Глава 12
Радикальное лечение
«Посёлок Целителей» с полным на то основанием можно было назвать аулом.
Два десятка саманных домишек, прилепившихся к склону горы, несколько кошар, ветряк европейского типа, воздвигнутый каким-то благодарным пациентом, и двухэтажный Гостевой Дом из песчаника – единственное приличное строение во всей округе.
Аул, одним словом.
Автобус с «археологами» оставили у Гостевого Дома. Несмотря на кажущуюся убогость, целительный аул пользовался у приезжих большой популярностью, поэтому свободных мест не было. За небольшую сумму хозяин Гостевого Дома разрешил «археологам» пользоваться удобствами во дворе и разбудил сынишку, чтобы проводил дам к доктору Ниязу.
Дамы по-быстрому воспользовались удобствами, сполоснули личики в бочке с водой и, прихватив сумку, пошли с двенадцатилетним сыном хозяина прогуляться по спящему аулу.
Алёнка выступала в роли «смертельно больного ребёнка». Ещё в автобусе «нырнула» в медитацию, и теперь Виолетта несла её на руках.
Доктор Нияз не ложился спать и с нетерпением ждал дорогих гостей. «Дорогих» во всех смыслах. Пока суть да дело, отец через ряд посредников договорился о чудесном исцелении Алёнки за десять миллионов евро.
Доктор осмотрел Алёнку, убедился в том, что она «смертельно больна», выразил сочувствие и сказал, что придётся немного подождать. Сейчас его братец-помощник решит все финансовые вопросы, и после этого можно будет заняться лечением.
Сорокалетний полноватый Нияз выглядел настоящим провинциальным доктором прошлого столетия, сошедшим с чеховских страниц: благообразное лицо, красивая бородка, тонкие очки в золотой оправе, мудрый взгляд – в общем, во всех отношениях приятный человек.
А его младший брат Рашид был похож на чёрта. Худущий, вертлявый, хитроглазый, на нём разве что таблички не было «Бойтесь, я жулик!», все остальные признаки наличествовали.
Однако выбирать не приходилось. Это конечный пункт в посреднической цепи, дальше будет Проводник и собственно Хранилище.
Пока Рашид посредством современных коммуникаций проводил сверку и готовность к транзакции с бухгалтерами Красного Дома, Нияз предложил гостьям чай на веранде и лёгкие закуски.
Виолетта чинно пила чай, приглядывая за «отключившейся» Алёнкой, а сгорающая от нетерпения Лиза спросила, нельзя ли взглянуть на Чудесного Мальчика.
Доктор сказал, что мальчик сейчас спит, но для таких дорогих пациентов нет ничего невозможного…
И отвёл Лизу в заднюю комнату, где отдыхал Чудесный Мальчик.
Опасаясь разбудить ребёнка, доктор не стал включать верхний свет и зажёг тусклый ночник с зелёным абажуром.
В небольшой кроватке, под марлевым пологом, крепко спал мальчонка лет семи. На вид это был ничем не примечательный обычный мальчик, но… Лизе не нужен был свет, чтобы определить его истинную природу.
Как только вошли в комнату ребёнка, Лиза поняла, что это не Абсолют. На такой маленькой дистанции Абсолюта почувствовал бы любой, в ком течёт кровь Правителей.
У каждого потомка Первой Династии есть особая Способность, доставшаяся в наследство от предков, которая требует неустанного развития, а также обусловленное этой способностью повышенное сопротивление ментальному воздействию.
Такая способность есть даже у дуболома Германа – это обострённое чувство опасности, которое, впрочем, он никогда в жизни не развивал: «само растёт, зачем развивать?!».
Абсолют – это редкое сочетание в одном человеке целого ряда таких способностей, и в придачу к ним солидный пакет иммунитетов к разного рода вредоносным воздействиям.
По начальному протоколу Ордена именно Абсолюты были основой Стартовой Группы, с которой после Отмены начнётся следующая Цивилизация.
На ныне вражьем, а когда-то общем для всех Хаптаи это звучит как « Тэнгхун» (Богочеловек). Но поскольку Элита отрицает существование Богов и старается избегать любых упоминаний об этих бесполезных эфемерных сущностях, для феномена был придуман простой и исчерпывающий термин: Абсолютный Человек.
Или попросту – Абсолют.
Абсолют – это лотерея, шанс выиграть в которой стремится к нулю. Предвосхитить или специально подстроить его рождение невозможно. Известно только, что Абсолют получается от союза прямых потомков Правителей, других вариантов не зафиксировано.
Итак, любой, в ком течёт кровь Правителей, безошибочно, безоговорочно, с ходу определит Абсолюта, если окажется достаточно близко от него.
Этот мальчуган совершенно точно не был Абсолютом. Абсолютно обыкновенный ребёнок. Впрочем, «абсолютно» в свете всего вышесказанного звучит как издёвка, так что лучше так: обычный ребёнок.
В нём даже не было крови Правителей, ни единой капли.
Лиза некоторое время молчала, глядя на спящего ребёнка, и боролась с чувствами.
Если с Хранилищем, Архивом и Мастером Письма всё обстоит так же, как с Абсолютом…
Тогда это полный провал операции.
Это что же получается… Получается, что весь ценнейший массив данных, переданных отцу Андреем, был «ошибочной интерпретацией», как в случае с тестовой камерой и учеником Мастера?!
– А… это… точно Чудесный Мальчик? – хриплым шёпотом спросила Лиза.
Тут в комнату заглянул Рашид и возбуждённо сообщил: всё в порядке, можно работать.
Вышли из спальни, доктор осторожно прикрыл дверь и мимоходом обрадовал гостью:
– Да, это Чудесный Мальчик… Но для общего обозрения. Для массовой публики.
– То есть настоящий Чудесный Мальчик…
– Да, он в другом месте. Я отведу вас к проводнику. А уже он доставит вас к Чудесному Мальчику. Не волнуйтесь, ваш ребёнок будет гарантированно излечен.
– Насколько гарантированно?
– На сто процентов. На тысячу. На две тысячи. Да хоть на миллион!
– Так уж и на миллион? – озорно прищурилась воспрянувшая духом Лиза.
– Уверяю вас, этот ребёнок совершенно точно творит чудесное исцеление, осечек ещё не было ни разу! Не спрашивайте, я не знаю, как это объяснить с научной точки зрения… Но это похоже именно на Чудо.
Лиза решительно потребовала, чтобы их немедля отвели к этому самому Чуду.
Доктор сказал, что отведёт завтра с рассветом, а сейчас он предлагает дамам ночлег в его доме. Время позднее, негоже гостьям шастать по горам в такую пору…
Лиза решительно возразила, используя неотразимый аргумент.
Их ребёнок смертельно болен и может умереть в любую минуту. Неизвестно, доживёт ли ребёнок до утра. Поэтому надо отправляться сейчас же, иначе договор будет аннулирован.
Доктор не стал долго раздумывать: почесал затылок, протёр платком очки и согласился:
– Что ж… Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Да тут и идти-то недалеко, через полчаса будем на месте…
* * *
Через полчаса путешественницы, сопровождаемые доктором, стояли перед небольшой хижиной, которая закрывала от посторонних взглядов вход в лабиринт древних пещер, расположенный в заросшем диким кустарником склоне.
«Археологи» двигались за ними на почтительном удалении, следя за группой по «маяку», встроенному в универсальный хронометр Лизы.
Проживавший в хижине человек, которого доктор отрекомендовал в качестве проводника, не был хрестоматийным отшельником. Это был не лишённый приятности мужчина лет тридцати, на удивление для такого захолустья хорошо выбритый и, судя по ряду аксессуаров в хижине и возле неё, вполне современный.
Загадочным и таинственным он не выглядел. Зевал, чесался, тёр глаза и сонно «угукал» с доктором – в общем, вёл себя как любой обычный горожанин, разбуженный посреди ночи нежданно нагрянувшими дальними родственниками из глухой деревни Левое Негодяево.
Над дверью хижины горел жёлтый фонарь, вокруг него роилась мошкара, в кустах трещали цикады, и в целом антураж был очень уютным и мирным, именно каким-то насквозь деревенским.
Не верилось даже, что где-то неподалёку расположено Хранилище, напичканное смертоносными ловушками и защищённое многоуровневой системой безопасности.
Звали проводника Арифом, и неожиданно выяснилось, что он не говорит по-русски. Доктор, однако, заверил, что на успех мероприятия это не повлияет. Задача у него несложная, сопроводит дам куда надо, дождётся, когда закончится сеанс, затем отведёт их обратно в посёлок.
– Единственно, в одном месте придётся завязать вам глаза, – предупредил доктор. – Это для сохранения тайны.
Доктор сказал Арифу что-то по-азербайджански, и тот показал коробку, в которой хранились несколько плотных тряпичных повязок.
– Ткань чистая, повязки одноразовые, всё гигиенично, – успокоил доктор. – Буквально на минуту, не больше. Дойдёте до определённого места, наденете повязки, а когда войдёте в бункер, повязки сразу снимут. Когда будете выходить обратно, опять же, на минуту наденете повязки. Ничего страшного, уверю вас.
– Бункер?
– Да. Чудесный Мальчик живёт в бункере.
– Понятно…
Договорившись обо всём с проводником, доктор сообщил, что минут через десять группа отправится в путь, пожелал успешного излечения и убыл обратно в посёлок.
Путешественницы присели на лавку перед хижиной и стали ждать, когда Ариф соберётся в дорогу.
Лиза растолкала Алёнку.
– «Всплывай», золотая моя! Твоя роль «смертельно больного ребёнка» сыграна успешно, публика довольна.
Пока Алёнка протирала глаза, зевала и чесалась, совсем как проводник несколько минут назад, Лиза до отказа «подзарядилась» от Виолетты. На доминирование в аэропорту и противоборство с Гафаром ушло не так уж много энергии, но в преддверии проникновения в Хранилище следовало держать контур наполненным до отказа.
Минут через пять Герман доложил, что доктор прошёл мимо, никого не заметил, и «археологи», в принципе, готовы к выдвижению.
– Ну, так и выдвигайтесь, – ответила Лиза. – Мы тоже почти готовы.
Спустя минуту она мило улыбнулась Арифу, который вышел из хижины с повязками в руках, и спросила на общеорденском:
– А этот язык тебе знаком?
– Откуда ты знаешь Хаптаи?! – страшно удивился Ариф.
– Так я и думала, – благосклонно кивнула Лиза. – Это многое упрощает…
И на два счёта взяла проводника под контроль.
На два, потому что у него было хорошее сопротивление, значительно выше, чем у обычных людей.
Сначала пришлось как следует надавить, а уже потом «набрасывать поводок».
Но это дело техники, а в целом доминирование удалось без проблем.
* * *
За десять минут Ариф рассказал всё, что знал о системе охраны Хранилища: маршрут, потайные двери и элементы их активации, расположение камер наблюдения и различных датчиков, порядок доступа на верхний уровень Хранилища, включая пароли и стандартную проверку в шлюзе на ментальный «контроль», а также неожиданные элементы «тёплой встречи» в случае тревоги. Про нижний уровень Хранилища Ариф ничего не знал, кроме того, что он есть и доступ туда строго ограничен.
Герман быстро набросал схему, отметил на ней все важные детали и сделал вывод:
– Вот от этого входа в тоннель и до шлюза при входе на уровень вам придётся топать одним. Телеметрия оборудована грамотно, «слепых» зон нет, так что мы сможем присоединиться к вам только в «острой фазе».
– Что ж… Надеюсь, до наступления этой самой фазы мы обойдёмся без вас, – сказала Лиза. – Нам главное успеть «навестись» до открытия первой двери шлюза. Всё остальное вполне решаемо…
Убедившись, что Ариф адекватно ведёт себя под контролем, экспедиция углубилась в пещерный лабиринт.
Впереди двигались дамы с проводником, в полутора сотнях метров за ними следовали «археологи».
До самого шлюза, ведущего на верхний уровень, всё шло строго по сценарию. Ариф вёл себя примерно. Дважды нажал на скрытые переключатели, оставив на них слабый оттиск подкрашенной губной помадой ладони (для «археологов»), дважды же ответил на запрос пароля через переговорные устройства, и в итоге через несколько минут дамы с проводником стояли перед шлюзом верхнего уровня Хранилища.
* * *
Ариф в третий раз ответил на запрос из переговорного устройства.
По потолку тоннеля побежали сполохи оранжевой мигалки, тяжёлая бункерная дверь с рокотом поехала по рельсу, неспешно открывая внутреннее пространство шлюза.
Железобетонная коробка пять на шесть, потолок три метра. Наружная дверь (та, которая сейчас открывается), внутренняя дверь. Слева в стене, на высоте двух метров, тянется длинная узкая амбразура.
Вот вам шлюз.
Как только дверь начала открываться, Алёнка села на пол, в позу медитации, поёрзала немного, выбирая угол в сорок пять градусов с фокусом на амбразуре, закрыла глаза, глубоко вздохнула… И «нырнула».
Виолетта с Лизой отошли на три шага назад. Ариф стоял несколько сбоку и находился в опасной близости от зоны поражения.
В отличие от основной массы сородичей, точечно бьющих при визуальном контакте, Алёнка работает из сумеречной зоны и бьёт по площади инфразвуком. Тут очень важно направление и фокус, поскольку без должного опыта в сумеречной зоне можно потерять ориентацию и ударить по своим.
Дверь ещё не встала в крайнее положение, когда Алёнка отсутствующим бесцветным голосом доложила:
– Пять.
В амбразуре были видны две головы. Сюрприз, однако! И что бы Лиза сейчас делала без Алёнки?
– Пять красных точек?
– Да.
– А это не мы, случайно?!
– Нет. Они прямо, чуть дальше.
– Они все рядом?
– Две ближе. Три чуть дальше.
Дверь встала в крайнее положение. В шлюзе воцарилась тишина.
– Почему ребёнок сидит на полу? – удивилась на Хаптаи одна голова в амбразуре.
– Ребёнок работает, – буркнула Лиза.
– Ребёнок работает, – громко продублировал Ариф.
– У тебя в секторе все пятеро? – уточнила Лиза.
– Да.
– Что значит «работает»? – не поняла вторая голова.
– Бей, – тихо скомандовала Лиза.
И, широко разинув рот, заткнула уши.
Виолетта, следившая за ней, немедля сделала то же самое.
Алёнка сжала кулачки, резко выдохнула и уронила голову на грудь.
Из амбразуры раздался истошный вопль, головы пропали.
Лиза болезненно поморщилась: ощущение было физического плана, как будто кто-то закатил ей мощную оплеуху.
Виолетта присела на корточки и мотала головой, словно её контузило.
Ариф упал на пол, скрючился и схватился за голову. Из ушей у него шла кровь.
Лиза толкнула Виолетту, схватила Алёнку в охапку и прижалась к стене.
Если в операторской кто-то остался в живых и в здравом уме… Тогда на амбразуру упадёт бронеэкран, а из потолка, в четырёх углах шлюза, вывалятся пулемётные турели, у которых, если верить Арифу, нет «мёртвой зоны».
Секунда, другая, третья…
Тишина.
– «Омега»?
– К тебе? – предвосхищая команду, уточнил Герман.
– Ко мне.
– Есть!
Растормошив Алёнку, Лиза вошла с нею в шлюз и подняла сестру к амбразуре. Узкая амбразура, взрослый даже ногу вряд ли просунет.
Алёнка, кряхтя, как недовольный гном, с трудом протиснулась через амбразуру и спрыгнула на пол в операторской.
– Брр… – раздалось с той стороны.
– Потерпи, золотая моя, – попросила Лиза. – Что видим?
Пауза, осторожные шаги внутри.
Лиза вся обратилась в слух…
– Пять трупов.
– Хорошо! Очень хорошо… Встань возле пульта, жди. Если хочешь, закрой глаза.
– Я видела достаточно трупов. Я в порядке.
Спустя полминуты в шлюз ввалились запыхавшиеся «археологи», обвешанные оружием.
– Как?
– Норма. Подсадите-ка…
Лизу подняли к амбразуре.
Она заглянула внутрь, быстро разобралась с пультом и скомандовала:
– Алё, жми вон ту оранжевую кнопку.
Алёнка ударила кулачком по кнопке.
По потолку шлюзовой камеры побежали сполохи оранжевой мигалки, наружная дверь поехала по рельсу.
– Так, я висеть не буду: как закроется дверь и загорится зелёная лампочка, нажмёшь оранжевую кнопку с цифрой «2».
– Есть.
– Потом подойдёшь к двери, щёлкнешь вон тем переключателем, и я тебя заберу оттуда. Всё понятно?
– Да.
– Хорошо…
Спустя две минуты вторая дверь шлюза была открыта.
На внутренней площадке перед шлюзовой камерой было пусто. Ни тревоги, ни топота бегущей к шлюзу группы быстрого реагирования, всё получилось тихо, «чисто», по-домашнему.
По-домашнему, от слова «Дом». В смысле, Красный Дом.
– Абсолют и Мастер Письма должны выжить, – напомнила Лиза.
– Сделаем, – заверил Герман, опуская забрало боевого шлема. – Все готовы?
– Так точно! – дружно рявкнули «археологи».
– Хорошо. Пошли, познакомимся с хранителями…
