Глава 8
Всякий человек есть продукт некоего обучения. Неважно, сознательного или нет, одобряемого самим его объектом или безусловно им отвергаемого.
Базовые принципы, заложенные в глубины сознания, способы обработки жизненного материала, системы координат типа «интересно – неинтересно» или «нужно – не нужно» формируются как раз обучением и в дальнейшем куда сильнее влияют на поведение, чем думает сам их обладатель, представляющий собой не более чем род мыслящего автомата.
Условно мыслящего, обязательно нужно добавить.
«Апокрифы Божественного времени»,
Стихия Обучающая, Непостижимая, Воздушная
Сиреневое небо такой глубины, что хочется прыгнуть в него и поплавать, свежий ветер в лицо, теплые солнечные лучи. Протянувшаяся во все стороны, сколько хватает взгляда, ВПП в серых плитах, и стоящие там и сям транснависы, самые разные, с гладкой и бугристой обшивкой, похожие на блюдца и наконечники стрел, словно припавшие к земле и устремившиеся аплюстром в небеса.
Хозяин этого «барахла», в шортах и сетчатой рубахе, не скрывавшей необъятного волосатого брюха, возил потенциальных покупателей на небольшом колесном экипаже.
Следом катил еще один, с несколькими клерками и охранниками.
– Вот, посмотрите, можно завернуть сюда, – рокотал хозяин, откликавшийся на имя Пардий, тыкая в сторону очередного корабля. – Отдам дешево, клянусь всеми богами Галактики, а ведь это оздрагский целер, отличная штука, мощная и быстрая, как либурна…
– И очень старая, – отвечал без улыбки Ларс, одетый нынче, как щеголь с Монтиса. – Их не выпускают более двадцати лет.
Здесь и сейчас, под небом Галликума, он за главного, Эний и Ультима тут, рядом, на заднем сиденье, но они не более чем свита и играют ту же роль, что и дорогой камзол с золоченым поясом, обтягивающие штаны и короткий, декоративный меч на поясе.
Они создают впечатление.
Интересно, что сказала бы мама, увидев его в таком облачении… нет, нельзя об этом вспоминать!
– Ну да, верно, – Пардий засопел. – Тогда отправимся вон туда…
Сегодня Ларсу пригодились все знания о транснависах, полученные на Сильвании – о типах ремусов, способах компоновки, методах маскировки и об оружии, какое может быть установлено на борту. А о том, на что именно нужно потратить пару-тройку миллионов сестерциев, они договорились вчера, еще в дороге.
«Зачем нам еще один корабль? – спросил он тогда. – Ведь у нас есть «Куспис».
Тот самый транснавис, на котором его вывезли с Монтиса и на котором несколько недель назад они прибыли сюда. По размерам, скорости и параметрам перлаборации – почти что целер, разве что вооружен куда слабее, чем военные суда такого класса, но зато намного комфортнее внутри.
«Одного мало, – отозвалась Ультима. – Посмотри…»
И она растолковала Ларсу, зачем им второй транснавис, и именно боевой, пусть и небольшой.
«Главное – быстрота, маневренность и маскировка, – сказала наставница в завершение. – Прямой и открытый бой – это не для нас, силой мы ничего не добьемся и поэтому будем действовать хитростью».
О деньгах он не спросил, и так все ясно – придется вернуть с лихвой.
Потом, когда он окажется на Мерцающем троне.
– Вот, как вам это? – спросил Пардий, указывая на покрытую зеркальной броней антурию, словно вчера сошедшую с верфи на Саксуме. – Всего пять миллионов, и это от сердца отрываю… откуда взял – не спрашивайте, но все чисто, можно хоть на сам Монтис лететь.
И он хихикнул, довольный собственный шуткой.
Ларс покачал головой:
– Хорошая вещь, но дорогая, и не совсем то, что нам нужно.
Он замечал, что торговец смотрит с любопытством, и понимал, что тот, скорее всего, гадает, с кем имеет дело – парень вроде бы из Империума, но совсем молодой, выглядит солидным и властным, но неизбалованным… отпрыск какого-нибудь консула или прокуратора?
Но зачем ему приобретать транснавис здесь, на Галликуме?
– Тогда вон туда попробуем, – и транспортер Пардия покатил дальше, лавируя между тушами звездных кораблей.
Миновали нечто странное, искореженное, созданное явно не людьми, и остановились у крайне простого на вид транснависа, похожего на перевернутую лодку с башенками. Если увеличить в несколько сотен раз, то получится турригер Империума первого класса из новой серии.
Надпись на борту гласила: «Фалько мальтус».
– Вот, – сказал торговец. – Уникальная штуковина, хотя тоже не совсем новая…
Ларс не мог вспомнить, чтобы встречал упоминание о корабле такого типа, и поэтому слушал очень внимательно – экипаж пятнадцать человек… запас хода… вооружение, энерго– и инфоцентрали… маскировка по высшему разряду… параметры перлаборации…
– Давай-ка узнаем цену, – небрежно проговорил он, когда Пардий замолк.
Нельзя показать, что ты заинтересовался, ни жестом, ни взглядом, ни интонацией, иначе с тебя сдерут вдвое.
– Три с половиной, – заявил торговец. – От сердца отрываю.
Много, но не пять, как за антурию.
Ультима испустила еле слышный вздох – условный сигнал, что надо торговаться. Эний поддержал ее случайным вроде бы жестом – потеребил мочку правого уха, именно правого, а не левого, как всю дорогу.
– За один я бы, может, взял, – сказал Ларс.
– Ну, нет, это невозможно, это же себе в убыток! – заволновался Пардий, и брюхо под сетчатой рубахой зашевелилось, словно зажило собственной жизнью.
– И что? – Ларс улыбнулся, глядя прямо в светлые глаза торговца, различая живущую там алчность и хитрость. – Не сомневаюсь, что вы, почтенный, заработаете, даже уступив его мне и за миллион… кстати, что означает это название?
– Не знаю, – Пардий не дал сбить себя с толку. – Три, и ни сестерцием меньше!
– Надо заглянуть внутрь, проверить, в каком он состоянии, – сказал Ларс.
– В идеальном! – Торговец изобразил возмущение, но, похоже, не совсем искреннее. – Ремус на максималке, системы проверяли несколько месяцев назад, расходники меняли тогда же…
– Несколько – это сколько? – спросил Ларс. – И каких месяцев?
Галликум вращается вокруг светила так, что в здешний месяц уберется два стандартных.
– Два или три… э-э… наших, – заюлил Пардий. – Два с половиной!
– Мой господин, я позволю вмешаться, но мы зря тратим время, – подыграл Эний. – Нас через час ждет сам Жлонис, а у него и выбор больше, и цены, как я слышал, ниже.
– Он мошенник! – горячо воскликнул торговец. – Он вас обманет!
– Давай-ка полтора, и дело с концом, – сказал Ларс.
Пардий побагровел, выпучил глазки и махнул рукой:
– Два! От сердца отрываю!
– Мой господин, мы… – Тут Эний сделал паузу, давая понять, что это кодовая фраза и дело сделано, дальше цену можно не снижать.
Ларс улыбнулся:
– Идет.
– Ну и отлично, – Пардий облегченно заухмылялся в ответ. – Два так два. Тогда возвращаемся. Вот только мне нужно знать, на кого оформлять сделку… я бы никогда, но таковы правила.
– Конечно, – этот момент они обговорили заранее, и уроженец Аллювии знал, как следует назваться: настало время показать себя, «вскинуть знамя повыше», чтобы его увидели. – Мое имя – Ларс эру Монтис Примус, свободный гражданин Империума, полный человек.
Глаза торговца забегали, и в голове наверняка зашевелились извилины – имя вроде патрицианское, но числительные, обозначающие старшинство, в древних родах не употребляют, как такое может быть, и Монтис, название не поместья, а планеты, и такое разрешено использовать только в одной фамилии…
Ларс не смотрел на Пардия, но знал, что тот сейчас думает.
Они завершат сделку, получат транснавис и вскоре уберутся с Галликума, а по планете, да и по соседним инсулам начнут расползаться слухи, что где-то в варварских мирах болтается человек с кровью ангелов в жилах, потомок Антея Основателя… да, тот самый, что появился еще при Нервейге и был им признан… как самозванец? Нет! Не может быть, он настоящий, своими глазами видел… денег полно, корабли скупает, войско набирает, никак на Мерцающий престол замахнулся!
А слухи – тоже оружие, и не менее могучее, чем легионы.
Огромный зал освещается только пламенем – костры горят вдоль стен, вот только питаются они не дровами, а, судя по запаху, нефтью, которой на этой планете больше, чем воды. Посредине – трон, а скорее просто большое кресло, изготовленное из костей громадного зверя, светло-желтых, почти золотистых, вокруг него обнаженные по пояс воины с топорами, на плечи падают светлые гривы, иссеченные шрамами лица украшают свирепые ухмылки.
Сидящий на престоле мужчина отличался от охранников лишь тем, что в шевелюре у него блестела седина. Марибод, вождь их-керимберов, или, титулуя официально, Острие Копья Судьбы, славился тем, что в свои сорок ломал хребет медведю, а в его гареме каждый год рождалось по пятеро детей.
Смотрел он на Ларса недобро, сощурив голубые глаза, и пламя костров отражалось в них.
– Что же я вижу? – слова вождь их-керимберов, хозяин планеты Керимба, цедил сквозь зубы. – Судьба привела к нам мальчишку, который говорит как мужчина, и говорит странное, эгей…
– Убить его надо, – бросил один из охранников, а точнее – воинов хирда, дружины Копья Судьбы. – Разрубить на куски, их скормить священным птицам, а корабль себе забрать, хе-хе.
Каждый из стоящих у престола имеет право говорить, не спрашивая разрешения.
Прочие дружинники одобрительно зашумели, на что Ларс не обратил внимания, продолжив смотреть прямо на Марибода – сколько бы и чего именно остальные ни болтали, только он может решить, что делать с гостями.
– Тебе, Армин, сила досталась от меня, а ум – от матери, – с неудовольствием сказал вождь.
Выходит, не дружинник, а один из сыновей.
Хотя у Острия Копья Судьбы их столько, что можно набрать команду для антурии, а то и либурны.
– Простые и очевидные решения чаще всего оказываются неудачными, – Марибод почесал подбородок, чудовищные мышцы на его груди и плече надулись, по коже побежали блики. – Если наш гость говорит правду, то мы сможем получить очень много… Настолько много, что ты и не представляешь.
Армин нахмурился и стиснул рукоять топора, лицо его отразило детскую обиду.
– Так испытай меня, – предложил Ларс.
Страха он не ощущал, только приятное возбуждение, какое бывает в тот момент, когда рискуешь – да, его могут здесь убить; сила на стороне хозяев; как бы он сам и Ультима ни умели сражаться, из Двора Судьбы против воли Марибода им не выбраться; но тем интереснее.
С помощью ума, знаний и умений заставить их-керимберов плясать под свою дудку!
– Предки слышат нас, – сказал вождь. – Они определяют Судьбу, Судьба правит… – Он сплюнул на пол, и то же самое сделали воины, стоявшие вокруг трона, и все, кто оставался сзади, у входа в зал.
Отдавая слюну, ты показываешь, что помнишь о тех, кто покинул мир ранее, что готов делиться с ними силой жизни, а они за это присмотрят за тобой, даруют благополучие и удачу.
Ларс знал, во что верят на Керимбе, и помнил, что можно делать, а что нельзя. Чужака, нарушившего одно из многочисленных табу, пусть даже по неведению, мгновенно перестанут считать гостем, а в худшем случае попросту убьют, скормят тем самым священным птицам, которых упоминал Армин.
Поэтому визитеров здесь никогда не бывает много.
– Вицис модерор! – воскликнул Марибод, и возглас этот эхом прокатился по залу. – Вицис модерор, эгей!
Костры одновременно погасли, мрак затопил помещение.
Ларс уловил учащенное дыхание стоявшего позади Эния, понял, что, как обычно, не слышит Ультимы, не ощущает ее присутствия. Подумал, что если сейчас все пойдет в соответствии с ритуалом, а у их-керимберов все всегда соответствует ритуалу, то его заставят…
Костры вспыхнули вновь, и рядом с троном обнаружилась неведомо откуда взявшаяся старуха, облаченная в рваную накидку до пят, в закрученном тюрбане со свисающими из-под него седыми патлами.
– Вицис модерор, – пробормотала она дребезжащим голосом.
Да, этого Ларс ждал, пусть не сразу, немного позже – некий местный аналог сивиллы из Антрум Ноктурна должен проверить, правду ли он говорит о своем происхождении.
– Почтенная мать, – сказал Марибод, – я дрожу в руке Судьбы и обязан понять, куда мне разить, и разить ли, и ты, во имя всех предков, должна помочь мне определить, кто стоит передо мной, лжец и самозванец или истинный родич тех, кто считает себя правителями людей…
К Божественной Плоти здесь относились хоть и без враждебности, но и без почтения, уважали как силу, но не спешили ставить алтари и возводить храмы в честь хозяина Мерцающего трона.
– Вицис модерор, – повторила старуха и посмотрела на Ларса.
Он бестрепетно выдержал ее взгляд – бояться нечего, его происхождение определила настоящая сивилла, и ее способности несравнимы с тем, что может дряхлая «мать» их-керимберов.
Хотя в этом может крыться и опасность.
Старуха подошла ближе, Ларс ощутил запах пыли, будто старую женщину хранили где-то в шкафу и вынули только при надобности, как игрушку. Костлявая лапка вцепилась в его ладонь, больно сжала, острый ноготь вонзился в мякоть рядом с большим пальцем.
Все нормально, на твою кровь должны посмотреть… еще один местный обычай.
– Течет, течет, течет, – забормотала старуха, – струится, кипит, обжигает… Судьба! Отзовись!
Она отвернулась так резко, что седые патлы хлестнули Ларса по лицу, и воскликнула:
– То, что есть, то есть! И я не в силах… не в силах, удаляюсь…
И бормоча, старуха двинулась за трон, туда, где в сумраке пряталась задняя стена зала.
– Предки слышат нас, – Марибод откинулся на спинку. – Твоя кровь показала себя, а теперь покажи себя ты сам, продемонстрируй, на что ты способен не только в речах, но и в делах…
Нет, сегодня во Дворе Судьбы все идет не совсем так, как обычно, не в соответствии с освященным веками ритуалом, хотя, наверное, впервые перед вождем их-керимберов предстал ищущий помощи отпрыск Антея Основателя.
– Я готов, – сказал Ларс.
– Очистим же место для поединка! – взревел Марибод и добавил тише: – Приведите пленника.
– Разбежались, – проговорила Ультима, наблюдая за начавшейся вокруг суетой. – Ага, тебе придется сражаться, но вот с кем?
Ответ на этот вопрос они получили, когда через пять минут в зал ввели… преторианца! Тускло сверкнули чешуйки лорика сквамата, наряженный в нее высокий белокурый воин бросил полный ненависти взгляд на вождя.
У Ларса мелькнула мысль, что это обман, что их-керимберы выставили кого-то из своих, но, присмотревшись, он ее отбросил – нет, так двигаться может лишь один из тех, кто прошел подготовку в гвардейских лагерях, привык сражаться любым оружием и стоять на страже у Мерцающего трона.
Но как он угодил на Керимбу?
– Тровер Максим, – сказал вождь, глядя на преторианца. – Вот твоя свобода.
И он указал на Ларса.
– Я должен убить его? – спросил блондин. – И тогда вы меня отпустите?
Руки у него были в ипсе-оковах, рядом стояли двое охранников, и один, помимо топора, держал спрятанный в ножны меч.
– Да, повергнешь его, получишь свободу, и мы доставим тебя на Галликум или Волюнтас, – Марибод заулыбался, глаза его сощурились. – Но только знай, что он в родстве с вашими правителями и может претендовать на трон в Монтисе.
Преторианец впервые посмотрел на Ларса, в глазах его мелькнуло удивление.
– Ну что же… – сказал он. – Империум не останется без Божественной Плоти, а я… Так и быть, возьму грех на душу. Я согласен.
– Опасный противник, – прошептала наставница. – Посмотрим, насколько хорошо я тебя выучила.
Ипсе-оковы свалились с рук преторианца, он вытащил из ножен меч, по лезвию потекли багрово-синие блики.
Ларс отступил на несколько шагов, освобождая место для противника, извлек свой клинок, немного более короткий. Ультима и Эний отошли к ближайшей стене, охранники сгрудились вокруг кресла Марибода, прикрывая вождя могучими телами – кто знает, что придет в головы вооруженным чужакам?
– Приступайте! – велел Острие Копья Судьбы и звучно сплюнул на пол.
Ларс поднял оружие.
Сделал шаг в сторону, затем обратно, короткий выпад – чтобы посмотреть, насколько быстро и легко двигается преторианец, на что он годен… Отразил его атаку, сильную, но не очень четкую – кормили пленника, похоже, неплохо, да вот только с оружием он давно не упражнялся…
Удар, лязг, искры летят во все стороны.
Тычок, потеря равновесия, мягкий перекат…
Треск рвущейся ткани, что-то холодное наискосок коснулось ребер, и по ним побежала горячая жидкость.
– Похоже, парень, ты останешься здесь, – сказал преторианец, улыбаясь надменно и презрительно.
Ларс не стал отвечать.
Новый выпад, на этот раз в полную силу, пока сила есть, не вытекла с кровью!
Финт, нырок под чужим лезвием так, что оно едва не срезает волосы с макушки… Восхищенный рев зрителей…
Подножка, удар рукоятью под дых, и добить противника, взрезать ему горло.
Преторианец в последний момент выставил локоть, заблокировал руку прижавшего его к полу Ларса. Но для этого он был вынужден отпустить меч и ничего по большому счету не добился – из этого положения не вывернуться, не перейти в контратаку.
Лицо Тровера Максима побагровело, глаза выпучились.
– Делай свое дело… – выдавил он и перестал сопротивляться.
Ларс ударил, острейшая вибросталь с легкостью вспорола плоть, не защищенную лорика сквамата. В глубокой ране вскипела кровь, из распоротого горла вырвался громкий хрип, и преторианец забился в корчах.
– Достаточно ли этого? – спросил Ларс, поднявшись.
– О да. – На физиономии Марибода было написано удовольствие, причем заглавными буквами. – Будь моим гостем, эру Монтис, и пользуйся всеми благами моих владений, всеми радостями моей души.
На такое предложение, если ты не хочешь оскорбить хозяина, можно ответить единственным образом.
– С благодарностью принимаю, – сказал Ларс и плюнул себе под ноги, едва не попав на труп.
Сейчас это можно сделать, и даже нужно.
– И еще, – продолжил он. – Судьба открыла мне, что вам угрожает опасность… Керимба под угрозой.
Здесь верят, что сражающийся воин, стоящий на грани смерти, как бы выпадает из общего потока времени, может заглянуть в будущее, увидеть то, что еще не наступило.
– Вот как? – Марибод приподнял кустистые брови. – С этим разберемся.
Двое охранников подхватили тело преторианца, третий забрал его меч – павшего в честном бою похоронят среди своих, не как пленника, а как свободного, с оружием в гробу.
– Ты отлично сражался, – проговорил очутившийся рядом Эний, а Ультима одобрительно хмыкнула.
Рана на боку Ларса продолжала кровоточить и саднить, но там, судя по всему, всего лишь порез, и обратить на него внимание сейчас означает потерять с таким трудом добытое уважение.
Мужчина не боится ран и боли и терпит, когда ему плохо.
– Иди за мной, гость, – сказал, подойдя к ним, один из охранников.
Провожатым оказался тот самый Армин, что так неудачно поучаствовал в беседе в самом начале.
– К священным птицам? – спросил Ларс.
Их-керимбер, почти такой же могучий, как и его папаша, нахмурился, а через мгновение захохотал, сотрясаясь всем телом и едва не роняя церемониальный топор, тяжелый, как бревно.
– Нет, не к ним! – проревел Армин, вытирая потекшие из глаз слезы. – Хотя если ты сам хочешь… Но нет, нет, для призванных гостей у нас особые комнаты, и там птиц нет, есть другое, хе-хе.
И он подмигнул Ларсу.
Обычный гость – тот, кому позволили приземлиться на Керимбе и с кем стали разговаривать…
Призванный – тот, кого пригласили пожить среди их-керимберов…
Гость-соратник – чужак, ставший для племени своим, за кого местные вступятся как за сородича…
Ларсу еще предстояло добиться этого статуса.
– Ну другое так другое, – сказал он. – Посмотрим, что именно.
В ответ получил хлопок по плечу, такой мощный, что захрустела ключица, и Армин повел их прочь от трона отца, к выходу из зала, и дальше по полутемным запутанным коридорам.
Двор Судьбы был велик, немногим менее обиталища Божественной Плоти на Монтисе, но напоминал не резиденцию могущественного правителя, а втиснутый под крышу поселок – кое-где роскошный и величественный, местами заброшенный и почти везде грязный.
Кривые лестницы, паутина в углах, статуи из золота, натыканные в самых неожиданных местах, островки мраморного пола среди обыкновенных досок, шныряющие по углам чешуйчатые крысы, слоняющиеся без дела служанки, охранники и непонятно чьи дети, чумазые и довольные…
Запах дыма, горячего хлеба и вездесущей нефти.
– Вот, хе-хе, – сказал Армин, пинком распахивая очередную дверь, стену рядом с которой украшал древний вокалис.
За ней обнаружился круглый вестибюль – гобелены на стенах, старые, выцветшие, несколько диванов разного размера, вспыхнувшая при появлении людей лампа на потолке, забранные занавесями окна.
– Вон там – латрина, там – спальни, числом пять, – рассказывал отпрыск вождя, указывая куда нужно топором. – Грязновато, но сейчас должны явиться девки, убраться, жратвы принести и все такое… Обживайтесь, а если что надо, то любого слугу или дружинника ловите и ко мне отправляйте, хе-хе.
И, подмигнув Ларсу, он вышел.
– Ладно-ладно, веселые тут порядки, – подал голос Эний. – Ты…
Договорить он не успел, дверь распахнулась, и через порог рванула толпа разнообразно оснащенных девиц. Те, что с тряпками, ведрами и швабрами, разбежались по комнатам и принялись воевать с пылью и пауками, еще несколько сгрузили на пол большие корзины со снедью.
А четверо, одетых более чем скупо, выстроились в ряд и дружно заулыбались.
– И что? – спросил Ларс, разглядывая скорее подчеркнутые, чем спрятанные груди и ягодицы, умело подведенные глаза и сочные губы, белые зубы, изящные ноги и тонкие талии.
– Ага, это тебе наложниц прислали, чтобы не скучно было, – объяснила Ультима. – Так, бабы, сейчас пока не до вас, нужно рану осмотреть, если неглубокая, то и я с ней справлюсь…
Врач есть на «Кусписе», но тот стоит в местном эмпориуме, что в часе лета от Двора Судьбы, местному же лекарю доверять опасно: хоть он в резаных ранах и разбирается, но руки вряд ли моет.
Улыбки на девичьих физиономиях поблекли, одна из наложниц, светлокожая брюнетка, сердито фыркнула.
– Посмотрим, снимай комбинезон… повернись! – принялась командовать Ультима. – А ты доставай аптечку!
Последняя фраза относилась уже к Энию.
Ларс послушно развернулся, бросил косой взгляд себе на бок – кожа взрезана, мясо вспорото, но неглубоко. Уловил недоуменное восклицание бывшего эдила, стремительное движение у себя за спиной.
Отпрыгнул прежде, чем сообразил, что происходит.
Развернулся и выставил перед собой выдернутый из ножен меч.
В изящной ладони наложницы-брюнетки дрожал длинный тонкий кинжал с черным лезвием – «ядовитый шип», одного прикосновения которого достаточно, чтобы отправить человека на Обратную Сторону. Сама девушка трепыхалась, насаженная на клинок Ультимы, но все еще пыталась сдвинуться с места, дотянуться до Ларса, и глаза ее горели ненавистью.
Затем она обмякла, упала на пол, и три других одновременно завизжали.
– Тихо, бабы! – рявкнула Ультима, выдергивая меч. – Заткнулись!
Девушки, к облегчению Ларса, замолчали.
– Что это было? – спросил он.
– Может быть, проверка Марибода – чего мы стоим, – сказал Эний, присаживаясь на корточки рядом с телом. – Может быть, привет от кого-то, кто хочет ему навредить, отголосок местных интриг… Или же нечто, связанное непосредственно с тобой, послание от неведомого пока «друга». Привыкай, юноша с кровью ангелов в жилах, для тех, кто обладает властью или стремится к ней, это дело обычное.
Убитая девушка лежала на спине, раскинув руки, и глаза у нее были синие-синие, как небо Галликума.
* * *
Карталлус тут выглядел куда более просторным, чем на турригере первого класса.
Зато контактный шлем пришлось подгонять, прежде чем он налез на голову Энхо.
– Нормально? – после второй примерки спросил Меровей, навт-механик, лохматый уроженец Волюнтаса.
– Вроде как да, – ответил эру Венц.
– А то, я же делал, – Меровей с готовностью заухмылялся.
Был он молод, но пространство бороздил чуть ли не с детства и даже родился, если верить рассказам самого механика, на пиратском транснависе. Во всяких устройствах, которых на любом корабле многие сотни, он разбирался отлично, мог настроить вероятностную решетку ремуса или «пробить» инфоцентраль.
С ним, как и с прочими навтами, бывшие офицеры «Аспера» познакомились около стандартных суток назад.
До этого они проторчали в Галлиполисе почти месяц, изучили город, обзавелись знакомыми среди варваров и стали завсегдатаями «Красного карлика», но так и не отыскали, куда пристроиться.
Нет, предложения были, но такие, от которых отказывался сам Янус…
«Грязное корыто, попадешь туда, потом вовек не отмоешься, никто приличный с тобой дела иметь не будет», – говорил он, возвращаясь с очередной встречи с гортатором или владельцем транснависа.
«Эта сволочь предложила такие деньги, за какие он помощника кока не наймет, не то что боевого офицера», – звучало в другой раз.
Арвинд и Симс пили, Глыба таскался по притонам, Якив затевал какие-то сомнительные дела, Энхо же мучила тоска, справляться с которой помогали только ласки хельдии. Он тратил на нее деньги из своей доли бездумно и легко, хотя понимал, что поступает неразумно, но зато, оказываясь в кровати с нелюдью, он мог забыть обо всем, что происходило в последнее время.
Вчера вечером Янус отправился на переговоры и вернулся очень довольный. Покрасневшего от фунгуса Глыбу сдернули с какой-то шлюхи, остальных вытащили из «Красного карлика», и они помчались в эмпориум, где их ждал похожий на маленький турригер корабль по имени «Фалько мальтус».
«Вымя Галактики! – воскликнул тогда Арвинд. – Всемером не управимся».
«Навтов наберем сами, – сказал Янус. – Дело – боевое, транснавис чистый».
«Кто наниматель?» – спросил Энхо, но бывший командир «Аспера» лишь пожал плечами.
Согласились все, не раздумывая, получили задаток, полтора суток провели на ногах, готовя корабль к взлету, а едва солнце показалось над горизонтом, стартовали. К настоящему моменту «Фалько мальтус» вышел в зону перлаборации и готовился «скользнуть» через пространство.
– Ну, я побежал, надо еще Симсу помочь, – сказал Меровей. – Бывай, командир.
«Командиром» он называл всех, начиная от Януса и заканчивая младшим из офицеров.
– Иди, – Энхо вздохнул, думая, что к этому экипажу еще придется привыкать.
Варвары, смутно представляющие, что такое дисциплина, не прошедшие школу армии Империума, – на что они сгодятся в условиях реального боя, когда рядом окажется настоящий враг?
Это будет ясно очень скоро.
«Боевой режим сразу после перлаборации, – объяснил Янус, через полчаса после взлета собрав офицеров в кубрике. – Быстрая атака, максимум зрелищности при неважно каком эффекте, ввязываемся в схватку и уходим».
«Разрешите вопрос… так это что, демонстрация?» – влез Якив.
«Именно так, младший центурион, – сказал бывший командир «Аспера», используя бессмысленное по большому счету обращение – они не в Империуме, и звания потеряли значение. – Мы должны нашуметь и оставить следы – таково задание нанимателя – и при этом обязательно скрыться, не попасться на горячем. Задача ясна?»
«Так точно», – ответили офицеры турригера, погибшего в бою на орбите вокруг Монтиса.
Как будут обеспечивать «следы», Энхо не знал и не особенно интересовался, не его это дело. Но слышал краем уха, что надпись на борту за время полета внутри инсулы заменили и поработали с системой маскировки так, чтобы «профиль» и энерговооруженность корабля чужие сканеры определяли неправильно.
Никто не должен понять, что именно «Фалько мальтус» прилетал к ним в гости.
Меровей ушел, а уже через пять минут в ушных имплантах зазвучал прерывистый вибрирующий сигнал.
Энхо закрыл и загертметизировал карталлус – здесь эти операции проводились вручную. Щелкнул затылочный контакт, и хлынул атраментум, густой и черный, с хлюпаньем потек в горло.
Мгновение удушья, и эру Венц повис в сером тумане, прошитом струйками света.
Усилием воли направился к ближайшему их пересечению, в голове будто вспыхнула сверхновая, и через мозг потекли данные – курс транснависа, координаты ближайших небесных тел, состояние вооружения и вспомогательных систем, количество боеприпасов на борту.
Все протестировано, все анасимы проверены.
Очутившись на «Фалько мальтусе», Энхо неожиданно для себя стал вторым артиллерийским офицером, пост первого занял Якив, старший по званию и более опытный. Хозяйство у них оказалось не очень большое, но разнообразное – главный калибр, несравнимый с тем, что был на «Аспере», ракетные установки числом пять, все класса «С», и орудия прикрытия, сведенные в три батареи.
«На месте», – доложил эру Венц, зная, что услышит его не только командир, но и гортатор.
Анасим-оболочка – курам на смех, три дюжины портов, две централи.
«Принято», – отозвался Якив.
«Минута до перлаборации», – объявил Янус, и Энхо расслабился, думая, что о накачке теперь придется только мечтать – оборудование на борту есть, вот только заправлять его нечем и без квалифицированного мил-доктора опасно.
Вколешь себе что-нибудь не то – и сдохнешь от сбоя в управляющем импланте.
Тело словно исчезло, перед глазами все расплылось, закружились разноцветные «снежинки».
Эру Венц смутно помнил, чему учили их в Каструм Аетас на курсе «Общая навигация», вспоминались сложные формулы, расчет скоростей, с какой ремус меняет вероятности, подбирая нужную, и выбор параметров для прыжка. Куда лучше он представлял, как выглядит перлаборация для внешнего наблюдателя – транснавис окутывается серебристой дымкой, его очертания расплываются, а в следующий миг он исчезает.
И появляется где-то за сотни световых лет, причем с точностью до километра.
Тошнота, ощущение падения… и координатная сетка резко меняется, в ней возникает множество меток.
«Боевой режим!» – командует гортатор.
«Есть!» – откликается Энхо вслед за Якивом – на нем главный калибр, и цели придется выбирать самому, здесь не турригер, и нет никакой рубки дальнего обнаружения с ее мощными сканерами.
Рядом – большая планета, пространство вокруг нее забито всяким хламом, как это обычно бывает…
О Превознесенный, куда их занесло?
Хлама куда меньше, чем рядом с тем же Монтисом, а значит, инсула не особенно населенная… орбитальных крепостей нет, хотя спутников навалом… ага, а вон и что-то, похожее на легкий целер типа «Суркулус», того же, что и «Вентус»…
Главный калибр ожил с легкой дрожью, отдавшейся по всему корпусу.
Энергоцентраль у них короткая, но на дистанции до астрономической единицы ее достаточно.
Заработали ракетные башни, а в следующий момент Энхо дал выстрел – виртуальный сгусток помчался к закрывшейся полем, начавшей тормозить и выпускать ловушки цели…
Вспышка, и от целера не осталось ничего.
Эру Венц поморщился, ему подумалось, что люди, бывшие на том корабле, погибли лишь потому, что кто-то заплатил Янусу и его офицерам, стали жертвами непонятно кому нужной «демонстрации»…
Но дело солдата и наемника в том числе – исполнять приказы, даже такие, которые ему не нравятся, и он зарабатывает деньги так, как умеет, так, как может, тем, для чего его создали.
«Отлично!» – воскликнул Янус.
«Служу…» – Энхо осекся.
Сказать «Империуму» глупо, и он ведь даже не знает, для кого сегодня убивает.
Сброс скорости, маневр, и из брюха транснависа вывалилось несколько орбитальных бомб – вряд ли хоть одна из них достигнет поверхности, а если и достигнет, то наведется, скорее всего, на ближайший по курсу город, и будет сбита установками системы ПКО.
Но задача «Фалько мальтуса» сегодня – не нанести урон, а нашуметь.
Метки в координатной сетке движутся, шевелятся, как попавшие в невод рыбы… хозяева инсулы понимают, что в гости к ним явился некто недружелюбный, и готовят встречу…
Им же нужно гасить скорость и разворачиваться, чтобы уйти обратно.
А это трата времени и топлива, рискованный маневр, минуты относительной неподвижности, когда по транснавису попасть не сложнее, чем палкой по подброшенному арбузу.
Вот сейчас и станет ясно, чего стоит Меровей как техник.
Если ремус подведет…
Второй выстрел, но на этот раз неудачный… третий сжирает несколько отправленных в их сторону ракет… начинает сбоить анасим, управляющий подачей обратного сигнала… Энхо, ругаясь, тратит драгоценные минуты на то, чтобы настроить его…
«Фалько мальтус» уже не мчится, а почти парит, готовится к развороту. Выстреливает ложные цели, во всех диапазонах излучающие как настоящий транснавис, на полную мощность работают генераторы виртуальности и ноль-машины.
Два целера ползут им навстречу, но пока они далеко и есть хорошие шансы успеть… оп-па, а вот и третий корабль, куда больше других, напоминает тяжелый декуррер ургов…
«Огонь по главной цели!» – командует Янус.
«Есть!» – отзывается Энхо.
Им осталось только смыться – шум получился изрядным, бомбы сбросили, боевой транснавис сбили, уничтожили с дюжину спутников и наверняка вызвали своим появлением легкую панику.
Разворот, на нулевой скорости, самый опасный момент…
Полная тяга, и теперь он может расслабиться – от артиллеристов больше ничего не зависит, особенно от него, орудия прикрытия еще могут пригодиться, если чужая ракета подберется вплотную.
Уйти в перлаборацию можно уже здесь, но рискованно, планета слишком близко.
Есть вероятность того, что гравитационными силами их разорвет даже не на атомы, а на кварки.
Хотя то же случится, попади в них кто-то из своего главного калибра…
По внутренним часам прошло не меньше суток до момента, как перед глазами вновь закружились разноцветные «снежинки», хотя на самом деле таймер не отсчитал и двух часов.
Вспышка, потеря ориентации, тошнота – и они очутились в новой инсуле.
Три планеты без спутников, одна из них газовый гигант, никаких транснависов, несколько разбросанных там и сям навигационных буев – Сагирт, необитаемая система, идеальное место для того, чтобы сменить курс и замести следы…
* * *
Курильница в виде горного журавля дымится на столике, и сладкий запах раздражает обоняние. Стены голые, без занавесей или украшений, а два кресла по сторонам от столика смотрятся подчеркнуто аскетичными – никакой мягкости, исключительно функциональность.
Хозяин выглядит в этой обстановке чуждо, словно неведомо как попавшая на заснеженный пик рыба.
– Прошу, проходите, прошу, во имя небесной справедливости, – рокочет он, делая какие-то нелепые жесты, и сутана верховного понтифика, расшитая красными молниями, вздрагивает на его плечах.
Сестра Валерия опускается в кресло, на самый его краешек.
– Могу предложить вина или редкой настойки, привезенной с варварских планет, – говорит Луций Каелум, дернув себя за бородку. – Успокаивает дух, укрепляет рассудок.
– Не стоит скрывать за любезностью нашу враждебность, – произносит сивилла и замолкает, чтобы понаблюдать за реакцией собеседника.
Верховный понтифик багровеет, глаза его становятся как у рака, но через миг он берет себя в руки.
– Какая враждебность, помилуй нас Божественная Плоть? Мы все служим единой силе и посему не можем, не имеем права думать о личном, когда Мерцающий трон и Империум нуждаются в нас, – говорит он.
«Неужели тут стоит подслушка непосредственно от Вальгорна и жрец об этом знает? – думает Валерия. – Хотя нет, маловероятно, скорее всего, он просто успокаивает себя, с помощью таких вот фраз борется с собственным страхом».
Они находятся на одном из верхних этажей громадной пирамиды, расположенной в пределах Монтисполиса и именующейся храмом Согласия – здесь Каелум полноправный владыка, и хоть приказы он отдает именем Божественной Плоти, это ничего не меняет.
Внутри этого святилища власть императора значит очень мало.
– Само собой, могущественный отец, о том же и мои мысли, – кивает она. – Существуют опасности, грозящие единой цели нашего бытия, ради устранения которых мы должны забыть о том, что было ранее.
Фраза достаточно обтекаемая, ни к чему не придерешься, но в то же время она наводит на мысли о том, что произошло с Овиго, одним из тех, кто привел Вальгорна к власти.
Второй – ее сегодняшний хозяин.
– Конечно, дочь моя, – Каелум небрежно напоминает, что его гостья формально ничем не отличается от обычной прихожанки, что церковь Божественной Плоти не признает особого статуса Антрум Ноктурна.
Но это еще ничего, случались времена, когда сивилл именовали отродьями Хаоса и жгли на кострах.
– Если ты решила исповедоваться, открыть душу, то я с радостью тебя выслушаю, – продолжает верховный понтифик.
По всем признакам он боится, трясется от страха за свою жизнь, ждет момента, когда император решит явить «благодарность», и прекрасно знает, что тут не помогут ни экзорцисты, ни богатства и влияние церкви, раскинувшей щупальца на тысячи обитаемых планет.
Трудно противоречить, если твоей смерти хочет твой собственный бог.
«Что же, если ты хочешь исповеди, ты ее получишь, могущественный отец, – иронично думает Валерия. – Фехтовать словами мы можем до бесконечности, но толку от этого будет не очень много».
– Ты сам прекрасно понимаешь, что находишься недалеко от врат Обратной Стороны, – говорит она. – Тот, кто избавился от Овиго, вряд ли захочет сохранить жизнь верховному понтифику, и только я могу удержать карающую руку Божественной Плоти.
Каелум открывает и закрывает рот, в глазах его мелькает недоверие.
– Ты сошла с ума? – спрашивает он. – Не боишься, что разговор будет записан и отдан… куда надо?
– Не боюсь. – Валерия улыбается именно так, как нужно в такой момент – уверенно и спокойно, но не слишком жестко, еще не хватало, чтобы верховный понтифик окончательно струсил. – Ты же знаешь, что смерть для таких, как я, несущественный фактор настоящего, неизбежный и поэтому не внушающий страха и что мое место займет другая сестра, и Антрум Ноктурна продолжит жить, как и сохраненная нами память, а это главное.
– Но… но… как? И зачем?
– Владыка Империума оказывает мне честь, ежедневно советуясь со мной, – продолжает сивилла, понимая, что собеседника надо «брать» сейчас, пока он растерян. – Не составит труда подкинуть ему определенные мысли, навести его на некоторые мнения…
– Во имя небесной справедливости, ты предлагаешь мне помощь? – Морщинистое лицо Каелума вытягивается.
– Даже больше, – Валерия наклоняется, глядя прямо в глаза верховному понтифику. – Союз.
– Но в обмен на что? – Все, он начинает торговаться, не послал ее подальше сразу, а это значит, что крючок проглочен, что Каелум не попытается предать ее, отправить запись Вальгорну.
По крайней мере, поначалу.
– Мне нужна помощь, вся, какую ты сможешь оказать, ты и твои люди, – в этот момент она полностью откровенна. – Помнишь ли ты о тех, кто сказал: «Воздух разреженный и чистый, опасность близкая и дух, полный радостной злобы, – все это хорошо идет одно к другому»?
– «Первая книга Заратустры»? – спросил верховный понтифик. – Люцифериты?
– Именно, – только в этот момент Валерия позволяет себе откинуться на спинку кресла.
Теперь нужно взять паузу, дать ему время подумать.
В ответ на ее запрос с Аркануса прислали кучу информации о люциферитах, вот только относилась она к давним временам. Сеанс ирунаре ничего не дал, сама Домина Каос не смогла выудить из бурлящего океана событий ничего определенного насчет этой древней секты.
Вероятнее всего, после гибели Альенды люцифериты прячутся так, что даже сивилле не под силу приподнять завесу тайны, и вполне возможно, укрылись в «тени» Мерцающего трона. Его хозяин – один из тех, в чьи поступки не заглянет воспитанница Антрум Ноктурна, как, кстати, и в деяния собственной сестры.
Любой, кто перестал быть в полном смысле слова человеком, неподвластен ирунаре.
Валерии не хотелось верить, что еще одна из сивилл увлеклась древним учением.
Но не так давно она бы отвергла и причастность Альенды к люциферитам…
Тот сеанс на Арканусе не принес информации, скорее всего, из-за того, что события направляла именно она. Но вот зачем, в каких целях действовала сестра, что происходило на Монтисе – это они до сих пор не могут выяснить.
– Но о них давно ничего не слышно, и вы же можете непосредственно… – и Каелум неопределенно водит руками.
– Можем, – кивает Валерия. – Но одно лучше дополнить другим, а ирунаре не заменит миллионы священнослужителей, сотни экзорцистов, всю ту силу, что есть в ваших руках…
Пусть почувствует свою значимость.
– Мы даже не знаем, куда нужно заглянуть, где «нырнуть», – продолжает она. – Единственное, чем мы располагаем, – это подозрениями, что люцифериты действуют и ведут интригу возле Мерцающего трона.
Верховный понтифик должен ухватиться за этот шанс обеими руками – как же, такая возможность сделать ведьм из Антрум Ноктурна своими должницами, а заодно, если получится, раскрыть какой-нибудь заговор и заслужить благодарность Божественной Плоти…
Наживку сивилла приготовила жирную.
– Что вы хотите знать? – спрашивает Каелум, пощипывая бородку.
– Все, что вам удастся найти – кто, где, когда, как и с кем, – перечисляет Валерия. – Насчет того, чтобы прихватить кого-нибудь… Ради мелкой сошки не стоит стараться, а вот крупную рыбу надо брать.
Конечно, она осознает риск – священнослужители Божественной Плоти, начав копать в нужном направлении, могут узнать, что Альенда каким-то образом была связана с люциферитами. И тогда у верховного понтифика появится большой козырь против Антрум Ноктурна.
Но лучше это, чем полная безвестность, отсутствие информации.
Состояние для сивиллы необычное и поэтому особенно неприятное.
