Глава 7
Орден Равновесия
После испытания Семёну пришлось ещё раз принять душ.
Вроде бы всё длилось не более пяти минут, а вспотел так, словно марш-бросок пробежал с полной выкладкой. И чувствовал себя соответствующим образом: слабость, усталость, апатия, желание послать всех подальше и немедля завалиться спать.
– Только не говори, что мне надо тренировать выносливость, – угрюмо пробурчал он, напоровшись на сочувственный взгляд Богдана. – Просто слишком много приключений для одного дня. У меня столько «экшена», наверно, и за всю жизнь не было.
От ужина, однако, Семён отказываться не стал. Как только старшина сказал «Как насчёт перекусить?», сразу вспомнил, что с утра не употреблял ничего, кроме пива, и ощутил зверский аппетит.
Ужинали вдвоём с Богданом. Старшина присутствовал, но был сыт и только пил чай.
В Ордене нет распорядка дня. Все постоянно «на задачах», поэтому по звонку спать не ложатся, и строем в столовую никто не ходит. Готовят четыре раза в сутки, держат пищу сколько можно. У кого есть время, придут и поедят.
А те, кто «в миру», с голоду не умрут. Не так воспитаны.
Шеф-повар неожиданно оказался инвалидом.
Неожиданно в том плане, что у него не было обеих рук. Разница только в том, что правая отсутствовала по плечо, а левая по локоть.
Семён подумал: как же он готовит, без рук?!
Шефа звали Витей, на вид ещё не старый, и сорока нет, и, вопреки поварским стереотипам, был он длинным, худым, мрачным и немногословным. Семёну показалось, что он похож на Командора, лицом, фигурой и повадками.
Функции рук, без всяких метафор, выполняли двое худеньких подростков в поварских фартуках. Они моментально накрыли на стол и отошли в сторонку, выжидающе глядя на шефа: всё ли правильно сделали?
Не проронив ни слова, Витя двумя взглядами и одним движением щеки одобрил сервировку и отпустил своих подручных. Детишки бесшумными тенями утекли за дверь, а шеф на минутку задержался у стола.
– Ты и вправду Бес?
Семён пожал плечами и смущённо улыбнулся.
Ему непривычно было чувствовать себя местной знаменитостью, этакой несвоевременно выкатившейся звездой, и он ещё не мог без обиняков отвечать: «Да, я Бес!», потому что сам в этом пока что был не уверен.
– Да, Витя, это натуральный Бес, – ответил за подопечного Богдан.
– И что, он реально уложил в рукопашной квартет эмпатов?
– Совершенно верно, – подтвердил Богдан.
– Ну, слава богу. Теперь нам будет полегче…
Вот это инвалид сказал с такой уверенностью и надеждой, словно в монастырь привезли на подмогу не какого-то там приблудного Беса без роду-племени, а целый десантный полк.
Семён опять пожал плечами.
Ему было неловко. Эти странные люди возлагают на него слишком большие надежды, которые он вряд ли когда-нибудь оправдает.
– Эх… Был бы ты с нами на Валааме! Тогда наверняка вышел бы другой расклад… – Витя мотнул культёй и вздохнул, сожалея о несбывшемся. – Глядишь, и руки были бы на месте. И спаслись бы все. Твой Иммунитет нам тогда был бы очень кстати…
– Мертвых не воскресить, – философски заметил старшина.
– Это верно… Ладно, не буду вам аппетит портить, кушайте на здоровье. Если что понадобится, свистните…
Когда повар удалился, Богдан в двух словах посвятил Семёна в суть событий.
Двенадцать лет назад Элита уничтожила Убежище Северо-Западного подразделения Ордена. Выжили всего девять человек, их приютило Московское подразделение.
Лидером Северо-Западного подразделения в тот период был Командор. Те, кто спасся, обязаны ему жизнью, он там совершил реальный подвиг, проявив чудеса мужества и стойкости.
– Слушайте… Ну и мрачная у вас история, скажу я вам.
– Увы, другой нет…
* * *
Кормили без изысков, но в хорошем смысле слова по-солдатски: сытно и вкусно. Гречка с мясом, хлеб с маслом, крепкий чай с сахаром, более никаких разносолов.
– А как насчёт ста грамм? – Семён с надеждой ткнул пальцем в сторону раздачи. – Или хотя бы пивка?
– Никак, – старшина изобразил гримасу сожаления. – У нас сухой закон.
– Одобряю, – Семён заговорщицки подмигнул. – Сухой закон – это славно. Но… Понимаешь, у меня сегодня был жуткий стресс. Я, между прочим, впервые в жизни убийство совершил. Да не одно, а сразу четыре. Так что…
– И что? – старшина пожал плечами. – Идёт война. Одни убивают. Другие умирают. Это нормально.
– В общем-то, это, конечно, ненормально, но таков порядок вещей, и в этом нет ничего странного, – дежурно отреагировал Богдан. – Тебе необходимо сочувствие? Считай, что ты его получил.
– Погодите… Вы что, серьёзно, насчёт «сухого закона»? То есть вообще ни капли?!
– На территории Убежища – да, вообще ни капли, – подтвердил старшина.
– Рисковые вы люди, – огорчённо заметил Семён. – Бунта не боитесь?
– Бунта? – старшина посмотрел на Богдана с недоумением (что имеет в виду этот парень из Внешнего Мира?!).
– А кто будет бунтовать? – уточнил Богдан.
Семён, видя, что новые товарищи то ли странно тупят, то ли в самом деле далеки от всего «мирского», в двух словах пояснил свою мысль.
Война, задания, напряжённые будни – это всё сурово и прекрасно.
Но у людей непременно должна быть личная жизнь и право на отдых. То есть любому человеку, хоть трижды воину и спортсмену, надо регулярно отдыхать и расслабляться, в том числе и популярными в народе способами. В противном случае будет тихий саботаж, и это не худший вариант. История знает немало примеров, когда введение разного рода «сухих законов» заканчивалось страшными последствиями.
Богдан сообщил, что в Ордене все поголовно с детства расслабляются медитацией и иных методов не приемлют.
Старшина добавил, что бунтовать, а также заниматься тихим саботажем и прочими глупостями людям некогда. Орден постоянно живёт в режиме «война». Это значит, что все ресурсы (в первую очередь – людские) задействованы по максимуму. Все так загружены, что порой и поспать не успевают, так что на глупости нет времени.
– У нас никто и никогда не бунтовал, – подвёл черту Богдан. – Какой может быть бунт во время войны? За это немедленно казнят. А война у нас постоянно, так что…
– Да, я вижу, вы тут все конкретные маньяки, – печально констатировал Семён. – Непросто мне с вами будет.
– Ничего, привыкнешь, – пообещал старшина.
– Как к такому можно привыкнуть?!
– Ты Бес, – напомнил Богдан. – Твои предки тысячелетиями были в Ордене. И ничего, жили неплохо, никто не жаловался.
– Ага, неплохо… И в итоге они всё же от вас удрали, – злорадно ухмыльнулся Семён.
– Но они ушли вовсе не из-за «сухого закона». Там была другая причина.
– И когда мне расскажут об этой причине?
– Всему своё время…
Чай допивали молча.
Богдан рассеянно размышлял о предстоящем «прыжке» и временами делал пометки в своём блокноте. Салават, чуткий и внимательный, вопреки расхожим стереотипам и байкам о недалёких армейских старшинах, мыслящих в формате «от рассвета до забора», не решался прерывать движение мысли учёного собрата.
Семён исподтишка с любопытством рассматривал своих сотрапезников, пытаясь понять, чем они отличаются от обычных людей, окружавших его до сегодняшнего дня. До этого как-то недосуг было присматриваться – от происшествия в гаражах до испытания сплошь суматоха и драйв, и ни минуты покоя.
Странные люди, странные отношения. И законы, по которым они живут, тоже очень странные.
Книга Памяти, траурная экспозиция на стене, «цели» на противоположной стене, как будто два войска встали в поле друг напротив друга перед битвой…
«Встретишь, не проходи мимо – убей».
Без восклицательного знака, без эмоций, просто как повседневная задача.
«Убей» – как образ жизни.
Судя по тому, что Семён видел в гаражах, у них тут в самом деле настоящая война. Зачем, из-за чего, кто развязал – непонятно…
Да нет, ничем они от нормальных людей не отличаются.
Семён смотрел немало фильмов про разные тайные общества и секретные организации. Вот там, да, люди были особые, крутые на вид, сильные и красивые (или, как антипод – страшные и зловещие), говорили веские слова и вели себя как реальные герои.
В общем, новые товарищи Семёна не впечатлили. Богдан – заурядный очкарик, все их учёные такие же. Старшина – заурядный мужичок такой, основательный и продуманный, как все старшины. Арсений – противный зануда, как любой босс в офисе. Бойцы вроде бы неплохие, крепкие и бесстрашные, но…
Та зеленоглазая бестия, хрупкая и слабенькая, положила их в одно касание. И вязанка стволов в багажнике не помогла.
Так что, увы, всё у них тут заурядно. Героев нет, сказочных богатств и захватывающих перспектив никто не обещает.
Да ещё и спят на полу, и сухой закон бл… эмм… блюдут. Жуть!
После ужина Семён расслабился, сомлел и захотел спать. И ста грамм не понадобилось, дали бы только прикорнуть где-нибудь в удобном местечке.
– Ну а поспать я могу хотя бы? Или меня, как «молодого», будут теперь припахивать на уборку?
– Спи на здоровье, – милостиво разрешил старшина. – Если не задействован в боевом расписании, можешь заниматься чем хочешь. Убирают у нас пожилые и дети, весь личный состав боевого возраста постоянно на задачах. Ты вроде как взрослый, так что нет – на уборку тебя никто привлекать не будет.
– Да, детишек видел. Пару дам тоже. А то уж было подумал, что вы тут почкованием размножаетесь… Но стариков не видел.
– У нас немногие доживают до старости, – пояснил старшина. – Так что пожилых очень мало.
– Кстати, а где у вас женщины живут?
– За забором, – лаконично ответил Богдан.
– В смысле?
– Отроки и отрочицы проживают отдельно, – акцентированно наседая на «о», на церковный манер пропел старшина.
– Раздельно, – поправил Богдан. – Женская обитель, мужская обитель, посредине забор. Это для мирян. Монастырь всё-таки, надо придерживаться легенды.
– Так, а вот если бы я был, положим, семейный? – обеспокоился Семён. – Моя жена где бы жила?
– В женской обители.
– Нормально! А где бы мы встречались, под забором?! Или прямо через забор – типа, сучок вытащил, и вперёд?
– Какой сучок? – не понял Богдан. – У нас забор – крепостная стена, по ней сверху можно на машине ездить.
– Да ты не волнуйся, тут всё продумано, – успокоил старшина.
– Ага, продумано… Что-то мне ваши порядки нравятся всё меньше и меньше. Как вы, вообще, не вымерли с такой организацией?!
– Мы так живём не первую сотню лет, – пожал плечами старшина. – Как видишь, не вымерли и успешно выполняем задачи. Да ты не волнуйся, через недельку обживёшься, привыкнешь…
Тут несостоявшийся семьянин спохватился: Арсений что-то там упоминал об эвакуации родственников, которыми, якобы, семья зеленоглазой может манипулировать для поимки внезапно обнаружившего себя Беса.
Богдан сказал, что этим уже давно занимаются, так что поводов для беспокойства нет, с родственниками всё будет в порядке.
– Их что, сюда привезут?
– Нет, они останутся в миру. Просто их ненадолго переместят в безопасное место, пока всё не уляжется. Да ты не волнуйся, этим занимаются профессионалы своего дела, мастера конспирации. У них там всё отработано, так что за своих родственников можешь не беспокоиться.
– В общем, спи спокойно, не вздрагивай, – резюмировал старшина.
Семён выразил сомнение по поводу спокойного сна.
Нет у него такого навыка, позволяющего спокойно спать на полу. Даже в армии (а это был самый непростой период в его жизни) спать доводилось на кровати, хоть и с жёсткой сеткой, но матрац там был новый и толстый.
Вспомнив про толстый матрац, Семён озарился: а почему бы не пойти спать в лазарет? Старшина говорит, что там есть кровати.
Старшина подтвердил: да, кровати есть, но Семёна туда не пустят.
– Что значит «не пустят»? Неужели нельзя договориться?
– Может, где-то и можно, но только не у нас.
Тут Семён очень кстати сообразил, что он теперь вроде как жертва Эксперимента. Янис сказал, что его будут денно и нощно исследовать. А как насчёт того, чтобы жертву Эксперимента поместить в лазарет, на нормальную кровать?
– Да не возьмут тебя в медпункт, – хмыкнул старшина. – Там у нас только лежачие.
– Ну и я буду лежачим, – пообещал Семён. – Причём примерным таким лежачим, тихим и ласковым, без буйства и жалоб. У них там что, не найдётся лишней койки?
Богдан терпеливо объяснил, что лежачие в том плане, что не могут самостоятельно перемещаться после ранения. Других лежачих в медпункте не бывает.
Семён выразил сомнение по поводу отсутствия других лежачих. А как же гриппозные, ангинные, невралгические и прочие ишиасы?
Богдан заявил, что члены Ордена не болеют в принципе. В Убежище нет лазарета, в привычном понимании этого слова. Только медпункт. И там лежат только раненые, которые не могут самостоятельно передвигаться.
Семён выразил сомнение по поводу того, что члены Ордена не болеют в принципе. Эмоционально выразил. Разве так бывает? Люди всегда болеют. Даже самые здоровые спортсмены временами чувствуют недомогание, и это нормально. Или члены Ордена не люди, а киборги?!
Богдан популярно объяснил, что члены Ордена, разумеется, люди, но… Особым образом взращенные и воспитанные. С детства осваивают саморегуляцию и контроль над физиологией. По особым орденским методикам. Так что не болеть совсем – не проблема, как ни странно это звучит для современного человека.
– То есть вы как йоги, что ли? Ну, типа, можете голышом сидеть на леднике и задницей плавить лёд?
– Хм… Конкретно вот такую задачу никто не ставил, но… это возможно.
– Задницей – лёд?!
– Да.
– Да ты издеваешься…
– Нисколечко. Это вполне по силам любому обученному и подготовленному человеку. И кстати, это не мы как йоги. А йоги как мы.
– А, это они от вас научились, что ли?
Богдан пояснил, что Орден веками контактирует с мирянами, в разных уголках планеты. Ну и получается так, что в процессе совместной деятельности воленс-ноленс приходится делиться древними методиками и закрытой информацией. В разумных пределах, конечно.
– Обалдеть… Целая банда йогов! Непьющих, некурящих… Никто не курит, да?
– Совершенно верно.
– Так я и думал. Всегда «на задачах», даже спать некогда, никто не развлекается, да?
– Совершенно верно. Некогда. Война, какие тут могут быть развлечения.
– Ну вот… И ещё на полу спят… Это ж просто застрелиться! И как я теперь, муттер вашу в твиттер, буду с вами жить, такой неправильный и ущербный?! Я люблю пиво, женщин, кино, в «танчики» по сети погонять! Я не хочу воевать! Я регулярно болею, у меня на брюхе жир, и… и… я быстро устаю. Вон, все говорят, что у меня дыхалка слабая.
– Привыкнешь, – в очередной раз пообещал старшина. – Причём быстро. Оглянуться не успеешь, освоишься и будешь как все. А выносливость тренируется бегом. Так что готовься, придётся как следует побегать. Иван тебя будет гонять с утра до вечера.
– Угу… Всё ясно с вами. То есть в лазарет лечь – никак?
– Да, чтобы попасть в медпункт, нужно получить ранение, которое не позволяет тебе двигаться.
– Так… Так… Ага, я там видел, киндеры топором скамейку тешут. Вот такой вопрос: если я спецом себе по ноге топором тяпну, за членовредительство не расстреляете?
Старшина и Богдан с недоумением переглянулись.
– За что? – утончил старшина.
– Не понял… Вы что, не знаете, что такое членовредительство?! – ужаснулся Семён.
– Ну, в общих чертах… – Богдан изобразил неопределённый жест.
– Это каким же надо быть криворуким… – старшина неодобрительно нахмурился. – …чтобы бить по ноге, а попасть по…
– Нет, это никак не связано с этим самым, – поправил Богдан. – «Членовредительство» в миру – это когда кто-то умышленно наносит себе повреждения, чтобы… эмм… допустим, чтобы не работать или не воевать. Одним словом, чтобы не выполнять задачи.
– Это каким же дураком надо быть, чтобы специально себя ранить для отказа от задач! – возмутился старшина. – Такое может сделать только сумасшедший.
– Так, вы меня всерьёз заинтересовали, – озабоченно пробормотал Семён. – У вас что, при такой собачьей жизни никто и никогда не занимался членовредительством?!
– За всю историю Ордена такого не было ни разу, – уверенно сообщил Богдан. – В Летописях и в Новейшей Истории Ордена упоминаются несколько случаев, когда братья убивали себя, чтобы не выдать врагу важную информацию. Но чтобы избежать труда или боя… Хм… Понимаешь, мы не так воспитаны. У нас совершенно иные ценности, нежели у мирян. Впрочем, ты всё поймёшь сам, когда немного поживёшь среди нас.
– Маньяки, – тоскливо резюмировал Семён. – Фанатики. Господи, куда я попал…
– Ты попал куда надо, – успокоил Богдан. – Идёт война, ты в авангарде, и тут твоё истинное место. Потому что твои предки всю жизнь служили Ордену.
– Да слышал уже, – проворчал Семён. – Пойти, что ли, попробовать на полу поспать…
– Есть идея получше, – предложил Богдан. – Пошли, свожу тебя на экскурсию в учебную аудиторию.
– А что там хорошего, в этой аудитории?
– О, там много чего хорошего, – Богдан заговорщицки подмигнул. – Во-первых, там масса учебных пособий и макетов. Никаких лекций и пространных летописей, всё просто и ярко, на детском уровне. То есть за полчаса ты в наглядной форме получишь всю информацию об Ордене, о его предназначении и задачах, и… гмм… ну и о своих предках в том числе.
– Так, уже немного заинтриговал. А что там ещё есть?
– А ещё там есть несколько отличных офисных кресел, – опять подмигнул Богдан. – Не таких, как в оперативном зале – на две минуты присесть, а мягких, удобных, с регулируемой спинкой…
– Всё, заинтриговал окончательно, – определился Семён. – Когда закрывается эта аудитория?
– Никогда. У нас тут вообще мало что закрывается, если ты заметил.
– Хорошо, пошли…
* * *
Аудитория была огромной и больше походила на склад методических пособий, нежели на учебный класс или лекционный зал.
Вдоль стен стояли широкие стеллажи, заваленные разнообразными моделями, сборными конструкциями, скелетами («Надеюсь, они не настоящие», – подумал Семён), глобусами, банками и колбами со всевозможными заформалиненными гадами и гадостями. В углах громоздились вязанки карт, схем и планов, со стен и подоконников на учеников смотрели стеклянными глазами чучела доисторических рептилий, в нескольких местах аудиторию перегораживали громадные столы с географическими макетами, которые, судя по безыскусным деталям, дети собирали своими руками.
Помимо всего вышеперечисленного, в аудитории было ещё великое множество мелочей, но за отсутствием времени мы про них умолчим.
И посреди всего этого изобилия, как на островке посреди океана, скромно примостились несколько парт, за которыми сидели два десятка детишек пяти-семи лет, стриженных под машинку и облачённых в маленькие серые балахоны.
Учитель был молод и выглядел примерно так же, как Богдан: худой, в очках, с интеллигентным лицом, но не рыжий.
На появление Семёна аудитория реагировала неожиданно и странно.
– Чужой! – сурово пискнул малютка с последней парты.
И тотчас же все дети, как стая воробьёв, порскнули в разные стороны и схоронились кто куда, за макетами, под стеллажами, за столами и стендами. Только одни глаза остались.
Одни глаза – это не метафора, это реально по одному глазу на персону, всё прочее было грамотно скрыто за предметами интерьера.
«И дети у них тоже маньяки. – Ошарашенный таким приёмом Семён растерянно почесал затылок. – Господи, куда я попал…»
– Это свой. – Учитель смотрел на Семёна с любопытством, ясно, что уже оповестили. – Это наш новый брат. И кстати, этот брат…
Тут Богдан приложил палец к губам и экономно качнул головой.
– …Этот новый брат – необычный человек, – живо отреагировал учитель. – Но об этом мы поговорим позже, а сейчас вернёмся к теме урока. Отбой тревоги. Все по местам.
Дети дисциплинированно вернулись на свои места, и учитель продолжил занятие.
Богдан с Семёном прокрались вдоль стеллажей в некое подобие алькова, широкий «карман» в восточной стене, где был оборудован компьютерный уголок, уселись в офисные кресла и стали ждать, когда закончится занятие.
Кресла в самом деле были удобные, но спать Семёну расхотелось. Вокруг было столько всего интересного и необычного, что просто глаза разбегались. Например, на ближнем к алькову географическом макете было запечатлено очень странное региональное деление, которое Семён до этого момента ни разу нигде не видел.
– Это что, макет из «Игры Престолов»? – по части кино Семён был большой дока, хорошие сериалы мимо него не проходили.
– Это регионы прошлой Цивилизации, – пояснил Богдан. – Не обращай внимания, тебе это не пригодится.
Говорили шёпотом, чтобы не мешать учителю вести урок.
Удивительно, но никто из детей не оборачивался, чтобы посмотреть на «необычного человека».
Никто не отвлекался, не глазел по сторонам. Полная концентрация на предмете обучения, лиц не видно, но стриженые затылки детей были суровыми и сосредоточенными. Неприступные такие затылки, как противотанковые ежи на полигоне, где доводилось бывать Семёну.
Не дети, а маленькие сердитые старички в балахонах.
Семёну даже немного не по себе стало. Эти серьёзные умные дети его пугали. «Кузница кадров, – почему-то пришло на ум. – Вот так они и выращивают фанатиков».
– Это у вас начальная школа?
– Это у нас просто школа.
– Не понял… А почему одна мелочь, старшеклассники где?
– Да нет у нас старшеклассников…
Во избежание дальнейших расспросов Богдан в двух словах объяснил особенности системы местного образования, воспитания и взросления.
Общее обучение длится три года, с пяти до восьми лет. За это время дети постигают самое необходимое: четыре истории, языки и основы. Историю Ордена, Историю Ереси, Историю Нынешней Цивилизации, Историю Человечества. Основы Войны, Основы Законов Современной Жизни, Основы Механики Резонанса (или Новые Законы – это практически одно и то же). Из языков учат Хаптаи, на котором общаются между собой адепты Ордена Равновесия во всём мире, основы Асуэнто и три наиболее распространённых языка нынешней цивилизации.
Впрочем, Хаптаи особо не учат. Они на нём просто разговаривают с самого детства, так что общеорденский язык для них как родной.
За эти три года преподаватели присматриваются к ученикам и проводят отбор: кто будет воином, а кто учёным. В Ордене всего две касты, или профессиональные группы – учёные и воины. А уже в каждой группе происходит внутреннее деление на специализации.
– Такое деление основывается на задачах Ордена. Если не брать во внимание множество современных нюансов, Орден, по сути, это Счётная Палата Человечества, работающая по директивам Коллективного Разума Вселенной. То есть клерки – учёные и служба безопасности, которая охраняет этих клерков – воины. Так было с начала времён, но после Ереси и Раскола кое-что изменилось…
Распределение по кастам происходит без учёта детских предпочтений и желаний. Преподаватели, в первую очередь, руководствуются статистикой, во вторую – способностями и кондициями, пожелания детей никто не спрашивает. Как правило, потери среди воинского контингента значительно больше, нежели в учёной среде, поэтому многих детей, которые по способностям могли бы стать учёными, определяют в касту воинов.
По окончании общего курса обучения дети переходят в разряд юнг, и начинается своего рода интернатура, или обучение в коллективах. Те, кто попал к воинам, сутки напролёт тренируются и работают. Те, кто угодил к учёным, с утра до вечера грызут гранит науки и тоже работают. И так происходит до достижения боевого возраста.
– Слушай, а сегодня же суббота. У вас что, по выходным тоже занятия?
– У нас нет выходных в «мирском» понимании этого слова. Занятия идут каждый день. Полтора часа лекторий – час физическая подготовка или основы военных дисциплин. Сейчас закончится лекторий, они убегут на Общую Тактику, через час вновь вернутся сюда. Но мы управимся за полчаса, в дебри погружаться не станем, только по азам пробежимся.
– Получается, у ваших детей, по сути, нет детства, – посочувствовал Семён. – Вы их с самого начала зажимаете в тиски.
– Да, получается так, – согласился Богдан. – Однако не мы это придумали, так было всегда. Это эффективная система, обкатанная столетиями, и она работает.
– Тебя тоже так воспитывали?
– Разумеется. Четыре часа сна и час медитации – четыре сеанса по пятнадцать минут, вот и всё твоё личное время за сутки. Всё остальное время: занятия, уборка, наряды по кухне, дежурство в прачечной, караул по охране Убежища и постоянные поручения от старших в формате «сбегай, куда сказали, и принеси, что попросили».
– А боевой возраст когда?
– Четырнадцать лет.
– Четырнадцать лет?! Да это же ещё дети!
– За шесть лет непрерывных тренировок и регулярной обкатки «в миру» получаются вполне опытные воины. Стажировка идёт постоянно, юнг активно используют в разведке и в наблюдении. Так что, когда воину исполняется четырнадцать лет, он точно так же идёт на задачи, как делал это в качестве стажёра много раз… но уже в роли полноправного бойца.
– А у учёных?
– А вот для нас ничего не меняется, – Богдан усмехнулся. – Как ты был в роли ученика, так и будешь лет до тридцати, сорока, а то и больше, пока не помрёт кто-нибудь из твоих мастеров и не освободит тебе место.
– Да, как-то несолидно…
– А, нет, вру! Есть очень приятная разница. В четырнадцать лет ты перестаёшь работать. Ты достиг боевого возраста и теперь можешь целиком сосредочиться на самообразовании. Но мастера, негодяи этакие, по-прежнему шлют тебя со своими поручениями когда и куда им вздумается, и при определённом стечении обстоятельств ты можешь до сорока лет быть мальчиком на побегушках и заваривать для них чай.
– А руководители у вас из какой касты?
– Интересный вопрос, – Богдан призадумался. – Никогда не думал об этом… Так… Слушай, интересная закономерность вырисовывается. На моей памяти все до единого лидеры вышли из касты воинов.
– Арсений тоже воин?!
– Не похож на вояку, да?
– Совершенно.
– Арсений разведчик. Причём очень хороший разведчик.
– Вот уж не подумал бы никогда… Натуральный офисный зануда, весь из себя такой правильный и педантичный, ну чуть ли не святой.
– Думаю, это закономерно, что руководители получаются из воинов. Учёные с головой погружены в исследования и статистический учёт: это наша главная задача, поэтому им некогда заниматься администрированием. Кроме того, воины более дисциплинированны и привыкли командовать на операциях. Так что это в порядке вещей.
– Заметил, кстати, что среди учёных у вас много очкариков. Без обид, просто в глаза бросается. Ты, Янис, учитель этот, там в операторской ещё двое были в очках… Это оттого, что плохо кормят, или мало спите?
– Много читаем.
– Много – это сколько? Я знаю людей, которые много читают – и ничего, зрение в порядке.
– Много – это примерно по десять часов работы с текстом в день.
– Да, не бережёте вы себя.
– И это не предел. Я, например, могу обходиться без очков, а вот Янис совсем близорукий. Вполне вероятно, что к его возрасту у меня будут такие же проблемы. Но такова плата за знания, тут уж ничего не поделаешь.
– Ты родился в этом монастыре?
– Нет, я… – тут Богдан запнулся. – Я родился где-то в другом месте.
– «Где-то»? Не помнишь, где родился?
– А ты помнишь?
– Ну, в смысле, не знаешь, где родился?
– До трёх лет я жил в другом месте. Где-то в миру. Помню, смутно так, отрывками, большой дом, лужайка, много комнат… В три года мои родители погибли, и меня привезли сюда. С тех пор меня воспитывал Арсений и все, кому не лень.
– Так ты, получается, реальный сын полка… – Семён хмыкнул было, но осёкся, вспомнил, как в таких случаях говорят правильные герои в фильмах: – Слушай… Я сожалею о твоей потере.
– Да можешь не сожалеть. Я не знал отца и мать, не помню их. Орден – вот мои родители и моя семья…
Минут через десять урок закончился, и детвора вместе с учителем покинула аудиторию.
Как только все удалились, Богдан быстро и доходчиво провёл с Семёном ликбез по основным «школьным» дисциплинам.
История Ордена; История Ереси; Хранилища и Хранители; Закат Цивилизации – Механика Резонанса – Паузы – Новые Законы; Семья Асуэнто (Первая Династия), селекция, Абсолюты (стартовая группа), Бесы, эмпаты и ещё ряд сопутствующих информационных цепочек для общего развития.
Семён намеревался подремать, но Богдан оказался прекрасным преподавателем и рассказывал так интересно и увлекательно, что у неофита даже и сон прошёл.
Короткий урок пролетел незаметно. Семён узнал для себя много нового и полезного и стал понимать некоторые процессы и явления, которые при первом предъявлении казались ему странными и даже дикими.
Когда ликбез был окончен, Семён озадачился статусным вопросом:
– Слушай, а кузнецы у вас к какой касте относятся?
– «Я от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл»? – Богдан хмыкнул. – Нет, не получится у тебя выделиться в независимую межкастовую прослойку. Пока руки-ноги целы, кузнецом ты не будешь. У тебя просто не будет на это время.
– Что значит, «пока руки-ноги целы»? – насторожился Семён.
– Нет у нас кузнецов. По крайней мере, в привычном понимании этого слова «в миру».
– Да вы совсем тут двинулись! – возмутился Семён. – Как же вы без кузнецов-то? Сейчас всё встанет, Отмена там, пятое-десятое, вам надо будет всё подряд ковать: ножи, мечи, топоры, наконечники для стрел и копий, доспех ладить, дальше кони пойдут, подковы, сбруя, плуги, ну и так далее… Кузнеца ведь надо с детства воспитывать и обучать, как воинов и учёных!
– Оружие мы берём в миру, недостатка в нём нет, – сказал Богдан. – А для повседневных нужд у нас есть мастерские. Хорошие такие мастерские, мы там частенько заказываем для опытов разные штуковины.
– Ну вот, видишь. А ты говоришь, нет кузнецов… И кто у вас в мастерских трудится?
– Калеки, инвалиды.
– Погоди… Как это «калеки»? Ты хочешь сказать…
– Да, те, кто получил увечье и негоден для боя и разведки. Без рук, без ног, слепые и так далее.
– Слепые? Без рук?! Обалдеть… Представить не могу безрукого кузнеца… И как они там управляются?
– Нормально управляются. Да что рассказывать: обратно пойдём, заскочим на минутку, сам всё увидишь.
* * *
Мастерские в Убежище оказались богатые.
Оборудование здесь было качественное и добротное, даже при поверхностном осмотре инструментария глаза разбегались. И площади не пожалели, в мастерских было несколько цехов, размером каждый с три кельи.
Одно удручало – не было здесь ни одного здорового человека. Семён насчитал более десятка ремесленников, и каждый из них имел какое-то увечье.
Особенно Семёна поразил мальчишка лет двенадцати, с пустым правым рукавом. Он паял левой рукой какую-то схему, примостившись на высоком стуле с вращающимся сиденьем, и, выпростав правую ногу из сандалии, прижимал пальцами этой ноги поделку к верстаку и даже умудрялся двигать её в разные стороны.
В общем-то, всё получалось ладно и сноровисто, понятно было, что мальчишка давно приноровился и для него это нормально, но…
С непривычки это выглядело очень странно, и сразу возникало чувство неловкости.
– Не пялься, – тихо подсказал Богдан. – Привыкай, здесь это норма.
– Слушай… Это такие у вас «стажировки»? Да тут половине «ремесленников» четырнадцати нет!
– Издержки войны, – сухо ответил Богдан. – Стажировка – это условное название, они на равных с взрослыми выходят на реальные задачи. А там всякое случается…
Командовал здесь безногий Тигран, седокудрый крепыш лет пятидесяти, вихрем носившийся на коляске по мастерским и раздававший по мере надобности ЦУ, подзатыльники и скупые похвалы своим подчинённым.
Седина у Тиграна была не красивыми вкраплениями, как это случается у курчавых уроженцев солнечного Кавказа, а сплошная. Проще говоря, кудри были совершенно белыми, без единого проблеска.
– А лет ему сколько? – уточнил Семён, когда Тигран поздоровался с ними и отъехал по делам.
– Сорока нет.
– О как… А весь седой…
– Группа попала в засаду, – пояснил Богдан. – Все погибли, а его живьём на куски резали. За полчаса поседел. Был чёрный, стал белый…
Когда Тигран вновь вернулся, Семён спросил, есть ли среди ремесленников специалисты по ковке оружия.
Оказалось, что в мастерских нет вообще ни одного кузнеца, тут Богдан не преувеличил.
Семён заявил, что видит в этом большую проблему, и поинтересовался, как этот вопрос будет решаться, когда грянет Отмена.
Тигран сообщил, что у них есть изрядный запас изготовленного в миру холодного и метательного оружия – на первое время хватит. А для более позднего периода запасены учебники, схемы и подробные инструкции. Так что изготовление оружия в будущем – это не проблема.
– Да нет, это проблема, – уверенно возразил Семён. – Это же очень специфический процесс! Тут столько тонкостей и нюансов, что никакие инструкции и схемы не помогут: без живого специалиста не обойтись. Никак.
Тут они с Тиграном живо вступили в полемику.
Семён, прекрасно ориентирующийся в своей специфике, был настолько убедителен, что через три минуты Тигран с жаром заявил Богдану, что гостя нужно немедленно прикомандировать к мастерским. Здесь ему самое место, надо всё бросить и бегом учить людей ковать оружие, и он сегодня же поставит вопрос перед Арсением…
– Не раньше, чем он останется без рук или без ног, – без тени иронии сказал Богдан. – Как только покалечат, так и отдадим его тебе.
– Хорошо, будем ждать, – так же серьёзно ответил Тигран.
Семён так и не понял, что это было – такой особый местный юмор, или всё вполне серьёзно, в плане прорисовки ближайших перспектив.
Между тем в мастерских нашлось вполне сносное оборудование для ковки. Семён и об отдыхе забыл, не дожидаясь, когда отрубят руки-ноги, натянул фартук и закатил мастер-класс по «натуральной» ковке: без электричества, вручную, благо подступала Пауза и условия были самые что ни на есть аутентичные.
Богдан оставил Семёна на попечение Тиграна и ушёл встречать Мастера Пути. И пропал почти до полуночи.
Вернулся он накануне следующей Паузы, задумчивый и нерадостный.
Между тем Семён с Тиграном уже успели подружиться, обсудить планы на будущее и даже нашли и освободили от хлама каморку в мастерских, в которой Семён собрался поселиться. И раскладушка отыскалась, и вполне приличный матрац, не чета сиротским войлочным подстилкам!
Так что можно сказать, что жизнь у Семёна налаживалась, и он за три часа оптом приобрёл целую толпу друзей и даже почитателей в лице всего персонала местных мастерских.
– Всё мне здесь понравилось, я переезжаю в мастерские. От «воинской повинности» не отказываюсь, но жить буду здесь.
– Насчёт «воинской повинности» завтра решим с Арсением, – пообещал Тигран. – Воинов у нас хватает, а таких мастеров нет, так что от этого для всех будет великая польза.
– Это всё здорово, но нам пора выдвигаться к портальной камере, – рассеянно заявил Богдан. – Времени осталось немного.
– Не понял… – удивился Семён. – Зачем нам туда «выдвигаться»?
– Через полчаса Пауза. У нас намечается «прыжок». Надо успеть подготовиться.
– Куда «прыжок»?
– У нас Мастер пропал, – напомнил Богдан. – Пойдём его искать.
– Ну нет, это уже без меня, – решительно заявил Семён. – У меня на сегодня все лимиты по активности вышли. Надо обустроиться на новом месте да отдыхать уже пора. Тигран, у тебя тут душ есть?
– Конечно есть, это же «горячий цех»! И пожрать есть, и ещё кое-что есть, – начальник мастерских многозначительно поскрёб кадык.
– О, вот это я понимаю! – одобрил Семён. – Так что извини, брат, но придётся вам обойтись без меня.
– Не получится без тебя, – с сожалением развёл руками Богдан. – Ты включён в состав рейдовой группы, решение утверждено Арсением, старшина подготовил экипировку. Прыжок через двадцать минут.
– Так… А если я откажусь?
– Хм… Ну попробуй. Только напомню: ты в Ордене. Пути назад нет. А у нас идёт война, и мы живём по законам военного времени.
– Ох ты, тудыт твою в горнило! – опечалился Семён. – Вот это я встрял… Насчёт прыжка, это ты, что ли, подсуропил?
– Интересное выражение, – отметил Богдан. – Если оно подразумевает «способствовать созданию предпосылок для выстраивания событийного ряда» – то да, «подсуропил». Я напомнил Арсению, что мы теперь имеем иммунитет против эмпатов, а при «прыжке» есть вероятность встречи с Элитой.
– Ну, спасибо, удружил!
– Всегда пожалуйста. Я же говорил, скучно не будет. У нас всегда есть чем заняться…
* * *
До портальной камеры добирались окольными путями и не сразу добрались.
Богдан вёл Семёна потайными ходами, и у последнего сложилось такое впечатление, что это либо ритуальное подтверждение «свойского» статуса, либо демонстрация доверия в формате «ты теперь один из нас».
Догадаться бы ещё, это личная инициатива Богдана, поддавшегося душевному порыву, или прогулка по потайным ходам санкционирована сверху.
Караульный тоннель был узкий, с низким потолком. Богдан двигался в нём легко и непринуждённо, а более высокому Семёну приходилось постоянно пригибаться, чтобы не стукнуться темечком о свод.
Несколько раз Богдан с Семёном прошли мимо небольших круглых камер с бойницами, через которые были видны перекрёстки подземных коридоров Убежища.
Богдан сказал, что эти камеры издревле называют «застрельными стаканами».
Семён спросил, почему не «стрелковыми», а именно «застрельными»?
На этот вопрос Богдан ответить не сумел.
– Да, логично. Если в них стоят стрелки, надо бы назвать стрелковыми. Но, сколько помню, это всегда были «застрельные стаканы». Надо будет Яниса как-нибудь спросить. Может быть, в этом есть некий сакральный смысл…
На последнем отрезке пути Богдан с Семёном на цыпочках просочились мимо портальной камеры.
В этот момент у портального контура № 1 проходил консилиум: Командор, Арсений, Янис с двумя коллегами, которых Семён видел на Полигоне, и ещё двое немолодых мужчин, по виду скорее учёных, нежели воинов.
Предмет консилиума был очевиден, а озабоченные лица собравшихся свидетельствовали о том, что проблема либо критична, либо вовсе нерешаема.
Богдан с Семёном двигались бесшумно, из портальной камеры через бойницы ничего не видно (когда Семён был в камере, он видел только стремена арбалетов), но Арсений каким-то чудом заметил наших путешественников и жестом показал «Проходите, нечего там торчать…».
– Живее, – прошептал Богдан, и они выскользнули из «стакана» в караульный тоннель.
Караулка (караульное помещение) была похожа на обычную келью, только чуть побольше, примерно шесть на шесть, потолок пониже, да с двумя крепями-колоннами через равные промежутки по диагонали.
Нулевая меблировка, шкафы-пеналы в стенах, мешки, скатки войлока. Да ещё вдоль одной стены несколько тренировочных манекенов и куча разнокалиберных каучуковых мячиков в углу.
На раскатанных войлочных подстилках была разложена экипировка и вооружение рейдовой группы, на других подстилках, рядышком, сидели бойцы. Сидели в йоговских позах, необычных для нормальных людей, но было заметно, что это для них привычно и удобно.
В караулке было людно и весело.
Старшина, врач Константин, Иван и ещё дюжина бойцов, расположившись кружком, слушали бойкий рассказ двух затянутых в чёрные комбезы девчат, похожих друг на друга как две капли воды, и каждые семнадцать секунд дружно смеялись (про обычных бойцов родной армии можно было бы сказать – «ржали», но коль скоро речь идёт о суровых воинах Ордена, это будет некорректно).
Иван, как и девчата, был одет в чёрный комбез и ботинки с высокими берцами. Все прочие были в обычном монастырском облачении.
Девчата поочерёдно тараторили на Хаптаи, словно бы передавая друг другу эстафету, при этом оживлённо жестикулировали, без меры грассировали на французский манер и корчили потешные гримасы.
Они были так увлечены повествованием, что не сразу заметили появление Богдана с Семёном. А когда заметили, немедля оборвали рассказ на полуслове, синхронно ткнули пальчиками в Семёна и хором задали вопрос:
– Сцуктарррх?!
Богдан утвердительно кивнул.
– Ой, Сцуктарррх!!! – восторженно завопили девчата и тотчас же обступили Семёна, стали его рассматривать, щупать, тискать и оживлённо обмениваться мнениями, отчасти на Хаптаи, отчасти на каком-то другом языке, который Семёну не раз доводилось слышать в фильмах.
Вели они себя так, словно натурально покупали коня на базаре. Да-да, помимо всего прочего, одна из них бесцеремонно оттянула Семёну губу и посмотрела зубы.
– Это нормально, что они меня… вот так?! – пролепетал ошарашенный Семён, уворачиваясь от девичьих щипков и тисканий.
– Да ты не бойся, не обидят, – успокоил старшина. – Девчонки, конечно, бойкие, но не злые. Не съедят, хе-хе…
– Просто они впервые в жизни видят Беса, – пояснил Константин и что-то строго сказал на Хаптаи.
Близняшки отступили на шаг, синхронно изобразили безукоризненный книксен и представились:
– Ку!
– Ки!
– Куки, – перевёл Богдан и указал на гостя. – Семён. Вот и познакомились.
– А нормальные имена у них есть? – спросил Семён.
– Разумеется. Куантэнноция и Кистоламмера Бельестерос. Прошу любить и не жаловаться.
– Ку… ан… эмм…
Девчата синхронно прыснули в ладошки и негромко обменялись мнениями.
– Вот именно, – хмыкнул Константин. – Поэтому – Ку и Ки. В общем, Куки. Можно называть вместе, кто-нибудь да отзовётся.
– Ясно. Но фамилия… Такая странная китайская фамилия… Или они японки?
Девчонки были явными азиатками. Симпатичные, с пригожими личиками и ладными фигурами, но…
Хорошенькими их назвать язык не поворачивался.
«Хорошенькая» подразумевается как «миленькая домашняя ути-пуси», в уменьшительно-ласкательном аспекте.
А глядя на этих девиц, невольно просилось на язык словечко «ниндзя». Этакие воспитанницы средневекового Ордена Убийц: бесстрашные, мускулистые, с кошачьими движениями и стальными руками. Когда щупали мышцы Семёна, он сразу оценил: эти шаловливые ручки в семь секунд придушат любого здоровенного мужика.
– Они испанки, – сообщил Константин.
– Да ладно!
– Тебе показать их паспорта? Мама – Тереза Бельестерос, глава Мадридского подразделения. Так что фамилия подлинная.
– А как же… Эмм…
– Командировка в Тайбэй. Обаятельный гид-помощник из тамошнего подразделения. Вулканический испанский темперамент. Ну и… – тут Константин изобразил сложный жест: нечто среднее между вращением кубика-рубика и грациозным движением матадора на корриде.
– А что они здесь делают?
– В командировке, – пояснил Константин. – У них это…
…тут он вопросительно посмотрел на Ивана.
Иван экономно мотнул подбородком: нет, не стоит.
– …в общем, у них тут особое задание, – выкрутился Константин. – Пойдут с вами в рейд, сами напросились. Мать оповестили, она их участие санкционировала.
– Ясно. Так, а имена, получается, тоже испанские?
– Хм… Имена – это термины на Асуэнто. Как видишь, мама их большая выдумщица.
– И что эти термины обозначают?
– А вот это пусть Даня расскажет.
– Это долго объяснять, – с важным видом заявил Богдан. – Будешь учить Асуэнто, сам во всём разберёшься.
– А я что, буду учить Асуэнто?! – Семён аж подпрыгнул.
– Куда ж ты денешься, конечно, будешь.
– Слушай… Командор сказал, чтобы меня обучали воины. Так что мне эти ваши академические премудрости вовсе ни к чему.
– Это входит в программу-минимум подготовки воина, – огорошил Иван. – Помимо военных дисциплин ты должен знать как родной Хаптаи – общеорденский язык, более-менее знать китайский, испанский, английский и обязательно – основы Асуэнто.
– Английский, китайский, испанский?! Да ты шутишь… А для чего воину Асуэнто?
– Хотя бы для того, чтобы дочитать формулу по бумажке, если в самый ответственный момент убьют учёного, – подсказал Иван.
– Обалдеть… Зря я в эти гаражи попёрся. Знал бы, вообще никуда бы не ездил…
Иван спросил, сколько осталось до Паузы. Богдан уверенно ответил: пятнадцать минут.
Кстати, Семён заметил, что Богдан за всё время ни разу не посмотрел на часы. Вполне возможно, у него их вообще нет. Интересно, как он определяет время? Надо будет спросить при случае.
– Экипируйтесь, – Иван кивнул на снаряжение, разложенное на войлоке. – До старта осталось немного.
Богдан, прячась за широкой спиной Семёна, стал облачаться в комбинезон.
Семёну было неловко.
Он выступал в роли ширмы и стоял прямо перед девчатами, которые беззастенчиво пялились на него, о чём-то перемигивались, перешёптывались и регулярно урчали, как два маленьких трактора, «тарррх» да «тарррх». В общем, ясно, что речь шла о «Сцуктарррх», прости господи, вот ведь словечко выбрали. О Семёне то бишь.
Нет, тут уж волей-неволей придётся учить язык, а то нехорошо получается: они там промеж себя шушукаются, явно о тебе, а ты ни в зуб ногой. Может, гадости какие-то говорят…
– Мне бы одеться… – смущённо намекнул Семён.
– Одевайся на здоровье, – старшина пожал плечами. – Что мешает?
– Нет, я в том плане, что… Гхм-кхм… – тут Семён едва заметно кивнул в сторону девчат. – В смысле, до трусов…
– А тебе что, выдали какие-то особые трусы? – заинтересовался Иван.
– Трусы как у всех, – опроверг эту версию старшина. – У нас нету особых.
– Да переодевайся спокойно, никто на тебя глазеть не будет, – успокоил Константин. – Каких-либо физиологических отклонений во время осмотра не выявлено, так что скрывать тебе нечего.
Семён, одолев неловкость, стал наряжаться и между делом навёл справки:
– А что такое «сук-трах»? Похоже на ругательство, нет?
– «Сцуктарррх», – поправил Богдан. – Раскатистая тройная «эр» в последнем слоге. Это долго объяснять. Будешь учить Хаптаи, сам всё и узнаешь.
– А если недолго? В двух словах?
– Это производное от «сцукцэ».
– Вот спасибо, объяснил!
– Это древний термин. В каждой исторической эпохе он нёс определённое значение…
– Сцукцэ – это ведьма, – упростил объяснение Константин. – Нет, даже не просто ведьма, а… Могущественная ведьма. Так, Даня?
– Да, пожалуй, – согласился Богдан. – В нашем случае Сцукцэ – это сильный пси-оператор с уникальными способностями.
– А «Сцуктарррх»?
– Это Бес, – сказал Иван.
– Скажем так, это охотник на ведьм, – развил мысль Богдан. – Видишь ли, охота на ведьм была во все времена основной функцией Бесов. Потому что обычные люди, какими бы стойкими и тренированными они ни были, с этой задачей не справлялись.
– С обычными людьми получалось примерно так же, как сегодня с нами в гаражах, – дополнил Иван. – Если она тебя увидела раньше, чем ты успел её убить, – всё, ты труп.
– Так, а когда от вас ушли Бесы, как вы справлялись?
– Плохо справлялись, – признался Богдан. – После исхода Бесов Элита получила колоссальное преимущество. Так что привыкай: ты живой реликт, а у нас по Бесам своего рода ностальгия.
Тут он обратился к девчатам на Хаптаи, и они хором выдали стишок, мелодично, звонко, с энтузиазмом:
Кукирамэ мецо каипорэ
Вацухар телепе уикында
Пупиторэ, Сцукцэ, пупиторэ!
Телепе бу Сцуктарррх уй такында!!!
Все дружно захлопали, а девчата изобразили реверанс. В общем, анимэ хикикомори, да и только.
– Да уж… Особенно «уй»… Вот это «уй» поразило меня в самое сердце. А перевод? Или это тоже сложное явление и во все эпохи трактуется по-особому?
– Перевод очень простой, – сказал Богдан. – Беги, ведьма, беги. За тобой идёт Бес. И ничто в мире не спасёт тебя от него.
– О как… Эпически.
– Этому детскому стишку более тысячи лет, – сказал Богдан. – Он тоже сохранился как реликт. Как память о тех временах, когда Бесы верой и правдой служили Ордену. И защищали нас от Сцукцэ.
Семёну в очередной раз стало неловко.
Эти люди возлагают на него слишком большие надежды. А он отнюдь не чувствует себя готовым оправдать такое доверие. Как бы не ударить в грязь лицом…
* * *
Комбинезон пришёлся впору, что уже не удивляло. Семён успел понять, что в этом странном сообществе все работают с полной отдачей, никто не халтурит и не ест даром свой хлеб, в том числе и старшина.
Материал комбинезона был плотный и толстый, почти как брезент, только не такой жёсткий.
– А термобельё под эту пожарную робу не полагается? – мрачно пошутил Семён.
– Прыжок на юг, там не холодно, – не понял шутки старшина. – Ботинки не жмут?
Семён зашнуровал ботинки и прошёлся. Ботинки сидели как влитые, толстая подошва приятно пружинила под стопой. В такой обувке и по битому стеклу, и по «колючке» пробежаться не страшно.
– Всё нормально, как тут и были… А что в мешке?
– Рейдовый комплект на трое суток. Да ты не волнуйся, ничего лишнего не положили, всё нужное.
– Посмотреть можно?
– Смотри на здоровье. Это же твой мешок.
Семён развязал горловину и вдумчиво проинспектировал рейдовый комплект.
Мешок был из прорезиненной ткани, горловина и клапаны наружных карманов герметично закрывались. Патроны, медикаменты, сухпай, две фляги с водой, литровая металлическая и двухлитровая пластиковая, двадцатиметровый моток репшнура с метками через метр, фонари, батарейки, носки, трусы, футболки, иглы, нитки, спички и прочая хозяйственная мелочь – всё расфасовано в пакеты из плотного целлофана, пакеты герметично запаяны.
В одном из наружных карманов рюкзака нашёлся вариант для освещения (а также подогрева пищи) во время Паузы: пол-литровая фляга-лампа, наполненная маслом, и комплект «назад в каменный век» – два кремня и несколько клубков пакли. Были также и современные игрушки поджигателя: спички и две зажигалки.
Примерно треть полезного объёма рюкзака занимал упакованный в отдельном чехле защитный комплект и противогаз с запасным фильтром.
Семён хотел было съязвить насчёт перспектив химической атаки, но воздержался. Практика показала, что местные камрады плохо понимают шутки, когда речь идёт о «задачах» и подготовке к ним.
Помимо мешка были тактические очки и перчатки, динамические наушники, широкий поясной ремень с несколькими карабинами, каска с налобником и ещё два фонаря, для которых в комбинезоне были предусмотрены отдельные кармашки. Плюс к тому разгрузочный жилет с боеприпасами и армейской аптечкой в кармане для быстрого доступа и собственно вооружение: два разных ножа, туристический топорик, которым можно с одного удара развалить череп, короткоствольный автомат, пистолет и… копьё.
Копьё было полутораметровое, с массивным прочным древком и коротким четырёхгранным наконечником с победитовым остриём. К середине древка был прикреплён прочный двойной ремень с карабинами.
Кроме того, у Ивана сверх комплекта был самозарядный дробовик, а у девчат – небольшие арбалеты для стрельбы на близкую дистанцию с одной руки и по два комплекта разных болтов (это не для слесарей, как вы подумали, так называются стрелы для арбалета).
Семёну показалось, что фонарей многовато. Два в мешке, два на себе, плюс налобник. Но здесь он также воздержался от комментариев. Если организаторы рейда решили, что боец должен тащить на себе пять фонарей, значит, так надо.
Однако общий вес получился приличным. Когда Семён нагрузил на себя всю экипировку, стало ясно, что о какой-либо тактике и боевой акробатике, типа перекатов или нырков, придётся забыть. С такой нагрузкой даже «сотку» в среднем темпе выдать – и то проблема.
– Ничего лишнего? – усомнился он.
– Ничего лишнего. Весь комплект вместе с вооружением – тридцать кило, – сообщил старшина. – Нормальный рейдовый вес.
– Да, это ещё по-божески, – подтвердил Богдан. – Было дело, приходилось неделю без передышки таскать полцентнера. И ничего, без проблем…
Семён, собиравшийся было поворчать, прикусил язык. Если хилому учёному полста кило – без проблем, то «воину», пусть и новоиспечённому, не пристало жаловаться на судьбу, имея на себе тридцать кило.
С оружием Семён обошёлся по образу и подобию Богдана: один нож на голень, в специальном креплении, второй в «разгрузку», топор в чехле на пояс, кобуру с пистолетом туда же, только с другой стороны, автомат повесил через плечо, отпустив ремень, и взял в руки копьё.
Всё, к походу готов.
Уфф… Тяжела ты, ноша неофита! Хорошо хоть, есть на что опереться, древко копья удобно лежит в руке…
Иван обратил внимание на то, что новичок втихаря косится на Богдана и повторяет за ним каждое движение, и спросил, насколько хорошо Семён владеет стрелковым оружием.
– Нормально владею, – заверил Семён. – Не волнуйся, я не подведу.
– Ты видел, как я стреляю, – неожиданно вмешался Богдан. – Скажи, ты стреляешь лучше или хуже меня?
– Навскидку по колесу не попаду, – не стал приукрашивать Семён. – Но, в принципе… Гхм… В общем, да, я стреляю хуже тебя.
– То есть вообще никак, – резюмировал Иван. – Да, это неприятный сюрприз… А как насчёт холодного оружия?
– Я кузнец, – сердито заявил Семён. – Я с детства кую холодное оружие!
– Это здорово, – одобрил Иван. – Когда-нибудь это нам пригодится. Но я не услышал ответа: насколько хорошо ты владеешь холодным оружием?
Семён хотел было заявить, что владеет не хуже любого воина, но вовремя вспомнил диспут на поляне и последующий поединок с Ратмиром.
– Ну… в общем, более-менее владею.
– Хорошо, посмотрим…
Иван кивнул на кучу мячей в углу.
Один из бойцов тотчас же подскочил к этой куче, выудил из неё мяч средних размеров и, скомандовав «Враг!», бросил мяч в Семёна.
Семён только успел втянуть в голову в плечи и рефлекторно зажмуриться. Мяч неслабо ударил его в лоб, отскочил и покатился по полу.
– Что за дебильные шутки! – возмутился Семён, потирая ушибленный лоб. – При чём здесь «враг»?
– Мяч – враг, – терпеливо пояснил Иван. – У тебя в руках оружие. Работай.
Он опять кивнул. Боец подобрал мяч и вновь бросил в Семёна. На этот раз медленней, по навесной траектории.
Семён неловко ткнул копьём, не попал, но успел свободной рукой поймать мяч и прижать к груди.
– Ну, так это же мяч, он маленький! А в человека-то попаду, если приспичит. И потом – я же под нагрузкой, попробуй тут, помахай копьём. А вот если всё скинуть, можно будет попробовать…
– Ты будешь с этой нагрузкой жить и работать в ближайшие сутки, а то и более, – Иван кивнул на мячи, потом на девчат и скомандовал что-то на Хаптаи. – Вот так примерно работать.
Боец-экзекутор выудил из кучи два мяча поменьше и резко швырнул их в сторону девчат.
Семёну показалось, что мелькнули две чёрные молнии: неуловимое движение, синхронно, в одну фазу, и оба мяча, пробитые насквозь, оказались на древках копий.
– Обалдеть, – бесхитростно восхитился Семён. – Цирк, да и только! Но это же надо всю жизнь тренироваться, чтоб так делать.
– Сними, – скомандовал Иван и кивнул девчатам.
Девчата послушно протянули копья.
Семён не стал спорить, взял копья и принялся стаскивать с них насаженные мячи.
Вот тебе урок послушания, Бес. Не сумел насадить, так снимай.
Пришлось изрядно попыхтеть. Мячи оказались довольно плотными, удивительно, что девчата просадили их насквозь с одного удара, да ещё и на лету.
– Они хорошие разведчики, – объяснил специально для Семёна Иван. – Но отнюдь не лучшие воины. Это средний показатель, так должен работать любой боец. А ты теперь боец.
– Я научусь, – пробурчал Семён. – Не сразу Москва строилась.
Мячи вернулись в кучу в углу, у Ивана был озабоченный вид.
– Я возражаю против участия Беса в рейде, – без обиняков заявил он. – Он будет балластом. Лучше вместо него взять ещё одного бойца.
Возмущению Семёна не было предела.
Нет, он не горел желанием топать на ночь глядя куда-то в неизвестность с изрядным грузом на плечах и втайне надеялся, что высокие товарищи в камере, посовещавшись, решат оставить его в Убежище. Или вообще отменят рейд.
Но тот факт, что его отбраковали по профпригодности, здорово задевал и злил. Да и кто отбраковал: человек, которого он несколько часов назад без малого спас от смерти. Ну, как минимум избавил от ужасных страданий.
Нет, руки целовать не надо, и в пояс кланяться не обязательно… Но мог хотя бы скромно промолчать из чувства благодарности!
– Он не будет балластом, – возразил Богдан. – Мотивацию ты знаешь.
– Да, знаю. Но это старое Хранилище Ордена. Вероятность того, что нам встретится Элита, практически нулевая. Так что лучше взять вместо него полноценного бойца.
– «Практически», – тут же прицепился к слову Богдан. – То есть полностью исключить такую вероятность нельзя. Согласен?
– Ну… Полностью такую вероятность нигде исключить нельзя. Даже здесь, в нашем Убежище.
– Особенно учитывая опыт Валаамской резни, – вставил старшина.
– Бо, признай, что она очень мала, эта вероятность, – не унимался Иван. – И если не будет никаких эмпатов, получается явный дисбаланс функционала в команде…
«Что-то он слишком умно говорит для тупого воина, – подумал Семён. – И с Богданом общается так, словно старший брат с младшим. Наверно, тот самый случай, когда мальчишку с задатками учёного отдали в воины по разнарядке, потому что не хватало людей. Наверно, росли вместе, хотели на пару двигать науку, но Судьба распорядилась иначе.»
– …Без девчонок мы убьёмся на первой же ловушке. Они нужны. Без тебя не поставим портал, чтобы вернуться обратно. Я командую группой и пригожусь в бою, если вдруг до этого дойдёт. А Бес по всем параметрам выходит балластом.
– Дело хозяйское, смотрите сами. Я особо не рвусь, если оставите, плакать не буду, – пробурчал задетый за живое Семён. – Но если вы там напоретесь на парочку эмпатов, всё будет так же, как в гаражах. Только уже без меня.
– Вот это верная мысль, – поддержал Богдан. – Такая вероятность существует, и мы не можем её игнорировать. Поэтому Семён идёт с нами.
– Я всё равно подыму этот вопрос перед Арсением, – заявил упрямый Иван.
– Это твоё право, – кивнул Богдан. – Но ты только время зря потеряешь. Вопрос решён, состав утверждён, Арсений уже доложил Командору…
Тут, в прямой зависимости с принципом «не поминай чёрта к ночи», в караулку заглянул Арсений и спросил:
– Когда?
– Через пять минут, – опять не удосужившись посмотреть на часы, ответил Богдан.
– Состояние?
– Все допущены, – сообщил Константин. – Отклонений нет, параметры в норме.
«Схалтурил! – с неожиданным злорадством подумал Семён. – Никого даже не осматривал, так, от фонаря доложил…»
– Как Ваня? – уточнил Арсений.
– Иван меня удивил, – поделился впечатлениями Константин. – После удара Сцукцэ – без Аппарата, без реабилитации… и как новенький!
– Чувствую себя великолепно, – подтвердил Иван. – Энергия так и клокочет.
– Ну и замечательно… Все готовы?
– Так точно, – уверенно доложил за всех Иван.
Семён ждал, что он добавит: «Но я против участия Беса!», однако продолжения не последовало. Совесть, что ли, проснулась?
– Хорошо, – кивнул Арсений. – Внимание: все по местам! Рейдовая группа – на старт…
* * *
Бойцы разбежались по боевому расчёту, рейдовая группа проследовала в портальную камеру.
Полемика по поводу участия Семёна в рейде так и не состоялась. То ли Иван постеснялся скандалить в присутствии Командора, то ли аргументы Богдана были убийственно убедительны, но командир группы оставил своё особое мнение при себе.
Не было никакого инструктажа по мерам безопасности, политинформаций и пафосных речей. Арсений ставил задачу коротко, по существу и в необычном для знакомого с армейским артикулом Семёна формате: не по значимости целей, а по приоритетам сохранности команды.
– Задача номер один: сохранить вот этого типа, – Арсений бесцеремонно ткнул пальцем в Богдана. – Это вопрос выживания команды, без него вы просто не поставите портал, чтобы вернуться. Кроме того, он лучше всех вас, вместе взятых, разбирается в медицине, будет за доктора; задача номер два: вытащить Мастера Пути и его команду; а дальше – по обстановке, по принципу «получилось – хорошо, не получилось – ну, и ладно». Архив, Абсолют, Мастер Письма. Если хотя бы одну из этих задач выполните, будет здорово. Не выполните, обойдёмся и так. Вопросы?
Вопросов не было.
Арсений посмотрел на Командора: отеческое напутствие будет?
– И давайте там без героизма. – У Командора таки нашлась пара слов для рейдовой группы. – Если риск будет превышать приоритеты – в задницу приоритеты, сворачивайте задачу, возвращайтесь домой. Всё, удачи…
Затем все лишние вышли, и в камере осталась только рейдовая группа. Да, перед тем, как уйти, Арсений самолично зажёг масляные светильники, два оставил на крючьях, а два вручил Ивану и Семёну.
– Да у нас лампы есть, – попробовал было отказаться Иван.
– Запас карман не ломит. А лампы свои поберегите, мало ли что там будет…
После того как Арсений покинул камеру, решётка с лязгом опустилась, а в ячейках и в бойницах появились стремена арбалетов.
Группа прижалась к стене, чтобы не застить стрелкам сектора.
Богдан проверил координаты камней и встал у портального контура, готовый блеснуть вокальными данными.
Через полминуты наступила Пауза, и Богдан начал читать Ключ.
