Глава 13
Хранитель
Миновав несколько решёток и каменных дверей, добрались, наконец, до просторного прямоугольного зала примерно пять на семь метров.
Здесь, по-видимому, располагался медблок. Вдоль стен стояли шкафы и застеклённые пеналы в человеческий рост, столы с препаратами и несколько топчанов. Пахло горькими травами и едким дезинфицирующим раствором.
В медблоке хозяйничали две женщины, одетые как сёстры милосердия, опять же, неопределённого возраста: худенькие, невысокие, черты лица в полумраке не разобрать. Они традиционно для тутошней публики закрывали глаза ладонью, хотя Семён и Богдан держали фонари выше головы и направляли лучи в потолок.
Сцена с представлением повторилась один в один: « эцэ», удостоверяющее личность прикосновение («интересно, как можно, единожды прикоснувшись к человеку, безошибочно определить, что в нём течёт кровь Беса?» – призадумался Семён), восторженные вопли, поклоны.
Затем монах № 1 отдал короткое распоряжение, и ужаленным быстро и толково начали оказывать помощь.
Положили на топчаны, сорвали-срезали одежду, определили локализацию проколов и зачем-то привязали к топчанам широкими ремнями. Затем монахи стали допотопными вакуумными помпами отсасывать яд, а сёстры подготовили несколько шприцев для инъекций и взяли паузу.
У дам, оказывается, возник процедурный вопрос.
Богдан выслушал вопрос и перевёл:
– В общем, такое дело: вытяжка из яда хрустального скорпиона – это очень мощный и… очень травматичный препарат. Он даёт чудовищную нагрузку на организм. Но, если всё пойдёт как надо, он полностью нейтрализует яд.
– А если ненормально?
– Если организм не справится с нагрузкой, они умрут.
– А если отказаться от инъекции?
– Можно продолжать отсасывать яд, ввести нашу сыворотку и проводить общую терапию, как при любом отравлении. Но у них насчитали по три-четыре укола у каждого. Говорят, это очень большая доза. По-русски говоря, лошадиная доза. Я был в ауте, когда всё происходило… Они правда размером с овчарку?
– Да мне показалось, что и побольше. За рост не скажу, но в длину точно больше, раза в полтора.
– Ты представляешь, сколько яда такие огромные особи впрыскивают за один укол? При отказе от инъекции Иван и девчонки почти гарантированно умрут.
– Ага… А если организм не справится, тоже умрут… И что теперь?
– Нам надо решить, делать инъекцию или нет.
– Решай.
– Ну уж нет, теперь ты тут главный.
– А ты как думаешь?
– Я за инъекцию.
– Ты уверен, что они справятся?
– Нет, не уверен. Но… Это казуистика. Поддержи моё мнение, потом объясню.
Семён показал на шприцы и кивнул на товарищей, недвижно лежавших на топчанах.
Женщины синхронно кивнули, отстранили монахов с помпами и принялись делать инъекции.
– Объясняй.
– Ты разницу видишь между «они погибли, потому что ИХ организм не справился…» и «они погибли, потому что МЫ ОТКАЗАЛИСЬ делать им инъекцию…»?
– И там и там погибли, какая для них разница?
– Для них нет. А для нас? Нам с тобой возвращаться в Убежище и отчитываться перед Арсением… и перед Командором.
– О как… Бо, а ты не заметил, что ты сейчас рассуждаешь, как последняя сволочь?
– Согласен. Но знаешь… Они мне дороги больше, чем тебе. С Ванькой я вырос, он мне как брат. Девчонок знаю давно и считаю сёстрами… Но я вижу, ты до сих пор не понял, что такое Орден. Тебе ведь русским языком сказали: « Если по твоей вине погибнут братья – ты умрёшь». Ты думаешь, это была красивая метафора в качестве декорации для посвящения?
– Не понял… То есть, если вдруг… не дай бог, конечно… Гхм-кхм… А мы вернёмся и доложим… А?
– Если доклад будет по второму варианту, шлёпнут не задумываясь.
– Обалдеть… А главное – за что?!
– Ну, так вот и я про то же. Я не сволочь, Сёма. Я люблю их больше, чем ты. Может быть, я люблю их больше, чем себя. Но я вырос в Ордене и прекрасно знаю, как у нас решаются такие вопросы…
* * *
Сёстры сказали, что всё будет решаться в два этапа: в течение первых пяти минут после инъекции и через двадцать-тридцать минут после окончании реакции.
Не прошло и пяти минут, Ивана и девчат стало бить крупной дрожью и подбрасывать. Они надсадно хрипели, пуская обильную пену, неистово дёргались, метались в забытьи и даже подпрыгивали на топчанах, словно через их тела пропускали мощные электрические разряды.
Зрелище было жуткое и мистическое. Рывки были такими мощными, что казалось, будто в товарищей вселились бесы… С маленькой буквы бесы, не родственники Семёна из плоти и крови, а злые эфемерные сущности.
Слава богу, скоро всё кончилось: минуты через три дрожь прекратилась, тела отравленных обмякли, дыхание стало слабым и прерывистым.
Монахи тотчас же продолжили отсасывать яд, а сёстры поставили завариваться какую-то горькую траву и с неподдельным оптимизмом констатировали, что реакция идёт как надо. Если организм не справляется, то отравленный обычно погибает именно в этой фазе, на пике нагрузки. Однако это ещё не окончательный результат. Минут через двадцать всё будет ясно, а пока что надо набраться терпения и подождать.
– И на том спасибо. – Богдан промокнул вспотевший лоб рукавом – наблюдая за первичной реакцией, он здорово понервничал. – Страшная штука, эта их вытяжка. Никогда не видел, чтобы антидот вызывал такую реакцию организма. Это было больше похоже на… на экзорцизм, пожалуй…
* * *
Воспользовавшись паузой, Богдан стал приставать к Мадаю с расспросами, пытаясь вытянуть как можно больше информации. Имя он узнал мимоходом, когда сёстры обращались к монаху № 1 при обслуживании пострадавших.
Мадай был не в восторге от любопытства «слуги», но терпеливо отвечал на вопросы и лишь единожды сам задал вопрос, обращаясь напрямую к Семёну:
– О чём речь?
– Хм… «Твой слуга интересуется вопросами стратегического характера. Мне обязательно отвечать?»
– В этом месте Иван обычно говорит: «Не ври, не было такого». Так прямо и сказал «стратегическими»?
– Нет, это моя интерпретация. Но смысл именно такой.
– Я доверяю своему слуге как себе, – заверил Семён, для вящей убедительности похлопав Богдана по плечу и приложив руку к сердцу. – Так что можешь рассказывать всё, что знаешь.
Перевода не потребовалось: интонация и жесты были вполне убедительными.
В течение последующих десяти минут Мадай выдал все «стратегические секреты», которые при детальном рассмотрении оказались всего лишь исторической справкой и докладом о текущем положении дел.
Это Хранилище в незапамятные времена основали Бесы.
Последний полнокровный Бес из рода отцов-основателей убыл в лучший мир немногим более трёх месяцев назад. Благополучно избегнув вражьих пуль и клинков, он умер своей смертью в возрасте девяноста трёх лет, будучи совершенно здоровым, и даже успел оставить где-то наверху назидательные записи для потомков.
Для местных товарищей этот последний Бес был реальным Эцэбез всяких аллегорий и метафор. Все, кто сейчас находится на нижнем уровне Хранилища, – это его дети, от разных жён, а также внуки и правнуки.
Иными словами, это во всех смыслах Подземелье Полубесов, или Полукровок.
Хранилище состоит из двух уровней, верхнего и нижнего. Нижний уровень – это лабиринт тоннелей с ловушками и боевой фауной и собственно Хранилище, защищённая зона в сердце тоннельного массива, в которой хранится Архив. Сейчас мы находимся на нижнем уровне.
На нижнем уровне живут Нижние. Похоже на глупый каламбур, но по-другому не скажешь.
Иерархия и специализации у них очень простые: сержанты и рядовые, ловчие и егеря. Никаких иных групп и подразделений тут нет. Бытом и службой коллегиально управляет Совет Сержантов. У Нижних две задачи: охранять Архив и беспрекословно выполнять приказы Эцэ.
Верхний уровень – это офис, или штаб-квартира, где проживает Эцэсо своими слугами, Мастер Письма и Абсолют.
Впрочем, про Мастера Письма и Абсолюта Мадай ответил в иносказательной форме: Богочеловек и Знающий, но суть была понятна.
Раз в месяц Эцэв соответствии с инструкцией отрабатывал эвакуацию на случай вторжения. Он спускался на нижний уровень с мальчиком и седобородым стариком, они на скорость проходили лабиринт до Хранилища и прятались там, как если бы была угроза реального вражеского нападения. Все Нижние в этот момент занимали свои позиции по боевому расчёту на случай нападения, непосредственно с Богочеловеком и Знающим никто из них не контактировал.
Для Нижних было сказано, что мальчик – это Богочеловек, а старик – Знающий, они являются охраняемыми персонами и в случае, если с Эцэ что-то случится, подлежат защите по первому уровню приоритетов наряду с Архивом.
Мальчику примерно восемь лет. Лет семь назад, отрабатывая эвакуацию, Эцэ носил его на руках. Потом он вырос и стал ходить самостоятельно.
Среди Нижних бытует мнение, что Богочеловек – это ребёнок Эцэи неведомой Богини. Это мнение имеет статус факта, поскольку Нижние на полном серьёзе считают Эцэживым богом и верят, что ему вполне по силам произвести на свет Богочеловека.
Богочеловек, однако, не является Бесом и даже полукровкой. Нижние остро чувствуют Кровь и знают, что это существо другой породы, пусть даже и божественной, но он не их брат. На этот счёт есть специальное мнение: неведомая Богиня была очень сильной, и её кровь оказалась сильнее крови Эцэ.
Это, однако, ни в коей мере не умаляет могущества Эцэ, поскольку всем ясно, что без его мужского участия Богочеловек просто не родился бы на свет.
Когда Эцэ ушёл в другой мир, Нижние испытали глубокую скорбь и впали в коллективную депрессию. Впервые за всю историю Хранилища случилась ситуация, когда маленькое подземное государство, по сути являющееся абсолютной монархией, осталось без царя.
Скорбь была так велика, что некоторые Нижние умерли от тоски.
Верхние, или « Те, кто даёт нам пищу», обещали Нижним, что скоро у них будет новый Эцэ, который де-факто является реинкарнацией прежнего Эцэ. Иными словами, тот же первозданный Эцэ, только в другом обличье. И услышав такое обещание, Нижние воспряли духом и стали с нетерпением ожидать возвращения своего общего Отца.
Но прошёл месяц, другой, а Эцэтак и не появился.
В назначенное время не было отработки эвакуации: в Хранилище мог войти только сам Эцэ, поскольку система безопасности изначально была ориентирована на Бесов и гарантированно убивала простых смертных.
И вновь уныние поселилось в сердцах Нижних. Поползли слухи, что Эцэбольше никогда не вернётся и все его потомки обречены на гибель. Именно поэтому внезапное появление нового Эцэиз глубины лабиринта было воспринято Нижними с таким неистовым восторгом.
Боги смилостивились над ними, Эцэвернулся, и теперь всё будет хорошо.
– А почему они решили, что я именно тот самый Эцэ? – засомневался Семён.
– Даже и спрашивать не буду, и так всё ясно, – уверенно заявил Богдан. – Они будут считать Эцэлюбого полнокровного Беса, который спустится в их осиротевшую юдоль скорби.
– Так… Ну а если, допустим, сюда припрутся сразу два Беса?
– Интересное замечание…
Богдан задал вопрос.
Мадай пожал плечами, усмехнулся и уверенно ответил. Даже можно сказать, истово ответил, как будто свято верил в то, о чём говорил.
– Хм… Он сказал, что я, хоть и служу такому великому типу, как ты, но ума возле тебя так и не набрался, – сообщил Богдан. – Эцэможет быть только один, это аксиома. Полагаю, тут никогда не было двое Бесов за раз. И это вполне естественно.
– Почему естественно? Может, их Эцэпросто не пускал своих полнокровных родственников, чтобы не подрывали его авторитет?
– Нет, всё объясняется гораздо проще. Вы – реально редкий вид, вас очень мало. Ты первый Бес, которого я встретил за всю свою жизнь. Однако… На будущее стоит взять этот вопрос на заметку. Например, полагаю, не стоит тебе и твоей матери вместе появляться в этом Хранилище. Реакция может быть самой непредсказуемой.
– Да я здесь вообще никогда не появлюсь, только бы вырваться отсюда!
– Ню-ню…
– Не понял?
– Твоё выражение. Не зарекайся. Жизнь – странная штука. Она порой преподносит нам такие невероятные сюрпризы, что даже самые буйные фантазии по сравнению с ними кажутся детским лепетом…
* * *
О текущем положении дел Мадай доложил следующее: сейчас наверху идёт бой. Кто-то вторгся к Верхним, оттуда слышна стрельба и взрывы. В соответствии с боевым расчётом по плану действий при ЧО (Чрезвычайных Обстоятельствах), Нижние сейчас сидят в застрельных стаканах у лифтовой площадки и ждут, чем там у них всё кончится.
– Не понял… Там у них война, а эти спокойно ждут? А подняться и помочь Верхним – вероисповедание не позволяет?
Богдан задал вопросы, Мадай ответил.
Нижним запрещено подниматься наверх. Так повелел Эцэ.
Есть инструкции на все случаи жизни, Нижние их беспрекословно выполняют.
Главная задача Нижних: охрана и оборона Архива. Если враг перебьёт Верхних и вторгнется на нижний уровень, Нижние будут сражаться.
Однако вторгнуться сюда будет большой проблемой. По тревоге лифты блокируются, а лифтовую шахту перекрывает мощный гермозатвор, для разрушения которого потребуется ядерный заряд.
Но даже если враг каким-то образом исхитрится проникнуть на нижний уровень, его тут ожидает тёплый приём: лабиринт с ловушками, отравленные дротики из великого множества потайных щелей, беззвучный вокал милых летучих мышек и близкое знакомство с боевой фауной.
По тому же плану действий при ЧО Верхние при вражеском вторжении должны были первым делом эвакуировать Богочеловека и Знающего и укрыть их в Хранилище.
Однако это не было исполнено сразу по двум причинам.
Во-первых, открыть Хранилище может только сам Эцэ. Всех прочих система защиты Хранилища убивает.
Это проверено на практике.
На девятый день после того, как Эцэпокинул этот мир, его старший слуга – « Тот-кто-исполняет-волю-Эцэ» – сообщил Нижним, что Эцэ явился ему во сне и велел проверить состояние Архива.
У Нижних никогда не было оснований не доверять Верхним, поэтому старшего слугу допустили к Хранилищу.
При попытке открыть Хранилище « Тот-кто-исполняет-волю-Эцэ» погиб страшной смертью. Его убила система защиты Хранилища.
Этот инцидент подорвал доверие к Верхним.
Эцэпо определению не мог намеренно послать своего преданного слугу на верную смерть, и у Нижних возникли сомнения в том, что божественное сновидение вообще имело место. Скорее всего, старшему слуге либо было явлено ошибочное сновидение, наведённое злыми чарами, либо он действовал по своему произволу.
И дай бог, чтобы это было именно ошибочное сновидение, ибо второй вариант – это прямое предательство памяти Эцэи законов Братства.
Во-вторых, на момент нападения сверху внизу была зафиксирована вторая попытка вторжения, что автоматически отменяло эвакуацию.
– Это мы, что ли, «вторая попытка вторжения»?
– Без вариантов – мы.
– А что стало с «первой попыткой»? В смысле, с группой Мастера?
– Сейчас… С духом соберусь, спрошу…
Мадай спокойно ответил на этот вопрос.
Богдан осмыслил информацию, немного помолчал и упавшим голосом задал ещё один вопрос.
Мадай так же невозмутимо ответил и на этот вопрос.
Богдан умолк, опустил свой фонарь и выключил его. Возможно, не хотел, чтобы в этот момент хозяева уровня видели его лицо.
– Бо, не томи! Я уже понял, что всё плохо. Вопрос: насколько всё плохо?
– Двое «упали в ямку», – надтреснутым голосом доложил Богдан. – Один «насовсем», другой «тяжело». Остальных «напугала мышка». А потом… Потом их всех зарезал ловчий…
Вот как получается. Сходили на прогулку, называется. Разведали Хранилище.
И, судя по поведению Мадая, – никаких угрызений совести. Наверно, ловчий действовал строго по инструкции…
– Погоди… Это же, наверно, было на той самой развилке… «Ловчий» или «ловчая»?
– В Хаптаи нет родов. В принципе, можно уточнить, кто там был, на том участке, девочка или мальчик. Но что-то не хочется спрашивать… Я тут спросил, можем ли мы забрать останки наших…
– И что?
– Не можем.
– Почему?
– У них есть аппарат для переработки отходов. Ну… Они сами для своей живности делают комбикорм… Понимаешь, да?
– Обалдеть… Просто обалдеть!!! Это что за варварство такое?! Ну ладно, убили, получилось так. Но…
– Это для нас варварство. Для них это норма. Они действуют строго по инструкции. Кстати, если бы кто-то из них вторгся в наше Убежище, с ним поступили бы точно так же.
– В смысле, пустили бы в мясорубку?!
– В смысле, уничтожили бы. У нас нет боевой фауны, поэтому нет аппаратов для переработки. Но любой, кто вторгнется в Убежище, подлежит немедленному уничтожению.
– Да вы такие же маньяки, – с горечью констатировал Семён. – Ничем не лучше. Разве что комбикорм не делаете…
После таких новостей у Богдана пропало желание общаться.
Тут очень кстати прибежал посыльный и позвал Мадая на совещание сержантов. У Верхних наступил переломный момент, нужно срочно принимать важное решение по ситуации, поэтому собирают всех командиров.
Посыльный – мальчонка лет двенадцати, едва успев передать сообщение, с ходу прочувствовал Беса и закатил восторженную истерику.
Семён был мрачен и тих. Принимать царские почести не хотелось. Хотелось взять автомат и положить всех обитателей нижнего уровня, без разбора.
С одной стороны, вроде бы ребята дисциплинированные и старательные, всё делают строго по инструкции.
С другой стороны, это какое-то кровавое варварство и самая что ни на есть оголтелая диктатура культа личности.
Мадай спросил, может ли он сообщить братьям о чудесном возвращении Эцэ.
Богдан нехотя уточнил, есть ли в этом смысл именно сейчас, когда наверху идёт война и сюда в любой момент может вторгнуться враг. Сейчас у Нижних и так полно проблем, стоит ли дополнительно вносить сумятицу?
Мадай уверенно заявил, что стоит.
Счастливое возвращение Эцэвызовет мощный прилив боевого духа у его детей. Если сюда вторгнется враг, Нижние будут сражаться с десятикратной доблестью, зная, что Эцэс ними. Да что там говорить! Если Мадаю будет позволено высказать своё мнение: скрывать от братьев присутствие на уровне Эцэ– это преступление! Об этом нужно кричать во всех тоннелях и бить в боевые барабаны!
В итоге Мадай получил разрешение сообщить Братству радостную весть и, окрылённый, умчался на совещание сержантского состава.
А спустя пару минут стали возвращаться к жизни ужаленные скорпионами товарищи.
* * *
Первой пришла в себя Ку(Ки).
– Уух… – тихо пробормотала девушка.
– Пить просит! – радостно крикнул Богдан. – Всё, реакция кончилась?
Сёстры тоже обрадовались и бросились поить разведчицу пахнущим горечью отваром.
Видимо, отвар не только пах горечью, но и на вкус был таким горьким, что в рот не лез. Ку(Ки) кашляла, плевалась и даже вяло выругалась, но сёстры что-то ласково бормотали, уговаривая её пить, и она послушно выдула две кружки целебного питья.
С двухминутным опозданием очнулась Ки(Ку).
Её тоже с грехом пополам напоили отваром, правда, в этом случае одними ругательствами дело не ограничилось: разведчица пообещала убить того, кто придумал поить её такой дрянью.
Иван присоединился к компании самым последним, но ругаться не стал и отвар выпил безропотно.
– Ничего не понял, – пожаловался он, как только Богдан и Семён осветили лица и сообщили, что всё в порядке. – Что случилось?
– Долгая история, – сказал Богдан. – Главное, что ваши организмы справились. Теперь вы будете жить.
– А в двух словах?
– Семён, рассказывай. Я тоже был в ауте, так что тебе слово.
– В общем, дело было так…
Не успел Семён толком рассказать, что случилось в зале, в лазарет ворвался совет сержантов во главе с Мадаем.
Сержантов было девять, включая Мадая. Братья не поверили Мадаю на слово и прибежали, чтобы лично удостовериться в чудесном возвращении Эцэ.
Опознание было привычно бурным, последствия едва ли не поголовно экстатическими. У троих сержантов не выдержали нервы, и они принялись рыдать от счастья и бить земные поклоны. Остальные истово благодарили Бога за то, что вернул им Эцэ,и каялись в том, что затаили злобу на Верхних, которые якобы обманули их. Теперь-то понятно, что Верхние слово своё сдержали: вот он, Эцэ,во плоти и крови.
Бурные проявления верноподданнических чувств Семёна вовсе не радовали.
«А мой родственник, оказывается, был ещё тот фрукт. Это же надо умудриться довести людей до такого состояния, чтобы они так яростно тебя обожали! Интересно, как это у него получалось…»
Когда приступ восторга пошел на убыль, перешли к делу.
Мадай вещал от лица всего сержантского состава. По-видимому, его авторитет теперь сильно поднялся, и он получил статус « Сержант, который первым узнал о прибытии Эцэ».
Дела наверху обстояли следующим образом.
По внутренней связи позвонил Знающий и сообщил, что бой окончен. Он и Богочеловек пересидели бой взаперти, в апартаментах Хранителя. Сейчас всё стихло, нет никаких движений, криков, стонов, и вообще каких-либо намёков на то, что, кроме них, кто-то там выжил.
Знающий просит прислать сопровождение, чтобы провели их по верхнему уровню до лифтовой площадки для эвакуации на нижний уровень. Кроме того, надо проверить, точно ли на уровне нет врагов и выжил ли кто-то из числа Верхних.
В общем, Знающий боится выходить из апартаментов и ждёт, когда за ним и Богочеловеком кого-нибудь пришлют.
– Ну и какие проблемы? Что мешает выслать туда ударную группу для разведки уровня и эвакуации выживших?
Мадай объяснил, в чём проблема.
Первое и главное: Эцэзапретил Нижним подниматься наверх, и этот запрет в Братстве имеет статус безусловного табу.
Второе: никто из Нижних ни разу не поднимался наверх. Они родились и выросли во тьме. Тьма – их естественный вечный день, на свету они слепнут. Между тем, на верхнем уровне со светом полный порядок: лифты оборудованы лампами, и Верхние, которые регулярно спускают на нижний уровень припасы, приезжают сюда с фонарями.
Однако если Эцэприкажет, они отправятся хоть в преисподнюю и будут биться насмерть со всеми силами ада.
– Дорогой наш Эцэ, ты поосторожнее с приказами, – предостерёг Богдан. – Не думаю, что это хороший вариант: гулять по неисследованному уровню со слепыми ночными убийцами, которые в любой момент могут плюнуть в нас отравленными дротиками – не со зла, а просто потому, что ни фига не видят.
– То есть, я так понял, что подниматься придётся нам с тобой? Других «зрячих» я здесь не наблюдаю.
– Почему бы и нет? Разведаем уровень, отведём старикашку с дитём к лифту. – В голосе Богдана явственно звякнула научно-исследовательская алчность. – Заодно поищем записи Хранителя. Там наверняка масса ценной информации – одни только «мышки» с ультразвуковой атакой стоят всех сокровищ мира!
– Что-то мне всё это не нравится, – засомневался Семён. – Война кончилась, остался только старик и ребёнок? А где все остальные? Если победили наши, в смысле, Верхние, кто-то должен был остаться в живых. Если победил враг, то почему на верхнем уровне никого нет? Почему враг отступил, оставив старика и ребёнка? Очень странная ситуация.
– Может, там просто все поубивали друг друга?
– Ага, последний смертельно раненный верхний из последних сил убил последнего солдата противника и благополучно отдал концы? Ну и кто из нас много кино смотрел?
– Ну, не знаю. Может, старик что-то перепутал с перепугу. В любом случае, надо подниматься наверх. Мы буквально в шаге от Абсолюта и Мастера Письма… Не уходить же с пустыми руками?
– А я бы ушёл, – совершенно серьёзно заявил Семён.
– А я нет. Мы должны забрать то, за чем пришли. Иначе, получается, группа Мастера зря отдала свои жизни.
– Хорошо, убедил. Пошли, познакомимся с этим вашим Богочеловеком. Может, на радостях желание какое-нибудь исполнит…
* * *
Решение Семёна было воспринято как приказ. Коллективный поклон, «да, Эцэ, как скажешь», и никаких сомнений.
Забрав у девчонок и Ивана боеприпасы к автоматам, Семён с Богданом в сопровождении сержантского состава отправились к лифтовой площадке.
– Тебе не кажется, что мои «детки» какие-то туповатые? – посетовал Семён. – Никого не смутило, что Эцэотправляется с одним «слугой» туда, где только что шёл ожесточённый бой. Никто не подумал, что нас с тобой там могут положить одной очередью.
– Ты слишком много требуешь от своих «детей». Во-первых, они все безоговорочно верят в могущество Эцэ. Во-вторых, это первая в их жизни ситуация с реальным вторжением. Они действуют в рамках инструкций, как на учениях, и считают, что всё нормально. Ну, и в-третьих, напомню: они беспрекословно выполнят любой твой приказ, и любое твое слово воспринимается ими как безусловная истина. «Дети мои! Я сейчас превращусь в Железного Дровосека и улечу на Марс!» – «Да, Эцэ, как скажешь!»
В холле лифтовой площадки произошла вполне ожидаемая заминка.
Слух о возвращении Эцэбыстро распространился от одного элемента боевого расчёта к другому, и ловчие и егеря, побросав свои посты, прибежали, чтобы удостовериться, что это правда, а не досужие слухи, распускаемые сержантским составом для поддержания боевого духа.
Семён стоически перенёс очередной приступ исступлённого опознания. Слава богу, в этот раз всё было недолго: сержанты мигом разогнали вопящую от восторга паству по постам и отключили блокировку лифтов, одновременно запустив механизм открытия гермозатвора.
Пока открывался гермозатвор, переговорили с Мастером Письма по внутренней связи. Попросили сориентировать, как кратчайшим путём добраться до апартаментов Хранителя, и предложили установить пароль для опознания. Мастер объяснил, как лучше добраться, и сказал, что пароль не понадобится. Богочеловек безошибочно определит, кто стучится в дверь: свои или враги.
Через несколько минут Семён с Богданом вошли в лифт.
Были опасения, что в роли подъёмника выступит допотопный шестерёнчатый механизм с ручным воротом, но здесь была дублирующая система со скоростным лифтом. То есть подъёмник на шестернях тоже был, в случае Паузы пришлось бы возноситься в час по чайной ложке, и ещё неизвестно, как бы они открыли гермозатвор.
Но сейчас всё функционировало исправно, поэтому с глубины в две сотни метров подскочили к верхнему уровню буквально за минуту.
* * *
Наверху было страшно и нестабильно.
Пожалуй, даже страшнее, чем в лабиринте ловушек.
Здесь была обычная бункерная планировка, без какой-либо экзотики, присущей нижнему уровню.
В бетонном тоннеле, крашенном в сурик, тускло мерцали плафоны дежурного освещения. Под сводами тоннеля метались сполохи оранжевых мигалок, включённых, очевидно, при поступлении сигнала тревоги. А поскольку самого «ревуна» слышно не было – на уровне вообще не было слышно ни звука, – возникало устойчивое и крайне неприятное ощущение, какое бывает после взрыва, когда наглухо закладывает уши и в голове стоит противный монотонный звон.
Эти оранжевые сполохи не давали сосредоточиться и толком осмотреться и вызывали безотчётную тревогу. Причём не тревогу в формате «что-то мне неспокойно», а острые ощущения на грани паники: «Бежим отсюда, тут всё очень плохо!!!»
Семён был уверен, что из-за этих проклятых мигалок они обязательно проглядят прячущегося врага, и их в любой момент могут убить.
В том, что здесь убивают, не было никаких сомнений. Впереди, в тоннеле, были видны несколько тел, недвижно застывших в лужах крови. Остро пахло жжёным порохом и тротилом.
Покинуть лифтовую площадку решились не сразу. Некоторое время стояли у входа в тоннель, пытаясь адаптировать зрение к ярким назойливым бликам, всматривались в красный тоннельный полумрак, создаваемый дежурным освещением, и никак не могли понять, есть там впереди кто-то живой или нет.
Да, это было похоже на слуховые галлюцинации.
В тоннеле стояла мёртвая тишина, было слышно даже, как тихонько дрожит клеть лифта, гася остаточные вибрации скоростного подъёма, и, тем не менее, казалось, что где-то впереди надсадно воет сирена.
– Тебе не кажется, что где-то сирена воет?
– Да, есть такое ощущение, – признался Богдан.
– Это глюки или опять какой-то хитрый ультразвук?
– Нет, думаю, тут всё проще. Это реакция на мигалки. Звуковой фантом.
– Может, расстреляем эту дрянь? – Семён указал стволом автомата на мигалки, расположенные под потолком с интервалом примерно в десять метров.
– Это будет громко, – отверг идею Богдан. – Нас пока не обнаружили. Так что не стоит шуметь без серьёзного повода. Просто постарайся привыкнуть.
Наконец, собравшись с духом, двинулись по тоннелю в глубь комплекса. Миновали несколько отсеков, повсюду были видны следы боя. Расстрелянная аппаратура, сломанная мебель, взорванные двери, гильзы щедрой россыпью, с глуховатым звоном катающиеся под ногами на рифлёном полу. И трупы, плавающие в крови.
Кто-то тут вволю порезвился.
Пока добрались до апартаментов Хранителя, насчитали шестнадцать трупов. Кто есть кто, определить было сложно. Люди были одеты разнообразно, какой-то чёткой принадлежности по типу униформы не прослеживалось.
Судя по всему, Эцэне чувствовал себя в безопасности даже в таком хорошо защищённом убежище. В его хоромы вела бункерная дверь на винтовой задвижке, такая мощная, что и танковая пушка не возьмёт.
– Кстати… А мы, между прочим, не «свои», – спохватился Семён, когда Богдан принялся стучать в дверь рукоятью ножа. – Это Нижние для них – свои. А мы как раз чужие. Вот как сейчас Абсолют не определит нас как «своих», и придётся возвращаться с пустыми руками…
– Если это в самом деле Абсолют, он легко распознает, кто свой, а кто враг, – уверенно заявил Богдан.
Слава богу, у Абсолюта с «определителем» был полный порядок.
Дважды стучать не пришлось: завертелся штурвал задвижки, дверь беззвучно растворилась, и наши исследователи вошли в апартаменты Хранителя.
Судя по всему, «родственник» Семёна при жизни был большим аскетом. Язык не поворачивался назвать эту конуру апартаментами, она более всего походила на тюремную камеру или подсобку.
Откидные койки с дерматиновым покрытием, круглые металлические стулья с дерматиновой обивкой, всё прочее тоже металлическое: стеллаж во всю стену с металлическими боксами, два стола, рабочий и обеденный, множество длинных шкафов-пеналов – вот и вся обстановка. Тут даже в санузле было всё металлическое: унитаз, раковина и душевая кабинка.
И ни одного коврика, занавески, ни цветочного горшка, вообще ни единого яркого пятна, на котором мог бы остановиться взгляд.
С трудом верилось, что человек прожил девяносто три года в этой унылой металлической камере, имея статус живого бога, охраняя бесценную информацию и обладая практически неограниченной властью.
Так же, как и на всём уровне, здесь горели тусклые плафоны дежурного освещения, но отсутствие оранжевых мигалок создавало ощущение некоторого уюта и спокойствия.
Старик с солидной седой бородой был облачён в серый балахон, что уже воспринималось как норма, а на ребёнке был серый комбинезон с лямкой через плечо, белая футболка и сандалии.
И, как объединяющая деталь, на обоих красовались ошейники, украшенные мелкими изумрудами или похожими на изумруды камнями. Соответственно, у старика ошейник был побольше, у мальчика поменьше.
И старый и малый были немного неадекватны. А может, и не немного. У старика взгляд был остекленевший и напрочь отсутствующий, как будто он смотрел внутрь себя, а ребёнок явно чего-то боялся и нервничал.
Ну и немудрено – после такой-то бойни, что здесь устроили незваные гости.
На гладко выбритой голове мальчика виднелся неглубокий свежий порез. Такое впечатление, что у того, кто брил голову ребёнку, дрогнула рука. Возможно, это случилось как раз в момент вражеского вторжения.
– Так вот он какой, Абсолют… – Семён пожал плечами. – На вид обычный мальчонка. Худой. Видать, у них тут с кормёжкой проблемы. Он умеет что-то такое… особенное?
– Не знаю. Давай выведем их отсюда, потом будем разбираться. – Богдан осторожно приблизился к сидящему на откинутой койке мальчику, присел, зачем-то продемонстрировал ладони (универсальный жест «я безоружен» – но для взрослых) и спросил на Хаптаи: – Что ты чувствуешь? Ты доверяешь нам?
Мальчонка, не раздумывая, тихо ответил:
– Я верю вам. Вы наши братья. Вы не сделаете нам плохо. Заберите нас отсюда.
Голос у ребёнка был тонкий и прерывистый, с явными слёзными нотками.
– Всё хорошо, – Богдан осторожно погладил мальчика по плечу – тот нервно дёрнулся. – Сейчас мы заберём вас отсюда.
– А это точно Мастер Письма? – спросил Семён, бесцеремонно рассматривая впавшего в оцепенение старика.
– А вот это можно узнать прямо сейчас, – Богдан продублировал вопрос на Хаптаи.
Старик, не выпадая из оцепенения, вопросительно посмотрел на ребёнка.
Ребёнок кивнул.
Старик утвердительно ответил.
– Мы можем проверить твои умения?
Старик опять посмотрел на ребёнка.
Ребёнок кивнул.
Богдан достал из своей сумки два мелких рубина, на вид совершенно одинаковых, один зажал в кулаке, а второй показал старику.
– Пустышка, – даже не взглянув на рубин, ответил старик.
– А это? – Богдан показал второй камешек.
– Здесь портальный код номер 739, – так же не глядя на камень, сообщил старик и обратился к ребёнку: – Больше ничего нет. Код читать?
Мальчик вопросительно посмотрел на Богдана.
– Спасибо, не надо. – Сияющий Богдан спрятал камни и торжественно сообщил Семёну: – Да, это Мастер Письма!
– А это нормально, что он на каждый вздох спрашивает разрешения у мальчишки?
– Н-н-н… Не могу ответить на этот вопрос. Видишь ли, я впервые вижу Абсолюта. Впервые вижу Мастера Письма. Я понятия не имею, какие у них должны быть отношения. Может быть и так, что Богочеловек – это не только терминология Нижних, и для всех Верхних ребёнок был своего рода живым тотемом. Дай срок, во всём разберёмся. Сейчас главное: выбраться отсюда.
– Ну, так пошли, чего ждём?
– Минутку… – Богдан обратился к ребёнку: – Мы можем посмотреть записи Хранителя? Там наверняка есть важная информация, которая нам пригодится, и… которую ни в коем случае нельзя оставлять врагу.
Мальчик, не раздумывая, кивнул.
Похоже, Богдан ему нравился. Пока что он не ответил отказом ни на одну его просьбу.
Богдан не стал скромничать и по-быстрому обшарил всё, на что упал взгляд. В итоге он упаковал в мешок два лэптопа, полтора десятка флешек, две коробки с дисками и внушительную стопку тетрадей, исписанных мелким убористым почерком.
Мешок распух и стал на вид очень солидным. Теперь любому дураку было ясно, что там полно ценных вещей.
Любому, в том числе и вражескому.
– Если будет засада, тебя убьют первым. У тебя такой заманчивый мешок…
– Не убьют. Всё будет нормально, вот увидишь.
Богдан, презрев все тревоги и опасности, лучился в счастливой улыбке. Пока что всё шло хорошо. Они нашли Абсолюта и Мастера Письма и взяли солидную добычу в виде информации.
– Ну что, теперь мы можем уходить? – поторопил Семён.
– Да, теперь можем, – Семён обратился к ребёнку. – Сейчас мы проводим вас к лифту, затем вместе с вами спустимся на нижний уровень. Если не возражаешь, я возьму тебя за руку.
Мальчик протянул Богдану руку, повелительно посмотрел на старика и кивнул на дверь.
Старик поспешно направился к выходу.
* * *
Всю дорогу, пока шли от апартаментов Хранителя к лифтовой площадке, Семён ждал нападения.
В полном соответствии с законами жанра: взяли добычу, спасли кого надо, осталось со всем этим добраться до конечной точки эвакуации…
Во всех приличных боевиках на этом последнем отрезке пути обязательно откуда-то выскакивает враг, как чёрт из табакерки, и под занавес портит весь гонобобель.
В ходе движения ребёнок проявил недетскую мудрость.
Подходя к первому трупу, Богдан сказал:
– Закрой глаза, сейчас будет нехорошая вещь.
– С закрытыми глазами я могу запнуться об этот труп или наступить в лужу крови, – резонно заметил мальчик. – Ты этого хочешь?
– Н-н-н… Нет, не хочу! Просто есть вещи, которые детям лучше не видеть…
– Я видел достаточно трупов, – сообщил ребёнок. – Относись ко мне как к взрослому.
– Хорошо.
То ли присутствие Абсолюта наделило группу особой удачливостью, то ли враг в самом деле окончательно покинул уровень, но до лифтовой площадки добрались без приключений.
За ту минуту, что спускались на лифте, успели выработать пакет стратегических инициатив на ближайшее будущее.
Генеральная стратегическая линия легко укладывалась в формат «берём всё, что можно, и дуем домой», а естественная мотивация для контингента, вытекающая из сложившейся ситуации, была настолько простой и безупречной, что не нужно было ничего придумывать.
Семёну показалось, что ребёнок внимательно слушает их разговор, но он отнёс этот факт к чисто детскому любопытству. Скорее всего, мальчик впервые в жизни слышал, как люди говорят не на родном для него Хаптаи, а на каком-то странном чужом языке.
* * *
Спустившись на нижний уровень, довели до сержантского состава нерадостные вести: все Верхние убиты, силы и намерения врага неизвестны. Нужно немедля блокировать лифты, закрывать гермозатвор и переходить в дежурный режим постоянной готовности к отражению агрессии.
Затем Семён, через Богдана, разумеется, приказал отвести себя к Хранилищу, что и было немедленно исполнено.
В просторном зале-перекрёстке процессия остановилась. Дальше Семён должен был идти в гордом одиночестве.
Этот зал до дрожи в коленках был похож на тот перекрёсток, где группа угодила в ловушку с «мышками» и скорпионами и едва не погибла.
По просьбе Семёна Мадай пересказал последовательность действий Эцэво время плановых тренировок эвакуации.
Эцэшёл по центральному тоннелю вон до той двери, что в тридцати метрах от перекрёстка, прикладывал руки к стене, справа от двери, секунд через десять дверь открывалась.
Затем он звал старика и ребёнка, и они ненадолго входили в Хранилище. Потом они выходили из Хранилища, старик и ребёнок возвращались в зал, а Эцэвновь прикладывал руки к стене, и дверь Хранилища закрывалась.
Вот и вся последовательность.
На вопрос, не произносил ли Эцэкакие-то слова при открытии-закрытии двери, Мадай и другие сержанты ответили отрицательно.
Вся процедура проходила в полном безмолвии. Знающего и Богочеловека Эцэподзывал жестом.
Также Мадай рассказал, как погиб старший слуга при попытке открыть дверь Хранилища.
Всё было так же, как сейчас, только отсутствовали старик и ребёнок. Сопровождение осталось в зале, слуга подошёл к двери, приложил руки к стене и сразу стал биться в страшных судорогах. Слугу так колотило и трясло, словно его рвали на части демоны.
Так продолжалось с минуту, потом он упал на пол и затих.
Поскольку никто из Нижних не имеет права пересекать вот эту полосатую чёрно-оранжевую линию и входить в тоннель, ведущий к Хранилищу, тело слуги доставали при помощи верёвки с крюком.
– Воодушевляющее напутствие, – засомневался Семён. – Может, ну его в…
– Тебе ничего не грозит, – уверенно заявил Богдан. – Ты неоднократно доказал, что ты Бес.
– Да, это так, но… Не может быть такого, что система защиты Хранилища настроена на… ну, допустим, на ДНК Хранителя?
– Это вряд ли, – покачал головой Богдан. – Хранилища не привязаны к одному поколению, это «долгосрочные проекты», рассчитанные на функционирование в течение нескольких тысячелетий. Если Хранитель умер, это не значит, что всё рухнуло. В системе обязательно должен присутствовать фактор преемственности. Учитывая тот факт, что это Хранилище основал клан сцуктарррх, в смысле – Бесы, можно почти на сто процентов предположить, что дверь может открыть только Бес.
– Почти?
– Ну… – Богдан смутился. – Это образно… Гхм-кхм… Знаешь, даже в самом проверенном и надёжном проекте всегда присутствует крохотная вероятность сбоя. Нет совершенных систем, в каждой при желании можно найти какой-то маленький изъян.
– Ясно, – Семён тяжело вздохнул. – Ну что, я пошёл?
– Да, удачи тебе. Если что – мы рядом.
– Ага, это очень успокаивает. Если что, верёвкой с крюком вытащите.
– Типун тебе на язык! Всё будет нормально, вот увидишь.
* * *
Приблизившись к двери, Семён некоторое время стоял рядом и ощупывал её лучом фонаря.
Собственно, это была даже не дверь, а монолитная базальтовая плита без единого просвета. Семён постукал по ней кулаком – никакого отзыва, никаких вибраций. Должно быть, весит этот камешек тонн десять, а то и поболее.
Справа от двери, на высоте груди, были две небольшие круглые ниши. Дно ниш покрывал пористый серый материал.
Семён вспомнил, что похожая ниша была в портальной камере, и Богдан вкладывал туда ладонь. Да, вкладывал и не умер.
От этой мысли Семён было приободрился, но тут же припомнил, что стало со слугой Эцэ,и бодрость тотчас же сошла на нет.
Семён положил фонарь на пол, поднёс ладони к выемкам и замер, призадумался, на несколько мгновений взял тайм-аут.
За последние сутки ему пришлось неоднократно подтверждать свою «бесовскую» сущность. Эти процедуры были болезненными, порой болезненными до тошноты и утраты вменяемости, но явного вреда Семёну они не причинили.
Тем не менее сейчас Семёну было страшно. Всепобеждающей паники, убивающей разум и заставляющей солдата бежать с поля боя, не было, был конструктивный страх перед неизвестностью, сродни тому, что Семён испытал перед клеткой эмпата.
«Вот сейчас суну руки, а там…»
Семён выдохнул, зажмурился и, втянув голову в плечи, решительно вложил ладони в ниши. Дно ниш было на ощупь шершавым, как крупный наждак.
Семён ждал чего угодно: ржавого ломика навылет через всю голову, жужжащих дисковых пил, ядовитых игл в ладони… Слава богу, ничего этого не было, а только словно бы ветерок подул, несильный, спокойный такой, из ладоней Семёна в стену.
Эти отверстия высасывали энергию.
Они как будто ждали, когда в них вставят ладони, и тотчас же «ожили»: не было ни щелчка, ни какого-либо иного звука, указывающего на включение некоего механизма, наподобие пылесоса, но Семён чётко ощущал отток энергии и лёгкую вибрацию в месте соприкосновения ладоней с покрывающим дно ниш материалом.
Отток энергии продолжался секунд десять, затем в стене что-то щёлкнуло, и дверь с тяжёлым рокотом поползла в сторону. Система защиты безоговорочно признала нового Хранителя.
Позади раздался негромкий ропот.
Семён убрал ладони из ниш и оглянулся. Сержанты сопровождения дружно преклонили колени и, положа руку на сердце, почтительно опустили головы.
– Это по протоколу или как? – спросил Семён.
– Понятия не имею, – Богдан пожал плечами. – Ты позволишь нам подойти?
– Валяйте.
Старик, ребёнок и Богдан приблизились к Семёну, и они все вместе вошли в небольшую круглую комнату, скрытую ранее за монолитной дверью.
Здесь не было ничего, кроме пустого чёрного кофра на три отделения и трёх продолговатых ниш в стене, в которых покоились три титановых ковчега размером с коробку из-под туфель.
Ковчеги казались монолитными и неразъёмными, на них не было видно ни швов, ни кнопок, ни каких-либо иных признаков, указующих на то, что их можно открыть.
Богдан спросил через ребёнка, знает ли Мастер Письма коды к ковчегам.
Мастер ответил, что кодов нет, а ковчеги открывает «кровь Хранителя».
Богдан добросовестно перевёл.
– Не понял… На них надо кровью капнуть, что ли?
– Это иносказание. Попробуй для начала потрогать их.
Семён с опаской положил ладонь на один из ковчегов.
Спустя несколько секунд подпружиненная крышка беззвучно поднялась – Семён невольно отдёрнул ладонь – и явила взорам исследователей недра ковчега.
На ложе чёрного дерева, усеянном множеством фигурных выемок, покоились десятки носителей информации.
– Ух ты… – Семён невольно присвистнул. – А говорил – никаких сокровищ! Так мы именно за ЭТИМ сюда пришли?
– Это… Это в самом деле сокровища… – сказал Богдан, глядя затуманенным взором на носители. – Но не в общепринятом значении драгоценностей. Это знания предыдущей цивилизации, и они бесценны. Да, мы пришли сюда именно за этим.
Семён открыл два других ковчега. В каждом из них, так же, как и в первом, были десятки носителей информации.
Богдан спросил Мастера Письма, что он видит.
Получив санкцию ребёнка, Мастер ответил, что все до единого носители заполнены до отказа.
В контейнерах не было ни одной «пустышки».
Закрывались контейнеры также при помощи «крови Хранителя». Семён поочерёдно приложил ладонь к крышке каждого контейнера, и спустя малое время в нишах опять покоились монолитные на вид ковчеги.
Семён заметил, что ребёнок с большим интересом наблюдал за манипуляциями с ковчегами. Возможно, Хранитель никогда не открывал ковчеги при нём, и для мальчика это было в новинку.
– Слушай, дело прошлое… – Семён кивнул на ковчеги. – Признайся, меня взяли именно для этого?
– Тебя взяли на случай встречи с Элитой. Никто понятия не имел, что это Хранилище основано Бесами.
– Интересно, а как бы вы без меня открыли Хранилище?
– Глупый вопрос, Семён. Без тебя нас бы просто зарезала милая девушка на той нехорошей развилке. А если бы мы чудом выжили там – ну, допустим, с ходу убили бы эту «мышку», – то уже наверняка сдохли бы в зале со скорпионами… Это ты таким образом на комплимент нарываешься?
– Слова не нужны, предпочитаю пиво, – смущённо пробормотал Семён. – И что мы теперь со всем этим будем делать?
– Забираем всё: наших, этих, – Богдан кивнул на старика с ребёнком, – контейнеры и выдвигаемся к портальной камере.
– Через змеиные угодья?!
– Твои «детки» без проблем проведут нас где угодно, – успокоил Богдан. – И наших помогут тащить. И нас самих понесут, если прикажешь. Ты, главное, прояви твёрдость в прощальной речи. Там ведь и врать-то не надо, почти всё будет правдой, кроме последнего пункта…
* * *
Ковчеги упаковали в кофр – он явно был предназначен для эвакуации Архива.
По-быстрому отрепетировали речь, забрали кофр, вышли.
Все прочие ушли за линию, Семён закрыл пустое Хранилище и, прихватив увесистый кофр, присоединился к компании.
Останавливаясь после каждого предложения, чтобы Богдан мог переводить, Семён двинул прощальную речь.
Классик был прав, когда утверждал, что правду говорить легко и приятно. Семёну не пришлось напрягаться, до самой последней фразы он вещал уверенно и властно, как и подобает настоящему Эцэ.
Настали тяжёлые времена. Теперь враг знает, где располагается Хранилище, и оставлять здесь Архив нельзя. Сейчас ваш Эцэзаберёт Архив, Богочеловека и Знающего и эвакуирует всё это добро в надёжное место. Затем ваш Эцэоборудует в этом надёжном месте новое Хранилище. И когда всё будет готово, вернётся за вами и заберёт вас с собой в новое Хранилище.
Вот эта последняя фраза далась Семёну нелегко.
Богдан молодец, переводил как из пулемёта, важно и уверенно.
А Семён дал слабину, и, похоже, сержанты это уловили.
Возражать никто не стал, Архив и старика с ребёнком отдали безоговорочно, хотя изначально в этом моменте ожидались трения.
Однако Мадай потухшим голосом уточнил, когда точно ждать Эцэобратно? И сразу стало понятно, что сержанты сильно сомневаются, вернётся ли Эцэвообще…
Семён, чувствуя, как подступает комок к горлу, пожал плечами и толкнул Богдана в бок:
– Ответь что-нибудь.
– Они ждут твоего ответа, – подсказал Богдан. – Твёрдого. Чёткого. Бодрого. Скажи, что ты вернёшься скоро… и убери из голоса сырость! А то ведь нас такими темпами не выпустят отсюда и, чего доброго, оформят в мясорубку, как группу Мастера.
Да, вот это он правильно напомнил. Хороший психолог.
К чёрту сантименты. Эти «дети» с небывалой лёгкостью убили предыдущую группу, пустили её в мясорубку и собирались сделать то же самое с группой Семёна.
– Я вернусь через три недели. Раньше не получится, на оборудование нового Хранилища нужно время. И потом вам всем придётся очень много трудиться, чтобы привести его в божеский вид.
Богдан перевёл.
Обошлось без взрыва восторга, но ответ приняли как должное.
Единственно, когда отправились к лазарету, чтобы забрать Ивана с девчонками, Мадай задал странный вопрос:
– Если Эцэхочет забрать Богочеловека, значит, за ним надо будет опять подниматься к Верхним?
Поскольку Богдан вёл ребёнка за руку, а Мадай его словно бы в упор не замечал, списали этот странный вопрос на расстроенные чувства, и Семён бодро ответил:
– Всё будет хорошо, верь мне.
Перевода не потребовалось: Мадай всё понял по интонации и привычно поклонился:
– Да, Эцэ, как скажешь…
Спустя несколько минут забрали Ивана и девчат из лазарета и без промедления пустились в обратный путь в сопровождении троих сержантов и десятка ловчих, выступавших в роли носильщиков.
Следовало спешить.
До Паузы оставалось совсем немного времени.
