ГЛАВА 14
Лес оказался сумрачным, тихим и удивительно безжизненным. Могучие стволы, хитросплетения лиан, зеленый полог над головой – это все присутствовало, как и положено в джунглях. А вот того безостановочного животного шевеления повсюду, которым знамениты тропические чащобы, не было. Причер глядел по сторонам во все глаза, но не заметил даже насекомых.
– Интересно, что тут едят, – пробормотал он себе под нос.
– Чего? – переспросил идущий позади Кронштейн. Точнее, не идущий, а продирающийся – так плотно здесь все росло. – Ни хрена не слышно из-за этих масок дурацких!
– Подключите внешний микрофон, – посоветовал капеллан. – Слышать будете вдвое лучше, чем просто голыми ушами. А со мной вообще-то и по радио можно…
– Постойте-ка. – Кронштейн достал «карту» и принялся ее изучать. – А-а, ишь оно как… Все равно ни звука.
– Тишина вокруг просто гробовая.
– Ой! Надо же, слышу вас. Так что вы сказали, Причер?
– Если застрянем тут надолго, придется что-то есть. А что?! У нас же с местной флорой и фауной несовместимость.
– Судя по этой карте, я тащу на себе не меньше десяти фунтов концентрированной жратвы плюс солидный запас воды в таблетках. Да и вы тоже. А кстати, зачем нам тут застревать? Вы же не собираетесь, я надеюсь, топать пешком до базы?
– Вдруг придется… Ладно, полезли дальше. Как вы думаете, планктон уже на берегу?
– Пора бы… Вот почему и тишина – зверье все попряталось.
– Или на базу ушло, – заметил Причер, ныряя под низко висящую лиану. – В гости. Э! Отставить!
– Почему? – удивился Кронштейн.
Причер обернулся на характерный щелчок выбрасываемого лезвия и не ошибся – психиатр занес над лианой мачете. Достал он эту складную живопыру из набедренного кармана так сноровисто, будто всю жизнь прослужил не на русских судах, а в натовской пехоте. «Ох и не прост же ты, голубчик», – подумал капеллан.
– Не стоит попусту ножом размахивать, – мягко сказал Причер. – Что вам, нагнуться сложно?
– А вы думаете, легко – с таким-то брюхом?
– А не фига было отращивать.
– Я не нарочно. – Кронштейн сложил мачете, сунул на место и, демонстративно пыхтя, кое-как под лианой пролез. – У меня обмен веществ.
– Веществ? Хм… Обмен вещей у вас. На выпивку.
– У нас когда batiushka был, мы вместе в тренажерный зал ходили, – сказал Кронштейн, игнорируя подначку. – Жалко мужика, не уследил я за ним… Ну а как он снюхался, я тоже что-то затосковал и бросил эту физкультуру. Слушайте, Причер, а чего вы так боитесь-то всего? Уже веревку какую-то волосатую рубануть нельзя. Она ж дерево!
– А вдруг у нее тоже… обмен веществ? – Причер осторожно раздвинул тонкие высокие стволы и углубился в заросли чего-то, отдаленно напоминающего гипертрофированный папоротник. – Вы ее ножом, а она вас – зубами. Кстати, старайтесь идти след в след.
– Попробую, – смиренно пообещал Кронштейн. – Это очень поможет, если на зверя наткнемся?
– Мы еще долго не наткнемся. Я не слышу абсолютно ничего. Похоже, тут даже мошкара не летает.
– А все-таки?.. Как высунется псевдозавр…
– А я ему в морду, – лениво сказал Причер. – Очень удобно, он как раз человеческого роста. Стоп! Это что?
Со стороны моря донесся тяжелый стон. Многоголосый.
– Деревья плачут, – объяснил Кронштейн. – Их едят.
– Плачут?
– Мы однажды выгнали планктон на берег, и микрофоны взяли такой же звук. Планктон, он шипит и чавкает – слышали, как суп закипает? – примерно то же самое. А это деревья. Пойдемте дальше, Причер. Мы все еще слишком близко. Я в последний момент оглянулся – планктона очень много. Широченная полоса. Если не ошибаюсь, нам придется углубиться минимум на два километра. А если ошибаюсь, так на все три.
– Ну-ну… – Капеллан опять вклинился в заросли. «Довели мы бедную Кляксу до ручки, – подумал он. – Пожирает несчастная самое себя. Хотела против нас планктоном оборониться – и на тебе… А все-таки, что же я делал вчера? Какой это был день недели? Не воскресенье ли, часом?»
– Отвратное местечко… – бурчал позади Кронштейн. – А какой чудовищный вонизм! Причер, у вас нос не закладывает?
– Сельва не любит чужих. Потому и воняет. Отпугивает.
– Я понял – это шутка! – радостно объявил Кронштейн.
– Не совсем. Опытные люди – вроде меня, например, – в сельве дышат через фильтр. Опустите рычажок за правым ухом.
– Хм… Спасибо.
– А еще сельва умеет ждать, – сообщил доверительно Причер. – Идешь по ней, идешь, ничего не происходит, и вдруг почва начинает легонько пружинить… Вот прямо как сейчас. Стой! Просвет впереди. К чему бы это?
– Болото. С крокодилами.
«Пронеси, Господи!» – мысленно взмолился Причер, а вслух сказал только:
– Типун вам на язык.
– Да они улетели, наверное.
– Это еще хуже! – выпалил Причер. Ему тут же стало мучительно стыдно за мелькнувшую где-то на окраине сознания очень дельную, но донельзя подлую идею, и он прикусил губу.
– Почему?
– Заткнитесь, а? – попросил капеллан. – Думать мешаете. Ну, с Богом!
Причер двинулся вперед, и уже через минуту стена папоротников кончилась, оборвалась, словно обрезанная. Очки маски поляризовались – здесь было гораздо светлее, чем в лесу.
Стон за спиной усилился. Одна жизнь пожирала другую, и жертва кричала уже в полный голос.
– Ну, что там у вас? – спросил Кронштейн нетерпеливо. – В землю вросли? Я могу обойти сбоку? Причер! Вы живой вообще?
Капеллан шагнул в сторону, выпуская спутника из зарослей. Подвинуться вперед он не мог. Впереди, буквально в полушаге, начиналась топь. Ярдов пятьсот болота.
И повсюду раздутые щетинистые туши, уже готовые оторваться от буро-зеленой поверхности. Чуть ли не сплошным ковром болото покрывали эдакие дирижабли с лапками, пытающиеся стартовать.
Ближайший крокодил лежал от Причера на расстоянии протянутой руки. С выражением на морде. Капеллан готов был поклясться, что в круглых выпученных глазках отразилось страшное напряжение.
– Нелегко дается взлет рожденному ползать, – неестественно спокойным голосом заметил Кронштейн.
– Бедненький… – сказал Причер крокодилу.
– Мне тоже нас очень жалко, – согласился психиатр.
– Да перестаньте вы ерничать, Эйб. Честно говоря, у меня слезы на глаза наворачиваются…
– У меня тоже. Вы по сторонам поглядите. Как мы эту хренову трясину обойдем? Я, например, краев не вижу. А надо дальше уходить, дальше. Эх, нам бы на ту сторону и под самые деревья! Через болото планктон не сунется, он начнет его до дна выедать, ужрется и притихнет…
На другой стороне болота красовалась еще одна стена папоротников, а за ней, чуть дальше, взмывала к небесам другая стена, высоченная, из деревьев.
– Придумайте же что-нибудь, Причер! – взмолился Кронштейн. – Не стойте так, столбом!
– Да чего тут придумывать… – вздохнул капеллан тоскливо. – Вы как сказали, что впереди болото с крокодилами, выход сам придумался. Герметизируйте костюм и наддуйте его, только самую малость.
– Плыть?! По этой… Нереально, Причер, засосет же на фиг! И потом, среди этих…
– Они травоядные, Эйб. Совершенно безобидные звери. Коровы болотные. А еще… А еще они умрут максимум через полчаса. Неужели вам их не жалко? Ветра же нет!!! – Капеллан вдруг сорвался на крик. – Нет ветра, понимаете вы, мать вашу?! Деревья! Стеной! Тут не дует! А когда планктон деревья сожрет! Потянет легонько с моря! Они все равно подняться толком не успеют! Их прижмет к зарослям на другой стороне! Понятно?! – Капеллан схватил Кронштейна за грудки, точнее, за нагрудные карманы и основательно встряхнул.
– Истерика? – то ли спросил, то ли констатировал психиатр.
Причер мгновенно отрезвел, поставил Кронштейна на ноги и севшим голосом сказал:
– Извините. Сорвался. Жалко их очень.
– У вас когда-нибудь было домашнее животное, Причер? – поинтересовался Кронштейн участливо.
– Откуда… Мечтал кота завести, когда на пенсию выйду. Здоровенного такого, мохнатого, наглого. Теперь уж не мечтаю.
– Почему?
– То, что мы сейчас будем делать, – полное безобразие. Я и так зверья набил за свою карьеру более чем достаточно. А уж после сегодняшнего…
– Ногу вам тоже не человек откусил.
– Лучше бы человек! – заявил Причер очень твердо.
Прибрежный лес уже не стонал. Он выл как сирена воздушной тревоги.
– Насколько я знаю, Церковь отрицает наличие у животных души… – начал было Кронштейн, и Причер сообразил: психиатру очень страшно. У него тоже истерика, просто тихая.
– Главное, что Церковь не отрицает наличия души у человека! – сказал Причер тоном приказа. – И поступать аки последняя скотина человеку не к лицу. А мы… В общем, герметизируйте костюм. Знаете как? Выполнять. Быстро. Теперь дайте-ка я наддую его правильно. Ну, готово. Упадете – не утонете. Воздуха на полчаса, его лучше поберечь, так что прыгать будем очень быстро и очень аккуратно.
– Прыгать?.. – тупо спросил Кронштейн.
– У них спины плоские, – сказал капеллан.
Крик погибающего леса надвигался, становясь просто невыносимым – не столько для ушей, сколько для нервов. И тут Причер расслышал какой-то фон. Не то чавканье, не то клокотание.
– Это планктон, Эйб?
Психиатр в ответ кивнул, и Причеру вдруг стало жалко, что за светофильтрами масок не видно глаз. Он был бы рад сейчас утешить спутника взглядом.
– Ладно, – сказал Причер. – Если навернетесь, обратно на спину лезьте только с кормы. Одной рукой за заднюю лапу, другую на хвост, и подтягивайтесь. Травоядный-то он травоядный, а челюсти ого-го. Как вцепится своими роговыми пластинами – не вырветесь. Ну, за мной!
И, не дожидаясь ответа Кронштейна, повернулся и прыгнул.
Плавучесть и устойчивость у «наддутого» крокодила оказались те еще. Капеллан в «выживалке» сам тянул фунтов на триста, да плюс ускорение… Но зеленая чешуйчатая туша шелохнулась едва-едва. Под ногами оказалось твердо и надежно, адаптивные подошвы ботинок словно присосались к рубчатой спине. Плоский ее отрезок был шириной с письменный стол, а в длину футов семь-восемь, и это еще попался не самый крупный в болоте экземпляр. «А ведь может получиться!»
– Извини, парень, – сказал Причер крокодилу. – Но иначе никак.
Высмотрел следующий «островок» и прыгнул снова.
Зверье лежало очень плотно, и найти подходящую точку для приземления не составляло никакого труда. Разве что иногда приходилось использовать чью-то спину для разгона, делая по ней два-три шага, – и все проблемы.
Крокодилы экзекуцию сносили молча. Их, бедняг, сейчас волновало только одно – не разжать случайно анус.
Капеллан прыгнул раз десять и остановился поглядеть, как там его спутник.
– Вы чего? – спросил Кронштейн. Он оказался совсем рядом.
– Молодчина, Эйб! – похвалил капеллан. – Так держать.
Он прыгнул опять и почувствовал: что-то переменилось. Крокодилья туша под ним опасно покачнулась и серьезно просела.
– Быстрее, Причер! – раздалось из-за спины. – Ради Бога, поспешите! Отрываются!
Словно в подтверждение слов Кронштейна раздалось громкое «чмок», и ближайший зверь подпрыгнул над поверхностью болота. На целый фут. И так завис, потешно растопырив лапы.
Капеллан поразился размерам «наддутого» крокодила. Летящая на высоте в полмили, болотная корова выглядела скорее забавно, но сейчас… Зверюга была огромна. Шкура на неимоверно растянувшемся брюхе казалась полупрозрачной.
– Если мы тут угробимся, я вас на том свете зае…у! – пообещал Кронштейн.
– Сам дурак! – отозвался Причер. – За мной!
Теперь они скакали, как путающие след зайцы, – судорожными рывками из стороны в сторону, выискивая тех зверей, что еще лежали на зеленой глади болота. Один за другим крокодилы поднимались в воздух, и сорваться с такого экземпляра можно было элементарно. Противоположный берег приближался, но и выбор становился все труднее. А потом его не оказалось вовсе. И немножко подуло с моря – вероятно, уже «кончался» прибрежный лес.
Капеллан балансировал на объекте, болтающемся сразу в трех измерениях, и собирался перескочить на такой же.
– Пронеси, Господи! – воскликнул Причер.
Бац! Он уже в прыжке сообразил, что не удержит равновесия, и нашел выход – приземлился на четвереньки. Кое-как встал, прыгнул опять… Бац! «Надо же, получается! И осталось всего ничего, меньше сотни ярдов. Лишь бы они не поднялись выше, тогда, если упадешь в трясину, наверх не выберешься».
– Делай как я, Эйб!
– Полундра! – заорали сзади.
Причер весь сжался, ожидая услышать громкий всплеск. Если бы! Не плеснуло – шибануло так, словно в болото ухнул средний танк.
Капеллан оглянулся и почувствовал, что очень не любит Кронштейна. Ну просто совсем не любит. Даже чересчур не любит – во всяком случае, для священнослужителя.
Крокодил, с которого сорвался психиатр, торчал из болота под острым углом, рылом в небо, как беременная зенитная ракета. В его правую заднюю лапу мертвой хваткой вцепилась человеческая рука. Больше ничего от Кронштейна на поверхности видно не было.
Причер разинул было рот, дабы высказаться о редкостной акробатической ловкости русских моряков, и вдруг ощутил, что плавно уходит вверх. С перепугу он бестолково забегал на четвереньках по спине крокодила, чуть с нее не сверзился и замер, тяжело дыша и борясь с накатывающей паникой. «Его» крокодил взлетал. Да и соседние тоже. Лишь заякоренная Кронштейном зверюга глядела выпученными глазами в недосягаемые для себя небеса.
«Это как же болото засасывает, если бедолага Кронштейн до сих пор не может выбраться? – подумал капеллан. – Значит, нельзя падать. Ни в коем случае невозможно свалиться вниз. Но что же делать? Успеют крокодилы подняться хотя бы над папоротниками или нет? Хватит ли ветра с моря, чтобы отлететь от болота? И главное сейчас – удастся ли Кронштейну вскарабкаться на своего зверя? Как бы им помочь… Обоим».
Причер лег на живот и сполз к крокодильему загривку так, чтобы дотянуться до передней лапы. Достал из кармана бухточку троса, быстро вывязал скользящую петлю, набросил ее на лапу и затянул. Осторожно встал на колени, размотал трос, расстегнул на свободном его конце складную мини-кошку.
Крокодил перетянутой лапой нервно дернул, неимоверным образом вывернул один глаз, уставившись себе за спину, прямо на Причера, и несколько раз судорожно моргнул.
– Извини, – сказал Причер.
Кронштейн лез-таки из болота – над поверхностью возник облепленный тиной шлем. Ну и мат послышался соответствующий, что как-то даже капеллана приободрило. До цели было всего ничего, футов двадцать, координация движений у Причера всегда имелась отменная, так что он уверенно забросил кошку… И не попал.
– Держитесь, Эйб! – крикнул Причер. – Сейчас мы вашего скакуна заарканим!
С третьего раза трос обмотался-таки вокруг крокодильей морды, Причер несильно дернул, затягивая петлю, и принялся осторожно тянуть. Он не боялся, что тоненькая веревочка порвется, ему страшно было себя в болото сдернуть излишне мощным рывком и оказаться болтающимся на тросе промеж двух взлетающих крокодилов. Потому что и Причеров «скакун» очень уверенно шел вверх, и Кронштейнова «лошадка» начала полегоньку выволакивать своего наездника из трясины. Чем только мешала ему. Кронштейн, как его учили, забросил вторую руку на хвост крокодила и теперь лез по ребристой шкуре, но зеленый живой дирижабль с нарушенной центровкой взлетал под крайне неудобным углом. Психиатр взбирался на несколько дюймов и тут же на две трети дистанции сползал. Ему до сих пор, несмотря на яростную ругань, так и не удалось взобраться на круп зверя.
Причер сосредоточенно подтягивал «дирижабли» один к другому.
Кронштейн не менее сосредоточенно выкарабкивался из трясины и даже не ругался больше – дыхание берег.
И тут дунул легонький ветерок. Не прямо с моря. Под углом. Взлетевшую стаю тихонько повело к краю болота с небольшим смещением на север – в сторону базы.
– Эйб, быстрее! – крикнул Причер. – Кажется, есть шанс!
Кронштейн в ответ только пыхтел.
– Все нормально будет, дракоши мои хорошие, – бормотал Причер, стягивая крокодилов вместе. – Сейчас мы из вас спарку построим, Эйба вытащим, и все нормально будет…
Ветер усилился и забрал чуть севернее. Стая, которая уже поднялась на десяток футов выше, чем застрявшие в нижнем эшелоне «оседланные» бедняги, медленно отползала курсом на норд-ост. Один из крокодилов прошел над Кронштейновым «драконом», и тот на мгновение даже приоткрыл рот – вероятно, раздумывая, не вцепиться ли соплеменнику в лапу, авось вытянет. Но до лапы оказалось далеко, а хватать гладкое раздутое пузо – бессмысленно. Самому Причеру пришлось нагнуться, иначе бы его этим пузом тюкнуло по макушке. Он бы и третьего крокодила с удовольствием заарканил, да нечем было.
Деревья на берегу стали значительно ниже, они почти сравнялись с папоротником. Их подъедали снизу.
«Спарка» уже сошлась вплотную. Причер выбрал на тросе слабину и опасно свесился вниз, прикидывая, как сцепить крокодилов за передние лапы, – так вышло бы надежнее. Но что лапа – морда-то второго крокодила оказалась в паре футов ниже. Стягивать зверей по горизонтали получилось, а вот по вертикали… Причер очень боялся, что петля, захлестнутая у крокодила за несуществующими ушами и держащаяся на честном слове, вдруг соскользнет. Тогда не останется никаких шансов добраться до Кронштейна и выдернуть его из болотного плена.
И тут психиатр капеллану помог. Он все-таки справился. Громко хлюпнуло – Кронштейн вырвал из трясины ногу и закинул ее крокодилу на хвост. Тот начал-таки подниматься, и Причер свесился еще ниже, примериваясь с тросом к его лапе.
В этот момент из болота высвободилась последняя конечность Кронштейна.
Крокодил скакнул вверх.
И со всей дури, точнее – подъемной силы, пусть и ослабленной увесистой психиатрической тушей,– отоварил капеллана носом по забралу.
Причер коротко вякнул, кувыркнулся через голову и ухнул вниз, на всю слабину троса, слава Богу, предусмотрительно обмотанного пару раз вокруг локтя.
«Спарку» рвануло и крепко приложило боками. Крокодил, вокруг шеи которого намертво затянулась петля, издал первый за всю эпопею звук – тоненько обиженно пискнул.
Случись ему вместо этого от неожиданности пукнуть, все четверо невольных каскадеров навернулись бы в болото, и после этого на их дальнейших приключениях можно было бы поставить большой жирный крест.
– Где вы, Причер? – орал испуганно Кронштейн. Он лежал грудью на крупе своего «дракона», обхватив ногами основание его хвоста. – Где вы?
Крокодилы наконец-то стали набирать высоту, двигаясь вдогон улетающей стае.
А на приморском берегу с хрустом пошел ложиться папоротник.
Кронштейн не без усилия отцепился от крокодильего хвоста, медленно прополз немного вперед и опасливо глянул в просвет между боками «спарки». Там смыкались два раздутых борта дирижаблей, но кое-где щелочки были.
– Мама родная… – пробормотал Кронштейн.
Капеллан болтался над взбаламученной Кронштейном пузырящейся зеленой поверхностью и не подавал ни малейших признаков жизни. Одна его рука, крепко схваченная за развитый налокотник «выживалки» двумя витками троса, была вздернута к небу, другая безвольно висела.
– Причер… – несмело позвал Кронштейн. – А, Причер? Очнитесь, пожалуйста.
В наушниках тихонько потрескивала статика.
Кронштейн поглядел, как лежит поперек спины крокодила туго натянутый трос, и подумал, что угодил тот весьма удачно – Причерова «дракона» не валит на корму, а своего психиатр легко мог отцентровать собственным весом. Кронштейну очень хотелось вытащить капеллана наверх, но он боялся, что тогда «спарка» встанет на дыбы. Сейчас крокодилы держались ровненько, голова к голове, с ерундовым креном на правый борт, где висел Причер. Если не догоняли стаю, то хотя бы не отставали от нее, просто шли не так высоко.
Но уже выше уровня папоротников. Еще бы пересечь болото, долететь до них, а там и спрыгнуть можно – стволы упругие, спружинят. Да и «выживалка» штука крепкая, поломаться не даст. Отчасти поэтому Кронштейн не беспокоился за руку Причера. Ничего с рукой сделаться не могло, костюм все усилие принял на себя и распределил. А вот что у капеллана с головой… Шлем-капюшон выглядел немного деформированным.
– Причер! Ну очнитесь же!
Нет ответа.
Кронштейн бросил короткий взгляд в сторону берега и поспешно отвернулся. Прибрежного леса больше не существовало. Вместо него была оранжевая волна, из которой местами торчали верхушки деревьев. И волна эта медленно ползла вперед, к линии болот, уничтожая на ходу папоротник.
Наверху стаю начало относить уже почти на чистый норд. Вероятно, она вошла в какой-то другой воздушный поток, дующий выше. «Так и лететь бы прямо до самой базы», – подумал Кронштейн, стараясь не вспоминать, что побаивается высоты. То есть, стоя на без малого стометровом мостике «Тревоги», он ее не боялся совершенно, а вот когда при поступлении на военную службу пришлось участвовать в обязательном по такому случаю орбитальном сбросе…
«И вообще, – утешил себя Кронштейн, – если долететь до базы, там могут запросто сбить. Полкан когда-то случайно под бомбежку попал, и до сих пор ему любой свободно летящий над головой предмет об этом напоминает. Дерьма он на территории не любит – ха-ха… То есть, конечно, дерьмо мало кому нравится, но уважаемый господин полковник не любит дерьма конкретного – со свистом раздирающего воздух при падении с большой высоты…»
– Причер… Вы живой? Да отзовитесь же, Господа Бога душу мать!
– Господа – отставить… – слабо и невнятно донеслось снизу.
– Ура! – воскликнул Кронштейн. Он слышал Причера через внешний микрофон – похоже, маска грамотно передала энергию удара на весь шлем, но в итоге капеллану разломало там электронную начинку. – Рука в порядке?
– Рука-то да. А морда, кажется, не очень. Что это было, Эйб?
– Крокодилом стукнуло, – очень понятно объяснил Кронштейн. – Повисите еще минутку, отдохните, и я вас попробую вытащить.
– Хороший отдых, ничего не скажешь, – пробормотал капеллан. Голос его был искажен, и, судя по всему, не только из-за наличия маски. – Прямо санаторий для инвалидов Военно-Космических Сил. Извините, Эйб, но я ни хрена не понимаю. Где мы?
– Мы летим на крокодилах…
– А-а, с детства обожаю это дело!
– Причер, заткнитесь. Нас по пьяни занесло далеко от базы, на берег моря. Шел планктон, мы от него удрали в джунгли. Наткнулись на болото, прыгали по спинам крокодилов…
– Все! Помню. О-о… Да, помню, и даже больше, чем хотелось бы! Знаете, Эйб, вы там не дергайтесь, я сам вылезу. А то опять упадете, ищи вас потом. Да-а, идет планктончик. Сильное зрелище. Вам, наверное, еще лучше видно.
– Я в ту сторону из принципа не смотрю. – Кронштейн пошарил по карманам, достал моток троса, мачете, выдвинул из рукоятки специальные кусачки – только ими этот трос и резался – и отхватил от бухты пару концов метра по два. – Причер, вы пока не суетитесь, а то, не ровен час, наши драконы раком встанут, тогда я точно свалюсь. Дайте минуту, я тут изображу такелаж кой-какой.
– Ну-ну, – хмыкнул Причер. – Время молиться.
– Вот и молитесь на здоровье. – Кронштейн медленно и осторожно сползал на край плоского участка крокодильей спины, туда, где торчала, упираясь в бок «напарника», короткая толстая когтистая лапа. И совсем рядом, как нарочно, – лапа другого зверя.
– Хорошая идея, – сказал Причер.
– Правда? – обрадовался было Кронштейн, заглядывая вниз, но тут понял – это Причер о другом. И точно, капеллан что-то забубнил себе под нос.
Кронштейн хмыкнул и принялся связывать лапы между собой, придавая «спарке» недостающую жесткость конструкции. Затянул хитрый морской узел и уже гораздо смелее прополз к передним лапам. Крокодилы один от другого размерами почти не отличались, так что и с передними их конечностями проделать такой же трюк оказалось несложно.
– Порядок! – крикнул психиатр. – А вас точно не нужно тянуть?
Вместо ответа раздалось пыхтение, очень напоминающее то, с которым совсем недавно лез из болота сам Кронштейн. Прошла буквально минута, и из-за правого борта импровизированной летающей платформы выглянула голова Причера. Кронштейн охнул. В районе ушей шлем капеллана был покрыт мягкими складками камуфляжной обтяжки. Значит, он весь растрескался.
– Что – красавец? – спросил Причер. Судя по звуку, губы у него были разбиты вдребезги и стремительно опухали. Капеллан заполз на правого крокодила, «спарка» качнулась и наконец-то встала совершенно ровно. Причер упал на спину, раскинул в стороны руки и блаженно потянулся.
– Ужас, что там, под нами, – сказал капеллан. – Гляньте за борт, оцените. Хотя вы же флотский, видели это светопреставление не раз.
– Да, как-то не хочется. А хорошо мы поднялись! Метров на полтораста. – Кронштейн поглядел вслед уходящей стае. – Жаль, за ними не получится. Все-таки в сторону базы.
– Не получится? – Причер сел и бросил взгляд в том же направлении. – Да, там, похоже, какое-то местное воздушное течение. Ладно, норд-ост тоже неплохо. Вообще-то нам не о полете надо думать, а о безопасном приземлении. Угадайте, что будет, если наша сладкая парочка сядет в центр болота. Какое это приятное место, вы теперь знаете. И как выбираться на берег?
– Вы же придумаете, – сказал Кронштейн уверенно.
– Я-то придумаю, – согласился Причер, – слава тебе, Господи, обошлось без сотрясения мозга. Только сможем ли мы эту придумку реализовать… Вы по деревьям лазали когда-нибудь?
– М-м?.. – удивился Кронштейн.
– Так, отложим это. Вопрос номер главный. Вы натовский боевой язык знаете хоть немного? Потому что я вашего не знаю вообще. Понимаете, Эйб, есть такое мнение, что через полчасика я дар речи потеряю окончательно и надолго. Очень уж морду разносит.
– Знаю я ваш язык, не беспокойтесь, – отмахнулся Кронштейн. – Знаю хорошо. Ну-ка, давайте попробуем отстегнуть маску, посмотрим, что там у вас.
– Зачем? Да ее потом и обратно-то не наденешь. Все нормально, Эйб, переломов нет, кровь не течет нигде, просто один большой синячище.
– Откуда вы знаете, больной, что переломов нет? – поинтересовался Кронштейн сварливо. – Вы же наверняка лица не чувствуете!
– О-о, уже «больной»! Расслабьтесь, доктор. С моим опытом получения ударов по морде…
– Причер, я, конечно, психиатр, но все-таки в первую очередь военврач. И к тому же по базовой университетской специальности хирург. Давайте посмотрим.
– Это как – по базовой? – откровенно тянул время капеллан.
– Ну… Четыре курса хирург, а потом уже, с пятого, на психиатрию.
– Так вы еще и недоучка, Эйб?
– Как это – недоучка? – возмутился Кронштейн. – Кончайте херню гнать, Причер, снимайте маску! Все психиатры так готовятся, это общепринятый порядок, четыре года по классической врачебной дисциплине, год специализация. Там больше года и учиться-то нечему.
– Там – это в душе человеческой? – спросил Причер очень кротко и смиренно.
– Убью на фиг! – рявкнул Кронштейн. – В какой еще, мать ее, душе? В мозгах, чтоб их, в мозгах ваших перекошенных! В нервах, узлами завязанных! Больной, приказываю маску снять!
– Успокойтесь, Эйб. Я действительно сейчас не могу этого сделать. Останусь вообще без шлема – какой я после этого боец? Выберемся в безопасное место, тогда да. Все, закрыли тему.
Кронштейн вздохнул и отвернулся.
– Надо же – летим, – пробормотал он. – На крокодилах! Кто бы мог подумать…
– Повезло, – буркнул Причер. – Военная смекалка выручила. Бывает.
Вдалеке – уже вдалеке – планктон стекал в болото. Прибрежной сельвы больше не существовало, поэтому открылся замечательный вид на океан. Чистенький, без планктона.
Кронштейн пошарил в карманах, достал монокуляр и принялся разглядывать в него берег.
– Машину, похоже, съело подчистую, – сообщил он. – Достанется нам от полкана на орехи.
Капеллан уныло кивнул.
– А вы знаете, Причер, что в отчетах первой экспедиции на Кляксу о планктоне ни слова?
Еще кивок. Вероятно, капеллан уже не мог говорить.
– Я копался в архивах, сам пытался разобраться, что же на Кляксе неправильно. Оказалось, планктон возник только на второй год, когда геологи пробились к креатиновому слою и начали потихоньку качать. Планктон внезапно накатил на берег и слопал половину лагеря с экспериментальной буровой заодно. И тогда же зверье начало проявлять агрессию, до этого оно вполне мирное было, тихое. Лазало себе по джунглям, на людей ноль внимания. Ну, естественно, концессионер заключил с армией контракт на оборону. Через несколько месяцев тут оборудовали небольшую базу. И пару катеров привезли. А еще годом позже начали отстраиваться всерьез и забросили сюда по частям «Тревогу». Ну а дальше вы в курсе – постоянные атаки, внезапно открывшаяся способность животных к регенерации, потом вообще «двоение». М-да. Поэтому я вашу позицию насчет креатина хорошо понимаю. Очень хорошо. Слышите?
– Я только с-с-час в-с-спомнил, Эйб, – отозвался Причер. – У мен-ня и прав-в-да была ам-м-незия из-за этих п-р-клятых м-рс-ских исп-р-ний. А т-перь я все п-м-ню.
– И биопробы, и Лурье, и проповедь вашу блестящую?
– Угу.
– А как мы надрались у Майкла на киче, решили, что нам все по фигу, и пошли в офицерский бар, тоже помните? Между прочим, это ваша идея была – машину полковника угнать!
– Угун-н-м.
– Как бы вас после всего этого за дезертирство не посадили, – блеснул редкой деликатностью и тактичностью Кронштейн. – У ваших мерзавцев подлости хватит. Ой, простите, не хотел… – Это Причер сунул психиатру под нос бронированный кулак.
Кронштейн окинул взглядом небо над головой, лег на спину и заложил руки за голову.
– Какие же мы придурки! Целую планету капитально поломали, – сказал он. – Нарушили баланс. И еще кажется мне, что, как только от скважины затребуют полную мощность, все поломается окончательно. В точности как вы говорили. Клякса будет драться за свою кровь до последнего. Унести бы отсюда ноги, пока не началось… И вообще – ну его в жопу, этот креатин, а? Как думаете, Причер?
– В-вы ш-што ж-же, – со слабо различимым из-за плохой дикции ехидством выдавил капеллан, – н-не х-хотите с-с-стать бес-с-смертным?
– И никогда не хотел, – сказал Кронштейн твердо. – И никому бы не посоветовал. Это я вам как психиатр говорю.
