахожусь здесь далеко не первый день. Я знаю столько всего, что иногда становится тошно. Разумеется, добыть всю эту информацию было совсем не просто, но мне это удалось.
– Значит, – неожиданно подал голос Больт, – все это дело находится под непосредственным руководством самого Геринга. Кай, ты, наверное, слышал о том, что Толстяк очень хочет стать выше небес?
– Да, получается, что так, – согласно буркнул Харкаан. – Вообще, Торн говорил мне, что именно Люфтваффе занимаются всеми разработками в области нового «супероружия». Наверное, существует некий центр, из которого и тянутся нужные нам ниточки.
– Исследовательских центров, занимающихся разными суперпроектами, в рейхе несколько, – ответил Лизмор. – Это усложняет мою задачу: я до сих пор не смог понять, какой именно работает по программе, аналогичной британскому «Тьюб-Эллойс». Странное дело, но Германия сегодня разрабатывает целый фейерверк идей – от баллистической ракеты до совершенно фантастического стратосферного бомбардировщика с прямоточными двигателями огромной мощности. То ли фюрер и в самом деле сумел найти невероятных гениев, намного опережающих свое время, то ли здесь опять работает лойт.
– Скорее первое, – отмахнулся Кай. – Вы не думайте, что матка несет прямо-таки тысячи активных «горячих» полевых «отростков». Нет… насколько известно, активных не так уж и много, они не стали бы распыляться. Там, я думаю, каждый на своем месте.
– Да? – загадочно поднял брови Лизмор. – А что вы скажете на это?
Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил нечто, напоминающее собой треугольную пластинку слюды. Подняв поблескивающий треугольник на несколько сантиметров от стола, Лизмор разжал пальцы: «слюда» мягко спланировала на белое дерево и тотчас развернулась, будто сложенный конверт, превратившись в двустворчатый инфорбокс с топографическим стереодисплеем. Больт недоуменно моргнул и вытянул шею, рассматривая диковинный прибор.
– Этой модели полсотни лет, – успокоил его Кай. – Детские игрушки…
– А я люблю именно эту, – обиделся Кимбол. – Удобная штука. Итак: полковник Марк Аллен Рейнольдс, третий сын баронета Рейнольдса из… ну, это неважно. Интересно вот что: закончил Кембридж по физическому факультету, занимался вопросами, связанными с теоретикой тяжелых элементов. С тридцать второго года – в армии. Теперь глядите-ка: последнее его назначение – Гибралтар, куда он должен был прибыть в начале сентября этого года!
– Гибралтар? – не поверил своим ушам Кай. – Что-то я уже устал удивляться, старина. Что же он в таком случае делал в Александрии? Как он вообще там оказался?
– Ну, оказался он там скорее всего самолетом. Вопрос в другом: за каким дьяволом его послали в Гибралтар? Он не моряк, он не артиллерист, он даже не имеет отношения к каким-либо колониальным войскам. Зачем же он нужен на Скале? С таким же успехом его могли послать куда-нибудь в Родезию…
– А может быть, в британской армии два полковника Рейнольдса?
– Полковник – один. Есть еще капитан, но вот полковник только один. Да и инициалы совпадают. Вы же мне точно сказали: «Марк А. Рейнольдс». Или вы ошиблись?
– Бездна с вами! Конечно же, нет. Но опять-таки, каким ветром его занесло в Египет? Не мог же он следовать в Гибралтар через Александрию?
– Все может быть, милорд. Видите ли, я не знаю, откуда он следовал.
Кай расстегнул галстук. Лизмор смотрел на него спокойными, чуть насмешливыми глазами, и он вновь, в который уже раз, почувствовал его громадное интеллектуальное и, главное, – информационное превосходство.
«Проклятье, – нервно подумал он, – откуда у этого крестьянского сына столько мозгов? Как такое может быть? И откуда, в конце концов, эта его проклятая способность везде чувствовать себя хозяином положения?»
Сейчас ему страстно хотелось, чтобы рядом с ним сидел большеголовый, седой старик Новарра: воинственный мудрец, знающий ответы на все вопросы бытия и способный объяснить все на свете. Кай ощущал себя явно не готовым к решению проблем такого уровня. По большому счету, он всегда был лишь полевым рубакой, пилотом-асом, но уж никак не специалистом стратегического эшелона, способным командовать войсками и видеть дальнюю переспективу, не сверяясь с картами. Кай прекрасно понимал, что ему нельзя доверить даже легион, разве что на час, в разгаре боя, когда все более-менее понятно и никакого управления от командира практически не требуется.
– Давайте условимся, – произнес он, отхлебнув кофе, – что вы перестанете говорить загадками и ставить меня таким образом в дурацкое положение. Вы хотите сказать, что Рейнольдс прилетел в Египет не из метрополии? Он был где-то в колониях?
– Да я не знаю, где он был! – искренне возмутился Лизмор. – Я только предполагаю…
– Ну, ладно. И все-таки: что ж ему надо было в Гибралтаре? Что бы он там делал?
– А что делает вагон с ураном в Тулоне? Если его готовят к отправке, то куда? И зачем?
– Во Французскую Северную Африку, – резко произнес Больт. – Если бы его готовили к отправке на Дакар, он пришел бы в Брест. Какой идиот стал бы гнать его через тот же Гибралтар, если есть возможность этого не делать? Нет, он останется в Средиземноморье.
– При чем тут Дакар? – ошарашенно спросил Кай.
– А при чем тут Тулон? Если бы груз готовили к отправке куда-либо, кроме французских территорий на Североафриканском побережье, он пошел бы скорее всего через Марсель. Тулон просто кишит английскими агентами, это знает каждый дурак, и, раз уж командование Люфтваффе решилось гнать груз именно через эту базу, он пойдет на французском корабле – и во французский же порт.
– Какой университет вы заканчивали, герр Больт? – тихонько поинтересовался Лизмор.
– Гейдельбергский, – отмахнулся гауптман. – Но это к делу не относится… Лучше подумайте: что такого интересного может ждать нас в Гибралтаре?
Лизмор скрестил на груди руки и несколько минут задумчиво глядел на зеленоватое сияние дисплея своего инфорбокса.
– На Скалу мне не пробиться, – признал он. – Это, к сожалению, не тот случай. Хотя я допускаю, что там действительно может быть нечто любопытное. Кстати, вот вам еще одна загадка: этот странный состав формировался в Чехословакии. Потом его гнали через рейх в северную Францию; вам не кажется, что более идиотский маршрут придумать трудновато?
– Может, они хотели кого-то запутать? – вступила в разговор Валерия.
– Кого? Самих себя?
– По всей вероятности, – начал вдруг вещать Больт, и все тотчас же повернулись к нему, – существует какой-то сговор между верхушкой рейха и петэновским правительством. Без этого никакой германский груз в Тулон не пришел бы, это должно быть ясно.
– Другое дело, – подхватил Лизмор, – что все подобные вопросы решает, в общем-то, не Петэн, а адмирал Жан Дарлан, связанный с немцами довольно крепко. Но все внимание Дарлана сосредоточено на Дакаре – особенно после прошлогодней попытки союзников высадить там десант.
– Неверная посылка, – перебил его Больт. – При чем тут Дакар? Скорее всего речь должна идти о каких-то алжирских портах!
– Кстати, а груз-то еще здесь? – вмешался Кай.
– Утром был здесь. Пока его даже не начали грузить, более того – никто не знает, когда это произойдет.
– Ну, это не удивительно. Я думаю, что руководство проекта приняло соответствующие меры по обеспечению секретности. Но послушайте, Лизмор: вы не в курсе его перемещений в пределах рейха?
Кимбол сморщился и потянулся за кофейником.
– Увы, – признался он. – В рейхе-то мы его и потеряли. Именно поэтому, кстати, я и вызывал вас в Шони. У меня не было твердой уверенности, что это именно тот странный секретный состав, привлекший мое внимание в Чехословакии. Все вроде совпадало, но я хотел получить какие-то гарантии. Откровенно говоря, я не слишком надеялся на вашу помощь: это была чистейшей воды импровизация, но, как видите, она сработала. Во Франции мы его уже не упускали из виду.
Лизмор бросил взгляд на часы и хлопком сложил свой инфор.
– Я вынужден вас покинуть, – сказал он, – в Тулоне меня ждет один человек. Я вернусь ближе к вечеру. Дом остается на вас, милорд. Постарайтесь не обижать малышку Марианну.
Кай улыбнулся и согласно кивнул. День выдался теплым, осень, в отличие от туманного горного утра, не ощущалась вовсе – глядя в спину удаляющегося Лизмора, Кай подумал, что и сам не отказался бы от прогулки в автомобиле.
Через несколько минут из-за дворца выехал громоздкий чемоданообразный «Деляж» с откинутым верхом. За рулем машины сидел Йорген. Он подогнал автомобиль к парадному подъезду, заглушил мотор и вольготно откинулся на спинку дивана, попыхивая сигарой. Разглядывая шедевр французской промышленности, устаревший еще до его появления на Земле, Кай подумал, что отношения между Лизмором и его шофером выглядят довольно панибратскими. Интересно, хмыкнул он про себя, а как на это смотрит аристократичнейшая мадам Ленуар?
– У него довольно странная подруга, – словно прочитав его мысли, сказал вдруг Лок.
– Ты хочешь сказать, что она похожа на полную дуру? – повернулся к нему Кай.
– Она? – Лок скептически фыркнул и поднес к губам бокал с виски. – Она умнее нас всех. – Он глотнул, поморщился и потянулся к пепельнице за оставленной там сигарой. – Но тут не все так просто.
– Мне не всегда понятен ход твоих мыслей, – честно признался Кай.
– Еще бы, – вяло отреагировал Лок.
Валерия сочла необходимым криво улыбнуться. Ее отношения с Локом носили характер вооруженного нейтралитета – попросту говоря, пока они старались не замечать друг друга, но Кай боялся, что это может закончиться неприятностями. Он уже понял, что леди Валерия – совсем не та стальная дама, которую он знал когда-то. Жизнь порядком пожевала ее, и она может сорваться в любую секунду. Она могла успешно скрывать свои неврозы от столичного командования, но Кай сумел распознать их за довольно короткий срок. С первых же дней пребывания в Италии она показалась ему непривычно поспешной и даже какой-то издерганной; события вчерашней ночи окончательно убедили его в том, что леди Валерия не без труда контролирует свои эмоции. Глядя на нее, он испытывал чувство легкого злорадства. Ему ничего не грозило, она же – в случае малейшей неудачи – могла загреметь в отставку, чтобы вернуться на свою ненавистную захудалую планетку, с которой еле вырвалась в далекой юности.
Кай уже знал, что он будет делать, когда все это закончится. В Европе ему искать было нечего; война прекратится еще не скоро, а воевать он уже устал до чертиков. Следовательно, нужно отправляться куда-нибудь в ту же Аргентину, а потом, пользуясь послевоенным бардаком, перебираться в Штаты. Там его ждали нормальные автомобили, симпатичные девушки и какое-то подобие покоя.
В том, что жуткая охота закончится для него благополучно, Кай был уверен на все сто. В конце концов, говорил он себе, я не какой-нибудь котенок, чтобы меня топили всякие уроды! Ему оставалось жить лет шестьдесят – следовательно, их нужно было прожить с максимальным комфортом.
«Деляж» зафыркал мотором, и Кай машинально повернул голову. В автомобиль садились Лизмор, одетый в дорогой серый костюм, и его миниатюрная пассия с белым зонтиком.
– Он замечательно приспособился к эпохе, – с некоторой досадой заметила Валерия.
– Знаешь, – негромко произнес Кай, – мне все время кажется, что он не совсем тот, за кого себя выдает. Для кирклендского фермера в нем слишком много лоска. Настоящего лоска – такого, который приобретается за столетия. Ты не обращала внимания?
– Наверное, я его мало знаю, – усмехнулась Валерия, – потому что мне так не кажется. Ты что же, хочешь, что бы я проверила его прошлое?
– Скорее всего ты узнаешь, что пехотного лейтенанта по имени Лизмор Кимбол никогда не существовало в природе, – задумчиво улыбнулся Кай, провожая взглядом удаляющийся в долину автомобиль. – С ним что-то не так. И, как говорит Лок, с его подругой тоже.
– Если она играет, – хмыкнул с другого конца стола Больт, – то эта игра не выглядит дешевой. Но Локу, как я понимаю, виднее.
Зорган поднял на него свои меланхоличные темные очи и медленно провел по губам острым алым языком. Заметно смутившись, Больт поспешил наполнить свою рюмку коньяком и отправить ее в глотку. Кай не в первый раз видел, что глаза Лока действуют на летчика подобно глазам кобры: Больт испуганно прятался в себя, но, завороженный, начинал незаметно улыбаться, старательно скрывая лицо от посторонних. Не будь гауптман таким, как сам он выражался, «ученым червем», Зорган уже добился бы своего – впрочем, Каю казалось, что это и так неизбежно…
Кай пригубил вино, крепко стиснул зубами сигару и с довольным видом откинулся на спинку легкого кресла. Горный воздух действовал на него умиротворяюще, хотелось просто сидеть, потягивать вино и ни о чем не думать. Он не отказался бы от хорошей книги или хотя бы парижского журнала, но не знал, есть ли в доме что-то подобное. Спрашивать Марианну ему почему-то не хотелось.
Резной хрустальный графин на столе влажно светился красным вином. Кай сделал еще глоток, бросил в рот пахучую пластинку мягкого сыра и обвел взглядом сидящих рядом с ним. Валерия, подтянутая, словно в строю, с запавшими вдруг щеками, стеклянно глядела на густо-зеленый плюш лесов, укрывший склоны вокруг дворца. Кай поймал себя на мысли, что сейчас в ней отчетливо виден настоящий генерал – властный, вросший в свою власть и ответственность за дело, но стоит ей повернуться, посмотреть на кого-либо из них, и она снова превратится в прекрасную, нездешне лощеную женщину без намека на груз прожитых лет.
Лок безразлично потягивал дымчатый скотч, заедая каждый глоток тонким ломтиком сырокопченой, с белыми вкраплениями жира, лоснящейся на солнце колбасы. Сидевший напротив него Больт почти физически ощущал изредка скользящие по своему лицу взгляды и непритворно ерзал худым задом по креслу, не зная, куда деть свои глаза. Кай грустно улыбнулся и подлил себе вина из графина. «Нас четверо совершенно разных людей, – сказал он себе. – Практически невозможно понять, что же в самом деле нас объединяет, но именно здесь, на лужайке перед этим древним, по-германски горным дворянским гнездом, мы представляем собой единую, довольно организованную силу. Случись нам вступить в сражение, мы будем драться друг за друга, ни разу не вспомнив про ту пропасть противоречий, которая разъединяет нас в другой, нормальной жизни».
Кай не удержался от негромкой усмешки. Ответом ему был твердый вопросительный взгляд резко повернувшейся к нему Валерии.
– Легион потерянных душ, – сказал он на саргонском диалекте. – Мы, все. Да, нет?
Валерия коротко дернула уголками губ.
– Сегодня, – ответила она. – Потому что завтра – уже нет. Завтра снова придется делать выбор.
– Я сделал давно.
– Тебе так кажется – сейчас. Потом все будет иначе.
– Мне уже не придется. Ты сама знаешь. Нет?
Валерия отвернулась. Кай победно хмыкнул, потянулся к своему бокалу. Он не был уверен, что в финале она откажется от добавочного приза. Этим призом был он, лорд Кай Харкаан, беглец и отступник, ставший вдруг героем. Или нет, не ставший? Салазар Бесконечный непредсказуем, как гравитационные ветры в центре галактики. Он всегда может казнить того, кто заслужил высочайшие почести: просто так, чтобы остальные не смели расслабляться и полагать, будто какие-либо заслуги способны защитить от параноидальной ярости хохочущего вседержца. Валерию следовало держать на коротком поводке, хотя бы для того, чтобы она не тешила себя несбыточными надеждами. Странное дело, но Каю не хотелось расставаться с ней на скандальной ноте. Он знал, что не выдержит и обрушится на нее с обвинениями; это было нелепо, Кай должен был выиграть вчистую, потому что только такой выигрыш давал надежду освободиться от задавившего душу груза, который он волок все эти годы.
Удача, казалось, была почти невероятна. Им, горстке беззащитных букашек, предстояло сокрушить ужасную мощь древнего и непостижимого монстра, способного вершить судьбы целых миров; фактически они бросали вызов черному богу Бездны, мечущему по своему капризу невидимые, но страшные молнии смерти! Они не были титанами древних легенд, но Кай хорошо понимал, что даже весь императорский флот, случись ему оказаться здесь, не смог бы добавить им силы и уверенности.
«Никто из нас, – придавленный вдруг налетевшей усталостью, подумал Кай, – никто из нас не знает истины, даже я не знаю, насколько опасна эта жуткая охота на воплощение ужаса, пришедшее к нам из холодной тьмы тысячелетий. И никто не знает, насколько же высоки наши ставки. И уж точно, один только я понимаю, до чего же мы бессильны и ничтожны в этом странном бою…»
