Припарковав свой корабль на одной из орбитальных стоянок, Зоран связался со Стюартом, чтобы тот объяснил, как его найти. Поселок, в котором жил Родни, располагался километрах в ста от столицы. Зоран попробовал рассмотреть его с орбиты, но там, где он должен был находиться, оптика показывала только расплывчатое пятно, которое не становилось четче даже после компьютерной обработки. Причиной тому, вероятно, были системы визуальной защиты, мешавшие подглядывать за личной жизнью обитателей поселка. Обычно такой защитой окружают себя очень известные люди, которые боятся, что папарацци вторгнутся в их личную жизнь.

До поселка он доехал на беспилотном флаере-такси.

По всему периметру поселок закрывали густые заросли с узким проходом, рассчитанным не более чем на два флаера. В глубь поселка уходила дорожка, усыпанная гравием. Проход затягивала мутная мембрана. Интересно, что будет, если перелететь через ограду. Собьют его локальные службы ПВО? Заросли наверняка нашпигованы всякими штучками, которые в лучшем случае обездвижат человека, а в худшем...

Флаер опустился перед проходом. Тут же в кабине раздался приятный мужской голос:

— Здравствуйте. Назовите, пожалуйста, свое имя и сообщите, к кому вы приехали.

— Зоран Такич. К Родни Стюарту.

— Подождите немного.

Следующая фраза прозвучала спустя несколько секунд, которые потребовались, чтобы проверить полученную информацию. Стюарт мог бы и предупредить охранную систему, что ждет гостя, а также сообщить Зорану пароль, после которого его немедленно пропустили бы. Зоран немного рассердился. Но, может, Стюарт предупреждал систему, однако здесь действуют такие жесткие правила безопасности, что одного этого мало и гостя все равно проверяют в любых случаях.

— Мы просим извинения за временные неудобства, однако, согласно уставу поселка, въезд на его территорию общественному транспорту запрещен, — наконец сообщил голос.

Зоран хотел спросить, что же ему делать, идти, что ли, пешком, возмутиться и так далее, но его прервали на первых же звуках, так что в результате он пробормотал что-то непонятное.

— Если вас не затруднит, пересядьте, пожалуйста, на внутренний флаер. Для этого вам надо выйти из такси и пройти через мембрану. Флаер уже ждет вас и доставит к дому господина Родни Стюарта.

— Хорошо, — сказал Зоран и тихо добавил: — Как здесь все сложно.

— Что вы говорите?

— Нет, ничего.

— Добро пожаловать, и еще раз простите за доставленные неудобства.

Приближаясь к мембране, Зоран вообразил, что она будет ощущаться на теле как пленка, подумал, не закрыть ли глаза, потому что пленка на лице — неприятна, а с закрытыми глазами это перенести легче, но пока думал, шагнул в мембрану и прежде чем понял, что ничего не чувствует, миновал ее.

Так и должно быть. Войти ему разрешили. Для других она могла превратиться даже не в пленку, а во что-то более неприятное.

Ожидал его вовсе не флаер, а кресло, соединенное с защитными стойками впереди и сзади. Подобные средства передвижения используются на полях для гольфа или во время прогулок на природе.

Участки утопали в зелени. Даже соседи не могли подсматривать друг за другом из своих окон. Прогулка по поселку была неинтересной.

Вокруг летали роботы, назойливые, словно комары, вот только кровь они не пили, а напротив, впрыскивали непрошеным гостям парализующий раствор. Слабое силовое поле, вырабатываемое портативными аккумуляторами и обволакивающее тело, могло бы отбросить этих комаров, но на такой случай в траве прятались более мощные роботы. Они кого угодно осилят. Подвергнись поселок массированной атаке, генераторы, стоящие по его периметру, воздвигнут защитное поле такой мощности, что пробить его можно будет разве что корабельным калибром. За такую отрешенность от внешнего мира и поддержание всех защитных систем в рабочем состоянии, вероятно, приходилось выплачивать солидные суммы. Если Родни Стюарт мог себе позволить такие расходы, дела его, как бы он ни прибеднялся, не так уж плохи.

Дом заслоняла стена развесистых деревьев с толстыми бронзовыми стволами. Их кора, тонкая, почти прозрачная, местами отслоилась ленточками и трепетала на ветру. Аурика Бомбаста. Очень редкое дерево. В местном климате оно завянет через несколько часов после того, как его посадили, и какими химикатами ни удобряй почву, долго дерево не простоит. Так что, скорее всего, это была имитация или местные, видоизмененные под Аурику Бомбасту деревья. Зоран отмел мысль о голографии, дополненной ароматизирующими установками. Суррогаты, какими бы искусными они ни были и насколько бы ни походили на прототипы, непрестижны.

Родни Стюарт явно увлекался кислотной раскраской и силовыми полями, позволяющими поддерживать некоторые части конструкции. Дом был немного завален набок, будто его собрали где-то в небесах, потом сбросили вниз, а он упал не точно на основание, а немного сместился на один из углов и вошел им глубоко в землю. Местами стены вздувались полупрозрачными наростами. Зоран такие конструкции не любил. Он предпочитал, чтобы стены были ровными и перпендикулярными поверхности. Но сейчас такие взгляды были непопулярны.

То ли сенсор сработал, когда Зоран вошел на участок Родни Стюарта, то ли тот, узнав от диспетчера, что к нему приехал гость, следил за показаниями монитора с внешней камеры, в общем, Зорану и стучаться не пришлось. Дверь отворилась сама. Вернее, ее отворил Родни Стюарт. Какая честь. Ведь мог послать какого-нибудь болвана прислужника.

— Привет, привет. Ты совсем не изменился. Заходи.

— Зато ты меняешься чуть ли не каждый год. Тебя и не узнать. Что это ты ударился в классику?

— Прихожу к выводу, что лучше всего она, а не та чушь, которую я продаю обывателям.

— Может, ты и слушаешь теперь только Скипарелли и Моцарта?

— Больше приходится слушать всякую бездарность.

Мощь и уверенность чувствовались в любом движении Стюарта, но это была не гора мышц, а нечто рельефное и очень красивое. В моде на тела стали популярными античные мотивы. Но косметохирургам и генным инженерам, изменяющим форму и цвет глаз, никогда не удавалось замаскировать душу. Она проступала, даже если делать коррекцию внешности каждую неделю. У Родни Стюарта душа была циничной. Он никому не верил, а жизненный опыт убедил его в том, что даже самый близкий друг при удобном случае предаст тебя. С таким человеком не стоило откровенничать.

Родни Стюарт и прежде экспериментировал со своим телом, но с клыками, заостренными на кончиках ушами и черными крыльями расстался еще до того, как с ним познакомился Зоран. Крылья только раскрывались. Чтобы поднять вес человека хоть на несколько сантиметров, к ним пришлось бы крепить сложную и громоздкую мышечную систему. Мало того что это стоило баснословных денег, которых у Родни Стюарта тогда не было, так обладатель таких мышц скорее походил на отвратительного горбуна, чем на падшего ангела. Сложенные под одеждой крылья напоминали горб, но, раскрываясь, они производили впечатляющий эффект абсолютно на всех. С черными крыльями дьявола Зоран видел своего знакомого только на голограммах, теперь бы они очень ему подошли.

По тому, как располагались комнаты, Зоран предположил, что внешний вид дома частично иллюзорен, но когда его рука прошла сквозь старинную вазу, стоящую на деревянной подставке в форме трех слонов, поднявших свои хоботы, он окончательно запутался.

— Ты просто так или по делу?

— Просто так.

— Отлично. Я редко слышу подобные слова. Всем от меня чего-то надо, как будто я бог всемогущий. Вот, к примеру, каждая девчонка, сделавшая себе операцию на голосовых связках и гортани, думая, что сможет после этого петь, как Энди Карсия, раздвигает передо мной ноги и готова сделать для меня все что угодно, только чтобы я посодействовал ее выходу на сцену. Я эти раздвинутые ноги уже видеть не могу. Меня от них тошнит. Меня тошнит в баре от проституток-женщин, и когда они подсаживаются, я от них отворачиваюсь. И что же тогда происходит? Ко мне подкатываются мужчины, возомнившие, что могут добиться с моей помощью славы Китаямы, начинают крутить передо мной задами и заводить песню, которую я слышал бессчетное число раз, что они талантливы, им надо только дать шанс. Когда я отшиваю и этих, подсаживаются разные генноизмененные уроды. И они туда же. От меня им надо одного. Протекции. С нормальным человеком поговорить невозможно. Чтобы выбраться в город, приходится напяливать на рожу исказитель внешности, но ведь все равно узнают, потому что кто-то обязательно вставит в зрачок сканер, для которого исказитель — не помеха. Вот в каком дерьме я живу.

— Не позавидуешь, — сказал Зоран, демонстративно оглядывая убранство зала. — Теперь я понимаю, почему ты каждый год меняешь внешность.

— Ну нет. Не ради того, чтобы меня не узнавали. Мода меняется. Приходится ей соответствовать, а то стыдно будет показаться на приличном пати, а там куча нужного народа. Поболтал с этим, выпил с тем, ну и в том же духе тра-ля-ля, ну ты понимаешь, о чем я говорю, так и делаются все дела.

— Ага, — кивал Зоран, смутно догадываясь, что может означать это самое «тра-ля-ля».

— А если говорить о внешности, я и сам порой не успеваю привыкнуть к новой. В зеркале себя не узнаю, а все уже знают, что это я, будто так оно всегда и было. Все привыкают к этому быстрее меня.

Родни Стюарт посмотрел в зеркало и, оставшись довольным от увиденного, спросил:

— Ну как?

И без дальнейшего уточнения было понятно, о чем он спрашивает.

— Просто великолепно!

Когда Родни Стюарту удалили крылья, его позвоночник и спинные мышцы еще долго ныли от боли, а для регенерации кожи на срезах потребовалось не меньше недели. Все это время он носил непрозрачную майку, скрывавшую незажившие шрамы. Вот тогда-то он и озаботился проблемой менять форму тела, насколько это возможно, естественным путем.

— Да уж. С годами понимаешь, что лучше классики — нет. Причем главное, знаешь, в чем? Не знаешь? Главное, что все это, — он задрал майку почти до шеи, обнажая рельефные мышцы на животе и груди, — получено естественным путем.

У него и вправду давно не было хорошего собеседника. Ему все не удавалось выговориться. Зоран уже устал от этого словесного потока.

— Косметохирурги мне только морду чуть подправили. Все остальное естественное. Жрешь продукты с добавками, которые сжигают жиры и развивают мышцы, и вот он результат. Чтобы не получилась гора мышц, как бывает у этих уродов, которых разные мафиози любят нанимать в свою личную охрану для престижа, надо, конечно, с добавками не перебарщивать. Зарядку изредка делать. Результата добиваешься быстро. Буквально за месяц. Ну, любо-дорого посмотреть, — и Родни опять уставился на свое отражение, — ты-то не надумал ничего такого?

— Нет. Меня пока моя внешность устраивает.

— Хочешь галлюциноген какой-нибудь? Или расслабитель? Есть отличные препараты. Классная дурь. Контрабанда, конечно, но когда вокруг тебя такие соседи, то достать можно все что угодно.

— По домам они сидят. Я никого и не видел.

— И не увидишь.

— Хм, а что, здесь живут представители шоу-бизнеса?

— Нет, ну что ты. Ха. Какие там представители шоу-бизнеса. Весь поселок выстроен таможенниками высшего звена космопорта. Такими делами ворочают, мне и не снилось. Бабла у них немерено. Я-то тут скромненько устроился, а у них по сравнению с моим домиком просто дворцы. Трансформируют их раз в неделю, не реже, то в праподианском стиле, то в неоромантическом.

— Не видел их домов, но ты тоже устроился неплохо.

— Я получил этот участок с большим трудом. Мы здесь друг к другу в гости почти не ходим, так — шапочное знакомство. Я не лезу в их дела, они в мои. Но по-соседски, знаешь, на таможне могу без досмотра провезти теперь хоть десяток клонов Мии Альбины. Здесь на черном рынке клоны Мии Альбины прилично стоят, даже любой материал для клонирования с руками оторвут. А ты все с фантомами развлекаешься?

Зоран промолчал, но, судя по тому, в какой его бросило жар и как на лице покраснела кожа, Родни Стюарт догадался о правильности своей догадки.

— Нет, с фантомами совсем не то. Ты бы взял с собой в экспедицию студенточку какую-нибудь, а? Вместо практики. Преподал бы ей всякого в кроватке при нулевой гравитации, — он ехидно скривился, — ну что, никого не брал?

— Нет.

— Ну и зря. И ей польза, и тебе с фантомами не надо развлекаться. Я-то много чего перепробовал. Знаешь, убедился в том, что клоны даже лучше оригиналов. Вот только проблемы с утилизацией потом возникают. Но ведь есть специальные фирмы, которые этим занимаются. В сети полно объявлений. Типа «Избавим вас от мертвых зверюшек». Позаковыристей, конечно, чтобы клиента привлечь, но суть такая. «Зверюшка» — это клон и есть. Увидишь такое, знай, что и от живых зверюшек, то есть клонов или даже людей, они тебя тоже избавят, если захочешь.

— Не знал.

— Вот. С мое потрешься в этом мире, и не такое узнаешь. Напрямую, когда вызываешь фирму, о клоне или человеке не стоит говорить, но намекнуть надо, что проблема у тебя деликатная. Люди ведь тоже каждый день исчезают. Каждый день о подобном сообщают. Думаю, что за некоторыми из этих исчезновений стоят фирмы по ликвидации. За деньги все можно. Вот передавали сегодня — парень исчез. Родственники волнуются, но считают, что он из дома сбежал. На другие планеты подался. Жалеют, конечно, но думают, что он жизнь свою наладит. Ха. Ничего подобного. Ликвидировали его. Следов не найдешь теперь. Я знаю, чего говорю...

У Зорана не осталось сомнений — Родни Стюарт принял какой-то из препаратов, которые предлагал и ему. Поэтому у парня развязался язык. Будь он шпионом, выудил бы у Родни Стюарта массу полезной информации. Может, поговорить о деньгах сейчас?

— Ладно, чего-то меня понесло, — задумчиво произнес Родни Стюарт. — Наверное, оттого, что ты мой старый приятель и тебе ничего от меня не нужно, а то все... ну, я об этом уже говорил. С ними-то лучше, с тварями, помалкивать. Расскажи о себе. Чего делал? Как сподобился залететь сюда?

Родни Стюарт казался искренним, будто с него слой за слоем слезал этот налет жесткости и цинизма, который он был вынужден носить, чтобы выжить. Зоран стал сомневаться в том, правильным ли было его первое впечатление от Родни Стюарта, когда он только увидел его, но, заговорив о деньгах, он ведь мог обидеть приятеля. Тот замкнется, разговор их скомкается. Галлюциногены он брать опасался. Вдруг язык развяжется так, что и не поймешь, когда с него слетят слова о корабле Чужаков. Он и так чувствовал, что становится слишком откровенным. Однажды он все-таки чуть не обмолвился о том, что ему нужны деньги на закупку оборудования, но, начав фразу, до конца ее так и не довел, сделал паузу, точно о чем-то раздумывая, посмотрел на Родни Стюарта и заговорил о чем-то другом. Тот запинки не заметил, заинтересованный церемонией погребения вождя, все расспрашивал о ней и даже попросил переслать ему фильм, когда он будет готов.

— Постараюсь, — сказал Зоран, — но мне, скорее всего, придется подписать на него контракт с какой-нибудь трансляционной компанией. И тогда права на воспроизведение перейдут к ней. Они могут не разрешить мне рассылать копии до премьерного показа. Сам понимаешь, я буду вынужден соблюдать контракт, иначе лишусь денег.

— Да, чертов шоу-бизнес. Точно. Знаешь, ты это, когда контракт соберешься заключать, меня пригласи. Я тебя проконсультирую, а то такие акулы везде, оставят тебя голого, без денег и без прав на фильм.

— Спасибо, учту.

— Эх, вот и ты о деньгах заговорил. Представляешь, как мне тяжело?

Зорану стало стыдно, что он пришел просить денег и, не будь этой причины, он так никогда бы и не навестил старого приятеля.

Погрузившись в раздумья, он не замечал, как в глазах Родни Стюарта опять проскальзывает та жесткость, которую он не успел стереть там, на пороге своего дома. Этот взгляд вспарывал Зорана слой за слоем, пробираясь все глубже в его душу, как воришка, который, забравшись в дом, когда там нет хозяев, ищет что-нибудь ценное.

У Родни Стюарта был большой опыт в потрошении людей. Он уже многих превратил в пустую оболочку, которую потом выбросил на помойку. Он понял, что Зоран что-то скрывает от него, но подтолкнуть его раскрыться наводящими вопросами все никак не получалось. Тот нес только эту чушь о казненном роботе, регрессирующей колонии и прочей околонаучной галиматье.

Зоран надеялся, что Родни Стюарт предложит ему остаться на ночь. Так и на ужине сэкономишь, и, возможно, представится случай попросить у него денег. Он даже стал подталкивать его высказать эту мысль, но тот не реагировал. Неожиданно Зоран понял, что Родни Стюарт ведет с ним какую-то игру. От этой мысли Зорану стало не по себе. Остаток разговора скомкался, будто они растратили весь запас слов, которые хотели друг другу сказать, а чтобы появились новые слова, требовалось время.

— Я довезу тебя до города, — предложил Родни Стюарт.

— Спасибо, — согласился Зоран.

Флаер был великолепен. Его сделали за полсвета от Альбеды на заводах Ризо Гранде. Альбеда выпускала летательные аппараты не хуже. Но гораздо престижнее было иметь именно эту модель. Родни Стюарт вызвался отвезти Зорана в гостиницу, в которой тот обосновался, наверняка, только чтобы похвастаться своим флаером. Он купил его несколько дней назад, а поскольку не так много у него было собеседников, то теперь он взахлеб рассказывал о технических деталях, совсем как продавец-консультант, который никак не хочет выпустить посетителя из салона без покупки.

Зоран устал от этой болтовни и почти ничего из нее не запомнил.

— Где ты остановился?

— В «Гранд Туре».

— Название громкое, а сама гостиница — дрянь, но я понимаю, тебе дорогие не по карману. — Родни Стюарт хлопнул Зорана по плечу. — Что, плоховато научная деятельность оплачивается?

— Не так хорошо, как в шоу-бизнесе.

— Вот и я про то. Ладно, заезжай, если что.